-
Руслан очень просил не быть жадиной, и поделиться со всеми , но буквов будет много, и чтобы не забивать темы своим габаритным списком я решила урвать себе тут небольшой угол :D
Итак...
Каждый из нас наверняка не один раз сталкивался в сети со всякими списками книг которые "просто обязан прочитать каждый умный-образованный-интеллектуальный-интеллигентный (нужное подчеркнуть) человек". Чаще всего (особенно если речь идет о соцсетях) без указания источника, или отчаянно ссылаясь (спихивая всю ответственность) на ВВС.
На самом деле подобных списков, разумеется, великое множество, и "список BBC" всего лишь один из них. И, разумеется, какие-то книги пробрались во все, или практически во все, а какие-то присутствуют только в каком-то одном из списков. Мне показалось интересным выявить как авторов, так и книги, которые повторяются.
Немного пошарив по сети, насколько мне это позволял интернет на работе, и отвергнув ряд списков типа "88 книг, создавших Америку", а также разного рода "именные" списки, я остановилась на девяти рейтингах.
Список BBC (куда же без него) включает в себя аж 200 книг, причем некоторые авторы там присутствуют так сказать целыми стопками - до 10 наименований. Список был сформирован по результатам голосования через смс и интернет.
Журнал Newsweek (100 книг) создал список анализируя прочие списки и уделяя внимание культурному и историческому значению произведений.
The Guardian (100 книг) опубликовал на своих страницах список, составленный Норвежским книжным клубом, совместно с Норвежским институтом имени Нобеля. В опросе участвовали 100 лучших писателей из полусотни с хвостиком стран.
The Observer, (100 книг) уже выкупленное на тот момент The Guardian, тоже согрешило списком, взяв пример с бибиси.
Daily Telegraph (110 книг), заявило в своём списке книги, которые надо прочесть что бы прослыть образованным человеком, и быть способным вести светскую беседу с королевой (да-да, если вы не читали Гарри Поттера, то вряд ли окажетесь способны найти тему для беседы с венценосной особой ;D )
Издательству Modern Library принадлежит сразу 2 списка по 100 книг - один составляли редакторы, а второй читатели, участвуя в онлайн-опросе.
Французская газета Le Monde также предложила читателям опрос, по итогам которого 200 книг выбранных редакцией сократился до 100.
Ну и редакция НГ-Ex libris тоже составила список "потрясающих" книг. Ну в смысле потрясших литературный мир (нет, я не буду комментировать этот список, хотя бы потому что, большая его часть все равно не прошла отбор).
С самими упомянутыми списками, а также с другими, которые я не использовала можно ознакомиться тут (http://www.100bestbooks.ru/ratings.php)
А, и ещё). Эти мои изыскания не претендуют на непредвзятость, оригинальность и глубину, потому что я не учитывала ни "культурное значение", ни степень сотрясений литературного мира, ни продаваемость. Только упоминание автора/книги в рейтингах. Ничего более :).
И, разумеется, я не считаю никого обязанным читать книги из этих списков :D
-
Первично я составила список по авторам, но он получился весьма обширным – почти 300 произведений 164 авторов, и потому тут я не привожу произведения. Так что это просто рейтинг авторов из книжных рейтингов:
1 место - 9 из 9
Джеймс Джойс; Джордж Оруэлл; Эрнест Хемингуэй
8 из 9
Владимир Набоков; Олдос Хаксли
7 из 9
Джек Керуак; Джозеф Конрад; Габриэль Гарсиа Маркес; Салман Рушди; Джон Рональд Руэл Толкин; Фрэнсис Скотт Фицджеральд; Уильям Фолкнер
6 из 9
Ивлин Во; Вирджиния Вульф; Дэвид Герберт Лоуренс; Маргарет Митчелл; Джером Д. Селинджер; Лев Николаевич Толстой
5 из 9
Уильям Голдинг; Чарльз Диккенс; Джек Лондон; Генри Миллер; Тони Моррисон; Джейн Остин; Марсель Пруст; Джонатан Свифт; Джон Стейнбек; Флобер Гюстав; Джозеф Хеллер; Мэри Шелли; Джордж Элиот
4 из 9
Курт Воннегут; Роберт Грейвз; Кеннет Грэм; Федор Достоевский; Альбер Камю; Франц Кафка; Милан Кундера; Харпер Ли; Герман Мелвилл; Филип Пулман; Филип Рот; Луи Фердинанд Селин; Марк Твен; Уильям Теккерей; Герберт Уэллс; Джон Фаулз; Раймонд Чандлер; Ральф Эллисон
3 из 9
Дуглас Адамс; Данте Алигьери; Чинуа Ачебе; Оноре де Бальзак; Ричард Бах; Сэмюэл Беккет; Энтони Бёрджесс; Рей Бредбери; Эмили Бронте; Михаил Булгаков; Гомер; Генри Джеймс; сэр Артур Конан Дойл; Александр Дюма; Кен Кизи; Редьярд Киплинг; Уилки Коллинз; Шодерло де Лакло; Малькольм Лаури; Примо Леви; Клайв Стейплз Льюис; Карсон Маккалерс; Томас Манн; Алан Александр Милн; Роберт Музиль; В.С. Найпол; Джон Дос Пассос; Мигель де Сервантес Сааведра; Стендаль; Лоренс Стерн; Роберт Льюис Стивенсон; Оскар Уайльд; Э.Б Уайт; Эдвард Морган Форстер; Зигмунд Фрейд; Томас Харди; Дешил Хэммет; Джеффри Чосер; Уильям Шекспир
2 из 9
Св. (Блаженный) Августин; Ричард Адамс; Джон Апдайк; Сол Беллоу; Уильям С. Берроуз; Джеймс Болдуин; Хорхе Луис Борхес; Пол Боулз; Шарлотта Бронте; Джон Бучан; Борис Виан; Фрэнк Герберт; Геродот; Иоганн Вольфганг Гёте; Томас Гоббс; Николай Гоголь; Гюнтер Грасс; Грэм Грин; Джордж и Уидон Гроссмит; Виктор Гюго; Роальд Даль; Чарльз Дарвин; Даниель Дефо; Джером К Джером; Дени Дидро; Филип К Дик; Теодор Драйзер; Джон Ирвинг; Джон ле Карре; Стивен Кинг; Агата Кристи; Льюис Кэрролл; Кэсер Уилла; Дорис Лессинг; Федерико Гарсиа Лорка; Синклер Льюис; Николо Макиавелли; Иэн Макьюен; Карл Маркс; Норман Мейлер; Джон Мильтон; Дафна дю Морье; Уильям Сомерсет Моэм; Патрик О’Брайан; Фланнери О’Коннор; Борис Пастернак; Роберт Пирсиг; Эдгар Аллан По; Франсуа Рабле; Ричард Райт; Эрих Мария Ремарк; Джин Рис; Джоан К Роулинг; Жан-Жак Руссо; Артур Рэнсом; Антуан де Сент-Экзюпери; Александр Солженицын; Мюриэл Спарк; Уильям Стайрон; Брэм Стокер; Литтон Стрэчи; Алексис де Токвиль; Энтони Троллоп; Джон Уиндэм; Уолт Уитмен; Элис Уокер; Роберт Пенн Уоррен; Эдит Уортон; Натанаэл Уэст; Форд Мэддокс Форд; Фукидид; Уинстон Черчилль; Невил Шют; Умберто Эко; Маргарет Этвуд; Маргерит Юрсенар
-
Ну и собственно список произведений, упоминавшихся в 2-х и более рейтингах. 150 авторов, 181 произведение, если я не ошиблась в подсчетах.
9 из 9
● Джеймс Джойс. «Улисс» 1922 (BBC; Daily Telegraph; Guardian; Le Monde; Modern Library р.; Modern Libraryч.; Newsweek; The Observer; НГ-Ex libris)
● Джордж Оруэлл. «1984» 1949 (BBC; Daily Telegraph; Guardian; Modern Library р.; Modern Library ч.; The Observer; Le Monde; Newsweek; НГ-Ex libris)
8 из 9
● Владимир Набоков. «Лолита» 1955; 1967 русская версия (BBC; Guardian; Le Monde; Modern Library р.; Modern Library ч.; The Observer; Newsweek; НГ-Ex libris)
● Олдос Хаксли. «О дивный новый мир»,1932 (BBC; Daily Telegraph; Le Monde; Modern Library р.; Modern Library ч.; Newsweek; The Observer; НГ-Ex libris)
7 из 9
● Джек Керуак. «В дороге/На дороге» 1957 (BBC; Le Monde; Modern Library р.; Modern Library ч.; Newsweek; The Observer; НГ-Ex libris)
● Габриэль Гарсиа Маркес. «Сто лет одиночества» 1967 (BBC; Daily Telegraph; Guardian; Le Monde; Newsweek; The Observer; НГ-Ex libris)
● Джон Рональд Руэл Толкин. «Властелин колец» 1954–1955 (BBC; Daily Telegraph; Le Monde; Modern Library ч.; Newsweek; The Observer; НГ-Ex libris)
● Фрэнсис Скотт Фицджеральд. «Великий Гэтсби» 1925 (BBC; Le Monde; Modern Library р.; Modern Libraryч.; Newsweek; The Observer; НГ-Ex libris)
6 из 9
● Маргарет Митчелл. «Унесенные ветром» 1936 (BBC; Daily Telegraph; Le Monde; Modern Library ч.; Newsweek; НГ-Ex libris)
● Джером Д. Селинджер. «Над пропастью во ржи» 1951 (BBC; Le Monde; Modern Library р.; Modern Libraryч.; Newsweek; НГ-Ex libris)
● Уильям Фолкнер. «Шум и ярость» 1929 (Guardian; Le Monde; Modern Library р.; Modern Library ч.; Newsweek; НГ-Ex libris)
5 из 9
● Уильям Голдинг. «Повелитель мух» 1954 (BBC; Modern Library р.; Modern Library ч.; Newsweek; The Observer)
● Марсель Пруст. «В поисках утраченного времени» 1913–1927 (Daily Telegraph Guardian Le Monde The Observer)
● Салман Рушди. «Дети полуночи» 1981 (BBC; Guardian; Le Monde; Modern Library р.; Newsweek)
● Джонатан Свифт. «Путешествия Лемюэла Гулливера, 1726 (Daily Telegraph; Guardian; Newsweek; The Observer; НГ-Ex libris)
● Джон Стейнбек. «Гроздья гнева» 1939 (BBC; Le Monde; Modern Library р.; Modern Library ч.; Newsweek)
● Лев Николаевич Толстой. «Анна Каренина» 1878 (BBC; Guardian; Newsweek; The Observer; НГ-Ex libris)
● Лев Николаевич Толстой. «Война и мир» 1867–1869 (BBC; Daily Telegraph; Guardian; Newsweek; НГ-Ex libris; )
● Гюстав Флобер. «Госпожа Бовари» 1857 (Daily Telegraph; Guardian; Newsweek; The Observer; НГ-Ex libris)
● Джозеф Хеллер. «Поправка-22» 1961 (BBC; Modern Library р.; Modern Library ч.; Newsweek; The Observer)
● Мэри Шелли. «Франкенштейн или Современный Прометей» 1818 (BBC; Daily Telegraph; Newsweek; The Observer; НГ-Ex libris)
4 из 9
● Курт Воннегут. «Бойня номер пять или Крестовый поход детей» 1969 (ModernLibraryр.; ModernLibraryч.; Newsweek; НГ-Exlibris)
● Вирджиния Вульф. «На маяк» 1927 (Guardian; Modern Library р.; Modern Library ч.; Newsweek)
● Роберт Грейвз. «Я - Клавдий» 1934 (Daily Telegraph; Modern Library ч.; Modern Library р.; Newsweek)
● Кеннет Грэм. «Ветер в ивах» 1908 (BBC Daily Telegraph Newsweek The Observer)
● Франц Кафка. «Процесс» 1925 (Guardian; Le Monde; The Observer; НГ-Ex libris)
● Джозеф Конрад. «Сердце тьмы» 1902 (BBC; Modern Library р.; Modern Library ч.; Newsweek)
● Харпер Ли. «Убить пересмешника» 1960 (BBC; Modern Library ч.; The Observer; Newsweek)
● Дэвид Герберт Лоуренс. «Сыновья и любовники» 1913 (BBC; Guardian; Modern Library р.; Newsweek)
● Герман Мелвилл,. «Моби Дик» 1851 (BBC Guardian; The Observer; НГ-Ex libris)
● Генри Миллер. «Тропик Рака (http://wod.su/forum/index.php?topic=5751.msg216102#msg216102)» 1934 (Modern Library р.; Modern Library ч.; Newsweek; НГ-Ex libris)
● Тони Моррисон. «Возлюбленная» 1987 (Daily Telegraph; Guardian; Modern Library ч.; Newsweek)
● Джордж Оруэлл. «Скотный двор»/«Ферма» 1945 (BBC; Modern Library р.; Modern Library ч.; Newsweek)
● Джейн Остин. «Гордость и предубеждение» 1813 (BBC; Daily Telegraph; Guardian; Newsweek)
● Луи Фердинанд Селин. «Путешествие на край ночи» 1932 (Guardian; Le Monde; The Observer; НГ-Ex libris)
● Марк Твен. «Приключения Гекльберри Финна» 1885 (Guardian; Newsweek; The Observer; НГ-Ex libris)
● Уильям Теккерей. «Ярмарка тщеславия» 1846 (BBC; Daily Telegraph; The Observer; НГ-Ex libris)
● Джон Фаулз. «Волхв» 1965 (BBC; Modern Library р.; Modern Library ч.; НГ-Ex libris)
● Уильям Фолкнер. «Когда я умирала» 1930 (Modern Library р.; Modern Library ч.; Newsweek; The Observer)
● Джордж Элиот. «Миддлмарч» 1874 (BBC; Daily Telegraph; Guardian; Newsweek)
● Ральф Эллисон. «Человек-невидимка» 1952 (Guardian; Modern Library р.; Modern Library ч.; Newsweek)
3 из 9
● Ивлин Во. «Возвращение в Брайдсхед» (BBC; ModernLibraryр.; Modern Library ч.)
● Дуглас Адамс. «Автостопом по Галактике» (BBC; Daily Telegraph; Modern Library ч.)
● Данте Алигьери. «Божественная комедия» 1321 (Daily Telegraph; Guardian; Newsweek)
● Чинуа Ачебе. «И пришло разрушение (http://wod.su/forum/index.php?topic=5751.msg214239#msg214239)/Распад» 1958 (Guardian; The Observer; Newsweek)
● Энтони Бёрджесс. «Заводной апельсин» 1962 (Modern Library р.; Modern Library ч.; Newsweek)
● Эмили Бронте. «Грозовой перевал» (BBC; Guardian; The Observer)
● Михаил Булгаков. «Мастер и Маргарита» 1929–1940 (BBC; Le Monde; НГ-Ex libris)
● Ивлин Во. «Пригоршня праха» 1934 (Modern Library р.; Newsweek)
● Вирджиния Вульф. «Миссис Делоуэй» 1925 (Guardian; Newsweek; The Observer)
● Гомер. «Илиада и Одиссея» VIII век до н.э (Daily Telegraph; Guardian; Newsweek)
● Чарльз Диккенс. «Жизнь Дэвида Копперфилда рассказанная им самим» (BBC; Daily Telegraph; The Observer)
● сэр Артур Конан Дойл. «Собака Баскервилей» 1901–1902 (BBC; Daily Telegraph; Le Monde)
● Федор Достоевский. «Братья Карамазовы» 1879–1880 (Guardian; The Observe; НГ-Ex libris)
● Федор Достоевский. «Преступление и наказание» 1866 (BBC; Guardian; НГ-Ex libris)
● Кен Кизи. «Пролетая над гнездом кукушки» 1962 (BBC; ModernLibraryч.; Newsweek)
● Редьярд Киплинг. «Ким» 1901 (BBC; Modern Library р.; Newsweek)
● Уилки Коллинз. «Женщина в белом» (BBC; Daily Telegraph; The Observer)
● Джозеф Конрад. «Лорд Джим» 1900 (Le Monde; Modern Library р.; Newsweek)
● Джозеф Конрад. «Ностромо» (Guardian; Modern Library р.; The Observer)
● Шодерло де Лакло. «Опасные связи» 1782 (Daily Telegraph; The Observer; НГ-Ex libris)
● Малькольм Лаури. «У подножия вулкана» 1947 (Le Monde Modern Library р.Modern Library ч.)
● Джек Лондон. «Зов предков» (Modern Library р.; Modern Library ч.; The Observer)
● Клайв Стейплз Льюис. «Лев Колдунья и Волшебный шкаф» 1950 (BBC; Daily Telegraph; Newsweek)
● Карсон Маккалерс. «Сердце – одинокий охотник» 1940 (Modern Library р.; Modern Library ч.; Newsweek)
● Томас Манн. «Волшебная гора» 1924 (Guardian; Le Monde; НГ-Ex libris)
● Алан Александр Милн. «Винни-Пух и все-все-все» 1926 (BBC; Daily Telegraph; Newsweek)
● Роберт Музиль. «Человек без свойств» 1930–1943 (Guardian; Le Monde; НГ-Ex libris)
● Филип Пулман. «Темные начала» 1995 (BBC; DailyTelegraph; Newsweek)
● Мигель де Сервантес Сааведра. «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский», 1605–1615 (Guardian; The Observer; НГ-Ex libris)
● Лоренс Стерн. «Жизнь и убеждения/мнения Тристрама Шенди» 1759—1767 (Guardian; The Observer; НГ-Ex libris)
● Оскар Уайльд. «Портрет Дориана Грея» 1891 (BBC; TheObserver; НГ-Exlibris)
● Э.Б Уайт. «Паутина Шарлоты» 1952 (BBC; Newsweek; The Observer)
● Уильям Фолкнер. «Свет в августе» 1932 (Modern Library р.; Modern Library ч.; Newsweek)
● Эдвард Морган Форстер. «Дорога в Индию»/«Поездка в Индию» 1924 (Modern Library р.; Newsweek; The Observer)
● Эрнест Хемингуэй. «И восходит солнце»/«Фиеста» 1926 (Modern Library р.; Newsweek)
● Эрнест Хемингуэй. «По ком звонит колокол» 1940 (Daily Telegraph; Le Monde; Newsweek)
● Эрнест Хемингуэй. «Прощай оружие!» 1929 (Modern Library р.Modern Library ч.; НГ-Ex libris)
● Дешил Хэммет. «Мальтийский сокол «1930 (Daily Telegraph; Modern Library р.; Newsweek)
● Раймонд Чандлер. «Глубокий сон» 1939 (Daily Telegraph; Le Monde; Newsweek)
● Джеффри Чосер. «Кентерберийские рассказы» XV век (Guardian; Daily Telegraph; Newsweek)
2 из 9
● Св. (Блаженный) Августин. «Исповедь» 4-й век (Daily Telegraph Newsweek)
● Ричард Адамс. «Уотершипские холмы»/Обитатели холмов/Корабельный холм (BBC; Modern Library ч.)
● Джон Апдайк. «Кролик беги» 1960 (Daily Telegraph; Newsweek)
● Ричард Бах. «Чайка по имени Джонатан Ливингстон» (BBC; Daily Telegraph)
● Сэмюэль Беккет. «Мэлон умирает» (Guardian; The Observer)
● Уильям С. Берроуз. «Голый завтрак» 1959 (Modern Library ч.; НГ-Ex libris)
● Библия. Книга Иова (Newsweek; Guardian)
● Джеймс Болдуин. «Пойди и скажи это на горе»/Иди вещай с горы 1953 (Newsweek; ModernLibraryр.)
● Хорхе Луис Борхес. «Вымыслы» 1944 (Guardian; Le Monde)
● Пол Боулз. «Под покровом небес»/Раскаленное небо (ModernLibraryр.; Modern Library ч.)
● Рей Бредбери. «451 по Фаренгейту» 1953 (Modern Library ч.; НГ-Ex libris)
● Шарлотта Бронте. «Джейн Эйр (Daily Telegraph; The Observer)
● Джон Бучан. «Тридцать девять ступеней» (BBC; The Observer)
● Борис Виан. «Пена дней» 1947 (Le Monde; НГ-Ex libris)
● Ивлин Во. «Сенсация» (Modern Library р.; The Observer)
● Фрэнк Герберт. «Дюна» (BBC; Modern Library ч.)
● Геродот. «История» 440 до н.э(Daily Telegraph; Newsweek)
● Томас Гоббс. «Левиафан» 1651 (Daily Telegraph; Newsweek)
● Николай Гоголь. «Мертвые души» 1842 (Guardian; НГ-Ex libris)
● Гюнтер Грасс. «Жестяной барабан» (Guardian; The Observer)
● Роберт Грейвз. «Простимся со всем этим»/Прости-прощай всему тому 1929 (Daily Telegraph; Newsweek)
● Джордж и Уидон Гроссмит. «Дневник незначительного лица»/Ничейный дневник (BBC; The Observer)
● Роальд Даль. «БДВ или Большой и Добрый Великан» (BBC; The Observer)
● Чарльз Дарвин. «Происхождение видов» 1859 (Daily Telegraph; Newsweek)
● Даниель Дефо. «Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо» 1719 (The Observer; НГ-Ex libris)
● Генри Джеймс. «Женский портрет» (Daily Telegraph; The Observer)
● Джером К Джером. «Трое в лодке не считая собаки» (BBC; The Observer)
● Джеймс Джойс. «Портрет художника в юности» (ModernLibraryр.; Modern Library ч.)
● Филип К Дик. «Мечтают ли андроиды об электроовцах?» 1968 (Daily Telegraph; НГ-Ex libris)
● Чарльз Диккенс. «Большие надежды»/Большие ожидания (BBC; Guardian)
● Чарльз Диккенс. «Посмертные записки Пиквикского клуба» 1837 (BBC; НГ-Ex libris)
● Федор Достоевский. «Бесы» 1871–1872 (Guardian; НГ-Ex libris)
● Федор Достоевский. «Идиот» 1868–1869 (Guardian; НГ-Ex libris)
● Теодор Драйзер. «Американская трагедия» 1925 (ModernLibraryр.; Newsweek)
● Александр Дюма. «Граф Монте- Кристо» (BBC; The Observer)
● Джон Ирвинг. «Мир глазами Гарпа»/Мир по Гарпу (BBC; Modern Library ч.)
● Джон Ирвинг. «Молитва об Оуэне Мини» (BBC; Modern Library ч.)
● Альбер Камю. «Посторонний» 1942 (Guardian; Le Monde)
● Альбер Камю. «Чума» 1947 (TheObserver; НГ-Exlibris)
● Стивен Кинг. «Оно» (BBC; Modern Library ч.)
● Стивен Кинг. «Противостояние» (BBC; Modern Library ч.)
● Милан Кундера. «Невыносимая легкость бытия» 1984 (BBC; НГ-Ex libris)
● Льюис Кэрролл. «Алиса в Стране Чудес» (BBC; The Observer)
● Уилла Кэсер. «Смерть приходит за архиепископом» 1927 (ModernLibraryр.; Newsweek)
● Примо Леви. «Человек ли это?» 1947 (Daily Telegraph; Le Monde)
● Дорис Лессинг. «Золотая тетрадь»/Золотой дневник 1962 (Guardian; Newsweek)
● Федерико Гарсиа Лорка. «Цыганские баллады»/Цыганское романсеро 1928 (Guardian; Le Monde)
● Дэвид Герберт Лоуренс. «Радуга» (Modern Library р.; The Observer)
● Николо Макиавелли. «Государь» 1532 (Daily Telegraph; Newsweek)
● Иэн Макьюен. «Искупление»/Расплата (BBC; The Observer)
● Габриэль Гарсиа Маркес. «Любовь во время холеры» (BBC; Guardian)
● Карл Маркс. «Капитал» 1867 (Daily Telegraph; Newsweek)
● Джон Мильтон. «Потерянный рай» 1667 (Daily Telegraph; Newsweek)
● Тони Моррисон. «Песнь Соломона» 1977 (Newsweek; The Observer)
● Дафна дю Морье. «Ребекка» (BBC; Daily Telegraph)
● Уильям Сомерсет Моэм. «Бремя страстей человеческих» (ModernLibraryр.; Modern Library ч.)
● В.С. Найпол. «Излучина реки» (Modern Library р.; The Observer)
● Патрик О’Брайан. «Хозяин морей» (BBC; Daily Telegraph)
● Фланнери О’Коннор. «Мудрая кровь» (Modern Library ч.; The Observer)
● Джейн Остин. «Эмма» (BBC; The Observer)
● Джон Дос Пассос. «США» трилогия (Modern Library р.; The Observer)
● Борис Пастернак. «Доктор Живаго» 1945–1955 (Daily Telegraph; НГ-Ex libris)
● Роберт Пирсиг. «Дзен и искусство ухода за мотоциклом «(Daily Telegraph; Modern Library ч.)
● Аллан По Эдгар. «Убийство на улице Морг» (Daily Telegraph, Guardian)
● Франсуа Рабле. «Гаргантюа и Пантагрюэль», 1532–1553 (Guardian; НГ-Ex libris)
● Ричард Райт. «Сын Америки» 1940 (Modern Library р.; Newsweek)
● Джин Рис. «Широкое Саргассово море» 1966 (Modern Library р.; Newsweek)
● Джоан К Роулинг. «Гарри Поттер» (BBC; Daily Telegraph)
● Жан-Жак Руссо. «Общественный договор» 1762 (Daily Telegraph; Newsweek)
● Артур Рэнсом. «Ласточки и Амазонки» (BBC; Daily Telegraph)
● Антуан де Сент-Экзюпери. «Маленький принц» 1943 (BBC; Le Monde)
● Мюриэл Спарк. «Мисс Джин Броди в расцвете лет» (ModernLibraryр.; The Observer)
● Уильям Стайрон. «Выбор Софи» 1979 (Modern Library р.; Le Monde)
● Стендаль. «Красное и черное» 1830–1831 (Guardian; НГ-Ex libris)
● Роберт Льюис Стивенсон. «Остров сокровищ» (BBC; Daily Telegraph)
● Брэм Стокер. «Дракула» 1897 (BBC; НГ-Ex libris)
● Литтон Стрэчи. «Выдающиеся викторианцы/Знаменитые викторианцы» 1918 (Daily Telegraph; Newsweek)
● Алексис де Токвиль. «Демократия в Америке» 1835 (Daily Telegraph; Newsweek)
● Джон Уиндэм. «День триффидов» (BBC; DailyTelegraph)
● Уолт Уитмен. «Листья травы» 1855 (Guardian; Newsweek)
● Элис Уокер. «Цвет лиловых полей»/Цвет пурпурный 1982 (BBC; Newsweek)
● Роберт Пенн Уоррен. «Вся королевская рать» 1946 (ModernLibraryр.; Newsweek)
● Эдит Уортон. «Век невинности» 1920 (ModernLibraryр.; Newsweek)
● Герберт Уэллс. «Война миров» 1898 (BBC; Le Monde)
● Герберт Уэллс. «Машина времени» 1895 (Daily Telegraph; НГ-Ex libris)
● Натанаэл Уэст. «День саранчи» 1939 (Modern Library р.; Newsweek)
● Уильям Фолкнер. «Авессалом! Авессалом!» (Guardian; Modern Library ч.)
● Форд Мэддокс Форд. «Солдат всегда солдат»/Хороший солдат (Modern Library р.; The Observer)
● Зигмунд Фрейд. «Толкование сновидений» 1900 (Daily Telegraph; Newsweek)
● Фукидид. «История Пелопонесской войны» 431 до н.э (Daily Telegraph; Newsweek)
● Томас Харди. «Джуд Незаметный» (BBC; TheObserver)
● Томас Харди. «Тэсс из рода д’Эрбервиллей» (BBC; DailyTelegraph)
● Уильям Шекспир. «Гамлет» 1603 (Guardian; Newsweek)
● Уильям Шекспир. «Король Лир» 1608 (Guardian; Newsweek)
● Уильям Шекспир. «Отелло» 1622 (Guardian; Newsweek)
● Уильям Шекспир. «Сонеты» 1609 (DailyTelegraph; Newsweek)
● Невил Шют. «Город как Эллис» (BBC; ModernLibraryч.)
● Умберто Эко. «Имя розы» 1980 (BBC; LeMonde)
● Маргарет Этвуд. «Рассказы служанки» (BBC; Modern Library ч.)
-
Примечание. Не думаю что это прям очень сильно принципиально, но рейтинг опубликованный Gardian - это список составленный Норвежским книжным клубом совместно с Норвежским институтом имени Нобеля. Так что исправила первый пост.
*в сторону* фффух, испугалась, что пересчитывать придется с учетом ещё одного рейтинга :D
-
Мишель Фейбер. «Под кожей»
Мишель Фейбер стал для меня «открытием» прошлого года. С превеликим удовольствием прочитав два его сборника рассказов, и несколько разочаровавшись (по независящим от самого Фейбера причинам) в слишком крупном произведении, я приобрела ещё и «Под кожей». Почему? Потому что я книгоголик у него легкий, разнообразный, не перегруженный излишней цветистостью слог, и буквально вынуждающая следовать за извивами сюжета манера изложения. Ему свойственен естественный натурализм, показывающий нелицеприятные детали, но не удерживающий насильно внимание читателя, чем, бывает, грешат другие авторы. Он не смакует и не обсасывает нюансы и не вынуждает читателя продираться сквозь излишние подробности. Он честен и показывает неприятное – неприятным, мерзкое – мерзким, а чистое – чистым. Мотивы его героев просты и понятны, и он предоставляет самому читателю решить кто в его книгах прав, а кто ошибается.
В другом переводе эта книга называется «Побудь в моей шкуре», но Фейбер этого не предлагает. Он действует иначе. Потихоньку, исподволь он втискивает читателя в шкуру главной героини, Иссерли. Вынуждает смотреть её глазами на происходящее вокруг неё и происходившее с ней в прошлом. Лишь изредка он позволяет взглянуть на Иссерли со стороны. И отвратительная с точки зрения общепринятой морали миссия по отлову водселей, суть которой становится понятна чуть ли не с первых страниц, превращается из классического, я бы даже сказала избитого, сюжета жанра хоррор в социально-личностную драму. Ничего личного. Иссерли просто делает свою работу. И, можете поверить, она делает её хорошо.
Медленно, по капле, становятся понятны мотивы главной героини. Скупые, неохотные воспоминания, размышления, поступки и разговоры, собираются в целостную картину мира Иссерли и других людей, её сородичей.
И так же постепенно переходя от неприятия на грани отвращения, к сочувствию и даже симпатии можно придти к пониманию того...
... что привычное и обыденное для одних, может показаться чудом кому-то другому.
... что «гуманность» становится недостижимой роскошью, когда уже сделан, на первый взгляд единственный правильный и при этом необратимый выбор. И тогда гораздо проще ожесточиться и не замечать очевидного, чем признать, что где-то была допущена ошибка.
... что грань между моральным и аморальным настолько зыбка, что не всегда понятно, где одно переходит в другое.
... и что если поменять их и нас местами – мы поступали бы в точности, как и они. Потому что в конечном итоге под кожей мы все одинаковы ©.
В сущности – ничего нового. Но, когда я закрыла книгу, я не знала что сделать сначала – принять душ или посмотреть в окно, порадовавшись тому, что наш мир так щедр на чудеса. Щедр, вопреки нашей жестокости к нему и к себе самим.
Категория: Зацепило. Лучшее
Упоминания в книжных рейтингах: нет
(http://cs628731.vk.me/v628731940/41e44/SlAw714Wrvc.jpg)
P.S. Да, книга экранизирована.
Нет, фильм я не смотрела. Но, судя по отзывам, книга оставляет гораздо меньше вопросов, и (как это обычно бывает) полнее раскрывает всю историю.
-
Эдвард Резерфорд. «Лондон».
Или история глазами мультяшек
В ту далекую эпоху отступившее море оставило после себя на юго-востоке мыса бесплодную местность – черную сланцевую плиту. Безмолвная и голая, лежала она подобно тверди неизвестной планеты, и серый камень перемежался лишь с мелкими заводями. Еще более древние силы, скрывавшиеся в недрах земли под сланцевой толщей, вознесли на две тысячи футов отлогий гребень, пересекавший ландшафт на манер исполинского волнолома.
Таким это место сохранялось долго – серым и погруженным в немоту, исполненным неизвестности того же сорта, что свойственна бескрайней тьме перед рождением.
Вот так по-лавкрафтовски монументально, с поэзии геологических процессов начинается книга Эдварда Резерфорда «Лондон». Эта книга заявлена как биография города и должна рассказать читателям, как он образовался, менялся и развивался в соответствии с историческими периодами. И, насколько я могу судить по прочитанному автор вполне справляется с ожиданиями. И в том, что касается исторической части, у меня нет никаких претензий. Естественно и красиво автор описывает как выглядела местность в каждом из рассказов. Образование и взаимоотношения сословий, различные бытовые описания подаются ненавязчиво и изящно.
Роман «Лондон» может заставить вас полюбить историю – заявляет «Таймс». Роман мог бы заставить полюбить историю. Но в книге есть ещё и ху... дожественная часть (молодец, Roxi, ты справилась).
По задумке автора на страницах книги выдуманные персонажи встречаются с реальными историческими личностями и, так или иначе, принимают участие в не менее реальных исторических событиях. И, в каждой последующей истории (всего их 15, но некоторые относятся к одному и тому же периоду) читателю предстоит встретить потомка или потомков героев предыдущей истории. И, видимо не найдя других выразительных средств автор решил снабдить разные семьи генетическими метками.
Поначалу я не придала особого значения перепонкам между пальцами, которыми отметил автор персонажей начальных историй, и которые почему-то именовались «смешными». Но в сочетании с постоянными напоминаниями, что именно этот парень с перепонками потомок того парня с перепонками из предыдущей истории, такая «метка» уже к третьей истории начала раздражать. Хотя я наивно осмелилась предположить, что это просто грубая пасхалка на все того же Лавкрафта.
И даже шаблонность событий и характеров персонажей была умеренной и простительной, пока автор не решил рассказать по-настоящему интересную с его точки зрения историю. Она была бы интересна и мне, если бы чуть ли не в каждом абзаце мне НЕ подчеркивались физические особенности (генетические метки) персонажей в ней участвовавших. Да-да. Парень с перепонками не один такой, просто остальные набежали появились позже. Например Силверсливз. Его нос столь характерен и длинен, что ему (носу) посвящен отдельный абзац, и это не могло не вызвать у меня некоторого напряжения...
Шаблонность персонажей настолько очевидна, что я не могу подобрать достойных эпитетов. Персонаж гадок? Значит, он глуп, отвратительно себя ведет и подчеркнуто неаккуратно ест. Персонаж – трагическая фигура? Значит, он нарочито ущербен и «снабжен» таким количеством врожденных и приобретенных физических недостатков, что уже не вызывает даже жалости, скорее брезгливость. Брезгливость усиливает способ мелкой и «пахучей» мести, который он избрал для своего мучителя. И все последующие хорошие поступки уже не могут исправить произведенное впечатление.
«Они, хотя и знали о его успехах, были бы удивлены, увидев, как порхают его пальцы в столь поздний час, а сам он пребывает наедине с наставником». В это странное предложение я влепилась как во внезапно возникшую на пути кирпичную стену.
Вы думаете это все? Нееет. Резерфорд закрепляет успех, вставляя в конце чуть ли не каждого эпизода, спойлер-банальность типа «они не знали, что за ними наблюдали», этакое многозначительное подмигивание, а его персонажи то и дело изрекают что-нибудь бессмысленно-пафосное.
Ещё один «пахучий эпизод», видимо поразивший воображение автора подстерегает в исторической части.
Но даже это ещё не все. Нарочитое подчеркивание и разжевывание очевидного – вот самое страшное оружие Резерфорда. «Барникель пришел!» завершает он описание «внезапного» появления рыжебородого гиганта с секирой... после того как чуть ли не в каждом эпизоде с Барникелем напоминал читателю, что этот герой рыжебород, огромен и громкоголос (про секиру он иногда забывал напоминать).
Я искренне надеялась, что следующая история будет лучше...
"В отдалении же стоял, привалившись к стене совсем ещё молодой человек с очень длинным носом. Сидевшие за столом хорошо его знали. Многообещающий клирик. Но почему в сей теплый июльский день он был бледен, словно призрак?
Его звали Пентекост Силверсливз. //Примечание от меня: видимо потому и был бледен, судя по контексту//
Они знали. Они не сводили с него глаз. Они все знали о том, что произошло прошлой ночью." (С)
Нет, разумеется я слишком глупа и без этого чертового носа не догадаюсь что этот Силверсливз потомок того Силверсливза... Но Резерфорд несказанно милостиво разъясняет мне это чуть позже. Спасибо ему огромное и низкий поклон. Ранее вышедший «Париж» и недавно поступивший в продажу «Нью-Йорк» - «Лондон» не оставил вам шансов, уж простите мою слабость.
Возможно, в оригинале книга лучше и то, с чем мне довелось столкнуться на её страницах, всего лишь последствия отвратительного перевода и бездарной редактуры. Но лично я в этом сильно сомневаюсь, потому что тогда и историческая часть была бы в разы хуже.
Возможно, я просто чего-то не понимаю. Но, прочитав примерно треть, добравшись до Ричарда Храброе Сердце и поймав себя на том, что, переворачивая очередную страницу, задаюсь вопросом «где ж я так нагрешить умудрилась-то?», я окончательно и бесповоротно сдаюсь. И мне нисколько не стыдно по этому поводу.
Я не хочу знать, сохранят ли потомки Сеговакса перепонки между пальцами до наших дней, останутся ли Силверсливзы характерно длинноносыми, а Барникели рыжебородыми независимо от пола рыжими и громкими. Это знание, без которого я вполне могу прожить.
Вывод: Не все то золото, что хвалят Таймс, Дейли Телеграф, Нью-Йорк Таймс и Майами-Геральд, даже если оно переведено на 20 языков мира. (Да, очевидность – это заразно)
Категория: Больше никогда. Заминировано.
Упоминания в книжных рейтингах: нет (хвала богам)
Занавес!
-
Я надеюсь, про Москву автор ничего не напишет. :)
-
Оставь надежду, друг мой...
Резерфорд нaписaл еще семь исторических ромaнов, действие которых происходит в России, Ирлaндии, Англии, Фрaнции и США.
:'(
-
Внесу скромное предложение. :)
З. Ы. Пост 1111, директива определена.
(http://savepic.ru/9044755.jpg)(http://savepic.ru/9051923.jpg)
-
Герой отказывается служить проклятым капиталистам, что не хотят делиться с бедными африканскими детишками лекарством от рака, и за это его отправляют в GULAG.
Мда...
-
Прям аж пальцы зачесались :D. Маленький фрагмент женской логики в действии:
Миссия бюро — скрывать правду о стремительном технологическом прогрессе и предотвращать общественные перемены, которые он может вызвать. Потому что будущее уже здесь.
Антиутопия? подумало мну и покосилось на полку где ждут своей очереди своего часа Оруэлл, Бёрджесс и Хаксли (нет, я не считаю их эталонами чего бы то ни было, просто хочу однажды прочитать).
его бросают в кошмарную высокотехнологичную тюрьму
вступить в бой с невообразимым врагом
И... мне почему-то представилось что аннотация написана Говорящим Сверчком, который пугал Буратино ужасными опасностями и страшными приключениями... А вот если добавить что-нибудь "богомерзкое", то всплыла бы мысль "Г. Ф. Лавкрафт? Я слышала что ты умер!".
Но все стало на свои места когда я нашла вот это: © Перевод аннотации (http://fantlab.ru/work556929)
Это просто перевод. Хмм... Это дословный перевод? А если перевод книги такой же как перевод аннотации?.. И так далее по наклонной *выключаем женскую логику, надоела*
А если серьезно - такая аннотация с большой вероятностью вынудила бы меня отказаться от покупки, попадись книжка мне в магазине.
С учетом того, что книга ещё не вышла, то максимум что я могу пообещать это посмотреть ознакомительный фрагмент, потому что после Резерфорда на какое-то время стану более... осмотрительна в приобретениях (очень на это надеюсь :D).
-
Ну если совсем по чесноку брать, то я надеялся, что ты прочтешь и скажешь, как оно.
Самому мне читать лень, да и в болото попадать неохота. :D
-
разработали устройство, которое может управлять гравитацией
То есть, эта штука на попе ГГ - гравипушка? А на дальнем плане взрывается Цитадель? Яснопонятно.. :-\
-
Вот мне всегда было любопытно, по какому принцыпу кинокомпании отбирают ЕЩЕ НЕ ВЫШЕДШИЕ книги (а иногда еще даже не написаные толком!!!) для экранищации. Я конечно понимаю, что "покупка прав на экранизацию" это не сама экранизация, и в голивулской кухене еще ничего не значит (как купили так и забыли), но все же, что-то же заставляет их тратить деньги.
И ладно бы уже вышедшея книга, снискавшая популярность, или хотябы автор был бф известен, отчего была бы хоть какая-то гарантия качества. Но нет. Эта приписочка в рекламной компании книги обычно появляется на какой-то проходной графомании, которая хоть и бывает, что становится популярной, но крайне редко и чаще только у ограниченого сборища фОнатов-ценителей.
Создается вречатление что "права на экранизацию" это типа рулетки для продюссеров. Права покупаются оптом, и потом "игроки" ждут какие ставки сышрают. Сыграло (книга чего-то добилась)? Круто, ведь у нас уде вме куплено по дешовке. Айа экранизировать, и отбивать затраты на все те остальные пятьдесят графоманий которые так и остались лежать на книжных прилавках, а авторы этих книг уже и так получили свой гешефт в виле копеечного бабла и возможности, в рекламных целях, прилепить на обложку приписочку "нас купиои для экранизации", что вовсе не гарантирует качество.
К слову сказать, с такой аннотацией и я бы книгу не купил. Даже в интернете читать бы не заинтересовался.
-
Создается вречатление что "права на экранизацию" это типа рулетки для продюссеров. Права покупаются оптом, и потом "игроки" ждут какие ставки сышрают. Сыграло (книга чего-то добилась)? Круто, ведь у нас уде вме куплено по дешовке. Айа экранизировать, и отбивать затраты на все те остальные пятьдесят графоманий которые так и остались лежать на книжных прилавках, а авторы этих книг уже и так получили свой гешефт в виле копеечного бабла и возможности, в рекламных целях, прилепить на обложку приписочку "нас купиои для экранизации", что вовсе не гарантирует качество.
Собственно, так и есть. Продюсерам выгодно покупать оригинальные идеи для сценариев. Тот факт, что книга не вышла, выгоден обоим: продюсерам эта покупка будет дешевле покупки прав на уже готовую книгу; автор книги получает свои деньги вперед.
В худшем случае могут снять фильм не по сценарию книги, а "по мотивам". Не первый раз, когда фильм по книге был известнее самой книги.
-
Есть намеки на то, что на западе конкретно этот парень имеет популярность. Соответственно, эту популярность легко и просто можно использовать в маркетинговых целях. Фильм раскрутить легче, больше народу придёт в кино и касса всё окупит. :)
Ну что, Рокси, будешь подопытным кроликом или таки пас?
-
Вот мне всегда было любопытно, по какому принципу кинокомпании отбирают ЕЩЕ НЕ ВЫШЕДШИЕ книги (а иногда еще даже не написанные толком!!!) для экранизации.
Это у нас она ещё не вышла. У них - в прошлом году уже сподобились, и это уже не первая его книга.
А что касается экранизации - Камеррер прав. Дешевле покупать права когда "оно ещё не взлетело" ибо когда взлетит - цены будут другими. Вспомни что тот же Лукьяненко писал (и мы не знаем врал или нет), о том как его осаждали с выкупом книг, когда начали снимать "Дозоры".
Да и из проходной графомании зачастую проще сделать "конфетку", чем из по-настоящему сильной книги.
Ну что, Рокси, будешь подопытным кроликом или таки пас?
Ну... окееей. И я искренне надеюсь, что тебе не придется после этого на мне жениться :D
Но с большой долей вероятности моё мнение будет "нуууу... имеет право на существование". Я все же не настолько строгий читатель как может показаться на первый взгляд, это просто Резерфорд меня допек :D.
Но сразу оговорюсь отдельно и специально я покупать книгу не буду. Если её наличие в "лабиринте" совпадет с моими закупками там, и до того времени я про неё благополучно не забуду, то да, возьму. Если найдешь электронную версию (официального перевода) раньше - дай знать.
-
Ок.
-
Создается вречатление что "права на экранизацию" это типа рулетки для продюссеров. Права покупаются оптом, и потом "игроки" ждут какие ставки сышрают. Сыграло (книга чего-то добилась)? Круто, ведь у нас уде вме куплено по дешовке. Айа экранизировать, и отбивать затраты на все те остальные пятьдесят графоманий которые так и остались лежать на книжных прилавках, а авторы этих книг уже и так получили свой гешефт в виле копеечного бабла и возможности, в рекламных целях, прилепить на обложку приписочку "нас купиои для экранизации", что вовсе не гарантирует качество.
Скорее всего, так и есть. Также и с IT-стартапами - покупают 100, 99 из них окажется шлаком, но один взлетит и окупит расходы на закупку всей сотни.
-
Вот, дети, мы и узнали, как работает венчурный фонд.
-
Я уже говорила, что я книжный шопоголик?
Ну так вот, я не знаю второго такого человека, который не просто покупает книги - книги находят меня сами неотвратимо и неизбежно. Имхо только я способна отправившись в ТЦ (читайте: облагороженный минирынок под крышей) за продуктами, проходя мимо газетного киоска в котором отродясь не продавалось ничего серьезнее Донцовой углядеть между той же Донцовой и сентиментальными романами две книги Паланика (как он вообще там оказался?), купить их (ни на секунду не задумавшись и не испытав хотя бы малейшего диссонанса) и припереть домой в сумке со свеклой и морковкой.
Занавес.
-
Для равновесия
Адам Нэвилл. "Ритуал"
Внимание: СПОЙЛЕРЫ
– Я представитель поколения засранцев
© Адам Нэвилл, цитата из книги
Данная книга официально в России не издавалась и существует только в сети - в электронной и аудио версии. И, не смотря на все то, что я скажу ниже – мне жаль, что издательства от неё отвернулись.
Первое что бросается в глаза – автор книги вряд ли когда-либо ходил по лесу. С какой-нибудь обзорной экскурсией, может, и был. А вот так, что бы с рюкзаком, да на своих двоих, да по бурелому... совершенно точно нет. И с этим связано достаточно много моментов, способных вызвать боль у тех, кто в лесу таки бывал. Да и не обязательно в лесу. И вообще по прочтении у меня сложилось впечатление, что многие вещи, описанные в книге, взяты Нэвиллом не из практики, или хоть сколько-нибудь околонаучных источников, а из художественных фильмов. Да-да роман очень кинематографичен по своей сути, и это не везде плохо. Но местами все же не хорошо.
Второе – боль моя вычитка. Да, это только перевод, и я прекрасно осознаю, что вычитка сторонним человеком вряд ли делалась. И, наверное, поэтому я не сильно спотыкалась на «колдобинах» подстерегавших меня на протяжении всей книги. Но я была бы не я, если бы вообще не спотыкалась. Несколькими лихими оборотами я поделюсь:
«Как все уже отметили, темно было, хоть глаз выколи. Солнечный свет едва проникал сквозь густой полог листвы». А до этого оговаривается, что небо затянуто облаками и дождит. Да и в целом регулярно складывается впечатление что в лесу – тьма непроглядная, но при этом там как-то ухитряются выживать папоротники на пару с крапивой. *в сторону* Фотосинтез? Не, не слышали... А грибов что характерно нет. Видимо осенью в Швеции не сезон...
«Ближе к земле, где лунный свет смешивается с холодом, воздух голубовато-белый и газообразный» Лунный свет смешивается с холодом? Алхимия, блин какая-то. А газообразный воздух *фейспалм* вообще редчайшее явление, встречается только в Швеции, в лунные ночи.
«Стоя между елью и провисшей палаткой, он дорисовал в своем воображении образ чего-то длинного, черного, проворного и жидкого, как вода» Эммм... Может все же «текучего»? Вода она конечно жидкая я не собираюсь это оспаривать, но если оно жидкое, то значит оно – лужа. Потому что «жидкое» это агрегатное состояние. Вещество, а не существо, хоть вы меня убейте.
«листья, на чьи горькие восковые лепестки попали капли дождя». Ну, вы поняли, да? С ботаникой изначально напряженка, не стоило про фотосинтез вспоминать.
«Он увидел, как оно идет, нечто жидкое, похожее на пар». Жидкость похожая на пар. Моя фантазия прощается и уходит в закат.
Ну и особенно меня умилившее: «Под грузом ответственности камень, на котором он сидел, буквально впился ему в ягодицы». Без комментариев. *фантазия высунулась из заката, дорисовала камню пару вампирьих клыков*
Но, как и в случае с предыдущей книгой (не буду поминать её всуе), я не могу точно сказать, кто тут начудил – автор или переводчик, так что не буду ничего домысливать.
Нет, это, разумеется, не все. Есть ещё и третье – Нэвилл не сумел вовремя остановиться и это печально. Выдав, что знает о пешем туризме и лесе не так уж много, и то понаслышке, не удовлетворившись более-менее открытой концовкой первой части, он обрушивает на читателя часть вторую.
И читатель получает возможность убедиться в том, что Нэвилл мало понимает в медицине вообще и травмах черепа в частности. И ещё в куче вещей, явлений и понятий. Единственный оставшийся в живых персонаж приходит в себя. И видит, цитирую: «В ногах кровати стояли три фигуры. Один их вид заставил его уверовать в реальность библейского ада, и что он очнулся в одной из его комнат»
Кто же они, эти стражи обители боли и ужаса? Если стоите – сядьте. В этом скорбном пристанище нашего недобитка встречают (под блэкметал, кстати) козел, баран и огромный плюшевый заяц. Я не шучу. Все очень и очень серьезно. «Заяц был настолько ужасен, что на него нельзя было долго смотреть». Но в этом месте я малодушно расхохоталась, потеряв остатки сопереживания.
На самом деле это довольно-таки интересный ход со стороны автора. Потому что эти «встречающие», хоть и окажутся людьми, по сути своей являются теми, в чьем обличье предстали в первый раз. Козел. Баран. И чокнутый заяц. Нет, чокнутый не то слово, которое я хотела написать (да, я снова справилась). Это блэкметал-группа Блад Френзи, отправившаяся в леса, чтобы призвать древнего бога (кстати, они все время говорят об Одине, но это не Один, я точно знаю) и объявить начало Рагнарока. Нет, не спрашивайте меня зачем. Меня они не убедили.
И, кстати о смехе. Одна единственная фраза, точнее словосочетание (Нэвилл или переводчик? Переводчик или Нэвилл?) снимает покров тайны с того, что обитает в лесах Швеции и кто всему виной. И это заставило меня ржать на протяжении всей кульминации (хотя не должно было) вместо переживания за жизнь персонажа. Хотя... что ему сделается, если ему регулярно доставалось по черепно-мозговой травме, а он очухивался и снова начинал активно шевелиться, подобно персонажам боевиков, которые даже после падения бетонной плиты на голову ухитряются продолжать схватку. *пожала плечами* Да, речь снова о кинематографичности.
Но, не смотря на всё вышесказанное, я не могу назвать книгу однозначно плохой. И причиной этому опять таки кинематографичность, но уже со знаком плюс. Нэвилл замечательно передает саму среду осеннего леса и таящегося в нем ужаса (очень в духе «Ведьмы из Блэр»). В первой части великолепно раскрыты взаимоотношения и характеры персонажей. Их все ухудшающееся физическое состояние добавляет красок в атмосферу холодного, пропитанного дождями осеннего леса. Через расцарапанные и покрасневшие от влажности и холода руки, через вспышки раздражения, и даже гнева, через все сильнее накатывающее чувство обреченности он добивается от читателя сопереживания, несмотря на то, что троих из четырех персонажей первой части хочется задушить собственными руками. И это говорит о том, что они прописаны достаточно ярко, и вышли вполне живыми. Четвертого, кстати, тоже хочется придушить, но меньше, да и собственно особой возможности воспылать к нему ненавистью Нэвилл не дает.
А как прописаны ночные кошмары, преследующие персонажей... Нэвилл переходит на «ты», обращается напрямую к читателю и тем самым словно погружает в кошмар его самого, а не персонажа которому он снится. И лишь спустя какое-то время становится понятно, что это всего лишь сон одного из героев. В первый раз срабатывает безукоризненно, но и во все последующие пробирает.
И ещё одно, за что хочется книгу похвалить. В фильмах ужасов бывают такие моменты, когда хочется подсказать герою, что бы он оглянулся или бежал со всех ног. Или хочется заорать: не ходи туда, придурок! Так вот Нэвиллу удается добиться такого же эффекта в тексте, а это дорогого стоит, по моему мнению.
И мне действительно жаль, что ни одно издательство не взялось за эту книгу. Потому что, в ней плюсов не меньше чем минусов. После вычитки, обработки напильником острых углов и смягчения наиболее провальных мест, книга может, и не стала бы идеальной, но была бы значительно лучше. Даже вторая часть, хотя она все равно проигрывала бы первой. И возможно, после редактуры, во фразе которую я использовала как эпиграф стояло бы другое, более точное слово. Слово, которым можно было бы охарактеризовать большинство жителей больших городов, привыкших к существованию в пределах линии "дом-работа" с небольшими вылазками в сторону кинотеатров, баров и т.д. Всех тех, кто не способен применить на практике теоретические знания о сферах, лежащих за пределами узких рамок привычного бытия. И, как мне кажется, записывая эту фразу Нэвилл говорил и о себе. Собственно книга - лучшее тому доказательство.
(https://pp.vk.me/c631628/v631628523/56cf8/Iwz3-BhSJmE.jpg)
-
Нэвилл замечательно передает саму среду осеннего леса и таящегося в нем ужаса (очень в духе «Ведьмы из Блэр»). В первой части великолепно раскрыты взаимоотношения и характеры персонажей. Их все ухудшающееся физическое состояние добавляет красок в атмосферу холодного, пропитанного дождями осеннего леса. Через расцарапанные и покрасневшие от влажности и холода руки, через вспышки раздражения, и даже гнева, через все сильнее накатывающее чувство обреченности он добивается от читателя сопереживания, несмотря на то, что троих из четырех персонажей первой части хочется задушить собственными руками. И это говорит о том, что они прописаны достаточно ярко, и вышли вполне живыми. Четвертого, кстати, тоже хочется придушить, но меньше, да и собственно особой возможности воспылать к нему ненавистью Нэвилл не дает.
А как прописаны ночные кошмары, преследующие персонажей... Нэвилл переходит на «ты», обращается напрямую к читателю и тем самым словно погружает в кошмар его самого, а не персонажа которому он снится. И лишь спустя какое-то время становится понятно, что это всего лишь сон одного из героев. В первый раз срабатывает безукоризненно, но и во все последующие пробирает.
Вот, кстати, как фанат всего хоррора в целом, но особенно обожающий осенне-лесную тематику, первую часть я вообще читал, не отрываясь. Собственно, если книгу бросить на половине, она запомнится как годное произведение, но вторая часть... такое ощущение, что Невиллу дали заказ от какой-то церковной газеты "а напиши-ка ты про злой и сатанинский блэк металл". Причем ладно бы, пиши он такое в восьмидесятых, но сейчас вторая половина книги выглядит как апофеоз глупости, пропаганды и бреда, а отсылка к Лавкрафту в конце вообще смотрится шизофренической. Таких тупых и больных на голову металлистов-сатанистов, поклоняющихся козоподобной твари, которую они называют Одином - это еще надо поискать. Такое ощущение, что внезапно попадаешь в "Техасскую резню бензопилой", только вот зачем тогда нужно пытаться как-то мотивировать их действия? Лучше бы они вообще умалчивали, кто такие и чего хотят...
А обзор получился отличный, передающий все ключевые моменты, на которые стоит обратить внимание читателю - метко и по сути, так держать. :)
-
такое ощущение, что Невиллу дали заказ от какой-то церковной газеты
кстати, да. Мне при прочтении вспоминалась одна брошюра "о роке и сатанизме" которая попалась мне (и не только мне) где-то на стыке столетий. Авторы очень старательно притягивали сатанинскую символику и двойные смыслы ко всем группам и их текстам от Битлз до представителей более экстремальных направлений. И Невиллу она тоже явно попадалась :D.
А насчет отсылки к лавкрафтиане... Вот честно, я нечто подобное начала подозревать с середины первой части. Улики сходились :D. Но окончательное подтверждение в сочетании с описанием твари вызвало хохот перемежающийся с сочувственными мыслями в сторону "божества", которое так жестоко явили миру. Блин, до сих пор ржу - за что с ним так? Стоило сделать её менее... материальной, хоть и не люблю вот так давать авторам советы, все равно не услышат. Да и герой тогда выходит чрезмерно крут)
Но для справедливости - эмоциональное состояние ГГ и нарастающее чувство безысходности все же Нэвиллу очень удалось. Но козел баран и бешеная зайчиха Блад Френзи все портят.
метко и по сути, так держать.
:-[ Спасибо
-
Сама по себе идея селать безобидных созданий опасными - вполне терпима (помню, у Хайнлайна был рассказ про молодняк, выживаший на отдаленной планете - где главной опасностью были плотоядные кролики с высокой скоростью расплода и любовью к миграциям). Но тут реально какой-то трэш.
-
сделать безобидных созданий опасными
Вот я очень надеюсь что ты сейчас про БладФрензи, а не о том что жило в лесах). На Нэвилла у неё теперь точно зуб, не хватало что бы тобой список пополнился :D
-
И ещё раз для равновесия
Чинуа Ачебе. «И пришло разрушение»
Не могу с точностью сказать, имеется ли в виду в рейтингах вся так называемая «Африканская трилогия», в которую входят «И пришло разрушение», «Покоя больше нет» и «Стрела Бога» или только первая часть. Но прочитала я таки все три.
В принципе мне понятно, почему эта книга оказалась в рейтингах. Нет, не потому что она как-то особенно литературна или несет в себе какие-то оригинальные мысли, которые нельзя найти в других книгах. Это просто взгляд на колонизацию Нигерии изнутри, не с точки зрения белого человека, в существование которого жители тамошних деревень не очень-то и верили. Точнее даже не взгляд, а просто рассказ о том, как и чем жили нигерийцы, конкретно люди племени игбо (ибо) в то время, когда представители «цивилизованного человечества» решили заняться устройством их жизни и подарить дикарям немного цивилизации и религии.
Что подкупает в этой книге – так это то, что Ачебе не судит. Он не рисует англичан ни кровожадными монстрами, ни такими уж религиозными фанатиками. Это просто люди. Люди, пришедшие в «чужой монастырь со своим уставом», и частично навязавшие, а частично заинтересовавшие этим самым новым уставом аборигенов. Также и нигерийцев он не пытается выставить более благородными чем они есть, органично вплетая не слишком благовидные поступки и события в сюжет, показывая их частью естественного бытия племени.
И, сравнив, к примеру «Разрушение», в котором основное действие (хотя действием это трудно назвать) разворачивается в Умуофии, одной из деревень до прихода англичан и «Покоя больше нет», где главный герой – внук основного персонажа первой части, можно отследить кое-какие изменения. Правда, произошли эти изменения в основном в городах. Да, они привнесли некие бытовые перемены в жизнь менее «просвященных» жителей деревень, но при этом почти не затронули их мышление и уклад. Скорее выбили некую опору, на которой эти самые мышление и уклад базировались, что подтверждает третья часть, «Стрела бога», где Ачебе более явно показывает какую роль играли жрецы, религия в жизни деревень. И чем был совет деревни, превратившийся во второй, более поздней по времени части в бессмысленную говорильню.
Что ещё хочется отметить, так это использование аутентичных наименований и терминов, которые впрочем, не очень-то нуждаются в дополнительных пояснениях, но придают книге местечковый колорит. В целом же повествование ровное настолько, что даже кульминационная часть не захватывает. Хотя в книге подобного типа и не может быть захватывающей, ярко выраженной кульминации. Это просто отрывки чужой жизни, чужой истории, зафиксированные автором вполне беспристрастно. Безусловно, книга познавательна. Местами нудновата и банальна. И, я не могу сказать что, не прочитав её, я бы много потеряла, но и не сожалею о том, что прочла.
Категория: Почему бы и нет
Упоминания в рейтингах: Guardian; The Observer; Newsweek
(https://s.flip.kz/prod/322/321905_240.jpg)
-
:-[ Я когда грозилась приобрести Суареза вот как-то не рассчитывала что томик обойдется в 500+ рэ (с моей дисконтной) :D Я, конечно, во-первых книгоголик, а во-вторых не очень люблю читать книги с монитора, но в третьих не такой большой фанат научфана, а в четвёртых ещё не отошла от Резерфорда (надеюсь упоминаю о нем в последний раз), и морально не готова покупать такого кота в мешке, да ещё и на светящейся насквозь бумаге, судя по фоткам книг этой серии (зато в суперке, да). Имхо -
тупанула сама виновата, надо было сразу глянуть эту серию по ценам.
Книжица 605 страниц кстати.
-
С произведениями Геймана у меня весьма и весьма сложные отношения.
Я честно пыталась прочитать «Никогде», превозносимых многими «Американских богов», и что-то ещё, не помню уже что. И каждый раз отступалась на половине дороги.
Нет-нет-нет, дорогие мои поклонники Геймана, это совсем не то, что вы подумали. Гейман великолепный, хотя и не вполне ровный, судя по его рассказам, автор. Но есть у его стиля одна крайне удручающая меня черта. Он накручивает сюжет так, что моя нервная система этого не выдерживает. И рано или поздно приходит понимание, что в данной конкретной книге уже ничего не будет хорошо. Никогда. От слова «совсем». Ни при каких обстоятельствах. И дело вовсе не в каком-то там дурацком желаемом хэппиэнде. Просто появляется понимание, что в этой истории попросту не может быть конца. И не будет.
Заглянуть на последнюю страницу (хорошо, что я не знакома со Стивеном Кингом, он бы меня убил) помогает... но не с книгами Геймана. Стоит прочитать ещё несколько страниц, как ощущение что все это ни к чему не придет и все бессмысленно, наваливается с новой силой и хватает за горло. И я откладываю книгу... на неопределенный срок.
Но в прошлом году со мной случилась книга Геймана, которую я таки дочитала. Дочитала вопреки желанию отложить её, которое у меня скажу честно, все же возникало.
Нил Гейман. Океан в конце дороги
– Проберемся туда украдкой?
– Это ещё зачем? Пойдем по дорожке и зайдем через парадную дверь, как и пристало джентри.
© Нил Гейман. Океан в конце дороги
Это история-воспоминание, окно в далекий, наполненный волшебством и вместе с тем пугающий мир детства.
Все мы знаем, что в жизни каждого человека случаются настолько тяжелые моменты, когда он уже не может послушно скользить по течению жизни. И некоторым помогает не просто остановиться, а нырнуть, и, достигнув дна, смахнуть слой ила и грязи, обнажив сверкающие сокровища, таящиеся в самых глубоких, избегаемых в обыденности, уголках памяти.
Именно так поступает главный герой книги. Неосознанно он приходит туда, где ждут его воспоминания о том, что случилось с ним однажды. Ведь каждому из нас даровано не только право помнить, но и благо забывать.
От этой истории веет жаром огня в камине, холодом сырого и промозглого дождливого дня, запахами готовящейся сытной и вкусной еды, распаханной земли, умытой дождями, и сырого, чуть отдающего плесенью подвала.
Это история о Масках, под которыми могут скрываться как чудеса, так и кошмары. И о том, что чудо может прятаться в самых обычных, не выглядящих хоть сколько-нибудь волшебными вещах. Как, например кажущееся немного странным семейство фермеров живущих по соседству. Или Океан, притворяющийся самым обыкновенным прудом. Это совсем рядом - надо только дойти (или доехать) до конца проселка. А океан чуть дальше – вооон за тем сараем, придется обогнуть его, что бы увидеть.
Это история о древних Договорах и Соглашениях. Она об ошибках, и о том, как сложно бывает их исправить. И о том, что иногда существование мира можно отплатить только жизнью. Жизнью ребенка оказавшегося не в том месте не в то время.
И, если не принимать во внимание метафизику, эта книга о том, каким травмирующим может оказаться соприкосновение ребенка с безумным в своей жестокости и жестоким в своем безразличии миром взрослых. Миром тех, кого, по мнению одного из персонажей книги, не существует.
И, знаете что? Это одна из самых светлых, трепетных, по-хорошему странных и восхитительно добрых, пусть и с оттенком грусти, историй, которые мне попадались за последние пару-тройку лет.
Категория: Зацепило. Лучшее
Упоминания в книжных рейтингах: нет
(http://cs633721.vk.me/v633721940/249ff/U4TlaEa0uq4.jpg)
P.S. Повторное прочтение книги оставило во мне сожаление о том, что Хэмпстоки не живут где-нибудь по соседству. Я бы не отказалась изредка забегать к ним на чашку чая. *задумчиво* Пирог что ли испечь, раз уж с соседями нe задалось...
-
Круто. Надо заценить.
Читал у Геймана только "Американских богов", увы. Был в восторге, концовка и вообще вторая половина романа очень по душе пришлись. Но читалось медленно.
-
Я уже говорила, что я книжный шопоголик?
Вот так и находятся грани соприкосновения :-[. Меня тоже, пожалуй, можно назвать книгоголиком в некотором роде.
Только у меня мотив иной - я иду в книжный магазин/на рынок/на развал, будучи в подавленном или злобствующем состоянии духа. Причем я могу ничего не купить - меня успокаивает сама атмосфера и процесс блуждания между полок и прилавков.
-
Согласна, книги в большом количестве создают совершенно особенную, я бы даже сказала целительную, атмосферу. :)
-
Вспомнил свои 4 гигабайта - или уже больше? - книг на планшете и жестком диске компа. Попытался вспомнить, что и когда я качал. Не сумел - коллекции 10 лет, и ведь еще чистилась иногда от откровенного шлака, который хорошо шел подростковом возрасте или был скачан под впечатлением от рецензии. Попытался представить, что бы было, если бы я их покупал. Стало страшно.
-
Юкио, а ты бы это все и не покупал бы. Я хоть и называю себя книжным шопоголиком, не сношу с полок книжных магазинов совсем уж все подряд. Ничто так не дисциплинирует как осознание того что потом эта книга во-первых будет занимать место в твоем доме, а во-вторых одним своим видом напоминать о зря потраченных деньгах. :) И со временем "проколы" начинают случаться все реже.
А электронная библиотека у мну тоже есть, хоть и не люблю как уже говорила читать с монитора. И я все яснее понимаю, что большую часть того что там есть, я не прочту никогда. Критического подхода в подборе книг для такой библиотеки практически не вырабатывается (во всяком случае у меня). Хотя бы потому что файлики лежащие в папочке с названием "библиотека" не мозолят глаза. Да и денег они не просили :). Но прочитать в электронке нового для себя автора, что бы оценить стоит ли его покупать в принципе, или все же обходить стороной, я вполне способна)).
А что касается книг потерявших актуальность (вот при всем желании не могу назвать их шлаком) в связи с повзрослением/изменившимися вкусами... Я вот сейчас достаточно активно избавляюсь от книг, к которым с очень большой вероятностью не вернусь. Часть сдала в школьную библиотеку ближайшей школы (старательно сверившись с цензами, хотя в тех книгах их ещё не ставили :D). Часть вывожу в торговые центры, в которых стоят специальные стеллажи "книги на обмен и в дар". И нисколько не жалею о потраченных на них когда-то деньгах. Они были когда-то мне нужны и важны. Теперь это изменилось, но они могут понравиться/пригодиться кому-то другому.
Книги, даже у книгомана не должны лежать мертвым грузом, я в этом абсолютно убеждена. И то что часть моей прибывающей библиотеки я пока не прочитала, не означает что они так и будут стоять непрочитанными.
Имхо нет ничего более унылого, чем дом, где книг нет вообще, и дом, в котором книги работают бесполезными пылесборниками, которые не открывали ни разу. Подчеркиваю - это имхо))
-
Генри Миллер. «Тропик рака»
Улицы Парижа были моим убежищем. Никто не может понять очарования улиц, если ему не приходилось искать в них убежища, если он не был беспомощной соломинкой, которую гонял по ним каждый ветерок. Вы идете по улице зимним днем и, увидев собаку, выставленную на продажу, умиляетесь до слез. В то же время на другой стороне улицы вы видите жалкую лачугу, напоминающую могилу, а над ней надпись: "Отель "Заячье кладбище"". Это заставляет вас смеяться тоже до слез. Вы замечаете, что повсюду кладбища для всех - для зайцев, собак, вшей, императоров, министров, маклеров, конокрадов. И почти на каждой улице "Отель де л'Авенир" - "гостиница будущего", - что приводит вас в еще более веселое настроение. Столько гостиниц для будущего! И ни одной для прошлого, позапрошлого, давнопрошедшего. Все заплесневело, загажено, но топорщится весельем и раздуто будущим, точно флюс...
© Генри Миллер. Тропик Рака
Эта книга – первый роман из самой «нашумевшей» автобиографической трилогии Генри Миллера. «Тропик Рака» был запрещен к публикации в Америке и Англии вплоть до «амнистии» где-то в 60-х, если я не ошибаюсь, а во Франции было запрещено выставлять книгу на витрины, по причине «порнографического» содержания.
И почему-то так или иначе, различные упоминания этой книги, мини-обзоры и аннотации регулярно попадались мне на глаза. Так что выбора у меня можно сказать не оставалось, тем более что я все равно собиралась прочитать некоторые книги из того монументального списка, из которого выросла и эта тема (нет, не для того, что бы стать образованнее-умнее-интеллигентнее :D).
После всего, что я поначиталась про это произведение, приступать к прочтению было даже в какой-то мере страшно.
И, скажу откровенно, я теряюсь в попытке хоть как-то охарактеризовать этот роман. Да и романом я это назвать не могу при всем желании. Скорее это повесть мемуарного типа, густо пересыпанная размышлениями, неблаговидными поступками, а также возникающими в голове главного героя образами, и охватывающая относительно небольшой отрезок жизни Миллера в Париже. Исповедь человека, вынужденного выживать в крайне неблагоприятных обстоятельствах.
Откровенность, с которой написана эта книга, использованные Миллером образы и выразительные средства, думаю, и в самом деле были шокирующими в те далекие годы, когда книга вышла в печать. Но для читателя современного скандальность «Тропика Рака» весьма и весьма сомнительна.
Первые страниц тридцать представляют собой месиво из ненависти, эрекции и голода. Дальше... дальше все зависит от степени наполненности желудка и настроения автора. Голодный Миллер зол, циничен и полон желчи, но более-менее сытый чуть более благодушен. И даже временами способен на добрые поступки. Но и поступки весьма неблаговидные он не обходит стороной, не ища оправданий у читателя, как и не испытывая особых мук совести. Класть он хотел, как на отпущение грехов от читателя, так и на муки совести - симпатии он не ждет, это довольно быстро становится понятно. Он не кается, а просто повествует, и ничто не ускользает от его внимания. Красоту восхода и мерзость кучи гниющих отбросов Миллер описывает равно ярко и образно, сплетая слова в монументальные конструкции, которые, тем не менее, не являются громоздкими. По описаниям людей сразу понятно отношение к ним автора – чем меньше желчи и карикатурности, тем больше симпатии Миллер испытывает. Во всяком случае, в данный конкретный момент времени.
И мысли. Самые настоящие шквалы и ураганы мыслей на любую подвернувшуюся тему. Книги в целом, книга которую Миллер хотел бы написать, женщина, еда, приятель, Париж, Матисс, половой орган... что угодно может стать первопричиной этого «мыслетока», буквально смывающего читателя словно щепку. Романтичность циника и поэтичность мизантропа – вот что есть эта книга. И нет, порнографичной эту книгу я назвать не могу, скорее она физиологична, причем в широком смысле этого слова.
Но что по-настоящему удручало меня во время чтения – так это мат. Нет, не ругань. В книге нет слов и словосочетаний типа «секс», «заниматься сексом», каких-либо обозначений половых органов (кроме парочки исключений) - только соответствующие матерные слова. Этакая насильственная примитивизация, уж не знаю чья именно – самого Миллера или переводчика. Искусственное низведение физиологии до чего-то более низкого и грязного.
И, надо сказать, что чтение «Тропика Рака» не было для меня ни легким, ни приятным. Да, я с сочувствием относилась к мизантропии и озлобленным мыслям человека, истощенного безработицей и безденежьем. Да, я внутренне соглашалась с лейтмотивными размышлениями о том, что тот мир, который видел Миллер в свои худшие годы не стоит того, что бы в нем жить. И да, такой мир должен быть сметен, низринут и изничтожен. Но закрывала я книгу хоть и без желания развидеть, но все же с чувством облегчения, радуясь, что она наконец-то закончилась, и мыслью «Ну и хрен с тобой» в адрес главного героя, благо заключительное событие этому весьма способствовало. Собственно Миллер этого и добивался.
Имхо. Эту книгу вовсе не так уж обязательно читать в принципе, но, прочитав, можно смело разбирать на цитаты и фрагменты для эпиграфов.
Категория: Да черт его знает, куда это отнести, но оно прочитано.
Упоминания в рейтингах: Modern Library (редакция); Modern Library (читатели); Newsweek; НГ-Ex libris
Ценз: 18+
(http://img0.gdeslon.ru/commodities/big/06ce/f4d7296f78e96d55d58d7a87961e.big.jpg)
P.S. Теперь, когда книгу я таки прочитала, мне безумно любопытно читали ли авторы некоторых рецензий на "Тропик Рака" книгу, а если да, то каким именно местом).
P.P.S. Все время, пока я писала вот всё то, что выше, меня не покидала мысль "ну и на фига я это делаю?", так что, зажмурившись, отправляю, пока не передумала :D
-
Решил на фоне упоминаемых в рецензия авторских ошибок в стиле описания лесного туризма и использования генетически уродливых потомков порассуждать о том, какого типа ошибки вообще бывают в книгах. Создать, так сказать, классификацию от наименее значимых до тех, что чреваты полным разочарованием зрителя. Все мысли пришли спонтанно во время приготовления обеда, поэтому на какую-то литературоведческую точность не претендуют.
1. Псевдо-ошибки.
Ошибки, не являющиеся таковыми - на самом деле оставленные автором с целью привлечь внимание читателей и насторожить "нет, что-то не так". Ошибками не являются априори, чаще всего встречаются в циклах из нескольких книг и связаны с раскрытием в дальнейшем насторожившего факта. Самые яркие примеры "поведенческие ошибки", то есть действия, в контексте книги вроде бы необъяснимые, неестественные, но в дальнейшем оказывающиеся "не багом, но фичей". Поиск таких "ошибок" часто составляет суть занятия фанатов, создавая теории вроде Большой Игры профессора Дамблдора и подобных анализов.
Самый простой пример: цикл "Гарри Поттер". "Показная невнимательность и безразличие" Дамблдора к событиям вокруг ГГ и "немотивированное доверие" Снейпу в течении шести книг оказывает частью сложного воспитательного процесса для самого Гарри, устроенного Дамблдором, о чем сообщает книга седьмая.
2. Ошибки от невнимательности
Ошибки, допущенные автором из-за банального невнимания и оставшиеся при вычитке редактора. Если речь не идет о ситуациях, когда автору и редактору все равно, то данные ошибки можно назвать менее критичными - особенно если автор торопиться закончить цикл или создает слишком сложное произведение, учитывающие множество мелочей. Отличие от более значимых ошибок в том, что сам автор помнит правильный вариант и поставил бы его, если бы кто-то указал на факт самой ошибки. Часто устраняется в переизданиях.
Примеры: банальные опечатки или машинально перепутанный факт.
3. Ошибки авторской идеи
Поскольку большинство авторов строят вселенную произведения как фон и способ реализации заложенной идеи, некоторые её факты могут выглядеть ошибочными с точки зрения отдельных читателей. Это то самое авторское допущение, которое может оттолкнуть читателей, что идут от восприятия мира в целом, но не капли не беспокоит иных, принимающих "правила игры".
Пример из того же Гарри Поттера - чтобы передать проблемы ксенофобского общества, Роулинг возводит их в комичную стадию, показывая многих волшебников не разбирающимися даже в бытовых предметах обихода или одежды (сцена в четвертой книге с персонажем, не отличающим женскую ночную рубашку от одежды на выход подчеркнуто сатирична, потому что остальные персонажи спокойно ложатся спать в халатах и пижамах). Естественно, с точки зрения здравого смысла живущие среди людей и воспитывающиеся в человеческих семья дети и даже общающиеся с ними чистокровные маги не могут быть настолько закрыты от окружающего мира - но в рамках идеи автора, изображены именно такими. С точки зрения идущего от идеи романа это не является ошибкой, с точки пытающего воспринимать мир как логически-непротиворечивый - является.
4. Ошибки от незнания
Допускаются автором, неправильно информированным по вопросу, который он описывает. Чаще всего такая ошибка возникает при описании ситуаций, в которых разбираются малое количество читателей и касается непривычных для современного человека условий жизни или ситуаций. Упомянутые ранее в теме моменты с посещением леса как раз хорошо отражают суть подобной ошибки и в первую очередь режут глаза понимающим, о чем идет речь. При этом важно различать данную категорию и следующую...
5. Ошибки от нежелания стараться
В данном случае ключевой особенностью становится отношение автора к читателям как к "и так сойдет/пипл схавает". То есть мы наблюдаем ошибки, допущенные из-за небрежного отношения к результату: потому что автора интересует только гонорар, надоела книга, нет желания стараться или иные причины. Данная категория ошибок является критически важной для оценки романа - автор, имеющий большое количество подобных ошибок, не заинтересован в результате и уж точно не заслуживает хвалебных отзывов.
У кого-нибудь есть мысли, какие еще категории можно придумать?
-
Есть еще ошибки от банальных просчетов.
Когда персонаж А написан так, что он буквально противоречит собственной характеристики.
-
Ошибки от жажды эпичности. Когда ордена и государства существуют тысячелетиями, башни вздымаются на сотни метров, армии составляют десятки и сотни тысяч воинов, причем автор не учитывает, что, в описанных реалиях, такой орден вряд ли просуществует неизменным и сто лет, в стометровой башне без лифта жить крайне неудобно, а армию из сотен тысяч, в условиях средневековья, не прокормить.
-
Когда персонаж А написан так, что он буквально противоречит собственной характеристики.
Входит в "Ошибки от нежелания стараться".
Ошибки от жажды эпичности. Когда ордена и государства существуют тысячелетиями, башни вздымаются на сотни метров, армии составляют десятки и сотни тысяч воинов, причем автор не учитывает, что, в описанных реалиях, такой орден вряд ли просуществует неизменным и сто лет, в стометровой башне без лифта жить крайне неудобно, а армию из сотен тысяч, в условиях средневековья, не прокормить.
Входит в "Ошибки авторской идеи" и/или же в "Ошибки от нежелания стараться".
-
Александракс, ты все сказал за меня :D
От себя добавлю к сказанному Каммерером, и относящееся к ошибкам от нежелания стараться:
Когда персонаж наделяется какой-то особенностью, которая "просто есть" и никак не помогает и не мешает персонажу. В качестве примера (а, блин я снова это вспомнила!!!) генетические метки у персонажей "Лондона". Хотя я могла и не дочитать до того момента когда они как-то сработали. С другой стороны моя слабая психика могла бы и не выдержать, например, толератной реакции Инквизиции на перепонки :D. //спойлер// сейчас у мну в процессе книга, где у ГГ есть личная особенность, которая ему вроде бы помогает, но "за кадром" и мне будет очень обидно если мне не покажут процесс)).
Ну и ещё использование каких-либо приемов не в нужное время, или провальным образом. Потихоньку колупаю обзорчик на книжку, в которой наряду с другими есть именно такая ошибка. Обращение напрямую к читателю, при том, что читателю одновременно получается навязываются действия, вместо того что бы просто показать что-то, что в теории должно "пробрать" до глубин души. А если учесть что действия там весьма... спорные... эффект получается... Не получается эффекта, короче :D
Но я, если честно никогда и не пыталась подобные ошибки систематизировать :)
-
Вспоминается статья на подобную тему написанная одним из авторов, и описывающая еще один вид ошибок, который вроде не подпадает ни под одну из вышеперечисленных, потому что делается сознательно, но в отличии от "пункта 1", не связана с сюжетом.
Делается она самими автором или уже позже редактором, для того, чтобы написанное совпадало с некими стереотипами или общепринятыми ошибками у людей.
Так в той статье предлагался пример с общепринятой ошибкой описания камыша и рогоза. Тоесть автор описывает рогоз, при этом называя его камыш именно потому что знает, что 99% людей считают что это именно он, даже тогда когда знает, что знает, что это не так и что возбухать реально будет только один едиснвенный процент тех ботаников которые "в курсе". Автор в данном случае тоже в курсе, но делает послабление для тех самых 99%, чтоб тот самый "пипл" понял именно то что он хочет сказать.
-
Хм, Олди и МФ?
Да, было там такое...
Я бы внес в "Ошибки от незнания" - но уже не автора, а читателя. Этакий редкий подраздел этой категории.
-
Когда персонаж наделяется какой-то особенностью, которая "просто есть" и никак не помогает и не мешает персонажу.
А я вот это ошибкой не считаю. Вопрос, как это показано. Всякие бытовые и не очень мелочи, если их применили к месту, могут быть интересными и главное - добавляют красок персонажу, особенно это касается злодеев. Из последнего хорошего примера - мистер Босс из АйЗомби. Показали в одном эпизоде, что он - ролевик. Зачем? А бес его знает. Почему? А потому что. Но новая грань у персонажа появилась.
-
Входит в "Ошибки авторской идеи" и/или же в "Ошибки от нежелания стараться".
Этак тогда можно все ошибки отнести в нежелание стараться. Авторская идея - нежелание стараться ее продумывать. Невнимательность - нежелание стараться вычитывать книгу, незнание - нежелание стараться изучить все моменты.
-
Показали в одном эпизоде, что он - ролевик.
Это не особенность, Алекс. Это хобби (ну или стиль жизни, для кого как). Он с тем же успехом мог марки собирать. Или разводить бабочек в свободное от злодейских деяний время. Это - действительно черта добавляющая красок персонажу.
А я имею в виду другое. Я о "фишках", которые действительно выделяют персонажа, делают особенным. Про то что сейчас читаю, пока не скажу ничего, ибо там до финала читать и читать, а вот уже упомянутые перепонки Сеговакса и его потомков...
Они бросаются в глаза? Да, если персонаж не прячет руки. На них по книге кто-нибудь реагировал? Нет. Ни во времена язычества (но это отдельный и особый разговор, как могли реагировать на них в то время), ни во времена раннего христианства, с натяжкой, ещё куда ни шло. А раннее Средневековье? Снова никакой реакции. Такие вот просвещенные, видимо, были времена, когда люди с подобными отметинами не становились изгоями в обществе или даже в собственных семьях. Перепонки и перепонки, эка невидаль... (зря что ли меня с этого произведения так колбасило :D)
-
Этак тогда можно все ошибки отнести в нежелание стараться. Авторская идея - нежелание стараться ее продумывать. Невнимательность - нежелание стараться вычитывать книгу, незнание - нежелание стараться изучить все моменты.
Нет, я имел ввиду, что нежелание стараться - это именно осознанное решение забить на книгу.
Потому что авторский взгляд - это когда автор понимает, что с точи здравого смысла пишет нечто противоречивое, но ему нужно выразить мысль максимально ярко, используя фон. Он не халтурит, а лишь бросает все силы на воплощение основных идей и эмоций романа, и приняв его точку зрения, книга выглядит логически-правильной. Ну, например, если в романе христианоцентричная модель мира, то в рамках этой позиции там не будет противоречий: её можно принимать или нет, но она продумана и служит оправданием типично христанским ценностям, которые вложены в роман и персонажей.
Невнимательность в данном случае тоже не безразличие, а то, что автор просто упустил, но готов исправить и сам стремиться к исправлению, если ему укажут. Я недаром заметил, что при переиздании такие ошибки обычно исчезают - а вот при равнодушном отношении автор может вообще не забивать голову коррекцией старого "молодой тогда был, такой стиль".
Незнание - аналогично. Есть разница между тем, что человек пытался узнать и у него в голове сложилось ошибочное представление, и тем, что он поверхностно посмотрел и решил "так, будут у меня фехтовать на двухклинковых глефах" не забивая себя голову, что описывает в романе вообще какую-то фиговину, которую и глефой то уже трудно назвать.
-
"Всесокрушающие конные арбалетчики" :D :D
-
Нет, я имел ввиду, что нежелание стараться - это именно осознанное решение забить на книгу.
Потому что авторский взгляд - это когда автор понимает, что с точи здравого смысла пишет нечто противоречивое, но ему нужно выразить мысль максимально ярко, используя фон. Он не халтурит, а лишь бросает все силы на воплощение основных идей и эмоций романа, и приняв его точку зрения, книга выглядит логически-правильной.
Кстати, согласен. Другое дело, что тогда по возможности, не надо и вводить элементы, до которых тебе нет дела. Отсюда и лезут в неплохих в общем-то, произведениях неуместный юмор, ненужная романтика и сюжетные линии из неоткуда в никуда. Если история изначально мрачная, не надо пытаться шутить и запихивать в неё бугагашки, особенно не смешные (вспоминаем пятого терминатора, дружно плюемся). Или Ведьмак - думаю, все согласны, что к последним томам АС слишком замахнулся на эпик, но сил не расчитал, и от обилия имен, событий и персонажей, на которых читателю было как-то положить, голова малость пухла. Или в Person of interest - на романтическую линию всеми было решино забить (что-то во флешбеках, что-то намеками). Но потом решили таки созать подобие пары, которая держалась на актерской химии, поскольку историю авторы не проработали от слова совсем. На выходе получились откровенные Сумерки - чувства на грани помешательства, отношения - на уровне подросткового флирта (за что авторам прилетела кармическая кара).
-
Тьерри Жонке «Тарантул или Кожа, в которой я живу»
Или ещё одна книга, которая могла быть лучше.
Внимание! СПОЙЛЕРЫ (имхо не критичные, но все же)
Сразу поясню, эта книга не попала бы в мои руки иначе, чем, просто покрутить в руках, хмыкнуть на пометку «Книга-открытие» под обложкой, пару секунд посозерцать сеньора Бандераса, с возрастом утратившего остатки смазливости и поставить на место, где взяла. Но вот та же самая пометка на произведении, которое отдается в подарок к книгам, не имеющим, такой громкой надписи... Ну, разве могла я пройти мимо? :D
И, как и большинство современных произведений, размером хоть немного превышающих рассказ, «Тарантул», невзирая на скромные размеры (около 180 страниц) гордо именуется романом. Да и 180 страниц, надо сказать, весьма условны – отступы от краев страниц своими явно увеличенными размерами как бы намекают, что с истинным объемом произведения не все так просто. Да и формат книги, хоть и не похож на «карманное» издание, до стандарта все же не дотягивает. Но, как говорится, главное не размер, а мастерство исполнения. И...
Все равно это не роман. Это пересказ романа. Именно такое ощущение у меня сложилось примерно к середине книги. И это, к величайшему моему сожалению, не шедевр психологического триллера, как утверждает аннотация, а труп шедевра. Такой... не сильно поддавшийся разложению труп.
Из всех немногих персонажей полностью раскрыт, по сути, только один. Относительно побочный в плане сюжета парень по имени Алекс. Он успешно ограбил банк и мечтает смыться с деньгами. Но в процессе ограбления снял маску, а потом ещё и убил полицейского. Лично меня мало трогали его планы на будущее и эмоции. В первую очередь потому, что линия Ришара и Евы (центральных персонажей) более интересна. Да и курсивная линия пропавшего без вести друга Алекса по имени Винсент и его похитителя, вызывала больше эмоций, нежели линия недалекого деревенщины, решившего, что сумеет всех обмануть.
На этих трех линиях повествования и строится сюжет книги. Сначала воедино сливаются две, связывая Алекса, Ришара и Еву. Затем к ним присоединяется третья, давая ответ на вопрос, почему Ева столь вызывающе ведет себя с Ришаром, хотя надо сказать, это во многом было оправдано с самого начала. А затем в самом финале свои ответы находят и другие вопросы, возникшие по ходу повествования. И становится понятно, почему Ришар обращался с Евой столь жестоко, чего добивался похититель Винсента, и как судьбы персонажей были связаны, хотя не все они это знали. В целом и с натяжкой, это интересная, интригующая, хоть и не вполне прописанная и не вполне убедительная история.
Но, черт, возьми, она была бы значительно ярче, если бы взаимоотношения, приведшие к возникновению стокгольмского синдрома, были раскрыты полнее, чем просто череда фактов и поступков. Она была бы логичнее, если бы некоторые вещи не происходили неоправданно быстро, и, разумеется, без каких либо обоснований такой стремительности. Например «слом» Винсента, его прямо таки моментальное признание в похитителе «хозяина». История того же Винсента могла быть более пробирающей, если бы обращение напрямую к читателю, которое так замечательно работало у Невилла, не было использовано Жонке так... нелепо. В попытке добиться большего сопереживания от читателя, Жонке использует второе лицо. И, ограничься он этим приемом, описывая только то, что Винсент чувствует, это могло бы сработать. Но уже упомянутый неоправданно стремительный, ничем не оправданный слом (ну если только предположить, что Винсент был к этому склонен), ставшее более примитивным мышление, действия, которые он совершает и его общение с «хозяином» губит весь эффект на корню.
Да и в общем, если не вдаваться в подробности, за счет малого раскрытия героев и стремительности повествования, в книге есть целый ряд недочетов связанных с поступками, реакциями и решениями персонажей, несостыковок практического и логического характера и даже нечто отдаленно (или даже не отдаленно) напоминающее deus ex machina встречается. И, из-за этих недочетов я могла бы включить «внутреннего критика» на полную мощность и разнести книгу в пух и прах. Но я не хочу.
Потому что из желания сохранить интригу взаимоотношений Ришар-Ева и целей похитителя Винсента до самого финала, Жонке похоронил великолепнейшую историю о жестокости, глупости, изощренной мести, терзающей душу боли, и невозможности её утолить. И спустил потенциал яркой, острой, болезненной психологической драмы на создание мягкопереплетной книжки (у нас она в твердой обложке, разумеется), назначение которой – помочь, например, скоротать дорогу и быть забытой, а не погрузить читателя в мир и переживания персонажей.
И, мне жаль этой не состоявшейся книги настолько, что даже ругаться не хочется.
Категория: Мну расстроено.
(https://lavkababuin.com/components/com_virtuemart/shop_image/product/06264da21ffb6a9e7c13944072396561.jpg)
P.S. Да-да, Бандерас на обложке книги оказался не случайно. Книга экранизирована под именем «Кожа, в которой я живу». Изначальное название книги – «Тарантул» безо всяких «или»
-
Вот честно. До самого финала я была уверена, что сильно ругать «Поток» я не буду. Нет, я и сейчас не уверена, что буду его ругать. То шоковое состояние, в котором я нахожусь, не подразумевает ругань. Скорее я стою перед выбором, сколько и чего рассказать, дабы и предупредить о Большом Барьерном Рифе в конце пути, и не проспойлерить ничего важного желающим ознакомиться с произведением самостоятельно.
Пожалуй, я не буду прятать ничего под «спойлер», и, если хотите прочитать книгу сами, просто не читайте написанное мной. Но знайте, моя рекомендация – закончить чтение на 33 главе. Да, я бы тоже не послушалась. Но предупредить я просто обязана.
И, повторюсь – я не фанат научфана, и не читаю запоем все, что выходит в этом жанре. А потому сравнивать прочитанное мне особо не с чем. И, то, что могло показаться мне новым, вполне может оказаться мейнстримом, причем изрядно набившим оскомину читателям более сведущим в данном вопросе.
Дэниэл Суарез. «Поток»
По заказу Баллистика
Квантово механическая нелокализуемость отрицательно заряженных куперовских пар, защищенных от локализующего воздействия декогеренции посредством энергетической щели, вынуждает эти пары испытывать негеодезическое движение в присутствии гравитационной волны.
© Дэниэл Суарез. «Поток»
Ну, вы поняли, да? Местами это очень научная фантастика. А я, как назло, ничегошеньки не понимаю в квантовой механике, так уж получилось :D. Но, по счастью, для чтения этой книги знание физмата не требуется, даже интегральное исчисление понимать не надо. И это позволило мне воспринимать некоторые диалоги, монологи и размышления как... пение птиц. Да, я знаю, что среди вас совершенно точно есть те, кто непременно захочет понять имеет ли это научное чириканье смысл, но лично мне достаточно, что оно работает в рамках книги. Кстати, думаю, любители сверять фантастику с реальностью найдут там не мало ляпов и несоответствий. Да и я отмечала некоторые спорные места в повествовании, но особого раздражения они у меня не вызывали, все же это фантастика, а не диссертация.
Сразу скажу, ничего принципиально нового как от самого сюжета, так и от его развития ждать не стоит. Все очень даже банально и в целом, и в частностях. Но написана книга при этом очень и очень хорошо. Научные термины не мешают восприятию написанного, события развиваются достаточно быстро, иногда, даже стремительно, повествование не затянуто, несмотря на внушительный объем, скорее даже наоборот. Присутствует некоторая шаблонность, местами, отдающая пафосом, но это вполне простительно для начинающего автора (хотя у Суареза «Поток» уже 4-я книга, если я не ошибаюсь, так что не такой уж он и начинающий). Очень хорошо выдержаны провальные для героев сцены. Ровно столько, что бы читатель (конкретно я) не успел начать биться в отчаянии, но таки испытал облегчение когда ситуация меняется, пусть не в лучшую, но хотя бы не в худшую в сторону.
Обещанная аннотацией «кошмарная технологическая тюрьма» действительно оказывается кошмарной и высокотехнологичной (но аннотацию это не извиняет). А вот БТК хоть и внушает трепет своими техническими возможностями, его человеческая часть скорее разочаровывает. Они абсолютно не убедительны в своих целях при первой встрече с читателем. И явно сами не верят в то, о чем говорят. Да, да, в принципе это не баг, но все же хотелось бы видеть главных антагонистов менее... картонными. Примерно к середине книги ощущение шаблонности властителей этой «Корпорации Зла» уменьшается, и в них появляется жизнь, что тоже плюс.
И примерно там же, где-то с середины произведения нарастает ощущение, что писалось, а точнее дописывалось оно с расчетом на экранизацию. И нет, это не плохо. Описательство – достаточно сильная сторона Суареза, и в книге очень много сцен, которые я прямо таки видела и ощущала чуть не собственной кожей. Сцена, когда Грейди осваивал одно из устройств, которые БТК смастерило на основе его изобретения (нет, не гравипушку :D) вообще заставила меня испытать приступ жгучей, чуть не до слез зависти.
К слову о Грейди - он не похож на ученого от слова совсем, да и сам себя к ним не относит. Но надо отдать должное Суарезу, синестезия, которой он наделил этого парня, работает не только "за кадром", но и немного показана непосредственно в мировосприятии. Короче, не сильно мешает, не особо помогает, но присутствует не только как факт. Да, не так, как хотелось бы увидеть это мне, но я всегда хочу по максимуму :D.
Чем ближе к финалу, тем сильнее нарастает «расчет на экранизацию». Книга словно превращается в экранизацию самой себя и многие моменты, связанные с поступками персонажей (пусть и не главных) попросту перестают объясняться.
А, чуть не забыла. У Суареза кстати очень странные отношения со смертями персонажей. Начиная с самого начала, где Грейди сотоварищи стойко готовятся умереть и сдержанно прощаются, и, заканчивая смертями, как антагонистов, так и союзников по ходу повествования. Но даже за это я не собиралась его ругать.
Что меня окончательно добило, так это финал. Такое ощущение что, увлекшись «будущей экранизацией», Суарез попросту забыл о дедлайне, и ему пришлось в срочном порядке делать хорошо сразу всем. И, оставив пару сюжетных «хвостов», видимо решив, что объяснения они не требуют, он сделал хорошо. Всем. Сразу. Что б никто обиженным не ушел, вне зависимости от желания.
Вообще-то я люблю, когда истории заканчиваются положительно. Но хеппиэнд в этой книге не просто хороший конец. Это колоссальный, матерый, поэтапно-всеобъемлющий хеппиэндище во все поля.
И это первый в моей жизни случай, когда от хеппиэнда у меня явные признаки отравления.
И я очень жалею, что не остановилась на 33 главе, как и посоветовала в начале. Её концовка не ставит точку в произведении, но в ней, как и в предыдущей уже наличествуют первые признаки той сахарной глыбы, которой завершается все произведение в целом, но при этом «вкуса» книги они не портят. Завершающая фраза этой главы в меру философская, в меру ироничная (из области черного юмора, но без переборов) очень имхо подходит для завершения истории.
Правда и тут есть одна маленькая засада. Очевидный ляп переводчика, который то ли не задумался, как расшифровывается в русском сленге аббревиатура ГЗМ, то ли не подобрал достойного аналога, то ли намеренно оставил такое «имя» устройству, с помощью которого пытался спастись один из антагонистов. Получилось, конечно, символично, но несколько разрушительно для патетики момента.
Вывод: Не стоит ждать от этой книги обещанной в аннотации шедевральности и запредельных чудес. Во многом, как я и говорила она несколько банальная и шаблонная. Но это искупается очень многими яркими и красиво прописанными сценами. Она увлекательна и по-своему интересна. И, в зависимости от скорости чтения, поможет скрасить от одного до ? вечеров. Но если вы не любите избыток сладкого, то остановитесь там, где я посоветовала. Имхо – так будет лучше. Потому что логичным и исчерпывающим финал я все равно не могу назвать
(http://www.redox.com.ua/uploads/posts/2016-05/1464034241_2091.zvezdi_nauchnoj_fantastiki__4_knigi____hudozhestvennaya______fb2.jpg)
Для особо любопытных, я расскажу в следующем посте, что было после 33 главы, чтобы сэкономить вам немного времени и нервов. Разумеется, я не удержусь и разбавлю сладость толикой сарказма. И забелю, что бы те, кто не хочет этого знать, не прочли случайно :)
-
Итак, для тех, кто не любит сладкое. "Поток" Главы 34-36 включительно
Глава 34. Грейди с Алексой приходят в убежище Коттона и обнаруживают что его там, разумеется нет. Зато есть запись, из которой следует что прививка которую он им и себе вколол на самом деле ДНК-вирус, который, распространившись не позволит людям впредь прятать чужие изобретения. Он назвал его "вирус права интеллектуальной собственности". Заодно признается что гироскоп Грейди не был сломан, и дает координаты "Гибернити".
Глава 35. Грейди и Алекса прибывают на место дислокации "Гибернити", где правительство уже высверлило дырку и всех (!!!) нашло. Если вы помните что собой представляет "Гибернити", вы поймете к чему тут восклицательные знаки. Грейди встречается под землей с "Резиторами" и выводит их на поверхность, аки Христос грешников из чистилища. Нет, эта ассоциация не просто так у меня родилась.
Глава 36. Спустя семь лет. У Алексы и Грейди шестилетняя дочь. Её имя - Варуна.
Объяснений по поводу Коттона, который улетел, и вернуться особенно не обещал - нет.
Никаких пояснений что с отколовшимися отделениями БТК в России и Азии. Видимо после эпиккрушения главного отделения самоустранились.
Все остальные мелочи тоже остаются без ответа.
-
Концовка напомнила мне Саймона Грина "Город, где умирают тени". То же нагнетание весь роман чувства мрачного прощания с миром, в котором не нужны легенды и чудеса, и под конец - хеппиэндовый финал, когда становиться всем хорошо вплоть до полного прихода рая на Землю. Но там, надо сказать, это сработало, потому что на фоне грусти в течении всей книги мысль, что вселенная существует циклами, и все хорошее неизбежно вернется мне кажется уместной и хорошо утешала уже настроившегося на меланхолию читателя. Здесь я книгу не читал, но по описанию как-то очень уж картонно.
P.S. А обзор замечательный. :)
-
Кстати - да. Не читал ни одной из упоминаемых Рокси книг, но обзоры она пишет отлично - отражает свойства книги, формирует её картину, даёт оценку, при этом не портя всё (тем, кто их не любит) спойлерами. В своём роде появляется ощущение, что с книгой читатель обзора уже знаком, но при этом в неё остаётся столько тайн, что желание прочитать (если такого рода книга нравиться) никуда не пропадает.
-
Эсти, спасибо. Очень приятно слышать :-[
-
В ЛС уже всё было сказано. И да, пожалуй, прочту сам, ибо всё равно надо составить собственное мнение. :)
-
:) Рада, что не отбила тебе желание ознакомиться ;). Без твоей просьбы, да ещё и с такой аннотацией, я вряд ли стала бы её читать. Так что и тебе тоже спасибо).
И, да, это в какой-то мере НФ ради НФ. Суарез постарался оставаться максимально близко к реальным научным исследованиям последних лет, насколько я понимаю. Что, кстати очень подкупает.
-
Не смотря на то, что наверняка кто-то (а может, и много кто), успел познакомиться с этой книгой, я очень хотела её зажилить :D. Потому что по прочтении в мою голову стукнулись сразу две идеи, где и как я могла бы использовать это. Причем первая не исключала вторую. Но, посмотрев правде глаза, я вынуждена признать, что для меня идея сделать игру/игры относится скорее к области теории, нежели практики.
А потому, наступив на горло собственной жабе, чтоб не квакала, и, огрев её книжкой по голове, чтобы пресечь попытки вырваться, я решила таки рассказать об этом произведении (нет, била я её не «Химерой» – она для этого слишком тонкая).
Хадспет Эрик. «Химера»
Ребенок, родившийся без рук, может представлять собой тело, которое растерялось, утратив информацию о том, как ему отрастить крылья»
© надпись с афиши лекции д-ра С. Блэка
Думаю первыми, кто заинтересовался этой книгой, были любители и коллекционеры разного рода бестиариев. И, да, она интересна с этой точки зрения, не смотря на то, что мифических существ там не так много, всего одиннадцать. Но при этом «Манускрипт исчезнувших животных» занимает большую часть книги в русском издании, и представляет собой скорее анатомический атлас, нежели бестиарий в современном понимании. Строение скелета, строение мышц, описание вида, включающее в себя «немифические» сведения о животных. Описание видов, их повадок в естественной среде подаются как результат настоящего, пусть и не всеобъемлющего научного исследования.
Но начинается книга не с этого, а с жизнеописания человека, который посвятил свою жизнь поиску и исследованию этих химерических существ. Посвятил свою жизнь химере.
Доктор Спенсер Блэк, живет лишь на страницах книги, ему посвященной. Хадспет обратился к нехудожественному жанру, чтобы придать достоверности выдуманному персонажу, и это, на мой взгляд, один из самых удачных экспериментов в области выхода за рамки художественной литературы. Будь эта книга написана сугубо в жанре художественном, она бы затерялась в длинном ряду подобных произведений, если бы вообще была опубликована. Но жанр биографии, который подразумевает работу с документальными подтверждениями тех или иных событий в жизни объекта исследования, и оценку влияния, которое эти события оказали на его личность, придает этой истории совсем иной привкус.
Отрывки из дневников, рисунки доктора Блэка, отзывы коллег, письма и прочие «документальные свидетельства» раскрывают путь исследователя, отвергнутого коллегами и не легкую судьбу человека, пытавшегося найти ответ на вопрос «почему тело способно мутировать?». И рассказывают как о результатах, которых он достиг на пути познания, так и о том, куда завел его избранный им путь.
Захватывающее псевдодокументальное повествование «Химеры» временами заставляет сопереживать, временами вызывает отторжение, и это говорит о том, что Хадспет справился с задачей, которую перед собой поставил. Его доктор Блэк не просто «ещё один безумный ученый» в длинном ряду персонажей такого типа, а яркая, одиозная и в чем-то трагическая личность. И, хотя не является англичанином по "рождению", Блэк вполне достоин занять место среди таких выдающихся личностей Викторианской эпохи, как граф Дракула, мистер Хайд, Лоуренс Тэлбот, Дориан Грей, безымянное детище доктора Франкенштейна и чуть менее мифический Джек-Потрошитель.
Ну и, кроме того, Спенсер Блэк по сути – качественно проработанная непись готовая к употреблению, как целиком, так и по частям, и могущая пригодиться не только в викторианских, но и хрониках, относящихся к более позднему времени. То же я могу сказать и других людях из окружения д-ра, ну разве что, исключая степень раскрытия этих персонажей, но книга-то не о них, так что тут придется поработать самостоятельно.
Да и в целом «Химера», может послужить источником вдохновения. Как мне кажется, в ней есть от чего оттолкнуться.
Категория: Для вдохновения. Лучшее.
(http://readanywhere.ru/CoverPage/Get/170899?maxWidth=170)
P.S. Если будете искать эту книгу в электронном варианте, обратите внимание на наличие иллюстраций. Без них биография теряет большую часть своего очарования, а "Манускрипт" - смысл в принципе.
-
Кому нужен чистейший, дистилированный пример, когда "фильм лучше" - Джек Ричер. Сам фильм берет харизматичным героем (при том, что по внешности Том Круз - полнейший мискаст), и диалогами, настолько остроумными, что Джос Уидон курит в сторонке. Книга же написана до того серо и скучно и шаблонно, что я сдался на половине.
-
Ричард Флэнаган. «Смерть речного лоцмана»
– Потрясающе! – изумился Марко.
– Чертовски интересно! – высказался Дерек.
Словно жизнь каякера была лишена смысла и смерть его имела значение лишь как возможность для туристов сделать фотографии на память. Словно красота этого места проявилась только вместе с его гибелью.
© Ричард Флэнаган. «Смерть речного лоцмана»
Название этой книги само по себе спойлер. Здесь нет никаких загадок, уверток и двусмысленностей. Все по-честному – речной лоцман умирает на глазах у читателя. И вместе с ним умирает... прошлое. Прошлое, которое он знал, прошлое которого он не знал и потому не мог помнить, является к нему то ли из речных глубин, то ли из не менее глубоких омутов родовой памяти. Сцены из жизни самого Аляжа Козини, главного героя, его родственников и знакомых возникают перед его взором в случайном порядке, и я, как читатель разделяла его непонимание.
Почти до самого финала я не верила в это, как мне казалось затянутое умирание. Да, все мы слышали/читали, что в момент смерти человек видит всю свою жизнь. И, скорее всего, мгновения объективного времени для умирающего растягиваются, но в книге это кажется долгим и как будто бы «притянутым», особенно поначалу. «Невыразимые страдания», которые испытывает главный герой, и о которых он регулярно напоминал, заставляли меня досадливо морщиться, именно из-за их «невыразимости». Мне сложно поверить в «невыразимое» и «неописуемое», такой уж я человек. Но обрывки прошлого, словно кусочки паззла, постепенно выстраивались в общую картину, и этот процесс оказался чарующим.
Длинные, иногда до трети страницы, предложения, как ни странно не усложняют восприятие текста. Сам язык, ритм и темп книги напоминает течение. Повествование течет, как река: мерно, неспешно и неумолимо, шаг за шагом, видение за видением, приближая Аляжа и читателя к трагическому финалу.
И, ближе к развязке я поверила и Флэнагану и Аляжу. Поверила реке, которая здесь не просто географический объект, но и символ жизни, которая продолжается, даже когда чья-то заканчивается.
Сложившийся «паззл», история, рассказанная Флэннаганом, для меня пахнет грустью с привкусом безысходности.
Это история о далекой, чуждой нам природе Тасмании. О земле, сначала оскверненной европейцами, а затем и истощенной потомками первых поселенцев. Но в первую очередь это история о людях. О том, что это значит – быть тасманийцем. Одним из тех, о ком Флэнаган сказал: «с памятью ... в сердцах, с разрешением свободно перемещаться, но без права на свободу выезда, куда бы ни переносились их тела, души их навсегда были прикованы к этому необыкновенному гористому острову ужаса на краю света».
(https://pp.vk.me/c626225/v626225940/2084c/PnAZ2AZnM6w.jpg)
-
Брет Истон Эллис. «Ниже нуля»
Внимание! Если вы планируете прочесть эту книгу, не читайте этот обзор.
– Куда мы едем? – спрашиваю я.
– Не знаю, – отвечает он. – Просто едем.
– Но эта дорога никуда не ведет, – говорю я.
– Не имеет значения.
– А что имеет? – спрашиваю я через какое-то время.
– Просто ехать, чувак, – говорит он.
(C) Брет Истон Эллис. "Ниже нуля"
Несмотря на то, что это не самое приятное произведение на мой вкус, при чтении этой книги я отдыхала. Мой затырканный временными скачками и скачками между персонажами некоторых произведений мозг наслаждался линейностью сюжета и тем, что мне не надо никуда погружаться. А если бы такое желание у меня и возникло, то книга довольно быстро разубедила бы меня в необходимости такой... вопиющей неосмотрительности.
Повествование от первого лица обычно позволяет автору показать происходящее с определенной точки зрения и глубже раскрыть героя. Здесь же герой выступает скорее в качестве камеры, которая фиксирует происходящее. Камеры, которая не хочет это снимать. Мир «золотой» молодежи Лос-Анджелеса. Мир клубов и бесконечных вечеринок. Мир не выросших детей, потому что взрослыми их язык не поворачивается назвать, которым не только доступны любые развлечения, но и надоели уже до отвращения. Вот только остановиться они не могут. Потому что их научили пользоваться благами жизни, но не научили жить.
Как далеко заводит вседозволенность, что бывает с теми, кто потерял доступ к деньгам, но не готов изменить образ жизни, как внутренний крик прорывается во взглядах, но никогда не звучит вслух... И никакой романтизации. Только ущербность и серость такого рода существования, которое главный герой пытается осмыслить... Насколько ему позволяет кокаиновое отупение и сковывающее чувства равнодушие. «Когда ничего не волнует, не так больно», говорит он сам в самом конце книги, и, наверное, он прав. Невозможно видеть все это изо дня в день и не сойти с ума.
Шныряющие по городу койоты подчеркивают бесприютность «Города Ангелов» и добавляют безысходности в общую картину.
«Посмотрел фильм. Принял душ. Принял яд» – не помню, кто дал такое определение жанру интеллектуального авторского кино, но именно на такие фильмы и похожа эта книга, причем снятые от первого лица. Со стилизацией под любительскую съемку.
И, так же как подобные фильмы, эта книга может вызвать и чувство безысходности, и недоумение, и отвращение. А может оставить равнодушным.
А ещё можно не открывать «Ниже нуля» вовсе, и при этом совершенно ничего не потерять.
– Ну, тебе понравилось здесь?
– Нет.
– Что ж, не повезло.
© Брет Эллис. «Ниже нуля»
(https://pp.vk.me/c630929/v630929653/432e8/6HSS-5XCfN4.jpg)
-
Ричард Форти «Трилобиты. Свидетели эволюции»
Никакую историю не расскажешь полностью, всю до последнего факта, а тем более историю длиной в три сотни миллионов лет. Все равно рассказ останется не более чем кратким ее конспектом. (...) Это не научный труд, это скорее посыл к будущим открытиям.
© Ричард Форти. «Трилобиты. Свидетели эволюции». Предисловие автора
Это одна из тех волшебных книг, которая, имея непосредственное отношение к науке, ориентирована на весьма широкий круг читателей. Здесь нет обилия наводящих скуку терминов и зубодробительных формулировок. Наоборот, Форти говорит с читателем понятным языком, что без сомнения важно для книг, популяризирующих науку.
Кроме доступности изложения, стоит отметить, что язык книги ярок и образен, а сам Форти щедро делится с читателями, как частью своих знаний, так и главным увлечением всей своей жизни. Те немногие термины, которые встречаются в этой книге, поясняются сразу в тексте, не отсылая к примечаниям и глоссариям. К слову, глоссария в книге нет, а примечания иной раз начинаются со слов «пока я писал эту книгу», и тем самым иллюстрируют, что исследования не стоят на месте и постоянно дополняются и расширяются.
Но, на мой взгляд, само название книги вводит читателя в заблуждение. Дело в том, что в каждой главе, на каждой странице, трилобитов сопровождают исследователи. Ученые, посвятившие себя если не этой узкой отрасли палеонтологии, то исследованию тех геологических эпох, на протяжении которых трилобиты жили на нашей планете. И книга о трилобитах превращается в книгу об исследовании трилобитов. А это уже несколько не соответствует заявленному как в названии, так и в предисловии автора, хотя разумеется не делает книгу хуже.
О самих трилобитах в книге сказано достаточно (хотя не могу сказать что много), каждая глава рассказывает что-то новое об этих удивительных созданиях. Собранные в книге сведения, рассказы о том, как по крупицам собирались знания об этих существах, дальние, очень дальние, родственники которых до сих пор обитают на Земле, познавательны и интересны.
«Мне бы хотелось настроить читателя на волнующее зрелище исчезнувших древних миров...» пишет Форти в предисловии. И да, ему это удалось, во всяком случае, что касается меня. И, хотя Форти не обошелся без огрехов, он все же ученый, а не писатель, а потому критиковать за запечатленные в книге обидки личного характера я не буду. Но и не упомянуть об этом тоже не могу.
Форти явно старался сделать книгу доступнее, разбавляя научные данные (изложенные, как я уже говорила вполне понятным языком) разными историями, сравнениями, и даже отсылками к литературе. И, временами это было, на мой взгляд, лишним, особенно когда дело касалось предметов, не являющихся «коньком» автора.
Разумеется, со времени выхода книги уже появились новые сведения о трилобитах*. Но для человека мало знакомого с предметом, эта книга может стать познавательным окошком в мир палеонтологических исследований
(https://pp.vk.me/c630019/v630019940/4929e/UYeA1QsBnoI.jpg)
* К примеру Форти пишет что нет сведений о питании и методах охоты трилобитов. Но теперь версии уже появились, хотя и лежат пока скорее в области предположений (http://paleonews.ru/index.php/new/688-trilokill)
-
Ещё одна книга, попавшая ко мне почти случайно. Скачивая себе книги Стива Эриксона, я прихватила ещё и Стивена, но достаточно быстро поняла, что это таки разные авторы. «Не пропадать же добру» решила я, и попыталась выяснить, что за зверь попал мне в руки. Но, никто из знакомых Эриксона-канадца не читал (как, впрочем, и Эриксона-американца). Выслушав заботливо пересказанные Русланом отзывы с фантлаба (негативные) я глубоко вздохнула (так как не привыкла доверять совсем уж чужому мнению) и решила таки посмотреть, что это за «нудятина» такая самостоятельно. «Если что – брошу» самонадеянно решила я. И не бросила.
Стивен Эриксон «Сады Луны»
цикл Малазанская Книга Павших, книга первая.
Лучшая жизнь - та, которую боги не замечают. Хочешь жить свободным, мальчик, - живи тихо.
© Стивен Эриксон, «Сады Луны»
И, должна признаться, я не знаю, что сказать по поводу этой книги. Несколько раз, приступая к написанию этого обзора, я отступалась, несмотря на то, что действительно хотела его написать. Я не могу даже сориентироваться больше в ней плюсов или же минусов, но определиться надо, и потому все же попробую.
И, начну я, пожалуй, с того, что, бросая читателя в гущу событий, показывая ему свой мир, Эриксон мало что объясняет, что в какой-то мере правильно. История мира и живущих в нем народов, понемногу раскрывается по ходу повествования, когда кому-нибудь из персонажей объясняют то, чего он не знал. Такой подход мне нравится, но, к сожалению, авторы часто «промахиваются» применяя его. Хотя из-за обилия персонажей мне сложно сказать «промахнулся» ли Эриксон.
В самом начале книги, в предисловии к русскому изданию Эриксон советует читателю «приготовиться к бешеной скачке». Но как по мне – «скачка» выражается не в стремительности повествования (хотя событий в книге много), а в постоянной «смене лошадей». И, хотя, обилие персонажей в полной мере проявляется только к середине книги, такой подход все же требует глубокой проработки каждого из них, а с этим у Эриксона мягко говоря... туговато. К тому же само их количество просто не позволяет раскрыть каждого из них в достаточной мере, но Эриксон все равно пытается. По большей части безуспешно, хотя в первой половине книги это не так заметно, как во второй.
Что Эриксону действительно удалось, так это сама атмосфера мира, охваченного войной, причины которой не понятны. Некоторые события, в сочетании с этой атмосферой ярко напомнили мне «Цикл Ветра и Искр» Пехова (нет, я ни в коем разе ни на что не намекаю). И картина этого мира действительно хороша. Как и магия, связанная с Путями Богов, которые именуются здесь Взошедшими. Как и заложенная ещё в начале, пусть и не новая идея, что люди – всего лишь марионетки Взошедших. Да и само название «Взошедшие» как бы намекает, что не так все просто с этими божественными сущностями.
Хотя надо сказать, что есть в книге вещи, которые Эриксон явно не стал придумывать сам. Но при всем желании я не могу назвать это плагиатом, на мой взгляд, это скорее глубокий реверанс, в сторону таких признанных мастеров жанра как Муркок и Желязны. Эти пасхалки-реверансы хотя и бросаются в глаза, все же не выглядят чужеродными в мире Эриксона.
Кроме того сильной стороной стиля Эриксона я могу назвать потрясающе красивые, чуть ли не фотографически точные описания местности. Он показывает место действия ярко, почти на грани поэзии, и это позволяет читателю чуть ли не почувствовать дождевые капли и порывы ветра на собственной коже. Это, безусловно, украшает книгу, но не спасает. Серьезно.
Но начиная со второй половины книги, мир и его история уходят даже не на дальний план, а как будто вообще выпадают «из кадра». Обилие событий и веток повествования заслоняет все. Постоянное переключение между персонажами начинает раздражать, как и манера Эриксона показать, что простой персонаж не так уж прост. Резко, жестом фокусника Эриксон сдергивает плащ покров тайны, под которым иной раз обнаруживается... пшик. (Нет, я не знаю, как именно выглядит пшик, но никак иначе я не могу выразиться). Некоторые событийные ветки являются попросту лишними, ибо не способствуют ничему, кроме наращивания объема повествования. Легкость, с которой некоторые герои словно от докучливых мух отмахиваются от нитей, за которые их пытаются дергать, или справляются с казалось бы серьезными проблемами мягко говоря изумляет. И да, отдает приснопамятным Deus ex machina. Под конец темп повествования становится действительно стремительным, но... плоские, не раскрытые персонажи, во многом похожие друг на друга и нелогичность некоторых событий портит все.
И, главное – это всего лишь первая книга из десяти. Да-да, де-ся-ти. А я не большой любитель крупномасштабных циклов, просто потому что авторы подобных циклов не так уж часто могут удержать интерес читателя событиями и загадками. Повествование либо неоправданно затягивается, либо превращается в мешанину или самоповторы. Более того. Восемь из десяти этих книг имеют пометку «ЛП», сиречь «любительский перевод».
И теперь я в растерянности. Казалось бы, в дальнейшем нелогичные события и поступки могут получить объяснение. А ведь могут и не получить. Атмосферность повествования, радовавшая меня поначалу, и вытесненная «приключением» может вернуться. А может, и нет. Мне интересно, что будет дальше. Несмотря на старания Эриксона отбить мне интерес к персонажам и миру, у меня таки нашлись личностные симпатии среди персонажей, а интерес к миру в целом не пропал. Но перспектива спотыкаться на «лихих оборотах», чем частенько грешат любительские переводы, пугает меня до дрожи.
Вот как-то так.
(https://pp.vk.me/c626617/v626617940/24f4f/nQaLuhrIo14.jpg)
-
Не вдаваясь в обсуждения книги, которотко от себя:
- Малазан шикарен, с нетерпением ждал возобновления издания. Новых книг хотелось так сильно, что поддержал эту серию повторно прикупая 1 и 2 том, которые у меня уже были в другом издании.
- если возномеритесь покупать 3-ю книгу цикла, то дождитесь 2-го тиража. В имеющихся в продаже экземплярах 3 книги цикла во втором томе нет около 100 страниц по ошибке верстчика издателей. Эксмо обещает переиздать в сентября с исправлениями, а тем кто уже купил обещает заменить бракованные книги. Но брак из сетей они не изымают, т.ч. будьте осторожны!
-
Эх, я уже года два собираюсь почитать Малазан и всё никак не соберусь...
-
Не вдаваясь в обсуждения книги, которотко от себя:
- Малазан шикарен, с нетерпением ждал возобновления издания. Новых книг хотелось так сильно, что поддержал эту серию повторно прикупая 1 и 2 том, которые у меня уже были в другом издании.
- если возномеритесь покупать 3-ю книгу цикла, то дождитесь 2-го тиража. В имеющихся в продаже экземплярах 3 книги цикла во втором томе нет около 100 страниц по ошибке верстчика издателей. Эксмо обещает переиздать в сентября с исправлениями, а тем кто уже купил обещает заменить бракованные книги. Но брак из сетей они не изымают, т.ч. будьте осторожны!
Спасибо за предупреждение, но я их просто скачала, причем по чистой случайности, как уже написала. И, боюсь, что не смотря на красивый задел (да, сам мир шикарен), многое меня таки может остановить от покупки полноценных изданий :(
в дальнейшем нелогичные события и поступки могут получить объяснение. А ведь могут и не получить. Атмосферность повествования, радовавшая меня поначалу, и вытесненная «приключением» может вернуться. А может, и нет.
Ну и не проработанные персонажи, вкупе с явно лишними ветками, зачастую делающими последующие поступки этих персонажей... странными не вдохновляет. Вторую книгу я скорее всего прочитаю. Но начну точно не завтра, слишком уж... противоречивое послевкусие осталось от первой.
Эх, я уже года два собираюсь почитать Малазан и всё никак не соберусь...
А вот не буду отговаривать). Ибо все что выше всего лишь имхо :)
-
Я как раз тоже только дочитал Сады, начал читать вторую и бросил. От себя посоветывать не могу.
Эта книга написана по мотивам самопального сеттинга, в который Эриксон резался с друзьями по ДнД и ГУРПСу, и к сожалению местами это чувствуется. Куча персонажей, термонов и событий без внятных обьяснений. Персонажи порой описаны как в тех же РПГ, одной строчкой. Сплатбук без рулбука. Мир мне показался не слишком интересным, чтобы через все это продираться еще надцать томов (а Эриксон с другом настрочил до черта. Мне товарищ сказал, что главгад и местная система магия четко проявятся только в 3-й(!) книге). Фентезя плюс-минус с стандартными мега-гиперболами (у нас тут есть местный эльф, которому 20 тысяч лет(!) лет. А есть бомж-склеротик, которому под 90. Тоже тысяч). Ну и у местных плохишей планы до визга идиотские местами. А давайте воскресим некоего мега-гада, и понадеемся, что наш враг замочит гада раньше, чем гад начнет мочить нас (а бедолагу в итоге роялем из кустов сносит на раз-два).
К слову, в первой книге по варгейму Малифо этот момент скопирован почти один в один, даже призываемую сущность так же величают (тиран). Ничто не ново под луной...
-
Ты сейчас охарактеризовал примерно всё содержимое нкоде.сёсету с тегом "фентези"...
-
RoxiCrazy
Если соберешься читать вторую книгу, вот тебе небольшой спойлер. Эриксон решил там нагнать гримдарка и реализовать свои невоплощенные садисткие фантазии а-ля автор Правил Волшебника, и насовал энное количество чернухи. Как итог появилась новая героиня - аристократка 15 лет, которую сослали на каторгу, где она стала наркоманкой и ее пардон сношают все кому не лень, и мужики и женщины. А потом во время побега она предлогает скушать старого историка с отрезанными руками, которого недавно спасала. Ну и всякие мелочи, вроде корабля, на котором гребцы обезглавленные эльфы, чьи головы лежат рядом и смотрят как тела трудятся. Дальше вроде должны были быть еще распятые дети, но я решил остановиться.
Не то чтобы я противник жестокости в книгах, но у Эриксона как и Гудкайнда уже идет какое-то смакование всяких гадостей.
-
А потом во время побега она предлогает скушать старого историка с отрезанными руками, которого недавно спасала.
Причины такой смены позиции, как я понимаю никак не объясняются... В стиле "ну чё, кушать-то надо хоть что-то".
Вот честно, пока читала больше всего доставали именно внезапные поступки некоторых персонажей, противоречащие всему что было до и собственно характеру, и никак не подкрепленные хотя бы рассуждениями самого персонажа или событиями. "А поступлю-ка я вот так" и поступает.
В принципе, все сказанное тобой многое объясняет.
И рояли в кустах, да, через шаг.
А что касается мира... вот честно, мне по большому счету все равно из чего его собирали. Мне понравился. Да и пишет, что касается непосредственно мира Эриксон хорошо. Погрузительно, если можно так выразиться.
Короче, даже не через месяц продолжу :D, спасибо
-
Прежде чем садится за "малазнскую книгу павших", надо осознать что это именно цикл из 10 бооольших книг, где первая книга это не боле чем знакомство с миром, персонажами, расстановка фигур на трехмерной шахматной доске, развешивания ружей по многочисленным стенам, многочисленных не то что комнат, а целых особняков.
"Малазанская книга павших" это история отдельных персонажей (многочисленных и чертовски разных),и одновременно история целых народов (опять же многочисленных, разнообразных- старых, молодых, вымерших, вымирающих, возродившихся, стремительно развивающихся).
Это история о том как сложная и амбициозная интрига двух "авантюристов" переродилась, в сокрушительную лавину которая зацепила миллионы отдельных судеб, перекроила мир вдоль и поперёк, кардинально изменила судьбы целых народов,континентов, рас и даже измерений. Интрига в которой бережно расставленные домино, привели к разрубанию многочисленных Гордеевых узлов что довлели над миром иногда...сотни тысяч лет(и даже миллионы лет, незабываем что действие происходит в мире где успели зародится, развиться и умереть целые хуманоидных расы(автор, как не сложно догадаться по профессии археолог ;) ).
Если вы боитесь что автор не сможет в дальнейшем раскрыть своих персонажей ,то это зря- просто ещё раз повторюсь это бооольшой цикл. На протяжении цикла каждый значимый персонаж получит своё развитие и раскрытие(а по крайней мере те кто должен быть развит и раскрыт...некоторые по своей сути должны остаться смутными тенями, это их суть в этой истории). С каждой книгой мы получим всё больше и больше нам так не хватающих по первости деталей.Каждое ружьё выстрелит(да,да опять повторю, каждое которое должно выстрелить ;) ), даже то которого мы поначалу не заметили ;) .
Те кто в своё время зачитывался Гленом Куком(особенно его Империей ужаса) ,Саймоном Грином(циклом про искателя смерти), Джоном Марко, будут в восторге от "Малазанской Книги Павших".
Отдельно добавлю что книги Ериксона становятся всё лучше и лучше, автор не просто строчит книгу за книгой, автор работает над своим стилем, ошибками(если что я прочитал все 10 томов ;) ).
-
Лакруа, а можно на "ты"? А то у меня от столь сокрушительной вежливости зубы сводит :D.
-
Надо будет ознакомиться с этим циклом. Надеюсь, его не переоценивают.
О, Саймон Грин. В свое время зачитывался его описаниями похождений Хока и Фишер - натуральная смесь меча-и-колдовства и городского фэнтези, грязная и циничная. Дилогия "Мир Туманов/Мир Призраков" тоже порадовала - сеттинг один, а сюжеты двух романов совершенно непохожи между собой и никак не связаны. До приключений Гаррета пока не добрался.
-
Дилогия "Мир Туманов/Мир Призраков" тоже порадовала - сеттинг один, а сюжеты двух романов совершенно непохожи между собой и никак не связаны.
Там трилогия: третья часть "Адский Мир" на них так же не похож, хотя содержит отсылки к событиям. Хоррор-боевик в чистом виде, смесь "Чужих" и Лавкрафта.
-
Вот как? Обязательно прочитаю.
-
Надо будет ознакомиться с этим циклом. Надеюсь, его не переоценивают.
Если судить по отзывам с фантлаба, которые мне Руслан резюмировал перед прочтением... То имеет место быть явное "недо". Потому что нудятиной я бы это не назвала. События развиваются достаточно быстро, просто постоянное переключение между персонажами несколько снижает даже не темп, а его восприятие.
Ну и кое-какие другие высказываемые там претензии скорее связаны с недопониманием, нежели действительно имеющейся проблемой.
Ну а мои я уже высказала)
-
Все что Рокси писала про Суареза - чистая правда. Вторая половина книги действительно слишком похожа на голливудский блокбастер, в то время как в стиле явно недостаточно полировки.
Большая проблема книги еще и в том что автор создал непобедимого противника а потом был вынужден им вручить гигантский Idiot Ball что бы их вообще можно было победить. Ок, это достаточно нормально выполненно с точки зрения характеризации - можно поверить что во главе БТК действительно именно такой идиот, но это все равно печально. Герои впрочем все-равно тоже дебилы что выравнивает шансы но делает все еще более печальным.
Олсо, автор кажется понятия не имеет о чем пишет - я не прикидывал конечно цифры, но у меня есть ощущение что даже поверхностное прикидывание скажет что где-то центральное изобретение книги очень сильно нарушает закон сохранения энергии
-
Ну не будь таким строгим, это все же фантастика, а не заявка на получение гранта :D.
А вообще - да, сам Суарез не очень смыслит в физике, в чем честно признался (по-моему в заключительном слове). Вдохновлялся он по его же собственным словам книгами Митио Каку (надеюсь зимой я доберусь и до него тоже). И более того. Консультантом у Суареза был кто-то из научного мира и именно этот человек (имени не помню) привел "изобретение" в более приемлемый, и, соответственно менее спорный вид.
Ну а что до персонажей... Для блокбастера, где спецэффекты заслоняют актёрскую игру, как по мне вполне сгодится. Может даже посмотрю когда снимут).
-
Антологии
Мы снова и снова влюбляемся в то, что полюбили когда-то в прошлом; мы снова и снова сражаемся с трудными и болезненными поворотами тех сюжетов, которые завораживали нас ещё в детстве.
© Мелисса Марр, Тим Пратт. Предисловие к антологии «Сборщик душ»
«Сборщик душ»
Составители: Мелисса Марр и Тим Пратт
У каждого писателя, конечно же, есть произведения не просто любимые, а такие, которые дарят вдохновение даже спустя годы после первого прочтения. И именно о таких произведениях Мелисса Марр и Тим Пратт попросили вспомнить своих авторов. Вспомнить, переосмыслить «выварить до костей и лохмотьев» и создать новое. Рассказать историю по-своему.
И, надо сказать, что за счет неоднородности исходного материала, разницы в стиле и том, как авторы подошли к поставленной задаче, сборник получился достаточно сильным и ровным. Во всяком случае, после того, как я прочитала его в первый раз, я не могла назвать рассказ, который понравился мне меньше других. В каждом из них была своя изюминка, свой шарм. Фантастика и фэнтези, городские легенды и антиутопия – каждый рассказ по-своему хорош. И авторы здесь не пытаются напугать или поразить воображение читателя. Они просто рассказывают истории ради историй.
А ещё, этот сборник проиллюстрирован, причем к содержанию опубликованных рассказов иллюстрации не имеют никакого отношения, но при этом подчеркивают тему анталогии.
Художник Чарльз Весс (думаю, знакомый многим по своей работе с Marvel и DC Comics) , создал эту серию иллюстраций к незаслуженно забытым, по его мнению, произведениям, а также таким, которые не были по достоинству оценены в то время, когда были написаны. И малоизвестность тут была, как мне кажется основным критерием выбора. Каждая картинка сопровождается коротким рассказом о произведении, авторе и даже об обстоятельствах, при которых оно было написано и забыто.
Так что историй в этой антологии гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд.
(https://pp.vk.me/c626825/v626825026/f1e1/rGRpEwNWugc.jpg)
«Страшные сказки. Истории, полные ужаса и жути»
Составитель: Стивен Джонс
Этот сборник – ещё одна книга, где авторам предложили взять готовое произведение и ответить на вопрос: «а как эту историю рассказали бы вы?», и превратить свой ответ в рассказ. Но не просто любимое или любое произведение, а выбрать историю из книги «Детские и семейные сказки» или, иначе, «Сказки братьев Гримм», разумеется, первой, не подвергавшейся цензуре редакции.
Конечно же, авторы творчески подошли к поставленной задаче и, временами в результате практически невозможно угадать оригинал. Так же Стивен Джонс разрешил использовать и другие фольклорные источники, постаравшись подобрать в пару к рассказу какую-нибудь близкую по духу сказку из сборника братьев Гримм. Да, в книге рассказы сопровождаются оригинальными сказками, но не все они соответствуют друг другу, потому что кроме сказок, которые составитель подобрал в пару к «неаутентичным» рассказам, он добавил, по его словам ещё одну-две истории, которые как ему показалось, он просто обязан был опубликовать.
И результат получился... немного странным. Сказки в стиле фэнтези, хоррор и даже сплаттерпанк (и это было немного слишком на мой взгляд). Современность (и не только) с элементами средневековых «назидательных» историй.
Не могу сказать, что все истории мне без сомнения понравились. Что-то показалось мне глупым, что-то отвратительным, а что-то по-настоящему ужасным. Но при этом некоторые рассказы по-настоящему тронули, и даже подарили пару идей, которые, надеюсь, я смогу однажды реализовать.
Тематику фейри, затронутую в нескольких рассказах, подкрепляют замечательные иллюстрации Алана Ли. Того самого, который работал вместе с Брайном Фраудом над «Энциклопедией Фей», иллюстрировал «Мабиногион» и «Властелина Колец», а за работу над пейзажами и персонажами при экранизации последнего даже схлопотал «Оскар» и несколько других премий. И, разумеется столь тематичные иллюстрации придают книге дополнительное очарование.
(https://pp.vk.me/c626825/v626825664/10920/n9e5tU8qKww.jpg)
P.S. Чуть не забыла. Я не знаю чем руководствовался Стивен Джонс пропуская в сборник рассказ из области явной лавкрафтианы с легким намеком на фольклорность лишь в одной детали, но там и такое есть. *пожала плечами*
-
Я достаточно долго тянула с написанием этого обзора. Я честно пыталась, но, записав первичные эмоции, предалась прокрастинации на целый месяц, занимаясь чем угодно, лишь бы не продолжать. Я реально не знала, что ещё добавить к написанному. Все стало на свои места лишь, когда я вдумчиво прочитала определение слова «феноменологический». «А, черт, меня же честно предупредили», подумала я. И именно поэтому в эпиграфе здесь это самое определение, а не цитата из книги.
Менделсунд Питер. «Что мы видим, когда читаем»
Феноменологическое исследование с иллюстрациями
Феноменоло́гия (нем Phänomenologie, учение о феноменах) – направление в философии XX века, определявшее свою задачу как беспредпосылочное описание опыта познающего сознания и выделение в нём сущностных черт. (...) Методами осуществления феноменологического исследования являются непосредственное созерцание (очевидность) и феноменологические редукции.
© Википедия
Чаще всего "феноменологическим" называют чисто описательный, не претендующий на установление причинно-следственной связи метод.
© сайт Психологос
При чтении этой книги достаточно быстро становится понятно, что текста в ней не так уж и много. Увеличенный шрифт, а также малая наполненность значительной части страниц, видимо, призванная исключить смещение текста, относительно иллюстраций, как бы намекает, что толщина книги не соответствует содержанию. Но при этом, на мой взгляд, текста чуть больше чем требуется, для того, что бы разъяснить разницу между видением и воображением.
И, для начала, стоит сказать, что «исследование» сие, как следует из эпиграфа весьма субъективно. Менделсунд опирается в основном на собственный опыт и ищет подтверждение своим выводам в высказываниях классиков. Лишь по одному пункту исследования он обратился к специалисту в области нейробиологии. И, по его словам, расспрашивал «других читателей». Но, как мне кажется, с большой вероятностью это были друзья и знакомые, то есть количество опрошенных недостаточно для выведения статистических данных. Впрочем, прилагательное «феноменологическое» в подзаголовке книги делает статистику не обязательной. А наличие хоть каких-то опрошенных позволило написать в заголовке «мы» вместо «я».
Менделсунд, надо признать, пытается установить причинно-следственные связи, но с его выводами и путями которыми он к ним приходит, местами можно поспорить. Причем, за счет повторяющегося в разных формах «но мы этого не видим» это несколько затянутое рассуждение производит впечатление ходьбы по кругу, а то и топтания на месте. Примерно к середине книги я даже начала бояться, что финальным выводом станет совсем уж очевидное: мы видим буквы. А временами, снова натыкаясь на что-то вроде «Но мы этого не видим. Так что же мы видим на самом деле?» я даже начинала хотеть, чтобы сия очевидность, наконец, обрела место в книге.
И, сейчас, когда книга уже прочитана, мне кажется, что истинной её целью было не исследование. Данная книга представляет направление, в котором иллюстрации не просто картинки «для красоты» как обычно бывает в художественных произведениях и не разъясняющие рисунки и фотографии в научных книгах. Иллюстрации здесь, являются неотъемлемой частью написанного и/или подкрепляют высказанную в тексте мысль. Причем во многих случаях это «подкрепление» напоминает удар молотка, вбивающий тезис или мысль в читателя.
И, возможно, читать эту книгу следует не в поисках ответа на «невопрос» в заголовке, а, просто следуя за мыслью автора. Осознавая, что спорные высказывания о восприятии написанного относятся не к читателям в целом, а в первую очередь к автору. У меня так не получилось. «Мы» и «исследование» на титульном листе ввели меня в заблуждение. Так что в плюсах для меня осталось только качественное оформление (Питер Менделсунд – художник-иллюстратор, что объясняет точность иллюстраций) и фоторобот Анны Карениной, составленный программой на основании описания Толстого.
(https://pp.vk.me/c837431/v837431770/763a/Zkh6SJy0mHU.jpg)
-
Забавно это писать применительно к книге, по которой снят довольно известный фильм, но все же:
Внимание! Спойлеры!
Уильям Хьёртсберг. «Падший ангел/Falling Angel»
Я вынул из “дипломата” пару резиновых перчаток, натянул их на руки и повернул ручку двери. Мне сразу захотелось глотнуть чего-нибудь покрепче.
Пупс Суит лежал на спине, на узкой постели, руки и ноги были привязаны к столбикам кровати бельевой веревкой. Вряд ли у него мог быть более мертвый вид
© Уильям Хьёртсберг. «Падший ангел» .
Мистический детектив, по остаточному моему ощущению, отдающий дань памяти популярным бульварным романам середины прошлого века. Здесь присутствуют практически все черты жанра американского литературного нуара, набившие оскомину штампы «крутых детективов» того же времени (и продолжающие набивать оскомину до сих пор), а также страшные сказки про Вуду и сатанистов. Теперь полейте получившимся соусом фаустианский сюжет. Оно просто обязано было оказаться не съедобным!
Но, к моему удивлению книга оставила весьма приятное впечатление. Может быть, столь толерантная моя реакция объясняется тем, что я смотрела фильм, и многое из происходящего на её страницах не было для меня неожиданным. А может быть, секрет кроется в деталях и оттенках. Или во времени, в котором разворачивается действие романа.
Плакат о присоединении Гавайских островов к США, встречающий читателя в самом начале, достаточно четко указывает на 50-е годы. Время переполненных баров, сегрегации и множества других признаков десятилетия, встречающихся на страницах книги. И, на мой взгляд, именно пятидесятые вполне оправдывают невежество главного героя, отправляющегося в ресторан «Три Шестерки» на встречу с человеком по имени Луи Сифер.
А, кроме того, это время пика популярности того самого американского литературного нуара, инструменты которого так виртуозно использовал Хьёртсберг. Каким-то непостижимым для меня образом, он ухитрился все, что в любом другом произведении я причислила бы к минусам, превратить в естественное развитие сюжета.
Даже откровенные, ничем не завуалированные штампы. Даже сцены, выходящие за рамки реальности. И я сейчас не об откровенной мистике. Тайные ритуалы Вуду под открытым небом и черная месса на заброшенной станции метро. Драка там же, вблизи проходящих поездов и довольно нелепое покушение на главного героя... В другом месте, в другое время все это заставило бы меня плеваться.
Но Нью-Йорк Гарри Энджела, главного героя, начиная с упомянутой мной встречи, находится в ином срезе реальности. Очень похожей на нашу, но на пару-тройку тонов темнее, глубже, насыщенней. Тьма, таящаяся в её углах – вещественна. И потому, за любой даже собственноручно запертой дверью может оказаться место жестокого преступления. А приглашенным проповедником может оказаться никто иной, как Князь Тьмы.
Разумеется, я не назову эту книгу лучшим произведением всех времен и народов. Но часы, проведенные за её чтением, раз за разом погружали меня в темный, мистичный и интересный мир иного Нью-Йорка. Легкий, не перегруженный излишними деталями слог книги, предпочитающий действовать, а не копаться в себе, как и положено классическому нуарному персонажу главный герой, убедительные, живые персонажи, создали необходимую для такого погружения атмосферу. Так что оно того стоило.
А может, все это просто потому что осень :).
Категория: Внезапно зашло
(https://pp.vk.me/c837433/v837433104/b9ab/M2Lu-S_ojp0.jpg)
-
Френсис Хардинг. «Песня кукушки» 12+
Падение... Трисс вспомнила ледяную темноту, холодную воду, затекающую в нос и горло. Кажется она вспомнила, как смотрит вверх сквозь коричневую толщу, барахтается и видит над собой две темные фигуры, очертания которых колеблются и расплываются от движения воды. ...
«Здесь что-то стряслось, что-то, что никогда не должно было произойти. Я передумала. Я не хочу вспоминать».
Но слишком поздно, она уже здесь и Гриммер наблюдает за ней своим огромным темным прищуром, как будто в любой момент может широко открыть свой глаз и уставиться на неё.
© Френсис Хардинг. «Песня кукушки»
Представьте что вам 11 лет. А теперь представьте, что вы вдруг поняли что вы – не человек. Ваше тело создано из листьев старых, очень старых деревьев, веток и страниц дневника одной одиннадцатилетней девочки. Что вы будете делать?
Отзывы об этой книге, как впрочем, и о любой другой, различны. Кто-то превозносит её чуть не до небес, кто-то наоборот обвиняет автора в затянутости. Как по мне – «Песня кукушки» книга достаточно яркая и вполне соответствующая своему цензу.
Временами, главная героиня ведет себя слишком по-взрослому, но в книгах ориентированных на юную аудиторию это скорее норма. И нет, не только потому, что взрослым, в силу их «взрослости» сложно адекватно прописать ребенка и его мышление. А потому что, сталкиваясь с проблемами, которые не каждому зрелому человеку по плечу, персонаж-ребенок просто не сможет справиться, если не будет взрослее, чем он есть.
И, если не вдаваться в подробности, а это тот случай, когда крупных спойлеров мне хотелось бы избежать – это трогательная и захватывающая история, в которой реальность переплетается со старинными английскими сказками. История о фейри (хоть здесь они и зовутся иначе) и людях. О клятвах данных в минуту слабости и их последствиях. Об ошибках взрослых, распутывать которые приходится детям. Об оковах семейных ценностей и удушающей заботе, возведенной в абсолют. О застарелой, словно незалеченная гнойная язва, ненависти и снежной буре идущей по пятам. А ещё о маленьком подменыше (в исконном значении слова) который очень хотел жить.
Категория: Зацепило
(https://pp.vk.me/c837433/v837433924/b2a3/jxPDz0z0tFQ.jpg)
-
Мариша Пессл. «Ночное кино»
Как ни крути, у каждого из нас – своя история про Кордову.
Скажем, соседка нашла его фильм в коробке на чердаке и больше не заходила в темные комнаты одна. Или чей-то парень похвастался, что в интернете отыскал пиратские «Ночами все птицы черны», посмотрел и теперь не желает об этом говорить, словно это было чудовищное испытание, которое он едва пережил.
Можно относиться к Кордове как угодно – одержимо пересматривать, равнодушно пожимать плечами, – но он живет, что бы мы были против. Он – разлом, черная дыра, невнятная угроза, беспощадная вспышка неведомого в нашем чересчур обнаженном мире. Скрывается в подполье, незримо шныряет по темным углам. Прячется под железнодорожным мостом в реке, где таятся все потерянные улики и ответы, которым не увидеть света дня.
Миф, монстр, смертный муж.
© Мариша Пессл. «Ночное кино»
Аннотация к этой книге, да и её первые абзацы чем-то напомнили мне «Сигаретный ожог» Карпентера. А ещё ворох городских легенд о закрытых сайтах, таинственных видеокассетах и DVD при просмотре которых зритель подвергает свою жизнь смертельной опасности.
Но надо сказать, что, не смотря на некоторые отсылки к фильмам ужасов, прописанные прямо в сюжете и создающие местами, весьма будоражащую и мрачную атмосферу, эта книга, на мой взгляд, не является хоррором. Это околомистический детектив, в котором вопросов временами больше чем ответов, а происходящие события хоть и не всегда логичные, с некоторой натяжкой вполне укладываются в рамки повествования и стилистики.
Скотт Макгрет, опальный журналист, начинает расследование самоубийства дочери культового режиссера, несмотря на то, что предыдущая попытка подобраться к деятельности таинственной личности мистера Кордовы поближе закончилась печально для его карьеры. Разумеется, главного героя можно понять. Неразгаданные загадки имеют обыкновение не давать спокойно спать по ночам. И, на этом пути Скотта, и его внезапно присоединившихся помощников ждет многое. И читателя, разумеется тоже.
Причем читателю предстоит узнать чуть больше чем главному герою, ведь культовость и потенциальная гениальность Кордовы, фильмы которого уже много лет не попадают в открытый прокат, бесспорные для персонажей книги, для читателя бесспорными не являются.
Книга действительно выдержана в духе городских легенд и фильмов ужасов по их мотивам, хотя написана в разы легче. Личность Александры, с чьей смерти фактически и начинается эта история, не менее неоднозначна, чем личность её отца и, на мой взгляд, просто восхитительна. И, в поисках ответов на вопросы персонажам придется много где побывать. А временами, создается впечатление, что они сами стали персонажами фильма, предназначенного для «закрытого показа». Серьезно, иной раз я подозревала, что ближе к финалу в адрес героев прозвучит «Стоп, снято!».
Что ещё хочется отметить, так это информативные иллюстрации – фотографии, вырезки статей и целые страницы новостных, и не только новостных сайтов, наличие которых привносит в чтение книги ощущение сопричастности к расследованию.
Разумеется, книга не безупречна. В какие-то моменты повествование «провисает» и начинает казаться затянутым, есть несколько откровенно лишних сцен, а мотивы внезапных помощников Макгрета выглядят, особенно в начале, не слишком... убедительными. Не обошлось и без некоторого количества вполне киношных штампов, уже упомянутое мной отсутствие логики в некоторых событиях, и откровенно топорная попытка объяснить странности Александры банальной физиологией и свести все события к приземленным объяснениям. Конечно, последнее, скорее всего так и задумано, но прозвучало в момент, когда сюжет не просто провис, а уже забуксовал. Хотя и это тоже возможно тщательно выверенный ход, как и многие другие моменты книги, на первый взгляд отдающие небрежностью.
Но все эти ошибки (а ошибки ли?) не вызывали желания захлопнуть книгу. Легкий, отдающий философской ироничностью язык повествования, темная, местами сгущающаяся чуть не до чернильной черноты, атмосфера, с лихвой искупили для меня спорные моменты. Как и широко распахнутый финал, который на фоне всего происходившего в книге является, (опять же, на мой взгляд), единственной возможной (и логичной) концовкой.
И, думаю, что однажды я перечитаю эту книгу ещё раз. А может быть даже и не один.
(https://pp.vk.me/c836720/v836720940/da63/tLlqbwXU5Mw.jpg)
P.S. А, кроме того, в конце книги я обнаружила, что к ней прилагается и дополнительный контент, в виде бесплатного приложения, которым можно просканировать страницы книги и что-то там обнаружить. В электронном же варианте имеются дополнительные иллюстрации и звуковое сопровождение, которые открываются через интерактивные точки в книге. И нет, я не пробовала ни то, ни другое).
-
Ричард Флэнаган. «Узкая дорога на дальний север»
Книга способна содержать ужас, придав ему форму и смысл. Но в жизни у ужаса формы не больше чем смысла. Ужас просто есть.
© Ричард Флэнаган. "Узкая дорога на дальний север"
Эту книгу Флэнаган посвятил заключенному san byaku san ju go (номер 335). Своему отцу, который на собственном опыте познал, что значит быть военнопленным у японцев. И, как указано в аннотации отец Флэнагана умер «в тот самый день, когда в книге была поставлена последняя точка». Не возьмусь судить правда ли это или такой «пиар ход», но откровенно говоря я хотела бы знать, как человек, которому книга посвящена о ней бы отозвался. Слишком уж двойственное впечатление у меня от неё осталось.
С одной стороны, книга напомнила мне о той, другой, стороне Второй Мировой войны, о которой я знала меньше, чем о событиях, разворачивавшихся на Европейской территории. Некоторые факты, некоторые предположения, мнения и судьбы героев книги, как положительных, так и отрицательных поневоле заставили задуматься как о различиях в менталитетах, так и о последствиях тех событий как для стран в целом, так и для людей. И за это я безмерно благодарна Флэнагану, затронувшему все эти события.
А вот с другой стороны… Во-первых, уже знакомая мне по «Смерти речного лоцмана» раздробленность повествования, по-видимому является избранным Флэнаганом стилем подачи сюжета. Да, здесь «фрагменты» событий крупнее, а события в концлагере, где содержались австралийские военнопленные, принимавшие участие в строительстве железной дороги, которую называли «Дорогой Смерти» поданы практически цельно. Но в отличие от «Смерти речного лоцмана», «Узкая дорога» лишена на мой взгляд внутренней целостности. Как будто автор и сам не определился, о чем и о ком он собственно хочет рассказать.
Во-вторых – самыми эмоциональными моментами книги являются вовсе не ужасы концлагеря. Эти сцены написаны отстраненно, я бы даже сказала сухо. А вот довоенные и после военные события поданы значительно ярче временами даже излишне.
Я понимаю, что, описывая (пусть и не живописуя) ужасы войны их необходимо чем-то уравновесить. Но зачем давать герою тайную, «запретную», взаимную любовь, потом эту возлюбленную убивать, а потом, на склоне лет столкнуть их нос к носу? И его, и её обманули, что они погибли. Каждый решил, что у бывшего партнера все хорошо и они разошлись, не удостоив друг друга взглядом. Да, в жизни и не такое порой случается, но в книге, подобный сюжетный выкидыш латиноамериканского сериала лично у меня вызвал только недоумение. Особенно в сочетании с попытками главного героя вспомнить о смерти родного племянника, который умер в том же концлагере. Но о об этой родственной связи главный герой узнал лишь после войны. Мне понятно желание Флэннагана показать Дорриго Эванса именно героем, хотя бы в одной сцене, героем, без которого его семья не выжила бы в экстремальной ситуации. Но почему в стиле голливудских блокбастеров? Зачем вот это всё вместе?
Кто он, этот Дорриго Эванс, хотя бы в глазах самого Флэнагана? Жертва обстоятельств? Герой войны? Человек, покорившийся судьбе? Лично у меня ответа нет. А потому и образ главного героя не сложился совершенно.
Конечно, вполне возможно, что строя повествование таким образом, Флэнаган просто хотел сказать, что для людей, прошедших через события любой из войн жизнь не ограничивается её жерновами… Но неужели не нашлось иных выразительных средств и поворотов сюжета?
И, в конечном итоге, если просеять все изложенное в книге останется лишь куча осколков, из которых невозможно сложить единый узор. Потому что они – из разных историй. Один фрагмент – история о любви к женщине, образ которой явно и абсолютно неприкрыто заимствован из книг Ремарка. Другой – история о человеке, пытавшемся хоть как-то сохранить человеческий облик в нечеловеческих условиях. И пытавшегося сохранить жизнь другим людям. Несколько более мелких фрагментов о судьбах людей, связанных с Дорогой Смерти, в том числе охранников и офицеров японской армии. И крохотный, по сравнению с общим объемом книги отрывок в 2,5 страницы. Я приведу его отдельным постом, потому что для цитирования непосредственно в обзоре он слишком велик. Но именно он вынудил меня ждать от этой книги больше, чем Флэнаган смог дать. Этот отрывок – квинтэссенция того, чем «Узкая дорога на дальний север» так и не стала. Во всяком случае для меня.
Премии: Букеровская премия 2014 года
(https://pp.vk.me/c836330/v836330184/171c1/Y-HtbFndh_0.jpg)
P.S. Когда я ползала по интернету в поисках достаточно большого ознакомительного фрагмента, что бы скопипастить обещанный отрывок (не нашла, кстати), к удивлению своему обнаружила что какие-то умники додумались приписать её к жанру :o "полицейский детектив" :o. Громко и официально заявляю: ВРАНЬЕ. Они явно не читали эту книгу. Или Флэнаган написал две разные книги с таким названием :-\.
-
Обещанный отрывок. И, если бы не он, я вряд ли бы села писать обзор на эту книгу.
"А потом, говоря по правде этого никто и не вспомнит. Подобно всем величайшим преступлениям этого будто бы и не происходило вовсе. Страдания, смерть, горе, подлая, жалкая бесцельность чудовищных мук такого множества людей – все это, может, и существует-то лишь на этих страницах, да ещё на страницах немногих других книг. Книга способна содержать ужас, придав ему форму и смысл. Но в жизни у ужаса формы не больше чем смысла. Ужас просто есть. И пока он владычествует, во всей Вселенной будто и нет ничего, во что бы он не воплотился.
Начало тому, о чем рассказано в этой книге, было положено 15 февраля 1942 года, когда с падением Сингапура рушится одна империя и поднимается другая. Тем не менее к 1943 году, Япония, теряя последние силы и ресурсы, проигрывает, и тогда провозглашается её потребность в железной дороге. Союзники поставляют националистической армии Чан-Кайши в Китае вооружение через Бирму, а американцы держат под контролем моря. Что бы прервать жизненно важную линию поставок своему китайскому противнику и через Бирму завладеть Индией (о чем уже безумно мечтают японские правители), Японии необходимо снабжать свои бирманские войска людьми и снаряжением по суше. Однако для строительства нужной для этого железной дороги нет ни денег, ни техники. Нет и времени.
У войны, впрочем, своя логика. У Японской империи есть вера в победу: неукротимый японский дух, тот самых дух, которого нет у Запада, тот дух, что прозывается и понимается как воля императора, именно этот дух и дает веру в то, что он возобладает до своей самой окончательной победы. А прибавлением к столь неукротимому духу, подкреплением для такой веры империи выпала удача располагать рабами. Сотнями тысяч рабов, азиатов и европейцев. И, среди них, двадцать две тысячи австралийских военнопленных, которых соображения стратегической необходимости заставили сдаться при падении Сингапура ещё до того, как сражение началось по-настоящему. Девять тысяч из них отправят на строительство железной дороги. Когда 25 октября 1943 года паровой локомотив С-5631 с прицепленными тремя вагонами японских и таиландских высокопоставленных особ проследует по всей трассе завершенной Дороги Смерти (первый состав, проделавший этот путь), на всем протяжении его пути будут бесчисленные погребения человеческих костей, среди которых останки каждого третьего из тех австралийцев.
Сегодня паровой локомотив С-5631 горделиво выставлен в музее, образующем часть неофициального военного мемориала Японии, святилища Ясукуни в Токио. Наряду с паровым локомотивом С-5631 в святилище хранится «Книга душ». В неё вписано свыше двух миллионов имен тех, кто пал в войнах служа императору Японии, с 1867 по 1951 год. С занесением в «Книгу душ» в этом священном месте приходит отпущение грехов в совершении всех деяний зла. Среди этого множества имен есть и имена тех 1068, кого после Второй мировой войны осудили за военные преступления и казнили. А среди этих 1068 имен казненных военных преступников есть и имена тех, кто работал на Дороге Смерти и кого признали виновным в жестоком обращении с военнопленными. На табличке перед локомотивом С-5631 об этом упоминания нет. Нет и упоминания об ужасах строительства этой железной дороги. Нет имен сотен тысяч тех, кто умер, строя эту железную дорогу. Только ведь нет и точно установленного числа всех тех, кто погиб на Дороге Смерти. Военнопленные союзников были всего лишь частичкой (около 60000 человек) тех, кого рабски использовали на том фараоновом предприятии. Наряду с четвертью миллиона тамилов, китайцев, яванцев, малайцев, тайцев и бирманцев. А то и больше. Одни историки утверждают, что умерло 50000 этих рабских тружеников, другие говорят – около 100000, третьи – 200000. Никто не знает.
И никто никогда не узнает. Имена их уже позабыты. Никакой книги их утраченных душ не существует. Да пребудет с ними хотя бы этот кусок текста."
© Ричард Флэнаган. "Узкая дорога на дальний север"
-
Год подошел к концу. А я так и не успела написать последний запланированный мной обзор на книгу взорвавшую мне по меньшей мере половину мозга ай-яй-яй Рокси, как тебе не стыдно.
Но в качестве замены, я поделюсь с вами... аннотацией. Книга, на обложке которой она находится попала ко мне в руки буквально пару часов назад. Но это лучшая аннотация из всех, когда-либо мной виденных.
Книга содержит только натуральные мысли, выловленные Вильфридом Люпано в открытом океане идей в полном соответствии с традиционными методами, основанными на бережном отношении к культурной среде. Расфасовано в графической сардинокоптильне "Панначоне" (Милан, Италия, ЕС).
Состав: океан (вода, соль, мусор), любовь (цветы, поцелуи, свадьба), сардины, чайки, блины, омар, скорбящие бретонские кумушки, соус (приключения, иносказания, сантименты, головокружительные повороты, уморительные гэги, саспенс), Че Гевара (0,5%), ароматизатор "Дева Мария".
Производитель гарантирует полное отсутствие дельфинов, текста и ономатопей.
Может содержать незначительное количество пиктограмм.
Желательно употребить до того, как слово "океан"
перестанет ассоциироваться с мечтой.
Пищевая ценность в 100 граммах
Энергетическая ценность: максимальная.
Белки (ураганы, кораблекрушения, путешествия, поэзия, экшн).......65 гр
Углеводы (величественные пейзажи, мелодраматический сироп).......35 гр
Жиры (сальный умор, морализаторство).........................................0 гр
Емкость Масса нетто
400 мл 900 г
-
ВНИМАНИЕ: СПОЙЛЕРЫ!
И много букв)))
Марк Z. Данилевски. «Дом листьев»
На обложке этой книги красуется предупреждение: «Если у вас плохие нервы – вам лучше не читать эту книгу. Если вы подвержены влияниям и чересчур впечатлительны – вам лучше не открывать её. Если вы боитесь сойти с ума – вам лучше о ней не знать». То же самое предупреждение дублируется во вступительном слове переводчика. «Ну да, ну да» ехидно подумает любой читатель, не раз и не два сталкивавшийся с аннотациями и просто завлекающими надписями на обложках обещающими шедевральное произведение и захлебывающимися восторгом (или возмущением) отзывами. «Посмотрим-посмотрим» подумала я, ознакомившись со вступительным словом. И это оказалось самым… эмоциональным чтением в моей читательской практике.
Серьезно. Я изумлялась, злилась, материлась (громко и вслух) и после первых 70 страниц была абсолютно уверена, я дочитаю это до конца. И приколочу к стене самым большим гвоздем, который смогу найти. В какой-то момент мне даже стало по-настоящему страшно. Причем пугал меня не сюжет, не происходящие события, а именно сам факт чтения «Дома листьев». Как будто книга – предмет из городских легенд, после которого жизнь никогда не станет прежней.
К слову. Последний раз при чтении я пугалась лет в 13, когда впервые познакомилась с «Ужасом Данвича» мистера Лавкрафта. И с тех пор минуло уже много лет и книг. Но это эмоции.
Во многом эта книга до определенного момента действительно напоминала мне предмет из городских легенд. Начнем с того, что это очередная нехудожественная художественная книга. Парень по имени Джонни Труант находит в комнате умершего старика по имени Дзампано рукопись. Рукопись представляет собой подробное описание документального фильма о доме, который внутри чуть больше чем снаружи. И в котором открылся проход в некое лабиринтоподобное пространство.
В своей рукописи Дзампано постоянно ссылается на книги, статьи и диссертации, к которых так или иначе упоминался фильм. Но добрый Джонни ещё в самом начале предупреждает читателя что ни фильма, ни, соответственно, бесчисленных научных, околонаучных и прочих материалов с ним связанных никогда не существовало в реальности.
А ещё – в довершение к странностям, которые окружали старика, судя по состоянию его комнаты, странности начали вторгаться и в жизнь самого Джонни. О чем он довольно-таки откровенно делится в комментариях к основному тексту. В довершение к тем, которые в книге уже есть.
И это первая зацепка к тому, чем является эта книга, кроме довольно интересного описания событий «документального фильма». Комментариев там очень много. Временами их объем даже превышает основной текст.
Неудобно? Так вот – «Дом листьев» это книга которая создана быть максимально неудобной для читателя. Как только читатель привыкает к одному неудобству, книга преподносит другое. И я уверена, что, если избавить эту книгу от подобных неудобств и типографских трюков которыми она переполнена, она попросту потеряет смысл. Или большую его часть.
Если вы читали рассказ Джо Хилла «Дьявол на лестнице», вы поймете, о чем я говорю. Само расположение текста довольно-таки тривиального рассказа создает ощущение спуска и подъёма при чтении. Примерно то же, только в большем объеме ждет вас в «Доме листьев».
Сначала комментарии, которые как кажется отвлекают от основного повествования. Но, как человек дочитавший это до конца – я с уверенностью заявляю, что основным повествованием там является все. Даже комментарии. Даже комментарии к комментариям. Да-да). Там и такое есть. А ещё отсутствующие комментарии. И комментарии не имеющие отношения к тексту. А по мере того, как действие несуществующего фильма набирает обороты, сами страницы книги превращаются в Лабиринт.
Вы когда-нибудь видели комментарий-коридор, уходящий вглубь страниц? Я – видела. С определённого момента они начинают разбегаться во все стороны. Книгу приходится не только пролистывать во всех направлениях, но и вертеть в руках, потому что комментарий может быть расположен перпендикулярно основному тексту. Или «вверх ногами». О смысловой нагрузке части из них я, пожалуй, умолчу)). А ещё зеркально расположенный текст, усиливающий ощущение творящегося на страницах безумия.
И все это вместе создает ощущение перегруженности страниц текстом. И возникает ностальгия по первым, таким простым и легко читаемым страницам… А потом вы обнаруживаете что у одного из комментариев, чей «хвост» маячил у вас перед глазами уже добрый десяток страниц, номер на сотню меньше, чем у тех, которые присвоены теперешним страницам… И вы отлистываете страницы в поисках нужного номера… и не находите. Потому что он пропущен. А за нумерацией этого безумия вы бросили следить уже давно, если следили вообще.
А потом текстовый лабиринт заканчивается, сменяясь… пустотой. Персонажи фильма разделились. Двое вверху. И их текст располагается вверху страницы. Один – внизу. И его текст – внизу другой. И взгляд читателя скачет вверх-вниз, читая все это. Да, Данилевски учел, что вы всегда ленились делать гимнастику для глаз!
А ещё он заставит вас бежать по узкому коридору – единственной строке, протянувшейся через весь разворот, все быстрее и быстрееперелистываястраницыипомересмысловогозавершенияфразыподозреватьчтонаследующейстраницевасждетточка. Бинго! Она там есть. Большая такая… С полсантиметра в диаметре.
Что ещё? Ну скажем текст, который пестрит пропусками, потому что оригинал был уничтожен огнем, и Джонни смог восстановить его лишь частично.
Наклонный текст. Разумеется, в соответствии с происходящим в «фильме».
Слова, по- -сло- -го- -во раз- -не- -сен- -ны- -е на нес- -коль- -ко стра- -ниц. К пропущенным слогам (а вы тоже хоть один, да пропустите, я уверена) я возвращалась, громко и вслух матерясь, выискивая их на предыдущих страницах…
Короче – скучно не будет.
Единственное что меня расстроило – это финал. Он логичен, и объясняет почти все странности. Это даже в какой-то мере проспойлереный почти в начале книги твист. Но, положа рук на сердце я предпочла бы другой. Но тут уже не от меня зависит.
И, после того, как я закончила читать «Дом листьев», главной проблемой для меня стало... нет, попытка осознать, а что же это вообще было, всего лишь на почетном втором месте... выбрать следующую книгу. Потому что после того приключения, которым «Дом листьев» для меня стал, после того сочувствования и сопереживания, которого Данилевски добился безумной типографией, любая другая книга могла показаться скучной и пресной. Так что именно скучную и пресную я и выбрала. Но это совсем другая история.
Категория: Лучшее из прочитанного в 2016
(https://pp.vk.me/c837227/v837227554/185a1/Lk_76UO8EaM.jpg)
P.S. Если верить Дмитрию Быкову, тому самому переводчику, который и уговорил свое издательство взяться за эту книгу, "Дом листьев" первая, но уже не единственная книга Марка Зетовича Данилевски. Во вступительном слове, Дмитрий Львович, указал что Данилевски сейчас работает над циклом из 27 (!! :o !!) книг. Первая из них уже увидела свет на просторах Соединенных Штатов. Фанатами уже ведется обсуждение и поиск скрытых смыслов грядущего цикла. Но лично я, хоть и допускаю мысль что данный цикл может стать исключением из моей нелюбви к крупномасштабным эпопеям, возьмусь за него не раньше выхода на пенсию. Тогда возможная потеря рассудка, как мне кажется, будет уже не столь принципиальна :D
-
Второе – боль моя вычитка. Да, это только перевод, и я прекрасно осознаю, что вычитка сторонним человеком вряд ли делалась. И, наверное, поэтому я не сильно спотыкалась на «колдобинах» подстерегавших меня на протяжении всей книги. Но я была бы не я, если бы вообще не спотыкалась.
А теперь из книги. Настоящей, бумажной, не какого-то там файлика, выложенного в интернет неоцененным переводчиком. В ней ещё на последней страничке аж три редактора значатся, разной степени важности и целый один корректор.
"сказочно-чувственный дворец, где мужчины предаваются наслаждениям"
"писатель Асай Рёи дал всему этому место название"
"Сёгун, подозревавший, что к мятежу их подстрекнули иноземцы-католики"
Ну и до невозможности умилившее меня:
"Иностранцы в Японии находились в необычном и сомнительном положении: местные власти никогда до конца не были уверены, что вообще хотят иметь с ними какие-либо контакты, и уж тем более сексуальные"
:'(
-
Сама не ожидала, что после долгого перерыва я напишу имхо именно на эту книгу. Я вообще не собиралась о ней писать. Но то ли бездействие меня так подкосило, то ли фазы луны сыграли со мной злую шутку, но вот:
(как обычно со СПОЙЛЕРАМИ, но для жанра нон-фикшн, думаю, это не смертельно)
Ричард Бернстайн. «Восток, Запад и секс. История опасных связей»
Таким был и остается мир. Это свидетельствует как минимум о могучей силе желания, которое привело к заселению нашей планеты, – желания, которое одних сводит с ума, а других делает мудрее.
© Р. Бернстайн
Эта книга – довольно обширное и, должна признать, местами весьма увлекательное исследование на тему взаимоотношений Востока и Запада. Арабские страны, Африка, Индия, страны Дальнего Востока. От одних только упоминаний тянет изъясняться усвоенными с детства банальностями типа «аромат дальних странствий» и подобными этому штампами.
Книга начинается со скандала, связанного с блогом некоего Китайского прощелыги – предположительно, британца, рассказывавшего о своих сексуальных победах в Шанхае. И о реакции, которую эти излияния вызвали на территории Китая. И здесь, в самом начале, автор задаётся вопросом, а почему собственно западные мужчины ищут на Востоке сексуальных утех, и почему восточные женщины позволяют им это. И переходит к исследованию. А точнее к рассказу об истории открытий, взаимоотношений, взаимопроникновения культур, о том, какие сведения привозили путешественники с Востока. О пути от относительной сексуальной раскрепощенности к относительному же пуританству, который проделал Восток, в то время, как Запад двигался в обратном направлении. О стереотипах, местами ошибочных, которые тем не менее легко прижились как на Западе, так и на Востоке.
Он рассматривает взаимодействие Запада с каждым «участком» Востока отдельно, уделяя внимание историческим фактам и свидетельствам, художественной литературе, историческим личностям, экономическим и политическим контекстам происходящего, а также реальным историям реальных людей от начала взаимодействия и до наших дней. Все это сделало чтение довольно увлекательным и познавательным.
И, на этом рассказ об этой книге можно было бы завершить, приправив ещё парочкой похвал и цитат, если бы не минусы, без которых, разумеется не обошлось.
О качестве вычитки я уже говорила раньше, и даже приводила цитаты, и потому останавливаться на этом не буду.
Проамериканская пропаганда. Как вы думаете, чем с точки зрения Берстайна занимались американские войска на территории стран Востока? Уверена, что вы догадались с первого раза. Разумеется, помогали строить справедливое демократическое общество и способствовали процветанию стран, в отличие от французов и англичан, которые эти страны колонизировали.
И, если верить Бернстайну, то, те же французы и англичане считали совершенно нормальным требовать от местного населения оказания сексуальных услуг, во время своего пребывания на Востоке. А вот американцы, в отличие от них, просто пользовались привилегиями, любезно предоставленными тем же самым местным населением. И даже фактам, выходящим за рамки подобного утверждения, пытается дать оправдание. Ну, зато он эти факты хотя бы упомянул.
Но проамериканская пропаганда это ещё не все. Бернстайн проводит параллели между побежденной Японией и побежденной Германией, в которой местное население не спешило создавать официальные бордели для бравых американских освободителей. Мол, если что и было, то покрыто завесой тайны. Но, при этом, говоря о притеснениях, которые пережили обе страны, он допускает вот такое изречение: «В частности, немцы стали жертвами советских солдат, которые, преследуя отступающую немецкую армию от польской границы до самого Берлина, нещадно насиловали немецких женщин и девушек». Конец цитаты. О поведении цивилизованных арийских воинов на территориях советских варваров разумеется не сказано ни слова. Книга-то не об этом. И, на мой узколобый взгляд подобная однобокость, не украшает ни книгу, ни автора.
Но главным минусом книги я назову все же другое. Подобно многим другим авторам, проводящим самостоятельные изыскания в любой области, Бернстайн, в самом начале книги задается вопросом, на который он планирует ответить в своем исследовании. Об этом я уже упоминала. К этому вопросу он возвращается раз за разом, напомнив мне исследование Менделсунда в области чтения. И, найдя явно импонирующий самому Бернстайну образ соответствия Запада мужскому началу, а Востока – женскому, он так же раз за разом весьма надоедливо возвращается к нему, тем самым давая понять, что не стоит ждать от книги каких бы то ни было откровений при ответе на заданный вопрос. Постепенно образ «начал» деградирует до высказываний типа «Запад – это активный мужчина-завоеватель, а Восток – это мягкое и покорное женское тело». Я не шучу. В рассуждениях автора полярностью мужчине становится не женщина, а её тело. Хотя может это недостатки перевода.
Но вот финальный вывод, в котором Бернстайн таки отвечает на заданный в начале вопрос, все же заставляет меня думать, что не переводчик тут виной… Ответ – это первое из трех предложений, которыми Бернстайн завершает свою работу. Я даже вынесла его в эпиграф, хотя обычно беру цитаты из начала, реже – середины книги. «Таким был и остается мир». Спасибо Кэп, эта вариация «Потому что – вот», глобального ответа на все вопросы, начинающиеся с «почему» в моей коллекции уже есть, а ты грозился дать больше!
А хотите знать, что же это за желание, которое одних сводит с ума, а других делает мудрее? «Это желание западного мужчины пережить миг безумной, первобытной, возвышенной близости с изящным благоуханным существом вдали от суда неблагосклонного Бога и от власти преград и наказаний, царящих на родине». ©
И, на этой романтической ноте я, пожалуй, закруглюсь, и не буду пытаться обсуждать странную концепцию Бога и прочие недочеты подобной философии. Потому что, минусы, которым я уделила так много внимания, не делают «Восток, Запад и секс» однозначным шлаком. Берстайн проделал качественную и обширную работу, в поисках ответа, которого он так и не дал. А ещё, надо признать, мало кто из авторов, занимающихся историческими исследованиями, способен остаться по-настоящему беспристрастным. А жаль.
(https://pp.userapi.com/c836332/v836332663/300f6/OHLlTrZybcI.jpg)
-
Н-да. Поток сознания у автора могуч.
-
Я крайне редко рекомендую книги к прочтению, разве что в частном порядке. И уж тем более, не даю рекомендаций типа "это следует прочитать каждому". Тоже касается и обратного. Потому что каждый решает за себя, что читать а что нет. Но что касается этой книги... Я НЕ рекомендую её людям с богатым воображением и высокой способностью к сопереживанию. Но решать, разумеется, вам.
Кадзуо Исигуро. «Не отпускай меня»
Надеюсь, вы способны оценить то немалое, что мы сумели вам дать. (…) Вы построили свою жизнь на том, что получили от опекунов. Вы не стали бы тем, чем стали, если бы мы не защищали вас. Вас не увлекали бы уроки, вы не уходили бы с головой в искусство, в словесность. Чего ради, если бы вы знали, какая участь ждет каждого из вас? Вы заявили бы нам, что все это бессмысленно, и как бы мы могли с этим спорить?
Эта книга, чуть ли не с первых страниц взяла меня за сердце. Обманчиво-легкий повествовательный язык оказался той приманкой, которая помогла болезненной, тяжелой теме, затронутой Исигуро, стальной хваткой вцепиться в меня и не отпускать до самого конца.
Воспоминания, которыми делится с читателями главная героиня, обыденность, с которой она говорит о происходящем, сначала настораживают, а потом откровенно ужасают. И невозможно не задуматься о том, каково это – жить вот так. Видеть свое будущее в тех, о ком заботишься, и не иметь ничего, чтобы противостоять этому. Раз за разом, день за днем делать свое дело, имея за душой лишь иллюзию тепла, которой пронизаны воспоминания о прошлом, и которой уже ни у кого, никогда не будет. И делить эту иллюзию с теми, у кого не было даже такой малости. Верить в чужую исключительность, в саму возможность исключения из общего правила, иначе порвется ещё одна нить, помогающая держаться, когда держаться не за что. Наивно надеяться, что люди все же не столь жестоки, и могут хотя бы просто… подождать. И быть уверенным, что если твои записи и будут прочитаны, то только такими же как ты – наделенными лишь огрызком судьбы, подчиненными конкретной и весьма сложной с этической точки зрения цели. Теми, для кого попросту нет альтернативы.
И, в конечном итоге, та буря эмоций, которую вызвала во мне эта книга, буквально вынудила меня начать расчленять сюжет на ходы, и обращать внимание на составляющие детали окружения. Потому что так проще. Не так больно и надрывно. И, как мне кажется отстраненный слог книги, иллюстрирует не только мировосприятие героини, но и отношение самого автора. Чуть больше эмоций и эту книгу было бы невозможно читать.
Жанр социальной фантастики в котором и написана «Не отпускай меня», дает довольно много возможностей для создания атмосферы «безвременья». И, хотя в конце книги упоминаются некоторые даты, пусть и примерные, а, чуть ранее, тип помещения характерный для конкретного времени, все же, на мой взгляд, Исигуро удалось избежать временной привязки. Потому что в книге нет облика мира как такового. «Улицы с современными зданиями» читатель все равно будет воспринимать в соответствии со своими представлениями. А благотворительный/комиссионный магазин наполнит теми товарами, которые считает устаревшими сам. И потому, этот мир лежащий вне времени проявляется в более нейтральных вещах: пустыре, заросшем куманикой, покосившемся от времени заборе и бетонной площадке, некогда бывшей бассейном. В улочках прибрежного города, автострадах и названиях административных единиц, не позволяющих даже усомниться в том где происходят события книги.
Здесь, в нашем мире. И, возможно, при определенном стечении обстоятельств, могло бы происходить сейчас. Наверное, поэтому, пугающая и вызывающая отвращение мысль о том, что мы, люди, могли бы до чего-то подобного докатиться, не отпускает меня до сих пор.
Категория: Пробрало. Лучшее
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2017/05/d0b8d181d0b8d0b3d183d180d0be.jpg)
-
Драгоценные мои, назрел у меня к вам вопрос.
Я, разумеется вижу, что вы мою тему регулярно читаете. Но насколько вам интересны все эти лауреаты-премианты-непонятыегении и мои реакции на их творения? Может быть имеет смысл ограничить публикации фантастикой-фэнтези-хоррорами, когда до них руки дойдут?
-
Мне кажется, нужно писать на все, что запало тебе в душу из прочитанного или просто чем бы хотелось поделиться. Даже если никто этого автора читать не будет, ознакомиться с личным мнением всегда полезно. :)
-
Мне всегда интересно читать твои обзоры.
-
Писать обзоры надо на всё , это одна из очень немногих тем которые я отслеживаю и читаю регулярно.
-
Руслан, Kammerer, Lakrua - спасибо. Вы расправили мою скривившуюся самооценку :)
-
Да, стоит писать.
-
Джеймс Глик. «Информация. История. Теория. Поток»
Мы сортируем почту, строим замки из песка, складываем паззлы, отделяем зерна от плевел, переставляем шахматные фигуры, собираем марки, составляем алфавитные указатели в книгах, создаем симметрию, сочиняем сонеты и сонаты и ставим на место вещи в своих домах – все это не требует больших затрат энергии, если подходить к таким действиям разумно. Мы проповедуем структуру (не только люди, а вообще все живое). Мы нарушаем тенденцию к равновесию. Было бы абсурдно рассматривать эти процессы с термодинамической точки зрения, но не будет абсурдным сказать, что мы уменьшаем энтропию. Постепенно. Бит за битом.
© Джеймс Глик. «Информация. История. Теория. Поток»
Это чрезвычайно насыщенная информацией (и цитатами) книга об информации, извините за тавтологию. И одновременно, это одна из самых поэтических книг жанра научпоп из всех, прочитанных мной на данных момент. Возможно, секрет кроется в том, что её автор – писатель и журналист, популяризатор науки, а не ученый (к сожалению, сами движители прогресса не всегда справляются с соблюдением баланса между «науч» и «поп» в своих книгах). И, хотя, назвать «Информацию» книгой для легкого чтения, я при всем желании не могу, на мой вкус она оказалась более чем чудесной.
Обилие цитат в этой книге хоть и превышает местами авторский текст, что несколько затрудняет чтение, все же не является лишним. Глик не прячется за цитатами, просто позволяет говорить другим. Мыслителям, ученым и изобретателям. Переходя от цитаты к цитате, Глик связывает их в неразрывное повествование и ведет читателя вперед, рассказывая обо всем, что может включать в себя понятие «история информации».
Об африканских барабанах и азбуке Морзе. Об одном из первых английских словарей, автор которого оказался столь скромен, что не указал своей фамилии. И, хотя фамилия этого человека, пытавшегося обучить сограждан «правильному написанию английских слов», известна, теперь никто не знает, как она пишется. О демоне Максвелла и энтропии. О машинах Беббиджа и Тьюринга. О том, что не бывает скучных цифр. О том, что такое избыточность языка и информационные паразиты. Почему у названий некоторых холмов, появилось прилагательное «телеграфный». И, в первую очередь – о людях.
О тех самых мыслителях и ученых, теоретиках и практиках. С безмерным уважением ко всем тем, кто продвинул науку вперед, кто сумел измерить то, что нельзя взять в руки и, в конечном итоге сделал мир таким, каким мы его сейчас видим.
Не буду скрывать – эта книга принесла мне небольшой информационный перегруз, но от научно-популярной книги глупо требовать, чтобы она читалась на одном дыхании (хотя и такие книги безусловно есть, и это здорово). Кроме того, я немного забуксовала в математической части (надо было уделять больше внимания точным наукам в школьные годы). Но уж хотя бы то, что в процессе чтения я вдруг поняла, что математика – это не скучно, а также возможность взглянуть на мир как на совокупность информации, с лихвой искупает для меня все затруднения.
Категория: Лучшее
(https://pp.userapi.com/c639221/v639221842/1fe80/cRomBFrdc_E.jpg)
-
Марлон Джеймс. «Краткая история семи убийств»
Мне матрас по барабану. Я просто хочу мыться не снаружи дома, а внутри; хочу увидеть статую Свободы, а ещё хочу себе джинсы «Ли» - настоящие, а не херню с липовой чекухой. Короче не этого мне надо, денег надо столько, чтобы перестать их хотеть. Если мыться снаружи – то потому, что это я, мля, хочу мыться снаружи. Вы мне чё, матрас из спецмагазина? А нельзя ли чего получше? Хочу смотреть Америку и не уезжать, а заставить её понять, что могу уехать в любой момент, как только сам того захочу. Потому что устал от того, что люди, способные сорить деньгами, смотрят на меня как на скотину. Хочу денег столько, чтобы, когда ими сорю, мне было по барабану, потому что у меня их завались.
© Джеймс Марлон. «Краткая история семи убийств»
Прочитав аннотацию к этой книге, можно решить, что она если не про самого Боба Марли, то про покушение на него. Отчасти это правда. Но лишь отчасти, и это становится понятно с первых страниц. Покушение на жизнь легендарного музыканта, действительно занимает значимое место в этой истории, но все же эта история про тех, кого это самое покушение затронуло. Про Ямайку конца семидесятых. Про жизнь в гетто Кингстона и за его пределами. Про политику, организованную преступность и беспредел. Словом, книга затрагивает темы, которые я не очень люблю. Но, тем не менее, я её дочитала.
И первое, что я хочу отметить – это сам стиль изложения. В этой книге нет главного героя. Как пояснил сам Марлон Джеймс, он писал отрывки, показывая историю глазами разных персонажей, надеясь, что главный герой выявится сам. Он даже мертвого заставил заговорить, но тщетно. А потому – книга так и осталась историей с разных точек зрения. И каждый, абсолютно каждый персонаж говорит в этой книге по-своему. В своем ритме, в своем стиле. Джеймс легко переключается с первого лица на третье и обратно.
Второе – полное отсутствие как морализаторства, так и романтизации. Книга содержит весьма откровенные сцены, связанные с насилием, употреблением наркотиков и гомосексуальностью. Но все суждения, которые в книге есть, принадлежат персонажам. Не автору. И, на фоне этой беспристрастности, предупреждение редакции о нецензурной брани и сценах употребления наркотиков, в комментарии в начале романа (в дополнении к предупреждению на странице с основной информацией), выглядит нелепым и излишним извинением. Да и ценз 18+ уже сам по себе о многом говорит.
Третье – убедительность истории в целом (за исключением пары-тройки сцен), несмотря на то, что исторически точной она, скорее всего, не является.
Эта книга меня зацепила своей вызывающей откровенностью, яркой повествовательностью, ритмической подачей, убедительными персонажами, в большинстве своем не вызывающими сочувствия и возможностью прикоснуться к кусочку недавней истории. А ещё призрачно-ускользающим присутствием Боба Марли, яркий талант которого воплотился в столь страшных и… зловонных условиях. И, хотя я никогда не была поклонницей жанра криминальной драмы, и даже в порыве безумия не назову эту книгу приятной, она яркий пример того, что «не в моем вкусе» не значит «плохая книга».
Премии: Букеровская премия 2015
Категория: зацепило
(https://pp.userapi.com/c639221/v639221277/26ae3/hvDeGvGI10U.jpg)
-
Карл Руис Сафон. «Игра ангела»
Писатель всегда помнит и свой первый гонорар, и первые хвалебные отзывы на поведанную миру историю. Ему не забыть тот миг, когда он впервые почувствовал, как разливается в крови сладкий яд тщеславия, и поверил, будто литературная греза (если уж волею случая его бездарность осталась незамеченной) способна обеспечить ему кров над головой и горячий ужин на склоне дня. Тот волшебный миг, когда сокровенная мечта стала явью и он увидел свое имя, напечатанное на жалком клочке бумаги, которому предстоит прожить дольше человеческого века. Писателю суждено запомнить до конца дней это головокружительное мгновение, ибо к тому моменту он уже обречен и за его душу назначена цена.
© Карл Руис Сафон. «Игра ангела»
Некоторые отзывы и аннотации утверждают, что Карл Руис Сафон является классиком магического реализма. И, хотя у меня нет оснований им не верить, для себя я все же окрестила эту книгу философско-мистическим детективом с некоторым налетом лавстори.
Кроме того, «Игра ангела» стала для меня очередной попыткой подружиться с аудиокнигами. В результате я добавила пару пунктов в свой список «почему мне это не подходит» (но об этом как-нибудь в другой раз). Но все же, я сомневаюсь, что именно экспериментальный оттенок ознакомления с «Игрой ангела» не позволил мне по-настоящему проникнуться этой историей.
Скорее этому помешал непосредственно главный герой. Гиковатый писатель, литературный раб, должен вызывать сочувствие. К этому призывала первая часть книги, в которой Давид Мартин рассказывает о себе, о своем детстве, о том, как он стал тем, кем стал. Туда же, в сторону сочувствия пыталась тянуть и вторая, где судьба в лице автора запутывала главного героя в паутину сюжета.
Но сочувствие испарялось чуть ли не раньше, чем я начинала его испытывать. И, хотя, некоторые ростки симпатии все же ухитрились пробиться сквозь мой критический панцирь, персонаж книги оказался слишком… никаким, на мой вкус. Я готова признать, что в его положении какая бы то ни было борьба практически невозможна. Но то, что человек, от лица которого ведется повествование не пытается хоть как-то осмысливать происходящее, сосредотачивается на сиюминутности, принимает довольно странные события и встречи как данность… Это можно было бы назвать избеганием, если бы это хоть как-то было подкреплено в тексте. Но нет. Единственное объяснение, которое приходит мне на ум, лежит в области необходимости подобного рода поведения для сюжета. И вот это «так надо для сюжета», основательно подпортило мне впечатление от главного героя.
Но не от книги в целом. В процессе чтения мне не удалось избежать сравнений и ассоциаций с другими произведениями сходного жанра. Так же как не удалось прочувствовать и проникнуться дыханием времени – действие разворачивается в начале прошлого века. Богатое описаниями повествование, яркие второстепенные персонажи, общая атмосфера книги, обнадеживающе-безнадежный финал, словно закольцовывающий сюжет, интересные рассуждения о различных аспектах жизни соседствуют с тем, что я отнесла бы к недостаткам. Это и некоторая затянутость первых двух частей, и отдающие штампами повороты сюжета, и другие второстепенные персонажи, больше напоминающие карикатуры, и довольно наивный «подыгрыш» автора главному герою в некоторых сценах…
Но мистическая сторона Барселоны в книгах Сафона не ограничивается только этой книгой. Она всего лишь часть цикла «Кладбище забытых книг». «Игра ангела» полностью законченное произведение, в своей обманчивой закольцованности, напоминает мне виток пружины. И, возможно, другие книги цикла позволят мне увидеть картину полнее. А потому судить о «Игре ангела» однозначно я не могу.
(https://pp.userapi.com/c841139/v841139940/703f/V_-04Jrxre0.jpg)
-
Рейчел Кляйн. «Дневник мотылька»
Хотела бы я сочинить такую же повесть, тщательно прорабатывая каждую деталь, чтобы, когда дойдет до самого невероятного события, оно выглядело бы совершенно естественным, словно иначе и быть не может.
© Рейчел Кляйн. «Дневник мотылька»
На первый взгляд, и судя по некоторым отзывам, это такая очень «девАчковая» книжка о вампиризме. И, будь мне на N лет меньше, я бы в это, скорее всего, поверила. И была бы разочарована. Если рассматривать эту книгу исключительно как мистически-хоррорную, она при некотором своем очаровании, покажется скучноватой и затянутой. Но, лично у меня сложилось впечатление, что как раз мистики в этой книге и нет. Совсем.
Как и заявлено в названии это дневник. Дневник шестнадцатилетней девочки, которую, несмотря на указанный возраст, у меня рука не поворачивается назвать девушкой. Её мысли, изложенные на страницах этого дневника довольно наивны и просты. И разумеется сама она, как и положено подростку, думает по-другому. Насколько она откровенна? Ровно настолько, насколько и любой другой подросток, пишущий дневник, который могут прочесть. Она, эта безымянная девочка жаждет признания, внимания и не хочет взрослеть. А ещё медленно и верно сходит с ума.
Была ли она безумна изначально, или смерть отца (а она всегда была папиной дочкой, и не особенно это скрывает) создала эту трещину в её душе? Я не искала ответа на этот вопрос, и, не уверена, что в книге он вообще есть.
Практически каждое событие в этой книге, которое так или иначе можно отнести к проявлению сверхъестественного, уравновешено объяснением. Нет, не объяснением, которое дает, и в которое верит сама героиня книги, а таким, которое при желании может обнаружить или додумать читатель. А ещё тут практически невозможно отделить правду от вымысла инфантильной и эгоистичной героини, уютный мирок которой начал рассыпаться в начале учебного года.
Может быть, где-то на страницах «Дневника» и скрыта некая гениальность замысла, «новое слово в литературе», как обещали некоторые аннотации. Но образ крови, как образ взросления девушки не нов, как и прочие использованные в книге образы. И, возможно, если провести параллели с теми книгами, которые читала героиня её нарастающее сумасшествие заиграло бы ещё какими-то красками и гранями. Но как по мне – эта книга просто есть, и она не совсем то, чем пытается казаться. А я её просто прочитала., и этого, на мой взгляд, вполне достаточно.
На этом, собственно всё.
(https://pp.userapi.com/c841139/v841139226/8fc8/599tmnB58Ho.jpg)
-
Каспар Хендерсон. «Книга о самых невообразимых животных. Бестиарий 21 века»
Тексты в этих книгах зачастую не менее удивительны, чем иллюстрации. Так, в них рассказывается, что аспид – это животное, которое затыкает ухо хвостом, чтобы не слышать слов заклинателя змей. Пантера – ласковый разноцветный зверь, единственным врагом которого является дракон. А рыба-меч своим острым рылом пробивает и топит корабли.
Но все это не главное. Помимо эксцентричных иллюстраций, причудливой зоологии и религиозных притч в бестиариях содержатся ценные и проницательные наблюдения: это попытка понять и описать, как на самом деле устроен мир. Не боясь ограниченности знаний своей эпохи (и даже не догадываясь об их ограниченности), они воспевают красоту жизни и живого.
© Каспар Хендерсон. «Книга о самых невообразимых животных. Бестиарий 21 века»
Аспиды не могут заткнуть себе ухо. Пантеры не воюют с драконами. А меч-рыба, хоть и способна проткнуть деревянный борт своим «мечом», как правило, оказывается не способна вытащить его обратно. Саламандра, попав в огонь изжарится так же верно, как и любое другое живое существо. Лягушки не рождаются из болотной жижи сами по себе. Мы, люди, давно это знаем и можем разве что посмеяться над представлениями наших предков. Грифоны, мантикоры и василиски давно покинули страницы зоологических справочников, перебравшись в справочники мифологические и фантастические. Означает ли это что чудес не бывает?..
В этой книге двадцать семь разделов, каждый из которых условно посвящен какому-либо реально существующему или когда-то существовавшему животному. Но начав свое повествование, Хендерсон уводит читателя дальше. Так, первая глава, посвященная аксолотлю, удивительному созданию, обитающему в Южной Америке, упоминает ещё и поверья, связанные с саламандрами. А также затрагивает теории переселения на сушу позвоночных, и перспективы, которые могут открыться перед современной медициной, благодаря исследованию «главного героя» главы.
Вдохновляясь упомянутыми в начале книги средневековыми бестиариями, Хендерсон рассказывает понемногу обо всем. Об открытиях и заблуждениях, об удивительных навыках и свойствах животных, о человеке и его деятельности. И, словно желая напомнить читателю, что место человека не вовне, а внутри, разместил в книге главу об удивительных свойствах человека. Между рассказом о гонодактилусе – раке-богомоле, не взирая на скромные размеры, способного сломать руку неосторожному пловцу, и многообразии органов зрения и главой об иридогоргии, симметрии, днк и красоте.
Разумеется, эта книга не отвечает на все вопросы, которые могут возникнуть у читателя. Разумеется, не все теории, упоминаемые в этой книге, выдержали «столкновение с реальностью», а какие-то вполне могут рассыпаться в прах, как только будут обнаружены новые факты. Но «Бестиарий» Хендерсона с пометками на полях, оригинальными иллюстрациями, достойными средневековых справочников и черно-белыми фото не претендует на истину. В конце концов наши потомки вполне могут отнестись к современным открытиям и прорывам в науке с тем же снисхождением, с которым мы оцениваем ошибочные утверждения наших предков.
И, если, создавая свой бестиарий, Хендерсон ставил перед собой задачу воспеть жизнь и красоту форм которые она принимает – у него, по моему мнению, это получилось.
Категория: Лучшее. На одном дыхании
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2017/07/d0b1d0b5d181d182d0b8d0b0d180d0b8d0b9.jpg?w=199&h=299)
-
В начале-середине 90-х фильм, снятый по мотивам этой книги, стал на постсоветском пространстве, чуть ли не символом сексуальной раскрепощенности и примером того, каким разнообразным может быть секс в пределах одной пары. О фильме говорили, его ставили в пример, его название стало даже в какой-то мере эпонимом. «У них там свои девять с половиной недель», говорили о парах, предпочитавших проводить время наедине, а не в кругу друзей. Собственно, это достаточная информация о фильме. Но есть ещё и книга, по мотивам которой он снят.
Однажды (много лет назад), в одной книжонке, бог весть как попавшей мне в руки, один из персонажей упомянул этот фильм, в качестве примера красоты сексуальных взаимоотношений и эротичности (разумеется, дело было на постсоветском пространстве). Но его собеседница парировала, что читала книгу и знает, что героиня оказалась по итогу в психлечебнице, а вовсе не отчалила на автобусе навстречу восходящему солнцу (или заходящему, а может и в туман, уже не помню таких подробностей), как это было в фильме.
И года три назад мне стукнуло в голову, что не мешало бы прочесть сие произведение, чтобы узнать, в чем собственно разница.
Элизабет Макнейл. «Девять с половиной недель» (18+)
У него в квартире три кошки, все три одинаково безучастные и не обращают на него никакого внимания, так же как он не обращает внимания на них. Он снабжает их едой и питьевой водой и ежедневно меняет песок в лотке, и, кажется, считает это само собой разумеющейся обязанностью, а они с полным правом рассчитывают на регулярное предоставление им этих услуг.
«Дело обстоит так, послушай. Пока ты со мной, ты будешь делать, как я сказал. Пока ты со мной, – он просто повторяет, не меняя тона, – ты будешь делать, как я сказал».
Осталось только изысканное удовольствие, давно забытое наслаждение: стать сторонним наблюдателем своей собственной жизни и, отказавшись от всякой индивидуальности, отречься от самой себя.
© Элизабет Макнейл. «9 ½ недель»
Книга и фильм – это две, хоть и похожие, но все же разные истории. Точнее история – одна. А вот героини – разные, и в фильме есть тому подтверждение. И, для героини фильма все, как мне кажется, заканчивается. А вот для героини книги не закончится, вероятно, никогда.
Это одновременно воспоминание и исповедь. Откровенная и болезненная попытка то ли рассказать, то ли осознать происходившее в течение обозначенного в заглавии промежутка времени. История падения в пустоту и деградации. И о насилии. А об этом говорить практически всегда сложно, неприятно, да и… не принято. И реакция, как правило, бывает крайне противоречивой.
И, может быть поэтому мне очень сложно дать оценку прочитанному. А ещё потому, что каждый раз, когда при прочтении у меня возникал вопрос «неужели подобное возможно?» где-то в глубине возникал ответ «да, такое возможно». Такое может случиться, когда манипулятор находит свою идеальную жертву. И тогда все зависит от того, как далеко манипулятор готов зайти.
Я не даром использую именно это слово. И, не даром я говорю именно о насилии. Потому что атрибутика здесь роли не играет. Ремни, хлысты и цепи здесь имеют мало общего с БДСМ.* И доминантная позиция главного героя не должна вводить читателя в заблуждение.
«Ты такая же больная, как и я», говорит в какой-то момент персонаж книги главной героине. И, это правда. «Девять с половиной недель» не про любовь, и даже не про секс. Все события, все сцены, вся атрибутика здесь – художественный анамнез. История болезни, порожденной бесплодными попытками хоть как-то заполнить пожирающую изнутри пустоту, зависимостью и равнодушием.
Истории подобные этой, пусть и в иных формах случаются повсеместно, и не всегда жертвой оказывается женщина, как и мужчина – манипулятором. А потому, эта книга безусловно меня зацепила. Она не могла не зацепить. Но вряд ли я однажды открою её снова, чтобы перечитать.
* Правда для того, чтобы понять это, мне потребовалось несколько разъяснительных бесед со специалистами
Категория: Зацепило. Больше никогда
P.S. На всех найденных мной обложках фигурируют персонажи фильма. А потому... картинки не будет)
-
Флориан Зеллер. «Наслаждение»
Но я уже не очень хорошо понимаю, о чем рассказываю. Образы больше не выстраиваются четко в моей голове, они наслаиваются друг на друга, и в конце концов звучит нечто вроде какой-то странной симфонии, ни темп которой, ни финальная тема больше от меня не зависят. Образы же – вот они: я вижу Робера Шумана, произносящего свою речь в защиту мира, я вижу, как Миттеран пожимает руку Колю в Вердене, я вижу Ионеско, сочиняющего последнее письмо папе римскому, и Чорана, с его сточной канавой. Я вижу Андре Бретона, который улыбается молоденькой девушке, и Викторию, раздевающуюся в гостиничном номере. Я вижу Мишеля Лейриса, склонившегося над письменным столом, и Бетховена, умирающего в одиночестве.
А еще я вижу Николя, который выходит из кафе, где он только что листал газету с объявлениями в надежде найти квартиру-студию с комнатой для ребенка. Теперь он неуверенно идет вперед по улице, словно солдат с какой-то бессмысленной войны, и я спрашиваю себя, о чем он думает. О встрече с продюсером?
© Флориан Зеллер. «Наслаждение»
Ну что тут сказать – когда автор перестает понимать, о чем думает персонаж и запутался в том, о чем говорит, книгу действительно пора заканчивать. И, да, я опять выдрала цитату для эпиграфа из заключительной части, потому что она наиболее лаконична и показательна.
Эта книга вышла в серии «Интеллектуальный бестселлер». Карманный формат, твердая обложка, 246 страниц шрифта чуть крупнее среднего. И пометка «Европейский роман». Но, как бы я не относилась к современному стремлению называть «романами» даже то, что и на повесть-то иной раз не тянет, право «Наслаждения» именоваться так я оспаривать не буду.
История, лежащая в основе повествования, довольно банальна. Тысячи пар, по всему миру начинают свои взаимоотношения, полные романтических надежд и возвышенных ожиданий. И тысячи же расстаются, унося с собой опустошение и разочарование. Это настолько обыденно, что не тянет даже на рассказ. Но Зеллер весьма творчески подошел к воплощению этой истории.
На протяжении всего произведения Зеллер упоминает различные исторические и политические события во Франции и в Европе в целом*, факты из жизни Бетховена, Сартра и других личностей, цитаты из различных книг. И увязывает это все в единое целое со взаимоотношениями своей довольно интеллектуальной парочки, расцвечивая тем самым банальную историю довольно интересными параллелями. Он вкладывает в головы героев мысли, созвучные идеям классиков и размышления о прочитанном. И это, по большому счету, здорово, и могло бы сделать эту книгу весьма увлекательной для меня несмотря на вполне прогнозируемый финал… Но.
Некоторые сцены этой книги пришли из некоего идеализированного мирка эротических фантазий, имеющего мало общего с реальностью. И скрыть весьма неприглядные аспекты одной из сцен за поэтизацией и романтизацией мягко говоря не удалось. А кое-какие образы, использованные Зеллером заставили меня смеяться буквально до слез, хотя сомневаюсь, что автор собирался придать повествованию комичный оттенок.
Что же касается попыток влезть в голову главной героине, то тут все обстоит ещё хуже. Я не говорю, что её реакции так уж сильно странны, но после прочтения книги, у меня появилось стойкое ощущение что Зеллер не просто не понимает женщин, а… как будто видел их только издали и на страницах книг. Таких, например, как «Эммануэль». А может, образ Полин, это образ все из того же полного очарования идеализированного мирка, который я упомянула выше, и в который к концу книги Полин благополучно перестала вписываться. А может это просто собирательный образ, состоящий из реакций героинь разных книг. Кроме «Эммануэль» я обнаружила плохо замаскированную отсылку к новелле «С широко закрытыми глазами».
И в результате интересная и яркая общая идея книги очень много теряет за счет непроработанных образов, недостоверных элементов и довольно глупых сравнений. Короче, как обычно, «дьявол кроется в деталях».
*как минимум одно из них в корне не верно, но видимо Зеллер рассчитывал, что читатели из далекой России никогда не прочтут сие творение французского гения, а потому не стал перепроверять факты.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2017/07/d0b7d0b5d0bbd0bbd0b5d180.jpg?w=169&h=264)
-
Драгоценные мои, возник такой вопрос. Кого из авторов можно было бы назвать основоположником "жестоких игр" в книгах? Вот всех этих реалити-шоу, где с той или иной степенью вероятности можно погибнуть? Самое старое что я смогла найти через гугл это "Премия за риск" Шекли, 58-го (вроде бы) года.
-
Хм.
Я даже не знал, что настолько древняя идея.
Но с б-О-О-ольшим натягом - По, Колодец и Маятник.
Там правда, ближе к Пиле.
Но разгадывать ловушки на время тоже надо.
А вот именно чтоб шоу и награда... то эта Премия вполне возможно ообще первая.
Ну если какие-то гладиаторские бои не описывать.
-
Драгоценные мои, возник такой вопрос. Кого из авторов можно было бы назвать основоположником "жестоких игр" в книгах? Вот всех этих реалити-шоу, где с той или иной степенью вероятности можно погибнуть? Самое старое что я смогла найти через гугл это "Премия за риск" Шекли, 58-го (вроде бы) года.
Шекли похож на правду, но сложно сказать уверенно т.к. те же гладиаторские игры древнего Рима по сути это из себя и представляют.
-
Алекс, Зохри, спасибо.
-
Мариам Петросян. «Дом в котором…»
«Переселяемому в четвертую группу настоятельно рекомендуется избавиться от любого вида измерителей времени: будильников, хронометров, секундомеров, наручных часов и т. д. Попытка сокрытия подобного рода предметов будет немедленно выявлена экспертом, и, в целях пресечения дальнейших провокаций подобного рода, нарушитель понесет наказание, определенное и утвержденное экспертом.
Переселяемому на территорию 3-й группы, иначе именуемой «Гнездовищем», рекомендуется иметь при себе следующие предметы: набор ключей (неважно от чего), два цветочных горшка в хорошем состоянии, не менее четырех пар черных носков, охранный амулет-противоаллерген, беруши для ушей, книгу Дж. Уиндема «День Триффидов», свой старый гербарий».
«Здесь когда-то были окна. И коридор был намного светлее. Никому и в голову бы не пришло их замуровывать, если бы не надписи. На стеклах не оставалось просветов. «Они» покрывали их надписями и уродливыми рисунками сверху до низу, а как только стекла отмывали или вставляли новые, все начиналось с начала. Ни дня эти окна не выглядели по-божески. ...
Это не было детской шалостью, как можно было подумать вначале, хотя уже тогда можно было кое о чем догадаться, ведь в спальнях и классах такого не делали. Но только увидев черные стекла он понял, насколько его подопечные боятся этих окон, как они их ненавидят. Окна в Наружность…»
© Мариам Петросян. «Дом, в котором…»
Иногда мне попадаются книги, которые нельзя читать отстраненно. Не «не получается», а именно нельзя. Что бы их понять надо в них погрузиться. Увидеть мир изнутри. Дышать его воздухом. И это не так просто, как кажется, потому что такие книги, особенно в самом начале, могут вызывать некоторое отторжение. Реакцию иммунитета на погружение в чуждую среду. Но чуть позже, затягивают в сказку, в пугающее, но все же прекрасное чудо. Этому можно сопротивляться, но тогда мимо пройдет целый мир.
И да, эта книга из таких. Великолепный, легкий стиль изложения рождает ощущение, что персонажи действительно говорят со страниц книги. Каждый из них индивидуален, настолько, что мысль о том, что они выдуманы кажется кощунственной. И довольно быстро читателю предстоит понять, что здесь все по-настоящему, даже если кажется поначалу игрой.
Читая аннотации к книгам, я много раз сталкивалась с громким «это книга-загадка, книга лабиринт», но за редким исключением лабиринт оказывался просто затененным коридором с парочкой зеркал и поворотов, а обещанные тайны и загадки разочаровывали очевидностью и прозрачностью. Про «Дом» мне такого никто не обещал, но будь такое написано на его обложке, я бы с этим безусловно согласилась.
Здесь прошлое смешивается с настоящим, а события, происходящие «здесь-и-сейчас», показаны глазами разных персонажей. Но это не похоже на мозаику, из которой надо сложить целостную картину. Скорее на нить, окрашенную в разные цвета, с изменчивой фактурой и плотностью. И эта нить, со всеми узлами и петлями – и есть история. И она же «путеводитель» по миру, открывающемуся на страницах книги.
Миру исключений, которые сами создали правила для себя. Крохотному мирку и бесконечно огромному миру тех, кого отвергла реальность, до отвращения похожая на нашу. И продолжает отвергать, так же как они теперь отвергают её. Здесь, за стенами обветшалого Дома свои законы, непонятные пришельцам извне. Здесь тайные послания находятся на самом виду, страхи обретают форму, а пространство текуче и пластично. Главное не выпускать путеводную нить, как бы ни была притягательна мысль заблудиться в этом мире, созданном не для нас.
Потому что мы были и есть – снаружи. Мы пропахли Наружностью до самых костей, а потому нам никогда не стать для них – своими. Нам никогда не понять их мир до конца. И об этом не стоит забывать.
Категория: Лучшее
(https://cs541600.userapi.com/c836327/v836327185/5b12f/GcnbokVQE_M.jpg)
P.S. На этой книге стоит ценз 12+. Но лично я не знаю ни одного 12-тилетнего ребенка, которому я рекомендовала бы её прочитать. Мой вердикт – не раньше 14-ти. Но, разумеется тут каждый решает сам.
-
Чангизи Марк. «Революция в зрении. Что, как и почему мы видим на самом деле»
… цветность, бинокулярность, распознавание движения и объектов. Если выражаться языком супергероев, это телепатия, предвидение, спиритизм и рентгеновское зрение. Сейчас вы, вероятно, думаете: «Откуда у нас взяться этим способностям? Автор, предполагающий такое, наверняка чокнутый». Позвольте сразу же вас успокоить: в этой книге не будет рассказов о сверхъестественном. Да, я в самом деле утверждаю, что мы обладаем четырьмя этими сверхспособностями, но обеспечиваются они нашим телом и мозгом, безо всяких таинственных сил, волшебства и мошенничества. Поверьте, я зануда, упертый ученый сухарь, который раздражается, когда по какому-нибудь научно-популярному кабельному каналу показывают передачу о призраках, мистике и тому подобной чепухе.
© Марк Чангизи. «Революция в зрении»
Итак, книга о суперспособностях, которыми наделяет нас зрение и, конечно же, наш мозг. Разумеется, если наши сверхспособности сравнить с теми, которыми обладают персонажи «супергеройских вселенных», они покажутся довольно скромными. Но какой была бы наша жизнь без них?
В книге, всего четыре главы, каждая из которых довольно объемна и позволяет в подробностях рассмотреть каждую из заявленных способностей. Глава о цветовом зрении порадовала цветом, который мы видим, но не воспринимаем. Более того – этот цвет может быть технически… разного цвета. В главе о рентгеновском зрении, помимо объяснения основных различий между панорамным и бинокулярным зрением Чангизи рассуждает о том, как можно было бы использовать бинокулярность для увеличения эффективности в работе. Правда, подозреваю, что для части подобных нововведений нам потребуются если не новые мозги, то основательно прокачанные имеющиеся. Глава о предвидении будущего рассказывает о движении, оптических иллюзиях и о том, как наш мозг, устраняет собственные ошибки. Четвертая глава посвящена письменности и, соответственно спиритизму. Здесь подробно рассказывается о восприятии нами объектов и высказывается предположение почему буквы имеют именно ту форму, к которой мы привыкли. И, хотя эта глава показалась мне наименее обоснованной в сравнении с предыдущими, это не испортило общего впечатления о книге. Тем более, что Чангизи не перегружает текст научными терминами и говорит с читателем понятным языком, не слишком при этом примитивизируя объяснение.
Мы можем определить нездоровье и основные эмоции собеседника основываясь только на визуальной информации. Мы предвидим будущее и, благодаря этому, можем быстро двигаться и уворачиваться. При соблюдении некоторых условий мы можем видеть сквозь непрозрачные предметы. У нас есть письменность. И, как ни крути, каждая из рассмотренных Чангизи способностей и особенностей зрительного восприятия действительно удивительна, хотя мы, как правило, этого не осознаем.
(https://pp.userapi.com/c637322/v637322440/68a15/LCkag0G4TNA.jpg)
-
Лорен Оливер. «Паника»
Хезер закрыла глаза и вдохнула воздух. Пахло Паникой. Пахло летом. У кромки воды неожиданно заиграли цвета и музыка, раздался смех. Фейерверки. В быстрых вспышках красного и зеленого света Хезер увидела, как Кейтлин Фрост и Шэйна Лэмберт смеются, согнувшись пополам, пока Патрик Калберт пытается поджечь еще несколько ракет.
… ей почему-то казалось, что со времен школы прошли долгие годы. Будто эти четыре года [старшей школы] были долгим однообразным сном. Возможно, думала она, это потому, что люди никогда не меняются. Все дни просто смешались в один, который останется в прошлом.
В Карпе не случалось ничего интересного. Ничего удивительного.
© Лорен Оливер. «Паника»
Начав знакомство с творениями Лорен Оливер именно с этой книги, а не с более прославленных её произведений, я была готова к разочарованию. И потому, завязка истории меня приободрила.
Небольшой американский городок. Подростки, только-только закончившие школу. Отсутствие перспектив у большинства из них… И игра, победа в которой может принести довольно кругленькую сумму, особенно по меркам подростка. Тайная игра, деньги на призовой фонд которой собирают ученики местной школы, многие из которых мечтают однажды сыграть и выиграть. Опасная игра, потому что за семь лет её существования три человека погибли. И, разумеется, главная героиня книги решила в ней поучаствовать. Спонтанно.
Конечно, книга ориентирована в первую очередь на подростков. И, может быть, именно поэтому тема «жестокой игры» смягчена до полной невнятицы. Нет, разумеется, в книге достаточно четко сказано о последствиях подобного летнего времяпровождения. И даже присутствует некоторый элемент «преодоления». Но в общем и целом Паника не пугает, не смотря на происходящие довольно мрачные события. Да и игры как таковой, в книге было не так уж и много.
Я могла бы оправдать эту книгу, сказав, что дело в том, что я уже давно не подросток. Но я помню, что означает им быть. Да, в этой книге повествуется о многом. О поиске себя и о растерянности перед «лицом будущего». О том, что проблемы нельзя решить с помощью подобных игр, а скорее добавить себе неприятностей. Об ответственности, которой приходится учиться и умении прощать. А ещё о том, что жизнь – не такая уж плохая штука. Но лично мне не хватило в первую очередь контраста. Когда речь идет о преодолении, когда речь идет о принятии себя и будущего, он должен присутствовать.
А если добавить сюда предсказуемый сюжет, не менее предсказуемый финал и, как мне показалось, довольно небрежный перевод… То «Паника» стала для меня просто ещё одной прочитанной книгой, которую я вряд ли когда-нибудь возьмусь перечитать.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2017/08/d0bfd0b0d0bdd0b8d0bad0b0.jpg?w=216&h=311)
-
Энг Тан Тван. «Сад вечерних туманов»
The Man Asian Literary Prize (Азиатский Букер) 2012 года
Извилистая дорожка в туннеле из деревьев усилила эффект безбрежно распахнутого над водой неба. В центре пруда шесть высоких узких камней сгрудились в миниатюрный известняковый горный хребет. На противоположном берегу стоял павильон. Соединяясь со своим отражением в воде, он казался висящим в воздухе бумажным фонариком. В нескольких шагах сбоку от павильона росла ива, ее опущенные ветви припадали к воде пруда.
… в саду всегда жила одна цапля: нерушимая цепочка птиц-одиночек. Понимая, что это никак не может быть та самая птица, залетевшая из почти сорокалетнего прошлого, я смотрела на нее и надеялась, что она – именно та. Хотелось верить, что попавшей в это святое прибежище цапле как-то удалось ускользнуть из цепких пальцев времени…
© Энг Тан Тван. «Сад вечерних туманов»
Эта книга раскрылась мне столь многими оттенками и полутонами, что я даже не знаю с чего начать. Истории в истории, воспоминания в воспоминаниях. Иногда короткие, как вспышки, иногда продолжительные, но вместе с тем не вызывающие ощущения раздробленности.
Это просто рассказ главной героини о времени, проведенном в ученичестве у садовника Накамуро Аритомо. Бывшего садовника императора Японии. В то время как сама Тео Юн Линь – бывшая узница японского концлагеря. Ученичество для Юн Линь – единственная возможность создать настоящий японский сад для погибшей сестры. Ведь даже будучи «гостьей императора», как называли японцы своих узников, та не переставала восхищаться искусством японских садовников.
Примерно тоже сказано и в аннотации к книге, и это бесспорно правда. Но правда уплощенная, не передающая всей глубины этой истории.
Надо сказать, что книга не сразу захватила меня. Сначала это были просто воспоминания главной героини, на фоне событий её настоящего. Книга легко читается, и даже обилие местных (и не только) словечек не затрудняло восприятие. Но постепенно, новые и новые детали расцвечивали уже прочитанное новыми красками. Случайно оброненная фраза меняла контекст уже изложенных событий. И это меня увлекло. И о многом заставило задуматься.
В повествовании довольно много места отведено событиям в послевоенной Малайе. И это справедливо, потому что они по сути своей мало чем отличаются от событий времен оккупации. Не менее справедливо, что Энг Тан Тван охватывает и другие аспекты. А ещё, что бы не утверждала аннотация, Аритомо, центральная фигура повествования, через которого автор напоминает читателю о ином мировосприятии, свойственном японцам, так и остался недораскрытым. «Предположение», о котором упоминает обложка, лично для меня так и осталось предположением. Ведь людям свойственно додумывать и искать объяснения там, где их нет.
И сейчас, когда книга уже прочитана, я не могу отыскать в книге хоть какой-нибудь недостаток. В моем восприятии она сама подобна японскому саду, гуляя по тропинкам которого невозможно оценить его целиком, пока не пройдена каждая тропинка, не ухвачена каждая, иногда внезапная, но всегда гармоничная деталь. Во всяком случае именно таким представляется мне сад Югири, со слов автора. И, одновременно, в своей отточенной незавершенности она похожа и на хоримоно, искусство, которому, как и многому другому, тоже нашлось место в этой книге. Я не знаю планировал ли писатель Энг именно такой эффект, но это прекрасно, даже если получилось случайно.
«Юноша, – произнес старый монах, – скажи мне: ветер ли находится в движении или флаг заставляет двигаться ветер? Кто из них – зачинатель движения?»
– И что ты сказал? – спросила я.
– Я сказал: «Они оба в движении, святой отец».
Монах сокрушенно покачал головой, явно огорченный моим невежеством.
«Придет день, и ты поймешь, что нет никакого ветра и флаг не движется, – сказал он. – Только души и умы людей не ведают покоя».
© Энг Тан Тван. «Сад вечерних туманов»
Категория: Лучшее
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2017/08/d181d0b0d0b4-d0b2d0b5d187d0b5d180d0bdd0b8d185-d182d183d0bcd0b0d0bdd0bed0b2.jpg?w=206&h=311)
-
Карл Руис Сафон. «Трилогия тумана»
Откровенно говоря, в отрочестве я не читал книг, причисленных к категории литературы для юношества. По моему разумению роман для подростков и произведение, предназначенное для широкого круга читателей, почти ничем не отличаются. Мне всегда казалось, что юные читатели более восприимчивы, чем люди старшего возраста. К их чести, надо сказать, что они наделены смелостью, прямотой и лишены предрассудков. В их лице автор получает благодарных читателей, или же они отвергают его, решительно и бесповоротно. Молодые люди – непростая и требовательная аудитория, но мне нравятся правила игры, навязанные юностью.
© Карл Руис Сафон. Предисловие к «Владыке Тумана», первой книге трилогии
В трилогию вошли ранние произведения Сафона, относящиеся, к тому периоду, который он сам называет «детским». Ему хотелось писать такие книги, которые будут интересны юным читателям, и которые они с удовольствием будут перечитывать в более зрелом возрасте. Произведения не связаны между собой ничем, кроме основного построения сюжета, но самому автору нравится считать их частью единого цикла. И, видимо, поэтому, на русском языке их издали под одной обложкой.
И с цензом 16+. Как, собственно, и произведения его «взрослого» цикла, но о них в другой раз. В данном конкретном случае, издатели здорово переоценили современных шестнадцатилетних юношей и девушек. Эти произведения не для них, несмотря на то, что главные герои каждой из частей трилогии как раз от 16-ти и старше. Несмотря на то, что в «Владыку Тумана» Сафон привнес толику чувственности, а в «Сентябрьские огни» - немного первой любви.
Серьезно. Не думаю, что современным 16-тилетним будет так уж интересно читать о затонувшем корабле, разлученных во младенчестве близнецах, которым грозит страшная опасность и Тени, заключенной в прозрачный флакон. Не думаю, что насквозь сказочный антураж «Дворца Полуночи» и «Сентябрьских огней» тронет их сердце. А потому, эта книга – для тех, кто ещё не разучился верить в чудо. В сказку, которая хоть и содержит пугающие элементы, но все же остается при этом сказкой. Красивой, яркой и увлекательной. Такой, которую придется читать взахлеб, прячась под одеялом с фонариком, потому что все равно не заснешь, пока не узнаешь, чем все закончилось. Эти произведения действительно такие.
Но я уже слишком взрослая. И мне было скучно, несмотря на то, что все три части написаны очень красочно и в них практически отсутствует «вода», наращивающая объем произведения. Мне было знакомо все, о чем мне рассказывал Сафон. А ещё, я прекрасно знала и что ждет за следующим поворотом, и чем все закончится. Увлекательный слог повествования не мешал отмечать детали, места и повороты, которые уже не однажды видела во множестве других книг, большую часть которых я давно уже переросла.
Во мне больше нет той наивности, которая нужна для чтения такого рода литературы. И, мне правда жаль, что этой трилогии не существовало, когда мне было 11-12 лет. Потому что в то время, я читала бы её именно взахлеб, хотя и не факт, что «Трилогия» стала бы той книгой, которую я взяла бы во «взрослую» жизнь.
Категория: Прочитано
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2017/08/cover3d1__w600.jpg)
-
Карл Руис Сафон. Цикл «Кладбище Забытых Книг»
«Тень ветра», «Игра ангела», «Узник Неба»
На рассвете печатник направился к Морской стене. Останки корабля, на котором вернулся в Барселону Эдмонд де Луна, качались на волнах. Море уже начало уничтожать корпус и проникало внутрь, как в дом без стен. Обыскав недра корабля в призрачном свете зари, печатник наконец нашел то, что искал. Морская соль уже съела часть линий, но чертежи величайшего лабиринта книг оставались нетронутыми - такими, как их нарисовал Эдмонд де Луна. Семпере сел на песок и развернул их. Его разум не мог постичь сложную арифметику, составляющую эту иллюзию, но он сказал себе, что найдутся более способные умы, которые растолкуют ее секреты, и что до тех пор, пока более мудрые не найдут способ сохранить лабиринт и напомнить о цене зверя, он будет держать чертежи в семейном сундуке, покуда однажды, в чем он не сомневался, не найдет создателя лабиринтов, заслуживающего того, чтобы взяться за задачу такого масштаба.
© Карл Руис Сафон. «Огненная роза» (Перевод: группа «Исторический роман (https://vk.com/translators_historicalnovel)»)
Чем отличаются «взрослые» произведения Сафона от тех, которые он сам считает детскими? Хотелось бы написать, что ничем, но это будет неправдой. В «Тени ветра», и далее появляется жестокость. Уже не абстрактно-метафизическая, а вполне реальная жестокость, которая может случиться и случается без вмешательства потусторонних сил. Жестокость, источником которой является человек. Во взрослых произведениях он затрагивает более скользкие темы. Ну и, разумеется, чувственность, предназначенная для взрослых, более откровенна чем та, которую он «впустил» в свои детские произведения.
Но есть фишка, которая их объединяет. Предыстория. Нет, предыстория, по крайней мере в детских повестях, у каждой своя, но она обязательно есть. Читатель допущен, так сказать к финалу действа, и ему рассказывается, иногда весьма и весьма подробно, содержание предыдущих актов. Особенно ярко предыстория (нет, не правильно: ПРЕДЫСТОРИЯ!) проявилась в первой книге цикла, «Тень ветра». И, скажу честно, если бы я начала знакомство с произведениями Сафона с этой книги, на ней бы оно, скорее всего и закончилось.
И дело не в недостоверности некоторых персонажей, не в наивной глупости главного героя и его малоубедительного, хоть и харизматичного помощника. Дело в той самой предыстории, а точнее прошлого малоизвестного писателя Хулиана Карракса, которую восемнадцатилетний Даниэль пытается узнать. Она открывается по частям. Из уст разных людей. И почти каждый рассказчик повествует не только о событиях, но и о чувствах объекта расследования. Никак не обосновывая откуда собственно им известно, например, о ярости, обуревавшей Хулиана по утрам. Все эти рассказчики так легко и так охотно делились с персонажами своими частями истории, что у меня сложилось впечатление, что, если бы у Даниэля была возможность отказаться от поисков, они бы приходили к нему домой, чтобы ввести его в курс дела.
С мистикой там тоже, как по мне, проблемы. Из мистичного – особняк с плохой историей и сны престарелой и, по-видимому, слабоумной няни одной из героинь прошлого, считавшей что во снах и видениях ей являлся ангел, попахивавший серой. Некоторая «параллельность» судеб Даниэля и Хулиана меня тоже не тронула. Слишком уж все оказалось одновременно вычурно и никак. И, даже то самое Кладбище Забытых Книг, которое дало название всему циклу, скорее всего оказалось бы похороненным под пошловатыми шуточками, не внушающими доверия событиями и аж двумя с половиной историями любви.
Но на Кладбище я уже побывала вместе с Давидом Мартином и сеньором Семпере, дедом Даниэля. Давид Мартин, хоть и не сильно впечатлил меня своей историей (впечатлениями я делилась вот здесь (http://wod.su/forum/index.php?topic=5751.msg222870#msg222870)), был знаком как с отцом Даниэля, так и с его матерью. Андреас Корелли, мистический антагонист из «Игры Ангела», крайне отдаленно, но все же напомнивший мне Воланда, хоть на первый взгляд и не оставил следа в этой истории, словно присутствовал и в этом произведении. И мне казалось, что в «Узнике Неба» должны быть какие-то ответы, или хоть какое-то подтверждение связи этих двух, вроде бы, не слишком связанных историй. Так что за «Узника» я все же взялась. К слову, с большой неохотой.
И… проглотила его в практически в один присест. Не могу с уверенностью сказать, почему «Узник» произвел на меня гораздо лучшее впечатление чем две предыдущие книги. Может быть я успела свыкнуться с недостатками, которые отмечала раньше. Может быть, повлияло то, что персонажи глупили значительно меньше. А может быть, дало о себе знать отсутствие новых «любовей» в сюжете. А может, все вместе, плюс хороший язык и качественные описания – последнее всегда было моей слабостью, что уж тут.
Сафон по-прежнему не чурается штампов приключенческой литературы. Тут есть и побег из тюрьмы по методу Дюма, и яд во флаконе, и ожившие «призраки» прошлого, и предыстория. Но на этот раз с основной предысторией читатель знаком больше, если читал «Тень ветра» и «Игру ангела».
Эта книга – продолжение «Тени ветра» и одновременно другая история Давида Мартина. Не скажу, что более логичная, как и не скажу, что симпатия самого автора по отношению к этому персонажу перестала чрезмерно проступать сквозь страницы. Но на этот раз я действительно увлеклась чтением. Эта история, не завершает цикл. Она не отвечает на вопросы, которые возникают при прочтении. Но она достаточно ясно дает понять, что замысел автора больше, и что рассказана пока что лишь часть. А если учесть «Огненную розу», легенду, которую судя по эпиграфу однажды рассказал (а может придумал) Давид Мартин, то история и вовсе началась задолго до рождения как самого Давида, так и Даниэля Семпере.
Безусловно – продолжение следует, и я, к своему удивлению, заинтересовалась, целой, пока ещё на показанной картиной. Правда любопытство мое сродни реакции ленивой собаки на внезапный и далекий шум – не более чем просто приподнятое ухо, дабы попытаться понять требуется ли погавкать или можно спать дальше. Как я уже говорила, крупномасштабные циклы немного не моё.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2017/09/d0bad0bbd0b0d0b4d0b1d0b8d189d0b5-d0b7d0b0d0b1d18bd182d18bd185-d0bad0bdd0b8d0b3.jpg)
-
Фредерик Рувиллуа. «История бестселлеров»
Важно не только появиться вовремя, но, бывает и вовремя запоздать: иногда нужно и подождать. Ибо драма бестселлеров, или, уж по крайней мере, большинства из них, в том, что они – скоропортящиеся и быстро исчезающие как из списков продаж, так и из людской памяти, словно их никогда и не было. (…)
Что касается выживших – они становятся лонгселлерами, но не стоит забывать и о том, что в некоторых случаях обе эти категории, хотя и различные, слава Богу, совпадают.
© Фредерик Рувиллуа. «История бестселлеров»
(И, не спрашивайте меня, причем здесь Бог, пожалуйста.)
Дареному коню в зубы не смотрят. Но бесплатный сыр, как известно, только в мышеловке. Между этими двумя народными мудростями очень сложно (если вообще возможно) удержать баланс. И вполне логично, что с этой книгой мне это не удалось.
Что заставляет мои волосы до сих пор шевелиться это качество вычитки. Мало того, что из ни один двух редакторов, указанных на последней странице, не заглянул в материал, который они собрались публиковать. Ко всему прочему переводчик по-видимому отправил в редакцию черновик. Серьезно. Пропущенные буквы в словах, пропущенные предлоги, неправильное склонение. Название одной из книг дважды переведенное как «Благоволительницы» в следующем абзаце превращается в «Благотворительницы». Советская цензура, оказывается, назвала роман Пастернака «Доктор Живаго» антидемократическим! Уже одно это превратило чтение сего опуса в акт самомазохизма.
Материал самой книги плохо структурирован в том, что касается хронологии, географии и заданного самим Рувиллуа деления на части. И потому часть, которая рассказывает о издателях затрагивает и авторов книг, и реакцию читателей. Часть, которая должна рассказывать о работе автора говорит об издателях и издательствах не меньше чем предыдущая, создавая некоторую путаницу и раздражая повторами. Ну а что касается части о читателях, то тут Рувиллуа ещё и плохо скрывает свое презрение к этому «широкому кругу». Одна только ремарка «для тех, кто ничего другого не читал» около «Властелина Колец», занявшего 9-е место в списке самых издаваемых книг в мире, чего стоит.
Кроме того, он и сам явно читал далеко не все книги, которые упоминает, но берет на себя смелость пересказывать читателю содержание. Лично я долго пыталась вспомнить, как это Энни Уилкс «выстроила весь свой зловещий быт вокруг Мизери» (см. «Мизери» Стивена Кинга). Вот что она свинью назвала Мизери я помню. И книги о Мизери читала запоем, это да. Но «весь быт»? Ну да ладно, по сравнению с остальным, это мелочи, да и я могу ошибаться, ибо перечитывала эту книгу в последний раз давно.
Нет, несколько плюсов в «Истории бестселлеров», разумеется, есть. Например, я узнала довольно интересные факты из истории книгопечатания и истории некоторых книг, и даже пополнила свой и без того бесконечный список «к прочтению». Но, в конечном итоге, для меня этот «дареный конь» оказался жутковатого вида клячей, от которой я избавлюсь при первой же возможности, не взирая на то, что кормить её не требуется.
Категория: Больше никогда
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2017/09/bestseller-1.jpg)
-
В связи с тем, что на вк у меня внезапно слетела пара обсуждений, я положу это тут, что бы не потерять. Для заинтересовавшихся - это не рассказ, а кусочек, практически не начавшейся игры (мой единственный эксперимент в этой области в качестве мастера). Мне не хочется чтобы этот огрызок внезапно исчез. А своему компу я не слишком доверяю в плане сохранности информации. И, да, обидно, что его никто не видит кроме меня и игрока, у которого "изменились обстоятельства" :-[.
Дорога в осень (https://www.youtube.com/watch?v=GutM23LLpP4)
Лента дороги ложится под колеса и убегает назад, словно наглядная иллюстрация течения времени. Если смотреть изнутри – автомобиль практически неподвижен, а мир проносится мимо.
Пологие склоны высоких холмов (или все же гор?), поросшие уже частично потерявшими листву деревьями то подступают вплотную к дороге, то отступают, освобождая место фермам. Деревья, и редкие строения проплывают мимо, исчезая во влажной дымке. Уносятся в сторону оставленного позади крохотного, меркам тех, кто всю жизнь провел в Нью-Йорке городка. Уносятся в прошлое.
И, хотя водитель может развернуть машину и двинуться в обратную сторону... Что-то все равно останется позади...
Трейси, весь день капризничавшая, видимо из-за затянувшейся смены обстановки, сейчас спала надежно пристегнутая в своем детском креслице. Рори свернулся рядом, периодически поглядывая на хозяев, и давая понять, что бдит, а не спит.
Вообще они планировали растянуть поездку дня на три. Сделать из переезда мини-путешествие, с остановками в каждом мало-мальски интересном местечке, что бы Хлоя могла отщелкать несколько кадров, да и просто хорошо все осмотреть.
Но, на практике – Трейси, как выяснилось, пока ещё не переросла свою нелюбовь к путешествиям. Её постоянное «А мы скоро приедем?» и «Я хочу домой» на каждой остановке равно изводило и Ричарда, и Хлою. Да и погода неожиданно подпортилась вопреки прогнозам.
Небо затянуло по-осеннему низкими плотными свинцово-серыми облаками, и из-за этого казалось, что небо тяжело навалилось на вершины холмов и верхушки самых высоких деревьев. Дождя не было, но воздух был влажным настолько, что было неприятно дышать. Листья и стволы деревьев, земля и покрытие дороги блестели влагой.
И они решили ехать уже без остановок. По словам его будущего... хотя точнее уже нынешнего начальника дом был готов принять новых жильцов «хоть сейчас». Но вот мебель должны были привезти только завтра...
"Там мы начнем новую жизнь, дорогой. Может, это поможет справится с твоими кошмарами. Там и рыбачить можно, а еще ты мог бы закончить свой рассказ" – так она сказала ему, когда они уезжали. Ричард уже давно принял этот факт, и все бурные эмоции уже улеглись. Взгляд периодически падал на пачку сигарет в бардачке, но с женой и дочерью в машине он этого никогда не делал. Стерео тихо вещало голосом Джима Мориссона. Не смотря на гнетущие слова песни, Рик любил эту группу и сейчас она неплохо попадала в настроение. дорога была пустой и ровной, поэтому он позволил мыслям ненадолго вернуться назад…
Голос старика Джонсона, сообщившего Ричарду о переводе, звучал так, словно он сидел тут, рядом.
– У тебя есть как минимум три веские причины согласиться. Дейв, наш штатный док считает, что тебе полезно побыть какое-то время подальше отсюда. Где-нибудь в тишине и спокойствии. И я с ним согласен.
Ричард откинулся в кресле и напряженно втянул воздух зубами. Он старался говорить спокойно изо всех сил, не срываясь.
– Но как же моя работа, сэр? Семья? Не могу же я просто вот так оставить всё, пусть даже на какое-то время, чтобы там не говорил док... и Вы.
Джонсон окинул собеседника тяжелым взглядом.
– Никто не собирается разлучать тебя с семьей. Поговори с женой. Расскажи ей. И покажи вот это. – Джонсон вытянул из-под бумаг небольшой разноцветный буклет. – Мне кажется ей понравится такая идея.
– К тому же, как я уже говорил причин для этого перевода – несколько. И вторая состоит в том, что ты хороший полицейский Рик. Слишком хороший что бы отправлять тебя в патруль. И по-хорошему тебя давно пора повысить.
Ричард мгновенно успокоился и внимательно посмотрел на Джонсона.
– По.. высить? Серьезно? Я и не ожидал, сэр.
– Более чем. И я собирался это сделать. Но то что ты тут устроил после этого дела... – Джонсон поморщился, продолжая буравить Рика взглядом. – Теперь это будет затруднительно, если ты останешься здесь. Меня в Управлении с дерьмом сожрут, там и без того интриг хватает. А с этим переводом у тебя есть шанс. Вот тебе и вторая причина.
Ричард сложил пальцы в замок, поставил локти на стол и прищурившись, посмотрел на своего начальника.
– Ладно. Ну а третья? Если уж совсем меня добивать... -добавил он в полголоса.
– Не прибедняйся. Тебя слишком переклинило на этом... Дьяволе – прозвище маньяка шеф произнес так, как будто сплюнул. – Не знаю, что именно не дает тебе покоя, но тебя действительно слишком уж заклинило. По опыту знаю. Когда долго не можешь придти к какому-то выводу лучше взять тайм-аут. Эта тварь уже никуда не убежит.
Шеф покопался в бумагах и протянул Рику тоненькую папку.
– Не бог весть что, но в тех краях сложно найти что-то серьезное.
В папке оказалось несколько листков с графиками, подобных тем, что в последнее время приходилось составлять и самому Рику. Но они явно не касались статистики по кражам, грабежам, убийствам и раскрываемости дел.
Ричард пересмотрел бумаги внимательно и тщательно.
– Хм… что это?
– Это статистика по пропавшим без вести и найденным за последние 10 лет. Сравнение с предыдущим периодом. Есть там в Управлении один аналитик. Такая же заноза в заднице, как и ты. Он собрал всю возможную информацию по пропавшим, найденных живыми и мертвыми. По мне, так большая часть тут притянута за уши. Потому что он взял в расчеты даже такую информацию, подтверждения которой не было. Например, куда собирались отправиться некоторые жертвы. И на основании этого выявил несколько районов где пропажи людей происходят чаще чем в других местах.
– Как видишь – в тех местах за последние 10 лет статистика выросла на 7 процентов.
– Причем чаще всего в этом районе пропадают те самые вилами по воде писанные, которые собирались туда отправиться. Если вычесть их – то статистика не очень-то будет будет отличаться от иных мест.
Рик усмехнулся на "занозу в заднице", и внимательно залез в изучение бумаг, делая какие-то едва заметные пометки карандашом и проводя линии.
– Да, сэр, данные чертовски интересные... Но вот тут... и вот тут... – он провел еще пару линий. Нужны доказательства, подтверждения. Что это за место? – он посмотрел на корешок папки – Уэлсми? Тогда это отбрасывает вопросы, почему не были отработаны все версии. Я об этой глуши даже не слышал, наверняка там недостаток полицейских. Но если все эти версии подтвердятся – это пахнет настоящей бомбой. Я бы хотел взглянуть на остальные отчеты этого парня...
Он откинулся, прикрыв лот ладонью и внимательно посмотрел на своего начальника. Джонсон заметил ту остроту, холодные огоньки во взгляде Ричарда, которые не плясали там с самой ликвидации Зимнего Дьявола. Словно гончая взяла след, словно бульдог вцепился железной челюстью в жертву.
Трейси что-то сонно бормотнула, отвлекая Ричарда от воспоминаний. Хлоя тут же встрепенулась, но дочурка лежала спокойно, улыбаясь своим детским снам.
Справа промелькнул проржавевший дорожный знак. Вероятно, когда-то здесь был железнодорожный переезд, но теперь о проходившей здесь когда-то железнодорожной ветке напоминала лишь заросшая молодыми деревьями просека. Видимо ветку демонтировали или что-то в этом роде – полотно дороги было ровным, словно тот знак поставили ради шутки.
Супруга, убедившись, что с дочкой все в порядке вновь откинулась в кресле. Её лицо казалось чуть напряженным, немного усталым и как будто растерянным. И даже красота осенних лесов не вызывала у неё заинтересованности. она лишь скользила взглядом по золоту и пурпуру осенних листьев и вкраплениям хвойной неувядающей зелени...
-О чем ты задумалась, дорогая? – спросил Ричард
– По-моему, здесь невероятно красиво, жду-не дождусь твоих новых снимков. – Он улыбнулся.
-Помнишь, когда мы отдыхали в Орегоне и смотрели на закат? Я думаю, здесь будет еще красивей...
Он отпустил одну руку от руля и нашел ей руку своей жены.
Хлоя чуть сжала руку Ричарда и улыбнулась.
– Все хорошо, Рик – она улыбнулась – просто немного устала.
– А ещё до меня вдруг дошло что эта красота – она показала свободной рукой в окно – Никуда не денется в ближайшее время. И... со временем может стать обыденностью. Это меня немного пугает. Что однажды, посмотрев на фотографии, которые я сделаю в ближайшие дни мы подумаем, что эти фотографии не несут в себе ничего экстраординарного... Мы же будем видеть такое каждый день...
– Не волнуйся, дорогая. Я думаю, мы не задержимся здесь настолько, чтобы оно нам приелось.
Ричард думал о Городе, шумном, грязном, опасном... и родном. Тяжело было покинуть Город вот так сразу, но желание разобраться в новом деле звало вперёд.
Дорога сделала еще один поворот и за холмом открылся фантастической красоты вид, словно впереди колыхалось золотое море. Улыбнувшись, Ричард отправил автомобиль прямо в пучину желто-красного марева, совершенно не представляя, что ждет его ТАМ.
До нужного поворота оставалась буквально пара миль, когда двигатель натужно взвыв, издал серию кашляющих и чихающих звуков. Хлоя снова встревоженно встрепенулась и даже Рори навострил уши. Лишь Трейси безмятежно посапывала в своем креслице, засунув указательный палец правой руки за щеку
Скорость ощутимо падала, хотя такого попросту не могло быть – перед отъездом машину проверили.
– Да что же это такое... -сказал Ричард, подавив ругательство. Он подтянул машину к обочине и заглушил двигатель. Тихо, стараясь не разбудить Трейси, он открыл капот, вышел из машины и задумчиво заглянул внутрь.
– Чертовщина какая-то, что ж тебе не работается, Бетси...
В лицо пахнуло теплом и запахами автомастерской. Никаких повреждений ни на первый взгляд, ни на второй обнаружить не удалось. Ричард не увидел ни разболтавшихся гаек, ни следов копоти. Провода, шланги и все видимые мелкие детали выглядят исправными. или по крайней мере целыми
Промозглый ветерок забирался под одежду, заставляя зябко ежиться и лениво перебирал опавшие листья, лежащие на обочине. Серая пелена по-прежнему висела так низко, что казалось можно было прикоснуться к ней.
Дорога в данный момент пустынна. Но до этого навстречу попадались автомобили. Дважды их обгоняли грузовики, да один раз патрульная машина...
Справа от дороги деревья растут особенно густо, склон там уходит вниз, видимо дорога понемногу и незаметно забирала вверх все время пути. Внизу, судя по звуку протекает какая-то речушка, или ручей. Слева чуть впереди виднеется укатанная тропа. слишком узкая что бы называться полноценной дорогой, но недостаточно широкая что бы считаться простой тропинкой. Её слияние с основной дорогой с обозначено дорожным знаком, который Хлоя называет "осторожно, амиши!". Такие знаки попадались достаточно часто по дороге. А эту тропу обрамляли сразу два, предупреждая водителей, едущих в обе стороны, что оттуда может появиться повозка.
Ричард достал зубами сигарету из пачки, закусил её в зубах так, что смялся фильтр и закурил, прищурившись смотря на знак.
– Опять ты куришь эту дрянь – сказала Хлоя. Ну милый, можно было бы курить хотя бы что-то полегче...
– Привычка, милая. Ты же знаешь. -Он улыбнулся. -Амиши, говоришь? Если их тут так много, то думаю, кто-нибудь попадётся по пути. Они же что-то вроде цыган, да?
– Нет, они ведут оседлый образ жизни – это раз... а насчет остального я тебе уже говорила – она нахмурила брови.
– Ну тогда давай попробуем подождать, если нет, то постараюсь дозвониться... куда-нибудь.
Последнее "куда-нибудь" Ричарда оказалось будто съедено окружающей природой вокруг.
Вокруг было тихо. Но тишина не была безмолвной – шелест листвы, журчание невидимого ручья, крики птиц и приглушенный расстоянием мерный стук, эхом отдававшийся среди деревьев не нарушали, а словно дополняли эту тишину.
Хлоя чуть неодобрительно покосилась на сигарету и вытащила фотоаппарат. Отщелкав несколько кадров (далеко от машины она не отходила), она вернулась, явно собираясь что-то сказать. Но в машине коротко и как-то басовито гавкнул Рори, а на Фармиду навалилось ощущение что за ними наблюдают. Одновременно в креслице завозилась и захныкала Трейси, видимо разбуженная лаем.
Огонёк сигареты вспыхнул с новой силой от особенно сильной затяжки, и Ричард напрягся, словно струна.
– Эй, тут кто-то есть рядом? У нас машина сломалась. – Отрывисто выкрикнул он.
В это время Хлоя приоткрыла дверь, чтобы посмотреть, как там Трейси, и Рори воспользовавшись этим золотистой молнией выскочил из машины издав гулкий, раскатистый рык.
Ответа не было.
Пес замер рядом с хозяином, порыкивая и приподняв шерсть на загривке. Хлоя завертела головой, пытаясь понять к кому обращается Рик.
– Хлоя, в машину. Быстро.
Ричард придержал пса за ошейник и внимательно вгляделся вперёд. – Ну... что там, малыш?
Рука по привычке потянулась к тому месту, где должна была быть кобура, но её, закономерно, там не оказалось.
Хлоя, с явной неохотой послушалась мужа и села в машину рядом с креслом Трейси, выудив из кармана телефон.
Ощущение взгляда усилилось, но определить где притаился наблюдатель Рик так и не смог. Как будто взгляд шел отовсюду. Как будто на Рика и напряженного пса смотрели... деревья и придорожные кусты?.. Да впивался в спину обеспокоенный взгляд Хлои.
Дверца машины захлопнулась.
Внезапный порыв... ветра?.. разметал кучу листьев в кустах и пронёсся мимо. Фармиду обдало запахами палой, только начавшей преть, листвы, влаги и мокрой древесины.
Рори рванулся вперед, хрипловато, с прорыкиванием гавкнув, но остановился, почувствовав, что хозяин удерживает его за ошейник.
Листья с шелестом взметнулись уже по другую сторону дороги, хрустнула ветка и раздался громкий всплеск воды, и все стихло.
В лесу по-прежнему перекликались птицы, деревья чуть слышно шелестели уцелевшими листьями и журчала вода где-то внизу.
Рори снова гавкнул, но теперь в голосе пса слышалась растерянность и неуверенно завилял хвостом.
Вдали послышался звук мотора.
– Просто кто-то из местных... – Ричард выдохнул и тряхнул головой, пытаясь избавиться от наваждения. Он бросил взгляд на лес и на его лице на долю секунды прочитались растерянность, сомнение... удивление, но через мгновенье он снова взял себя в руки и повернулся к повороту, ожидая автомобиль.
Из-за поворота вынырнул форд эксплорер невнятного коричневого цвета. Водитель, махнул рукой Рику, давая понять, что заметил машущего ему Рика и, проехав чуть дальше – развернулся (через двойную сплошную – автоматически отметил Рик).
Из припарковавшейся прямо за Бетси потрепанной и давно не мытой машины выбрался длинный и не менее потрепанный, чем его авто рыжеватый парень лет 25 на вид.
– Привет – поздоровался он, подойдя чуть ближе – Сломались?
– Доброго дня. – Кивнул Рик. – Да, черт знает, что с машиной, казалось бы, перед поездкой все проверил. – Он подвел паренька к капоту, одновременно окинув его взглядом.
//хочется понять, насколько потрепанная одежда, плюс отдельно отметить обувь (грязная или нет, и если да, то в чем) и руки//
//Серая, чуть заношенная рубашка из тех, что не нуждаются в глажке, но постирать её не мешало бы. Синие джинсы. Куртка выглядит новее и свежее. Пыльные, казенного вида ботинки. Небрит. Щетина такая же рыжеватая, как и волосы. Волосы спутаны. Лицо выглядит чуть помятым. Общее впечатление – парень только вылез из кровати, наспех оделся и сел за руль. Запаха алкоголя нет, если что. Щеки, явно битые прыщами в подростковом возрасте//
Даже не заглядывая под капот парень понимающе кивнул и ухмыльнулся, заметив оценивающий взгляд Рика. Покопавшись в кармане вынул телефон и нажав пару кнопок.
– Бобби, хватит там штаны просиживать. Заводи свой тарантас и дуй сюда... Куда-куда, к ферме Андерсонов, конечно... Ага, опять.
– Ща. – сказал он Рику. – Вы далеко едете-то? Потому как Бобби конечно мастер, но хрен его знает, что там стряслось.
Он кивнул на машину
//Парень чуть тянет гласные. То ли не местный, то ли долгое время жил где-то в Южных Штатах//
– Мы в город. Уэ... – Рик на секунду запнулся. – Да, Уэлсми. – Он сощурился – Что, часто в ваших краях ломаются машины?
– Уэлмси? – казалось парень чуть напрягся – Это упрощает дело, если конечно вы не планировали свалить через пару часов...
Парень наклонился, и разглядев через лобовое стекло перепуганную Хлою, возившуюся с Трейси, утвердительно произнес:
– Фармида. Вот черт...
– Что Вы сказали? – холодно спросил Ричард, поймав взгляд парня и скрестив руки на груди.
Парень непонимающе глянул на Рика, потом хлопнул себя по лбу и вытащил из кармана значок.
– Я ТриДжей, местный... ну, по факту – патрульный. Мы думали вы приедете завтра. Вы ведь Ричард Фармида? Я не ошибся?
– Оу. Патрульный... ТриДжей. В таком случае, приятно познакомиться -Ричард еще раз быстро окинул ТриДжея с ног до головы уже немного снисходительным взглядом, а затем улыбнулся, уже более добродушно, и протянул парню руку. – О таких вещах лучше говорить сразу.
ТриДжей ответил на рукопожатие и даже чуть встряхнул руку Рика.
– Ну так кто знал-то – ухмыльнулся парень – Думал сдам вас на руки Бобби, да подброшу до мотеля, если надо. А Бобби потом машину бы подогнал. Конечно можно и на заправке подождать... О, ну на конец-то...
Из-за поворота вынырнул небольшой грузовичок... Странный, надо сказать. Создавалось впечатление что его собирали из частей разных автомобилей. Причем найденных на помойке. Частично загрунтованные, частично покрытые ржавчиной крылья и капот, а когда чудо-авто проехало мимо, что бы развернуться – стала видна небольшая стрела, укрепленная над открытым кузовом.
Грузовик остановился перед Бетси, и на дорогу выбрался темноволосый, чуть кряжистый мужчина лет сорока в комбинезоне. Махнув рукой ТриДжею и кивнув Рику он подошел к все ещё открытому капоту и, несколько секунд рассматривал механические "внутренности". Затем нырнул под капот чуть не по пояс и какое-то время там копошился. Вынырнув он с какой-то тоской посмотрел на ТриДжея, затем на Фармиду.
– Я взорву этот участок дороги. На хрен. – доверительно сообщил он ТриДжею
– Эй, а что не так с дорогой? – искренне удивился Рик, подняв бровь, и словно в подтверждение своим словам взглянул на дорожное полотно в обе стороны
– Все с ней так. Дорога как дорога – Бобби пожал плечами. – к вечеру сделаю или завтра.
– Кстати, Бобби познакомься, это Фармида, я тебе про него рассказывал.
Бобби смерил Фармиду оценивающим взглядом. Потом внимательно посмотрел на руки ТриДжея.
– Хм... И ты не взял у него автограф? Рад знакомству, мистер Фармида. Я Бобби Терренс. Отличный пес...
Рори одобрительно гавкнул в ответ, словно подтверждая, что он действительно хороший пес.
ТриДжей ожег Бобби взглядом, на что тот только усмехнулся и продолжил:
– Сейчас дотащим вас до мастерской, и оформим. Машину я потом подгоню. А ТриДжей вам все расскажет по дороге. Причем всего-то он не знает... Новенький. Так что досочиняет, думаю. Из боязни разочаровать кумира.
ТриДжей нахмурился и его щеки залились краской.
– А, видимо, вы о той заметке в криминальных новостях штата? -Ричард смутился, пожимая руку Бобби.
– Так, Хлоя, Трейси, выбирайтесь-ка на свежий воздух, дальше нас довезёт мистер... ТриДжей, вот, познакомьтесь. – Проговорил Рик и открыл дверь машины для жены и дочки.
– Ну что... поехали?
ТриДжей помог перетащить вещи в багажник, попутно рассказывая, что здесь почему-то частенько ломаются машины, особенно у тех, кто здесь проездом.
– Бобби злится ужасно. Не, конечно для бизнеса это хорошо, сами понимаете. Но непонятно почему ломаются. Он говорит, что машины в порядке. Но приходится откручивать, там прикручивать... И только тогда заводится. То есть что он там именно починил – сказать не может. А вот это уже для бизнеса плохо.
они оставили Бобби на дороге возиться с подъемником (от помощи он отказался) Трейси снова начала дремать, как только машина тронулась. Рори улегся на заднем сиденьи рядом с ней, а по левую сторону от дочери сидела Хлоя, обеспокоенно поглядывая на Рика.
В машине пахло табаком, но ТриДжей, покрутив в руках пачку, сунул её обратно в карман, поймав недовольный взгляд Рика.
А перед тем как сесть в машину, он долго набирал какое-то сообщение.
Но так или иначе путь продолжился
– И давно так, с этой дорогой? – Спросил Рик, задумчиво посматривая в окно и потирая подбородок пальцами. – И вообще... какие сейчас дела в городе?
– Да нормальные дела. как обычно осенью. Все разъехались уже. К зиме тут только местные в основном остаются. Редко кто приезжает. Ну то есть совсем редко. А началось... Года три где-то назад, наверное. Может четыре. Далеко не каждая машина там ломается машин 10 за лето, не больше. Летом тут машин гораздо больше. Никто не пострадал ни разу. А местные ездят спокойно. Бобби просто бесит что не понятно, что там ломается, вот и все – парень пожал плечами.
– И что, дергают патрульных? Как вообще по нашему... ремеслу тут дела? – он еле заметно кивнул в сторону жены и дочери, намекая ТриДжею взглядом и выражением лица, чтобы тот обошелся без излишне натуралистичных подробностей.
ТриДжей рассмеялся в ответ на пантомиму Рика.
– Да никто нас не дергает. Я сегодня так вообще почти случайно там оказался. Но летом – да, проезжаем там, на всякий случай. А вообще... Народ тут тихий в основном. Ну приезжие бывает куролесят. Но это тоже летом. А зимой в основном бытовые мелочи. Ну и амиши бывает перепьют. Развозить по домам приходится.
Они уже миновали поворот на Уэлсми и теперь дорога сузилась до однополосной. По одну сторону поросший деревьями склон уходил вверх, по другую спускался вниз и был огорожен каменным, выглядевшим старым парапетом. Кроны деревьев оставляли лишь узкую полоску налитого свинцом неба, но это было к лучшему.
Дорога выглядела чуть более запущенной чем предыдущая. покрытие местами потрескалось и осенние листья чувствовали себя здесь более вольно.
Рик обернулся на заднее сиденье и ласково подмигнул жене и дочери. После чего он снова посмотрел в окно и задумался. Он размышлял о старой работе, доме, новом месте и о том, что же ему принесет этот новый, загадочный городок. Оперевшись на руку, он немного приоткрыл окно и вдохнув осенний воздух тихо пропел строчку из старой песни:
– The times they are a-changing...
Прохладный, влажный воздух тут же забрался в волосы, пробежался по лицу и попытался забраться под ворот куртки, словно бы в поисках тепла.
За окном о чем-то перешептывались деревья неодобрительно покачивая ветками вслед автомобилю. Здесь они росли словно бы гуще, превращая дорогу в подобие туннеля, образованного кронами. По другой стороне дороги, на склоне взгляд цеплялся за кучи сухих веток, которые словно бы собрали вместе что бы убрать, да так и забыли.
Впереди дорога делала изгиб, поворачивая влево. Кроны деревьев над ним сплетались в плотный полог, не пропускающий свет.
И там, среди сумрака кто-то стоял.
Рик дернул головой, стряхивая сонное оцепенение и сощурился, внимательно приглядываясь.
По мере приближения взгляд выхватывал все больше деталей.
Не было сомнений что это женщина, как и не могло быть сомнений что она стара. Очень стара, но ни о какой дряхлости не могло быть и речи. Она чуть сутулилась, но это было слабостью, а скорее напоминало то, как зверь сжимается перед прыжком.
На ней было странное темное одеяние, в целом напоминающее балахон, но ветерок, шевельнул края одежды, и стало понятно, что на ней свободная длинная юбка и просторная блуза с капюшоном из потрепанного плотного материала. из-под капюшона выбивались пряди седых волос. Её ноги утопали в куче пожухлых охристо-рыжих листьев, а рука сжимала... посох?.. увенчанный каким-то странным предметом. Рик был почему-то уверен, что стоит она босиком, а руки у неё жесткие и натруженные. С жесткими, шероховатыми ладонями.
Странный предмет оказался черепом какого-то животного, беззвучно скалившего зубы в том направлении откуда они приехали. И на поясе у неё были прикреплены черепа, на этот раз птичьи...
Она спокойно смотрела на приближающуюся машину. Машина была уже совсем рядом, когда он уловил краем глаза движение с краю дороги. Ветер гнал листья, словно что-то пыталось машину догнать... или просто бежало рядом.
Пространство заполнилось каким-то утробным вибрирующим низким звуком, который Рик нее мог вспомнить, да и осознавал его только краем сознания.
Старуха нахмурилась, её взгляд стал жестким. Она чуть шевельнула губами, как будто сказала что-то и двинула посохом. И... движение стихло. Листья покорно осыпались к её ногам.
Рик услышал сдавленный то ли всхлип, то ли вздох Хлои, и осознал, что утробный звук раздается практически над ухом. Это рычал Рори.
ТриДжей глянул в зеркало заднего вида:
– Эй, парень, ты чего? – обратился он к псу.
Звук его голоса окончательно развеял... наваждение?..
На дороге не было ровным счетом никого. Только тонкое, совсем юное деревце на обочине со светлыми, почти белыми листьями на макушке.
Возможно ли что Рик принял его за посох?
– Йойи! Ты напугай стаюю йеди! – раздался возмущенный голос Трейси и Рик окончательно осознал, что все это время какая-то незримая сила вдавливала его в сиденье. Сейчас она исчезла
Ричард мотнул головой.
– ТриДжей, а это кто был? Довольно странная дама.
Он потер лицо рукой и облизнул губы. Кого только не встретишь в маленьких городах – чудиков, пророков, сумасшедших, колдунов–шарлатанов. Но в этот раз он ощущал смутную тревогу, комком подступающую к горлу и холодок, бегущий по спине. Рик поднял воротник куртки и закрыл окно до конца.
– Где? – ТриДжей удивленно замотал головой, оглядываясь.
– Да там старушка... интересная... кхм, Антуражная.
Рик разочарованно выдохнул, списав это на то, что ТриДжей следил за дорогой.
– Йойи её напугай, и она йассипалась! – донеслось с заднего сиденья.
– Трейси, не выдумывай. Как наш Рори мог кого-то так сильно напугать? И люди не имеют привычки рассыпаться – голос Хлои звучал чуть испуганно.
ТриДжей внимательно посмотрел на Трейси в зеркало заднего вида и пожал плечами.
– Йойи поступил осень пьёхо – упрямо сказала Трейси. Голосок её в точности повторял интонации Хлои, когда она объясняла, что "так поступать нельзя"
– Старые леди не рассыпаются, да... – Рик повернулся к семье и приложил все усилия, чтобы улыбаться непринужденно. -Ты видела, какой там листопад, малыш? – сказал он Трейси. – она ушла, пока ветер кружил все эти листья, а мы и не заметили.
Трейси упрямо нахмурила бровки и недоверчиво посмотрела на Рика.
– Я все видея, пап.
Хлоя бросила на Рика благодарный взгляд и начала что-то нашептывать дочери на ухо, а ТриДжей лишь снова пожал плечами.
Все чаще начали попадались ответвления от основной дороги, вероятно ведущие к фермам, скрытым за деревьями. А затем деревья расступились, словно лес отпрянул в стороны, давая место городу. Крохотному городку, спрятавшегося от посторонних глаз среди гор и лесов Андирондака. Дорога превратилась в главную улицу. Здания здесь были выдержаны в андирондакском стиле, явно рассчитанном на туристов. ТриДжей кивнул в сторону одного из самых крупных зданий:
– Участок. И мэрия. И вся прочая администрация.
Они съехали с главной улицы и попетляв пару-тройку минут подъехали к небольшому, симпатичному дому выполненном в более традиционном коттеджном стиле. Два этажа, три комнаты, гараж, терраса, небольшой задний двор – вспомнилось Рику скупое описание их будущего жилища, стоимость которого оказалась практически такой же как стоимость их крохотной квартирки в Нью-Йорке. Там, за домом должны были быть качели. Дальше по улице было ещё несколько домов, а довольно узкая улица, на которой вряд ли смогли бы разъехаться два грузовика, терялась под сенью деревьев и должна была выводить к озеру. К одному из бесчисленных небольших озер, ради которых и приезжали сюда туристы.
Рик устало потер лицо. "Кажется, добрались". Он помог жене и дочери выбраться из машины и сам встал напротив дома, вглядываясь в глазницы окон и нащупывая холодные ключи в кармане.
___________________________________________
На самом деле там есть немного продолжения, в виде знакомства с ещё парой обитателей городка, но обрывается все практически на полуслове. А так... хотя бы добрались))
-
Жалко, что не доиграли. Написано увлекательно, словно рассказ. :) Хорошие переходы между игроком и рассказчиком, органично дополняющие друг друга.
-
Спасибо, Руслан) Твоя оценка особенно приятна. :) (Хотя ты частенько меня переоцениваешь, да))
-
Чайна Мьевиль. «Три момента взрыва»
Начиналось все с тонких белых полосок на небосклоне – аномалии, на которую обратили внимание разве что закоренелые любители наблюдать за погодой. Полоски постепенно расширялись, и наконец придали блеск бесцветному полудню ранней зимы. Их структура уплотнялась, они обретали объем, грани, непроницаемую для глаза белизну. Теперь они отбрасывали тени.
Соцсети бурлили теориями. Одни презрительно называли неизвестные штуковины миражами, глупыми шутками, рекламным трюком для нового телешоу. Другие приветствовали в них явление ангелов, третьи тряслись от страха, предвидя нападение пришельцев или появление нового супероружия.
© Чайна Мьевиль. «Аванто»
Я люблю сборники рассказов и, в то же время, воспринимаю их с некоторой настороженностью, если речь идет не о тематический антологии, а «сборнике одного автора». Но, по мере возможности, стараюсь начинать знакомство с новым для себя автором именно с рассказов. Особенно когда дело касается хорроров и смежных жанров. И потому, свое запоздалое знакомство с Мьевилем я начала с этой книги.
Часть произведений в «Трех моментах» трудно назвать полноценными рассказами. Здесь есть и сценарии коротких роликов, и зарисовки, больше напоминающие эскиз, нежели рассказ. Нет, это не плохо. Это замечательно, потому что в этой книге сильна визуальная составляющая – Мьевиль пишет так, что, я местами действительно видела происходящее на страницах. Но временами визуальность была словно только ради самой визуальности. И потому смысл некоторых произведений от меня ускользнул. Как будто эти единичные вещи были написаны Мьевилем для себя, в качестве упражнения, но почему-то все же попали в сборник.
Порадовали несколько вполне классических хорроров. Уж казалось бы – жанр испахан вдоль и поперек, но рассказы оказались действительно интересными и жутковатыми, как и положено уважающим себя страшилкам.
Но общий настрой книге, по-моему, создают все же рассказы о необратимых изменениях, с которыми людям приходится как-то… жить. Это можно, наверное, назвать предапокалипсисом, потому что изменения, описываемые Мьевилем, как правило, не грозят миру уничтожением. Он просто меняется. Жизнь продолжается, но с поправкой на новые обстоятельства. И эти рассказы придают «Трём моментам» флер всепроникающей безрадостности, в присутствии которого остро не хватает чего-то более яркого. И этот флер лишил собранные в этой книге произведения индивидуальности, присущей каждому из них.
Это хороший, качественный и ровный сборник. Но меня все же не оставляет мысль, что знакомство надо было начинать с какого-то другого, пусть даже крупного, произведения.
P.S. И, чуть не забыла об одном очевидном для меня минусе. Не знаю на чем типография замешивала краску для этой книги, но пахнет она какой-то дикой смесью грязелечебницы и солидола. Я, правда нашла выход из положения, проложив за корешок аромапалочку, и через пару дней палочка таки победила этот обонятельный кошмар.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2017/09/d182d180d0b8-d0bcd0bed0bcd0b5d0bdd182d0b0.jpg)
-
Дот Хатчисон. «Сад бабочек»
Она не произнесла ни слова с той самой минуты, как ее привели сюда. На первый взгляд, в этом нет ничего удивительного, учитывая, через что ей пришлось пройти. Но теперь, глядя на нее сквозь зеркальное стекло, он понимает, что не стоит спешить с выводами. Девушка сидит, ссутулившись на жестком металлическом стуле, подперев подбородок перевязанной рукой, а другой выводит бессмысленные узоры по стальной поверхности стола. Под полуприкрытыми глазами темнеют круги, черные немытые волосы собраны на затылке в небрежный пучок. Она измотана, это очевидно.
(…)
По ее лицу и по одежде размазаны грязь и сажа. Вокруг носа и рта еще видны бледно-розовые следы от кислородной маски. Обе ладони и левое запястье забинтованы, под тонкой блузкой просвечивают бинты. Кроме этой блузки, в больнице кто-то дал ей зеленые медицинские брюки. Она дрожит, приподняв босые ноги над холодным полом, но еще ни разу не пожаловалась.
© Дот Хатчисон. «Сад Бабочек»
Впечатление от начала этой книги мне существенно подпортила аннотация. «Читателям стало ясно: на небосклоне остросюжетной литературы взошла новая звезда, по своему таланту сравнимая с такими мастерами жанра, как Томас Харрис, Джон Фаулз и Дэвид Болдаччи». Не много не мало.
Но мысли, приходившие мне в голову по мере чтения начала, были далеки от восторгов. Если отсылка к «Коллекционеру» прослеживается с самого начала, то на присутствие «Молчания ягнят» в виде эпизодического сенатора и её дочери, ставшей одной из жертв безумца, я могла бы и не обратить внимания. Спасибо аннотации – не пропустила.
И поневоле задалась вопросом: использование таких вот грубых отсылок разве ставит писателя на один уровень с «мастерами жанра»? Разве сюжетное сходство книги с яркими представителями жанра является знаком качества? Тем более, что история в этой книге не так уж и сильно приближена к реальности, чтобы вызвать ощущение что подобное может произойти с кем угодно и когда угодно.
А вот форма, в которой Хатчисон представляет свой сюжет мне понравилась. История с Садом, в которой богатый безумец держал свою коллекцию Бабочек уже закончилась. Агенты ФБР допрашивают одну из жертв, которая, по их мнению, может оказаться не совсем жертвой. В их разговорах и воспоминаниях, которыми делится с ними девушка, раскрывается её жизнь и характер. Знание что все уже завершилось так или иначе и одновременное непонимание что же именно завершилось постепенно превращается в желание узнать. У меня по крайней мере превратилось.
Да, возможно, эта история не появилась бы на свет, не будь «Коллекционера» Фаулза. «Сад Бабочек» - это аллюзия на него. Другой, более расширенный вариант. Но это не так плохо, как может показаться. Сухой тон, размышления Майи-Инары (Древесницы западной), рассказ о том, как они пытались справляться с происходящим, события её жизни до Сада, перемешанные с событиями в Саду… Меня действительно увлекла эта книга и её героиня. И, я правда хотела бы обойтись без извечного «но».
Но…
Знаете, есть такое замечательное слово: «достаточно». Достаточно сахара в чае. Достаточно соли в супе. Достаточно чего-то, чтобы остановиться. Но Хатчисон оказалось недостаточно. Какой же детектив без разоблачения? Без внезапного и неожиданного поворота? Он оказался настолько неожиданным, нелепым и абсолютно не нужным для сюжета, что у меня даже термин для него придумался: Cobalus Ex Machina. Из машины вылез мелкий зеленый гоблин, и драма превратилась в водевиль.
Но и этого оказалось по мнению Хатчисон мало. «Слезы – признак исцеления»! И вот, главная героиня, девушка, которая последний раз плакала в 6 лет, когда родители ушли развлекаться, забыв её на карусели… Бабочка из Сада, которая учила наизусть стихи По, чтобы мысленно декламировать их в травмирующие моменты, которых было более чем достаточно… Которая не плакала ни во время, ни после изнасилований, самозабвенно рыдает на коленях у подруги, а федеральный агент допрашивавший её умиленно и с облегчением наблюдает за превращением внушавшей уважение своей прямотой и выживаемостью героини в простую девочку, которой просто не везло по жизни и которую надо всего лишь пожалеть.
Я, безусловно, причислила эту книгу к отличным историям, с которыми можно под настроение скоротать вечер. (хотя рядом с Фаулзом все равно не поставлю) Но вот такая удручающая и откровенно бабская женская финальная сцена, здорово расшибла мне лоб, существенно снизив возможность возникновения желания однажды перечитать «Сад Бабочек» не смотря на все неоспоримые достоинства этого произведения.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2017/09/d0b4d0bbd18f-d0b1d0bbd0bed0b3d0b0.jpg)
-
Антология «Зеленый рыцарь. Легенды Зачарованного леса»
Составители: Эллен Датлоу и Терри Виндлинг
Углубляясь в леса в мифах, сказках или современных книгах в жанре фэнтези, мы вступаем в пространство магии, опасностей и личных трансформаций. Леса не раз становились декорациями к самым захватывающим произведениям мировой литературы: начиная с загадочных чащ средневековых рыцарских романов и населенных феями полян Шекспира и Йейтса – и заканчивая говорящими деревьями из «Властелина Колец» Дж. Р. Р. Толкина и архетипическим «Лесом Мифаго» Роберта Холдстока.
Приступая к работе над сборником, мы попросили авторов отправиться в Зачарованный лес и вернуться оттуда с историями об этих диких землях и существах их населяющих.
© Эллен Датлоу и Терри Виндлинг. Предисловие к антологии
И они возвратились. Кто с рассказом, кто со стихотворением. Вот только рассказы в этой книге по большей части напоминают сказки. Добрые, светлые, где добро всегда побеждает зло, а темнота лесной чащи не пугает таящимися в ней опасностями. И этим она меня несколько разочаровала. Такое ощущение, что часть авторов если до Зачарованного леса и добрались, то максимум побродили по опушкам, а то и просто полюбовались на него с ближайшего холма…
Менее всего впечатлили сказки, пересказанные на новый лад. Про Джека Меньшого (младшего брата того Джека, который лазил по бобовому стеблю), я вообще пролистала. Хотя, признаюсь, мне понравилась версия судьбы злой сестры, предложенная Танит Ли в другой сказке.
Что же касается сказок современных… Чего-то мне в большей их части не хватило. От современной истории я невольно жду в первую очередь привкуса достоверности, если не в событиях в целом, то в частностях. И в большинстве рассказов, все слишком уж радужно. Словно полянки, залитые солнцем. Если и набежит тучка, то тут же уносится прочь и снова бабочки порхают над цветами.
Но по счастью, есть в этой книге и другие рассказы. О загадках и событиях, непонятных, и потому щекочущих любопытство персонажа и читателя. О трагичных происшествиях. О (не)мимолетном прикосновении Неведомого. О безумии, наконец… К сожалению, их оказалось не так уж много, чтобы повлиять на общее впечатление, оставшееся после прочтения. Но к этим, единичным рассказам, я скорее всего ещё вернусь.
И, конкретизируя понравившееся: если бы в рассказе «Отбросы» речь шла не о человеке, я бы назвала его лучшим в сборнике. Но там про человека. Так что он оказался на почетном втором месте, вместе с «Луной Охотника», «Мальчиком, который был», и, пожалуй, насквозь детскими «Пагодами Сибура». А на первом… вступительное слово Терри Виндлинга «О Зеленом человеке и других лесных хозяевах». (Да-да, мистер Виндлинг, мне давно пора прочитать «Белую Богиню», спасибо что напомнили).
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2017/10/d0b7d0b5d0bbd0b5d0bdd18bd0b9-d180d18bd186d0b0d180d18c.jpg)
-
Осторожно: СПОЙЛЕРЫ!!
Лорен Оливер «Прежде чем я упаду»
Понимаете, суть в том, что вы не знаете заранее. Не пробуждаетесь с дурным предчувствием. Не видите теней в ясный полдень. Забываете сказать родителям что любите их, или как в моем случае вообще забываете с ними попрощаться.
© Лорен Оливер. «прежде чем я упаду»
«День Сурка» для девушки-подростка, с той лишь разницей, что следующий день для неё не наступит. На первый взгляд все прозрачно – Сэм должна что-то такое исправить, и/или исправиться сама, чтобы переход в посмертие таки состоялся.
Надо признать, что справилась она гораздо быстрее Фила Коннорса (гг Дня Сурка). Ей не пришлось учиться создавать ледяные скульптуры, ни осваивать игру на фортепьяно, ни узнавать подробности личной жизни каждого жителя своего города. Всего-то и потребовалось узнать причину враждебности своей лучшей подруги (Линдси) к одной из девочек в школе (Джулиет), бросить не вызывающего особых положительных эмоций, зато самого крутого парня школы, обнадежить другого парня, который, хоть и не крутой, но все же лучше первого и (спойлер) спасти чужую жизнь ценой своей.
Что я могу сказать… Подростковая логика, отрицающая возможность чувств у других, вне зависимости от степени взрослости этих самых «других», в этой книге действительно на уровне. Эгоистичные мысли, отторжение окружения, зверинец, официально зовущийся школой… все это показано просто замечательно. И я понимаю почему с этой книгой так носятся с момента её издания. Но петь дифирамбы глубокому психологизму, тонкому раскрытию персонажей и всему прочему я, пожалуй, не буду.
Мне не дает покоя мысль: а стало ли лучше, после того как главная героиня «исправила» ситуацию?.. Что собственно изменилось кроме самой Сэм? «Страшная» тайна враждебности Линдси к Джулиет оказывается с одной стороны банальной (для взрослого, не для подростка) а с другой смещает фокус с Сэм на её подругу. Потому и возникает этот вопрос, отданный в книге на откуп читателю – а что изменится после смерти Сэм?
Я где-то читала, что Оливер в процессе работы над книгой написала гораздо больше вариантов этого последнего дня, чем вошло в книгу. Понятия не имею чем «утвержденные» варианты лучше забракованных, но из окончания книги я могу сделать только один вывод. Однажды обоссанный (причем не главной героиней) спальный мешок, стоит того, чтобы главная героиня умерла.
Я не отрицаю, что Оливер говорит в этой книге правильные вещи. Но на мой взгляд и к моему сожалению они практически ничем не подкреплены. А смещенный фокус в финале вообще испортил мне все впечатление. К тому же многие моменты, раскрывающие Сэм, останутся только в памяти читателя, а не персонажей книги. Да и ситуация на момент заключительной смерти явно далека от разрешения в силу характеров персонажей. А потому, все вышесказанное превращает для меня это произведение в хорошо написанный, вызвавший отклик (на самом деле целую волну), гимн подростковому эгоцентризму. С довольно нелепым (с моей точки зрения) итогом.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2017/11/d0bbd0bed180d0b5d0bd.jpg)
P.S. В самый последний момент меня перестал устраивать эпиграф. А новый навел на мысль: А может в этом и был смысл? В том, чтобы после смерти Сэм родные и друзья говорили о ней «Как будто она знала заранее»? В конце концов она действительно знала, и не могла вести себя иначе. Но переписывать ничего уже не буду, потому что сказанного в отзыве новый эпиграф не отменяет.
-
Дженнифер Макмахон. «Обещай, что никому не скажешь»
Моя история начнется с тех пор, когда я училась в пятом классе с девочкой по имени Дел Гризуолд. Немногие местные жители смогут припомнить это имя, но в городе нет никого, кто не слышал бы о Картофельной Девочке. Судя по всему, она является самой знаменитой уроженкой Нового Ханаана, что довольно странно, поскольку при жизни она была лишь тощим ребенком с грязными исцарапанными коленками, и, судя по ее виду, вы могли бы сказать, что из нее не получится ничего особенного.
© Дженифер Макмахон. «Обещай, что никому не скажешь»
Женщина приезжает в город своего детства и на неё обрушивается… всё. Воспоминания детства, больная мать, полузабытая симпатия раннеподросткового возраста, девочка-соседка с расспросами о Картофельной девочке – страшной байке, которой пугают друг друга местные дети вот уже три десятка лет. И убийство в точности повторяющее то, которое и положило начало городской легенде.
Насколько я могу судить – Макмахон удалось избежать самоспойлеров, которыми, бывает грешат некоторые авторы, рассыпающие по тексту подсказки для читателей. Во всяком случае для меня ответ на вопрос «кто виноват» оказался неожиданным.
Мистика здесь столь неявная, что холодок бегущий по спине вызывала не она, а атмосфера серости и беспросветности, царившая над общиной, в которой жила главная героиня и над фермой по соседству, где жила сама Картофельная девочка. И, совершенно неожиданным для меня оказался тот самый школьный зверинец, показанный хоть и мельком, но чуть ли не более наглядно чем у Оливер.
А ещё, каким бы глупым не казалось прозвище «Картофельная девочка» за ним скрывается не просто история – целая судьба. Короткая, трагичная судьба девочки, которую никто не знал по-настоящему. Даже те, кто действительно хотел узнать. Но таких было не много, и главная героиня не принадлежит к их числу.
Основная моя претензия к книге – обложка. Вообще – мне нравится традиция выносить на обложку краткую цитату. Это часто подогревает мой интерес к изданию. Но вынесенное на обложку «Если я покажу тебе мой секрет, обещай никому не говорить. Ты должна поклясться» сдается мне стреляет куда-то мимо потенциального читателя. Мимо меня уж точно.
Но эта претензия – чуть ли не единственная. Потому что эта книга, целиком и полностью соответствует заявке. Она не претендует на повышенную интеллектуальность, не грозит напугать читателя до нервной икоты, не обещает сломать ему мозг лихо закрученной интригой. Это просто книга, с которой, при желании, можно неплохо провести вечер.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2017/11/d0bcd0b0d0bad0bcd0b0d185d0bed0bd.jpg?w=200&h=300)
-
Пост по заказу Холода
Приключилась со мной тут «неделя» японского кино.
Но что бы вам был понятен весь драматизм ситуации, придется объяснить фабулу. Дело в том, что где-то в процессе то ли эволюции, то ли деградации я утеряла способность смотреть фильмы. Не то что бы совсем, но список фильмов, которые «необходимо посмотреть» уменьшается у меня как правило, когда я пытаясь быть честной, удаляю из него фильмы, которые совершенно точно не посмотрю. Предыдущий так вообще ухнул в небытие вместе с накрывшимся компом.
Но иногда на меня находит. И тогда я начинаю смотреть… что подвернется, а так как фильмы из списка подворачиваются редко, то и основной список остается как правило нетронутым. (Не спрашивайте меня зачем он мне вообще тогда нужен).
В продолжение этого раза мне подвернулся список шедевров японского кинематографа.
«Расёмон» реж. Акира Куросава, 1950 год
Черно-белый, по рассказу одного из японских же классиков.
Суть – убийство глазами четырёх человек. Свидетель, обнаруживший тело, разбойник, честно признавшийся в убийстве, жена убитого, и, собственно, сам убиенный говоривший через предсказателя. Все четыре версии различаются, что там постановил судья неизвестно. До кучи имеется офигевший монах, потерявший веру в людей после увиденного и услышанного.
Фильм звуковой, но полное ощущение немого кино, из которого убрали кадры с текстом актеров, заменив на озвучку. С почти аутентичными ужимками актерского состава. Но лично я посмотрела «год издания» уже после просмотра, до этого была уверена, что снимали его годах этак в 30-х, потому особого отторжения это не вызвало, скорее удивление что столь ранний фильм оказался звуковым.
«Токийская повесть» реж. Ясудзиро Одзу, 1953 год.
Тема фильма – «отцы и дети». Нет, не Тургеневские, а вообще. Пожилая пара приезжает в Токио к детям, погостить.
Скуки фильму значительно прибавило то, что ни режиссер, ни актеры по ходу не знали, как снимать кино. Если сценарий и был, то приблизительный. В каждой сцене диалоги повторяются по два-три раза, видимо потому, что слова у актеров заканчивались, а сцена все ещё зачем-то продолжалась. В ответ почти на любую новость звучало «Как так?», что люто раздражало. Но «знаковость» фильма я оспаривать не буду. Я не знаю были ли шокированы японцы, когда фильм вышел в прокат, но думаю, что должны были. Нет, никакой жести – просто вполне современное отношения детей к родителям.
«Женщина в песках» реж. Хироси Тэсигахара, 1964.
Черно-белый фильм по рассказу Кобо Абэ.
Надо было одному мужчине переночевать в деревне что бы утром отправиться куда-то дальше. И нашли ему ночлег. В хижине. На дне песчаной ямы. Хижине грозит быть погребенной под песком, а женщине, которая там живет трудно её самостоятельно откапывать и ей нужен помощник.
Догадались? Никто гг доставать оттуда уже не собирается. Все это пересыпано странными диалогами, в которых подневольная парочка никак не могут понять друг друга. И, насколько я смогла понять, не слишком вникая в происходящее – женщина тут символизирует низшие слои общества, типа крестьянства, а мужчина – кого-то с образованием, судя по сакраментальному вопросу: «А за фига тебе грести песок, если можно просто переехать?»
Короче чистопородный артхаус. Жестокий и беспощадный.
«Самоубийство влюбленных на острове Небесных сетей» реж. Масахиро Синода, 1969.
Театрализованная постановка. Не адаптированный сценарий, а именно как в театре, со статичными сценами. Сюжет до скрежета зубовного прост – торговец, влюбился в куртизанку. Денег что бы выкупить её у хозяина у него нет, потому что лавкой он по причине великой любви не занимается. Зато есть жена, дети и недовольные его поведением родственники. Конец все этой истории проспойлерен ещё в названии, так что ничего нового. Но есть нюанс. В кадре постоянно появляются люди в черных костюмах и вуалях, скрывающих лица. Причем не просто появляются, а активно участвуют. Например, указывают персонажам куда смотреть. Прям пальцем. Чувствовалась в этом некая «поступь судьбы». Гугл подсказал, что это кукловоды одного из видов японского кукольного театра. И они по сути тащат весь фильм насколько это возможно.
«Легенда о Нараяме» реж. Сёхэй Имамура, 1983
Очень хотела бы я сказать, что это тоже артхаус беспощадный, но… Скорее всего это не он, а историческая драма и отсылка реалиям прошлого… местами чрезмерно откровенная.
В описание сказано, что действие происходит в деревне на севере Японии. Это, наверное, так, но следует уточнить, что основатели деревни забурились в столь глухие… эммм… дали, что к ним теперь забредает разве что торговец солью, по совместительству скупщик детей, а те же мытари если и знали о её существовании, то на фиг стерли со всех карт, для убедительность приписав сверху «Глух лес со всяк чудищ». Что б ноги понапрасну не бить.
У обитателей деревни, как ни странно есть ружья (как минимум одно на деревню), но возможности прокормить лишний рот нет. Развлечений тоже не много. В поле поработать, песенку-дразнилку про родную бабушку спеть, убиенного младенца на поле соседу подкинуть. Ну и секс конечно – тоже вполне себе развлечение. Так что тех, кто наивно ждет от местных крестьян успехов в каллиграфии, вышивке или хотя бы росписи глиняных горшков, ждет неприятный сюрприз.
Зато они близки к природе. Вот лягушки в луже сидят. Вот непарные шелкопряды спариваются. Вот змейка крыску жрет… А вот – местный юродивый собаку трахает.
К слову, местный юродивый отличается от большинства односельчан исключительно дурным запахом, так что признаки вырождения и деградации там цветут буйно и обильно. Но это все – то ли присказка, то ли фон.
Суть этого фильма кроется в финале, но без раскрытия реалий деревенской жизни (хотя без собаки можно было бы и обойтись) финал вряд ли можно было бы оценить.
Нараяма – это одновременно и гора, и божество. На эту гору выросшие дети относят престарелых родителей, когда приходит срок. Путь к Нараяме один. Но кто-то идет туда добровольно. А кто-то не слишком жаждет повстречаться с богом. И в конце концов зрителю предстоит увидеть оба варианта.
Как ни странно, из всех фильмов этого списка, благодаря финалу «Легенда» мне зашла больше всего. Вопреки собаке.
«Жало смерти» реж. Кохэй Огури, 1990.
Ещё один фильм о семейных проблемах. Но если «Токийская история» затрагивает взаимоотношения родителей и детей, то «Жало» смотрит уже. Сюжет понятен, несмотря на то, что фильм явно выраженно артхаусный. Муж. Жена. Двое детей. Время действия не указывается, но упоминается что гг – бывший камикадзе, значит, послевоенное. Вся суть фильма укладывается в пару слов - последствия адюльтера. Вариант с разводом даже не рассматривается, видимо в силу культурных особенностей, жену на факте измены склинивает, муж пытается как-то сгладить, но этому препятствует уже далеко укатившая крыша жены. Драма во все поля, в которой жальче всего детей, присутствующих при этом дурдоме.
В списке есть ещё три фильма, но два из них – немые («Страница безумия», «Танцовщица из Идзу») а потому были добавлены в основной список со всеми вытекающими из этого последствиями, а третий – «Королевская битва» и я не уверена, что хочу сделать раньше – посмотреть или прочитать.
Бонус
«Ушедшие» 2008 год
Был упомянут Холодом в ходе разговора о всем вышесказанном. Название заинтересовало, описание тоже, так что, пока приступ не прошел, был просмотрен до кучи.
Люди, имеющие дело с трупами, считаются в Японии «нечистыми». До сих пор. Но жизнь бывает непредсказуема, и главный герой фильма становится тем, кто готовит тела усопших к перекладыванию в гроб. Начинается это все как комедия, видимо, чтобы японцы из кинотеатра не разбежались, а потом, довольно неожиданно начинает показывать красоту и философский подтекст работы этих презираемых основной массой людей профессионалов. Строение фильма сильно отдает мелодрамой, и зная по какому принципу строятся такие фильмы – можно легко предугадать что будет дальше.
А ещё этот фильм освежил мой мозХ изнуренный шедеврами и привел его в состояние равновесия.
ПыСы. Холод, не знаю зачем тебе все это было надо – но вот.
-
Дело в том, что где-то в процессе то ли эволюции, то ли деградации я утеряла способность смотреть фильмы.
Болезнь нашего времени, полагаю. Лично я, кроме хорроров, уже почти ничего не смотрю в полном метре. Особенно странно, что часовые серии какого-нибудь сериала я высиживаю без труда.
Вопрос по теме - как автор данного блога относиться к творчеству Джо Хилла?
-
Читала только рассказы, а потому ничего плохого не скажу. Рассказы мне зашли, хотя не все из них вот прям хоррор. Скорее чувствуется что он экспериментирует, ищет своё (во всяком случае, что касается первого сборника). Не слишком похож на отца, скорее чувствуется влияние британцев. Во всяком случае у меня скорее ассоциации с Фейбером возникли (именно с рассказами), нежели с Кингом.
UPD. Сглазила)). Последний рассказ в сборнике "Призраки 20-го века" (решила таки добить отложенное, раз уж разговор зашел) как будто Кинг-старший писал. Конечно, оно может и просто один переводчик переводил, но это "Почти как бьюик" помноженный на "Конец всей этой мерзости".
-
Хи-хи, и я последний рассказ не читал. ;D Но, все остальные мне очень понравились. Особенно про саранчу, бумажных людей и лавку диковинок.
Так же прочёл два романа - "Коробка в форме сердца" и "Страна Рождества" (удивительно, но русский перевод названия мне нравится много больше, чем оригинальный "NOS4A2"). Оба очень неплохие, особенно "Страна Рождества", но их объединяет совершенно отвратительные концовки в духе позднего Отца. Жаль, что Вы их не читали. Я хотел по возмущаться обсудить это с кем-то имеющим большой список книг за плечами.
-
Вот что касается бумажных (карточных) людей у меня стойкая ассоциация с рассказом "Дама пчел (https://books.google.ru/books?id=YPk2DwAAQBAJ&pg=PT39&lpg=PT39&dq=%D0%94%D0%B0%D0%BC%D0%B0+%D0%BF%D1%87%D0%B5%D0%BB&source=bl&ots=6_c5E09XJv&sig=A7yyJqQgQ_k4QexwAx8x4EiJFNc&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwjAnvLYhsPXAhWoHJoKHS7iDpUQ6AEINjAG#v=onepage&q=%D0%94%D0%B0%D0%BC%D0%B0%20%D0%BF%D1%87%D0%B5%D0%BB&f=false)" Мьевиля, хотя их объединяет всего лишь одна деталь.
-
Большое спасибо, я прочту.
-
Т. ЛаХэй, Дж. Б. Дженкинс. «Оставленные» или хана по-библейски
Тысячи человек погибли в авиа- и автокатастрофах, и повсюду люди оплакивали пропавших близких и друзей. В одном из сообщений говорилось, что в таксопарке аэропорта О’Хара пропало столько таксистов, что пришлось набирать добровольцев, чтобы управлять машинами, которые остались стоять с работающими моторами и с одеждой прежнего шофера на водительском кресле
Машины, из которых пропадали люди, естественно, становились неуправляемыми. Чрезвычайным службам труднее всего было выяснить, кто исчез, кто погиб, кто ранен, а затем, связываться с выжившими.
© Т. ЛаХэй, Дж. Б. Дженкинс. «Оставленные»
Случилось так, что ко мне совершенно бесплатно прилетели первые четыре книги этой эпопеи… Я устроила опрос среди более-менее читающих знакомых и выяснила что никто из них это не читал. То есть отдуваться опять мне. Итак…
Краткий пересказ с комментариями
Однажды «Час Икс» таки настал...
И первое что нужно сделать человечеству, а точнее каждому отдельному индивидууму из признанных «отходами производства», это наконец признать, что сколь хорош бы ты не был, сколь добрые и светлые поступки ты не совершал, путь к спасению – один. Христос. Ибо грешны все, главное верить в искупление через Его жертву. И грядут темные времена испытаний и скорби. Претерпевшие и выстоявшие будут вознаграждены. Вообще тут следовало бы написать «спасены будут», но тема и без того скользкая, а потому я предпочитаю не испытывать терпение тех, кого подобное ёрничание может задеть.
Первой ласточкой Апокалипсиса по версии ЛаХэя-Дженкинса послужило прямое вмешательство Всевышнего в дела земные, обрушившего гнев на посмевших посягнуть на Святую Землю. На русских. Злобные русские, прозябавшие во тьме, нищете и голоде, и тратившие все средства на вооружение напали на Израиль. Из-за уникальной формулы удобрений. Как говорится: no comment.
Потом исчезли достойные христиане. Прям как были, растворились в воздухе оставив все тленное (одежду, украшения и прочие неблага) и скорбящих родственников. И лишь в одной маленькой церковной общине, с говорящим названием «Новая надежда», осталась лазейка к спасению: видеообращение исчезнувшего пастора, начинающееся со слов: «Если вы это смотрите, значит меня с вами больше нет». И начинается политика. Потому что Антихрист.
Главный Антагонист по счастью не русский (спасибо большое), видимо соавторы решили, что незавоеванного искусственного дефеката России достаточно, и честь породить Главное Зло прилетела румынам. Он довольно молод, красив, обаятелен, наигранно скромен и желает всеобщего разоружения. А потому, легко и непринужденно движется к посту генерального секретаря ООН. Программа у него обширная, со всех сторон замечательная, финансовая поддержка на уровне, и пост, разумеется, он занимает. Минуя очередь, и устранив с поста действующего секретаря, передав ему формулу тех самых волшебных удобрений не доставшихся русским.
И первым делом гипнозомбирует всех присутствующих на инаугурации. А потом, почти не сходя с места, пристреливает одним выстрелом сразу двух зайцев злодеев, которые помогли ему прибрать к рукам эту желанную должность. И все присутствующие умиленно соглашаются что это самоубийство и начинают паниковать.
Тем временем новый пастор «Новой Надежды» расшифровывает замысел Всевышнего на ближайшее время, зашифрованный в Библии, и обнародует его верным прихожанам. В списке: пришествие Антихриста (вып.), ядерная война сроком 3-6 месяцев (срок вычислен пастором по запасам ядерного оружия), инфляция, жестокий голод сроком 2-3 месяца (если приглядеться к всемирной истории это вообще-то демоверсия великого голода), мор, землетрясения, равных которым не было никогда раньше. В принципе, на фоне того, что избранные возверовавшие уже начали слышать в голове личные подсказки Господа, меня не удивило, что пастор все это знает. «Новая Надежда» приступает к формированию Сопротивления и продуктового запаса.
Приступая к чтению, я действительно надеялась, что оно будет лучше. Я не хочу вдаваться в тонкости религиозных вопросов и комментировать происходящее «на всю катушку» (хотя очень хочется). Авторы все равно не явятся сюда с пояснениями, да и понятие «художественный вымысел» никто не отменял. А потому пробегусь по другим аспектам книги.
Откровенная прямота в том «кто есть кто» просто пугает абсолютным отсутствием интриги. Положительные персонажи здесь, как и положено, положительны, отрицательные до унизительности отрицательны. Стоит возникнуть хотя бы тени загадки, как книга тут же все разжевывает максимально доступным способом.
Топорность раскрытия истинной сущности новоиспеченного генсека ООН (при том, что читателю уже на тот момент ткнули в него пальцем) заставила меня в буквальном смысле слова взвыть. Хотя сложно было ожидать тонкости и изящества после знакомства с одним из пристреленных злодеев, который сошел с кадров худших образчиков бандитских детективов. Финансист, предпочитающий разбираться с проблемами с помощью наемных убийц, тротила и честно признающий это, если прямо спросить.
Авторы не забывают напоминать читателю о таких деталях как пропавший аппетит, переживаниях и личных качествах персонажей, тем самым в корне убивая даже ростки симпатии и сопереживания. Женские персонажи вынудили меня предположить, что умных женщин Бог забрал первыми, оставив только куриц. Хотя есть там пара таких, кого авторы не пытались раскрыть, на них вся надежда.
Но не буду скрывать, мне интересно как далеко этот дуэт занесет дальше, а потому я повременю ставить клеймо «больше никогда» на сие творение американских «гениев» и таки рискну однажды «надкусить» и второй кусок этого гигантского пирога. Но честно предполагаю, что не продвинусь дальше чем на 30-40 страниц.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2017/11/d0bbd0b0d185d18dd0b9.jpg?w=201&h=300)
-
Петер Вольлебен. «Тайная жизнь деревьев»
Рассказ о деревьях – непростая задача, и больше других биологических тем заставляет почувствовать трудности перевода. Растения – живые организмы, они питаются, дышат, растут, но все это делают они настолько не так, как мы, что их очень сложно понять, и ещё сложнее – объяснить другому. Безответные и неподвижные, растения привычны и обыденны, они всегда рядом с нами. Можно рассказать о том, как растут овощи и фрукты, научить различать растения разных семейств, узнавать дерево по его коре, однако жизнь самого растения останется за кадром.
© Наталия Штерн. Вступление к книге
Когда я прочитала аннотацию к этой книге, мне вспомнилась сцена из «Властелина Колец», где Мерри рассказывает Пиппину о том, что бывает особая вода, от которой деревья вырастают до неба, разговаривают, «и, бывает, ходят».
Как ни странно, это почти правда. Хотя, разумеется, не настолько буквально.
Как растут деревья? Что они чувствуют и чувствуют ли вообще что-либо? Могут ли общаться между собой? И, если на первый вопрос может ответить учебник биологии, то понятные, доступные и, главное вразумительные ответы на остальные мне до сих пор не встречались (хотя так уж настойчиво я их и не искала). И, в плане ответов, данная книга меня приятно удивила.
Сразу стоит оговорить, что Питер Вольлебен – не ботаник, не дендролог (или кто там ещё может заниматься изучением деревьев). Он – лесник. В его ведении находится один из тех участков леса в Германии, который люди наконец-то решили оставить в покое, и не вмешиваются в природные процессы своими мерками и нормами.
В своей книге, Вольлебен обобщает то, что рассказывает экскурсантам и то, что знают (и предполагают) о лесе и деревьях ученые. Причем излагает это доступным языком, практически не прибегая к зубодробительным терминам и выкладкам. Текст разбит на довольно короткие главы, темы которых перекликаются в деталях. В основном речь идет о буке, но и для других деревьев нашлось место. Для пущей доходчивости, Вольлебен прибегает к антропоморфизму, наделяя деревья чувствами и целями. Лично мне это немного мешало, так как приходилось регулярно напоминать себе, что деревья не могут действовать так же осознанно, как действует человек. С другой стороны – в наших организмах происходит множество процессов, которые мы не осознаем, но, если начать о них рассказывать – возникнет такое же впечатление осознанности. Ещё мне приходилось напоминать себе, что «отечественные» леса Вольлебена – леса Германии, а не России. Но это не недостаток текста как такового – скорее проблема восприятия.
Надо отметить, что «Тайная жизнь деревьев» не бесспорна. Текст снабжен примечаниями российского научного редактора, хотя их не так много. Также, в вступлении упоминается, что после того, как книга стала бестселлером в Германии, биологи Гёттингенского университета, разместили в Интернете петицию, оспаривающую некоторые утверждения Вольлебена, и на основании этого называющую книгу не научной.
Но как бы то ни было – это одна из тех научных (ну или околонаучных) книг, которые написаны легко понятно и увлекательно. И первая, при чтении которой я попросту забыла, что книга, которую я держу в руках – о ботанике, а не приключенческий роман.
И сколь бы долго не длились споры о содержимом этой книги, какие бы претензии не предъявляли ученые к Вольлебену и его размышлениям, думаю, он достиг своей цели, если хотя бы часть читателей, закрыв эту книгу, посмотрит на деревья, растущие поблизости уже не как на «живое, неодушевленное, мн.ч.», а как на непохожую на нас, но ставшую чуточку понятней, форму жизни.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2017/11/d0b2d0bed0bbd18cd0bbd0b5d0b1d0b5d0bd.jpg)
Эпоха драматических перемен в окружающей среде усиливает тоску по девственной природе. В густо населенной Центральной Европе лес считается последним прибежищем для людей, чья душа рвется на волю в нетронутые места, но нетронутого у нас уже не осталось. Девственные леса исчезли многие века назад под топорами, а затем под плугами наших предков, которые ещё знали бедствия массового голода. Хотя сегодня большие площади вокруг поселений и полей снова заняты деревьями, однако это скорее плантации, засаженные растениями одного вида и одного возраста.
© Петер Вольлебен. «Тайная жизнь деревьев»
-
Амос Оз. «Иуда»
Вдоль ограды, у стен дома, на подоконниках пылали маленькие костры кроваво-красной герани, герани розовой, фиолетовой, пурпурной. Герань выплескивалась из многочисленных ржавых кастрюль, из старых, отслуживших свое чайников, пробивалась сквозь глазницы керогазных конфорок, ветвилась из ведер, мисок, жестяных канистр и треснувшего унитаза. Все это было заполнено землей и возведено в ранг вазонов. […] А за домом, за каменным забором, тянулся плотный занавес кипарисов, чьи кроны в закатном свете казались не зелеными, а почти черными.
Надо всем этим нависала тишина холодного зимнего вечера. Это была не та прозрачная тишина, что призывает и тебя присоединиться к ней, но равнодушное, из древних времен, безмолвие, разлегшееся спиной к тебе.
© Амос Оз. «Иуда»
В жизни молодого израильтянина Шмуэля Аша случились изменения. От него ушла девушка, распался социалистический кружок (действие происходит примерно во второй половине 50-х), в котором он состоял, а в довершение ко всему, его отец больше не может выплачивать Шмуэлю содержание, а это означает, что юноше придется покинуть университет.
Первая работа, которую он находит, можно сказать и не работа вовсе, потому что все, что от него требуется – составлять компанию старику, любящему поговорить. За скромную плату, но с бесплатным проживанием, а также завтраками и обедами. Нанимательница Шмуэля – женщина лет сорока пяти, не состоящая в кровном родстве со стариком и не являющаяся его женой, но проживающая в том же доме. И между собой эти двое почти не общаются. И с ними Шмуэлю, и разумеется читателю, предстоит провести зиму.
Безусловно, любителям сюжетов острых, с внезапными поворотами, яркими событиями эта книга может показаться скучной. Здесь нет внезапностей, нет тщательно скрываемых преступлений или пороков. Это просто фрагмент жизни, изгиб судьбы, приведший главного героя в этот дом, словно выпавший из течения времени. И старик, и нанимательница – просто люди. Люди со своими взглядами, своими мыслями. Люди, краешком зацепленные жерновами истории, творившими государство Израиль. Я не буду вдаваться в подробности, раскрывая обитателей дома, потому что я не смогу рассказать о них лучше, чем это сделал Амос Оз.
Твои предшественники занимались здесь поисками самих себя. Не знаю, что им удалось найти, но ни один из них не задержался у нас дольше нескольких месяцев. Все свободные часы наверху в мансарде их поначалу радовали, а потом тяготили. Наверное, и ты пришел сюда, чтобы уединиться для поисков самого себя. Или чтобы творить новую поэзию. Можно подумать, что мир обрел здравый смысл, освободился от страданий и только и ждет, что явится наконец-то какая-то новая поэзия. Вот здесь всегда есть чистые полотенца. […] Если тебе что-нибудь понадобится, если возникнет проблема, ты просто оставь мне записку здесь на столе, и я со временем восполню все недостающее. И не смей бегать ко мне от одиночества или чего-то ещё, как твои предшественники. Этот дом, похоже вдохновляет одиночество. Но я решительно вне игры. Мне нечего предложить. (Аталия)
Иудаизм, христианство, ислам – все они не скупятся на медоточивые речи, исполненные любви, благосклонности и милосердия, только пока нет в их руках наручников, решеток, власти, пыточных подвалов и эшафотов. Все эти верования, в том числе зародившиеся в последних поколениях и продолжающие и по сей день очаровывать множество сердец, — все они явились спасать нас, но очень скоро начали проливать нашу кровь. […] Я не верю ни в какую систему исправления мира. Не потому что мир в моих глазах исправен. Безусловно, нет. Мир крив и тосклив и полон страданий, но всякий, пришедший исправлять его, быстро погружается в потоки-реки крови. Давай-ка теперь вместе выпьем по стакану чая, и оставим в покое сквернословие, которые ты мне сегодня принес. […] Человек, как сказал когда-то Кант, по природе своей – подобие кривого, шершавого полена. И нам нельзя пытаться обстругать его, не утонув по горло в крови. Слышишь какой дождь на улице. Скоро начнутся новости. (Валд)
Я читала эту книгу взахлеб, изредка откладывая, чтобы «переварить» прочитанное. Амос Оз вплел в повествование столь много, что просто удивительно как это все смогло гармонично ужиться на страницах книги. Политика и религия, Иуда и Иисус, взаимоотношения евреев и арабов, евреев и христиан, отношения с родственниками, проблемы личной идентификации и тема предательства, и ещё многое другое, изложенное языком размеренного рассуждения. И даже повторы, например, описание пальто Шмуэля, которое всегда упоминается как его «студенческое пальто с веревочными петлями и деревяшками вместо пуговиц» или постоянная «рука на бедре» Аталии в кои-то веки не раздражали меня ни капли, скорее придавали повествованию поэтический налет.
При всей своей многогранности и многослойности – это удивительно цельная книга, после которой у меня не осталось никаких вопросов. Только уверенность, что «Иуда» надолго поселится на моей полке любимых книг, потому что эта книга бесспорно одна из лучших. Во всяком случае для меня.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2017/11/d0bed0b7.jpg)
-
Роб Бразертон. «Недоверчивые умы. Чем нас привлекают теории заговоров»
Мы считаем себя кукловодами, полностью контролирующими свои умственные способности. Однако на самом деле мы – марионетки, связанные с нашим молчаливым бессознательным невидимыми ниточками, мы пляшем по его желанию, а потом приписываем себе лавры хореографа.
Значит ли это, что теории заговора по сути своей иррациональны, безумны, глупы, бестолковы, фантастичны или паталогичны? Некоторые специалисты вдохновенно презирают или высмеивают конспирологические теории, считая их результатом нарушенного мышления, которого у нормальных людей быть не может. […] Это выглядит попыткой опозорить людей, верящих в теории заговора, или даже поставить на них крест, признав психически неуравновешенными.
У меня другая цель. Эта книга не список теорий заговоров, не каталог странных идей, в которые верят некоторые люди. Я не собирался выделять конспирологов в отдельную, чужеродную нам группу или рассказывать поучительную историю о неправильном способе мышления. […]
Теории заговора перекликаются с некоторыми встроенными в наш мозг стереотипами и предрасудками, взаимодействуют со скрытыми желаниями, страхами и представлениями о мире и о людях в нем. Мы наделены врожденной подозрительностью. По своей природе мы все конспирологи.
Роб Бразертон. «Недоверчивые умы. Чем нас привлекают теории заговоров»
Все мы конспирологи. Этот тезис Бразертон высказывает в начале книги, и, в конечном итоге обосновывает его. Правда между тезисом и ответом на вопрос, а почему, собственно, это так, довольно много страниц и слов.
Тут и короткий экскурс в историю, показывающий, что конспирология не новое изобретение, а скорее старое явление, обретшее имя относительно недавно. Множество ссылок на исследования склонности людей к конспирологическому мышлению, доказывающих, что не нужно быть безумцем или невежественным маргиналом, чтобы верить в какие-либо теории заговора. И сами различные теории, что говорится на любой вкус, а также история появления некоторых из них. Например, вышедшей в начале 20-го века книжонке под названием «Протоколы Сионских мудрецов». Но это – один из тех немногих случаев, когда случай подделки, и даже откровенного плагиата, можно доказать. Но захотят ли поклонники данной теории поверить этим доказательствам, это уже совсем другое дело.
Книга легко читается, в первую очередь потому, что написана простым языком, без сложных формулировок и специальной терминологии. Тему своего исследования Бразертон раскрывает с юмором, правда шутки не всегда удачны (он и сам это признает), особенно финальная, но шутить от этого не прекращает. Рассматривая те черты нашего мышления, которые способствуют процветанию теорий заговора, он приводит конкретные примеры, но у меня сложилось впечатление, что важнейшей из всех конспирологических теорий он считает споры вокруг убийства Кеннеди. Он возвращается к этой теме снова и снова, что мне, как человеку далекому от американских реалий довольно быстро наскучило. Хотя, возможно, убийство Кеннеди было выбрано в качестве наглядной иллюстрации того, что даже вполне адекватные люди могут быть на стороне конспирологических версий событий.
Главное, что я вынесла для себя, хотя и раньше это знала, просто получила обоснованное подтверждение, – это бесполезность полемики с конспирологами. Теории заговора – как правило самоподдерживающаяся система, в которой даже отсутствие доказательств является важным свидетельством в пользу теории. Какие тут могут быть споры.
Если резюмировать, это интересная и познавательная, хотя и несколько многословная книга о нашей склонности видеть умысел, там, где главную роль играет Его Величество Случай. О нашем нежелании верить в то, что малые действия могут иметь крупные последствия, о проекции собственных чувств и мыслей на других людей. О «предвзятости подтверждения», врожденной подозрительности и о многих других аспектах, приведших человечество туда, где мы есть сейчас. И о том, что все мы действительно в той или иной степени конспирологи, или становимся ими время от времени.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2017/12/d0b1d180d0b0d0b7d0b5d180d182d0bed0bd.jpg)
-
— О, слушай, а ты читала «Любовь гика»?
— Нет. А стоит?
— Да я у тебя хотел(а) спросить. Говорят, похоже на «Дом в котором…»
— Часто говорят?
— Ну, я в отзывах видел(а).
Из моих околокнижных диалогов со знакомыми.
Кэтрин Данн. «Любовь гика»
Папа улыбался маме и крутил ус.
– Никогда этого не забуду, – говорил он со смехом.
– У меня не получалось убедительно рычать и щериться, поэтому я пела, – пояснила мама.
– Развеселые немецкие песенки! Высоким, тоненьким голоском!
– Франц Шуберт, мои дорогие.
– Она порхала, как грациозная пташка, а затем схватила первую курицу, и никому даже не верилось, что она сможет хоть что-то сделать. А когда ваша мама без лишних раздумий откусила ей голову, курице, публика просто пришла в неистовство. Подобного не бывало нигде. Такого изящного поворота запястья, вампирского щелчка зубами над птичьей шеей, столь артистичного подхода к крови, будто это не кровь, а шампанское. Ваша мама тряхнула светлыми волосами, искрившимися, как звездный свет, выплюнула откушенную куриную голову, так что та улетела в угол, а потом разодрала птичью тушку своими аккуратными розовыми ноготками, подняла еще трепетавший труп, словно золотой кубок, и стала пить кровь! Убитая курица еще трепыхалась, а ваша мама пила ее кровь! Она была неподражаема, великолепна. Клеопатра! Эльфийская королева! Вот кем была ваша мама на арене гиковского шатра.
– На ее представления публика валила валом. Мы построили еще больше зрительских трибун, перевели ее в самый большой шатер на тысячу сто зрительских мест, и там всегда был аншлаг.
– Было забавно, – улыбалась Лил. – Но я знала, что это все-таки не мое истинное призвание.
© Кэтрин Данн. «Любовь гика»
То, что эта книга вряд ли окажется действительно похожей на «Дом в котором…» я поняла сразу же, как только увидела в какой серии она вышла. «Чак Паланик и его бойцовский клуб». Это последнее место, где я стала бы искать сходство с «Домом…», если бы ставила перед собой такую цель.
Безусловно, некоторое, сугубо косметическое, сходство здесь есть. И там, и там мы имеем дело с людьми с физическими особенностями. И там, и там речь идет о замкнутом мирке. Но если в «Доме» этот замкнутый мирок крайне неохотно контактирует с внешним миром и настороженно относится к чужакам, то мирок из «Любви гика» рвется наружу яростно и жадно, увеча практически все, к чему прикасается, пусть только через одного из персонажей.
Это изумительно неприятная книга, и её присутствие в серии имени Чака Фредовича вполне оправдано. Вот только Данн не доводит дело до едкой пародийности и уверенности, что это все не всерьез, невзирая на гротескную абсурдность происходящего.
«Любовь гика» – про семью. Нет, не просто семью бродячих циркачей. Она про семейные взаимоотношения. И семейные ценности. О жестокости родителей, определяющих судьбу для своих детей, и самим их рождением лишающих права выбора. Про ревность и любовь на грани инцеста и за гранью жестокости. Про восприятие своей инаковости и нормальности других. И, разумеется, про цирк.
Но вот форма, в которой это все подается, вызывает скорее отторжение. Достаточно сказать, что Олимпия Биневски, от лица которой в основном ведется повествование, жалеет о том, что родилась такой, какая она есть. Она альбиноска. А ещё карлица и горбунья. У неё нет волос. Вообще. Она не может выступать на публике, потому что её физических особенностей для этого недостаточно. А в семье Биневски все дети (во всяком случае до рождения самого младшего) работают на публике. Все. Даже мертворожденные и умершие вскоре после рождения, «выступают», правда в заспиртованном виде. Может поэтому Олимпия, местный аналог Золушки, является ещё и самым игнорируемым членом семьи.
Это по-своему сильная книга, в ней есть какое-то болезненное очарование, и не менее болезненная логика. Есть и «взгляд со стороны», в виде записей журналиста, присоединившегося к цирку, для исследования, образовавшегося при старшем из детей Биневски культе. Есть некоторое количество излишеств, добавляющих повествованию как объема, так и тошнотворности. А ближе к концу от этой книги устала не только я, но и, как мне показалось, сама Кэтрин Данн.
Но все же я её дочитала. Потому что с большой вероятностью мне пришлось бы к ней вернуться, так просто она бы меня не отпустила. И меня удивляет вовсе не то, что я дочитала эту книгу до конца, а то, что, несмотря на мое неприятие части событий я все же планирую её оставить у себя. Значит, однажды вернусь к ней, как это ни странно.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2017/12/d0b4d0b0d0bdd0bd.jpg)
-
Кирино Нацуо. «Реальный мир»
Нацуо Кирино создала психологический триллер, необычный в первую очередь потому, что герои его — подростки. Четыре подруги пытаются справиться со страшными проблемами — они оказываются невольными соучастницами жестокого преступления, совершенного их сверстником — юношей по кличке Червяк. При этом ни одной из них не приходит в голову просить помощи у родителей, потому что духовной связи, близости с ними давно нет — взрослые им не союзники, а враги. По сути, это роман о том, как трудно быть молодым, и о трагедии детей, в жизни которых нет взрослых, способных их понять и защитить от ужасов реального мира.
Аннотация к «Реальному миру»
Начну с того что подростков в этой книге нет. Есть некие, довольно абстрактные персонажи теоретически подросткового возраста, рассказывающие о происходящем по очереди и от первого лица. Почему абстрактные? Потому что они не люди, и, тем более не подростки. Они – носители определенных событий, которые должны произойти. У них не было прошлого (тем более детства) за исключением эпизодов, бездарно всплывающих после фразы «это внезапно напомнило мне о…» далее следует событие о котором персонажу следует рассказать. Не хочется, а нужно. Короче указанные в аннотации «подруги», это туманные фигуры, вызванные из небытия ради того, чтобы они сделали пару необходимых автору телодвижений. Иногда эти телодвижения обосновываются, но, как по мне, лучше бы госпожа Нацуо даже не пыталась этого делать.
Первая фигурка – Тосико, встречает соседского парня на выходе из дома (как раз за пару минут до этого он убил свою мать), перекидывается с ним парой слов. Этот парень, с кодовым именем «Червяк», уводит со стоянки велосипед Тосико и забытый в багажнике мобильник. И начинает звонить её подругам. Когда вечером к Тосико приходят полицейские, ей не нравится, как они осматривают обстановку в гостиной и поэтому она решает ничего им не говорить. А ещё она думает, что мир полон опасностей, прям по улице не пройти, в то время как её мать по мнению самой Тосико считает мир безопасным местом. Рассуждения Тосико в целом (да и остальных тоже), напоминают скорее безуспешные попытки взрослой женщины оживить основательно поблекшие воспоминания юности.
Вторая подруга, по кличке Юдзан встречается с Червяком, отдает ему свой велосипед и покупает ему новый мобильник, взамен велосипеду и мобильнику Тосико. Она недавно осознала, что она лесбиянка и переживает о выборе, который ей предстоит сделать: объявить о своей ориентации миру или вечно хранить эту тайну.
Третья девочка встречается с Червяком, успевшим уже довольно далеко «увелосипедить» от Токио, чтобы просто на него посмотреть. Она единственная недевственница в компании, развлекающаяся с парнями по отелям и не берущая за это деньги только потому, что ей не нравится, что парни начинают тогда обращаться с ней как с вещью. Ещё она не верит мужчинам, потому что её бросил парень.
Самая умная в их компании – четвертая. Но я до неё не дочитала.
А, да. Ещё Червяк. Любитель подглядывать, в предыдущей квартире пытался с помощью швабры стырить трусики соседки, вывешенные для просушки на балконе. Учится в школе для мальчиков, подглядывает за Тосико. Был пойман матерью за подглядыванием и решил её убить, чтобы освободиться от опеки. Его фото (подчеркиваю, фото подозреваемого в убийстве) нигде не фигурирует. Ни в газетах, ни по телевидению. Ну мало ли что его окровавленная рубашка была найдена в корзине для грязного белья! Видимо гениальные полицейские посчитали, что вернется. И да, он собирается вернуться, чтобы убить до кучи ещё и отца.
Я пролистала это все в конец, в надежде, что все умрут. Но… нет. Третья девочка погибнет, четвертая (которая самая умная) покончит с собой. Хотя мне не понятно, как они все вообще дожили до своего возраста в мире полном воинственных транвеститов, сомнительных баз данных, открытых бассейнов, электрических розеток и клеток со львами.
Единственный плюс: из этой книги я узнала, что в японском языке 2 местоимения первого лица единственного числа, в зависимости от пола говорящего. Больше плюсов нет.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2017/12/d0bdd0b0d186d183d0be.jpg)
-
Для всех заинтересованных: С Русланом все в порядке. Проблемы со связью. Оборван кабель и когда его теперь починят - неизвестно.
Всем от него привет и пожелание не волноваться.
-
Антология «Неприкаянные письма»
Составитель: Конрад Уильямс
В наше время есть много разных способов получить послание. Чириканье в соцсети. Пальба по электронной почте. Некогда слова подбирать? Наводите курсор на теневой абрис вздернутого большого пальца: «Во!» Мир делается меньше, а с ним и наши послания. Мне пока еще ни одного окспака (kthxbai - OK+thanks+bye) получать не доводилось, но на глаза они уже в Сети попадались. Почтенные, испещренные чернилами страницы упорно теснятся прочь.
А ведь получать почту нравится всем, разве не так? То есть почту во плоти — в конверте и на бумаге. Мне точно нравится. И еще я обожаю ее читать. Длинные витиеватые, перескакивающие с предмета на предмет несдерживаемые порывы, идущие из самой глубины души или ума и запечатлеваемые на тисненой бумаге авторучкой. Рукописное послание со всеми его кляксами, пятнами и перечеркиваниями. Оценить вложенный в это труд вы способны, еще не прочитав ни слова.
Конрад Уильямс, предисловие к антологии.
Письма и почтовые отправления, потерявшиеся в пути, доставленные не по адресу или никем не востребованные. Конрад Уильямс творчески подошел к постановке задачи для авторов – отправил им письмо, которому придал вид многократно доставленного «не туда».
Это довольно приятный сборник, особенно для любителей околохоррорных произведений. Но, хотя сам Конрад Уильямс в предисловии утверждал, что все авторы ответственно подошли к заданной теме, мне все же показалось, что в некоторых рассказах «неприкаянное письмо» вплетено в сюжет в значительно меньшей степени, чем требуется для тематической антологии.
Здесь есть рассказ, который прям-таки просится в один из разделов The SCP Foundation (http://scpfoundation.ru/), есть «паразитарный» рассказ, у некоторых авторов присутствуют элементы сплиттер-панка. Есть «загадки прошлого», различные проявления мистики и ещё много чего, в пределах жанра.
Лично меня внезапно порадовал рассказ лавкрафтианской тематики несмотря на то, что я с большим сомнением отношусь к экспериментам в этой области. Но тут все оказалось тактично, и не так топорно-эксплуататорски, как это приключается с рассказами других авторов, пытающихся зачерпнуть вдохновения из этих глубоких бездн.
Не меньше порадовало, что на огонек «Неприкаянных писем» заглянули фейри. А немного хулиганский рассказ о Мерлине – оставил, пожалуй, самое яркое впечатление, не в последнюю очередь потому, что соавторы не пытались меня как читателя ужаснуть или вызвать отвращение, а просто рассказали забавную и самую светлую историю в антологии, при этом не наплевав на главное условие.
Но, несмотря на то, что мистика и хоррор представлены на страницах книги в весьма разнообразном ассортименте, мне немного жаль, что мало кто из авторов рискнул выйти за пределы этих напрашивающихся путей. А с другой стороны – почему бы и нет, ведь на выходе получился, как я уже сказала, довольно приятный, достаточно крепкий и вполне читабельный сборник. Тем более что имена авторов, которых мистер Уильямс выбрал для своего пригласительного послания в большинстве своем исследуют именно эти, ведущие в самые дальние дебри тропинки.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2018/01/d0bdd0b5d0bfd180d0b8d0bad0b0d18fd0bdd0bdd18bd0b5-d0bfd0b8d181d18cd0bcd0b0.jpg)
-
Эмма Клайн. «Девочки»
Я разглядывала девочек бесстыдно, откровенно, приоткрыв рот: и представить было нельзя, что они посмотрят в мою сторону и меня заметят. На коленках у меня лежал позабытый гамбургер, ветерок доносил с реки уклеечную вонь. Тогда я каждую девочку оценивала и оглядывала, вечно проверяя, где я до нее недотягиваю, и поэтому сразу поняла, что черноволосая – самая красивая. Я поняла это, даже не видя их лиц. От нее исходила какая-то нездешность, грязное платье с широкой юбкой едва прикрывало зад. По бокам от нее шли две девочки – одна тощая и рыжая, другая постарше, – одетые в такое же потрепанное что попало. Будто их из озера выудили. Дешевые кольца – как второй ряд костяшек. Они проверяли на прочность шаткую грань между красотой и уродством, и взгляды расходились за ними кругами по всему парку. Матери, охваченные каким-то смутным, им самим непонятным чувством, озирались в поисках детей. Женщины хватали за руки своих мужчин. Солнце пробивалось сквозь кроны деревьев, все как всегда – сонные ивы, горячий ветер треплет расстеленные на траве пледы, – но привычность дня расколота дорожкой, которую девочки проложили по нормальному миру. Гладкие и беспечные, словно взрезающие воду акулы.
[…]
Я лежу в кровати и едва дышу, глядя на закрытую дверь. Жду незваных гостей. Все ужасы, которые я себе навоображала, принимают человеческое обличье, теснятся в комнате – сразу понятно, геройства не жди.
Только отупляющий ужас, только физическая боль, которую придется перетерпеть. Убегать я не стану.
Из постели я вылезла, только услышав девочку. Голос у нее был тоненький и безобидный. Впрочем, рано радоваться – Сюзанна и все остальные тоже были девочками, и кому это помогло.
Эмма Клайн. «Девочки»
Обдумывая отзыв на эту книгу, я планировала начать с эпохи хиппи, ставшей реакцией на зашоренность пуританского общества, войну в Вьетнаме и кучу других причин и обстоятельств. Я хотела рассказать о коммунах и общинах, о стремлении к свободе и нежелании погибнуть на чужой земле… Я даже пересмотрела фильм «Волосы». Но когда открыла файл, вдруг поняла, что это не очень-то и нужно.
Потому что даже при очевидном сходстве событий книги с реальными – эта книга не про коммуны и общины хиппи, которые появлялись тогда повсеместно. Элементы, заимствованные Эммой Клайн из истории «Семьи» Чарльза Мэнсона, хоть и неразрывно связаны с судьбой главной героини, но все же они не на первом месте.
Эвелин Бойд, от лица которой рассказывается эта история было тогда всего четырнадцать. Отзвуки войны, если и долетали до неё в виде обрывков новостей и разговоров, то никак не влияли на восприятие мира. Её волновало совсем другое. Нравится ли она мальчикам. Лучше ли она других девочек. И подружка у неё до поры до времени была под стать.
Пресловутый «переходный возраст» это такой период, когда на взрослеющего ребенка обрушивается слишком много. Авторитет родителей перестает быть таким уж авторитетным. Хочется свободы от навязанных извне правил. Хочется взрослости, самостоятельности. Но вот только как правило подростки весьма смутно представляют себе, что это значит – быть взрослым и самостоятельным.
На волне желания почувствовать себя нужным и необходимым в мире внешнем, бывает очень легко сменить оковы привычного школьно-семейного уклада на лжесвободу, завернутую в привлекательный фантик вседозволенности. А потом жить с последствиями совершенных или даже НЕ совершенных поступков, зная, что могла бы их совершить сложись обстоятельства чуть иначе.
Уже после первой трети книги я заподозрила, что держу в руках, пожалуй, одну из лучших книг о девочке-подростке из тех, что до сих пор мне попадались. И, самое главное – достоверную, в отличие от многих других, во всяком случае с моей точки зрения. И достоверности ей добавляет в первую очередь то, что большая часть этой книги… это воспоминание уже взрослой женщины, а не попытка воспроизвести переживания подростка «здесь и сейчас», хотя и это Эмме Клайн как мне кажется, удалось.
Воспоминания главной героини не померкли со временем. Не в последнюю очередь потому, что взрослое настоящее Эвелин Бойд весьма унылое. Ему, кстати, уделено не так уж много места, большая часть книги все же о подростковом прошлом. Немного раздражали попытки найти объяснение или оправдание тем или иным поступкам или событиям, но без этого в книге, построенной на воспоминаниях редко удается обойтись.
Но самое странное меня ждало, в конце. Она «отпустила» меня сразу, как только я закончила чтение. Это действительно было странно, обычно если книга меня по-настоящему захватывает, мне требуется какое-то время на то, чтобы прийти в себя. А тут – раз, и словно ничего и не было. Но при этом, даже сейчас, полтора месяца спустя, я нет-нет, да и вернусь мыслями к рассказанной мне Эммой Клайн истории, в попытке её доосмыслить. А значит – зацепила она меня гораздо сильнее, чем мне показалось на первый взгляд.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2018/02/d0bad0bbd0b0d0b9d0bd.jpg)
-
Филипп Джиан. «Она»
Я невольно думаю, что может быть связь между нападением, которому я подверглась, и действиями моего отца. Этим вопросом мы, мать и я, задаемся каждый раз, когда нам выпадает испытание, ведь у нас есть печальный опыт в прошлом: плевков и ударов нам досталось больше, чем кому-либо, просто потому, что мы были его женой и дочерью. Мы в одночасье потеряли всех знакомых, соседей, друзей. Как будто нам клеймо выжгли на лбу.
Мы пережили анонимные звонки, брань среди ночи, похабные письма, вываленную под дверью помойку, надписи на стенах, пинки на почте, унижения в магазинах, разбитые стекла, так что меня уже ничем не удивить. Никто не может поручиться, что все угли погасли, что кто-то где-то и сейчас не вынашивает планы, не готовит следующий удар, который обрушится на нас. Как поверить в случайность?
…
По дороге я зашла в оружейный магазин и купила защитные газовые баллончики с красным перцем для глаз. Маленькая модель, очень удобная и может служить несколько раз. Я регулярно ими пользовалась, когда была моложе. Была я тогда проворной, не боялась ездить общественным транспортом, да и ловкости мне было не занимать.
Филипп Джиан. «Она»
Когда я прочитала аннотацию к этой книге, я была уверена, что это что-то типа истории «страшной мести». Или детектив. А оказалось – психологическая драма, и я в неё с размаха и смачно вляпалась. Это не плохо. Просто к концу года с драмами у меня видимо приключился некоторый перебор.
Это фрагмент жизни женщины, которая наглухо травмирована событиями прошлого и, как мне показалось, не слишком хорошо от них оправилась. Что вполне оправдано, исходя из этих самых событий. И вот приключается в её жизни период, когда наваливается все и сразу, как оно обычно бывает. Её сын собирается воспитывать чужого ребенка, ясно осознавая, что он чужой, но при этом у него нет постоянной работы. Мама главной героини собралась замуж, бывший муж завел подружку, в издательстве, где она работает тоже проблемы… Дальше наваливается ещё больше.
А начинается все с того, что её изнасиловали. Нет, не со сцены насилия, а с того, что уже изнасилованная героиня готовится встречать сына, который приедет к ней вместе со своей беременной не от него подружкой. И героиня планирует сделать вид, что все хорошо.
Это сильная книга о действительно сильной женщине, умеющей принимать решения и, в какой-то мере даже последствия этих решений. Включая и то, как развернулась ситуация с насильником. И это самый большой спойлер, который я могу себе позволить.
Вот только не получилось у меня испытать к героине особого сочувствия, несмотря на все травмирующие события, происходящие в её жизни. Уважение – да. Сочувствие – нет. И я понятия не имею нужно ли ей сочувствие читателя. По моему впечатлению, она очень любит чтобы от неё зависело все, что только можно. А ещё слишком дорожит своей болью и испытаниями прошлого, хотя отчасти это может быть и правильно.
Может быть, если я однажды перечитаю эту книгу, я испытаю совсем другой спектр чувств к героине. Но без сомнений, я прочитала её не зря, несмотря на то, что она не зацепила меня так, как должна была зацепить. А она должна была. Скорее всего она просто попала ко мне в руки не в то время и в неподходящее настроение. Так бывает.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2018/02/d0bed0bdd0b0.jpeg)
-
Салман Рушди. «Два года, восемь месяцев и двадцать восемь ночей»
Три дня и три ночи никто не разговаривал, внятен был только язык бури, а наши предки не умели говорить на этом жутком наречии. Наконец буря закончилась, и, словно дети, отказывающиеся верить, что их детство прошло, наши предки потребовали, чтобы все стало как прежде. Но свет хоть и вернулся, он стал другим. Белый свет, какого они прежде не видывали, жесткий, словно лампа в лицо на допросе, без теней, без жалости, от него не укрыться. Берегитесь, словно бы возвещал этот свет, я иду судить и испепелять.
Потом начались небывалости. На два года, восемь месяцев и двадцать восемь ночей.
Или примерно 1001 ночь, ведь что годы, что месяцы в разное время имеют разную длительность.
Это история про взаимодействие джиннов и людей, история о попытке разрешить застарелый спор и ещё куча всяких других историй, плавно перетекающих одна в другую и нанизанных на нитку единого сюжета с легким налетом как восточных сказок, так и супергероики.
Признаюсь, читала я её неправильно и крайне долго. Долго – потому, что был некоторый швах со временем, но переключиться на что-нибудь более легкомысленное я не захотела. А неправильно – потому что не слишком вглядывалась в глубинные смыслы.
В первую очередь меня увлекла тщательно расписанная природа джиннов. Но ближе к концу, меня постигло горькое разочарование – они оказались слишком людьми. Разумеется, не в физиологическом плане, но мне хватило. И то, что джинны суть отражение «страстей человеческих» меня нисколько не утешило.
Когда же отдельные и довольно толстые намеки, наконец прорвались конкретикой и до меня наконец дошло, что это ещё и историческое исследование «событий прошлого», принадлежащее альтернативному и весьма утопическому будущему, я поняла, что где-то что-то упустила. Но начинать сначала не стала, и дочитала уже как есть, в надежде, что однажды вернусь и прочитаю её заново, более внимательно вглядываясь в эту историю.
Книга на самом деле этого заслуживает, она замечательная. Она многолика и многослойна, её хочется разобрать на цитаты. И на самом деле жаль, что мое первое знакомство с этой книгой не получилось более обстоятельным.
P.S. (внимание!) кого-то могут покоробить некоторые вольные, а местами, и довольно жесткие высказывания о Боге, вложенные Салманом Рушди в уста своих персонажей.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2018/02/d180d183d188d0b4d0b8.jpg)
-
Чайна Мьевиль. «Октябрь»
О русской революции написано много, и многие из этих произведений просто превосходны. Хотя моя книга основана на документальных материалах, она не претендует на роль исчерпывающего научного исследования. Это, скорее, краткое введение для тех, кто интересуется увлекательными историческими сюжетами, кто жаждет оказаться во власти ритмов революции. По сути, это художественное произведение. 1917 год представляет собой захватывающий роман, он полон исторических событий, надежд, предательств, невероятных совпадений, войн и интриг. Он соткан из мужества, трусости и глупости, из фарса, безрассудства и человеческих трагедий, из непомерных амбиций и эпохальных перемен, из ослепительного света, стали и теней, из дорог и поездов.
Как уже понятно из эпиграфа, и указано в аннотации эта книга в корне отличается от того, что было написано Мьевилем раньше. И, хотя, он предлагает рассматривать «Октябрь» как произведение художественное, это все же хроника событий, происходивших на территории нашей страны с февраля по октябрь 1917 года. С небольшой предысторией. Вот только хроника эта – не столько историческая, сколько политическая.
Дело в том, что Чайна Мьевиль – социалист. Убежденный и ярый, как утверждают некоторые источники, и, это находит свое отражение как в его произведениях, так и на встречах с собратьями по перу, которые с легкой руки Мьевиля превращаются в политические баталии.
Ещё во введении Мьевиль честно признается в своей пристрастности, тем более что мало кому рассказывающему об исторических событиях удается остаться беспристрастным. Или даже никому не удается. Но меня все равно бомбило почти всю первую главу. Особенно возмущали довольно топорные попытки вызвать антипатию современного читателя к тем, к кому по мнению автора читатель должен её испытать. Это сохранится на протяжении всего повествования, но самый яркий пример был все же в начале:
«Чтобы удержать революцию, – говорил министр внутренних дел России В. П. Плеве, – нам нужна маленькая победоносная война». Что могло быть лучше для шовинистов, чем «низшая раса», такая, например, как японцы, которых сам царь Николай II называл «обезьянами»?
Вот кажется мне, что тыкать пальцем в Николая II, с криком «Смотри – расист!», когда подобное отношение к азиатам (и не только) в то время было практически повсеместным, как минимум – неправильно. Так много на кого можно указать, вплоть до сегодняшнего дня.
Кроме того, в тексте есть кое-какие неточности, которые русскому редактору не мешало бы если не исправить, то снабдить комментариями, но видимо не судьба. И это наводит на размышления о качестве перевода. Серьезно, я очень жалею, что не владею английским на уровне, который позволил бы мне сравнить оригинал с переводом. Потому что налет художественности, который, вероятно, должен был добавить повествованию атмосферности, местами весьма внезапен.
После первой главы чтение шло чуть легче, но не потому, что изложение стало лучше, просто я акклиматизировалась к пристрастности, проявлявшейся даже в глаголах (не говоря о прилагательных), внезапностям текста и некоторых суждений, а также к не менее внезапным, ничем не подтвержденным эпитетам. Например, Мьевиль назвал «знаменитыми большевиками» двух человек, которые в тексте до этого ни разу не упоминались, и никак не обосновывает их «знаменитость». Более того, в «списке имен», приведенном в конце книги упоминается только один из них. Коротко и сухо. О втором упоминаний нет. Видимо предлагается или поверить на слово, или разыскать информацию о деятельности сих личностей самостоятельно.
А в целом, октябрьская революция, ради которой книга и была написана, в пересказе Мьевиля выглядит какой-то до нелепости… случайной. Особенно на фоне подробного помесячного описания периода между двумя революциями. Ленин взывал и впадал в библейский гнев, Керенский был бессвязен и сбивчив, ЦК пребывал в перманентном ошеломлении, Благонравов метался по Петропавловской крепости в поисках сначала фонаря для подачи сигнала, а потом места, куда его водрузить.
Но революция таки свершилась, до конца книги оставалось совсем немного, и я уже почти расслабилась, и даже набрала воздуха для облегченного вздоха, как Мьевиль от всей своей социалистической души двинул мне под дых:
Уже целых сто лет Октябрь подвергают нападкам грубые, не знающие истории, невежественные, недобросовестные личности. Не повторяя их насмешек и глумлений, мы все же хотели бы задать русской революции несколько вопросов. […]
…неужели Октябрь должен был неумолимо привести к власти Сталина? Неужели предназначение революционных событий 1917 года – это ГУЛАГ?
Post hoc ergo procter hoc. Ложная дилемма (да – я уже успокоилась до такой степени, что могу немного оперировать умными словами и обобщать). Логические погрешности свойственны человеческому мышлению, а потому, не вступая в полемику с тем, кто не может мне ответить, я, пожалуй, завершу свой рассказ об этой книге.
История не терпит сослагательного наклонения, это общеизвестно. Рассуждать как могли бы развиваться события можно до бесконечности. Но если представить это невозможное интервью, где русская революция ответит на вопросы английского социалиста Мьевиля, мне приходит в голову только одна фраза которую он мог бы услышать в ответ: Сделайте лучше.
С учетом ошибок, совершенных нашими прадедами – сделайте лучше в своей стране. А мы, потомки тех, кто делал революцию у нас, кто противостоял революции и, кто, рискуя утонуть, плыл по течению в те безумные и страшные годы вам поаплодируем.
У меня все.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2018/02/d0bed0bad182d18fd0b1d180d18c.jpg)
Ну и на правах постскриптума ещё две, наиболее запомнившиеся цитаты:
Работы таких художников-провидцев, как Велимир Хлебников (самопровозглашенный "Король Времени"), Наталья Гончарова, Владимир Маяковский, Ольга Розанова, странная красавица русского авангарда, едва освещали край, где большинство было безграмотным.
Вечерело в атмосфере бурных дебатов, недоразумений, приготовлений.
-
Дженнифер Макмахон. «Люди зимы»
Скажи, когда снег становится водой, помнит ли он, как был снегом?
Я все же не удержалась, и взяла в качестве эпиграфа фразу, которая вынесена на обложку книги. Но честно предупреждаю, что эта фраза может заставить ждать от неё больше чем она может дать.
Это неплохая история для холодного снежного вечера. Убедительные, правда, местами, местами не слишком адекватные персонажи, интересная завязка, мистическое очарование зимнего леса. Это «Кладбище домашних животных» Кинга, рассказанное иначе. Тактичнее, глубже и, пожалуй, интереснее. Здесь две ветки повествования, одна – в прошлом, другая – в настоящем. Обе взамосвязаны, и одна является продолжением другой. Вот только ветка прошлого - и есть история. Просто разбавленная событиями «настоящего» и за счет них книге добавлен объем и дополнительные оттенки.
Есть ещё третья то ли ветка, то ли ответвление, но мой взгляд это излишество, потому что её единственное назначение – сделать так, чтобы история продолжалась, как это бывает в большинстве ужастиков. Не думаю, что у книги будет псевдопродолжение «в другом месте в другое время». Но мне сложно простить наличие такого приема, потому что I’ll be back-и в ужастиках мне надоели ещё лет 10 назад. Этот прием выскакивает в самом конце книги, но, к сожалению, это далеко не единственная вещь, подпортившая мне впечатление.
А вот со слишком очевидным сходством одной из главных героинь «Людей зимы» с главной героиней «Обещай, что никому не скажешь» пришлось столкнуться почти в начале. Точнее схожи не сами героини, а некоторые обстоятельства их жизней. Судите сами: девочка Кейт, главная героиня «Обещай, что никому не скажешь» жила в общине хиппи, в отрыве от благ цивилизации доступных другим детям. И, естественно, очень переживала по этому поводу. Девушка Рут, одна из центральных персонажей «Людей зимы» выросла на небольшой ферме, которую её родители купили за бесценок, после того, как прочитали конспирологическую книгу о том, как «выйти из Системы». И благ цивилизации у неё тоже недостача. Это слишком очевидное совпадение, по крайней мере для меня.
Остается надеяться, что такие девочки не встречаются во всех произведениях Макмахон, потому что я планирую прочитать ещё как минимум одну её книгу.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2018/03/d0bbd18ed0b4d0b8-d0b7d0b8d0bcd18b.jpg)
-
Эрик Кандель. «Век самопознания. Поиски бессознательного в искусстве и науке с начала ХХ века до наших дней»
Важнейшая задача науки XXI века состоит в том, чтобы разобраться в биологических механизмах работы психики. Возможность решения этой задачи открылась в конце XX века, когда произошло слияние когнитивной психологии (науки о психике) с нейробиологией (наукой о мозге). Плодом явилась новая наука о психике, позволившая разрешить ряд вопросов о нас самих. Как мы воспринимаем мир, как обучаемся, как работает наша память? Какова природа эмоций, эмпатии, мышления и сознания? Где пределы свободы воли?
Вообще-то я прочитала эту книгу уже больше года назад. Сначала отложила написание отзыва, потом решила, что не буду его писать вообще, пока не прочту её повторно. Но с той поры как максимум – брала книгу с полки, и, покрутив в руках, ставила обратно.
И мне безумно жаль, что так происходит. Потому что «Век самопознания» это чудеснейшая в сути своей книга. Кроме полностью научных выкладок, здесь есть рассказ об истории венского модерна, на примере таких художников, как Климт, Кокошка и Шиле, трудов Фрейда, новелле «С широко закрытыми глазами» Шницлера. О том, как менялось художественное искусство в связи с изобретением фотографии и синтетических красок. И, наконец о том, как мы воспринимаем художественное искусство.
Бессознательное Канделя, это не столько психологическое понятие, сколько нейробиологическое. Это те, процессы, которые позволяют нам воспринимать и оценивать произведения искусства. Те процессы, которые отвечают за творческие порывы. Те процессы, которые происходят ежесекундно в нашем мозге, и которые мы не осознаем.
Венскими художниками Кандель не ограничивается, просто рассказ о других художниках не столь подробен, и, зачастую, касается только каких-то отдельных произведений. В основном речь идет о портретах, потому что на их примере, Кандель рассказывает о механизмах восприятия мимики и жестов. То есть о том, что принято называть эмпатией. Об аномалиях и травмах, меняющих восприятие и сказывающихся на творчестве.
«Век самопознания» это высокоинформативная и довольно увесистая книга, в ней 570 с хвостиком страниц текста и ещё 135 с благодарностями, примечаниями, списком литературы и предметно-именным указателем. Но проблема в том, что эта книга написана ученым. Безусловно, это хорошо. Ученые должны рассказывать об открытиях не только в узком кругу участников научных конференций, но и более широкой аудитории. Но есть одна маленькая загвоздка, которая затрудняет чтение подобного рода литературы. Язык.
Очень часто, ученые в своих книгах говорят на другом, отличном от общечеловеческого языке. Они оперируют терминами, значение которых сами понимают досконально. При этом не учитывают, что для читателя, словосочетание, например, «полосатое тело» вовсе не означает всей совокупности функций и взаимодействий, которые оно подразумевает для ученого.
Нет, разумеется, Кандель объясняет терминологию, рассказывает о взаимосвязях, и прочих вещах. Вот только объяснения эти все же специфичны и временами зубодробительны. Более того – Кандель регулярно увлекается, и, разъясняя то или иное понятие или функцию, рассказывает и о смежных областях, заканчивая такое рассуждение словами «Но об этом мы поговорим в главе такой-то». Для меня это означало, что следует оставить закладку. Потому что к тому времени, как дело дойдет до указанной главы, данное объяснение придется перечитывать.
Да, я сумела разобраться в научной информации, правда довольно поверхностно. Этого хватило, чтобы иначе взглянуть на некоторые произведения искусства. Но мне этого недостаточно. Я хотела бы вникнуть в предоставленную мне Канделем информацию глубже. Разобраться полнее, при этом не перелистывая судорожно страницы в поисках разъяснений. Возможно позже, спустя какое-то количество профильных, но чуть более «популярных», нежели «научных» книг, мне это и удастся. А пока…
*звук запихиваемой обратно на полку книги*
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2018/03/d0bad0b0d0bdd0b4d0b5d0bbd18c.jpg)
-
Вот до сих пор не уверена что это стоит сюда класть, потому что вряд ли внимание кого-то из форумчан привлечет эта книга, но Руслан меня активно убеждает что выкладывать надо все :D. Так что если что - я не причем ;)
Лаура Эскивель. «Шоколад на крутом кипятке»
Порою она плакала безо всякого повода — это когда Нача крошила лук, но так как обе о причине этих слез знали, то и за плач это не считали. Даже превращали его в игру, так что в детстве Тита не различала, какие слезы от смеха, какие от горя. Для нее и смех был своего рода плачем.
По той же причине наслаждение едой она принимала за наслаждение жизнью. Да и легко ли для существа, познавшего жизнь через кухню, постигать мир за ее пределами. Этот огромный мир уходил от порога кухни в сторону комнат дома, потому что мир, граничивший с задней дверью кухни, за которой находились двор, садик и огород, принадлежал ей целиком, здесь она была хозяйкой. И этим отличалась от сестер, которых мир за пределами дома страшил самыми неведомыми опасностями.
Лично для меня сама завязка, как и некоторые события истории ощутимо отдавали мылом. Когда главную героиню книги, Титу, пришёл сватать её возлюбленный, он получил от матери девушки категорический отказ. Потому что по семейной традиции младшая дочь в семье не имеет права выходить замуж и иметь детей. Её предназначение – ухаживать за матерью до её смерти. Нет, это пока не мыло, а этакий глобальный вариант «стакана воды в старости». Но, у матушки Елены дочь не одна, так что парню от широты души предложили другую дочку, не связанную обязательствами. И парень, недолго думая согласился. Чтобы прожить жизнь пусть не вместе, так хоть рядом с возлюбленной. И мне нечего сказать по поводу такого выбора кроме «брррррррр».
И нет, я не буду пересказывать сюжет книги полностью, скажу только, что это все же не совсем любовный роман, несмотря на явную сюжетную схожесть, иначе я не стала бы это читать. Это история семьи, история любви, история жизни.
События в духе магического реализма здесь перемежаются с рецептами чуть ли не на все случаи жизни. Блюда мексиканской кухни, изготовление спичек, сургуча, туши, народные средства от ожогов, дурного запаха изо рта и сухости губ, вплетены в повествование так плотно и естественно, что не выглядят инородными вкраплениями. Но на первом месте конечно же кулинария. Точнее, на первом месте – Тита. Но кулинария – это то, что удается ей лучше всего, и тот способ магии, которым она сама того не желая воздействует на окружающих.
Честно скажу – в процессе чтения особых восторгов по поводу книги я не испытывала. Да, ирония и абсурд уравновесили драму, превратив её тем самым скорее в символическую, а местами и поучительную, сказку. Да, симпатия к Тите и паре второстепенных персонажей оказалась столь велика, что я как-то незаметно прочла аж две трети книги, невзирая на уже упомянутый мыльный привкус. Дочитывала довольно лениво – спасал небольшой объем произведения. А потом случилась концовка.
Я временами сталкиваюсь с тем, что концовка портит впечатление от приятной или, ещё хуже – хорошей книги. Бывает, авторов подводит желание сделать хэппи-энд похэппиэндистей. Бывает, в конце персонажи вдруг перестают быть собой. Или ещё какая-нибудь напасть приключается. Что же касается завершения этой истории… то, как заканчивается история Титы – это, наверное, единственный возможный в рамках этой книги хэппи-энд. Потому что классическое и, возможно, кем-то ожидаемое «и жили они долго и счастливо» попросту низвело бы историю до любовного романа средней паршивости с претензией на магический реализм. А так – символическое и смыслово правильное завершение. Самая настоящая точка, дающая начало совсем другой истории.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2018/03/d18dd181d0bad0b8d0b2d0b5d0bbd18c.jpg)
-
Оливия Лэнг. «Одинокий город. Упражнения в искусстве одиночества»
Одиночество, как я начала осознавать, – пространство людное: это сам город. А когда обитаешь в городе, даже в таком жестко и логично обустроенном, как Манхэттен, начинаешь с того, что в нем теряешься. Со временем создаешь себе мысленную карту, собрание любимых мест и предпочтительных маршрутов, лабиринт, который ни один другой человек никогда не сможет в точности повторить или воспроизвести. И в те годы, и далее я обустраивала свою карту одиночества, сотворенную из нужды и интереса, слепленную и из моего опыта, и из чужого. Я хотела понять, что это значит – быть одиноким и как это устроено в жизнях других людей, попытаться отобразить сложные взаимоотношения между одиночеством и искусством.
Фактически, я купила эту книгу из-за названия. Оно как-то сразу вызвало у меня отклик, но в то же время немного ввело в заблуждение. Я почему-то решила, то речь идет об одиночестве добровольном. А потому, меня несколько удивило, что в аннотации опыт, о котором рассказывает Оливия Лэнг был назван «наипостыднейшим». Хотя прошлое время тут неуместно. Это прилагательное до сих пор вызывает у меня ступор.
Вопреки моим ожиданиям, оказалось, что в книге идет речь о негативном опыте одиночества. С ним сталкивается, скорее всего каждый человек, без исключений. Этот болезненный и горький период может начаться в силу множества причин. Жизненные обстоятельства, травмы, как психологические, так и не только, общественный остракизм, социальные перемены. Список причин чуть менее чем бесконечен. Для Оливии Лэнг он начался с переезда в Нью-Йорк, город, где её никто не ждал.
И именно Нью-Йорк выступает в качестве основной локации книги, правда, немного разбавленный поездкой Чикаго, воспоминаниями о детстве в Англии, а также Twitter и Facebook. И «карта», которую создавала Лэнг совпадает с местами так или иначе связанными с персонажами книги, а её маршруты пересекались с их маршрутами.
Да, как в художественном произведении в этой книге есть центральные персонажи. Эдвард Хоппер, воплотивший одиночество в своих картинах. Энди Уорхолл, экстравагантный одиночка, окруженный многочисленной свитой. Дэвид Войнарович, всю жизнь сражавшийся за право быть зримым и чей прах, в числе прочих, был развеян на лужайке перед Белым Домом, в рамках, наверное, самой громкой акции протеста против безразличия властей к проблемам СПИДа. Генри Дарждер, почти абсолютный одиночка и отшельник, всю жизнь проживший в «слепом пятне» общества, и творивший свои «Царства несбыточного», о которых узнали лишь после его переезда в хоспис. К их работам и эпизодам биографии Оливия Лэнг возвращается снова и снова.
Есть здесь и персонажи второго и даже третьего плана. Валери Соланс, Клаус Номи, Питер Худжар, Джош Хэррис, Билли Холлидей, Жан-Мишель Баския и даже Грета Гарбо возникают на страницах книги наглядными иллюстрациями тех или иных аспектов одиночества.
В своем исследовании, я бы даже сказала, препарировании одиночества, автор не обошла вниманием труды психологов и автобиографические работы личностей, чье одиночество привлекло её внимание. Обживая, изучая и сравнивая аспекты и предпосылки, Оливия Лэнг не жалуется, не заигрывает с читателем, пытаясь вызвать сочувствие к себе. Она просто рассказывает.
В этой нехудожественной книге я нашла то, чего часто не хватает книгам художественным – атмосферу и настроение. А ещё – кульминацию. Серьезно. Здесь есть кульминация – глава, посвященная социальному остракизму, равнодушию и гонениям, которым подвергались и от которых страдали, например, люди с иным цветом кожи, сексуальные меньшинства, и, особенно – люди, ставшие первыми жертвами СПИДа, в те времена, когда об этом заболевании ничего не было известно.
Я не читала – я прожила «Одинокий город» вместе со всеми его героями и вместе с самой Оливией. Потому что откликнулось. Разумеется, не все вызвало у меня отклик, но это не так важно. Отдельно хочется отметить что Оливия Лэнг, в отличие от некоторых самостоятельных исследователей избежала одной очень распространенной ошибки. Она не пытается подогревать интерес навязчивым повторением какого-нибудь вопроса. Она не обещает подарить читателю волшебную таблетку от одиночества или дать какой-нибудь универсальный совет. Как я уже сказала – она просто рассказывает. Хотя универсальный совет, в виде короткого и логичного вывода в этой книге есть. В самом конце.
И на этом бы мне остановиться, но без замечаний обойтись не получится. Но оба замечания не имеют отношения к содержимому книги.
Первое – уже упомянутое прилагательное «наипостыднейший». Да, Оливия Лэнг говорит о том, что состояние одиночества часто воспринимается самим человеком как постыдное. Но нигде. Ни в одном предложении нет даже тени мысли что быть одиноким стыдно. И мне искренне непонятно к чему в аннотации использовано это слово, да ещё и в превосходной степени.
Второе – формат. Ежегодно, да то там ежегодно – ежемесячно в переплете публикуется куча шлака. Чтобы придать солидности мелким повестушкам, издатели искусственно наращивают объем за счет увеличенных шрифтов, полуторных, а то и двойных междустрочных интервалов, несоразмерных отступов от края страницы. И издают полученный мыльный пузырь в переплете с гордой надписью: роман. А «Одинокий город», яркая, откликающаяся и увлекательная книга, может для многих пройти незамеченной, только потому, что мягкий переплет недолговечен, да и лаконичный (и прекрасный) дизайн совершенно теряется в таком формате. Фи, господа, фи.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2018/03/d0bed0b4d0b8d0bdd0bed0bad0b8d0b9-d0b3d0bed180d0bed0b4.jpg)
-
Рю Мураками. «Монологи о наслаждении, апатии и смерти»
Мне хотелось, чтобы она поговорила со мной о чем-нибудь другом, не важно о чем, о чем-нибудь забавном: о фильмах и актерах, которые ей нравились больше чем музыка; что, например, раньше она любила «Роллинг Стоунз», но теперь ей нравится хип-хоп; или «если я не вымою голову с утра, я весь день буду себя ужасно чувствовать, но даже когда я себя ужасно чувствую, стоит съесть мороженое «Хааген-Дагз», ну, знаете, такое, с ромом и изюмом, и все сразу пойдет так, как надо»… Но после того, что она рассказала мне…
Нелегкая это оказалась книга. Безусловно это было ожидаемо. Однажды я ознакомилась со сборником рассказов «Токийский декаданс», где Рю Мураками рассказывает об особенностях работы японских проституток, и после которого меня ощутимо потряхивало. Все же самые страшные книги не про зубастых тварей потустороннего происхождения, а о том, что люди делают с самими собой и другими людьми. Но «Монологи» оказались несколько иными.
Это трилогия, хотя мне кажется здесь более уместно будет слово «триптих». Каждое из трех произведений, входящих в «Монологи», является фрагментом, из которых, впрочем, общее целое все равно не складывается. Во всех трех частях разные рассказчики – случайные свидетели, которые однажды встретились с одним или всеми тремя главными героями «Монологов».
И, если отбросить всё, кроме этих главных героев (а отбросить придется очень много), то картина вырисовывается следующая: Язаки, продюсер музыкальных фильмов и две его любовницы Кейко и Рейко однажды разбежались. Сначала Язаки оставил Кейко в Японии и больше не выходил с ней на связь, а затем отослал во Францию Рейко. А сам добровольно стал бомжевать в Америке. Не слишком интересная завязка, не правда ли? И если бы я знала заранее, что все будет кружиться вокруг особенностей взаимоотношений этих троих, я бы не взяла в руки эту книгу. Их там слишком много. И троицы, и особенностей.
Строится повествование действительно на монологах. В каждом из трех повествований, кроме основного монолога рассказчика присутствуют монологи кого-то из главных героев, а также монологи других героев, пересказываемые либо рассказчиком, либо его собеседником. Короче монолог в монологе и монологом погоняет. Отчасти это напомнило мне «Тропик Рака». Но лишь отчасти. Те же «здесь и сейчас» переходящие в воспоминания, с крайне размытой границей между ними, так что временами не сразу понимаешь, что одно уже перешло в другое. Вот только Миллер в разы эмоциональней (и благопристойней). У Рю Мураками же придется иметь дело скорее с относительно художественным перечислением фактов. А эмоции он оставляет на откуп читателю, как и ответы на заданные вопросы.
Кроме того, в этой книге нет людей, которым хотелось бы посочувствовать, включая рассказчиков. За исключением разве что третьего, японца, проживающего на Кубе и совсем уж эпизодических персон, которых главные герои, а конкретно Язаки и Кейко, втягивали в свои бдсм-игрища, обильно накачивая их наркотиками и накачиваясь сами. И нет, я не буду вдаваться в подробности, потому что происходившее на страницах книги мне чисто по-человечески неприятно.
Я прекрасно осознаю, что исторически, у японцев сложилось совсем иное отношение к сексу и к различным его формам. Будь дело только в этом было бы гораздо проще охарактеризовать эту книгу. То, что делает Рю Мураками выходит даже за пределы порнографии, потому что стремится показать читателю не сексуальные игрища. А психологическую травму страны, глубину падения надлома как в отдельных японцах, так и японской нации в целом. Но, как мне кажется, можно найти другие произведения, в которых этот самый национальный надлом будет чувствоваться без сопутствующего ощущения, что меня засунули в чан с экскрементами.
Я откровенно удивлена что вообще дочитала эту книгу. Этого бы не произошло, купи я для начала только «Экстаз» (первую часть), как и планировала, а не все три в одной книге. Но случилось как случилось. Зато в самом конце третьей части, я наткнулась на высказывание, которое и взяла для эпиграфа. Не потому, что оно как-то по-особенному характеризует эту книгу. А потому, что эта цитата как нельзя лучше отражает мои эмоции по отношению к прочитанному. Я хотела бы, чтобы эта книга была о другом. Или рассказана иначе. Все что угодно, а не то, что я прочла.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2018/04/d0bcd183d180d0b0d0bad0b0d0bcd0b8d180-d0bcd0bed0bdd0bed0bbd0bed0b3d0b81.jpg)
P.S. Вообще, я ещё планировала «Мисо-суп». Но теперь уже не уверена, что доберусь до него однажды.
-
Дот Хатчисон. «Розы мая»
Хатчисон– Как думаешь, это когда-нибудь пройдет? – внезапно спрашивает Блисс.
– Что пройдет?
– Чувство, что ты жертва.
Немного странно, что ответ на этот вопрос они ждут от меня. Обе старше, пусть и ненамного, но с другой стороны, мой мир взорвался пять лет назад, и в этом плане приоритет за мной.
– Многое меняется, – говорю я. – А закончится ли, не знаю.
Аннотация к этой книге снова заставила меня гневно фыркнуть. «Выжимка» в равной степени могла подойти и к «Саду бабочек» (http://wod.su/forum/index.php?topic=5751.msg224195#msg224195). И выглядела так, как будто «Розы мая» это «Сад бабочек» с минимальным изменением сюжета. Поэтому я не стала покупать эту книгу. Но теперь, когда я её прочитала – куплю. Потому что аннотация, как это часто бывает, солгала не солгав. Просто поставила совсем иной акцент.
В этой книге снова действует та же команда ФБР, что допрашивала Инару в первой книге. Есть здесь и Инара с Блисс в качестве второстепенных персонажей. Их присутствие настолько оправдано, что у меня нет по этому поводу никаких замечаний. Но рассказывается здесь о другом преступлении – о маньяке, убивающем девушек в церквях и оставляющем своих жертв в окружении цветов. И главная героиня теперь другая, но не менее яркая, чем Инара.
Повествование ведется как от первого, так и от третьего, и даже второго лица, когда речь заходит о преступнике. Правда эти вставки, обращения к маньяку, довольно быстро перестали на меня действовать. Первая – пробрала, да. Остальные, скорее раздражали, потому что были уже чуть менее убедительны. Вычислить преступника по этим вставкам оказалось довольно просто, и, если бы суть книги была в этом – она бы меня разочаровала. Вот только книга эта не о маньяке.
«Розы мая» в первую очередь книга о том каково это – быть жертвой. В «Саду бабочек» тоже присутствовал этот акцент, пристальный взгляд на жертву, а не на преступника. Здесь же это выражено ещё сильнее. Каково это – жить дальше, когда общество видит в тебе жертву преступления? Каково семьям, чьи близкие стали жертвами? Как они живут? Как они справляются, если ухитряются справляться? И вот за это я готова простить все недочеты, встретившиеся мне в этой книге, и даже перемазанный соплями финал предыдущей.
Ведь согласитесь, как для жертвы преступления, так и для близких такого человека, ничего не заканчивается ни с поимкой, ни с судебным приговором, ни даже со смертью преступника. Им предстоит ещё жить в мире, которому они больше не доверяют. Жить в обществе, которое не преминет напомнить о том, что в их жизни случилась беда. И не так важно, чем напомнит – косым взглядом, шепотом за спиной, брошенным в лицо обвинением или сочувственным словом. По незажившим ранам – это всегда больно.
Я рада что прочитала эту книгу. И, если Дот Хатчисон на этом не иссякнет – обязательно загляну в следующую. О следователях есть много книг. О преступниках – более чем достаточно. А «Сад Бабочек» и «Розы мая» рассказывают о тех, о ком действительно стоит рассказывать.
Не важно, почему ты делал это, почему выбрал их, нас, меня. Не важно, как ты оправдывал себя. В любом случае ответы имели смысл только для тебя. Они были твои. Неверные.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2018/04/d185d0b0d182d187d0b8d181d0bed0bd.jpg)
-
Роберт Дарнтон. «Цензоры за работой»
Как государство формирует литературу
Этнографический подход к цензуре понимает её холистически, как систему контроля, которая пронизывает институты, окрашивает человеческие отношения и достигает тайных движений души. Принимая столь широкий угол обзора, этнографическая история может отдать должное разным способам, которыми цензура осуществлялась в разных обществах. Она позволяет избежать конкретизации понятия цензуры или её превращения в четкую формулу, включая даже нарушения деклараций прав. Не оспаривая вероятность этих деклараций, этнографическая история рассматривает их как части культурной системы. При этом она не уничтожает любую почву для дискуссий, стараясь уравнять условия научных исследований.
В самом начале книги Роберт Дарнтон рассуждает о киберпространстве, неограниченной слежке, и воле государства перевешивающей права его граждан. И, я хотела взять цитату из вступления, но передумала. В отрыве от контекста такая цитата может заставить подумать, что автор предлагает какие-то решения, или раскрывает какие-то «страшные тайны». Но ничего подобного в «Цензорах» нет, потому что эта книга обращается к прошлому, и, не пытается заглядывать в будущее. В этой книге три части, подробно рассматривающие работу цензоров в разные периоды времени. Франция XVIII века, Индия XIX и Восточная Германия XX.
«Цензоры» оказались весьма дружественными в плане примечаний и ссылок. Издательство не стало убирать это все в конец книги, как это часто бывает, и меня это порадовало, потому что я не слишком люблю метаться между текстом и примечаниями. Правда, иногда примечание один в один повторяло уже сказанное в тексте, что слегка раздражало. Ну и немного затрудняло чтение наличие французских и немецких терминов и оригинальных названий произведений в соответствующих частях, не всегда переведенных даже в скобках.
Первые две части написаны живо и легко, часть, посвященная Индии времен колониализма, вообще читается как шпионский детектив. Во всех трех частях Дарнтон подробно рассматривает аспекты и особенности работы цензоров и книгопечати указанных периодов, да ещё и делает это увлекательно.
А вот немецкая часть немного пробуксовывает. Кроме того, именно здесь временами проскальзывают не вполне верные акценты. В книге есть пара конкретных примеров, когда изданная в ГДР «спорная» книга не вызывала никого резонанса, ровно до тех пор, пока на неё не выходила рецензия в ФРГ. То есть дело было не столько в цензуре, сколько в пропаганде, и именно указующий перст «с той стороны Стены» был отправной точкой для снятия книги с продаж. Также автор допустил несколько неверную трактовку, утверждая в одном отрывке, что действующие лица желали не допустить «никакой либерализации», в то время как в сопроводительной цитате русским по белому сказано «избежать излишней». Читая текст иначе, чем он написан, надо бы все же приводить аргументы для такого прочтения.
Казалось бы, раз разговор начался с современных средств передачи информации, то где-то тут и должен закончиться. Но нет. Заглянув в Восточную Европу XX века, Роберт Дарнтон, не стал возвращаться к современности. Милан Кундера, Норман Маня, Данило Киш и конечно же Солженицын. Дарнтон вкратце рассматривает политическую ситуацию в каждой из стран, откуда родом упоминаемые авторы, правда обзывает все вариации коммунистическо-социалистических режимов «формами сталинизма». Да так упорно, что я поставила Дарнтону диагноз «кобафобия» («сталинофобия» слишком длинно, и громоздко). Но потом все же подытоживает тему цензуры в целом. И подбрасывает дровишек в и без того горячую тему тотальной слежки.
Но книга все равно отличная, познавательная и легкая в восприятии. Даже заключение мне не испортило впечатления, скорее позабавило. Дарнтон действительно пытался остаться беспристрастным. Даже с учетом занозы сталинизма, потому что хоть он и зациклился на этом немного, но все избежал соблазна пропаганды и антипропаганды. И даже признает, что пресловутая «свобода слова» все равно накладывает на писателя ограничения. А пара-тройка вполне ожидаемых ляпов не в счет.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2018/04/d0b4d0b0d180d0bdd182d0bed0bd-d0bcd0b8d0bdd0b8.jpg)
-
Нова Рен Сума. «Стены вокруг нас»
К любому месту привыкаешь, начинаешь считать его своим домом. Многих из нас роднил страх, который мы постоянно испытывали в той, прежней, жизни. Оттуда хотелось сбежать, покинуть тонущий корабль, да поскорее. Говорят, дом там, где сердце. Не только. Дом там, где тоска, где отчаяние и безнадежность. Да, в тюрьме мы чувствовали себя совсем как дома.
Если бы я прочитала эту книгу в подростковом возрасте, меня бы сплющило. Во всяком случае мне хочется думать, что было бы именно так. И, я не знаю, что сделала со мной эта книга, но говорить о ней я могу только иносказательно. Может быть потому, что для себя я отнесла эту историю не к фэнтези, не к мистике, а к жанру, от которого они произошли – к сказкам. Но не простым, а назидательным.
Здесь нет добрых фей-крестных, явных волшебных предметов, спасающих жизнь главным героям и тому подобной атрибутики. Зато есть девочки-подростки, две из которых и рассказывают эту историю. Одна – серая мышка, вознамерившаяся стать балериной. Другая – хорьчиха, совсем неслучайно оказавшаяся в стае крыс, населяющих тюрьму для несовершеннолетних преступниц на севере штата. И тропическая птица, чье яркое оперение сводило мышку с ума. А ещё ядовитый плющ, разросшийся на стенах тюрьмы. Но более всего со сказками эту книгу роднит финал. Не «стали они жить-поживать», и, разумеется, не «пир на весь мир». Но каждому по заслугам, как бывает только в сказках.
Как и во многих книгах о подростках здесь много особенностей этого периода предвзросления. Это и эгоцентризм, и жестокость, и запредельная жажда внимания, толкающая на необдуманные поступки, и максимализм, и желание избежать ответственности за совершенное злодеяние. Да что там ответственности – кто-то бежит даже от самого факта злодеяния, даже если из-за этого пострадает кто-то другой. В этом плане «Стены…» мало чем отличаются от других подобных произведений.
И все же именно эта книга зацепила меня больнее, чем те же «Девочки (http://wod.su/forum/index.php?topic=5751.msg225467#msg225467)» и в разы сильнее чем «Паника (http://wod.su/forum/index.php?topic=5751.msg223303#msg223303)» и «Прежде, чем я упаду (http://wod.su/forum/index.php?topic=5751.msg224605#msg224605)» вместе взятые. Может потому, что слова и мысли рассказчиц, показались мне более искренними, даже когда они пытались меня обмануть. Может, потому, что повествование, поделенное на двоих, оказалось чуть менее затянутым. Хотя, в «Панике» повествование тоже разделено на персонажей, правда ведется оно от третьего лица. Может быть это заслуга точно отмеренной порции мистики, естественно вплетенной в сюжет, чего в предыдущих книгах не было. Я не знаю.
Но сейчас, дописывая этот отзыв я испытываю сильный соблазн, определить эту книгу в «Лучшее», а не в «Прочитанное». Думаю, чуть позже определюсь окончательно.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2018/05/d0bdd0bed0b2d0b0d180d0b5d0bdd181d183d0bcd0b0.jpg)
-
Не ради срача, а установления истины для…
Журналы дают им [женщинам] возбуждающее и держащее их в тонусе чувство, которое они переживают так редко и которое мужчины испытывают в своих группах постоянно – это чувство сопричастности без тени какой-либо враждебности к миллиону других людей твоего пола, мыслящих и думающих так же, как ты
Проще спросить у мужчин, решила я, отсмеявшись. А потому вопрос: испытываете ли вы, дорогие форумчане, вот это самое чувство сопричастности к своему полу? Развернутый ответ и/или свой вариант приветствуется, но не обязателен, можно просто ответить подходящей вам цифрой. И да... вполне возможно что именно результат этого спонтанного голосования решит быть отзыву на прочитанное или не быть.
1) Да, постоянно
2) Да, иногда
3) Нет
4) Чё за хрень?
-
Хмм, дайте ка я попробую перевести для себя эту цитату на понятный мне язык: Мужская солидарность у мужиков встроена в базовую комплектацию, женщинам же, чтобы вызвать это чуждое для себя чувство, нужно регулярно принимать допинги в виде прочтения (скорее всего в группах, с выражением и по ролям) всякой макулатуры вроде "Burda-мода" и "Натали". Ибо без регулярных инъекций сего животворящего глянца все женщины ненавидят друг друга и вообще "Женской дружбы не бывает".
Автор весьма странный тип. Хотя озвученные ним идеи в последнее время весьма популярны.
Но отвечая по сути вопроса: нет(3), ничего такого особенного не чувствовал.
З.Ы. Гипотетически обращаясь к автору сего полета мысли, вспоминается фраза одной "антифеминистки", которая отвечала на провокационные вопросы феминисток. Там она обращалась к девушке и говорила про парней, но этот автор, насколько я понял, мужчина и я цитату немного изменил: " Парень, не все бабы в мире это твоя бывшая". Думается мне, эта фраза сюда очень подходит.
-
Мне кажется, автор высказывания перепутал/ла мужчин с муравьями или иными существами роя. :) Лично для меня вариант 3: нет, никогда такого не чувствовал.
-
Это написала женщина, кстати. И очень надеюсь что здесь не появится мимокрокодящих поклонниц (а может, и поклонников, мало ли как оно бывает) Наоми Вульф. И переводили книгу тоже дамы, разумеется.
Холод, Руслан, спасибо. :)
-
Проще спросить у мужчин, решила я, отсмеявшись.
Нет, никогда не чувствовал. Чувства сопричастности к чему-либо есть и у мужчин и у женщин и идет скорее по каким-то общим интересам чем по гендерному признаку)
Пользуясь случаем хочу выразить респект за обзоры книг, читать их очень увлекательно, видно что ты пропускаешь их через себя, выходит очень самобытно и стильно))
-
С одной стороны как написал Сар, это связано с общими интересами а не с полом....но есть маленький нюанс: армия, физически тяжелые профессии требующие кооперации (как не крути а мужчин там больше ),профессии где важно доверие(пожарники,полицейские...бандитские группировки ;D ),стереотипные мужские хобби (футбол, рыбалка, гараж) всё это способствует большей солидарности , в итоге как минимум видимость большей сопричастности среди мужчин будет больше ;)
-
Lakrua всё правильно молвил. 8) А так ответ номер 4. :D
-
но есть маленький нюанс: армия, физически тяжелые профессии требующие кооперации (как не крути а мужчин там больше ),профессии где важно доверие(пожарники,полицейские...бандитские группировки ;D ),стереотипные мужские хобби (футбол, рыбалка, гараж) всё это способствует большей солидарности , в итоге как минимум видимость большей сопричастности среди мужчин будет больше
Вот это, кстати, очень важный нюанс. Классический стереотип поведения "против кого дружим, девочки?" который ставится в противовес пресловутой "мужской солидарности" чаще всего касается офисов, фирм, бюджетных предприятий (школ, больниц и т.п.). То есть места, где у каждой женщины есть свой сектор работы при необходимости поддерживать общее дружелюбие, но отсутствие практических причин превращать это в реальную дружбу и кооперацию. Тут было бы интересно провести сравнение, а тот же офис, заполненный мужчинами без общих интересов, ушел бы в сплошные конфликты?
-
Это написала женщина, кстати.
Меня ввело в заблуждение местоимение "ИМ" использованное автором по отношению к женщинам.
-
Вот это, кстати, очень важный нюанс. Классический стереотип поведения "против кого дружим, девочки?" который ставится в противовес пресловутой "мужской солидарности"
я тебе могу сказать что мужчины также прекрасно кооперируются друг против друга и интриг в силовых структурах, а также раздолбайства и скандалов может быть не больше чем в чисто женских типа школы или детского сада. Знаю по своему опыту работы в армии и по рассказам знакомых из полиции.
Хотя есть примеры и наоборот, сильных коопераций.
-
По сути вопроса: 3, нет.
Кооперация в компания для получения большей прибыли бывает у обоих полов. Но до этого нужно убедится что с этими людьми можно работать. ИМХО, многие мужчины могут открыто и очень ярко презирать тех мужчин что не соответствуют их представлениям о том каким должен быть настоящий мужчина, а с теми кто равен им, когда нет ограничений на дружбу, родственные связи, работу, постоянная тихая конкуренция с проверками на кто сильней/умней/популярней и т.д.
Единое мышление? Вот вообще никак.
-
Спасибо, за отклик всем, кто отозвался и ещё (может быть) отзовется. Sar, отдельное спасибо за оценку моих обзоров - очень приятно :).
И да, хоть я и не мужчина, мой ответ - 4. А вообще, это самая сложная для меня книга за последние несколько лет, потому что бомбит каждые 1,5 - 2 страницы *зажмурившийся в ужасе смайл* хочется спорить (!!) чего я не люблю, приводить аргументы (а их полно), когнитивный диссонанс грозит порвать меня в мелкие клочки, а пальцы чешутся разразиться серией гневных статей (вот только автор книги их все равно не прочитает, а именно её хочется натыкать носом) :D. А самое противное во всем этом - что тема книги правильная. Но форма... аррррргххххх
А по итогам обсуждения возник ещё такой вопрос, для сравнения мужских и женских реакций. Давно заметила, что женщины работающие в мужском коллективе воспринимают другую женщину, появившуюся там же как соперницу, даже если взаимоотношения в коллективе нейтральны. Разумеется не всегда. Но исключений я видела не так много, и большинство из них возникают тогда, когда женщина воспринимает коллектив как место работы, а не как "свою территорию". А если вывернуть ситуацию наоборот? Женский коллектив и мужчина, у которого появился "соперник" при позитивных или нейтральных взаимоотношениях с коллегами? Личный опыт приветствуется, но можно и просто пофантазировать)
-
Скорее позитивное, если вновь пришедший адекватный человек.
-
Тоже скорее позитивное. Когда в школе работал, был рад новым коллегам-мужчинам. При этом не могу сказать, что с большинством коллег-женщин были плохие отношения, напротив. Так что вариант что искал "своих по половому признаку" для зашиты от женского коллектива отпадает.
Разумеется, тут еще везло, что приходили адекватные. Но подозреваю, что окажись они придурками и мешай всем работать - просто со стороны наблюдал бы, как женский коллектив их выживает, не вмешиваясь.
-
Нейтральное, работаю в женском коллективе, мужчин очень мало, отношения абсолютно рабочие. Возможно дело в том что не рассматриваю работу как "свою территорию" в смысле гарема)) Хотя учитывая как часто девочки подчеркивают что я единственный мужчина в отделении (у нас три офиса в трех разных зданиях) они воспринимают это по другому)
И кстати, на прошлой работе тоже было мужчин немного, отношение было с ними позитивное, потому что часто пересекались и для пустой болтовни в курилке лучше подходит человек своего пола, думаю это связано с тем что подсознательно с людьми противоположного пола, если нет устоявшихся отношений любого формата (дружба, любовь, родственные связи) будет некоторая сексуализация.
-
И все вышесказанное наводит на размышления). Спасибо!
-
Помнится был тут, на форуме один разговор, когда один из форумчан утверждал, что выходцы из Африки ничего хорошего не совершили. Я тогда откликнулась именами Толуолы и Ачебе, позорно забыв о Тони Моррисон (афроамериканка, лауреат Нобелевской премии по литературе). И тогда же я упомянула Чимаманду Нгози Адичи, которая написала предисловие к переизданию трилогии Ачебе. И пообещала, что если увижу её книгу, то прочитаю.
Чимаманда Нгози Адичи. «Половина желтого солнца»
На все, что тебе будут рассказывать в школе об Африке, есть два ответа: правдивый – и тот, что нужен на экзамене. Ты должен читать книги и знать оба ответа. Книги я тебе дам, прекрасные книги. – Хозяин глотнул чаю. – В школе тебе скажут, что реку Нигер открыл белый по имени Мунго Парк. Ерунда. Наши предки ловили в Нигере рыбу, когда ни Мунго Парка, ни его дедушки на свете не было. Но на экзамене напишешь: Мунго Парк.
В длинной-длинной череде хвалебных высказываний об этой книге я углядела мнение, что эта книга состоит в родстве с «Унесенными ветром» Маргарет Митчелл. И да, я готова согласиться – нечто общее между двумя этими эпопеями есть. Но роднит их не столько сюжет, сколько атмосфера. А ещё война. В остальном же…
Это не история каких-то конкретных людей, несмотря на то, что рассказывается здесь в первую очередь о людях. Это кусочек истории Нигерии и история так и не состоявшегося государства Биафра. Вот только история эта, как я думаю, началась задолго до 60-х годов прошлого века.
Кто-то, когда-то (не буду показывать пальцем) поделил Африку на государства. Хауса, фуллера, игбо, йоруба и множество других народов и племен стали нигерийцами (малийцами, камерунцами и далее по списку). И, вряд ли «разделяя и властвуя» этот кто-то учитывал пожелания этнических групп. Да-да, они самые – конфликты на национальной почве. Много конфликтов. И книга рассказывает лишь об одном из них.
Если коротко – однажды в Нигерии произошел государственный переворот. Большую часть правительства составляли хауса, ибо именно им англичане отдавали предпочтение, в виду их чуть большей цивилизованности. Хауса решили, что в перевороте виноваты игбо, и их надо наказать. Ну, то есть сделать так, чтобы игбо больше не было. Совсем. Игбо были вынуждены бежать из городов и поселений, в которых они соседствовали с другими племенами на земли предков. Так появилось государство Биафра. Разумеется, оставшейся части Нигерии это не понравилось. И «цивилизованным» странам тоже. И дело было вовсе не в том, что новоиспеченные биафрийцы не пожелали стать мертвыми игбо на территории Нигерии. Просто у Биафры оказалось то, чего не было теперь у Нигерии. Нефть. И началась борьба за «целостность государства», как это называется на языке современной дипломатии.
И нет, политики в книге практически нет. Я просто пересказала подоплеку. Центральные персонажи книги, несмотря на их яркость и самобытность, скорее собирательно-показательные образы. Оланна, девушка из состоятельной семьи, получившая образование в Англии, как представитель «цивилизованных» игбо. Угву, паренек из деревни, слуга в доме Оденигбо, мужа Оланны, как представитель менее «цивилизованных» игбо и наглядно показывающий разрыв между слоями навязанного извне общества. И Ричард. Англичанин, который приехал в Нигерию чтобы написать книгу. Именно его образ, теперь, после прочтения и осмысления, вдали от общего контекста, натолкнул меня на мысль о собирательности. Слишком уж символичны качества, которыми его наделила Адичи.
Эта книга вообще очень наглядна и натуралистична. Жизнь до и во время войны. Жизнь в деревне и в городе. Жизнь коренных жителей и пришлых представителей «цивилизации». Мелкие свары и скандалы мирного времени, оказавшиеся сущей ерундой по сравнению с голодом и бомбежками. Изменения в мировоззрении, проявления силы и бессилия. И чувство обманутости, когда все закончилось. Все это – «Половина желтого солнца».
И, я совершенно точно знаю, что вернусь к этой книге ещё не раз. Несмотря на то, что местами она показалась мне несколько затянутой. Несмотря на наличие пары откровенно лишних сюжетных поворотов. Несмотря на то, что Кайнене, сестра Оланны, заинтересовавшая меня больше, чем Оланна, не была полностью раскрыта (я согласна, это было обоснованно, но я хотела чуть больше Кайнене, чем мне её дали). И да, эта книга написана местами очень по-женски, но, в конце концов, она написана женщиной, так что глупо ставить именно это в упрек.
Чимаманда Адичи не просто заставила меня сопереживать. Она заставила меня заплакать. А это что-то да значит, во всяком случае для меня. А потому, я буду читать и другие её книги.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2018/05/d0b0d0b4d0b8d187d0b8d187.jpg)
-
Блейк Крауч. «Сосны. Город в Нигде»
Он очнулся, лежа на спине, под солнечным светом, бьющим в лицо, под шум воды, бегущей где-то по соседству. Оптический нерв пронзала блистательная боль, а в основании черепа неустанно, но пока безболезненно пульсировали отдаленные раскаты грома подступающей мигрени. Перекатившись на бок, он оттолкнулся, перейдя в сидячее положение, спрятав голову между коленей. Ощутил неустойчивость мира задолго до того, как распахнул глаза, словно его ось сорвалась на дребезг. При первом вдохе почувствовал, будто кто-то вгоняет стальной клин между верхними ребрами левого бока, но, со стоном продравшись сквозь боль, с усилием открыл глаза. Левый глаз, должно быть, совсем заплыл, потому что смотрел как через щелку.
«Божечки, что это??» мысленно зовопила я, когда прочитала первый абзац. Да, в эпиграфе именно он. «Зеленейшая трава, какую он только видел…» встретил меня второй, и я заподозрила недоброе. Я решила, что мне попался «альтернативный» перевод. Или фанатский. И я пошла посмотреть на скрины страниц бумажной книги. Но там боль была столь же блистательной, а неустойчивость оси мира обеспечивалась дребезжанием. Но я все-таки решила попробовать почитать дальше. Не, ну а вдруг потом будет лучше?..
Но уйти удалось не так уж далеко. Пара абзацев громоздких описаний передвижений и окружающего ландшафта и…
Легонько провел ладонью по поверхности черепа. Головная боль прочно угнездилась там, становясь отчетливее с каждой минутой, но пальцы не нащупали никаких признаков серьезной травмы, не считая болезненности с левой стороны.
Этот парень так надежно потерял память и не помнит, что там вообще-то не «поверхность черепа» должна быть, а кожа и волосы (хотя последнее не у всех, согласна) или с ним от рождения что-то было не так?
Он сам изумился тому, насколько быстро накатила ярость. Грохнул трубку на рычаг – восходящий поток страха и злости, в поиске путей выхода взбухающий, как пламя. Отвел правую руку, собираясь врезать кулаком в стекло, и к черту костяшки, но боль в сломанных ребрах пронзила его навылет, обрушив скорчившимся на пол телефонной будки.
Теперь пульсация в основании черепа вздыбилась.
В глазах все раздвоилось, расплылось, а затем потемнело…
У меня тоже, парень. У меня тоже.
Ему улыбалась женщина. По крайней мере, ему подумалось, что это полный рот красивых зубов, хотя перед глазами все так расплывалось и двоилось, что толком и не скажешь.
Это персонаж снова очутился в больнице. Почему снова? Потому что один раз он из неё ушел, после чего автор и явил его неосторожному читателю.
Итан решил уйти.
Разумеется, один раз он уже сорвался, но был тогда не в своем уме, страдая от сильной контузии.
Теперь же он мыслил вполне ясно.
Только вернулся и снова решил в бега податься. Со сломанными ребрами, после близкого знакомства с грузовиком переехавшим его вместе с машиной.
Как только дверь закрылась, Итан выдернул из запястья иглу для внутривенных вливаний и перебрался через перила кровати.
…
Он прошлепал босиком к одежному шкафу и потянул дверцу.
Его рубашка, пиджак и брюки висели на плечиках, туфли стояли на полу под ними.
Ни носков.
Ни трусов.
Пожалуй, придется голышом.
Да-да… вполне ясно мыслит. Я смеялась почти до слез, и решила завязывать с этим экспериментом над собой. Это не подлежит даже редактуре. Это надо переписывать, и подозреваю, не только прочитанный мной огрызок, но и до конца. От первого слова до последнего. Что поневоле наводит на мысль о том, что книгоиздательский бизнес – один из самых нечестных.
Книгу можно вернуть в магазин только при наличии типографского брака. Холодильник можно вернуть в магазин как при наличии внешних повреждений, так и в случае если он оказывается нерабочим (не всегда без проблем, но все же). В инструкциях к лекарствам как правило пишут список противопоказаний и возможных побочных эффектов. На бытовой химии можно встретить предупреждение об опасности попадания средства в глаза. И только издатели регулярно позволяют себе выдавать откровенную халтуру без какой-либо ответственности за некачественное содержимое. В данном конкретном случае они просто отдали вторую книгу другому переводчику. Но первую издали как есть.
Буду ли я читать последующие книги? Разумеется, нет. Книги связаны сюжетно, а продираться через изыски первого перевода… да на этой книге должно стоять предупреждение об опасности попадания в глаза! Хорошо, что я её не покупала. И знаете, что? Мне не капельки за это не стыдно, потому что потраченные на этот эпистолярный ужас деньги мне никто бы не вернул. Как и не заменил бы данный товар товаром надлежащего качества.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2018/05/d0bad180d0b0d183d187-d0b1.jpg)
-
Напомнило жутким языком "Иллюминатус" Роберта Антона Уилсона)
-
Мне ещё посоветовали Айзека Азимова. «Франция: От последнего Каролинга до Столетней войны»... Но я, пожалуй поверю на слово))
-
Мишель Фейбер. «Сто девяносто девять ступеней. Квинтет Кураж»
Покорность, смирение, самоуничижение, безмятежный стоицизм средневекового монашеского ума — как это страшно и как поразительно. Если бы только она могла это прочувствовать: думать так же, ощущать мир точно так же — хотя бы пару минут! Все ее страхи, печали и сожаления — все бы смыла вода чистой веры. Она бы стала душой, отделенной от своего ненадежного и вероломного тела — сияющим перышком, подхваченным дыханием Бога.
Ладно, это все хорошо, пробурчала она про себя, но ванну я так и не приняла.
«Сто девяносто девять ступеней»
Она очень надеялась, что эта новая работа Пино Фугацци не потребует от них с Дагмар слишком большого насилия над своей психикой. Кому-то, может, и доставляет удовольствие слушать, как две женщины поют в терцию так, что в ушах звенит, но Кэтрин пришла к выводу, что у нее уже слишком слабые нервы для подобных развлечений. Даже ля-бекар, исполненное состенуто, в последнее время напоминало ей больше, чем что-либо другое, гул кондиционера, от которого по спине бегут мурашки. У нее вообще создавалось ощущение, что когда с музыки снимешь всю эту барочную подарочную упаковку, в которую ее завертывали старые мастера, то не остается вообще ничего, кроме колебаний с определенной частотой и двигающихся молекул воздуха. Когда звук чересчур обнажен, возникает расстройство слуха.
«Квинтет «Кураж»»
Пока я не наткнулась на эту книгу в одной из онлайн-библиотек, я была абсолютно уверена, что из Фейбера мне осталось прочитать только «Огненное Евангелие». Его я собственно и искала. Но решила, что «Евангелие» подождет.
Две небольших повести или два внушительных рассказа, не связанных между собой ни сюжетно, ни персонажно. Но некоторая схожесть все же есть – отчасти в психологическом состоянии обеих героинь и, в большей степени, наличии в обеих историях привидений, которые даже немного проявляют себя. Но в первом случае все довольно спорно, потому что главная героиня была несколько пьяна, а во втором, не понятно, а был ли призрак в принципе. Но это не столь важно, потому что истории не про привидения, а про людей.
«Сто девяносто девять ступеней» это история в истории, где Шейн, главная героиня, работает на раскопках на территории старинного монастыря и знакомится с одним очаровательным, но имеющим иную, чем у нее точку зрения практически на все, молодым человеком и его ещё более очаровательным псом. Шейн страдает от еженочных кошмаров и болей, и подозревает, что в её теле окопалась какая-то страшная болезнь. Но к врачу, как водится, не идет. Ибо вдохновляется фразой сказанной об основательнице монастыря, в котором ведутся раскопки: «Наш Творец и Спаситель возрадовался на святую ее душу и послал ей испытание долгой болезнью, дабы сила ее укрепилась в слабости». Появление молодого человека с псом спутало ей все карты, а тут ещё подоспела и тайна прошлого – записи одного из местных жителей, спрятанные в бутылке, доставшиеся молодому человеку от его отца.
Вообще вся эта история сплошная обманка, с попытками заставить читателя ждать одного, а преподносящая совсем другое, но я не очень-то доверялась намекам, так что сюрпризов для меня почти не было.
«Квинтет «Кураж»», рассказ о том, как музыкальный коллектив с этим названием репетирует в уютном шато в бельгийских лесах авангардное музыкальное произведение. Каждый участник коллектива своеобразен, но читателю они показаны в основном глазами Кэтрин. Сопрано и по совместительству супруга главы и основателя квинтета. Кэтрин давно и плотно проживает депрессивный эпизод… или сходит с ума. И не то чтобы сюжет был как-то особенно интересен, но члены коллектива, сама Кэтрин и окружение спасали ситуацию.
Многогранность произведений Фейбера, уже стала мне привычной, правда в большей степени она проявилась в первой истории. Но помимо этого, вторым приятным бонусом стала каждый раз удивляющая меня убедительность женских образов. Казалось бы, у Мишеля Фейбера женщины всегда убедительны, но я все равно каждый раз удивляюсь. А в «Ступенях» ещё и пес прописан настолько живым, что его хочется погладить. Так что оба произведения оказались весьма приятным, не нагружающим излишествами чтением. И, хотя я с большой вероятностью не буду перечитывать эту книгу снова, две эти истории отличный пример того, что даже книга на один раз может быть качественной.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2018/05/d184d0b5d0b9d0b1d0b5d180_d181d182d0be_d0b4.jpg)
ПыСы. Отзыв на так и недочитанную феминистку - на следующих выходных.
-
Наоми Вульф. «Миф о красоте»
Старые патриархальные взгляды отжили свое, но им на смену пришла новая догма, которая взяла на вооружение проверенные временем техники манипулирования женским сознанием, применив их к вопросам возраста и веса. Стоило феминисткам, вдохновленным Бетти Фридан, развенчать «тайну женственности», как почти сразу роль новых культурных цензоров в отведенном для женщин интеллектуальном пространстве взяли на себя индустрия похудения и косметическая промышленность. Под их давлением эталоном успешной женщины стала стройная молоденькая модель, вытеснившая образ счастливой домохозяйки. Сексуальная революция освободила женскую сексуальность, но «красивая» порнография тут же связала с ней превращенную в товар красоту, и эта идея, завладев сознанием масс, превратилась в господствующее мировоззрение и подорвала еще полностью не сформировавшуюся и потому уязвимую сексуальную самооценку женщин. Обретение прав в вопросах деторождения предоставило западным женщинам возможность контроля над своим телом, но это привело лишь к тому, что вес моделей стал на 23 % ниже веса обычной среднестатистической женщины, а нарушения пищевого поведения превратились в повсеместное явление. Делается все возможное для того, чтобы усилить массовый психоз на тему питания и веса и таким образом вновь лишить женщин ощущения контроля над собой и своей жизнью. […]
Суть мифа о красоте заключается в следующем: свойство, которое называется красотой, существует объективно и повсеместно. Женщины должны хотеть обладать им, а мужчины должны стремиться обладать женщинами, которые его в себе воплощают.
Знаете, бывает так, берется человек писать книгу на важную тему, но форма все портит. Или формообразующие детали. Вот как по мне – это тот самый случай. И втройне обидно что тема действительно необходимая.
Я отлично понимала, что книга, написанная феминисткой, вряд ли окажется легкой и приятной в прочтении. И что в ней будет много для меня отталкивающего и раздражающего. Что ж, признаю – я была слишком самоуверенной и оптимистичной. Меня бомбило так, что хотелось порвать книгу, потому что приехать в Америку и потребовать объяснений я не могу (да и вряд ли захочу этого всерьез).
И дело вовсе не в тех фактах притеснения женщин, которые щедро рассыпает по страницам Наоми Вульф. Я в курсе, знаете ли. И про «стеклянный потолок», и про то, что о женщинах как правило судят по их внешности и степени ухоженности, и про насилие над женщинами более чем в курсе… Напрягало другое. Например, легкость суждений о том, что я чувствую.
Женщины в этой книге представлены как поголовно угнетаемые обществом существа, которые испытывают абсолютно идентичные чувства. Как роевые насекомые. «Женщины почувствовали» пишет Наоми Вульф. На основании чего она решила, что все женщины это почувствовали? Было какое-то масштабное исследование? А почему я этого не чувствую? Я не женщина? Со мной что-то не так и я выпала из этой муравьиной кучи?
Но при этом женщины не только гнутся под ярмом стереотипов красоты, но и разобщены донельзя – каждая другая женщина есть соперница, если красива, и тогда её надо ненавидеть, а если не красива, то её просто игнорируют. Объединяются женщины в редких случаях, когда надо срочно сделать кого-то из этих соперниц или не соперниц красивее, и лишь тогда действуют быстро и слаженно, снова разбегаясь по своим углам после завершения действа.
Справедливости ради: в книге есть великолепнейшие фрагменты, читающиеся на одном дыхании. Например, глава «Вера», где уход за собой сравнивается с религиозными таинствами, и это убедительно и доходчиво. Но даже они подпорчены высказываниями в духе вышеописанного.
Окончательно меня добил пример насилия над женщинами ставшего, по мнению Наоми Вульф «нормой» в масс-культуре.
В романе Брета Истона Эллиса «Меньше чем ноль» скучающие детки богатых родителей смотрят фильмы про курение травки, а постоянным фоном этого времяпровождения является привязанная к кровати девочка подросткового возраста, которую регулярно насилуют.
Не то чтобы мне хоть сколько-нибудь понравилась эта книга… Но, во-первых, не постоянным. Эта девочка присутствует лишь в одной сцене. Потом, насколько я помню всплывает лишь в мыслях главного героя, который не стал пытаться её вызволить. А во-вторых, эта девочка как раз появляется в книге, как пример НЕ нормы. Как шокирующий фактор, наглядно показывающий, как далеко могут зайти скучающие детки богатых родителей. А вот далее есть ещё один пример насилия над личностью.
Главный герой всю книгу пытается встретиться со своим лучшим другом, которому занял денег. А когда наконец встречается, обнаруживает что друг должен не ему одному. И теперь отрабатывает долг проституцией. «Твоя проблема в том, что ты очень красивый мальчик» говорит сутенер, вкалывая парню дозу наркотика, и становится понятна дальнейшая судьба этого самого друга. Главный герой точно так же не пытается вмешаться в происходящее и даже присутствует на одном из сеансов «отработки» растущего с каждой дозой долга.
Но разумеется в книге Наоми Вульф об этом нет никаких упоминаний. В её версии мужчины только совсем недавно начали испытывать давление «Мифа о красоте» и пребывают в этаком волшебном пони-мирке, полном взаимной поддержки.
Журналы дают им [женщинам] возбуждающее и держащее их в тонусе чувство, которое они переживают так редко и которое мужчины испытывают в своих группах постоянно – это чувство сопричастности без тени какой-либо враждебности к миллиону других людей твоего пола, мыслящих и думающих так же, как ты.
Надо ли говорить, что это все несколько неправда? Надо ли напоминать о стереотипах маскулинности, насаждаемых в том числе и несчастными, угнетенными женщинами, которых «миф» удерживает в подчинении с 80-х годов по версии Наоми Вульф?
«Миф о красоте» придумали мужчины? Извините, но это чушь. Миф о красоте начался в те времена, когда самки соперничали друг с другом, пытаясь заполучить самого лучшего охотника-самца. Если сейчас вдруг исчезнут эти самые насаждаемые индустрией стандарты, то лет через пятьдесят девочка-подросток, по-прежнему будет с завистью и ненавистью смотреть на самую привлекательную девочку в классе, около которой вьются все мальчики, потому что это где-то на уровне инстинктов.
И, когда женщина придет в описанное Наоми Вульф утопическое научное учреждение, где все – женщины, у неё будет ненамного больше шансов пробиться, чем сейчас, если, например, её идеи будут идти в разрез с мнением её научной руководительницы, если при этом руководительница окажется авторитарной.
Поймите меня правильно – я не против феминизма. Я тоже за право выбора, я за то, чтобы выбор был. Но я ещё и за правду, и за права индивидуума, вне зависимости от пола, и потому перевирание контекста в примере из книги, и игнорирование примеров иного плана, для меня показательно (да, было бы проще, если бы я не читала «Ниже нуля»).
И все эти утопические размышлизмы, как о будущем женщин, за которое борется феминизм, так и о настоящем мужчин вызывают у меня ассоциацию с сахаром в грейпфруте. Да, я знаю, это внезапно, но я поясню. Когда я была маленькой меня регулярно пытались кормить грейпфрутами. Витамины, польза, все такое. Но запихнуть в меня кисло-горькую мякоть, просто так было не реально. Поэтому применялся старинный метод поедания грейпфрутов (правда, старинный, я в одном справочнике видела его). С грейпфрута срезалась «крышечка» внутрь засыпалось некоторое количество сахара, содержимое активно перемешивалось и со словами: «это сладко, это вкусно» пихалось в меня ложкой. Я орала и отбивалась от атак с применением этого кисло-горького сиропа. С тех пор, я не переношу даже запах грейпфрутов. А ещё когда меня пичкают чушью. Так вот, эта книга для меня – грейпфрут. Польза, витамины… но из-за регулярных всплесков чуши есть невозможно.
А свой выбор я сделала задолго до прочтения этой книги.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2018/05/d0b2d183d0bbd18cd184d0bdd0b0d0bed0bcd0b8.jpg)
-
Мне кажется, обзор идеально передает нынешнюю ситуацию образом грейпфрута с сахаром (и просто замечательно написан, как все твои обзоры). К сожалению, пока что не видно тенденции, чтобы большинство женщин тошнило от этой попытки дружно отправить их единым строем в стереотипы не только поведения, но и взглядов и отношений. Более того, когда говорится, что и стремление к красоте сформировано мужчинами, как и целый перечень других претензий, то скоро такие авторы сами себя загонят к неизбежной мысли "а у женщины есть вообще что-то свое?" :D
-
Даже не от попытки, а скорее от марширования в рамках стереотипов. Вот только проблема-то не столько в обществе, а в первую очередь в каждой отдельно взятой голове. А головы лечить - дело практически бесконечное и, как правило, неблагодарное ((.
-
...когда говорится, что и стремление к красоте сформировано мужчинами, как и целый перечень других претензий, то скоро такие авторы сами себя загонят к неизбежной мысли "а у женщины есть вообще что-то свое?"
Я так поняла из обзора, что автор уже пришла к этой идее. Только она обращается не к стремлению человека (мужчины или женщины) к красоте, ведь красота все-таки понятие субъективное, а к стремлению соответствовать принятым в обществе/сообществе стереотипам и стандартам красоты.
Так вот, что касается осмысленности последнего занятия, я всегда вспоминаю одну из институтских лекций по маркетингу. Преподаватель нам тогда рассказала, как появилась Кока-кола Лайт. В изначальный рецепт напитка входили и экстракт орешков колы, и экстракт листьев кустарника коки. Когда в начале прошлого века из тех же листьев сумели создать кокаин, коку из рецептуры изъяли, заменив другим ингредиентом. А в 60-х годах, когда на первый план выползла культура высокой моды, рассчитанная на размеры одежды S и XS, выяснилось, что экстракт колы - довольно калорийная штука, и соответственно - о, ужас! - мешает дамам быть худыми. И появился напиток "Лайт" - Кока-Кола без коки и без колы. С тех пор для меня стереотип - это Кока-кола Лайт. Может, и вкуснее, чем грейпфрут с сахаром, но абсолютно точно с полезностью на уровне плинтуса.
-
Я так поняла из обзора, что автор уже пришла к этой идее.
Ну, по сути - да, хотя прямо она этого не говорит)).
-
Дженнифер Макмахон. «Сестры ночи»
– Разве мама не рассказывала вам про оборотней? – неодобрительно спросила Ома.
Роуз и Сильви покачали головой.
– Днем они обычные люди, а ночью превращаются в разных существ. В кошек, в птиц или бабочек.
– Это сказки. Ты все выдумываешь, – подала голос Сильви из своей кровати.
– Уверена? – Ома продолжала осторожно распутывать волосы Роуз.
– А они добрые?
– Иногда. Хотя, бывает, превращаются в страшных чудовищ с огромными зубами и когтями. Они приходят ночью, запутывают волосы, крадут дыхание. Надо быть осторожнее, иначе они проглотят тебя целиком.
Вообще, я планировала читать Макмахон в порядке выхода книг. Но когда я открыла «Вам меня не испугать» и прочитала вступление, поняла, что читать про серийного убийцу в исполнении этого автора мне как-то наотрез не хочется. Во всяком случае пока. Поэтому я переключилась на «Сестер».
Ну и сразу скажу, что романтическое название этой книги никаким образом не обыграно в тексте. И да, довольно быстро становится понятно, что речь идет об оборотнях, но они тут не привязаны ни к фазам луны, как можно было ожидать, ни к темному времени суток в принципе, ни к форме.
Повествование снова поделено на «тогда» и «сейчас», причем «тогда» присутствует аж в двух вариантах. Конец 50-х с переходом в 60-е и 1989. Действие снова разворачивается в умирающем американском городке со звучным названием Лондон, и в этом мелком умирающем Лондоне есть свой собственный маленький Тауэр. Достопримечательность мотеля, с которым и связана вся эта история.
В мотеле 28 номеров, и это знают все, кого это касается, но и аннотация, и начало истории обещают некий 29-й номер. И его найдут, но это совсем не номер мотеля. И, хотя я подозревала такой исход, меня это все равно несколько огорчило, потому что моя фантазия просила чего-то более… замысловатого.
И не то чтобы я была разочарована книгой в целом. Она хорошо написана, легко читается, есть в ней и некоторые пугающие моменты, и персонажи довольно убедительны. Но теперь я все больше уверена, что вряд ли когда-нибудь вернусь к какой-либо из уже прочитанных книг Макмахон. Для меня это книги для «легкого чтения», которые хорошо брать в дорогу или, например, чтобы разгрузиться после какого-нибудь эмоционально сложного произведения.
И, к слову, я, видимо, что-то подобное предполагала изначально, потому что те книги Макмахон, что у меня есть – в мягкой обложке, а это для меня не характерно.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2018/05/d0bcd0b0d0bad0bcd0b0d185d0bed0bd_d181d0b5d181d182d180d18b_d0bd.jpg)
-
Фрэнсис Хардинг. «Дерево лжи»
Фейт обнаружила, что ложь — как пожар. Сначала ее надо беречь и подпитывать, бережно и мягко. Легкий порыв ветра раздует слабые языки пламени, но сильный может их погасить. Некоторые сплетни укореняются, с треском распространяясь по округе. Такие уже не нуждаются в подкормке, это уже больше не твоя ложь. У нее свое обличье и своя жизнь, не поддающаяся контролю.
Удивительная книга. Вроде для «среднего школьного», но и более взрослому читателю может понравиться. Вроде детектив с мистическим элементом, но кроме расследования здесь есть ещё и скандал, и интриг больше чем достаточно.
Развивается история неспешно, и есть время познакомиться с главной героиней – Фейт Сандерли. Она дочь священника, который ко всему прочему ещё и знаменитый палеонтолог. Всей семьей они переехали из графства Кент на небольшой остров, куда его пригласили для участия в раскопках. Вот только переезд – лишь предлог, попытка скрыться от скандала, гонящегося за отцом Фейт по пятам. Его обвиняют в фальсификации своих палеонтологических открытий.
Но от скандала убежать не удается. А кроме того отец Фейт погибает, и все подозревают что это самоубийство. Мать Фейт пытается уговорить тех, от кого зависит результат обследования тела, что это несчастный случай, а вот сама Фейт подозревает что все не так просто и имеет место быть убийство. Но кто будет слушать девочку-подростка?.. В XIX-то веке? Правильно – никто.
И Фей решает сама докопаться до правды, с помощью главного сокровища отца, дерева лжи. Если накормить это дерево ложью, то оно покажет правду. Разумеется, при соблюдении некоторых условий. И Фейт из своего мирка подслушиваний и подглядываний смело вступает в мир полноценных интриг.
Но не расследованием ценна для меня эта книга. А достоверными эмоциями героини, которая трезво оценивает окружающий мир и свое место в нем. И место это ей наотрез не нравится. На самом деле забавно получилось, что почти сразу после «Мифа о красоте» мне в руки попросилась книга, в которой очень много места уделено положению женщины в Викторианскую эпоху.
И будь это просто «девичий детективчик» книга не произвела бы на меня такого впечатления. Тут и про легкость, с которой люди верят в то, во что хотят верить, и про общественные предрассудки, и про пошатнувшуюся веру, и про семью, и про взросление, которое редко бывает безболезненным.
Здесь чуть меньше активности, чем в ранее прочитанной мной «Песне кукушки», которая для меня оказалась немного болезненной. Но персонажи «Дерева» оказались не менее интересными, яркими и показательными для времени действия, их эмоции – убедительными и книгу я прочитала на одном дыхании. Вот только непонятно куда после прибытия на остров делся личный зоопарк преподобного Сандерли. Вроде в доме должен был быть, но кроме полоза, которого Фейт забрала к себе никто больше упоминался. Но – да. Это я придираюсь =)
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2018/05/d185d0b0d180d0b4d0b8d0bdd0b3_d184_d0b4d0b5d180d0b5d0b2d0be.jpg)
-
Тургрим Эгген. «Декоратор. Книга вещности»
Если пустая квартира некрасива, то декоратор тут бессилен. Но даже идеальная квартира никогда не бывает так хороша, как на стадии голых стен.
Можете назвать это аксиомой Люнде.
И многие, уверяю вас, многие под ней подпишутся, ибо сия аксиома — не бред зашоренного минималиста. Напротив — вечная истина. Возьмём хотя бы римский Пантеон. По сути, что он такое? Пустое пространство. Теперь ответьте мне, что именно восхищает вас: декор храма (читай — скамьи и саркофаги) или пропорции здания и спартанская простота барельефов? Правильно, структурированная пустота. Она — вместилище души, её колыбель и университеты. Всё элементарно: больше простора — больше души.
Это первые строки книги, и они практически ничего не говорят о её содержимом, как, впрочем, и аннотация в «Лабиринте». «Именно этим произведением Тургрим Эгген, норвежский писатель, журналист и музыкант, прославился в России. Ироничный и удивительно стильный роман в жестком ракурсе описывает мир вещей, в котором рядом с талантом и профессионализмом соседствуют самые темные человеческие чувства.» Ну… да, соседствуют. И оставили довольно мерзенькое ощущение после прочтения книги. Но лучше все же относительно по порядку.
Главный герой, по имени Сигбьёрн Люнде переезжает вместе со своей женщиной в новую квартиру. И, так как он не просто так герой книги, а целый дизайнер интерьеров, читателя ждет довольно много описаний как работы над интерьерами, так и прославленных интерьерных объектов типа «мебель». Это действительно местами интересно, я даже гуглила некоторые наименования. Но сначала читатель знакомится с квартирой, которая ещё не доведена до конца, и женщиной Сигбьёрна, по имени Катрине. И по описанию этой самой Катрине лично у меня возникло подозрение, что она для главного героя тоже скорее предмет интерьера, нежели любимая женщина.
Но Сигбьёрн Люнде не просто так дизайнер, а большой поклонник минимализма и функционализма, а от всех остальных стилей у него отрыжка. И рассуждений о стиле интерьера, стиле в одежде и мебели в начале книги очень много, так много что к трети книги я начала подозревать что книга окажется нудной, не смотря на некоторые вставки иного рода, о которых я скажу чуть позже и которые книгу нисколько на мой взгляд не украшали.
После переезда Сигбьёрн знакомится с соседкой, и, видимо это единственная соседка на весь подъезд, потому что другие не упоминаются даже мельком ни самим Сигбьёрном, ни Катрине. Сначала Сильвия Сигбьёрну не нравится наотрез, потому что она толстая и одета совсем не так как подобает предмету интерьера женщине. Зато чуть позже его на Сильвии склинивает. Склинивает сильно и, я бы сказала со вкусом. Ему внезапно начинают нравиться и формы соседки и даже ранее казавшийся нелепым макияж. Он начинает додумывать её реакции и придумывает целую философскую символику их будущего союза. А кроме того, его начинает склинивать и на других вещах, причем тема этих мелких заскоков и их эмоциональная окраска сильно зависит от того, что там происходит у него с Сильвией. А Сильвия, кстати сказать, не слишком горит желанием разрушать сложившуюся пару и прыгать в постель к алчущему её тела дизайнеру.
Вообще, это все хорошо и очень убедительно описано, и заставляет ждать не слишком хорошей развязки всей истории, потому что слишком уж явнно проступают у Сигбьёрна проблемы с психикой, и это сильно перетягивает всю историю с «Книги вещности» в «Книгу безумия».
Впрочем, «вещизм» все равно присутствует. Сильвия для героя книги не в коем разе не любимая женщина. Она – вещь, которой Сигбьёрн стремиться обладать. Он даже придумывает себе травму детства, о которой не рассказывал даже психиатру, да так убедительно, что и сам верит в неё. Даже Сильвия почти сдалась под напором такой истории. К слову, это была самая мерзостная сцена соблазнения из всех, которые мне попадались до сих пор. И, к сожалению, не единственная мерзостная сцена в этой книге.
Да, как я сказала таких сцен несколько. Секс Катрине и Сигбьёрна в самом начале книги одна из них. Я знаю, что есть женщины, которым доставляет удовольствие если партнер их материт в процессе. Главному герою книги это не слишком нравится в его Катрине. Да, но об этом можно было просто сказать, а не расписывать эту сцену с дотошностью порнографа. Ещё есть сцена с какашками (я серьезно). Акт некрофилии. И расчленение тела. Да, для Сильвии все закончилось плачевно, хоть Сигбьёрн её и не убивал, по крайней мере своими руками. Все эти сцены напомнили мне то, что делал антиэго героя «Бойцовского клуба». Помните, он там развлекался вклеиваниями кадров с изображениями порно в детские фильмы? Именно так и выглядят эти сцены в книге, особенно в начале.
Так о чем, в конечном итоге, эта книга? Для меня – о впечатляющем своей философией безумии. О том, как опасно додумывать чувства и реакции других людей. А ещё о том, что долгие зимние ночи Норвегии пагубно отражаются на психике некоторых людей. Остается надеяться, что не на всех. И, если к середине книги я ещё задумывалась о приобретении этого издания, с последующей расстановкой закладок, чтобы не вляпаться в сцены, вызвавшие отвращение, то теперь думаю, что для моей библиотеки эта книга немного слишком. Хотя тот же «Бойцовский клуб» у меня есть, а «Декоратор» написан, пожалуй, лучше.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2018/05/d18dd0b3d0b3d0b5d0bd_d182_d0b4d0b5d0bad0bed180d0b0d182d0bed180.jpg)
-
Бьёрн Берге. «Исчезнувшие страны. История в почтовых марках»
…хотя названия многих стран и звучат весьма благопристойно, за ними чаще всего скрывается история злоупотребления властью и манипуляций. Захват территорий и передел границ никогда не служил благим целям и не приносил счастья населению. На примере Африки и Ближнего Востока мы могли наблюдать, как колониальные власти расчленяют эти регионы на отдельные страны, чаще всего вразрез со сложившимися территориями расселения племен. Борьба за власть между Востоком и Западом на Балканском полуострове нарушила равновесие между различными группами местного населения.
Вообще, эту книгу я ещё не дочитала до конца, и скорее всего, дочитывать буду долго. Это не потому, что она плоха, просто само строение «Исчезнувших стран» не подразумевает быстрого чтения. Так что, думаю, поделиться впечатлениями можно уже сейчас.
Бьёрн Берге коллекционирует вещи, которые дарит ему море и марки. Причем обе свои коллекции предпочитает наполнять вещами с историей, о чем рассказывает в предисловии к своей книге. Так, марки, попадающие в его коллекцию, как правило, погашены, то есть это не просто клочки бумаги с рисунком, а марки, выполнившие свое основное предназначение и прошедшие через множество рук. Ну а кроме того, предпочтение он отдает маркам из тех стран, которых уже нет. Вот об этих «странах» и их марках и рассказывает эта книга.
Я осознанно взяла слово «страны» в кавычки, потому что не всегда речь идет именно о стране, пусть даже самопровозглашенной. Речь может идти о княжестве в составе другого государства, колониальном острове, а в одном отдельном случае из того, что я успела прочитать – о городе, захваченном в ходе военных действий.
Каждой «стране» посвящено 2 разворота, то есть 4 страницы. Каждая статья содержит краткую информацию и краткую историю места, о котором идет речь, впечатления очевидцев, рассказ о том, как и когда была выпущена марка, её особенности, если они есть. И написано это все вовсе не сухим казенным языком, а вполне описательно и местами даже художественно. Так что это даже не справочник, как можно было бы подумать, а скорее сборник небольших историй, которые если покопаться в других источниках, можно расширить фактами и домыслами или даже оспорить. А можно и не копаться, а просто немножко расширить свой кругозор, за счет сведений, предоставленных читателю Бьёрном Берге. Да и сам автор в предисловии назвал свое творение «сборник историй, которые читают на ночь, чтобы дать пищу снам и легче погрузиться в объятия Морфея».
Немного портят впечатление встречающиеся в тексте опечатки, хоть их количество невелико. И смущают изредка встречающиеся в тексте комментарии, что, если лизнуть марку «можно ощутить вкус пшеничного клея», гуммиарабика или «чего-нибудь, не поддающегося опознанию». Мне все же кажется, что пробовать на язык марки, которые однажды уже были облизаны неведомо кем, не слишком хорошая идея. Но, в конце концов у каждого из нас свои странности, Бьёрн Берге имеет право на свои и не мне его осуждать.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2018/06/d0b1d0b5d180d0b3d0b5.jpg)
P.S. Есть в этой книге и немного кулинарных рецептов. Вот только я, если и надумаю готовить упомянутые в историях блюда, с большой вероятностью буду искать рецептуру в интернете либо адаптировать самостоятельно. Потому что, к примеру, в рецепте «Козий суп» читателю предлагается нарезать все ингредиенты кубиками (мясо, картофель, помидоры, лук-порей, капусту), сложить кастрюлю, залить водой и варить. Да, всё вместе и одновременно. И это совсем не внушает мне доверия к рецепту =).
-
Зульфю Ливанели. «История моего брата»
Я задумался, что следует делать в такой ситуации. Обычно люди, узнав о смерти знакомого человека, выражают печаль. Жизненный опыт подсказывал мне именно это. Да, следовало сказать что-то о том, как я огорчен, но если чувства выразить я еще кое-как мог, то вот их мера мне никогда не удавалась. То есть разумом я все это понимал, но сердцем ощутить не мог. Да и что вообще может этот жалкий, измотанный жизнью насос!
Что мне следовало сделать – заплакать или вскрикнуть от изумления? Ведь я близко знал Арзу, больше того, я расстался с ней примерно семь или восемь часов назад. Наверное, мне следовало выразить все эти чувства одновременно. Да, но как и насколько мне следовало их выразить?
В одной не слишком удаленной от Стамбула деревне произошло жестокое убийство и в дом к местному отшельнику, с которым убитая частенько встречалась вламывается стамбульская журналистка. С целью пролить свет на взаимоотношения отшельника с убитой, и, возможно раскрыть преступление не отходя, как говорится от кассы. Ахмеда Арслана, который и есть отшельник она сразу же называет странным, но мне как-то гораздо более странной показалась сама журналистка. Девушка сходу демонстрирует читателю недалекость, безапелляционность, некоторую инфантильность и капризность, а также готовность делать скоропалительные выводы, что лично меня заставило задуматься в первую очередь о состоянии турецкой журналистики.
И да, если по завязке истории вы подумали, что это детектив – то ошиблись, как и я. Это не совсем детектив. Не расследование – точно. Речь в книге идет не о убийстве, и даже не об отношениях Ахмеда Арслана с убитой, а о самом Ахмеде Арслане и… истории его брата. Что безусловно логично, раз книга так и называется.
Ахмед Арслан личность весьма примечательная. Он разучился чувствовать. Вообще. Он не чувствует ни страха, ни любви, ни печали, ни чего бы то ни было ещё из широкого спектра эмоций доступных другим людям. А ещё не переносит физических прикосновений. Он изучает чувства людей через литературу и потому дом его полон книг. И, журналистке приходится возвращаться к нему снова, снова и снова. Связь истории с убийством теряется и повествование все больше напоминает «Тысячу и одну ночь», потому что девочка-журналистка каждый раз возвращается или задерживается, чтобы услышать новый кусочек истории. Герои книги даже чуть-чуть обсуждают это сходство.
А ещё постепенно становится понятно, что с Ахмедом Арсланом что-то явно не так, даже если принять странности его восприятия, и он немного не тот, за кого себя выдает. В конце же все становится на свои места и даже называется имя убийцы.
Есть в этой истории и тайна прошлого, и загадочное убийство, большая светлая любовь и «гарам», черная страсть, толкающая человека на преступления. Есть интересные мысли и рассуждения, после которых тянет к размышлениям. К примеру, о том, что мы постепенно теряем способность слушать истории, нам подавай информацию, суть, готовые ответы. Или о том, что безумец – далеко не всегда маньяк, как иногда кажется из-за обилия литературы такого рода.
Но история Мехмеда Арслана, того самого брата, о котором собственно и рассказывал Ахмед отдавала «романтикой 90-х», детективно-приключенческими книжками в мягкой обложке, которых было полно на книжных развалах тех времен. Может именно поэтому для меня эта книга оказалась на один раз. Я не могу сказать, что читала её через силу. Скорее даже наоборот, но уже ближе к концу, поняла, что вряд ли стану перечитывать. Такая история или подобная ей вполне могла произойти в те самые 90-е, а может даже и произошла на самом деле. Но это не делает её в моих глазах желаннее настолько, чтобы однажды перечитать.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2018/06/d0bbd0b8d0b2d0b0d0bdd0b5d0bbd0b8_d0b7.jpg)
-
Но история Мехмеда Арслана, того самого брата, о котором собственно и рассказывал Ахмед отдавала «романтикой 90-х», детективно-приключенческими книжками в мягкой обложке, которых было полно на книжных развалах тех времен.
По описанию это еще прилично на фоне всевозможных "шедевров" того времени вроде всяких "Вор в Законе 2: Слепой против Глухого". :D
-
Книга в целом - да. Гораздо приличней. Конкретно история Мехмеда Арслана - ну... на совсем уж "тюремную романтику" не тянет, но не слишком далеко ушла, поверь.
-
Ася Казанцева. Научпоп для начинающих
Обе книги Аси Казанцевой называются длинно, хотя и не так выспренно, как обычно именуются научные труды. «Кто бы мог подумать! Как мозг заставляет нас делать глупости» и «В интернете кто-то не прав! Научные исследования спорных вопросов». Но сама Ася Казанцева называет их короче, по цвету обложки, и потому я решила не перегружать заголовок лишними буквами, потому что кроме недавно прочитанной «В интернете кто-то не прав!» решила упомянуть и «Кто бы мог подумать», прочитанную довольно давно, просто потому что рассказывать о двух этих книгах по-отдельности это обречь себя на повтор сказанного.
По моему глубокому убеждению, Ася Казанцева совершенно удивительный человек. Она научный журналист, а научные журналисты, это такие люди, которые, не смотря на свою близость к науке, ухитряются не забывать, что весь остальной мир живет вне сложных терминов и зубодробительных формулировок, принятых в научных институтах и лабораториях. И зачастую научные журналисты являются переводчиками. С научного на общечеловеческий. Этот тип перевода на мой взгляд, Асе Казанцевой удается великолепно.
«Кто бы мог подумать!» как и указано в названии посвящена работе мозга. Почему нам трудно удержаться от ещё одного кусочка чего-то вкусного, бросить курить, и как на организм воздействует алкоголь и наркотики, и почему из этого болота так сложно выбраться. Моногамность и полигамность, влюбленность, феромоны и прочая «химия любви». Что такое сезонная и не сезонная депрессия, стресс и его влияние на заболеваемость, а также такой страшный зверь, как выученная беспомощность. В конце книги есть небольшой «курс биологии», для тех, кто основательно её забыл и потому что-то в книге недопонял.
«В интернете кто-то неправ!» касается уже более общих вопросов, а точнее – мифов, которые прижились в нашем социуме, но некоторые из них все же не стопроцентные мифы. Работает ли гомеопатия, так ли полезны натуральные продукты, что такое ГМО, нужны ли прививки и действительно ли они так страшны, как об этом говорят, проблематика помощи носителям ВИЧ и ещё несколько глав, перечисление которых сделает это предложение бесконечным. А в целом – откуда берутся мифы, как они приживаются, и где искать их подтверждения и опровержения. Здесь чуть больше личного мнения, но основанного на исследованиях и научных экспериментах, опубликованных в рецензируемых научных журналах. И объяснение что же это такое – рецензируемые научные журналы, и чем они отличаются от не рецензируемых и просто узкоспециальных.
Обе книги написаны по одному принципу – каждая глава объясняет какую-то одну тему, перекликающиеся темы объединены в одном разделе. При этом терминов Ася Казанцева не избегает. «Я тут написала много непонятных слов – сейчас станет понятнее», это примерная цитата из её книги. И, о чудо! Спустя пару предложений действительно становится понятно, что означали все те страшные слова, которые Ася берется объяснять. Легко, непринужденно, с юмором и конкретными примерами, в том числе из собственной жизни.
Отдельно хочу отметить иллюстрации, выполненные с не меньшим юмором чем текст. Они забавны, и, по-моему, дополнительно облегчают восприятие написанного.
Обе книги высокоинформативны, и ориентированы в первую очередь на людей, которые не так много знают по затрагиваемым темам, но живо интересуются. Это не книги для «простых смертных и коллег», которыми бывает грешат ученые, а самая что ни на есть настоящая просветительская литература, заполняющая лакуны знаний и подготавливающая мозг для восприятия более тяжеловесных книг. Побольше бы таких.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2018/07/d0bad0b0d0b7d0b0d0bdd186d0b5d0b2d0b0_d0b0d181d18f-d0bad182d0be.jpg?w=414&h=630) (https://roxicrazy.files.wordpress.com/2018/07/d0bad0b0d0b7d0bdd186d0b5d0b2d0b0_d0b0d181d18f-d0b2.jpg?w=418&h=630)
-
Теперь даже интересно, как бы ты охарактеризовала и описала книгу Бенджамина Хоффа "Дао Винни-пуха".
-
Ты хочешь сравнить впечатления или тебе надо что бы я прочитала и сказала как оно? :)
-
И то и другое.
-
Ок. Я подумаю в эту сторону :)
-
Мо Янь. «Красный гаолян»
В пять лет отец нырял, словно утёнок, над водой торчали лишь задранный розовый зад да ноги. Отец знал, что тина на дне реки чёрная как смоль, блестящая и мягкая, как масло. Пологий влажный берег густо порос серо-зелёным камышом и подорожником цвета гусиного пуха, стелилась ковром пуэрария, вверх тянулись жёсткие стебли бузины, а на иле отпечатались следы крошечных крабьих лапок. Осенний ветер приносил прохладу, стаи диких гусей летели на юг, выстраиваясь то в линию, то клином. Когда гаолян краснел, целые отряды крабов величиной с конское копыто по ночам выбирались на речную отмель и отправлялись в заросли травы на поиски пропитания. Крабы любят свежие коровьи лепёшки и подгнившие трупы животных. Журчание реки напомнило отцу о былых осенних вечерах, когда он с дядей Лю Лоханем, работавшим в нашей семье по найму, отправлялись на берег реки ловить крабов. То были ночи цвета сизого винограда, осенний ветер повторял изгибы реки, ярко-синее небо казалось глубоким и необъятным, а зеленоватые звёзды светили особенно ярко.
Бывают такие книги, в которых ритм повествования не просто задает ритм чтения, а подавляет и заставляет двигаться в ритме рассказчика. С подобной гнетущей размеренностью я столкнулась в «Поднявшемся с земли» Сарамаго, и тогда мне это не понравилось настолько, что книгу пришлось надолго отложить.
Ритм «Красного гаоляна» былинно-неспешный, многословный и раздражающий, как собственно многословностью, так и неспешностью. Рассказчик, словно уличный сказитель, ведет монолог, основанный на своих и чужих воспоминаниях и рассказах, и ему совершенно все равно слушают его или нет. Он воссоздает сцены прошлого и рисует картины словами. Повествование прыгает из одного периода прошлого в другой и перепрыгивает от довольно бытовых ситуаций, к сценам жестоких убийств. И все это с той же былинной размеренностью, в одном, не меняющемся даже во время перестрелки ритме. С одинаковой монотонностью описывается и гаоляновое поле, и сцена казни.
И да – эта книга страшная. Она об оккупированном японцами уезде Гаоми в Китае. И содержание книги, пусть даже я не так много успела прочитать, диссонирует не только с убаюкивающей монотонностью повествования, но ещё и совершенно не вписывается в лето. В то, которое за окном.
Так что после долгих раздумий я решила эту книгу отложить. И понятия не имею, когда к ней вернусь.
(https://roxicrazy.wordpress.com/2018/08/15/%D0%BC%D0%BE-%D1%8F%D0%BD%D1%8C-%D0%BA%D1%80%D0%B0%D1%81%D0%BD%D1%8B%D0%B9-%D0%B3%D0%B0%D0%BE%D0%BB%D1%8F%D0%BD/comment-page-1/#comment-473)
-
Дженнифер Клемент. «Молитвы об украденных»
Здесь мы жили вдвоем в нашей халупе, окруженные вещами, которые мама наворовала за много лет: дюжинами ручек и карандашей, солонок и очков. Она натаскала из баров столько пакетиков с сахаром, что ими была доверху набита большая мусорная корзина. Мама никогда не выходила из туалета, не сунув в сумку рулон туалетной бумаги. Она не считала это воровством – в отличие от отца. Когда мама с отцом ссорились, он обзывал ее воровкой. Мама уверяла, что берет вещи взаймы, но я-то знала, что она никогда ничего не отдает назад. Знакомые привыкли все от нее прятать. Где бы мы ни побывали, едва перешагнув порог родного дома, мама принималась вынимать из карманов, из ямки между грудями и даже из волос разные вещицы. У нее был дар нашпиговывать свою курчавую гриву всякой всячиной. Я видела, как она вытаскивала из нее кофейные ложечки и швейные катушки. Она крала даже у собственной дочери. У меня и мысли не возникало, что что-то может принадлежать лично мне.
Отказалась я от дочитывания совсем не летней истории в исполнении Мо Яня, и почти сразу вляпалась в другую. Наполненную жарким ветром, палящим солнцем, спрятанными в джунглях полями, на которых зреет отнюдь не пшеница, ревом проезжающих автомобилей и страхом.
Это история из мира, где девочкам придают вид дурнушек, раскрашивают им зубы фломастерами, чтобы они выглядели гнилыми, где им натирают кожу порошком чили, с целью вызвать сыпь. Это мир, где на того, кто не успел спрятаться при звуке летящего вертолета может обрушиться дождь из гербицидов. Где у всех женщин рождаются исключительно мальчики, и лишь через несколько лет, когда правду уже невозможно скрыть они превращаются в девочек. Страшненьких, покрытых сыпью девочек, с улыбками, обнажающими гнилые зубы и неровно подстриженными волосами.
А самое страшное – этот мир не выдуман. Этот мир лежит в окрестностях Акапулько. Там почти нет мужчин – большая их часть пытается заработать денег, нелегально перебираясь в США. Там в школах учителя сменяются ежегодно, и у некоторых из них образование ограничивается прослушиванием классической музыки. Там за красивыми девочками приезжают крепкие парни на джипах и продают или дарят главам наркокартелей. И, как правило, родные похищенной девочки, если переживут такой визит, то никогда уже её не увидят.
Повествование ведется от имени юной девушки. Одной из тех, кто вынужден каждый день обезображивать себя и прятаться при звуках подъезжающих автомобилей в специальные укрытия или под крышу при приближении вертолета. Мать этой девочки искренне полагает, что если Бог узнает, чего хочет человек, то никогда этого не даст. И потому, в их доме молятся о посуде, черепице и облаках.
Эта книга читается ужасающе легко и быстро. Я открыла её, чтобы просто прочитать начало и решить стоит ли её ставить в список, и не успела опомниться, как до конца осталось меньше трети. И, как это временами бывает с цепляющими книгами, мне сложно сформулировать что я чувствую и думаю по этому поводу. Скажу только, что книга, на мой взгляд, безусловно сильная. Из тех, которые изменили какую-то частичку меня. Из тех, после которых я смотрю на окружающую действительность немного другими глазами. И, в противовес «Гаоляну» к ужасу моему вписавшаяся в то лето, которое вокруг.
А потому, до конца лета, а может даже и теплой части осени, больше никакой незнакомой художественной литературы – только проверенные авторы «для легкого чтения», научпоп и близлежашие к нему жанры.
Вот такая была жизнь в штате Герреро. В знойном краю фикусов, змей, игуан и скорпионов – белесо-прозрачных скорпионов, почти невидимых и смертельно опасных. Пауки со всего света, казалось, сползлись к нам в Герреро. И еще муравьи. Красные муравьи, от чьих укусов руки делаются толщиной с ляжку.
– Мы привыкли гордиться тем, что по злости и подлости нам нигде в мире нет равных, – говорила мама.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2018/08/d0bad0bbd0b5d0bcd0b5d0bdd182d0b4d0b6.jpg)
P.S. На всякий случай: с этой книгой я «встретилась» в начале июля. Просто июль был ленивым и неспешным.
-
Роберт Лихи. «Свобода от тревоги. Справься с тревогой, пока она не расправилась с тобой»
Как и клиническая депрессия является проблемой намного более сложной, чем всем нам знакомое ощущение подавленности, так и клиническая тревожность переносится намного тяжелее обычных повседневных волнений. Настоящее тревожное расстройство – диагноз действительно серьезный. Если вы страдаете от чрезмерной тревожности, она наверняка значительно влияет на вашу жизнь. Зачастую она не позволяет человеку эффективно работать, общаться, путешествовать или поддерживать стабильные отношения. Кому-то приходится вести себя очень странно, чтобы избежать определенных людей, мест и видов деятельности – среди которых может оказаться вождение, перемещение на самолетах или использование лифтов. Кому-то бывает невыносимо находиться в толпе, на открытых пространствах, на дружеских встречах. Кто-то не выносит грязи. Кто-то страдает бессонницей. Кто-то запирается в четырех стенах собственного дома. В наиболее тяжелых случаях при тревожном расстройстве может потребоваться госпитализация. Это совсем не то же самое, что просто волноваться по поводу налоговой декларации или вздрагивать при виде паука. Это настоящий и вполне серьезный недуг, последствия которого затрагивают разные сферы жизни.
Тревожность – серьезная помеха. Она здорово отравляет жизнь. И в то же время тревога – совершенно нормальное явление, во всяком с точки зрения эволюции и далеко не всегда с точки зрения самого человека подверженного тревожности и его окружения.
Я одна из таких людей. Тревога то усиливается до кажущегося не переносимым уровня, то отступает. Приступы тревожности настигают меня регулярно и с этим надо что-то делать. Именно поэтому «Свобода от тревоги» и оказалась сначала в моем списке «хочушек», а потом и в стопке к прочтению.
Роберт Лихи американский терапевт, президент множества Ассоциаций когнитивно-поведенческой психо- и просто терапии, доктор наук, профессор, декан и далее по списку… долгое время занимался именно различными проявлениями тревожности и, судя по предисловию от Д. В. Ковпака, является чуть ли не ведущим специалистом в этой области.
Скажу сразу – в мои планы не входит даже пытаться подрывать авторитет мистера Лихи. У меня нет для этого ни особых оснований, ни возможностей. Тем более, книгу я всего лишь прочитала, и её прикладную часть ещё надо опробовать.
Первые две главы книги посвящены тревожности в целом. Как, что, откуда и зачем это нужно. И, как выясняется в процессе чтения, тревожность – это не иррациональный выверт психики, а разбушевавшиеся и вышедшие из-под контроля механизмы выживания и адаптации. И, честно скажу, это даже ободряет.
Третья глава посвящена тому, чтобы объяснить, что у тревоги есть свои правила, которым поневоле подчиняется человек, подверженный тревожности. И содержание этой главы будет повторяться в каждой из последующих глав с небольшими вариациями в зависимости от вида тревоги, которой посвящена глава. А таких глав – шесть. Изолированные фобии, паническое расстройство, обсессивно-компульсивное расстройство, генерализированное тревожное расстройство (собственно то, что я и подразумевала все это время под словом «тревожность»), социальная фобия и ПТСР, посттравматическое стрессовое расстройство. Все это, оказывается виды тревоги. И далеко не от всех из них на мой субъективный взгляд можно избавиться самостоятельно, не навредив себе при этом.
Все эти шесть глав строятся по одному принципу – Роберт Лихи рассказывает о своем пациенте, который обратился к нему с этой проблемой. «Ободряет» читателя, что мол, если Кен/Люси/Джо справились, то и у читателя все получится. Далее следует рассказ о том, при каких обстоятельствах может развиться расстройство, о котором идет речь, свод правил этого вида тревоги, а затем как следует этот свод правил переписать. И, оно на самом деле не так глупо, как звучит в моем кратком пересказе. И вполне может сработать.
Вот только лично я при чтении книги регулярно испытывала приступы скептицизма, особенно когда автор, показывая пальцем на пациента заявлял, что «раз он справился, то и вы справитесь». И, между прочим не без оснований. Дело в том, что пациенты доктора Лихи проходили терапию под присмотром профессионала, а не самостоятельно. А это все же две большие разницы, как говорится. В том, что касается не слишком запущенных случаев, методика, предлагаемая Робертом Лихи, безусловно может помочь. Но в том, что касается ПТСР и обсессивно-компульсивного расстройства, а также тяжёлых форм проявления остальных расстройств, мне кажется книга не то чтобы совсем уж бессильна, но скорее должна быть вспомогательным средством терапии. Потому что проблемы, встающие перед обладателями таких расстройств зачастую слишком серьезны. И есть шанс сделать ещё хуже.
В заключительной главе Роберт Лихи честно говорит, что да, у вас все получится, но далеко не сразу. Уйдут месяцы, а может даже и годы, прежде чем результат станет очевидным. И это внушило мне гораздо больше доверия к книге и к автору, чем все ободряющие «у вас обязательно получится» в предыдущих главах.
Однотипные, повторяющиеся главы несколько раздражали в процессе первого ознакомления, а это наложило свой отпечаток на восприятие текста. Так что теперь мне предстоит более внимательно и вдумчиво перечитать «свою» главу книги. Опробовать прикладную часть на практике, благо у меня все не так критично. И посмотреть, что из этого получится.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2018/08/d0bbd0b8d185d0b8.jpg)
-
Алексей Пехов. «Летос» и «Синее пламя»
Бывает так, что и рада бы бросить книгу, которая не вдохновляет на дальнейшее чтение, но не можешь. Просто потому, что читаешь её вслух, и слушатели хотят дослушать до конца. Тем более что одна слушательница, прочитала уже обе книги самостоятельно и подзадоривала обещаниями, что там, дальше, «такоооое будет…». И я продолжала читать. И все ждала, когда же оно, наконец, будет.
Вообще, я уже начинала читать «Летос» два с половиной года назад и тогда она мне не очень зашла. Я заподозрила, что у меня просто приключилась передозировка Пехова в организме. Такое со мной иногда приключается. И не только относительно многочитаемых авторов, но и целых жанров и стилей. Проблема решается отдыхом от данного автора или жанра. Но на этот раз мораторий не помог. И рассказать об этом без спойлеров у меня вряд ли получится, так что все что написано дальше – на ваш страх и риск.
Небольшое вступление повествует о далеком прошлом, когда два что-то не поделивших мага и развязавших по этому поводу глобальную войну разговаривают о скорбных делах своего мира, и один из них (победитель) обещает, что лишит мир магии. Насовсем. А дальше начинается собственно книга.
Один главный герой – Тео, талантливый акробат, развлекающийся на досуге поиском древностей, находит на свою голову неприятностей и вынужден бежать из того города в котором находился. По пути он встречает 50-летнюю «старуху» по имени Лавиани. Но Лавиани не просто так женщина, а наемная убийца. Их встреча оказывается, скажем так далеко не дружеской, но расстаются они на довольно нейтральной ноте, оказав друг другу помощь в весьма затруднительных ситуациях. Но потом они встречаются снова.
Собственно, в этом нет ничего странного, если бы не одно «но». Лавиани, во всяком случае та Лавиани, которую описывает Пехов далеко не добрая тетушка и с чего она вдруг начинает возиться с Тео и лечить его от заведомо неизлечимой гадости, оставшейся в наследство после тех, первых неприятностей – абсолютно непонятно. Да и она сама объяснить это себе не может. Я в такое, уж простите, не верю. А ещё она не просто пытается его излечить, но и тащит с собой на корабль, ибо планирует спрятаться от своей порции неприятностей на Летосе. Далеком острове, бывшем некогда частью материка и наиболее пострадавшем от магических катаклизмов. И по совместительству своей родине.
Там они встречают девушку, с которой им предстоит путешествовать дальше. По сути – почти половина книги про то, как два персонажа добираются к пока ещё незнакомому третьему, чтобы двинуться к общей цели, каждый по своей причине. А дальше, до конца первого тома, путешествие к цели, которая оказывается промежуточной и теперь им предстоит плыть обратно на материк, теперь уже втроем*. А вторая книга – про путешествие через материк к этой самой новой цели.
Я прекрасно осознаю, что многие книги, в том числе и за авторством уважаемого мной Алексея Юрьевича можно пересказать примерно по той же схеме. Дорожное фэнтези, оно по сути и состоит в путешествии с одного края мира в другой и приключениями с неприятностями по мере продвижения. Вот только, как подсказывает мне мой читательский опыт, даже ожидаемые события могут быть интересными.
И он же говорит мне что отрицательные персонажи вовсе не обязаны быть настолько топорными, как парочка наемных убийц, шедших по следу Лавиани. Убить подслушивавшего слугу, бросить его в комнате гостиницы, а потом снова вернуться в гостиницу и перебить там всех, наплевав на опасность смертей после заката (особенность Летоса)… Зачем? Тайные убийцы, о которых на юге ходят легенды так расслабляются на досуге? Или именно эти просто сбрендили за время долгого пути? Нет, я не спорю, самоуверенность этих убийц вполне обоснована. Но не могу найти других объяснений устроенной ими бойни, кроме как «надо было разбавить ставшее размеренным повествование» и «читатель не должен испытать ни грамма сожалений, когда эти персонажи наконец умрут». Спасибо. Но я предпочитаю сама распоряжаться своими симпатиями и неприязненностью.
Честно. Если бы я читала эти книги сама, до второй бы дело не дошло. Но мои родные и безгранично любимые слушатели просили продолжения, и я читала. Меня не спасал мир, потому что я не видела ничего из того, что могло бы меня привлечь. История мира, давно превратившаяся в легенды, и которую Тео и Шерон рассказывают Лавиани, которой некогда было слушать легенды в детстве, пока она училась убивать, не делали для меня мир более живым. Может быть потому, что я знала, что рассказывают они эти легенды, не столько Лавиани, сколько мне.
Не спасали персонажи. Потому что, как я уже говорила, предпочитаю сама решать кто из персонажей мне нравится, а кто не очень, а здесь было впечатление что не хватает пометок на полях со стрелочками к абзацам: «этот персонаж хороший», «этот не очень», «возненавидь этого». Лишь Лавиани немного разбавляла ситуацию, своей ершистостью и едкими фразочками. Но и она в некоторые моменты выходит из образа и напоминает скорее невоспитанного подростка.
И лишь к концу второго тома, когда события книги затянули меня в водоворот, я наконец почувствовала вспышку интереса к сюжету, несмотря на то, что догадываюсь куда направятся персонажи дальше. Хотя что там догадываться – в тексте все было озвучено достаточно прямо. Но, как я сказала раньше – я бы попросту не взяла второй том в руки, если бы не обстоятельства.
Возможно, будь «Летос» и «Синее пламя» первыми книгами Пехова, которые я прочитала, мой отзыв был бы иным. Но они не первые. Были «Страж», «Пересмешник», «Под знаком Мантикоры» «Ловцы удачи» и цикл «Ветра и Искр». Были «Хроники Сиаллы», с которых и началось мое знакомство с книгами Алексея Юрьевича. Были соавторские «Заклинатели» и «Киндред». Но ни одна из этих книг не вызывала у меня такого раздражения, замешанного на скуке. Сейчас в семейном чтении у меня «Созерцатель» и я не испытываю ни малейшего желания бросить его на полуслове. Видимо, цикл о Летосе просто мне не подходит.
* Когда я дописала до этого места у меня в голове заиграла песенка «Мы в город Изумрудный идем дорогой трудной». Не то чтобы это важно, но ассоциации иногда такие ассоциации…
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2018/09/d0bfd0b5d185d0bed0b2_d0bbd0b5d182d0bed181.jpg?w=416&h=639) (https://roxicrazy.files.wordpress.com/2018/09/d0bfd0b5d185d0bed0b2_d0bbd0b5d182d0bed1812.jpg?w=416&h=639)
-
Ван Сюйфэн. «История чая и человека»
Чай, пожалуй, наиболее популярный напиток в мире. Чайное дерево появилось около семи-восьми миллионов лет назад. а пять тысяч лет назад чай был открыт человеком, и с тех пор он прочно вошел в наш обиход. Чай редко удостаивается похвалы, чаще говорят, что этот напиток обычен, прост, непримечателен, хотя на самом деле он удивителен, прекрасен, его можно использовать по-разному. Что бы рассказать всю историю чая, потребуется много времени, он связан практически со всем сущим в мире.
О чае в этой книге говорится много, но, по моему ощущению, эта книга больше о людях, нежели о чае. О истории чайной промышленности, о знатоках чая, о традициях, каллиграфии, поэзии и чайной утвари. Но все это, хоть и изобилует некоторыми подробностями, в целом все же чуть более поверхностно, чем я ожидала.
Разумеется, полноценно втиснуть несколько тысяч лет в двести страниц невозможно. Так что здесь нет описаний чайных церемоний, но есть некоторые обычаи, связанные с чаепитием. Не рассказывается, чем заваривание отличается от запаривания, зато воде для заваривания чая отведена целая глава. Хотя сомневаюсь, что современный читатель рискнет заварить себе чай на воде из упоминаемых в главе рек или дождевой воде, собранной «во время цветения сливы». Но зато, до этой книги я не знала, что некогда существовал такой вид искусства, как рисование на чайной пене. И, что первые успешные чайные плантации на территории ещё царской России были заложены китайцем. Ну и в целом это было познавательное, хоть и, как я уже сказала поверхностное чтение.
Впечатление испортила предпоследняя глава. Точнее тот её отрывок, где Ван Сюйфэн сожалеет о том, что при съемке сериала по её книге «Красивое южное дерево» (первая книга трилогии о чайных мастерах) режиссер не оценил авторского творческого порыва и вырезал придуманную специально для сериала сцену. В этой сцене, Ю Цзюэнун, «современный чайный мудрец», должен был дать бой японским захватчикам, используя усвоенные в юности приемы древних китайских единоборств во имя спасения чайных плантаций. Я понимаю, что Ван Сюйфэн восхищается деяниями Ю Цзюэнуна, любит чай, и все что так или иначе с ним связано. Но даже у художественного допущения должны быть пределы. Вряд ли после столь яркого деяния Ю Цзюэнун дожил бы до окончания войны и сумел бы сохранить чайные плантации такими методами.
Но, не смотря на смазанное этим упоминанием (как и проскальзывающей в некоторых местах идеологией) впечатление, думаю эта книга хороша для неспешного чтения под чашку чая. Но при условии, что читатель не будет искать в ней подробного погружения в глубины истории, тайны производства и заваривания волшебного напитка. Если же «понемногу обо всем» вам недостаточно, то имеет смысл поискать другие, более обстоятельные книги на эту тему.
P.S. А ещё, я слишком толстошкурая для адекватной оценки восхищения великолепием китайской поэзии переведенной на русский.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2018/09/d0b2d0b0d0bdd181d18ed0b9d184d18dd0bd.jpg)
-
Кристин Ханна. «С жизнью наедине»
Папа улыбнулся и протянул ей книжку в бумажной обложке. «Зов предков».
– На, Рыжик, тебе понравится.
Он сел напротив мамы и придвинулся к столу. По папиному лицу Лени поняла: он опять что-то задумал. Ей и прежде доводилось видеть у него такое выражение лица – каждый раз, когда папа планировал изменить жизнь. Планов этих было не счесть: продать все, год путешествовать по шоссе вдоль океана в Биг-Сур и жить в палатке. Разводить норок (вот это был полный ужас). Продавать элитные семена в Центральной Калифорнии.
Отец выудил из кармана сложенный лист бумаги и с победным видом припечатал его ладонью к столу.
***
– Мы что, правда поедем на Аляску? — спросила Лени.
Мама уставилась на металлический перколятор, из-под стеклянной крышечки которого сочился черный кофе.
– Видимо, да.
– И когда?
– Ты же знаешь папу. Скоро.
И они поехали. Из мира, бурлящего новостями о террористических актах и похищениях молоденьких девушек, в мир, где запросто можно встретиться нос к носу с медведем или стаей волков. Где «запасы на зиму» — тема для разговоров ещё с весны. Где весь долгий летний световой день приходится трудиться от зари до зари чтобы дожить до следующей весны. Пережить зиму, с её кажущейся бесконечной тьмой.
Только от себя все равно не спрячешься, как далеко не убеги. Изломанная психика человека, побывавшего на войне, и попавшего в плен не исцелится сама собой. И насилие становится частью жизни семьи. Нежелание терять то хорошее, что давно осталось в прошлом, сковывает мать. А ещё страх. Страх, что не удастся сбежать. Страх никогда больше не стать любимой. И вмешательство соседей, людей, которые привыкли жить взаимовыручкой, лишь откладывает неизбежное.
В этой книге затрагивается не только тема домашнего насилия. Права женщины и нюансы превышения самообороны. Первая любовь и взросление – главной героине в начале книги тринадцать лет. Изменения в привычном укладе жизни и противоборство им.
Но для меня главная тема книги – обретение дома. И даже больше – обретение родины. Потому что для главной героини Аляска стала именно ей. Вросла корнями в самую суть души, пустила корни в самые глубины сердца. Разорви такую связь – и раны никогда не перестанут болеть.
И, сила этой темы оказалась такой, что меня не смущает ни мелодраматичность некоторых линий, ни шитые белыми нитками элементы сюжета. Непременно приобрету эту книгу и буду перечитывать в преддверии будущих зим. А ещё, в те моменты жизни, когда захочется бросить все, «уехать на Аляску и начать все с нуля».
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2018/09/d185d0b0d0bdd0bdd0b0d0ba1.jpg)
-
Дэвид Митчелл. «Голодный дом»
…вместо задрипанного дворика за дверью оказался огромный сад с террасами, ступенями и тенистыми аллеями, уходящими к внушительному особняку. Сад зарос сорняками, ежевикой и прочей дрянью, пруд затянуло ряской, кусты давно не стригли, но даже в таком виде от красоты дух захватывало. Розы еще не отцвели, высокая стена оберегала от холодов фруктовые деревья, до сих пор покрытые листвой. А дом, наполовину увитый алым плющом… Нет, это был именно особняк, не то что дома по соседству: огромные высокие окна, широкая лестница, ведущая к парадному входу, все как полагается. Окна были зашторены, но дом лучился изнутри мягким теплым светом, будто ванильная карамель. Великолепно. И сто́ит, наверное, целое состояние, особенно сейчас, когда цены на недвижимость взлетели до небес.
В проулке Слейд, за маленькой металлической дверцей, скрывается дом, попасть в который можно только лишь по особому приглашению, и уже никогда не вернуться обратно. Каждый из пяти рассказов, повествует об одном таком визите. Каждый повествует об одном и том же, но каждый раз история звучит и подается немного иначе и заскучать у меня не получилось. С каждым рассказом становится чуть понятнее что же происходит в этом доме за высокой каменной стеной, дверь в которой открывается раз в девять лет.
Следить за происходящим в этих рассказах было на удивление интересно. Даже когда догадываешься, чем он закончится. Прогнозируемые события все равно бывают увлекательными, я об этом уже говорила. Тревожная атмосфера этой книги не отпускала до последнего рассказа. А вот последний… не то что бы все испортил, но где-то тут атмосфера улетучилась, причем по неожиданной причине.
В последнем рассказе «Астронавты» на сцене появляются представители тайных обществ. Точнее одна представительница одного общества. Но упоминаются и другие. И это сильно смещает картинку и настроение. А ещё из-за этого повествование заканчивается ничем. По крайней мере на мой взгляд.
Очень вероятно, что об упомянутых тайных обществах рассказывается в других произведениях Митчелла. Но я-то их не читала, и не уверена, что буду. А потому, такое завершение, хоть и не испортило мне книгу в целом, концовку всё же основательно отравило.
А ещё название. Нет, оно не портит ничего, но, по-моему, может ввести в заблуждение. Словосочетание «Голодный дом» для меня означает голод неживого, ну или квазиживого объекта. Но в книге этого нет, и сам дом ни в чем не виноват. Просто оказался не в том месте, не в то время. Но кто, скажите мне, способен упрекнуть в подобном строение, лишенное воли и свободы выбора?
Возможно, если однажды я доберусь до других книг Дэвида Митчелла или хотя бы посмотрю «Облачный атлас», мое отношение к этой книге изменится, и концовка приобретет чуть больше смысла. Но на данный момент, мне жаль эту историю, которая так замечательно и тревожно начиналась, а закончилась пшиком.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2018/09/d0bcd0b8d182d187d0b5d0bbd0bb_d0b4-d0b3d0bed0bbd0bed0b4d0bdd18bd0b9.jpg)
-
Алексей Пехов. «Созерцатель» и «Тень ингениума»
— Дьявольская дрянь.
— Все верно, мистер Шелби. Люди все время находятся в контакте с тем дьяволом, что мы создали, сэр. И за двадцать пять последних лет умерло и обратилось достаточное количество. Просто об этом не знают. Или не говорят. Или не пишут. Вы покупаете у Риерты моторию, а то, что творится в старых кварталах, никого не интересует. Моя страна получает баснословные деньги, но и рассчитывается за этот доход ничуть не менее серьезными последствиями. Многие из моих друзей и коллег, поняв, на какую дорогу они ступили, пускали себе пулю в лоб или совали голову в петлю.
— Не поручусь, что я поступил бы как-то иначе. Никто не хочет превращаться в чудовище. Мы заплатили цену за развитие цивилизации. Благодаря мотории есть свет в наших домах, на ней двигаются поезда, трамваи, дирижабли, корабли, бронеколяски и танки. Она во много раз эффективнее угля, который используют и сейчас. Но ее производство опасно. И я не знаю, что будет с вашим городом еще лет через пятьдесят. Не превратится ли он в страну ужасов, где по улицам, вдоль каналов, рыскают мрачные тени?
Аннотация отнесла эту дилогию то ли к стилю, то ли к жанру «дизель-панк». Понятия не имею что это, но после неудачи с «Летосом» эти две книги стали, можно сказать, целительным бальзамом.
Мир «Созерцателя» похож на наш. Государства Республика, Конфедерация, Королевство, Империя легко соотнести с реальностью. Но все же – это другой мир. Не менее жестокий, местами подлый, не склонный к сантиментам и милосердию. Здесь так же, как и в нашем мире, воюют за ценные ресурсы и технологии. И разработки этих ресурсов, и технический прогресс сопряжен с… некоторым количеством жертв.
Мотория – ценнейший ресурс. Который убивает людей и превращает их в чудовищ. Ингениум – «побочный эффект» мотории, проявляющийся в некоторых людях и дарующий им удивительные умения, при этом с каждым использованием приближает владельца к безумию. И Итан Шелби, главный герой этого цикла, шаг за шагом приближается к этой пропасти.
Эту дилогию я снова читала вслух. Но на этот раз – взахлеб, до потери интонаций и ощутимой боли в горле. Потому что хотела знать, что же будет дальше, а читать молча и в одиночку это нечестно. Живые и интересные персонажи. Объемный, реалистичный мир, пропитанный сыростью и безысходностью.
Предсказуемый, я бы даже сказала закономерный финал истории, нисколько не уменьшил моего желания пройти путь с героями книги до конца. А я видела, чем закончится вторая книга. Те выборы, которые делали персонажи, и те, от которых они отказывались, отзывались горечью. Но они были… правильными. Не по сюжету. По характеру персонажей. Правильными, не взирая на то, что, прими они иные решения – финал был бы иным.
Итан Шелби и Мюреол, девушка, с которой он познакомился во время своего расследования, не могли иначе. Для меня, они, да и некоторые другие персонажи книги, без сомнения принадлежат к тому «потерянному поколению», о котором писал Ремарк. И нет. Я не сравниваю Пехова с Ремарком. Просто бывает так, что уравнение, где константами являются время, место, обстоятельства и чьи-то амбициозные планы не имеет решения. Это выражено во многих книгах, повествующих о людях, переживших Первую Мировую. Это явно проступает в «Созерцателе». И да, в этом мире была своя Мировая, оставившая свой страшный след в сути Итана Шелби. А также, как мне кажется, предопределившая финал второй книги.
И вместе с тем, у меня нет ощущения что эта история закончилась. Осталась там пара «хвостов» и незавершенностей. Хотя, может, это просто мое воображение откликнулось на нежелание расставаться с полюбившимися персонажами так скоро. Но вне зависимости от того, будет продолжение у этой истории или нет, для меня этот цикл автоматически попал на одну полку с наиболее любимыми книгами Алексея Пехова.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2018/10/d0bfd0b5d185d0bed0b2_d181d0bed0b7d0b5d180d186d0b0d182d0b5d0bbd18c.jpg)
-
Таками Косюн. «Королевская битва»
Некоторые одноклассники надеялись, что Кёити сумеет выдать какую-то подходяще-рациональную форму протеста. Убивать приятелей, с которыми ты только вчера тусовался? Нет, невозможно. Здесь какая-то ошибка. Эй, староста, разве ты для нас все это дело не уладишь?
Но Кёити капитально их разочаровал.
— М-мой отец — ответственный за охрану окружающей среды в п-правительстве префектуры. Как мог класс, в к-котором я учусь, быть выбран для П-программы?..
Дрожь в голосе старосты выдавала его безумную взвинченность.
Мужчина по фамилии Сакамоти ухмыльнулся и покачал головой.
— Вот так так, — сказал он. — Ты Кёити Мотобути, верно? Ты должен знать, что такое равенство. Все люди рождены равными. Должность твоего отца в правительстве префектуры никаких особых привилегий тебе не дает. Ты такой же, как все. Послушайте меня, ученики. Кто-то вышел из богатой семьи, кто-то из бедной. Вы все должны понимать, что сами по себе чего-то стоите. А значит, Кёити, давай не впадать в иллюзию, будто ты какой-то особенный. Потому что никакой ты не особенный!
Сакамоти так рявкнул последнюю фразу, что Кёити буквально рухнул обратно на стул. Инструктор некоторое время сверлил Кёити глазами, а затем на его физиономии снова расплылась улыбка.
— Ваш класс будет упомянут в сегодняшних утренних новостях. Разумеется, поскольку проведение Программы засекречено, подробности останутся в тайне до конца игры. Но, должен вам сказать, ваших родителей уже обо всем известили.
Эта книга запрещена к изданию в США, в виду её жестокости (а может из-за того, что США там названо загнивающим государством, которое вот-вот закончится?). Зато там же, в Штатах выпущена собственная, и довольно известная версия этой истории – «Голодные игры». И если раньше меня этот факт несколько возмущал, то теперь… я бы даже сказала, что отчасти понимаю американских издателей.
Ещё по этой книге снят одноименный фильм и создано полтора десятка выпусков манги. И этот факт меня удручает. Фильм, настолько я поняла вообще не объясняет, что же это за Королевская Битва такая. А манга… манга по моему глубокому убеждению должна была быть раньше. Потому что книга по сути – это манга пересказанная словами. Но, как гласит Википедия «Манга ближе к книге чем фильм» и это удручает. Потому что получается, что книга содержит наиболее полный и подробный сюжет.
К слову – к сюжету у меня претензий нет. Но вот форма… В рамках Программы, которая упоминается в эпиграфе, каждый год, в каждой префектуре случайным образом выбирается один класс, который вывозят в случайно выбранное место, выдают случайное оружие и заставляют убивать друг друга. Победитель в этой схватке может быть только один. Или ни одного, если в течение суток никто не умрет – тогда умрут все.
И, при таких условиях — каждая смерть в этой книге должна быть весомой. Но на протяжение всей книги чувство потери практически не возникает. А так быть не должно. Никто из этих подростков не заслуживает смерти. Смерть каждого, ну, может, за исключением тех, кто успел показать себя монстрами – трагедия. Но эту трагедию мне предлагают додумывать самой в большей части случаев.
Я уже не говорю о явной карикатурности некоторых персонажей, начиная с главного «злодея» Кадзуо. У мальчика в силу высосанных из пальца причин не работает та часть мозга, которая отвечает за эмоции. Именно поэтому этот мальчик к своим пятнадцати рисует как заправский художник, учится исключительно на «отлично», возглавляет банду отъявленных хулиганов, мастерски владеет рукопашным боем, может водить машину в экстремальных условиях, ставить ловушки, и пользоваться всеми видами огнестрельного и холодного оружия. А ещё может выстрелить себе за спину, ориентируясь исключительно по локатору и даже не испытать ни грамма сомнений в том, что попал. Даже не оборачивается чтобы проверить степень «мертвости» противника. А также способен уцелеть при взрыве. Знаете, если бы мне сказали, что мальчик на самом деле – боевой робот, проходящий испытания в полевых условиях, я бы поверила. Но это настоящий мальчик. Во всяком случае Таками Косюн не испытывал никакого дискомфорта прописывая в книге эту чупакабру.
Что же касается остальных… Да, я понимаю, сорок два подростка это много. И невозможно раскрыть каждого. Но это не значит, что можно заполнить книгу картонными фигурками. Снова, как и в книге Кирино Нацуо я видела лишь «носителей качеств». А вместо того, чтобы позволить мне воспринять смерть этих подростков, как потерю, автор просто тыкал мне в лицо кусками мяса. И мне не понятно почему в романе смерти в большинстве своем обычных ребят преподносятся примерно так же, как смерти… ну скажем преступников. Серьезно. Если заменить персонажей «Королевской битвы» на убийц, насильников, маньяков и прочие отбросы, такая отстраненность была бы на мой взгляд оправдана. Смерть ради смертей. Чупакабры и плоские фигурки, брошенные им на съедение. Антиутопия – лишь фон для создания условий при которых в государстве возможны подобные эксперименты. Трупы и море крови – но до сплиттер-панка все же не дотягивает. О художественной ценности книги я уже писала вот здесь (https://roxicrazy.wordpress.com/2018/10/03/%d0%ba%d0%be%d1%80%d0%be%d0%bb%d0%b5%d0%b2%d1%81%d0%ba%d0%b0%d1%8f-%d0%b1%d0%b8%d1%82%d0%b2%d0%b0-%d0%b2-%d0%b7%d0%b0%d0%bf%d0%be%d0%b2%d0%b5%d0%b4%d0%bd%d0%b8%d0%ba%d0%b5-%d0%bd%d0%b5%d0%b0%d0%b4/).
Ощущение трагедии пришло, но только сейчас. Но это уже я сама достраиваю картинку. Дорисовываю нелепые карикатуры, придавая им человеческие черты. Представляю эту книгу такой, какой она могла бы быть. И тогда, возможно, слова, произнесенные одной из героинь под конец этой лютой хрени истории, могли бы причинить мне боль. Но они почти потерялись на фоне нелепостей и плоских, невыразительных сцен.
— Я знаю, что повторяюсь. Но я должна это сказать. — Она посмотрела в небо и продолжила: — Пожалуйста, живи. Говори, думай, действуй. Иногда слушай музыку… Иногда наслаждайся живописью, чтобы она тебя тронула. Много смейся, а иногда плачь. И если ты найдешь чудесную девочку, тогда иди к ней и люби ее.
Все это было очень поэтично. Чистая поэзия.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2018/10/d0bad0bed180d0bed0bbd0b5d0b2d181d0bad0b0d18f-d0b1d0b8d182d0b2d0b0.jpg)
-
Мне "Королевская Битва" очень нравится, но я полностью согласен, что книгу есть за что упрекнуть. В той японской литературе, что я читал, эмоциональное сопереживание персонажам вообще трудно нащупывается, так как то ли переводы тому виной, то ли стилистика - но книги чаще попадаются сухие. И в какой-то степени упрощенные по реакциям героев, заставляя их воспринимать в качестве шаблонов, а не живых людей. Или, напротив, им накручиваются такие особенности мышления, что в реальной жизни и не встретишь, но эта книга не о них.
Собственно, когда я читал, то просто достраивал, как ты и говоришь. Шел от идеи, не обращая внимания на то, что часть персонажей больше бы подошли для аниме, а большая часть ситуаций очень наигранные. Но, мне кажется, такая наигранность и нужна, если целью является показать больше саму битву и действия героев. Окажись, к примеру, здесь два тома, где в одном мы бы детально читали про каждого персонажа, на втором бы произошло то же самое - от количества смертей и шока все это можно было бы пропускать через себя только с наглухо закрытым сердцем. Автор, как мне кажется, поэтому и не стал уходить от шаблона, сразу дав лишь общий контур персонажей. Если у читателя возникнет желание кого-то лично для себя оживить, основа для этого в романе есть. Нет - они останутся, по большему счету, теми же сливающимися в единую массу подростками, какими были в экранизации.
А обзор отличный, спасибо. :)
-
Пример Исигуро Кадзуо, показывает, что даже с наглухо закрытым сердцем книгу можно читать и она будет отзываться).
По факту - мне просто обидно за ту историю которой "Королевская битва" могла бы быть, но не стала.
-
Амос Оз. «Черный ящик»
Теперь ты можешь прекратить чтение и швырнуть письмо прямо в огонь. (Почему-то я всегда представляю тебя в удлиненной, полной книг комнате, ты сидишь один у черного письменного стола, а за окном – плоское пустынное пространство, покрытое белым снегом. Ни холмика, ни деревца, лишь сверкающий чистый снег. И огонь пылает в камине слева от тебя, и пустой стакан, и пустая бутылка на пустом столе перед тобой. Вся картина – в черно-белых тонах. И ты сам – похожий на монаха, аскетичный, высокий, весь – черно-белый.)
В это мгновение ты, издав какое-то чисто английское восклицание, комкаешь письмо и метко швыряешь его в огонь: ибо, что тебе до Боаза? Кроме того, ведь ты не веришь ни одному моему слову. Ты устремляешь взгляд своих серых глаз на колеблющиеся языки пламени и говоришь себе: «Вновь она пытается обвести меня вокруг пальца. Эта самка никогда не отступится и не даст мне покоя».
«Черный ящик» это история в письмах. Но, начинается она не с того, что бывшие супруги решили выяснить почему их отношения развалились, как утверждает аннотация. А с того, что нынешний супруг главной героини хочет поправить бедственное финансовое положение семьи за счет её бывшего супруга. И это не такой уж спойлер, потому что выясняется это довольно быстро – тот самый бывший муж, оставивший после развода свою бывшую жену с ребенком без средств к существованию, углядев между строк писем бывшей меркантильные намерения просит озвучить конечную сумму. А выяснение отношений начинается потом, но им история не ограничивается, потому что кроме прошлого есть ещё и настоящее. И это тот случай, когда мне понравилась форма, а история не очень.
Роман в письмах не ограничивается письмами бывших супругов. Письма нынешнего мужа главной героини, неграмотные записки её сына от первого брака, телеграммы адвоката супруга бывшего… Все переписываются со всеми и эти эпистолярные источники – части мозаики, из которых складывается история. И настоящего эта история касается не меньше чем прошлого.
Вот только история эта вызвала у меня ощущение, что я присутствую при семейных или просто личных дрязгах, с поливанием грязью и активным ворошением многолетних залежей грязного белья с одной стороны и понимающим принятием нападок и выпадов с другой. И это было неприятно. Раздражала категоричность, с которой персонажи судят о том, что чувствует или думает собеседник. Не менее неприятно было наблюдать как главная героиня рассыпается дифирамбами в адрес своего нынешнего супруга, в то время как мне-читателю, было абсолютно ясно, что она даже не идеализирует, а просто смотрит на него не открывая глаз. Третьей неприятной вещью было присутствие среди персонажей двух до отвращения стереотипных евреев. Вот предпочитаю видеть в персонажах людей, а не героев антисемитских анекдотов. Кстати один из них как раз супруг главной героини. Благородный и великодушный, да.
Но книгу я все же дочитала. Потому что было интересно, чем же это закончится. И потому что форма и слог способствовали чтению. Думаю, если бы эта история излагалась как-то иначе, не эпистолярно, а просто повествовательно, она была бы банальной и скучной. Постоянное переключение между разными точками зрения немного уравновешивало скуку и неприятие.
А что касается слога, или, если угодно, языка… я пристрастна. Я влюбилась в прозу Амоса Оза с первой прочитанной книги. И «Черный ящик» написан не хуже. Чувства персонажей читаются между строк их писем. За словесными оборотами проглядывают слои смыслов. Завуалированные оскорбления и незаданные вопросы читаются между строк. И строки эти – звучат. Это по-прежнему проза на грани поэзии. И да, я буду читать Амоса Оза и дальше. Пока не надоест. Хотя я надеюсь, что не надоест.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2018/10/d187d0b5d180d0bdd18bd0b9_d18fd189d0b8d0ba.jpg)
P.S. Перед тем, как я села дописывать этот отзыв, наткнулась в сети на новость. Амосу Озу присудили премию «Ясная поляна» в номинации «Иностранная литература». И я этому рада. Каким бы человеком ни был Амос Оз вне своих книг, но с читателем говорить он умеет.
-
Паскаль Буайе. «Объясняя религию. Природа религиозного мышления»
Наличие нормального человеческого мозга еще не означает наличия в психике религии. Оно означает лишь возможность к ней обратиться, а это совсем другое. Психологов и антропологов не зря так занимает именно возможность усваивать и передавать – в ходе естественного отбора у нас сформировался определенный тип сознания, способный усваивать лишь определенные религиозные понятия. При этом не все из них одинаково хороши. Те, которые усваиваются легко, мы наблюдаем по всему миру – собственно, именно поэтому они и наблюдаются по всему миру. «Воздушному ничто дает и обиталище, и имя» – сказано про поэзию, однако к сверхъестественным образам эти слова подходят еще больше. Но, как мы еще увидим, не всякое «воздушное ничто» находит обиталище в человеческом сознании.
Ну и с самого начала скажу, что это книга ни разу не про религии, а про мышление. Ну или просто я что-то недопоняла. Хотя о религиях здесь говорится много. Точнее о различных их особенностях. Но все они рассматриваются именно в контексте мышления. Как наш мозг обрабатывает и классифицирует информацию. О социальном взаимодействии, отношении к смерти и многих других нюансах нашего мышления. Каждая глава рассматривает какие-то отдельные процессы, довольно быстро уходя из контекста религиозности.
Вывод (да, я сразу к делу) – прост. Религиозность – это побочный продукт нашего мышления и социального взаимодействия. Это не когнитивное искажение, не отклонение и не болезнь. Но в этой книге очень много слов перед этим выводом. Слишком много.
Буайе словно боится, что его поймут неправильно или не поймут вовсе, и потому разжевывает информацию фантастически тщательно. С одной стороны, объяснить неискушенному читателю что именно автор имеет в виду – важно. С другой… такое разжевывание запутывает не меньше, чем перенасыщенные терминологией труды. Это как идти по лабиринту без лабиринта. Петляние по открытому пространству. Голова кружится и совершенно непонятно почему нельзя просто пройти напрямик.
К тому же не на все вопросы возникающие в процессе чтения в книге есть ответы. Например, Буайе достаточно много говорит о том, что лучше всего запоминаются рассказы о явлениях с нарушением одного онтологического признака. Это важный момент. Потому что во многих религиозных представлениях присутствует подобное нарушение. Но. Нет объяснения почему запоминаются явления с нарушением именно одного, а не двух, или скажем пяти.
Хотя думаю, это не так уж и принципиально. Книга, несмотря на многословность все равно замечательная. Но книга о мышлении. Не о религиозности. Во всяком случае для меня.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2018/10/d0b1d183d0b0d0b9d0b5.jpg)
-
Нил Гейман. «Вид с дешевых мест»
Я написал немало предисловий и к своим собственным книгам – длинных предисловий, в которых я подробно рассказываю о том, при каких обстоятельствах появились на свет те или иные эпизоды романа или рассказы в сборнике. Но это предисловие будет коротким, и большинство эссе, вошедших в него, так и останутся без объяснений. «Вид с дешевых мест» – это вовсе не «полное собрание публицистических произведений Нила Геймана». Это всего лишь разношерстная подборка речей и статей, очерков и предисловий. Среди них есть и серьезные, и легкомысленные, и очень искренние, и такие, которые я написал в надежде, что люди ко мне прислушаются. Вы совершенно не обязаны прочесть их все до единого или читать в каком-то определенном порядке. Я расположил их в таком порядке, который показался мне мало-мальски осмысленным: вначале идут публичные выступления и тому подобное, ближе к концу – более личные тексты, написанные от души, а посередине – всякая всячина, то есть статьи о литературе и кино, о комиксах и музыке, о разных городах, ну и вообще о жизни
.
Я как-то упоминала, что с прозой Геймана у меня сложные отношения. В крупных произведениях он ухитряется вытрепать мне нервы до желания убрать книгу с глаз долой, а его рассказы настолько неоднородны, что я хотела бы получить возможность самой скомплектовать себе персональный сборник рассказов. И временами, читая его сборники я ловила себя на мысли, что вступительное слово к некоторым рассказам иногда гораздо ярче и интереснее чем сам рассказ. А потому, мимо сборника публицистики Нила Геймана я пройти не смогла.
«Вид с дешевых мест» этой книга, в которой Нил Гейман рассказывает о людях, с которыми ему повезло быть знакомыми, о различных событиях, о книгах, комиксах и жанрах. Воспоминания в некоторых статьях перекликаются, особенно в том, что касается прочитанных в детстве книг. Но это нисколько не умаляет того удовольствия, которое я получила от чтения.
Серьезно. Я не помню, когда в последний раз так наслаждалась самим процессом поглощения букв (ну разве что Фейбер (http://wod.su/forum/index.php?topic=5751.msg226333#msg226333)). Кроме того, так совпало, что параллельно я читала ещё одну отличную нехудожественную книгу, которая немного перекликалась с литературной тематикой статей и речей Геймана. Но о ней в другой раз. Просто это совпадение добавило положительных эмоций от чтения обеих книг.
Что же касается «Вида с дешевых мест», то эту книгу хочется разбирать на цитаты. Хочется зачитывать вслух тем, кто готов (или не готов) слушать и рассылать отдельные высказывания знакомым. Хочется прочесть все книги, о которых он рассказывает и прослушать всю музыку.
Здесь Гейман говорит с читателем напрямую, не через персонажей и сюжетные перипетии. Эта книга дает возможность посмотреть глазами Геймана на писателей, художников, и создателей комиксов. Узнать какие комиксы он любил в детстве и какие книги читал. И то, с какой искренностью он говорит со страниц этой книги, и конечно же, тот спектр эмоций, который я получила от прочтения, гарантируют, что к этой книге я вернусь ещё не раз.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2018/10/d0b3d0b5d0b9d0bcd0b0d0bd_d0b2d0b8d0b4.jpg)
-
Благодаря Рокси (много-премного спасибо!) и сам познакомился с этой книгой, и она оказалась действительно отличным способом скоротать осенние вечера. Заметки о сути творчества, рассуждения по поводу стиля и особенностей других авторов - и все это приправлено сочными фразами в духе Геймана. Очень часто все удовольствие от его книг сбивает плохой перевод, вроде некоторых изданий "Американских богов". Но здесь произведение получилось очень живым и напоминает диалог с читателям, а не просто монотонное изложение текста и размышлений. Для публицистики весьма качественно, читается на ура.
-
Рада что понравилось))
-
Организовалась у меня тут с Русланом традиция. Читать в октябре что-нибудь вместе. Первые два года это была хеллоуинская «Ночь в тоскливом октябре» Желязны. Точнее, первый год я её достаточно быстро «проглотила», как временами у меня бывает с книгами, которые читаю далеко не в первый раз, и можно считать что это был фальстарт.
В прошлом году мы читали её аккуратно, растягивая на весь месяц, в соответствии с датами дневника Нюха. В этом году мы решили, что третий раз — это уже перебор. С лета смотрели в сторону Брэдбери, его «Канун Всех Святых» великолепная, темповая книжка, с нужной тематикой. Но…
В начале октября Руслан заявил «Королевскую битву», которая у меня на тот момент была и он об этом знал. И знал, что я боюсь её читать. Получилось то, что получилось и, Руслан, не делай так больше пожалуйста, потому что идея у книги отличная, но исполнение, не такое отличное, как хотелось бы.
И да, я очень хотела ему отомстить, но потом решила что не надо — мне ведь тоже придется читать. Так что я предложила сразу две, ибо не люблю ставить людей в безвыходное положение. «Вид с дешевых мест» Геймана и «Цементный сад» Макьюэна. Обе, как мне казалось, далеки от хеллоуинской тематики, так же как и «Королевская битва» (если не считать адских словесных оборотов), но почему бы и нет. Как оказалось, традиция все же в некоторой степени соблюдена — в книге Геймана была статья «Хеллоуинские размышления».
После «Вида» мне попалась «Дистанция спасения» Швеблин. Она оказалась жуткой, но это другая история, я постараюсь о ней написать позже. Суть в другом. Благодаря «Дистанции» я поняла что мне надо хорроров. Просто ужас как надо. Ибо не хватило и не могло хватить, потому что не было.
Так что, подвинув всех остальных (верите, я почти слышу вздохи, которые издают книги ждущие своей очереди) у меня организовались «Странная погода» Хилла и «Музыка ночи» Коннолли. С последней я и начну утолять свой внезапный голод =)
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2018/11/happy-halloween-964786_960_720.jpg?w=840)
-
Да, в следующем году надо что-то осеннее заранее выбрать. Может, того же Бредбери попробуем. :) А лет через пять вернемся и к "Ночи в тоскливом октябре", если желание будет - эта вещь, по моему, надоесть не может в принципе. :D
-
Пфф) Я уже знаю что будет моей заявкой в следующем году). Я конечно тыщу раз ещё могу передумать (главное что бы не забыла).
-
Я буду напоминать "не забывай, не забывай". Помня, как я напоминал, что октябрь близко в прошлом году, я такой, я могу ;)
-
:D Океееей)
-
Томас Фостер. «Искусство чтения. Как понимать книги»
Воспоминания. Символы. Параллели. Вот три главных пункта, отличающих профессионального читателя от всех остальных. Память – проклятие литературоведа. Всякий раз, когда я открываю новую книгу, в голове запускается поисковый механизм и начинает сличать, сопоставлять, подбирать соответствия. Где я видел это лицо? Кажется, похожая тема уже встречалась? Я не могу так не делать, хотя в некоторых случаях механизм очень хотелось бы отключить.
К тому же мы, литературоведы, повсюду видим символы и даже мыслим символами. Любой предмет считается символом чего-нибудь, пока не доказано обратное. Мы постоянно спрашиваем: вот это — метафора? А вот то — аллегория? А к чему здесь этот образ? Для человека, проведшего студенческие, а затем и аспирантские годы на семинарах по литературе и критике, все на свете не просто существует, но еще и может означать собой нечто иное.
Вот об этом ином восприятии Томас Фостер и рассказывает в своей книге. Рассказывает очень понятно, с юмором и тем теплом, которое всегда выдает человека, искренне любящего свое дело. Фостер, напоминает фокусника. Поход в магазин в его интерпретации превращается в странствие рыцаря, а мать семейства из высшего общества – в богиню плодородия. И мне, как непрофессиональной читательнице оставалось только пытаться уследить за руками, в попытке разгадать как он это делает. А ещё переосмысливать на приводимых примерах уже прочитанное и даже просмотренное, потому что Фостер затрагивает не только прозу и поэзию, но и кинематограф.
Символы поверхностные и глубинные, отсылки к библии и отзвуки сказок и мифов. Влияние погоды, времени, места и других особенностей как «декораций», так и персонажей. Кроме того, Фостер напоминает читателям о необходимости учитывать время, в которое жили авторы книг. Различие в политической и правовой обстановке, научные и другие области знаний, свойственные времени жизни автора или той эпохи, когда разворачиваются повествование, могут дать основу для понимания значения книги. Иногда даже больше чем зашифрованные в ней символы и архетипы.
В конце книги есть небольшая лабораторная работа в виде рассказа, который надо расшифровать. И три варианта трактовки образов каждый из которых – правильный. Просто глубина разная. И это очень важный нюанс – Фостер не навязывает читателю необходимость копать как можно глубже. Он просто объясняет, как и под каким углом можно смотреть и на что обращать внимание.
А самое главное, сама подача материала такова, что это не выглядит сложным. Практика чтения сама по себе способствует сравнению и проведению параллелей. К тому же обычному читателю не обязательно копать очень глубоко и после прочтения этой книги, можно вернуться к привычному чтению на эмоциональном уровне. А можно вооружиться предоставленными Фостером инструментами и попытаться выжать из прочитанного больше. Главное не переусердствовать =)
Но главный совет — читайте то, к чему у вас лежит душа. Вы не обязаны придерживаться чьего-то списка, даже моего. Идите в книжный магазин или библиотеку и найдите там романы, пьесы, рассказы, стихотворения, которые завладеют вашим умом и фантазией. Читать Великую Литературу, конечно, нужно. Но гораздо важнее читать хорошие книги. Я, например, на многие любимые вещи набрел по чистой случайности — просто листал то, что стояло на полках. И не ждите, пока писатель станет мертвым классиком. Живым деньги нужнее. Помните: чтение должно быть в радость. Это не обязанность, не повинность. Это игра. Играйте, дорогие читатели, играйте на здоровье.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2018/11/d184d0bed181d182d0b5d180-d0b8d181d0bad183d181d181d182d0b2d0be_d187d182d0b5d0bdd0b8d18f.jpg)
-
Саманта Швеблин. «Дистанция спасения»
Скажи, зачем вы ездили на озеро?
Она хотела, чтобы я поучила ее водить машину, сказала, что с давних пор мечтает сесть за руль, но, когда мы оказались у озера, ни у нее, ни у меня не хватило на урок терпения.
Что она сейчас делает в саду?
Открывает дверцу моей машины, садится за руль и что-то ищет у себя в сумке. Я приподнимаюсь с шезлонга, спускаю ноги на траву и жду. Слишком жарко. Потом Карле надоедает рыться в сумке, и она обеими руками берется за руль. Так и сидит какое-то время, глядя на ворота, а может, куда-то за ворота – например, на свой дом, который стоит чуть дальше.
А еще что? Почему ты замолчала?
Знаешь, я как-то вязну в этом рассказе, и, хотя все прекрасно вижу, иногда мне бывает трудно продвигаться вперед. Скажи, это из-за лекарства, которое вкалывают мне сестры?
Нет.
Но ведь я умру через несколько часов, правда, умру? Странно только, что я так спокойна. И хотя ты ничего мне про это не говоришь, я все равно все понимаю, но только вот признаться себе самой в чем-то таком совершенно немыслимо.
Все это не важно. Мы только зря теряем время.
Но ведь это правда, да? Правда, что я умру?
Что еще происходит в саду?
Удивительно концентрированная история. Мини-роман, почти рассказ, но все же больше чем просто рассказ. Я даже адекватного определения для такой формы подобрать не могу. И ругаться за очередной «роман» карманного формата не хочу. Небольшая повесть по объему, рассказ по структуре и… да, роман по насыщенности.
Что касается жанра, то тут тоже не все гладко. Это хоррор, во всяком случае читается это именно как хоррор. Но некоторые говорят это магический реализм, и возможно они правы.
И нет, я не буду рассказывать содержание книги, о завязке достаточно сказано в аннотации:
Героиня книги снимает дом в сельской местности, чтобы провести там отпуск вместе с маленькой дочкой. Однако вокруг них сразу же начинают происходить странные и загадочные события. Предполагаемая идиллия оборачивается кошмаром.
Почти вся книга построена как диалог, но за счет небольшого объема произведения и ощущения тайны, которую то ли надо разгадать, то ли она вот-вот сама откроется, диалог не кажется бесконечным и не раздражает. Здесь все очень символично и завязано на обеспечении безопасности и контроле, свойственных почти любым нормальным родителям, и это, как мне показалось основная тема.
Добавьте к вышесказанному густую, сумеречную и откровенно жуткую атмосферу. И получите концентрат романа в жанре хоррор только без монстров, вылезающих из-под кроватей, злобных маньяков и опасных сумасшедших поджидающих за углом. Здесь есть мистика, есть колдовство, но происходящее словно ускользает и проходит где-то вне понимания.
И для меня оказалось счастьем, что она такая короткая, потому что я не смогла заснуть, пока не дочитала её до конца, хотя спать хотелось безумно. Единственное что несколько отравило мне восприятие книги, это желание раскопать все символы и провести все параллели, окопавшееся в моей голове после «Искусства чтения». И было большой ошибкой с моей стороны брать «Дистанцию спасения» после Фостера. Но кто ж знал, что это настолько заразно.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2018/11/d188d0b2d0b5d0b1d0bbd0b8d0bd_d0b4d0b8d181d182d0b0d0bdd186d0b8d18f.jpg)
-
И я её тоже оценил благодаря Рокси. История действительно короткая и представляет собой концентрированное и сюрреалистическое в чем-то произведение. Но за сюрреализмом страх совершенно бытовой и универсально работающий, особенно для тех, у кого есть дети - страх что с ребенком без присмотра родителей что-то произойдет. История тяжелая, вызывает желание то обдумать все детально, то выкинуть из головы побыстрее, и такая полярность точно показывает, что она вышла за пределы рядовой. Пробирающая вещь. :)
-
Сюрреалистично. Да, это правильное слово)
-
Джон Коннолли. «Музыка ночи»
Но почему я не сторонник более объемных произведений мистической литературы? Мне кажется, потому, что идеальный формат изысканий в области сверхъестественного – это рассказ. Небольшой рассказик в духе хоррора способен на миг приоткрыть взору то, что скрыто за занавесом, дать намек на то, что затаилось в тени. Вместе с тем у автора нет конкретных обязательств насчет объяснений, что добавляет эмоций по мере приближения к интригующей развязке. И, наоборот, если ты пишешь роман, цель наблюдения в котором смутно угадывается под спудом тысячи страниц, то вразумительное разъяснение или вывод в конце просто обязательны. Проблема в том, что объяснение, как правило, оказывается не столь интересным, как изначальная загадка. Вопрос интригует больше, чем ответ.
Из заключительного эссе
Эта книга, привлекла мое внимание в первую очередь тем, что Джон Коннолли известен больше как автор детективов. Правда, в виду моего равнодушия к жанру я не могу сказать насколько они хороши. Тем не менее это уже второй его сборник рассказов в жанре хоррор. А я люблю, когда автор выходит за пределы знакомых троп или пытается раздвинуть границы привычного. Второе, что привлекло мое внимание – обложка. Я, конечно, частенько выбираю для знакомства первую книгу заинтересовавшего меня автора. Но обложка «Музыки ночи» показалась мне более интригующей. А когда я взяла в руки уже саму книгу, я поняла, что даже если книга окажется плохой – я оправлю её в рамку и повешу на стену. Для красоты и жути.
Сам Коннолли, в завершающем книгу эссе говорит, что его рассказы – мистические, и хорроры он не пишет. Однако же почти все рассказы в книге, за исключением разве что двух, спокойно можно отнести к жанру хоррор. Правда мне, признаюсь, местами чуть-чуть не хватило атмосферности. Того дуновения жути, которое свойственно жанру. Но тут вовсе не обязательно виноват Коннолли, а скорее все те книги, которые я читала до «Музыки ночи» (Швеблин в том числе). И, за вычетом этого нюанса, придраться мне особенно не к чему. Разве что к заключительному эссе.
Рассказов здесь двенадцать, и они все разные. Есть рассказы в духе городских легенд, есть довольно страшненькая сказка, есть две фэнтезийные и отнюдь не хоррорные истории, есть история, начинающаяся как описание картины, но потом перерастающая в нечто иное. И все они хороши, каждая по-своему.
Но больше всего зацепил меня цикл из пяти рассказов «Разорванный атлас». О легендарной книге, которую никто, до определенного момента не видел, да и слышали о которой лишь единицы. Очень хотелось бы назвать его лавкрафтианским, но к Лавкрафту он имеет ровно такое же отношение, как и фильм «В пасти безумия», так же считающийся «лавкрафтианским». А иных сравнений у меня нет.
В этих пяти рассказах нет того, что обычно подразумевается под словом «лавкрафтиана». Никаких выходцев со дна моря, странных вырожденцев, живущих замкнутыми общинами и циклопических сооружений древности. Но есть нечто, терпеливо ожидающее своего часа где-то за гранью привычного бытия и странная тягучая атмосфера. И именно эти рассказы, с их общим финалом несколько заслонили для меня остальные.
Если говорить о «намеках на то, что притаилось в тени», то Коннолли, открывает дверь слишком широко, чтобы это можно было счесть намеком. Таящееся в тени он описывает очень скрупулезно, словно место преступления. Вероятно, сказался опыт создателя детективов. И, возможно, именно это и помешало мне до конца проникнуться атмосферой. Но не испортило впечатления от рассказов.
Большинству историй в этой книге свойственно какое-то своеобразное изящество, с лихвой восполнившее для меня недостаток атмосферы. Я обязательно прочитаю и первую книгу рассказов Коннолли. Надеюсь, она будет не хуже.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2018/11/d0bad0bed0bdd0bdd0bed0bbd0bbd0b8_d0bcd183d0b7d18bd0bad0b0.jpg)
-
Джо Хилл. «Странная погода»
Повести – это всегда выстрел наповал, ничего лишнего. Они компактны, но глубину проработки характера мы ассоциируем с более длинными произведениями. Повесть – это не медленное, извилистое путешествие. Это гонка. Вы вжимаете педаль в пол – и ваш сюжет несется прямо с края скалы. Жить быстро и оставить после себя симпатичный труп – это отвратительная цель для человека, но отличная – для рассказа. (…)
У меня, после написания парочки семисот страничных романов подряд, особенно остро возникает потребность создавать короткие и средние произведения, если возможно. Я ничего не имею против длинных романов. Я люблю открывать большие фантастические миры, исследовать их, затеряться в них. Однако, если вы все время пишете только произведения эпической длины, вы рискуете стать занудой на вечеринке. Как сказал диджей Крис Картер: «Не злоупотребляйте гостеприимством, иначе вас больше не пригласят».
Знакомство с книгами Джо Хилла для меня началось с его сборника рассказов «Призраки XX века». Я прочитала взахлеб все, и только последний отложила на потом. Позже прочитала и его. И этот рассказ мне все испортил. Серьезно. У меня возникло четкое ощущение что этот рассказ был написан Кингом-старшим. Это был «Почти как бьюик», только короче. И «Конец всей этой мерзости», может потому, что братья. Хотя, все же по общему настроению.
Потом была попытка прочитать «Страну рождества». Но поняв, что не могу избавиться от ассоциаций с «Черным домом», книгу я отложила. Остальные крупные произведения как-то не привлекали. Но «Странная погода» — это четыре повести под одной обложкой, и я решила рискнуть ещё раз.
Общему названию в этом сборнике соответствуют лишь две повести: «Дождь» и «На высоте». Хотя может «Моментальный снимок» и «Заряженный» тоже соответствуют, но в первой я как-то не соотнесла происходящее с погодой, а вторую не стала дочитывать.
Из всех четырех повестей только «Моментальный снимок» выдал мне четкую ассоциацию с творчеством Кинга-старшего, но в отличие от того памятного рассказа и «Страны» это не вызвало отторжения. Это история о мальчике, которым рассказчик когда-то был, странном фотоаппарате для моментальных снимков и памяти.
«Заряженный» начинается как отдельные рассказы, и я настроилась на рассказы, но оказалось, что это только вступление и история все же общая. Но история про человека со страстью к огнестрельному оружию и с судебным запретом встречаться с сыном без надзора мне как-то не пошла, и принуждать я себя не стала. Может быть однажды и прочитаю полностью. Но скорее всего нет.
«На высоте» — история о человеке, застрявшем на облаке, как в прямом, так и в переносном смысле. И, понравилась мне если не больше всех, то наравне с «Моментальным снимком». Отличная история о спуске с небес на землю, опасности витания в облаках и боязни высоты.
«Дождь». Ну, собственно история про дождь, а точнее про новые, невиданные и крайне опасные для всего живого дожди. Особого восторга «Дождь» у меня не вызвал, но и желания бросить читать тоже. Ассоциация все с тем же «Концом всей этой мерзости» у меня возникла только сейчас, так что, возможно я на пути исцеления от ассоциирования историй Джо Хилла с историями Стивена Кинга.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2018/11/d185d0b8d0bbd0bb_d181d182d180d0b0d0bdd0bdd0b0d18f.jpg)
-
Как-то Strange Weather меня совсем расстроили, не ожидал такой подлянки от Хилла.
Первый рассказ слишком простой, все ждал твиста, а его, конечно, не было. Отсылку к Locke & Key разве что засчитать, да ее испортил момент ложной надежды, который опять ничем закончился. Второй рассказ настолько оказался насыщен топорной политикой американской, что начало у меня зубы сводить. На нем и бросил.
А NOS4A2\"Страну рождества" рекомендую еще раз попробовать, оно довольно хорошо, хоть и долго.
-
Я просто перелистнула вторую). Но политика там и в других присутствует, хоть и не так активно.
А "Страна Рождества"... не знаю. Может быть, однажды. Проблема в том, что раз ассоциация вылезла, то так просто она не уйдет. А раздражала она безмерно)
-
Грег Ф. Гифьюн. «Сезон крови»
Сначала нас было пятеро. (…)
Я никогда никому не рассказывал, что через несколько дней после смерти Томми стал повсюду чувствовать его присутствие. Может быть, дело было в чувстве вины – ведь я выжил. Может, Томми пытался попрощаться, как мог. Может, я все придумал. Как бы там ни было, смерть Томми стала вехой в наших жизнях. Какое-то время каждый из нас шел своей дорогой, как расходятся многие после того, как заканчивается школьная пора и начинается настоящая жизнь. Бернард пошел в морпехи, Дональд поступил в колледж, Рик оказался в тюрьме, а я женился на своей школьной любви. Но уже через год Бернард вернулся домой, серьезно повредив колено во время неудачного прыжка с учебной платформы, и стал продавать автомобили. Рик отсидел положенный срок за нападение и побои. Дональд бросил колледж. А я оставался на все той же низкооплачиваемой работе охранником, на которую устроился вскоре после окончания школы. Приятели-старшеклассники превратились в молодых людей, кое-как справлявшихся с прошлым, настоящим и тем, что им готовило будущее. В печали, в радости и в безразличии, что частенько рождается из повседневности, мы оставались вместе. (…)
Через девятнадцать лет после окончания школы я стоял у себя в спальне со своей старой курткой в руках и недоумевал, как мы все умудрились так облажаться.
Злился… тянул время…
И нас осталось трое.
Герои этой книги очень обыкновенные. Из тех, кто не сумел, а может и не захотел ухватить за хвост удачу. Они называют себя неудачниками, но, если вдуматься – таких «неудачников» пруд пруди в любом городе, независимо от его величины. Такие люди ходят по улицам и живут в квартире по соседству. Они вовсе необязательно будут, скажем, алкоголиками или деструктивными личностями, но вполне могут ими быть. Они обычные. Со своими обычными жизнями.
Но после самоубийства одного из друзей все меняется. Им снятся одинаковые сны, а после прослушивания аудиозаписи, которую оставил Бернард для своих друзей приходится переоценить многое из того, чему раньше они не придавали значения. И, если «Розы мая», рассказывали о том, каково это быть жертвой, то «Сезон крови» задает вопрос каково это, осознать, что твой друг детства – серийный убийца. Но это не единственная тема этой книги.
На протяжении всего повествования эта история балансирует между кошмарами. Кошмарные сны и видения неотличимы от реальности, которая в свою очередь является кошмаром. Бытовым и банальным кошмаром, выражающемся в серости каждодневного существования. Воспоминания тоже местами напоминают то ли дурные сны, то ли видения, и зачастую не понятно, что происходило на самом деле, а что – плод воспаленного воображения главного героя, для которого узнать всю правду стало идеей фикс.
Другая тема книги – зло. Не столько внутреннее, сколько внешнее, зло, которое берет власть над человеком, если человек ему это позволит. И, хорошо, что в книге нет особых попыток оправдать того, кто отдал себя этому самому злу, иначе я её скорее всего не дочитала бы, несмотря на густую, по-настоящему нуарную атмосферу.
«Сезон крови» в целом, словно тревожное видение, пропитанное безнадежностью, насилием и тьмой. И, хотя сюжет здесь развивается вполне ожидаемо, да и штампы присутствуют– это безусловно сильная книга. Во всяком случае меня она зацепила, и очень крепко.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2018/12/d0b3d0b8d184d18cd18ed0bdd0b3.jpg)
-
Теодор Рошак. «Киномания»
Так вот я открыл для себя Касла задолго до того, как он стал культовой фигурой — предметом моего научного интереса на всю жизнь, — каким его в один прекрасный день сделали ученые, критики и энтузиасты. Для меня этот священный ужин был одним сплошным фильмом на потрескавшейся пленке, пляшущим призраком из света и тени, видным смутно и понятным лишь наполовину. Начав свой путь как завернутая цензурой непристойность, эта злосчастная, неудачливая вещица несколько десятилетий протомилась в хранилищах приказавших долго жить студий и на полках у равнодушных собирателей. То, что она вообще сохранилась (в одном случае как пустяковый военный трофей, а в другом — как предмет покражи), само по себе было чудом. Говорят, что слова Иисуса когда-то существовали лишь в виде каракулей, нацарапанных мелом на мостовой шумных городов; они были затерты ногами практичных дельцов, затоптаны играющими детишками, описаны всеми пробегавшими мимо собаками. С таким же успехом можно было втоптать в уличную грязь и послание Касла миру. Кинофильм — этот размазанный по ломкой ленте жидкий бульон иллюзии — не менее хрупок. Десятки раз мог он сгинуть в реке забвения, как столько киносокровищ до него и после; остатки кораблекрушения, культурный мусор — никто его не удосужился спасти, ничей глаз не разглядел его истинные достоинства. Именно в этом и нуждались творения Касла — глаз начинающего, мой глаз (до того как он замылился, обрел рассудительность), еще не забывший простонародные основы искусства, еще уязвимо наивный и потому способный воспринимать слабые мерцающие откровения темного бога, чьи священные книги суть тайная история кино.
Аннотация к этой книге обещает конспирологический роман. И вообще, аналог «Маятника Фуко» Умберто Эко. Но «Маятник» я пока не читала, так что поостерегусь от столь громкого сравнения. Тем более что книги Карла Руиса Сафона тоже ухитряются сравнивать с произведениями Эко.
Мне же, «Киномания», если что и напомнила, так это «Ночное кино» Мариши Пессл. Но дело тут не в сходстве сюжетов, хотя оно и присутствует, а в связи сюжета с кинематографом в целом, и с фигурой режиссера в частности. Но опять-таки сравнительный анализ этих двух книг в данном случае будет неуместным, так как «Ночное кино» вышло все же позже, чем «Киномания».
Конспирология в этой книге начинается не сразу, а где-то ближе ко второй половине книги, при том, что томик увесистый. Восемьсот страниц, с небольшим приложением и примечаниями в конце книги. А сначала идет просто рассказ о том, как персонаж, от имени которого ведется повествование заинтересовался фильмами вообще и лентами малоизвестного режиссера Макса Касла в частности.
Фильмы Макса Касла если и выходили в прокат, то в крайне обрезанном виде. А потом ему вообще перестали доверять снимать кино. Слишком уж «неудобными» были его ленты. Вроде ничего такого в них не было… но все же зрители оценивали ленты как «непристойные» и «грязные». Да и сам Джонатан Гейтс, отмечал странное ощущение испачканности возникавшее после просмотра немногих сохранившихся фильмов Макса Касла.
И эту первую половину я читала с большим удовольствием, несмотря на повествовательную неспешность и сложности с примечаниями. Сложность разумеется обычная – примечания и объяснения строк, связанных с фильмами, режиссерами и актерами собраны в кучу в конце книги. Как результат – после первой сотни страниц и пары десятков примечаний, я начала игнорировать сноски. Меня раздражает то и дело перекидывать весь книжный блок, чтобы понять, что имеется в виду. Это отвлекает от повествования.
А повествование интересное. Вроде бы Джонатан просто рассказывает о своей жизни и становлении кинокритиком. Но все так или иначе крутится вокруг истории Макса Касла, которая раскрывается буквально по крупицам, а также тех приемов, с помощью которых Касл добивался воздействия на зрителя. Куда там приснопамятному «двадцать пятому кадру». Работа со светом, наложение изображений, мерцание… Все это поневоле заставляет задуматься насколько мощно воздействует кинематограф на психику и мышление. А ещё, как выяснит главный герой, Макс Касл хоть и был до определенного момента единственным режиссером такого рода, все же не единственный человек, владеющий такими приемами. И более того, не он придумал все эти приемы. И чем дальше заходит Джонатан в своем исследовании, тем непригляднее истины, которые ему открываются. И тем сильнее размах конспирологической составляющей.
Вот только ближе к концу произведения, конспирология начала меня утомлять. Хорошо ещё что Теодор Рошак не стал связываться с набившими оскомину масонами, розенкрейцерами и прочими иллюминатами. Но палку, по моему мнению, он все равно перегнул. С другой стороны, книга была издана в 91-м году прошлого века, а под конец тысячелетия перспектива грядущего Апокалипсиса волновала многих людей вне зависимости от их вероисповедания.
Нет, Джонатан Гейтс не застал конец света. Потому что книга кончилась раньше. Но может быть для меня, как человека, пережившего уже не один потенциальный «час Икс», было бы лучше, если бы в книге он все же случился.
И мне сложно дать оценку «Киномании». Мне понравился язык книги. Мне понравились многие персонажи. Мне понравилась тема и как развивался интерес Гейтса к кино. Но усиление конспирологической составляющей оказалось прямо пропорционально угасанию интереса к книге. А потому для меня не было кульминации как таковой. А концовка оказалась как вполне логичной, так и долгожданной.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2018/12/%D0%A0%D0%BE%D1%88%D0%B0%D0%BA_%D0%9A%D0%B8%D0%BD%D0%BE%D0%BC%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D1%8F.jpg)
-
Умберто Эко. «Нулевой номер»
– Колонна, проиллюстрируйте, пожалуйста, коллегам, каким образом соблюдается, или якобы соблюдается, основной принцип демократической печати: факты должны быть отсоединены от мнений. Мнений в газете «Завтра» будет предостаточно, и они будут оформлены как мнения. Но как мы докажем, что в базовых статьях приведены факты и только факты?
– Проще простого, – отозвался я. – Будем брать пример с англоязычных изданий. Когда описывают, не знаю, ну, скажем, пожар или автомобильную аварию, тогда, естественно, нельзя приводить факты без подтверждения. Поэтому в каждый текст вставляется в кавычках высказывание свидетеля: говорит простой прохожий, выразитель общественного мнения. Ставишь кавычки – любое заявление превращается в факт.
В предыдущем отзыве я призналась, что не читала «Маятник Фуко». На самом деле я вообще не читала художественные произведения Эко. Знакомство с этим автором у меня ограничивается некоторыми отдельными эссе и его перепиской с одним из кардиналов Римской Католической Церкви из «Пять эссе на тему этики». Так что я решила исправиться.
«Нулевой номер» это книга о газете, которая по официальной версии должна была описывать завтрашние события. По идее – целый год вся редакция газеты должна была создавать «нулевые», пилотные выпуски, показывая какой возможно будет эта газета, если журналисты и редакторы возьмутся за дело всерьез.
Коррупция, преступность, немного конспирологии и очень наглядные рассуждения о том, что нужно читателю газеты и как сформировать с помощью печатного слова «общественное мнение». Местами читать было интересно, местами забавно, но осадок от этих рассуждений весьма неприятный. Тем более что газета «Завтра» не является независимым изданием, а создана конкретным человеком под конкретные цели.
А кроме ежедневной рутины, один из журналистов проводит собственное расследование. Напрочь зависимое от личного мнения и желаний. Он расследует смерть Муссолини. И пытается доказать, что Муссолини благополучно пережил войну и, хотя все равно умер, но значительно позже. Это расследование попортило пару литров крови главному герою.
Но потом все заканчивается. Заканчивается ожидаемо туманно, но все более-менее счастливы, за исключением разве что журналиста, занимавшегося расследованием. А я не могу отделаться от мысли что стоило начать знакомство с художественными книгами Эко с какого-нибудь другого произведения. А «Нулевой номер» надо было пропустить. Не потому что я не люблю сатиру. Просто в данном конкретном случае я ничего бы не потеряла.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2018/12/%D0%AD%D0%BA%D0%BE_%D0%BD%D1%83%D0%BB%D0%B5%D0%B2%D0%BE%D0%B9.jpg)
-
Дарья Бобылева. «Забытый человек»
В этом году я больше не планировала возвращаться к хоррорам. И тем более не планировала хорроры от отечественных писателей. Назовите меня снобом, но я не представляла себе достойный образец жанра ужасов на территории России. Книги, попадавшиеся мне в те далекие времена, когда я ещё пыталась, были, мягко говоря, не лучшего качества. В лучшем случае они напоминали те байки, которые я слышала ещё ребенком. Деревенские, школьные и пионерлагерные страшилки. Им не хватало естественности и художественности. И при всем желании я не могла заставить себя поверить в мистические злоключения Сереж, Саньков, Свет и прочих российских персонажей. Они казались надуманныами.
Но попался мне тут на глаза хвалебный отзыв на книгу «Вьюрки» Дарьи Бобылевой. А, так как я зверь шедеврами современной литературы пуганый, решила не спешить и найти что-нибудь для предварительного ознакомления. Да, «Забытый человек». И я в нем утонула.
Когда я прочитала первый рассказ, я удивилась и немного расстроилась. Сама не знаю, с чего я решила, что «Забытый человек» это большое произведение. Так бывает, когда не читаешь аннотацию. Но расстроилась я не настолько сильно, чтобы не прочитать следующий рассказ. А потом следующий. А потом ещё. И ещё. А когда книга закончилась, я поймала себя на сожалении, что под рукой нет ещё хотя бы пары рассказов Дарьи.
В “Забытом человеке присутствуют атмосфера и свой взгляд на мифологию. Да, у Дарьи тоже попадаются истории в стиле «а вот у нас ещё случай был». Но все же есть в них нечто, что отделяет эти рассказы от баек. Чуть больше художественности, чуть больше повествовательности.
А ещё – той естественности, которую придают рассказу живые персонажи. И даже наиболее «баечные» рассказы меня не покоробили, видимо их было не так много, чтобы перебить приятное впечатление в целом.
А что касается «Вьюрков» – они будут. Но в октябре, в рамках хэллоуинского флешмоба, хоть и говорят, что читать эту книгу лучше летом.
И да, на этот раз без цитаты. Потому что в книге отсутствует какое-либо вступление или заключение от автора или, например, сопроводительная статьи. А вырывать абзацы из рассказов я не сочла нужным.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2018/12/%D0%91%D0%BE%D0%B1%D1%8B%D0%BB%D0%B5%D0%B2%D0%B0_%D0%97%D0%B0%D0%B1%D1%8B%D1%82%D1%8B%D0%B9.jpg)
-
Благодаря Рокси прочитал. Действительно, назвать связанными произведениями эти рассказы в сюжетном плане нельзя: это байки, часто обрывающиеся там, где недосказанность выходит наиболее зловещей. Однако две детали объединяют каждый сюжет: мифология невидимого мира духов, живущего рядом с человеком и какая-то обыденность. Совсем кинематографичных вещей с вылезающими открыто страшилищами здесь практически нет, а вот похода по тонкой грани между совпадением или детским воображением и хоррором - вполне хватает. И, конечно, реалистичность бытовая, давящая, но не растянутая настолько, чтобы казаться чернушностью.
Читается очень легко, свой стиль у автора ощущается. Будет интересно посмотреть, как она в форме романа сможет сохранить свои сильные стороны - у многих авторов ужасов (того же Кинга) только рассказы и выходят страшными. Но даже если хоррора ощущаться не будет, своеобразная мистическая атмосферность, думаю, порадует.
-
В Новом году я обещаю или Манифест охреневшего читателя
В наступившем уже году я планирую купить себе электронную книгу. Не просто планирую – обещаю купить электронную книгу. И активно ей пользоваться.
Вообще, я задумывалась об этой покупке неоднократно. Но никакие плюсы электронной книжки не могли убедить меня придержать коней и откладывать хотя бы часть денег, которые я трачу на книги бумажные. Убедил меня в необходимости сего гаджета генеральный директор ЭКСМО Евгений Капьев. Лично. Ну ладно, не совсем лично, а посредством интервью (https://www.youtube.com/watch?v=891Q2tHUf5o&feature=youtu.be&fbclid=IwAR27fUGoRn2xMG-tOWlmxjJrrZMyprgw-JwAn1WdAontwC-nVXK1DP_zlTc), которое он дал на канале Дмитрия Руса.
Знаете ли вы, что по мнению современных российских издателей входит в обязанности писателя? Писать книги? Это конечно да. Но не только. Ещё писатель должен курировать создание обложки. А то нарисует художник что-нибудь не то, а потом на книгу никто в магазине не посмотрит. А ещё писатель должен книгу свою продвинуть. Сделать так, чтобы потенциальные читатели о книге узнали до её издания и захотели её приобрести. И это я не касаюсь вопросов работы с редактором и издательством в целом. То есть автор книги обязан её не только написать и курировать часть процесса подготовки к печати, но и продать тираж до того, как он будет издан.
А каков гонорар автора? Тот гонорар, который издательство заплатит автору за писательскую, корректорскую, редакторскую и рекламную работу? Со слов Дианы Удовиченко (https://www.facebook.com/permalink.php?story_fbid=2229078947340578&id=100007154835395) – 20-50 тысяч. Рублей. Но Диана Удовиченко – автор не начинающий. Но и не «топовый», по её словам.
И мой вывод из услышанного на ютубе и прочитанного в последнее время на фб таков: покупая бумажную книгу я помогаю российскому писателю только в одном. В том, что издательство, возможно, напечатает и следующую книгу полюбившегося мне автора. И он снова получит свой вышеуказанный «гонорар» за всю вышеперечисленную работу. А ещё, покупая книгу в бумаге я поддерживаю автора в том, что магазины будут брать его книгу у издательств на реализацию. Но большая часть денег за книгу останется в магазине.
Да, со временем имя писателя начнет работать на него. И возможно ему будут платить более… справедливые гонорары. Возможно его труд будет окупаться. Но знаете, что? Меня такая политика издательств не устраивает. Чисто по-человечески не устраивает. И авторов, разумеется тоже.
Именно поэтому российские авторы, в том числе и Алексей Пехов (а он, между прочим, писатель, который издается не только на бескрайних просторах, но и за рубежом) смотрят в сторону интернет-площадок, позволяющих авторам реализовывать свои электронные книги самостоятельно.
И знаете, что? Я за. Я буду покупать книги российских писателей непосредственно у самих писателей. Но для удобства мне нужна электронная книжка. И я обещаю, что я её куплю, разумеется, если мне не помешают какие-нибудь внешние непреодолимые обстоятельства.
Спасибо Евгению Капьеву. Без него я бы неизвестно сколько раскачивалась.
-
Максим Ильяхов, Людмила Сарычева. «Пиши, сокращай. Как создать сильный текст»
Текст есть во всем, что мы делаем. И от того, как он написан, часто зависит успех нашего дела: услышат нас или нет, поймут ли нас правильно, убедим ли мы других, поверят ли они нам. Это книга о сильном тексте — о таком тексте, который услышат и поймут.
Эта книга о тексте, но не о словах. Здесь нет списка волшебных выражений, от которых читатель впадет в экстаз. Здесь нет волшебных продающих фраз, лингвистических нейротриггеров и психологических уловок, которые автоматически делают текст сильным. Таких фраз не существует.
Эта книга не о словах и готовых формулах. Она о том, как мыслить, чтобы писать сильный текст. Это книга о том, как подавать мысли логично и интересно, как привлекать внимание читателя и помогать ему быстро найти главное. Эта книга об убеждении без грязных манипуляций, давления и обмана.
Эта книга – пособие для «копирайтеров, дизайнеров, журналистов, менеджеров и всех, кто пишет по работе» как указано на обложке книги. И это очень полезное, на мой взгляд, пособие. Оно не научит писать художественные тексты, но поможет с текстами информационными. Большую часть примеров Максим и Людмила приводят из области рекламы, но это не означает, что книга пригодится только рекламщикам. Она может пригодиться любому пишущему человеку.
Авторы рассказывают о стоп-словах, о том, как отжать из текста воду и дополнить фактами. Учат меньше лавировать, всегда говорить правду, пусть даже не удобную и учитывать аудиторию текста. Объясняют, как выстраивать абзацы и структурировать текст в целом. Наглядно показывают разницу между сильными и слабыми предложениями. Причем рассказывают это все интересно и доходчиво.
А ещё тут есть очень важный совет, который я задолго до прочтения этой книги, неоднократно озвучивала разным пишущим людям, и они мне как правило не верили. Совет простой: читать свой текст вслух (хотя бы те абзацы и куски, которые смущают при простом чтении). Все натужные места, все несостыковки в словах станут более явными. Думаю, теперь я имею полное право кидаться этой книжкой в маловеров (но не буду, она у меня одна).
Ну а кроме того, что эта книга сама по себе 630 г сплошной пользы, здесь есть адрес онлайн-редактора, где можно проверить свой текст на наличие стоп-слов и адекватность синтаксиса. Меня такая проверка сначала немного напугала – я получила за «стоп-слова» 7 с хвостиком баллов, и мне показалось что это мало. Но потом я поняла, что без части «ошибочных» слов я действительно не могу обойтись. И дело не в том, что наречия и причастия с деепричастиями моя боль или слабость. Их было бы больше в моих текстах, но я с ними борюсь. Там есть такой пункт, как «необоснованная оценка». Но мои отзывы – и есть оценка. Я пишу свои тексты не как профессионал – критик или литератор. Я не могу писать о книгах отстраненно, я изначально пристрастна. И после того, как я это поняла, я успокоилась.
Но это не значит, что «Пиши, сокращай» отправится пылиться на полке. Уверена – я ещё не раз вернусь к этой книге, а потому, буду держать её под рукой в ближайшие несколько месяцев.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2019/01/%D0%98%D0%BB%D1%8C%D1%8F%D1%85%D0%BE%D0%B2_%D0%9F%D0%B8%D1%88%D0%B8.jpg)
-
Колум Маккэнн. «И пусть вращается прекрасный мир»
Те, кто видел его, замирали. На Чёрч-стрит. Либерти. Кортландт. Уэст-стрит. Фултон. Виси. И тишина, величественная и прекрасная, слышала саму себя. Кто-то поначалу думал, что перед ним, должно быть, лишь игра света, атмосферный трюк, случайный всплеск тени. Другие считали, что наблюдают блестящий городской розыгрыш: стоит встать, ткнуть пальцем в небо и замереть, пока не соберутся прохожие, пока не запрокинут головы, не закивают: да, я тоже вижу, — пока все кругом не вперятся вверх, в полное ничто, словно дожидаясь завершения репризы Пенни Брюса. Но чем дольше смотрели, тем яснее видели. Кто-то стоял на самом краю здания — темная фигурка на сером утреннем фоне. Мойщик окон, вероятно. Или рабочий-строитель. Или самоубийца.
Там, на высоте ста десяти этажей, — совершенно неподвижное, игрушечное пятнышко в облачном небе.
Надеясь разглядеть его получше, зеваки искали подходящий угол обзора, вставали на перекрестках, ловили зазоры меж зданий, выбирались из тени, отброшенной краями крыш, скульптурами и балюстрадами. Никто еще не понял, что за линия тянется от его ног, с одной башни на другую. Скорее людей держал на месте сам силуэт — они вытягивали шеи, разрываясь между посулом верной гибели и разочарованием обыденности.
Такова логика зевак: кому захочется ждать напрасно? Стоит на карнизе какой-то кретин, ничего особенного, но так обидно упустить развязку — случайное падение, или арест, или прыжок с раскинутыми руками.
9 августа 1974 года Филипп Пети прошел по канату, натянутому между башнями Всемирного торгового центра на уровне 110 этажа. В 2009 году Колум Макккэнн написал книгу о людях, живших там же, тогда же. О тех, кто видел выступление французского канатоходца и тех, кто о нем слышал с чужих слов. И, здесь очень хочется добавить «и о том, как увиденное повлияло на их жизни», но «после» не значит «вследствие», так что я воздержусь.
Люди о которых идет речь в книге – разные. Мирской монах из Ирландии и его брат. Проститутки из Бронкса, и художница, вместе с мужем покинувшая город полный соблазнов. Матери погибших во Вьетнаме военнослужащих, и муж одной из них – судья, рассматривавший дело Филиппа Пети. И ещё много других людей, от парня, предпочитающего ездить в метро между вагонами, для того, чтобы фотографировать граффити в туннелях, до программистов, работающих на Пентагон.
Эта книга оставила очень светлое впечатление, несмотря на то, что темы, которые она затрагивает зачастую болезненные. Смерть близких людей, проституция, бегство от ответственности, невозможность, а иногда нежелание добиться большего…
Кое-что из перечисленного могло стать для меня триггером, спусковым крючком отрицательных эмоций, но не стало. И для меня самой – загадка почему так произошло. Это магия. Магия автора, который не ставил своей целью напугать, сломать или как-то надавить на читателя. А может, разгадка в том, что Колум Маккэнн не дает читателю погрузиться в жизнь кого-то из персонажей надолго. Он ведет читателя все дальше и дальше, от персонажа к персонажу, вывязывая собственный узор событий и взаимосвязей.
Эта книга – мозаика. Наполовину собранный паззл, который, тем не менее, не оставил у меня ощущения незавершенности. В конечном счете, эта книга не о людях – она о жизни. События и хорошие, и плохие происходят с каждым. Оставляют они о себе память или проходят незамеченными – мир тем временем продолжает вращаться. И это прекрасно.
Хорошая литература способна напомнить нам, что ещё не вся жизнь запечатлена на бумажных страницах, существует немало историй, ждущих своего рассказчика.
Колум Маккэнн
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2019/01/%D0%9C%D0%B0%D0%BA%D0%BA%D1%8D%D0%BD%D0%BD_%D0%98_%D0%BF%D1%83%D1%81%D1%82%D1%8C.jpg)
-
Маргарет Этвуд. «Рассказ Служанки»
Мы тосковали о будущем. Как мы ему научились, этому дару ненасытности? Она витала в воздухе; и пребывала в нем запоздалой мыслью, когда мы пытались уснуть в армейских койках – рядами, на расстоянии, чтоб не получалось разговаривать. Постельное белье из фланелета, как у детей, и армейские одеяла, старые, до сих пор со штампом «С.Ш.А.». Мы аккуратно складывали одежду на стулья в ногах. Свет приглушен, но не потушен. Патрулировали Тетка Сара и Тетка Элизабет; к кожаным поясам у них цеплялись на ремешках электробичи.
Но без оружия – даже им не доверяли оружия. Оружие – для караульных, особо избранных Ангелов. Караульных не пускали внутрь, если их не звали, – а нас не выпускали, только на прогулки, дважды в день, парами вокруг футбольного поля; теперь его обтягивала сетка, увенчанная колючей проволокой. Ангелы стояли снаружи, спинами к нам. Мы боялись их – но не только боялись. Хоть бы они посмотрели. Хоть бы мы смогли поговорить. Могли бы чем-нибудь обменяться, думали мы, о чем-нибудь уговориться, заключить сделку, у нас ведь еще остались наши тела. Так мы фантазировали.
Однажды, в мире похожем на наш, в стране, похожей на США даже названием, произошли социальные изменения. Изменения затронули в первую очередь женщин. Сначала им запретили работать. Потом – владеть чем бы то ни было. А затем… затем поделили по репродуктивному признаку, если можно так выразиться. Теперь женщины носят спецодежду, соответствующих их статусу цветов.
Есть Жены. Они следят чтобы прислуга не отлынивала от работы и, в идеале – рожают детей. Есть Марфы. Это прислуга, выполняющая почти всю работу по дому. Есть Экожены, которые в книге только упоминаются, но по названию понятно, что это для тех, кто не может позволить себе прислугу. А есть – Служанки.
Институт Служанок – это такой оригинальный, почерпнутый в Библии метод помочь обеспеченным людям чьи Жены по каким-либо причинам не могут родить. Кстати да, по мнению этого извращенного общества, причина всегда в женщине, ведь мужчина бесплодным не бывает. Вот потому и нужны Служанки. Это можно было бы назвать суррогатным материнством, но это ни разу не суррогатное материнство, скорее узаконенная полигамия. И урезанный, слегка подредактированный, унизительный вариант секса втроем.
Герои книги, которых читатель видит глазами рассказчицы, ещё помнят время, когда общество было другим. Кто-то из них ратовал за произошедшие изменения. Кто-то им сопротивлялся. Кто-то принял свою новую жизнь. А кто-то продолжает бороться, пусть и исподволь. Но у большинства особого выбора не было, а их принятие или непринятие происходящего не имело значения.
Мир этой книги пропитан страхом, болью, бессилием и обреченностью. Страданием, во имя какого-то бессмысленного общего блага, которое по факту, как это обычно бывает, оказывается благом лишь для малой части. Для тех, кто создает правила для других, приберегая исключения для себя.
Это все страшно. Но для меня оказалось и в половину не так страшно, как я ожидала. Не то чтобы книга меня не зацепила. Зацепила. И судьба главной героини, и место, определённое женщинам в этом увечном обществе, и судьбы тех мужчин и женщин, которые осмелились пойти против новых порядков. Но вовлеченность эта шла скорее от разума, а не от эмоций. Может быть потому, что по моему мнению, что в стране, так похожей на США, такое попросту не могло произойти. И художественного допущения для меня не случилось.
Однажды перечитаю.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2019/02/d0add182d0b2d183d0b4_d0a0d0b0d181d181d0bad0b0d0b7d18b.jpg)
-
Эрин Доланд. «Упрости себе жизнь. Как навести порядок на работе и дома»
Дом Эрин Доланд утопал в хламе. Во всех тех, якобы дорогих и памятных вещах, и предметах, которые однажды могут пригодиться, если обстоятельства и звезды сложатся определенным образом. Но однажды все изменилось. Сама Эрин Доланд потратила около полугода на приведение окружающего пространства в порядок. Читателю же она предлагает справиться за неделю. И искренне полагает, что у читателя получится, ибо она предлагает свой опыт в переосмысленном и структурированном виде.
Неделя начинается с понедельника. И в понедельник утром, перед выходом на работу, Эрин предлагает читателю навести порядок в одежном шкафу. В понедельник утром. Перед выходом на работу. Взять все вещи, которые есть, перебрать, оценить, решить будут ли эти вещи использоваться. Но важный момент – вещи должны быть все. То есть предварительно надо выстирать и просушить те вещи, которые в этом нуждаются, а это уже – предварительная подготовка, которая должна быть проведена ДО начала расхламления шкафа. Но почему-то эта предварительная подготовка не включена в «рабочую неделю» расхламителя.
Кроме того, Эрин Доланд дает советы по организации пространства шкафа и его наполнения. От магнитной ленты, на которую можно цеплять ножницы и иголки (видимо починкой одежды следует заниматься, не отходя от шкафа ни на шаг), до рассказа про женщину у которой было 365 комплектов одежды, ибо Эрин Доланд каким-то непостижимым для меня образом заметила, что эта женщина носит одинаковую одежду по одним и тем же числам года (нет, я не буду это комментировать, хотя очень хочется).
Но на этом понедельник не заканчивается. Претенденту на гордое звание ещё предстоит рассортировать документы на рабочем месте. А придя домой навести порядок в прихожей. И у меня снова возникают вопросы. Например, как «все что есть в прихожей» может поместиться на пледе в гостиной. Или автор книги кривила душой, рассказывая о том, как раз за разом терпела крах с наведением порядка и хлама у неё было не так уж много, или она считает, что уж у других-то людей все стопроцентно поместится на пледе.
Далее в книге рассказывается о наведении порядка в спальне, в ванной, на кухне и других помещениях, организации поездок по магазинам, сборов на работу по утрам, стирки и всех остальных сферах жизни. Но я скисла на организации рабочих совещаний. Эрин Доланд подробно рассказывает какими они должны быть, как должны вести себя участники и других нюансах «правильного совещания», но я очень сомневаюсь, что, если я разошлю этот кусок главы директорам компании в которой работаю, меня поймут. И именно на этом участке текста мне бросилась в глаза категоричность с которой вещает Доланд.
Нет, она, разумеется, признает, что у читателей все может быть иначе и её советы не панацея и могут требовать допиливания. Но обилие «должны», «следует» и регулярно встречающееся в тексте «запрещено» превращают советы в указание. Сделайте, а думать будете потом.
И, если говорить в общем и целом, то «упрощение жизни» по Доланд – это подчинение строжайшим правилам, отклонение от которых чревато катастрофой. Во всяком случае в тексте это подается именно так. «При малейших признаках беспорядка следует оставить все другие дела и приступить к его устранению». Цитата не дословная, но смысл и тон я передала. Если верить Доланд, то на её сайте посвященном борьбе с хламом даже смеются по графику – по средам, например, высмеивают кухонные предметы-однозадачники.
Я не знаю много ли людей смогли разгрести за неделю беспорядок следуя инструкциям из этой книги. В графике, при котором утром разбирается одна локация в доме, днем – рабочее пространство,а вечером после работы ещё одна локация, при том что локации следует ещё и дополнительно оборудовать, я вижу довольно много упущений. Но основное – при восьмичасовом рабочем дне у человека почти не останется времени на сон. Хотя, если попытаться научить начальство проводить правильно совещания, есть шанс что не останется работы, и тогда порядок дома можно наводить сколько заблагорассудится, да.
В завершение Доланд рассказывает читателю какой он стал хороший, теперь, когда делает то-то и то-то, и какие замечательные изменения произошли в его жизни. И предлагает наградить себя воображаемой медалью за борьбу с хламом. Настоящей нельзя – она же будет захламлять жизненное пространство. Что звучит совсем как «Возьми с полки пирожок. Да не тот большой, а тот, маленький, надкусанный».
И нет, в книге встречаются и весьма дельные советы, но моего терпения не хватило на то, чтобы найти их все.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2019/02/d094d0bed0bbd0b0d0bdd0b4.jpg)
-
Почему-то вспомнился Карнеги, на которого одно время была мода. С его не менее категоричными советами "сделайте вот так, а не иначе, и вся жизнь сразу наладится". Видимо, все книги подобного типа одинаковые. :D
-
Бернхард Шлинк. «Другой мужчина»
Семь историй о любви от автора международного бестселлера. Подобно популярному сейчас писателю Янушу Вишневскому, в «Другом мужчине» Шлинк исследует разные лики любви: от любви-привычки до любви, открывающей новые, неведомые горизонты. Что такое любовь? Почему люди так жаждут любви и почему бегут от нее? Почему не берегут свою любовь, пока не оказывается слишком поздно? Семь печальных и лирических историй Шлинка — семь возможных ответов на этот вопрос.
Из аннотации.
Я все же решила почитать этот сборник, несмотря на то, что мне пообещали истории о любви. Наверное, это один из самых надежных способов меня насторожить, но все получилось совсем не так, как я подозревала. Несмотря на то, что герои этих рассказов влюблены, любят или думают, что любят, «историями любви» эти рассказы не являются. Они – больше о людях, а не о чувствах. И, по большей части, о взаимоотношениях с жизнью, а не с другим человеком.
В жизни каждого человека есть возможность выбора. Не важно между чем и чем. Между яичницей на завтрак и овсянкой. Между жизнью во лжи и жизнью в одиночестве. Можно сказать, что вся жизнь – это череда решений, которые мы принимаем. И отказ от принятия решения, это тоже выбор, за который нужно нести ответственность. И, как мне кажется, большая часть рассказов в этой книге именно о выборе, который делает человек.
И мужчина, сбежавший от собственной жизни, в которой у него была работа, был успех и в которой он разрывался между тремя домами и путался во лжи. И молодой человек, сжегший картину, доставшуюся ему в наследство, история которой покрыта туманом и можно лишь догадываться какими путями эта картина попала к его отцу. И пожилой человек, прочитавший письмо бывшего любовника его покойной жены. Все они приняли решение. Кто-то из них уже столкнулся с последствиями выбора. Кому-то это ещё только предстоит. А кто-то вынужден смириться с решениями, принятыми другими, потому что всю свою жизнь избегал выбора, боясь последствий.
Это отличный сборник о людях. Об их чувствах, ощущениях и (снова) решениях которые они принимают. В книгах, мне, бывает, не хватает именно эмоций мужчин. И я хотела однажды встретить книгу, где мужчину мне покажут именно через эмоции, а не действия. Притом сделают это убедительно. Так вот, в отличие от Эггена (http://wod.su/forum/index.php?topic=5751.msg226506#msg226506), который вместо нормальных чувств подсунул мне одержимость, Шлинк меня убедил. Без игр в маскулинность, без попыток следовать призрачным стереотипам, не завышая и не принижая.
И нет. В этой книге нет других ответов, кроме тех, что читатель даст себе самому. Открытый финал последнего рассказа становится открытым финалом книги в целом. Словно напоминает, что, не смотря на поставленную в конце точку, ничто не заканчивается. И что-то ещё будет потом. Всегда, пока мы живы.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2019/02/d0a8d0bbd0b8d0bdd0ba_d094d180d183d0b3d0bed0b9.jpg)
-
Боб Холмс. «Вкус. Наука о самом малоизученном чувстве»
Что же нам мешает? То обстоятельство, что, хотя мы сталкиваемся со вкусом по несколько раз в день, мы крайне мало знаем об этом феномене. Мы наслаждаемся утренним кофе или изысканным ужином, по большому счету, ничего не зная о сложном взаимодействии между вкусовыми ощущениями наших рецепторов, запахом, осязанием, зрением и даже нашими ожиданиями, которое и создает то, что мы называем «вкус». Без этого знания мы не можем описать наши ощущения и зачастую просто не замечаем мельчайших деталей того, что едим или пьем. В результате весь богатейший мир вкуса сводится для нас к некоему «фоновому» ощущению – наподобие той фоновой музыки, которая обычно звучит в торговых центрах.
Разумеется, иногда это хорошо. Порой все, что нам нужно, – это простая фоновая музыка для нашего органа вкуса, возможность быстро перекусить, не слишком фокусируясь на деталях. Однако в мире музыки большинство из нас не ограничивается фоновым восприятием.
Эта книга – довольно обстоятельный рассказ об исследованиях вкусовых ощущений. Чтение этой книги не требует никакой специальной подготовки. Боб Холмс если и использует специальную терминологию, то объясняет доступно, понятно и не перегружает терминами текст. Во всяком случае у меня ни разу не возникло желания вернуться на пару глав назад, потому что я чего-то недопоняла или забыла значение какого-нибудь термина.
В данной области, как выяснилось проводится довольно много исследований, во всяком случае на книгу хватило. Но, с точки зрения Боба Холмса, да и науки в целом, этого мало. И, если ответ на вопрос зачем человеку распознавать вкус того что он ест, в целом понятен, то зачем человеку нужно распознание запаха того что он ест (того что уже во рту) как-то не очень. Но расположение наших обонятельных рецепторов именно такое. И именно такое расположение позволяет людям наслаждаться едой.
Что касается терминологии, Боб Холмс использует термин «флэйвор», для того, чтобы показать разницу между чистым вкусом и «содружеством» вкуса и запаха. Но в целом, на восприятие вкуса влияет не только запах, но и тактильные ощущения, и даже зрение и слух. Так, например, картофельные чипсы, воспринимаются менее вкусными, если человек не слышит, как они хрустят.
Кое-что для меня стало почти откровением. С детства привыкнув к четырем «базовым» вкусам «кислый-сладкий-горький-соленый» я никогда особенно не задумывалась о том, что «острый» это по сути не пятый вкус, а тактильное ощущение. Но пятый вкус все же есть. Его название было заимствовано из японского (кажется). Вкус высокобелковых соединений – вкус умами. Рецепторы, отвечающие за его распознание уже найдены, или, по крайней мере, часть рецепторов. Среди прочих продуктов этим вкусом обладает глутамат натрия.
Но рецепторами Боб Холмс не ограничивается. Для написания этой книги он поучаствовал в большом количестве исследований, побеседовал со множеством людей, так или иначе причастных к исследованиям вкуса, побывал в различных организациях, где разрабатывают флэйворы. И, среди прочей полезной и интересной информации, открыл мне, наконец, секрет отсутствия запаха и вкуса у магазинных помидоров.
Вряд ли эта книга заставит меня поменять вкусовые привычки, которым тоже уделено место в книге и вряд ли подвигнет на кулинарные эксперименты с научной базой. Просто я стала немного больше знать о вкусе, флэйворах и других сопутствующих вещах. И, чуть реже буду есть впопыхах, не обращая внимания на вкус того что я ем. Во всяком случае какое-то время – точно.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2019/02/d0a5d0bed0bbd0bcd181_d091d0bed0b1-d092d0bad183d181.jpg)
-
Дэниэл Коул. «Тряпичная кукла»
Симмонс вновь подошел к Волку и потер усталые глаза. Они молча стояли по обе стороны подвешенного тела, глядя, как первые признаки рассвета оскверняют темное небо. Пение птиц пробивалось даже через стоявший в квартире гам.
– Что, увидел самую жуткую в своей жизни картину? – устало пошутил Симмонс.
– Почти, – ответил Волк, не сводя глаз со светлой полоски на темно-синем небосводе, которая становилась все больше и больше.
– Почти? Хочешь сказать, что в мире бывает что-то похуже?
Симмонс еще раз с отвращением посмотрел на свисавшее с потолка тело, составленное из разрозненных конечностей.
Волк слегка похлопал по вытянутой руке трупа. На фоне темной кожи и идеально накрашенных темно-красных ногтей ладонь казалась бледной. Кисть висела на нескольких десятках тонких шелковых ниточек, еще дюжина удерживала на месте указательный палец.
Коукс убедился, что их никто не слышит, нагнулся к Симмонсу и прошептал:
– Палец указывает на окно моей квартиры
.
Не очень люблю детективы. Чуть сильнее я не люблю книги о маньяках, где их пытаются выставить этакими неуловимыми гениями убийств и пытаются выжать из меня восхищение. Иногда читаю, хоть и не восхищаюсь. Бывают претензии к сюжету, который не интересен. Иногда как-то сходу становится понятно кто есть Главное Зло, хотя персонажи упорно стараются этого не замечать. А бывает, что Главное Зло, которое автор пытается выставить этаким неуловимым гением, на поверку оказывается невразумительным. Но это все присказка. Дальше будет уже про книгу, которая оказалась не так уж плоха, и со спойлерами. Так что – на ваш страх и риск.
Одно из главных действующих лиц – полицейский детектив по кличке Волк, однажды чуть не забивший насмерть, отпущенного за недоказанностью вины маньяка. Прямо в зале суда. Волк вообще склонен к приступам агрессии, что при его работе не то чтобы оправданно, но логично. Волка за это год лечили всякими сильнодействующими лекарствами в специализированной клинике. А потом, когда маньяк все же оказался в глазах закона виновным, забрали из больницы, отряхнули и снова приставили к делу.
Есть ещё его бывшая напарница Бакстер. Дама с резким характером, пристрастием к выпивке на грани алкоголизма и заинтересованностью в Волке. К Бакстер на какое-то время приставлен стажер Эдмундс. Парень только-только перевелся из управления по финансовым преступлениям, и принял наиболее деятельное участие во всей заварушке. Без него расследование вряд ли продвинулось настолько далеко.
А расследование довольно необычное, во всяком случае, если сравнивать с рутинной работой отдела убийств. Есть фрагменты шести трупов, из которых был составлен один – «тряпичная кукла» из заглавия книги. Есть список ещё шести жертв с датами смерти и последним в списке стоит Волк. И полиции требуется понять, почему все эти люди оказались в списке и спасти всех, кого смогут.
События в книге развиваются довольно живо. Во всяком случае мне ни разу не стало скучно настолько, чтобы заглянуть в конец и закрыть книгу. И у меня нет никаких оснований считать эту книгу плохой, «недотянутой» или нелогичной. Да и приходилось уже не раз сталкиваться с тем, что автор ставит меня перед фактом каких-то предпосылок событий, не давая никаких намеков на них, даже когда повествует о человеке, который и запустил этот страшный механизм смерти.
Но я не люблю, когда меня пытаются убедить в гениальности преступника, особенно когда речь идет о безумце. И чем сильнее автор убеждает меня в его неуловимости и гениальности, тем сильнее, как правило, разочарование в конце. И «Тряпичная кукла» не исключение. Финальная схватка Волка с неуловимым преступником, виновником множества убийств, с преступлениями которого полиция сталкивалась неоднократно, но не верила в его существование, вызвала не сопереживание, не вовлеченность, а усмешку.
Преступник – жалкий доходяга (по моим субъективным ощущениям), специалист военной разведки по сбору информации, списанный за ненадобностью после того как его заново собрали чуть не по кусочкам после взрыва, пытается убить Волка. У преступника – меч, экзема и уверенность что он демон, если не сам дьявол. У Волка – съедающая его ярость, желание выжить и перьевая авторучка. К слову, меч настоящий, долгие годы висел в зале суда, символизируя карающую руку правосудия. Но зато у авторучки крепкое перо и это уравновешивает шансы. Знаете, чего мне не хватило? Аспиратора. Преступнику не хватало аспиратора во второй руке. Но аспиратор отдали мэру Лондона, и по совместительству первой жертве в списке.
Не обошлось и без стандартного хода, когда кто-то из друзей главного героя или врагов преступника, отправляется к месту схватки. Чем обычно это заканчивается? Или «кавалерист» принимает деятельное участие в последней битве Добра со Злом, или путается под ногами у главного героя или связывает тому руки попадая в заложники к преступнику. И ни разу на моей памяти «кавалерист» не застрял где-нибудь в пробке. Вот «кавалерия» в полном составе – другое дело. Эти обычно застревают где-нибудь в пути и прибывают к шапочному разбору.
Но это я ворчу. Книга, как я уже сказала выше – не так плоха, как может показаться с моих слов. Следить за расследованием мне было интересно. А это, как мне кажется основная функция детективной литературы. А одноразовой окажется эта книга или нет, зависит не только от качеств книги, но и от вкусов и предпочтений каждого отдельного читателя.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2019/03/d09ad0bed183d0bb-d0a2d180d18fd0bfd0b8d187d0bdd0b0d18f.jpg)
-
C Адамом Невиллом я познакомился, когда по наводке Рокси прочел его роман «Ритуал». Благодаря заявленной любви автора к «Ведьме из Блэр», первая половина книги вышла атмосферной историей про заблудившихся в лесу друзей, столкнувшихся с присутствием некого жуткого существа и странных находок. Правда, во второй автор вспомнил, что еще любил и «Техасскую резню бензопилой», поэтому внезапно сменил жанр на лютый трэш и агитку про злобных шведских блэк-металлистов, поклоняющихся в лесах Одину, за которого они приняли какого-то монструозного хряка. Тем не менее, хотя бы половина книги читалась хорошо, так что, получив от Рокси новую наводку, я решил попробовать ознакомиться с «Судными днями».
Невилл не стал изобретать велосипед. В предисловии он сразу сообщает, что по-прежнему любит «Ведьму из Блэр» и «Паранормальные явления», поэтому вдохновлялся ими. По мне, это лучшая антиреклама упомянутых фильмов, потому что в целом вышла книга еще слабее «Ритуала».
Самостоятельному режиссеру-неудачнику богатый старик предлагает снять документальный фильм про существовавшую в шестидесятых секту, чьи члены покончили с собой. На все выделяется одиннадцать дней и большая сумма, которая для завязшего в долгах героя перевешивает здравый смысл. Не задумываясь, что с его амбициями сделать гениальную картину за такое время просто невозможно, он берет напарника-оператора и несется снимать выживших членов секты и дома, в которых они проживали. Первые же съемки показывают, что сектанты в свое время докопались до чего-то нехорошего: герои сталкиваются со сверхъестественными силами, а выживших участников давних событий начинают убивать какие-то твари.
Завязка кажется отличной, и первая треть книги в целом радует. Интервью читаются увлекательно, показывая вполне реалистичную картину человеческого зла и искалеченных судеб. Первые встречи с невероятным в заброшенных домах тоже хорошо прописаны и по-настоящему пугают.
Впрочем, вскоре становится видно, что автор при всей любви к упомянутым фильмам не очень понимал, как они работают. «Ведьма из Блэр» пугала, потому что давала время ознакомиться с легендой, вникнуть в характеры героев и очень аккуратно вносила в сюжет сверхъестественные нотки уже во второй половине картины. Здесь же Невилл словно боялся, что читать не будут, если постоянно не напоминать, что это ужастик. В прологе мы видим, как монстры приходят за выжившей, потом нам начинают чередовать интервью и встречи с этими самыми чудовищами чуть ли не каждые несколько страниц. К десятой странице мы понимает суть сюжета, а к половине книги заканчивается время съемок и все свидетели перебиты, а писать о чем-то еще надо. Автором извлекаются старые грабли, и Невилл то погружает нас в раскрытие тайн этих существ (очень банальное, скучное и даром не нужное), то уходит в простенький боевик. Завершается все настолько явным хэппи-эндом, что даже считавшийся мертвым положительный персонаж оказывается жив. Злобная свинья-монстр есть и здесь, пусть и немного иная, что уже выглядит не просто самоповтором, а издевательством.
Портит все и непонимание, за что симпатизировать героям. Они ввязались в это ради денег, с первого же дня съемок видят, что дело нечисто, поочередно друг другу доказывают «давай бросим – нет, ничего страшного, прорвемся» и выглядят более упоротыми из-за своего отношения, чем сектанты. Плюс у автора снова включается режим агитки, поэтому нам ни к селу, ни к городу начинают читать бредовые лекции о злобном Сталине и тирании. Отсутствие симпатии к абсолютно всем персонажам не вызывает интереса, кто же все-таки выживет, а ГГ прописан очень схематично и уныло.
В итоге я определился, на кого больше всего похож Адам Невилл. Это такой Дин Кунц, потому что сходство в простых сюжетах, банальных концовках и общий хэппи-энд сразу бросается в глаза. Возможно, если в «Судных днях» бы оставили только интервью, сверхъестественное ненавязчиво появилось ближе к концу, а последняя часть книги вообще была выкинута со всеми своими нелепыми ответами про сбежавших из ада призраков и переселение душ, роман вышел бы лучше – но, увы…
-
Руслан, не хочу тебя расстраивать, но это был не хряк. Как бы ты не отнекивался и не впадал в избегание. Это. Был. Шуб-Ниггурат :D
Пы.Сы. Что касается "Ритуала" я прочитала, но дальше не буду) Вот "Судные дни" однажды сама прочитаю, потом поржем. Или нет.
-
Чайна Мьевиль. «Рельсы»
Целое море рельсов.
Длинные прямые, крутые повороты; металлические отрезки на деревянных шпалах; они шли внахлест, закручивались в спирали, скрещивались; тут и там от основных линий вдруг отделялись параллельные, некоторое время они бежали рядом с породившими их главными, потом радостно встречались и сливались в объятиях. Где-то пути разделяли целые ярды нетронутой земли; в других местах, напротив, расстояние между ними было настолько мало, что Шэм вполне мог бы перескочить с одних рельсов на другие — если бы при одной мысли об этом его не обдавало ледяной волной страха. Там, где рельсы сплетались в сплошное полотно, пересекаясь под тысячью разных углов, можно было видеть все мыслимые и немыслимые стрелки; обычные, перекрестные, перекрестные двойные; пути сходились и расходились, образуя съезды, перекрестные и простые; между ними торчали флюгарки и крестовые переводы. А на подъездах к ним земля пестрела сигналами, переключателями, приемниками и наземными рамами.
После «Октября» (http://wod.su/forum/index.php?topic=5751.msg225661#msg225661) книги Мьевиля приобрели для меня некоторое взглядоотталкивающее свойство. Ну то есть видеть я их видела, знать о их существовании знала, но, когда дело доходило до выбора следующей книжки, взгляд наотрез не останавливался ни на одной из них. Может поэтому, когда я вдруг задумчиво посмотрела на корешок «Рельсов», я поняла, что пора.
Эта книга – большая такая аллюзия на «Моби Дика» и песню революционных лет «Наш паровоз вперед лети». Если покопаться, есть там аллюзии и на другие произведения, и как минимум одна аллюзия-обманка, где Мьевиль начинает вписывать своего персонажа в синопсис «Робинзона Крузо», но потом, словно спохватившись, говорит читателю, что, впрочем, ничего подобного не было. И это сплетение памяток о знаменитых книгах, в сочетании с сюжетом, приятными персонажами и удивительным миром доставило мне массу удовольствия.
Главный герой книги – парень по имени Шэм. Он юн, наивен, неопытен и сам не знает, чем хочет заниматься. А мир книги манит возможностями приключений. Большая часть известного мира – это земля, вдоль и поперек изрезанная рельсами. И эта земля смертельно опасна для человека. Ходят слухи, что даже один шаг по земле рельсоморья может привести к гибели. Поэтому передвигаются по рельсоморью только на поездах. Торговых, военных, пиратских или кротобойных. Кротобойный поезд с гордым именем «Мидас» становится новым домом Шэма, во всяком случае на какое-то время.
Кротобойных поездов много. И у многих капитанов есть философия. И, если вы читали «Моби Дика», то вам не надо рассказывать в чем она состоит. Цель жизни таких капитанов – поймать и убить некую гигантскую тварь, с которой однажды уже пришлось столкнуться. Как правило, это крот, но может быть и какое-нибудь другое гигантское существо. Есть своя «философия» и у капитана «Мидаса».
Само повествование регулярно прерывается короткими главками-рассуждениями, которые что-то разъясняют читателю в этом невероятном мире. Сам Шэм немного раздражал меня своей нарочитой наивностью, но юность – черта преходящая, и Шэму волей-неволей приходится взрослеть, учиться принимать решения и сталкиваться с их последствиями.
Да, при чтении «Рельсов», я довольно четко сознавала, что этот мир железных дорог невозможен. Это не мешало чтению и ни капли не раздражало. Да, политические взгляды Мьевиля видны в этой книге невооруженным взглядом. И это тоже не мешало, скорее дополняло книгу. И это тот случай, когда невероятный коктейль из аллюзий, фантазии и убеждений, приправленный соусом из стимпанка и невозможного, оказался не просто удобоваримым, а превосходным.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2019/03/d09cd18cd0b5d0b2d0b8d0bbd18c-d0a0d0b5d0bbd18cd181d18b.jpg)
-
Александр Панчин. «Защита от темных искусств»
Не знаю, спасет ли моя книга чью-то жизнь, но я постарался сделать ее не только интересной, но и полезной, независимо от того, верите вы в мистику или нет. Мы поговорим об экстрасенсах и биолокации, астрологии и магии, демонах и кошмарах, левитации и телекинезе, свободе воли и чтении мыслей, смертельных проклятиях и целительстве, выходе из тела и ауре, смерти и воскрешении из мертвых и о многом другом. Где правда, а где вымысел? Какие научные исследования проводились по этим темам? Почему столь многие люди утверждают, будто сталкивались с необъяснимыми явлениями, и верят в сверхъестественное?
Когда я открывала эту книгу, я ожидала что она окажется чем-то вроде «Мира полного демонов» Карла Сагана. Отчасти мои ожидания сбылись, но только отчасти. Александр Панчин, оперирует научными фактами и результатами работы коллег, но при этом, его высказывания звучат мягче, чем высказывания Сагана. В этой мягкости нет неуверенности, просто отсутствует категоричность. Панчин объясняет иногда юмором, иногда – с отчетливой печалью. И некоторые случаи о которых он рассказывает, действительно печальны.
Наш мозг – сложный, но не совершенный конструкт и временами ошибается. Но далеко не каждая такая ошибка является ошибкой в полной мере. Он может ошибаться вследствие болезни. Или ошибаться потому, что именно эта ошибка позволяла выживать в те далекие времена, когда «наши предки были крохотными существами, шнырявшими под ногами динозавров» (Ирина Якутенко). И мозг продолжает цепляться за эту ошибку, невзирая на то, что давно уже нет ни тех, ни аналогичных опасностей.
Но книга не только о таких ошибках, она затрагивает гораздо более широкий пласт – заблуждения. Заблуждение не становится фактом от того, что в него кто-то верит. Александр Панчин говорит о гаитянских зомби, астрологии, лозоходстве и других, сходных темах, в том числе, о «боли» многих и многих людей с научным складом ума – гомеопатии. Все темы раскрываются с точки зрения науки, с рассказами об исследованиях, опровергающих или подкрепляющих те или иные тезисы в книге.
Отдельно хочу отметить иллюстрации Алины Литвиновой. Очень красивые рисунки, с чуть не оккультным, на первый взгляд смыслом, символизируют именно заблуждения. И мне было интересно возвращаться к иллюстрации после прочтения главы и «расшифровывать» рисунок, сравнивая свои выводы с расшифровкой в конце книги.
«Защита от темных искусств» безусловно отличная просветительская книга. Но я в последнее время ловлю себя на том, что мне по душе более «узкие» книги научного и околонаучного жанра, пусть даже читать их тяжелее. Может дело в том, что достигнута та «точка невозврата», когда общих сведений уже мало. А может в том, что с частью фактов, которые Александр Панчин приводит здесь, я уже познакомилась в других книгах.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2019/03/d09fd0b0d0bdd187d0b8d0bd-d097d0b0d189d0b8d182d0b0.jpg)
-
Себастьян Барри. «Скрижали судьбы»
Родилась я в холодном маленьком городе. Даже горы от него отодвигались. Доверия у гор к этому темному местечку было не более моего.
Через весь город текла черная река, не проявляя к людям никакой милости и снисходя только до лебедей, – и лебедей там плавало много, а во время разлива они вертелись вместе с потоком, будто нырки какие.
Еще река несла в море всякий мусор, и некогда чьи-то вещи, ухваченные с берегов, и трупы тоже, хоть и редко – да и, случалось, бедных младенцев, чужой позор. Глубина реки и ее течение умели принять любую тайну.
Это я про город Слайго.
Слайго меня создал, Слайго меня и разрушил, но мне следовало бы гораздо раньше бросить все эти мысли про то, как меня создавали и разрушали человеческие города, и искать ответов только в себе самой. Весь страх и боль в моей жизни приключились потому, что в молодости я думала, будто другие люди – творцы моего счастья или несчастья. Я не знала тогда, что человек может выстроить целую стену из воображаемых кирпичей против всех тех ужасов и жестоких мрачных испытаний, которые обрушивает на нас время, – и стать, таким образом, творцом самому себе.
Теперь меня там нет, теперь я в Роскоммоне.
Эта история, полная воспоминаний и печали, в общих чертах, напоминает детектив. Или даже судебное разбирательство. Здесь нет убийства, похищения или кражи. Хотя кража, пожалуй, есть. Только украдена была не вещь, не деньги, а целая жизнь.
Главная героиня, Розанна Клир, свидетельствует о своей жизни и событиях, приведших её в психиатрическую лечебницу, где она провела большую часть своей жизни. Словам Розанны противостоит свидетельство отца Гонта, который рассказывает ту же историю, только с другими акцентами и другими событиями.
Большую часть книги, я полагала, что судьей в этом разбирательстве является читатель. Потому что доктор Грен, главный врач, хоть и предпринимает попытки узнать подробности того, как Розанна оказалась в клинике для душевнобольных, больше поглощен собой, нежели судьбой своих пациентов. Розанна уже очень стара и не особенно идет на контакт. И, её можно понять. Она записывает свое «Свидетельство» на листках, которые прячет под половицей. Она предпочитает довериться бумаге, нежели людям, потому что, чуть ли не единственным уроком, который раз за разом преподносили ей люди, был урок недоверия.
И, я бы очень хотела написать, что урок ей «преподносила жизнь». Но поступки людей, тем более, когда они определяют жизнь другого человека – это человеческие поступки. Не жизнь. Фразы типа «такова жизнь», «такова судьба» чаще всего оказываются удобным эвфемизмом, призванным замаскировать роль одного конкретного человека или группы людей, своими поступками и решениями, разрушающих жизнь и «судьбы» других людей.
Вся наша история – свидетельствует о том, как легко перестать видеть человека в человеке, ради оправдания собственных нелицеприятных поступков. Причины можно найти всегда. Другое вероисповедание, цвет кожи, пол – чем угодно можно прикрыть собственную жестокость, жажду разрушения или самоутверждения. И вынести приговор.
Но, к слову о приговоре. Что касается этой книги – судья все же не читатель. Хотя никто не помешает читателю сделать собственные выводы. Да и главным героем внезапно становится уже не Розанна. Эта смена главного действующего лица стала для меня сюрпризом. Хотя твист, который привел к этой смене меня не удивил. Предсказуемость сюжетных поворотов не всегда признак плохого качества. Иногда это признак того, что все идет как надо, пусть даже отдает немного мелодрамой.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2019/03/d091d0b0d180d180d0b8-d0a1-d0a1d0bad180d0b8d0b6d0b0d0bbd0b8-d184.jpg)
-
Для многих уже не секрет, что у меня есть блог, в котором я публикую все тоже самое что и здесь. И немножко сверх того. И вот после моего очередного "сверх" Руслан мягко намекнул мне, что я редиска, и надо бы форумчанам тоже быть в курсе моей коллекции Таро, о которой я начала рассказывать в блоге.
Но тут не так удобно публиковать множество картинок, которые сопровождают мои публикации в блоге, так что подумав и взвесив я решила делиться просто ссылками на публикации. Не ради рекламы, а экономии времени для).
О колодах я рассказываю в порядке поступления и мои рассказы не про гадание и то, что называется "работой" с Таро, а про ассоциации и эмоции.
Таро Черный Гримуар (https://roxicrazy.wordpress.com/2019/03/05/%D1%82%D0%B0%D1%80%D0%BE-%D1%87%D0%B5%D1%80%D0%BD%D1%8B%D0%B9-%D0%B3%D1%80%D0%B8%D0%BC%D1%83%D0%B0%D1%80-%D0%BD%D0%B5%D0%BA%D1%80%D0%BE%D0%BD%D0%BE%D0%BC%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%BD/)
Таро Долины Миражей (https://roxicrazy.wordpress.com/2019/03/12/%D1%82%D0%B0%D1%80%D0%BE-%D0%B4%D0%BE%D0%BB%D0%B8%D0%BD%D1%8B-%D0%BC%D0%B8%D1%80%D0%B0%D0%B6%D0%B5%D0%B9/)
Таро Индейцев Америки (https://roxicrazy.wordpress.com/2019/03/19/%D1%82%D0%B0%D1%80%D0%BE-%D0%B8%D0%BD%D0%B4%D0%B5%D0%B9%D1%86%D0%B5%D0%B2-%D0%B0%D0%BC%D0%B5%D1%80%D0%B8%D0%BA%D0%B8/) (у индейцев Таро конечно же не было, просто Таро про индейцев, скажем так)
Таро Заповедного Леса (https://roxicrazy.wordpress.com/2019/03/26/%D1%82%D0%B0%D1%80%D0%BE-%D0%B7%D0%B0%D0%BF%D0%BE%D0%B2%D0%B5%D0%B4%D0%BD%D0%BE%D0%B3%D0%BE-%D0%BB%D0%B5%D1%81%D0%B0/)
ПыСы. Я не гадаю.
-
Дани Лаферьер. «Почти забытое искусство праздности»
Книга о том, как насытить жизнь радостью, впитывая красоту и уникальность каждого мгновенья.
Дани Лаферьер, канадский писатель гавайского происхождения, член Французской Академии и лауреат престижных премий, утверждает, что овладеть искусством праздности не так просто, как может показаться, и это искусство не терпит лени.
Умение любить окружающий мир — от цветка до бескрайнего моря, от Песни Песней до Борхеса — способен обрести лишь тот, чье сердце открыто и искренне, ум пытлив, а взгляд наблюдателен.
Книга, которую вы держите в руках, — это радость, бьющая через край, побеждающая все невзгоды и тяготы жизни.
Из аннотации в интернет-магазине.
Не знаю, как вы, а я, прочитав такую аннотацию решила, что эта книга этакое пособие по насыщению жизни радостью. Название больше ассоциировалось у меня с неспешностью, которой временами так не хватает в нашей жизни. А теперь, когда «Искусство праздности» я прочитала, с большой уверенностью могу сказать, что на самом деле эта аннотация – попытка дать оценку автору. Не книге.
«Почти забытое искусство праздности», это сборник эссе. Заметок-размышлизмов личного характера. И стихов, переведенных прозой, но наполненных поэзией и светом. Воспоминания о детстве и мысли о современности. И да, это все можно назвать праздными размышлениями, потому что такие размышления возможны только в случае замедления. Когда человек не бежит, не торопится, а отходит в сторону, сознательно выпадает из потока нетерпения и спешки и занимает позицию наблюдателя.
И став, хотя бы на мгновение, наблюдателем, можно увидеть, услышать, ощутить то, на что при движении в обычном ритме человек не обращает внимание. Увидеть вязь перистых облаков, покрывающих небо. Услышать пение птиц, прорывающееся сквозь завесу городского шума. Ощутить тонкие ароматы весенних цветов. Полюбоваться первыми мазками осенних красок в кронах деревьев. Но это все о мгновениях праздности. Не о книге.
Детские воспоминания и размышления о расизме, войны и книги. Заметки о любимых писателях и случайных, одномоментных знакомствах. Фразы и абзацы, которые хочется забрать в цитатник и отдельные высказывания, способные стукнуть по триггерам. Все эти размышления очень личные и откровенные. Заметки собраны по разделам, но есть темы, которые переходят из раздела раздел, не перебивая, впрочем, темы заданной заголовком.
И мне понятно, почему аннотации дают оценку в первую очередь Лаферьеру. Здесь нет сюжета, за который можно зацепиться. Нет практических советов. «Искусство праздности» это, словно и не книга вовсе, а блог в обложке. Вот и вынуждены аннотаторы цепляться к личности, выуживая пользу для читателя.
И нет, я не могу сказать, что пользы в этой книге нет. Ведь чтение само по себе, если человек читает для собственного удовольствия, а не в угоду моде, это, если можно так выразиться, социально приемлемый вариант праздного времяпровождения. А книга «Искусство праздности» это возможность посмотреть на мир глазами другого человека.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2019/03/d09bd0b0d184d0b5d180d18cd0b5d180.jpg)
-
Филип Дик. «Человек в высоком замке»
Альтернативная история о том, как все могло быть, если бы Вторая Мировая закончилась иначе. Каким был мир, если бы победили Германия и Япония? Думаю, вряд ли таким, каким изобразил этот мир Филип Дик.
Германия отчаянно двигает прогресс, осваивает космос и охотится на уцелевших евреев. Япония… если честно я не совсем поняла, чем занята Япония в этом мире. Большая часть персонажей, проживающих на японских территориях в Америке сверяются с «Книгой перемен». Причем тут китайский оракул? Ну… в книге это объясняется тем, что у японцев все заимствованное, они не способны к созиданию, и потому коллекционируют предметы, связанные с историей побежденных Соединенных Штатов. Всякие там джазовые пластинки, часы с Микки-Маусами и оружие времен Гражданской войны.
А ещё в этой книге есть своя альтернативно-историческая книга. Она называется «И пусть наестся саранча» и рассказывает о том, что было бы если бы все было наоборот. Только это несколько другое наоборот, чем то, что мы видим и знаем. Она запрещена на территориях, принадлежащих Германии, и не запрещена на территориях Японии. Немцы почитывают её тайком, а японцы и не-японцы открыто и начиная примерно с середины книги активно обсуждают. Вот это и является смыслообразующей основой. Коллекционирование, И-Цзин и книга, написанная с помощью этого оракула.
Суждение, высказанное о Японии в стиле «зато у них не было печей и газовых камер» вызвало у меня саркастическую усмешку. Зато была «Дорога Смерти» и эксперименты по вскрытию живых людей. С целью познания видимо. То ли Филипп Дик этого не знал, то ли историю просто пишут настолько победители, что об этих самурайских деяниях даже слухов не осталось.
Про персонажей ничего не скажу. Их довольно много для такой небольшой книги и ни один из них не вызвал у меня интереса. Их истории довольно обрывочны, и, этого достаточно, для того, чтобы высказать главную мысли книги: «Германия и Япония проиграли». Они проиграли бы даже если выиграли.
Я не могу сказать, что мне эта книга не понравилась. И не могу сказать, что понравилась. Она мне никак. Причем настолько никак, что мне даже лень искать цитату для эпиграфа. Я вряд ли буду её перечитывать. Это просто ещё одна прочитанная книга, не более того.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2019/03/d094d0b8d0ba-d0a4-d0a7d0b5d0bbd0bed0b2d0b5d0ba.jpg)
-
Кристофер Прист. «Опрокинутый мир»
«За пределами Города…» Значит, мне предстоит выйти за его стены, значит, мне как ученику гильдии станут доступны места, доселе запретные для меня и поныне запретные для большинства жителей Города. Ясли полнились слухами о том, что же находится за пределами Города, и мне самому доводилось строить на этот счет самые невероятные домыслы. Рассудок подсказывал мне, что явь не угонится за нашими фантазиями, и все равно передо мной раскрывались перспективы ослепительные и страшные. Неспроста гильдиеры набросили на них плотные покровы тайны: вероятно, за стенами Города скрывается что‑то столь ужасное, что за разглашение природы этого ужаса возможна лишь одна достойная кара – смертная казнь…
Этот мир на первый взгляд ещё более не реален, чем мир «Рельсов». Только вместо «Наш паровоз вперед лети» здесь скорее «Наш паровоз вперед ползи». И не паровоз, а целый город. Но ползти он должен. Это залог выживания.
Город – это некая многоуровневая конструкция, в недрах которой скрыт целый ядерный реактор, во всяком случае горожане свято верят в его существование, ведь что-то дает им энергию. Передвигается Город на 4-х парах рельсов (не спрашивайте). С помощью канатов (тоже не спрашивайте, это фантастика, тут все что угодно может быть).
Город ползет на север, в погоне за неким недостижимым оптимумом. Его вовсе не обязательно достичь. Но важно держаться к нему поближе. Почему оптимум смещается к северу никто не знает. Но вся жизнь и философия Города и его обитателей посвящена вечному движению вперед, которое обеспечивается слаженной работой существующих в городе гильдий.
Есть путейцы. Они занимаются рельсами, по которым ползет город. С помощью аборигенов, которых нанимают работать фактически за еду они разбирают рельсы южнее города и снова собирают к северу. Есть движенцы. Эти отвечают за передвижение всей махины. Есть мостостроители и стражники. А есть – разведчики будущего.
И, если гильдейцы (гильдиеры) свято верят в то, что движение – это единственное что может спасти Город, то простые горожане в этом уверены не так сильно. Но гильдиеры – единственные, кто бывает достаточно далеко за пределами Города, чтобы не просто верить, а знать. Но где гарантия, что мир на самом деле таков, каким они его видят? Ведь знание в большинстве случаев вещь субъективная.
Так что в целом, эта книга не про фантастику. Она о том, что истина всегда больше правды и увидеть хобот, не значит увидеть слона. И не каждому человеку доступно распознать ложь в том, что он привык считать правдой. Даже когда «правда», в которую он верил, уже опровергнута.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2019/03/d09fd180d0b8d181d182_d09a_d09ed0bfd180d0bed0bad0b8d0bdd183d182d18bd0b9.jpg)
-
Стивен Кинг. «Мистер Мерседес»
Ходжес смотрит эту передачу чуть ли не каждый будний день с тех пор, как ушел на пенсию, отслужив свое в полиции, и думает, что ведущий слишком умен для этой работы, которая напоминает ныряние в канализационный коллектор с аквалангом, но без гидрокостюма. Он думает, что ведущий из тех мужчин, которые иногда совершают самоубийство, а потом друзья и близкие родственники говорят, что и представить себе не могли, будто что-то не так, и вспоминают, каким веселым он был при их последней встрече.
При этой мысли Ходжес вновь рассеянно похлопывает по револьверу. Это модель «Виктория». Стар да удал. На службе его табельным оружием был «глок» сорокового калибра. Пистолет Ходжес купил – в этом городе считалось, что полицейские должны сами покупать себе табельное оружие, – и теперь он лежит в сейфе в спальне. В сейфе. А значит, в безопасности. Ходжес разрядил его, положил в сейф сразу после церемонии проводов со службы и с тех пор ни разу на него не взглянул. Никакого интереса пистолет у него не вызывает. А вот «тридцать восьмой» он любит. Испытывает сентиментальную привязанность, но дело не только в этом: револьвер никогда не заклинивает.
Внезапно, а может и не очень внезапно, детектив от Стивена Кинга. Как я уже не раз говорила, я не очень люблю этот жанр. Но я люблю, когда автор не замыкается в рамках одного-двух жанров, а исследует смежные, а иногда и далекие от привычных границ. Так что сразу оговорю, что мистики в этой книге нет ни капли. Но это по-прежнему знакомый и привычный Кинг. Он по-прежнему дотошен и убедителен.
Все начинается с убийства. Некий безымянный преступник врезается в толпу безработных, с ночи занявших очередь на биржу труда. Погибло 8 человек, а преступника не нашли. Он оказался слишком умен, чтобы не оставить следов. Но спустя некоторое время, детектив на пенсии Ходжес который вел это дело, получает письмо. От Мерседеса-убийцы, как прозвали «маньяка» газетчики и полицейские.
Почему слово «маньяк» в кавычках? Потому что Мистер Мерседес не маньяк в привычном смысле этого слова. Он слишком умен и до поры до времени умеет сдерживать свои порывы и оценивать опасность или необходимость тех или иных поступков. «Точку невозврата» он проходит на глазах у читателя. Детектив Ходжес из тех людей, которые выходя на пенсию, теряют смысл жизни. Письмо, написанное ему Мерседесом-убийцей, помогает ему снова найти этот смысл, хотя преследовало совсем другую цель.
Мне было интересно читать. Как я уже сказала – это по-прежнему Кинг. Здесь нет мистики, но есть голоса, звучащие в головах героев, что вполне объяснимо с точки зрения психологического состояния. Здесь нет монстров, тянущих лапы к мирным прохожим из водопроводных стоков и темных подвалов, но есть монстры в человеческом обличье.
Стивен Кинг – один из немногих авторов, которые умеют сделать зло в своей книге убедительным. Он переключается между детективом Ходжесом и Мистером Мерседесом и наглядно показывает их противостояние. То есть Кинг показывает читателю искомого преступника практически с самого начала. Показывает в своей непередаваемой манере. И Мерседес-убийца не вызывает никаких положительных чувств. Он мерзок, как любой человек, поставивший свой ум на службу низменным побуждениям.
И, в итоге, ужас в этой книге не про то, что в мире есть необъяснимые силы. Ужас в том, что любой человек рядом на самом деле может оказаться монстром. Улыбчивый и доброжелательный продавец сахарной ваты. Мастер по починке водопровода. Милый и разговорчивый сосед. Кто угодно. Монстры живут среди нас, мы это знаем. Но существует ли надежная возможность распознать их под личиной добропорядочности?
У этой книги есть продолжение, и я его конечно же прочитаю. Чуть позже.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2019/03/d09ad0b8d0bdd0b3_d09cd0b8d181d182d0b5d180.jpg)
-
Таро Ночного Солнца (https://roxicrazy.wordpress.com/2019/04/02/%d1%82%d0%b0%d1%80%d0%be-%d0%bd%d0%be%d1%87%d0%bd%d0%be%d0%b3%d0%be-%d1%81%d0%be%d0%bb%d0%bd%d1%86%d0%b0/)
Таро Барбьери (https://roxicrazy.wordpress.com/2019/04/09/%d1%82%d0%b0%d1%80%d0%be-%d0%b1%d0%b0%d1%80%d0%b1%d1%8c%d0%b5%d1%80%d0%b8/)
Таро Божественного Наследия (https://roxicrazy.wordpress.com/2019/04/16/%d1%82%d0%b0%d1%80%d0%be-%d0%b1%d0%be%d0%b6%d0%b5%d1%81%d1%82%d0%b2%d0%b5%d0%bd%d0%bd%d0%be%d0%b3%d0%be-%d0%bd%d0%b0%d1%81%d0%bb%d0%b5%d0%b4%d0%b8%d1%8f/)
Черное Таро (https://roxicrazy.wordpress.com/2019/04/23/%d1%87%d0%b5%d1%80%d0%bd%d0%be%d0%b5-%d1%82%d0%b0%d1%80%d0%be/)
Таро Бардо Тхедол (https://roxicrazy.wordpress.com/2019/04/30/%d1%82%d0%b0%d1%80%d0%be-%d0%b1%d0%b0%d1%80%d0%b4%d0%be-%d1%82%d1%85%d1%91%d0%b4%d0%be%d0%bb/)
-
Исигуро Кадзуо. «Остаток дня»
Предложение это обрушилось на меня так неожиданно, что я, право, не знал, что и сказать. Помнится, я поблагодарил его за заботу, но, видимо, не ответил ничего определенного, потому что хозяин продолжал:
– Я серьезно, Стивенс. Мне и в самом деле кажется, что вам следует отдохнуть. Бензин я вам оплачу. А то вы, ребята, всю жизнь торчите в этих старых особняках, всегда при деле, так где же вам выкроить время поездить по своей прекрасной стране?
Хозяин не впервые заговаривал на эту тему; больше того, это, кажется, по-настоящему его беспокоит. На сей раз, однако, мне прямо на стремянке пришло в голову, как можно было бы ответить — ответить в том смысле, что лица нашей профессии, хотя и нечасто видят страну, если понимать под этим поездки по графствам и осмотр достопримечательностей, на самом деле «видят» больше Англии, чем многие прочие, благо находятся в услужении там, где собираются самые важные дамы и господа государства. Разумеется, все это я мог изложить мистеру Фаррадею, лишь пустившись в объяснения, которые, не дай бог, показались бы самонадеянными. Посему я ограничился тем, что просто сказал:
– Я имел честь видеть лучшее, что есть в Англии, на протяжении многих лет, сэр, в стенах этого дома.
Вероятно, мистер Фаррадей меня не понял, потому что продолжал:
– Нет, в самом деле, Стивенс. Чтоб на собственную страну да не посмотреть – это никуда не годится. Послушайте моего совета, выберитесь из дому на несколько дней.
Как и следовало ожидать, в тот раз я отнесся к предложению мистера Фаррадея недостаточно серьезно, посчитав это очередным проявлением незнакомства американского джентльмена с тем, что принято и что не принято в Англии. Потом я, правда, изменил отношение к этому предложению, больше того, идея автомобильной поездки на Западное побережье овладевает мной все сильнее.
В «Искусстве чтения» Фостера отдельная глава посвящена «Странствию рыцаря». Тому как распознать этот сюжет и чего от него ожидать. Главный герой отправляется в путешествие. Точнее его туда отправляет кто-то обладающий большей властью. Рыцаря отправляет король. Сына – родители. А кто может отправить в путешествие дворецкого? Конечно, хозяин. И нужды службы.
Отправляясь в путешествие, главный герой, мистер Стивенс терзается сомнениями. С одной стороны – его поездка инициирована хозяином. С другой, сама мысль о том, чтобы съездить куда-нибудь «просто так» чужда человеку, который практически никогда не покидал место своей работы. Он придумывает себе цель. И путешествие из пункта А в пункт Б превращается ещё и в путешествие в прошлое.
Размеренное повествование, воспоминания, перемежаемые со «здесь и сейчас», размышления о том, каким должен быть хороший дворецкий… И осознание того, какой степени самоотречения требует эта профессия. Разумеется, это осознание приходит не к мистеру Стивенсу, а к читателю. Путешествие приоткрывает завесу, и дворецкий превращается в человека, чтобы потом, в самом конце, снова превратиться в дворецкого.
И, я не знаю, что ещё можно здесь сказать. Мне безусловно понравилась эта книга. Она, как и ранее «Не отпускай меня», взяла меня за душу, но очень бережно и безболезненно. Но что касается сопереживания… Сопереживание возможно лишь когда и тот, кто сопереживает, и тот, кому сопереживают испытывают схожие чувства. Мистер Стивенс как будто не видит тех развилок собственной судьбы, которые может увидеть читатель, а может, не позволяет себе их увидеть.
Чуть выше я сказала, что он не сожалеет. Но это не совсем так. Он не сожалеет об упущенных возможностях. Но сожалеет о других вещах. Достигнув дзена в принятии собственного пути и последствий собственных решений, он не может принять отношения общественности к своему прежнему хозяину. И не может не сравнивать свое «теперь» со своим «тогда».
И лично я, никогда ранее не смотревшая на дворецких встречавшихся мне в книгах с такой точки зрения, поняла для себя, что быть дворецким – это не работа, это служение. Быть хорошим дворецким – это самоотречение. А мистер Стивенс, как мне кажется, хороший дворецкий, хотя сам он такого о себе, разумеется не говорит.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2019/04/d098d181d0b8d0b3d183d180d0be_d09ed181d182d0b0d182d0bed0ba.jpg)
-
Нейл Уильямс. «История дождя»
Чем дольше мой отец пребывал в мире сем, тем крепче верил, что грядет мир иной. Такая вера зиждилась не на убеждении, что сей мир уже не спасти, — не зная точно мысли отца, могу лишь предположить, что ему приходило в голову нечто подобное, — а, скорее, на представлении, что должен существовать лучший мир, где Бог исправил Свои ошибки, и в этой второй редакции Сотворенного Мира мужчины и женщины живут, не зная отчаяния.
Мой отец нес бремя неподъемных стремлений. Хотел, чтобы все стало лучше, чем есть, — начиная с самого себя и заканчивая миром сим. Может быть, такое желание объяснялось тем, что мой отец был поэтом. Возможно, все поэты обречены на разочарование. А оно, скорее всего, вызвано тем, что поэты часто смотрят на мир сквозь розовые очки. Я еще не во всем разобралась. Не знаю, чернит ли время человеческую душу или заставляет ее сверкать. И не уверена в справедливости утверждения, что лучше смотреть вниз, чем вверх.
Мы — это повествования о нас. Мы рассказываем их, чтобы самим оставаться живыми или чтобы живыми оставались те, кто ныне существует только в повествовании. Мне кажется, так, пусть и на короткое время, остаемся живыми мы оба — и рассказчик, и тот, о ком идет речь.
В Фахе каждый человек — длинное повествование.
Обычно активно нахваливаемые книги меня разочаровывают. Множественные похвалы читателей заставляют ждать от книги большего, а большего обычно не случается. Поэтому я выжидаю какое-то время, чтобы завышенные ожидания не отравляли восприятие. Иногда это даже получается. С «Историей дождя» выдержать карантин не получилось – я взяла эту книгу в дорогу. И ни разу об этом не пожалела.
Эту историю рассказывает юная девушка. Она не говорит о своем возрасте, как и не озвучивает свой диагноз, из-за которого не выходит из дома. Она может преувеличивать и дополнять факты собственными выдумками. Она рассказывает историю своего отца. Но на самом деле она рассказывает ещё и историю своей семьи, и свою собственную. А ещё историю книг, которые никогда не были опубликованы и хранятся (а одна из них – нет) среди обширной семейной библиотеки.
Рут делится мыслями и воспоминаниями, и пишет, пишет, пишет… Словно пытается овеществить свою семью, своих соседей, то что видит и себя саму. Она дает почитать свои записи, как правило, изымая те листы, которые касаются читателя. Потому что в глазах другого человека – мы всегда другие. Не такие, какими воспринимаем себя сами. И чужой взгляд может обидеть, даже если не несет ничего негативного.
Это ещё одна книга, чтением которой я наслаждалась и которую я буду перечитывать снова и снова. Свободнотекущее повествование с заводями и водоворотами подобно реке, на берегах которой и происходят события, и к которой Рут возвращается снова и снова. Река притягивает членов семьи Рут. Река снова и снова возникает в книге, причем не только в качестве ландшафтного фона.
«Наша кровь – это река» пишет Рут. Это предложение – отдельная глава, и потому не запомнить ещё невозможно. «Если наша кровь, это река, то где море?» спрашивает Рут чуть позже. А потом, спустя много страниц: «Моя кровь болит». Река, как и кровь, объединяет поколения этой семьи. И да. Она болит.
В этой книге присутствует что-то от магического реализма. Река, текущая через повествование. Сама семья, живущая на берегах этой реки. Дождь. Книги отца, окружающие Рут и в которых она пытается его обрести… Хотя по большому счету, подкрепить это свое ощущение, этот привкус нереальности, который я ощущала на протяжении всей книги мне нечем.
И, пожалуй, я могу написать ещё много разных, мало связанных между собой абзацев об этой книге. Рассказать подробнее об иронии, с которой повествует Рут. Или её едкости. О страхе, который иногда сквозит между строк, но прорывается только в самом конце. О Заглавных Буквах, которыми она выделяет слова, подчеркивая их значимость. Да мало ли ещё о чем. Но, пора заканчивать.
«История дождя» отозвалась во мне множеством эмоций. И, как мне кажется, у этой книги есть ещё много граней, которые я не успела рассмотреть. Думаю, при следующем прочтении я найду в ней ещё что-то. И, может быть, захочу рассказать о ней ещё раз.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2019/04/d0a3d0b8d0bbd18cd18fd0bcd181_d098d181d182d0bed180d0b8d18f.jpg)
-
Стивен Кинг. «Кто нашел, берет себе»
В этот день лед еще сковывал речку, но выглядел хрупким, а кое-где на нем появились большие желтые пятна, словно какой-то великан остановился на берегу, чтобы помочиться. Пит ступить на лед не решился. Он бы не утонул — вода доходила разве что до щиколоток, — но не испытывал ни малейшего желания возвращаться домой и объяснять, почему у него мокрые носки и брюки. Он сел на упавшее дерево, бросил несколько камушков (маленькие подпрыгивали и скользили по льду, большие проваливались сквозь желтые пятна), потом какое-то время разглядывал небо. С запада на восток плыли пушистые облака, скорее весенние, чем зимние. Одно напоминало старуху с горбом (или с рюкзаком), второе — кролика, третье — дракона. Еще одно…
Его отвлек мягкий, глуховатый удар, послышавшийся слева. Он повернулся и увидел, что рухнула нависавшая часть откоса, которую неделю размягчал тающий снег. Обвалившаяся земля обнажила корни и без того опасно накренившегося дерева. А под корнями появилось некое подобие пещеры, и, если он не ошибался — если это была не тень, — в пещере что-то лежало.
Вторая книга из трилогии про Билла Ходжинса. Правда, она не совсем про Билла Ходжинса Точнее, совсем не про него. Детектив-пенсионер объявляется в этой книге только к середине, и хотя и принимает деятельное участие в сюжете, является скорее персонажем, призванным напомнить, что история, начатая в первой части ещё не закончена.
Здесь две основных линии. Одна – линия Морриса Беллами, преступника, который ограбил и убил писателя-затворника, забрав с собой из его дома деньги, а также все черновики книг, которые автор писал «в стол». Избавился от двух своих подельников. И спрятал записные книжки писателя вместе с деньгами. А затем – получил пожизненное за другое преступление, которого даже не помнил.
Вторая линия – линия Питера Зауберса, подростка, который эти записные книжки нашел. Вместе с деньгами, разумеется. Отец этого парня пострадал при наезде у Центра Занятости, когда Мистер Мерседес, преступник из первой книги трилогии, врезался на угнанной машине в толпу. С того момента, медленно, в семье Зауберсов нарастали проблемы, грозившие потопить её. И Питер, с помощью найденного «клада» нашел способ спасти семью. А несколько лет спустя Моррис Беллами выходит на свободу.
Эта книга, уже не детектив, а ещё одна история, напоминающая, что людям не нужны паразиты, захватывающие разум, одушевленные здания и монстры. Они сами умеют создавать кошмары наяву, с помощью одно лишь запредельного эгоизма.
Кажется, что эта история завершена. Пока она для меня выглядит как история-связка между первой и третьей книгой трилогии, но остается вопрос: почему именно эта история? Так что я не слишком удивлюсь, если в заключительной части трилогии получу какое-то продолжение и этой истории тоже.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2019/05/d09ad0b8d0bdd0b3-d0bad182d0be-d0bdd0b0d188d0b5d0bb.jpg)
-
Дэниел Левитин. «Путеводитель по лжи»
За последние пять лет мы создали больше искусственной информации, чем за всю предшествующую историю человечества. К сожалению, наряду с истинным знанием есть много того, что знанием назвать нельзя: сайты, видео, книги и социальные сети. И это не просто новая проблема. Дезинформация известна человечеству на протяжении тысячелетий, о ней говорили в библейские времена, существовала она и в Классической Греции (V–IV вв. до н. э.). Уникальная проблема, с которой мы столкнулись сегодня, состоит в том, что дезинформация очень быстро распространяется, а ложь может стать мощным инструментом в формировании социальной и политической стратегии, ошибочных путей развития которых мы могли бы избежать.
Мы живем в мире, где ложь легко принять за правду, а обнаружить правду в потоке полуправды и лжи очень трудно. Я далека от мысли, что раньше с этим дело обстояло лучше. Ко лжи ради собственный выгоды или просто привлечения внимания прибегали и раньше. Просто сейчас на среднестатистического человека приходится гораздо больше единиц информации. Притом, что «среднестатистический» судя по «Путеводителю» понятие весьма и весьма растяжимое. А фильтровать потоки информации умеют очень немногие.
Графики и гистограммы, призванные показать информацию более наглядно, бывает, вводят в заблуждение, особенно тех, кто не обращает внимание на значения осей и разрывы в этих значениях. Этому посвящена отдельная, и очень наглядная глава. Ещё Левитин рассказывает о том, что такое «среднее», какие факторы вызывают его смещение и какие виды кроме среднего арифметического могут использоваться. О статистических погрешностях. О том, как просчитать вероятность того или иного события.
Эта книга неплохой вклад в копилку критического мышления. Но мне наотрез не понравилось то, как Дэниел Левитин преподносит эту информацию. Местами он начинает «учить» более эффективному обману и введению в заблуждение. Я понимаю, что это ирония, а не урок. Но все равно такие моменты мне хотелось пролистать.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2019/05/d09bd0b5d0b2d0b8d182d0b8d0bd.jpg)
-
Таро Безумной Луны (https://roxicrazy.wordpress.com/2019/05/07/%d1%82%d0%b0%d1%80%d0%be-%d0%b1%d0%b5%d0%b7%d1%83%d0%bc%d0%bd%d0%be%d0%b9-%d0%bb%d1%83%d0%bd%d1%8b/)
Квантовое Таро, версия 2.0 (https://roxicrazy.wordpress.com/2019/05/14/%d0%ba%d0%b2%d0%b0%d0%bd%d1%82%d0%be%d0%b2%d0%be%d0%b5-%d1%82%d0%b0%d1%80%d0%be-%d0%b2%d0%b5%d1%80%d1%81%d0%b8%d1%8f-2-0/)
Таро Вуду (https://roxicrazy.wordpress.com/2019/05/21/%d1%82%d0%b0%d1%80%d0%be-%d0%b2%d1%83%d0%b4%d1%83/)
Таро Афроамериканцев (https://roxicrazy.wordpress.com/2019/05/28/%d1%82%d0%b0%d1%80%d0%be-%d0%b0%d1%84%d1%80%d0%be%d0%b0%d0%bc%d0%b5%d1%80%d0%b8%d0%ba%d0%b0%d0%bd%d1%86%d0%b5%d0%b2/)
-
Виктор Франкл. «Сказать жизни да! Психолог в концлагере»
Психологический анализ требует от исследователя некоторой дистанции. Но имел ли необходимую дистанцию психолог-заключенный, скажем, по отношению к переживанию, которое он должен был наблюдать, имеет ли он эту дистанцию вообще? Такую дистанцию мог иметь внешний наблюдатель, но она была бы слишком велика, чтобы делать достоверные выводы. Для находящегося «внутри» дистанция, наоборот, слишком мала, чтобы судить объективно, но все-таки у него то преимущество, что он – и только он! – знает всю остроту переживаний, о которых идет речь. Вполне возможно, даже вероятно и уж во всяком случае не исключено, что в его представлении масштабы могут быть несколько искажены.
Это маленькая, написанная очень легким языком, книга о травматичном опыте выживания в концлагере. Кусочек жизни человека прошедшего круги ада, созданного для людей на земле. Горько и больно это признавать, но созданного тоже людьми, которые решили, что имеют право определять судьбы других.
Виктор Франкл разделил пребывание в концлагере на этапы и рассказал о разных аспектах каждого из них. Прибытие, пребывание, освобождение. Выживание на каждом этапе – это безумная смесь безысходности и везения. Надежда, которая меркнет, по мере погружения в ужасающую реальность концлагеря, но все же не покидает, остается крохотным огоньком внутри. Сны, из которых не хочется возвращаться в реальность. Усилия, которые каждое утро требуются для того что бы встать с нар. Голод, который невозможно утолить теми жалкими крохами, которые доставались заключенным. И неверие в то, что все закончилось, когда, наконец, пришло освобождение.
Но закончилось ли? То, что происходило в концлагерях, то, что творили там с людьми, могут принять разве что только те, кто находились «по ту сторону» хлыстов и печей. Но как скоро человек освобожденный сможет понять, осознать и принять то, что мучений больше не будет? И, если в концлагере людям часто не хотелось просыпаться, потому что им снилась жизнь, в которой не маячили за спиной газовые камеры, голодная смерть и побои, то как скоро после освобождения память о пережитом перестанет преследовать их во снах?
«Сказать жизни да!» тонкая книга карманного формата. И более того, здесь есть ещё небольшая пьеса, которую я не стала читать сейчас, то есть фактический объем книги весьма невелик. Но все же её было сложно читать, как почти любое повествование о том, на что способны люди, заполучившие власть. Но это было. Это наше, общечеловеческое прошлое, о котором нельзя забывать. Хотя бы для того, чтобы оно не повторилось.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2019/05/d0a4d180d0b0d0bdd0bad0bb.jpg)
-
Фани Виталь. «Птица на привязи»
На улицах этого мёртвого города я натыкаюсь на обкуренные лица прохожих, больше похожих на призраки, выплывающие из дыма, чем на людей. В моду вошли веера, брызгалки и марлевые повязки, но ничего не спасает. Жара стоит адская, и где-то недалеко от города вот уже третье лето горят торфяники, посылая на нас проклятье удушья. Немилосердный дым чадит своим кадилом, выкуривая из города, как ему думается, всю нечисть. Все, кто мог свалить отсюда в это лето, давно свалили: чиновники отправились на свои Канары, лицедеи на театральные гастроли, а те, кто не спрятался, я не виноват — сердечники гибнут пачками от голода, сурового кислородного голода.
И тут — надо же такому случиться — вдруг пропали мои родители…
В отличие от многих других книг «Птица на привязи» в списке покупок и списке на прочтение висела не так уж долго. Эту книгу я взяла в руки с некоторой опаской. С книгами наших авторов у меня так почти всегда. По аннотации в магазине я ждала что-то на грани хоррора, мистики или городского фэнтези. А может и за гранью. Но, как это обычно случается, все оказалось проще чем я ожидала.
Есть девушка с двумя высшими образованиями, отсутствующей на данный момент работой, и пытающаяся узнать, что случилось с родителями, которые живут и работают в Африке где не так давно произошел теракт. Узнать не получается. Родители трубку не снимают, в посольстве ничего не знают. Родной дедушка, который тоже мог бы пошевелиться что-нибудь разузнать, отмахивается, мол, не гоношись, все в порядке не в первый раз им некогда на звонок ответить. Попытка взять визу и самой съездить и узнать, ни к чему не приводит – визу девушке не дают. По версии (Ф)Ани во всем виноват затянутый смогом город М., который не хочет её, Аню, выпускать из своих цепких лап.
Местами это все выглядит настолько глупо, что даже перестает казаться забавным. Но виртуозные и очень внезапные матозаменители Ани очень поддерживали во время чтения. И если вначале ещё были мысли на тему «а может и не стоит это читать?», то после четверти книги они как-то улетучились и больше не возвращались.
Ещё Аня знакомится с интересной девушкой по имени Гера. Гера то возникает в жизни Ани, то исчезает. И все это отдаленно напоминает «Бойцовский клуб» Паланика, чего Фани Виталь нисколько не скрывает. Она даже указывает на это сходство, а её героиня начинает сомневаться в собственной вменяемости, потому что тоже читала эту книгу. Все это придает повествованию едва уловимый налет магического реализма, хотя ни магического реализма, ни мистики, ни тем более хоррора в книге нет.
По итогу, общее впечатление после прочтения было очень приятным. Но я отдаю себе отчет в том, что книга просто попала под настроение, когда мне не хотелось никакой особенной глубины, сложносконструированных персонажей и многогранности образов. И хотя я вряд ли однажды перечитаю эту книгу, под обложку ещё не раз загляну, чтобы освежить в памяти некоторые словесные обороты.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2019/06/d092d0b8d182d0b0d0bbd18c_d0a4d0b0d0bdd0b8-d09fd182d0b8d186d0b0.jpg)
-
Профукала я свою читательскую субботу, буду исправляться)
Ицуки Хироюки. «Капли Великой Реки»
Есть такое выражение: «капли дождя на иссохшую почву». Именно оттого, что иссушенная земля без влаги покрывается шрамами трещин, обычные дождинки кажутся небесным нектаром. Именно оттого, что вокруг тьма, единственный далёкий огонёк заставляет сердце трепетать.
Все мы изначально убеждены, что жизнь светла и радостна. Мы думаем, что такой уготовило её для нас общество. Но это ошибка.
«В слезах мы в этот мир приходим», — обронил герой шекспировского «Короля Лира». Вот и я здесь не устаю это повторять. В битве, где сильные пожирают слабых, в бессмысленной и смешной пьесе, разыгрываемой на сцене в масштабах земной сферы, каждый из нас участвует не по своей воле, ведь нас туда выталкивают, не спрашивая. «Крик новорождённого младенца — это одинокий голос человека, охваченного ужасом и тревогой» — вот что хотел сказать блуждающий по продуваемой ветрами равнине король Лир.
Ещё одна попытка если не подружиться с японской литературой, то хотя бы найти автора, которого я буду читать с интересом. «Капли Великой реки» это по сути ещё одна книга блогового типа, где автор, в коротких эссе, делится своими размышлениями. У Ицуки Хироюки все так или иначе кружится вокруг жизни, её смысла и смерти.
В самом начале книги автор признается, что дважды задумывался о самоубийстве. Первый раз в довольно юном возрасте, второй – в более зрелом. Позже он возвращается к теме самоубийства, ужасаясь данным статистики. Во-первых, количеству самоубийств в Японии. Во-вторых, тому, что согласно опросам, довольно много школьников хотя бы раз думали о том, чтобы свести счеты с жизнью. «что ж это за жизнь такая, что ж это за мир такой» ужасается он. Разумеется, это не единственное, чему он поражается и ужасается. Но это запомнилось лучше всего.
Ещё Ицуки Хироюки очень не рекомендует ходить к врачам. Сам он посещает только стоматолога и утверждает, что организм сам справится практически со всеми недомоганиями. А медицина, для крайних случаев. Вопрос своевременности в тех самых крайних случаях его по-видимому не волнует. И вообще все индивидуально. С индивидуальностью он конечно же прав, но несколько страниц спустя автор переходит к вопросу питания. И рассказывает, что его вдохновило высказывание о том, что после 30-ти человек должен наполнять свой желудок на 80 (кажется) процентов. Размышляя об этом он пошел дальше. Все вехи и проценты я уже не помню, но после 90 лет желудок следует наполнять на 10 процентов. Всем людям, без исключений. Сам Хироюки (или Ицуки) в соответствии со своей шкалой наполняет свой желудок на треть. Остается надеяться, что он не морит голодом свою супругу, которую упоминает в книге.
Я могла бы читать и дальше, и даже дочитать книгу до конца. В ней есть довольно интересные размышления, красивые философские высказывания и образы. Например, само название – это образ человечества. Все люди – это капли реки под названием жизнь.
Но я скисла. Какими бы красивыми не были некоторые образы в книге, какими бы верными не были некоторые утверждения, автор книги не имеет права навязывать субъективный опыт и субъективные мысли читателю. «Делай как я» то и дело проскальзывающее в книге – это именно навязывание. «Те, у кого мы учимся, по праву называются нашими учителями, но не каждый кто учит нас, заслуживает это имя». Если я правильно помню, это сказал Гете. В школьные годы я процитировала это высказывание своей учительнице математики. Сейчас остается только повторить.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2019/06/d0a5d0b8d180d0bed18ed0bad0b8.jpg)
-
Дэвид Дж. Питерсон. «Искусство создания языков»
Хобби есть хобби. Люди что-то делают, потому что им нравится. Некоторые хобби могут в итоге, привести чему-то большему (рисование, писательство, скульптура, спорт и т. д.). Конструирование языков – хобби, про которое даже в 2009-м никто из сообщества не думал, что это что-то реальное. Отчасти это пошло от личный история старших конлангеров. Родители, которые заставали своих детей за созданием языков, считали это занятие настолько странным, что были уверены, что это показатель какого-то психического нарушения. Эсперантисты и другие защитники вспомогательных языков считали эту практику контрпродуктивной и глупой. Лингвисты поочередно высмеивали эту практику (обна из лингвистических работ, в которой хоть сколько-нибудь глубоко обсуждается создание языков – это «Чокнутые любители языка» Марины Ягелло 1984 года, и вы можете судить по названию, насколько эта работа глубока). На Конланге у участников принято говорить о своём творчестве с использованием тех же терминов, в которых гомосексуалы говорят о своей гомосексуальности. Открыть своим родителям, друзьям или коллегам, что ты конструируешь языки, до сих пор называется «каминг аут».
Суть на самом деле в том, что создание языков – это ничего особенного. Это занятие, которое не вредит ни конлангеру, ни окружающему его миру. Скорее уж есть существенная польза от работы с лингвистическим материалом – созданным или природным, — потому что это упражняет части мозга, которые работают с языком, и даёт конлангерам немного больше восприимчивости, когда они встречают языки, отличные от тех, на которых они говорят с детства.
Автор этой книги создает языки для киноиндустрии. А началось все, когда пытливый детский разум пытался понять, почему принцесса Лея в диалоге с Джаббой Хаттом говорила практически одно и то же, а «переводилось» все каждый раз по-разному. В книге приводится несколько языков авторства Д. Дж. Питерсона, причем они не просто упоминаются. Слова, словосочетания и фразы активно участвуют в качестве примеров для разъяснения наравне с языками, существующими в реальности.
Один из основных постулатов книги – искусственные языки подчиняются тем же правилам что и естественные. Д. Дж. Питерсон искренне считает, что можно сидеть и выдумывать экзотические правила для своего языка бесконечно долго, а потом обнаружить, что есть язык, в котором эти правила присутствуют уже как минимум пару столетий.
Но это не тот случай, когда я могу сказать, что книга написана легким языком. Написана-то она довольно живо и интересно, но обилие терминов не способствует легкости чтения. Общий смысл написанного был мне понятен, но чем дальше Питерсон уводил меня в лингвистические дебри, тем сильнее я путалась с терминологией. Дополнительную сложность представляло отсутствие расшифровки фонетических значков, которыми сопровождались многие слова для объяснения произношения. Эти слова хотелось произнести, покатать на языке. Но возможность сделать это, не отрываясь от чтения, есть разве что у лингвистов. А потому, чтобы понять, как же должен звучать дотракийский, я посмотрела целых две серии «Игры престолов», и несколько фрагментов из следующих серий, хотя не собиралась смотреть этот сериал в принципе.
Как развивается язык, из чего он состоит, каким правилам подчиняется, как меняется произношение со временем, какие особенности могут возникать у письменности, в зависимости от того чем будут писать носители языка и на чем. В этой книге есть ответы на многие вопросы, и она вполне может стать подспорьем для начинающего конлангера (термин, обозначающий создателя искусственных языков). Но придется разобраться с терминологией и фонетикой. И, скорее всего, с использованием сторонних источников, потому что некоторые затрагиваемые темы, по словам самого Дэвида Питерсона достойны отдельной книги, а не небольшой главы. А ещё он теперь мне должен чашку кофе, согласно условиям, озвученным на страницах книги. Я это запомню =).
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2019/06/d09fd0b8d182d0b5d180d181d0bed0bd.jpg)
-
НУ и заключительная (на данный момент) часть моей коллекции
Дикое Неизвестное Таро (https://roxicrazy.wordpress.com/2019/06/04/%d0%b4%d0%b8%d0%ba%d0%be%d0%b5-%d0%bd%d0%b5%d0%b8%d0%b7%d0%b2%d0%b5%d1%81%d1%82%d0%bd%d0%be%d0%b5-%d1%82%d0%b0%d1%80%d0%be/)
Таро Сладких Сумерек (https://roxicrazy.wordpress.com/2019/06/11/%d1%82%d0%b0%d1%80%d0%be-%d1%81%d0%bb%d0%b0%d0%b4%d0%ba%d0%b8%d1%85-%d1%81%d1%83%d0%bc%d0%b5%d1%80%d0%b5%d0%ba/)
Оракул Барбьери "Зодиак" (https://roxicrazy.wordpress.com/2019/06/18/%d0%be%d1%80%d0%b0%d0%ba%d1%83%d0%bb-%d0%b1%d0%b0%d1%80%d0%b1%d1%8c%d0%b5%d1%80%d0%b8-%d0%b7%d0%be%d0%b4%d0%b8%d0%b0%d0%ba/)
Оракул "Шепот природы" (https://roxicrazy.wordpress.com/2019/06/25/%d0%be%d1%80%d0%b0%d0%ba%d1%83%d0%bb-%d1%88%d0%b5%d0%bf%d0%be%d1%82-%d0%bf%d1%80%d0%b8%d1%80%d0%be%d0%b4%d1%8b/)
Оракул "Ангеларий" (https://roxicrazy.wordpress.com/2019/07/02/%d0%be%d1%80%d0%b0%d0%ba%d1%83%d0%bb-%d0%b0%d0%bd%d0%b3%d0%b5%d0%bb%d0%b0%d1%80%d0%b8%d0%b9/)
-
Рэй Брэдбери. «Смерть – дело одинокое»
Тем, кто склонен к унынию, Венеция в штате Калифорния раньше могла предложить все, что душе угодно. Туман — чуть ли не каждый вечер, скрипучие стоны нефтяных вышек на берегу, плеск темной воды в каналах, свист песка, хлещущего в окна, когда поднимается ветер и заводит угрюмые песни над пустырями и в безлюдных аллеях.
В те дни разрушался и тихо умирал, обваливаясь в море, пирс, а неподалеку от него в воде можно было различить останки огромного динозавра — аттракциона «русские горки», над которым перекатывал свои волны прилив.
В конце одного из каналов виднелись затопленные, покрытые ржавчиной фургоны старого цирка, и если ночью пристально вглядеться в воду, заметно было, как снует в клетках всякая живность — рыбы и лангусты, принесенные приливом из океана. Казалось, будто здесь ржавеют все обреченные на гибель цирки мира.
И каждые полчаса к морю с грохотом проносился большой красный трамвай, по ночам его дуга высекала снопы искр из проводов; достигнув берега, трамвай со скрежетом поворачивал и мчался прочь, издавая стоны, словно мертвец, не находящий покоя в могиле. И сам трамвай, и одинокий, раскачивающийся от тряски вожатый знали, что через год их здесь не будет, рельсы зальют бетоном, а паутину высоко натянутых проводов свернут и растащат.
И вот тогда-то, в один такой сумрачный год, когда туманы не хотели развеиваться, а жалобы ветра — стихать, я ехал поздним вечером в старом красном, грохочущем, как гром, трамвае и, сам того не подозревая, повстречался в нем с напарником Смерти.
Аннотация сказала мне что это детектив. А ещё, что он написан в стиле нуар. Нуар от Брэдбери вполне способен загнать меня в состояние «все тлен», как это сделали, когда очень давно «Марсианские хроники», но тут все очень зависит от настроения. Так что к чтению я приступила, но с осторожностью.
Главный герой книги – молодой автор рассказов, прозябающий на крохотные гонорары от публикаций в журналах. Однажды в трамвае он встречает крайне странную личность, которая его напугала. А спустя какое-то время находит в одном из каналов города, в затопленной львиной клетке труп. И, казалось бы, человек умер от относительно естественных причин. Но что-то не дает покоя главному герою. И он начинает расследование, которое приводит его к следующей, пока ещё живой жертве.
Детективом эта книга является ровно настолько, насколько им является, скажем, «Надвигается беда». Ну да, вопрос «кто убийца» остается без ответа до последних страниц, и лично я даже не строила предположений, несмотря на то, что Брэдбери довольно толсто намекал на правильный ответ. Но все же здесь было мало собственно расследования. Скорее главный герой бегал от свидетеля к свидетелю, собирал какие-то сведения, которые больше раскрывали взаимосвязи между жителями города, нежели вели в сторону разгадки. А параллельно писал книгу. Свой первый большой роман.
Что касается нуара… нечто нуарное в книге безусловно есть, но это связано больше с обстановкой и нежели с атмосферой. Умирающий город. Пирс, который долгое время был средоточием городских развлечений. Загадочные убийства и исчезновения. Туман, то и дело наползающий на город. События и встречи, отдающие мистикой.
Но для нуара в главном герое слишком много надежды. Надежды неугасающей и яркой. Есть локации, вступающие в противоречие с темным очарованием нуара и перетягивающие внимание на себя. Есть персонажи, естественная карикатурность которых вызывает улыбку. И все это в целом создает атмосферу чуть более дружелюбную, чем требуется для нуара.
Безусловно, то что эта книга не нуар, и не вполне детектив – не делает её хуже. Это просто книга от Брэдбери. С яркими персонажами, интересными событиями, с легким налетом волшебства, как и многие книги Брэдбери которые я читала раньше.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2019/06/d091d180d18dd0b4d0b1d0b5d180d0b8_d0a1d0bcd0b5d180d182d18c.jpg)
-
Хавьер Сьерра. «Хозяин музея Прадо и пророческие картины»
Музей и стал основной сценой, где развернулись события, о которых я собираюсь поведать.
Вероятно, причиной случившегося явилось то, что в залах музея я находил нечто, в чем в тот момент отчаянно нуждался, — тишину и покой. Музей Прадо — величественный, сдержанный, вечный, равнодушный к повседневной суете — сразу показался мне особенным местом, одушевленным, пронизанным историей. Залы его обычно заполняла достойная публика. Я мог находиться в галереях часами и не чувствовал себя там чужим. Кроме того, посещение было бесплатным. Пожалуй, Прадо единственное место из достопримечательностей в Мадриде, где за вход не требовали денег. В те годы было достаточно предъявить в билетных кассах удостоверение личности гражданина Испании и получить доступ к сокровищам музея.
Теперь, мысленно возвращаясь назад во времена юности, свою одержимость музеем я объясняю просто: собрание живописи Прадо стало тем немногим, что было для меня давно знакомым и близким в чужом городе. Еще в начале восьмидесятых годов мама за руку привела меня в этот музей, и коллекция картин потрясла меня до глубины души. Конечно, я был всего лишь ребенком с неуемной фантазией, но бесконечная галерея изображений будоражила. Я до сих пор помню, какие прекрасные чувства пережил в тот первый визит в пинакотеку. Шедевры Веласкеса, Гойи, Рубенса и Тициана (перечисляя лишь тех, о ком я знал по учебникам) калейдоскопом мелькали перед глазами, превращаясь в ожившие картины истории. Словно по волшебству передо мной возникали мгновения далекого прошлого. И так уж сложилось, что благодаря ярким детским впечатлениям я стал воспринимать живопись как своеобразную машину времени. Она переносила меня сквозь годы и пространство, позволяла мельком увидеть старые драмы и забытые миры. Много лет спустя мне посчастливилось узнать их лучше по старинным книгам, которые я покупал в букинистических киосках на Куэста де Мояно.
Однако я не мог представить, что однажды вечером, поздней осенью 1990 года, стану героем удивительной истории, превосходившей самые невероятные детские фантазии.
Я помню все до мелочей.
Эта книга про «когда-то давно я встретил одного человека, и он многому меня научил». Хотя «научил», тут, пожалуй, немного не соответствует действительности. Рассказал. Этот человек, много рассказал главному герою, по имени… Хавьер Сьерра. Прием, призванный придать повествованию убедительности, но я его не слишком люблю.
Главный герой книги стал одним из учеников некоего Маэстро, который посвятил его в тайный язык живописи. Художники, как искренне полагает Маэстро, знали, что Христов изначально было два, и только потом остался один. Упоминания об этом давно подчищены, но… Что же мне это напоминает? Конечно, «Код Да Винчи». Только более плавный и умиротворенный в целом. Да, тут дело не ограничивается разговорами о искусстве и ответвлениях христианства. Ведь если персонаж будет просто ходить и слушать лекции и выискивать информацию в библиотеках, это будет скучно. Поэтому тут есть антагонист, который не рискнул впервые появиться перед главным героем лично, а передал свои предупреждения-угрозы через девушку. Но как по мне – лучше совсем без антагониста, чем «хоть какой-нибудь» антагонист.
И, если в целом, мне не то чтобы не понравилась эта книга, она хорошо написана, легко читается и рассматривает интересные идеи. Но это просто ещё одна из ряда книг, которые я могла никогда не прочитать и ничего не потерять при этом. Возможно, конечно, эта книга – лишь первая ласточка в череде продолжений, которые выведут сюжет на другой, более остросюжетный уровень. Как по мне – книга вполне завершена. Но кто ж знает писателей и издателей… продолжение может быть даже тогда, когда оно не нужно.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2019/07/d0a1d18cd0b5d180d180d0b0_d0a5d0bed0b7d18fd0b8d0bd.jpg)
-
Стивен Кинг. «Пост сдал»
Оконное стекло разбивается в кармане брюк Ходжеса. За звоном следует хор радостных мальчишеских голосов: «КРУГОВАЯ ПРОБЕЖКА!»
Ходжес подскакивает на стуле и морщится. В понедельник утром в приемной свободных стульев раз-два и обчелся: здесь пациенты четырех врачей, не только доктора Стамоса, к которому записан Ходжес. Все, кажется, смотрят на него. Ходжес чувствует, как к лицу приливает кровь.
– Извините, – говорит он всем и никому конкретно. – Пришла эсэмэска.
…
Именно стараниями Холли айфон Ходжеса сообщал о поступлении эсэмэски звоном бьющегося стекла и радостными криками о круговой пробежке. Ей это показалось прикольным. Ходжесу тоже… поначалу. Теперь этот рингтон превратился в настоящий геморрой. Ходжес обещает себе отыскать в Сети способ его изменить. В Сети можно найти что угодно, это он уже знает. Что-то полезное. Что-то интересное. Что-то забавное.
И что-то ужасное.
Последняя книга трилогии о детективе Ходжесе. И, (надеюсь) последняя о мистере Мерседесе, любителе массовых убийств.
Ещё в первой книге стало понятно, что история не закончилась. Во второй, по ходу развития основной истории, Ходжес собирает сведения о странностях, происходящих в больнице, где содержится м-р Мерседес. А в третьей м-р Мерседес вновь выходит на «охоту» и остановить его, разумеется, не сможет никто кроме детектива на пенсии Ходжеса и его помощников.
Значительную часть книги здесь занимает рассказ о том, как же м-ру Мерседесу удалось, находясь в «неподсудном» состоянии подготовить почву для нового преступления. Как и было обещано во второй книге – он обрел сверхъестественные способности, в которые обычные люди не верят. А значит детективу Ходжесу могут помочь только его наиболее близкие люди, те, с которыми он чувствует себя частью команды, а не «детективом на пенсии».
Что подкупает – продолжения не будет. Стивен Кинг довольно жестко обрезал возможности продолжения. И история детектива Ходжеса не превратится в бесконечную серию книг. Жаль? Лишь отчасти. Главный герой главным героем. Но в этой трилогии мне наиболее полюбилась помощница Ходжеса – Холли Гибни, обладательница бесконечного множества компульсий и психозов, но благодаря Ходжесу, Джерому (сосед, друг и помощник Ходжеса) и небольшому наследству, научившаяся выживать в нашем безумном мире.
И, если говорить о трилогии в целом, она мне понравилось. Кинг остается собой и это несказанно радует.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2019/09/d09fd0bed181d182-d181d0b4d0b0d0bb.jpg)
-
Как я понимаю (книгу не читал), Кинг обыгрывает свою идею в духе "Мертвой Зоны" - если бы сверхъестественный дар, пробудившийся после комы, достался не нормальному человеку, а психопату.
-
Вот "Мертвую зону" я помню крайне смутно. Но раз ты так говоришь, то да))
-
Мариз Конде. «Я, Титуба, ведьма из Салема»
Мою мать повесили.
Я видела, как ее тело с разбитым затылком крутится на нижних ветвях сырного дерева.
Она совершила непростительное преступление. Она ударила белого. Нет, она его не убила. В порыве неуклюжей ярости ей удалось лишь слегка порезать ему плечо.
Мою мать повесили.
Смотреть на казнь были созваны все рабы. Когда она испустила дух, из каждой груди вырвалась песнь гнева и возмущения, которую надсмотрщики заглушили сильными ударами кнутов из бычьих сухожилий. Я же, укрывшись между юбок какой-то женщины, чувствовала, что внутри меня что-то затвердевает, будто вулканическая лава, чувство, которое, должно быть, останется со мной навсегда, – смесь ужаса и скорби.
Мою мать повесили.
Когда ее тело закрутилось в пустоте, мне хватило сил потихоньку отойти в сторону, присесть на корточки и тут же опорожнить желудок в траву.
Чтобы наказать Яо за преступление жены, Дарнелл продал его плантатору по имени Джон Инглвуд, жившему с другой стороны пика Хиллаби. До места назначения Яо так и не добрался. По дороге ему удалось покончить с собой, проглотив язык.
Меня же, едва достигшую семилетнего возраста, Дарнелл выгнал на плантацию. Я могла умереть, если бы меня не спасла та солидарность рабов, которая редко подводит.
Титуба – одна из женщин, обвиненных в колдовстве во время Салемской истерии. В документальных свидетельствах того времени сохранились протоколы её допросов. Казни она избежала. А Мариз Конде, наткнувшись на свидетельства её жизни, не удовлетворилась найденными материалами и придумала ей судьбу.
Книга получилась остросоциальная. Мариз Конде сгребла в кучу почти все самые основные проблемы того времени. И даже почти избежала загроможденности этими социальными проблемами. Торговля людьми, расизм, зависимое положение женщин в обществе, религиозные предрассудки и нетерпимость. Вот это вот все, и ещё кое-что по мелочи. Но нет в этом какой-то выкручивающей руки и душу драмы. А может у меня к драмам уже выработался некоторый иммунитет, и я уже не воспринимаю некоторые вещи настолько остро. Или мистическая компонента сделала для меня историю Титубы чуть менее реальной.
Но читала я с интересом. Чувствовалось, что Мариз Конде проведет свою героиню через все испытания, и даст ей в конце хоть что-то такое, чего у неё уже никто не отнимет. Не в том смысле, что Титуба в конце победит и доживет годы своей жизни в сытости, тепле и довольстве. Подобное завершение в при заданных условиях (время, место, исторические реалии) практически невозможно.
Для полноты драмы, не хватило мне, пожалуй, ощущения бесправия. Да, Титубе, говорили, что она никто. Да, её перепродавали. Но все равно я воспринимала Титубу если не как хозяйку положения, то персонажа, могущего так или иначе повлиять на происходящее. Не всегда, но в большинстве случаев. Были и некоторые излишества, которые, как мне показалось, появились не в силу требования сюжета, а скорее в угоду общественным тенденциям.
И тут надо бы подвести какой-то итог. Но я не знаю, что ещё можно сказать. Я писала этот отзыв где-то две с половиной недели. Не потому, что книга наотрез не понравилась. Просто мне не писалось в принципе. И пора уже с ним заканчивать.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2019/10/d09ad0bed0bdd0b4d0b5_d0a2d0b8d182d183d0b1d0b0.jpg)
-
Конноли Джон. «Ночные легенды»
Прошлой осенью у меня состоялось знакомство со вторым сборником страшных рассказов Джона Конноли «Музыка ночи». «Ночные легенды» же – первый сборник. Так сказать, «проба пера» профессионального автора.
Проба пера получилась безусловно удачная. Рассказы в сборнике добротные, но для меня они оказались не слишком увлекательными. Отчасти это связано с работой переводчика и корректора, подсунувших мне буквально на первых страницах несколько ляпов. Отчасти – виноват синдром завышенных ожиданий, от которого я стараюсь избавляться до того, как открою первую страницу книги, но получается не всегда.
Что же касается рассказов – они разные. Что-то является отсылкой к лавкрафтиане, причем гораздо более явной нежели «Разорванный атлас». Есть однозначно фейские истории. Есть даже детективная история с откровенно мистической подоплекой. И, в отличие от второго сборника где присутствует пара историй явно из области «городского фэнтези», этот сборник целиком укладывается в рамки заявленного жанра.
И все же затронула меня эта книга гораздо меньше чем «Музыка ночи». Для себя могу выделить «Ольховый король» и «Новая дочь» за фейскую тематику, которую я люблю; «Скачет раковый ковбой» за добротность, не смотря на ляпы строения предложений в переводе, «Песчаная зыбь» за легкий налет Лавкрафта, «Зелень темная, густая» за некоторые поэтичность и изящество, гораздо ярче провившиеся во второй книге. И, пожалуй, все.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2019/10/d09ad0bed0bdd0bdd0bed0bbd0bbd0b8_d0bdd0bed187d0bdd18bd0b5.jpg)
-
В рамках нашей с Рокси традиции октябрьского совместного чтения познакомился с "Вьюрками" Дарьи Бобылевой. Предыдущая её книга - сборник рассказов "Забытый человек" мне весьма понравилась, так что ожидание от романа имелось на высоком уровне.
Впрочем, настоящим романом я бы эту книгу не назвал. Скорее уж сборник рассказов, нанизанный на общий сюжет. В его центре дачный поселок Вьюрки, в один летний день оказавшийся отрезанным от окружающего мира. Несмотря на сохранившееся электричество и водопровод, покинуть поселок невозможно: дорога исчезла, лес не выпускает, все средства связи не работают. Люди, ушедшие искать выход, не возвращаются или возвращаются другими, а время будто остановилось - лето и не думает заканчиваться вот уже пятый месяц, вместо солнца на небе мутные пятна. Более того, странности не ограничиваются границей поселка - все больше чудовищных существ проникают вовнутрь, вытесняя людей или заставляя их уживаться с новыми и очень опасными соседями.
Поначалу у меня было ощущение, что это нечто наподобие "Под куполом" Кинга, но Бобылеву интересуют иные аспекты. Сама тема огороженного от реальности поселка уже в начале романа стала фоном: попытки выбраться быстро заканчиваются и люди стараются жить, как жили. Из-за этого иногда возникает ощущение магического реализма, а не хоррора - как оказывается, даже в деревушке по соседству с монстрами главными проблемами остаются воровство чужой картошки да незаконное передвижение заборов.
Вообще заметно, что автор не столько пытается пугать, сколько вытягивает из персонажей бытовые проблемы. Это скорее разговор о дачниках, психологии людей, которые бегут от городской жизни или своих жизней, с звучащим фоном "дачники = неудачники". Некоторые истории скорее сюрреалистичны до комизма, в других действительно жутко - но желания специально напугать не ощущается. А вот дискомфорт от некоторого налета обыденной чернушности присутствует, как и в предыдущем сборнике.
Зато когда доходит до сверхъестественного, Бобылева на высоте. Что в "Забытом человеке", что здесь она показывает существ славянского фольклора как чуждых, близкие к фейри или пришельцам монстров. Иная логика, с которой бесполезно говорить с позиции сострадания - лишь договоры, сделки, древние запреты. В результате русалки, лешие, домовые, кикиморы и прочие в книге представлены не персонажами сказок, а существами, облик и природу которых нельзя толком постичь - за привычными названиями скрываются пугающие первозданные силы, почти лавкрафтовские, которые могут мимоходом рвать реальность и судьбы людей.
В результате получилось весьма неоднородное произведение. Возможно, ему бы не помешало более плавное развитие событий (например, нарастание сверхъестественного и отрезание поселка от внешнего мира не в начале, а в середине) или вызывающие симпатию герои (большинство персонажей меня скорее раздражали) - но даже в таком варианте это очень хороший пример отечественного мистического романа.
-
Пришлось аж зажмуриться чтобы не увидеть что там Руслан про Вьюрков написал :D
Эмми Итяранта. «Дневник чайного мастера»
Вода — самый переменчивый из всех элементов. Так сказал отец в тот день, когда вел меня на место, которого нет. Хотя он ошибался во многом, в этом он был прав — верю до сих пор. Вода движется вместе с луной, заключая землю в объятия, она не боится погибнуть в огне или жить в воздухе. Войдешь в нее — она сроднится с тобой, с силой ударишься о нее — разобьешься на куски. Когда-то в мире были зимы, такие холодные, белые зимы, обволакивающие холодом, тогда можно было зайти в тепло, и люди тогда ходили по поверхности затвердевшей воды и называли ее льдом. Мне приходилось видеть лед, но только маленькие кусочки, сделанные человеком. Всю жизнь я мечтаю о том, каково оно — пройтись по морскому льду.
Смерть — союзник воды, их невозможно отделить друг от друга, и ни одного из них невозможно отделить от нас, ибо в конечном счете нас слепили из переменчивости воды и близости смерти. У воды нет ни начала, ни конца, а у смерти есть и то и другое. Смерть суть оба. Порой смерть прячется в воде, порой вода изгоняет смерть, но они всегда вместе — в мире и в нас.
Этому я тоже научилась от отца, но сейчас верю, что научилась бы точно так же и без него.
Могу сама выбрать свое начало.
Возможно, я выберу свой конец.
Началом стал день, когда отец отвел меня на то место, которого не было.
Страшная и красивая история о том, каким мог бы стать мир при определенных обстоятельствах.
События этой книги, происходят в социуме, построенном на осколках нашего мира. Точнее на помойке, которая от него осталась. Вода здесь – величайшая ценность, потому что ресурсы питьевой воды крайне ограничены и находятся под контролем военных. Та вода, что течет по водопроводу – низкого качества, к тому же подается строго по нормам. И каждый, кто пытается найти выход и увеличить свою норму воды ставит под угрозу собственную жизнь и жизни своих близких.
Главная героиня книги – дочь чайного мастера. Её отец, по старой традиции является хранителем естественного чистого источника. Но старые традиции давно отошли в прошлое и сокрытие источника грозит опасностью. А кроме того, благодаря записям, найденным на помойке, героиня и её подруга узнают, что в Брошенных землях, которые человечество оставило после череды катастроф, возможно вода лучше, чем обитаемых землях. А это вполне может стать началом конца текущих порядков.
Чем дальше заходит повествование, тем хуже становится ситуация, и мне хочется про это рассказать, но я, пожалуй, не буду. Что же касается концовки – тут читателя ждет то ли искорка надежды, то ли пропасть безнадеги. В зависимости от того, как воспринять поступки и поведение лучшей подруги главной героини. В подробности вдаваться не буду, потому что сама не определилась как к этой самой подруге относиться и как трактовать её действия и слова.
Мне книга понравилась, и под настроение я её перечитаю, хотя бы для того чтобы понять, чем же для меня она закончится при повторе, и для того, чтобы ещё раз погрузиться в печальные ритуалы чайной церемонии мира, оказавшегося за гранью катастрофы.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2019/10/d098d182d18fd180d0b0d0bdd182d0b0_d0b4d0bdd0b5d0b2d0bdd0b8d0ba.jpg)
Пы.Сы. Про Вьюрков будет позже (надеюсь, что будет). А что касается "Дневника" - это наверное самый красивый постап, из всех, что мне попадались.
Пы.Пы.Сы. И это мой 1111-й пост тут))
-
Адам Невилл. «Судные дни»
— Вы когда-нибудь слышали о сестре Катерине и Храме Судных дней?
— Да, — ответил Кайл и стал копаться в памяти в поисках информации о сестре Катерине и Храме Судных дней. Всплывали какие-то фрагменты, напоминающие поляроидные фотографии: выцветшее изображение оборванного бородатого человека в наручниках, идущего от полицейской машины в казенное здание; воздушная съемка какого-то ранчо или фермы… в Калифорнии? Обрывки информации о секте, которые он когда-то слышал по телику. В документальном фильме или новостях?
Он не помнил, откуда это знает, но, раз знает, значит, дело было громкое. Сейчас эти люди казались по-настоящему мрачными и культовыми персонажами.
Американская инди-группа «Сестра Катерина» в восьмидесятых, индастриал-группа «Храм Судных дней» десятилетием позже. Ну и конечно же, Кайл знал сестру Катерину по знаменитому портрету, хотя понятия не имел о ее жизни. Она красовалась на футболках на Камден-Маркете вместе с Джимом Джонсом, Чарльзом Мэнсоном, Майклом Майерсом и Джейсоном Вурхизом. Пухлое, густо накрашенное лицо с блаженным выражением, окруженное фиолетовым капюшоном монашеского одеяния. Ее глаза как будто смотрели в рай. Богородица и «Ревлон». От лидера злобной секты остались лишь черные шутки, мрачная ностальгия и шмотки для бунтующей молодежи. Женщина, которую убили… или она совершила самоубийство вместе со своими последователями в Америке?
Он не помнил, но точно знал, что Храм убивал людей. Или фанатики мочили друг друга? Кинозвезд? Нет, это «Семья» Мэнсона. То же время. Храм — это хипповская секта шестидесятых. Или семидесятых?
— Секта, — сказал он, пытаясь выглядеть безмятежным. Но поздно — успел нахмуриться, пока думал.
Макса, казалось, порадовало его невежество. Оно позволило ему пуститься в объяснения
Кое-кто из моих знакомых, прочитавших эту книгу активно просили ознакомиться с ней и меня. Не потому что им понравилось, скорее наоборот, видимо ждали от меня бурю возмущения вроде «Лондона» или «Октября». Но нет. Однажды я уже читала «Ритуал» Невилла, и потому в курсе, что он может создать как вполне атмосферную в своей жутковатости историю, так и лютую дичь, причем «Ритуал», как раз хороший пример и того, и другого.
В общем и целом, «Судные дни» довольно неплохая книга. Главному герою, режиссеру малобюджетных документальных фильмов, обиженному на массмедиа и обстановку в киносреде, предложили снять документалку о некоей секте Судных Дней. У главгера довольно патовая ситуация в плане финансов, влияющая на творческие планы, гонорар же сулит выход из этой ситуации и потому он соглашается. А дальше начинается… что-то.
При съемках происходят какие-то странности, съемочная группа пугается, находит рациональные объяснения происходящему. Но чем дальше они продвигаются в своем срежессированном заказчиком расследовании, тем меньше рациональных объяснений у них остается. Более-менее ясно одно – то, что происходило с сектой, не закончилось, и теперь то же самое происходит со съемочной группой.
Ну и, казалось бы, по завершению фильма должен наступить и финал истории, но нет. Главному герою предстоит ещё узнать с чего все началось, а началось оно далеко не с той секты, о которой он снимал фильм. И в этом большая загвоздка – ему рассказывают историю с теми же «симптомами», которые для читателя происходили уже дважды, с сектой и съемочной группой. Излагается все в более концентрированном виде, и вполне оправдано по сюжету. И оно не лишнее с точки зрения истории, но лишнее с точки зрения книги.
Второй нюанс, который я хочу отметить – довольно раздражающий главный герой. К тому же на протяжении всего повествования я не слишком верила в его эмоции и мотивы. К слову, так было и с персонажем «Ритуала», и я подозреваю, что такие вот персонажи – основная фишка Нэвилла. Не могу сказать, чтобы на этот раз я мечтала о том, чтобы участников действия уже наконец сожрали, но поверила в искренность главного героя только один раз – когда с ним приключилась истерика по поводу популярности тоталитарных сект, где людей мешают с дерьмом за их же деньги.
Ну и что могу сказать – мне действительно понравилась история, которую узнают герои книги. Она темная, грязная, с легким налетом сюрреализма. В конечном итоге – она о людях, о том, как далеко готовы зайти некоторые из нас в своей жажде власти, денег, в своем эгоизме. Но меня не оставляет мысль, что эта история могла быть лучше, если бы была скомпонована как-то иначе. Если бы не осталось хвостов, или были убраны детали, приводящие к их появлению. А ещё – эта книга очень кинематографична. И, возможно, фильм был бы лучшим решением. Или даже игра.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2019/10/d09dd18dd0b2d0b8d0bbd0bb-d0a1d183d0b4d0bdd18bd0b5.jpg)
-
Адам Нэвилл. «Дом малых теней»
Ей сразу же показалось, что дом в ярости от того, что его побеспокоили: он словно встал на дыбы, увидев незнакомку между стойками ворот. Трубы-близнецы — по одной на каждое крыло — походили на руки, воздетые к небу и царапающие воздух. Крыши, выложенные валлийской шиферной плиткой и увенчанные железными гребнями, ощетинились, точно шерсть на собачьем загривке.
Все линии дома устремлялись в небеса. Два крутых фронтона и арка каждого окна взывали к небу, громадное здание словно было маленьким собором, возмущенным своим изгнанием в хирфордширское захолустье. И, хотя оно более ста лет прозябало в глуши посреди невозделанных полей, его стены из аккрингтонского кирпича [Имеется в виду красный твердый кирпич из аккрингтонской глины, содержащей окись железа.] сохранили свой гневно-красный цвет.
Но если приглядеться и представить себе, что многочисленные окна — от высоких порталов первых трех этажей до узких слуховых окошек чердака — это ряды глаз, то казалось, дом смотрит куда-то мимо нее.
Будто не замечая Кэтрин, множество глаз глядели на что-то, находящееся позади нее. Впечатление взора, устремленного вдаль, создавалось многоцветными каменными архитравами над окнами. Но то неведомое, на что они так долго и со страхом взирали, ввергало еще в больший трепет, чем само здание. И, может быть, та безмолвная ярость, которую Кэтрин усмотрела в облике Красного Дома, была на самом деле испугом.
Особняк выглядел явным чужаком в здешних краях.
Я подумала и решила, что лучше прочитать новинку сразу, а не раскачиваться полгода. И теперь я совсем не уверена, что возьму в руки какую-либо из последующих книг Нэвилла. «Дом малых теней» конечно, не настолько лютая дичь, как например, вторая часть «Ритуала», но по моей шкале ценностей что-то около того. И даже писать об этом не сильно хочется.
Эта книга чуть более сюрреалистична, чем предыдущая и чуть менее понятна. Ну и череда раздражающих персонажей Нэвилла пополнилась представительницей прекрасного пола, которая, на голову обогнала своих предшественников-мужчин. У неё серьезная детская травма, связанная с травлей в школе и потерей подруги, которая однажды ушла и не вернулась. Ещё у неё приключались трансы-видения, которые под воздействием событий книги к ней возвращаются.
Возможно именно эти трансы делают её такой «особенной», что обитатели дома, в который её пригласили для проведения оценки антиквариатных чучел и кукол перед аукционом, так с ней носятся, хотя и в довольно жесткой манере. Аукцион, разумеется, оказывается лишь поводом заманить эту совершенно особенную девушку в этот странный дом и оставить там навсегда. И да, я согласна. Героиня книги – совершенно особенная. Но особенность её не в человеческих качествах, а скорее в совершенной её нелепости как персонажа.
Всё повествование она страдает. Страдает из-за пережитого в детстве и психиатры, которых она часто упоминает не помогли, а таблетки ей видимо психиатры или не выписывали, или они тоже не помогли. Хотя тут могут быть тонкости перевода – если речь шла о психологах, то медикаментозное лечение не назначается, насколько я знаю. Страдает из-за того, что ей пришлось пережить в Лондоне, на тамошней телевизионной работе. Об этом, как и о пережитом героиней в детстве сначала мне «намекалось» в стиле «там такое было, такоооое!..» и только потом рассказывалось. А я так не люблю, и это скорее убивает во мне интерес.
Ещё она страдает потому что её бросил парень – бросил довольно нелепо, и вообще не совсем по своей воле, что не делает всю ситуацию более приемлемой. Но это событие становится поводом напиться и полить себя парой ведер нечистот, мол, я такая несчастная никому не нужная и все это заслужила. Ну и странные события, происходящие в доме, тоже вполне себе повод пострадать, побичевать себя и пообвинять окружающих в сговоре и издевательстве над бедной-бедной героиней. И, честно, я бы согласилась на то чтобы с ней приключилось что-нибудь фатальное, лишь бы остановился наконец этот бесконечный поток паранойи и самобичевания, потому что такими методами у меня можно вызвать жалость, по мере нарастания потока «ах, я такая несчастная» переходящую в раздражение, но никак не сочувствие. А для сопереживательного чтения нужно именно сочувствие.
Что же касается истории самого дома, то за страданиями героини, она не то чтобы теряет свою ценность, но как по мне не рассказана до конца, и читателю предлагается принять как факт существование этого «прибежища обездоленных». Как я уже говорила, все это несколько сюрреалистично, но по-своему прекрасно, но вместо того, чтобы рассказать читателю про дом, суть и смысл происходящего в нем, Нэвил обрушивает на него «ах я такая несчастная» главной героини. И недвусмысленно сообщает читателю, что героиня дому собственно принадлежит, во внешнем жестоком мире мисс Ахятакаянесчастная не место. Мне как читателю понять и принять это было легко и просто. Героине, разумеется нет.
И здесь кроется ещё одна претензия к книге. Раз уж фокус именно на героине, а не на истории дома, которую читатель узнает через её посредничество, то тут должно было быть что-то, приводящее героиню к принятию или слому, раз её место теперь все равно тут. Но… нет. То ли реальные события, то ли трансы героини следуют один за другим, каждый раз это идет под знаком «ахятакаянесчастная» и «ядолжнаотсюдавыбраться», а потом, по щелчку пальцев автора, она принимает и раскрывает свои объятия обитателям дома. Все.
Ну и в заключение – это не хоррор, скорее альтернативная реальность, восприятие которой из-за главной героини оказалось изрядно подпорченным. Редактура тоже приложила свою руку, особенно формами некоторых слов. Упавши, замерзши, что-то ещё –ши… Короче, писатель писавши, переводчик переводивши, корректор корректировавши, магазин продавши, а я читавши-читавши, да и время потративши.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2019/10/d09dd18dd0b2d0b8d0bbd0bb_d0b4d0bed0bc.jpg)
-
Следующая книга, которую мы с Рокси выбрали для совместного чтения перед Самайном, называется "Рыбак" Джона Лэнгана. Этот роман, а в действительности рассказ в рассказе, писался автором десять лет - ощущение, что две истории сшили воедино, после прочтения довольно сильное.
Роман состоит из трех условных частей. В первой рассказывается о Эйбе и Дэне: двух коллегах-вдовцах разного возраста, нашедших утешение после потери своих близких в рыбалке. Это весьма неплохо написанный отрезок, лишенный каких-то признаков хоррора, и от этого наиболее естественно читающийся. Пусть персонажи весьма предсказуемы, в них веришь, а мелодраматичность ничуть не слащава и не пытается выжать у читателя сочувствие - это просто истории людей, для которых хобби стало способом научиться заново радоваться жизни. Немного портит впечатление разве что автор, который превращает эту часть в рассказ Эйба (что автоматически спойлерит, кто доживет до финала), а также словно боясь потерять читателей, то и дело напоминает, что вот дальше-то будет страшно. Дешевый прием, словно в цирк зазывают, и не очень приятно, что автор считает, будто без страшилки книги читать бросят.
Во второй Эйб и Дэн, решившие попробовать половить рыбу в окутанном зловещими слухами Голландском Ручье, узнают у бармена его историю. Это самая слабая, как по мне, часть, стилизация под Лавкрафта, переносящая сюжет на сто лет в прошлое. Зловещее колдовство, якобы способное вернуть умерших, но уже другими (здравствуй, "Кладбище домашних любимцев") доисторическое чудовище, параллельные миры, иные расы. Но атмосфера прошлого не особо ощущается, запоминающихся героев среди группы рабочих нет, да и введение в число положительных персонажей профессора-мага окончательно превращает историю в какое-то фэнтези. Все это можно было бы оставить намеками, показывать через события с Эйбом и Деном, но данная часть занимает почти половину книги и просто изложена за один рассказ в кафе.
И вот, наступает последний и самый небольшой отрывок - Эйб и Дэн, послушав все это, оказываются на злосчастном Голландском Ручье. Про который читатель знает уже абсолютно все, что полностью убивает интригу. Да и персонажи, которые отсутствовали почти всю историю, после возвращения к ним кажутся немного чужими, а времени снова привыкнуть почти нет. Начинается хоррор, и он был бы пугающим, если бы мы все это уже не узнали ранее, а постигали непосредственно в сюжете.
В итоге у меня осталось ощущение, что этим история лучше было бы не смешиваться в одной книге. Не могу сказать, что роман плохой, но он довольно предсказуемый и не запоминающийся. Не желаю, что прочел, но на перечитывание вряд ли потянет - с идеями под Лавкрафта я читал и более увлекательные произведения.
-
Снова приходится открывать свою тему, что говорится вслепую)) Но "Вьюрки" наконец-то дописаны, как и собственно "Рыбак", но его придется подождать до следующей недели)
Дарья Бобылева. «Вьюрки»
Очень летняя, хотя отнюдь не светлая история. Точнее череда историй, нанизанных на общий сюжет. Дачный поселок, застывший посреди затянувшегося лета. И дачники, которые продолжают жить не то чтобы как ни в чем не бывало, но вполне приняв новые особенности своего быта. А те, кто принять не смог – ушли в поисках выхода, который исчез. И, разумеется, не вернулись. А то что вернулось… уже не совсем те, кто ушли. Или совсем не те.
И хотя я читала уже сборник рассказов Дарьи Бобылевой «Забытый человек», я с некоторой опаской открывала эту книгу, несмотря на то, что сама выбрала её для октябрьского флэшмоба. В первую очередь потому, что далеко не каждый автор пишущий в жанре хоррор может справиться с романом или даже повестью – все же в жанре хоррор рассказы порой значительно страшнее крупных произведений. Но это снова оказался сборник рассказов, часть из которых связаны с общим сюжетом только местом и временем действия. Такие рассказы вполне могут рассматриваться как вполне отдельные истории, хотя вставить их в другой сборник без косметических правок вряд ли получится.
Общий сюжет, тот стержень, на который нанизаны все прочие, приключившиеся после исчезновения выхода с дачного поселка, истории, мне понравился. Было интересно выискивать крупицы информации, пытаясь определить, что происходит, и куда все вывернет. Угадывать главного «виновника». Я восхищалась тем, как вольно и вместе с тем тактично Дарья обращается с фольклором и обыгрывает былички. Но при этом я вряд ли когда-либо возьмусь эту книгу перечитывать.
Потому что в ней гораздо сильней чем в предыдущем сборнике проявилось то, что пугает меня в книгах русских авторов. Русская Тоска. У Дарьи Бобылевой она проявилась в персонажах. Посреди застоявшегося лета, в окружении пугающих и опасных, но все же чудес, обитают воплощения стереотипов. Стереотипные бабы с трудной судьбой. Стереотипные мужичонки, приезжающие на дачу прибухнуть вдали от бдительных глаз родни. Стереотипные всезнающие старухи, устроившие в какой-то момент междоусобную войну из-за компостной кучи… И если, вдруг попадается среди них кто-то хотя бы напоминающий личность – то его либо сожрут, либо будет его исчезающе мало, и возможно поэтому и не получиться распознать в нем стереотип. За этих персонажей не хочется переживать. Им не хочется сочувствовать. И, конечно же к ним не хочется возвращаться.
И, я даже упустила момент, когда героиня книги, оказавшаяся главной, превратилась в стереотипную бабцу, которой мужичонку бы какого ни на есть, и все тогда для неё, по её мнению, станет хорошо. Даже если уплатить за того мужичонку придется цену, прямо скажем, непомерную. И самое противное для меня – что все хоть и получилось иначе, но вовсе не потому, что героиня до этого своим умом дошла.
И нет, когда я дочитала книгу я не была разочарована. Разочарование пришло позже, когда схлынули эмоции от кульминации, от внезапного окончания, от всех перипетий, обрушившихся на дачный поселок «Вьюрки». И, когда у Бобылевой выйдет следующая книга, возможно из-за этого у меня руки до прочтения не дойдут. Хотя пишет она замечательно.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2019/10/d091d0bed0b1d18bd0bbd0b5d0b2d0b0_d092d18cd18ed180d0bad0b8.jpg)
-
И еще один роман в рамках нашего совместного октябрьского чтения прочитан: им стало «Возрождение» Стивена Кинга. Книга написана пять лет назад, так что у меня имелись опасения, что она окажется тяжеловесной: поздний Кинг мне не очень хорошо подходит. Тем не менее, роман эти опасения не оправдал. Он достаточно короткий, динамичный, и вообще напоминает классического Стивена времен восьмидесятых – мрачного, пессимистичного и умеющего пугать сочетанием реализма и кромешной жути.
Сюжет строится на пересказе Джейми Мортоном своей жизни. В шесть лет он впервые столкнулся с молодым священником Чарльзом Джейкобсом, и эта встреча определила всю его дальнейшую судьбу. Преподобный быстро стал другом мальчишка, легко прижился в городе, и если чем и выделялся, так это своими безобидными экспериментами с электричеством. Все изменилось, когда жена и дочь Джейкобса гибнут в автомобильной аварии: озлобленный и потерявший веру, он произносит богохульную проповедь и покидает город.
В следующий раз Джейми встретит его через много лет – когда, превратившись в законченного наркомана, наткнется на ярмарочное выступление Джейкбоса и его электрические фокусы. Вскоре ему предстоит узнать, что за трюками бывшего священника скрываются реальные исцеления, особенно когда Джейкобс избавит его от зависимости силой “тайного электричества”. Вот только ничего не бывает бесплатно…
Это непредсказуемое по своей структуре произведение, которое можно условно разделить на четыре части. Первая, касающаяся детских лет Джейми и жизни священника в городе – характерная для Кинга история о мире глазами ребенка. Все время ждешь, что он свернет на проторенную дорожку, священник окажется каким-то монстром, как в «Цикле Оборотня», но ничего подобного. Это просто ностальгическая история светлого детства, заканчивающегося вынужденным взрослением через знакомство с чужой трагедией и смертью. Мистики и чего-то пугающего в ней совершено нет, но она захватывает.
Вторая часть описывает историю жизни Джейми, его взлеты и падения в попытках играть в рок-группе, историю жизни музыкальных коллективов шестидесятых-семидесятых и погружение в мир наркотиков. Читается как байопик какого-то музыканта, с массой тонкостей выступлений, репетиций, отношений с продюсерами – Кинг в свое время пытается играть в одной из таких любительских групп и списывает все с себя. Естественно, тема наркомании ему не менее хорошо знакома.
Опять же, мистики и вообще элементов ужаса нет, но читается все очень живо, так как автор на полную приоткрывает завесу над внутренней кухней любительского шоу-бизнеса. Чернушная изнанка перекликается с гимном собственной шальной молодости, так что интерес не пропадает.
И вот, когда полкниги прочитано, и я уже был начал задумываться, что это вообще не роман ужасов, а просто стилизация под автобиографию с кучей непонятно зачем введенных персонажей, происходит исцеление Джейми – и появляется зловещая атмосфера. Сначала по капельке, через предчувствия, редкие кошмары и все то, что можно логически объяснить, особенно когда речь идет о бывшем наркомане. Джейми, начиная подозревать, что “тайное электричество” не просто исцелило, а что-то изменило в нем, ищет других исцеленных – и чем дальше, тем больше понимает, что его бывший друг играется с силами, опасность которых сам не осознает.
Постепенно атмосфера становится настолько плотной, что возникает ощущение готовой разразится бури – и в финале хоррор выплескивается на полную. Кингу удалось создать поистине лавкрафтовский финал: страшный, безнадежный, выстреливший на всех развешенных ружьях и судьбах многочисленных персонажей. Книга, в которой практически с самого начала проговаривается роль религии, как желанной человеку лжи, выводит на печальную мысль: иногда ложь и неведение нужны просто для того чтобы спокойно прожить то время, которое каждому осталось. Потому что в конце каждый человек все равно шагнет за последнюю дверцу – и навсегда распрощается с надеждой.
Из всего, что мы с Рокси прочитали за октябрь, этот для меня этот роман заслуживает первого места.
-
Джон Лэнган. «Рыбак»
В самом конце этой книги, в благодарностях, Джон Лэнган упомянул, что от этой книги издательства отказывались. Жанровые потому что она слишком литературна. «Литературные» потому что книга слишком жанровая. И надо сказать «Рыбак» написан действительно слишком литературно, чтобы считаться чистым хоррором. А из-за некоторых деталей можно не считать книгу хоррором вообще.
Это рассказ в рассказе, или даже повесть в рассказе, матрешка. Главный герой рассказывает о своем столкновении с силами реальности лежащей за пределами нашего понимания и мира. С силами, оставившими свой след в мифологии. Но ещё, он рассказывает историю, услышанную накануне этого столкновения. Историю, безусловно интересную, и как говорит главный герой, обросшую в его разуме подробностями, которые он не мог знать. Занимающую ни много ни мало половину книги.
И не то чтобы это было лишним. Просто на тот момент, когда начинается этот вложенный рассказ, я только-только познакомилась с главным героем и его напарником по рыбалке. И мне было интересно что же там с ними произошло. А мне пришлось знакомиться с другими героями, жившими в другое время. А это означает множество описаний и разъяснений. Да и персонажей в этой истории значительно больше. Но, с другой стороны, без этого отступления в прошлое не пришло бы и понимания происходящего с основными героями.
И именно в этом вложенном повествовании кроется отрывок, основательно подпортивший мне впечатление от книги. Дело в том, что один из персонажей по ходу действия демонстрирует весьма глубокие познания в, скажем так, магии. Исходя из прочитанного, не вполне понятно откуда у персонажа такие познания и способности. И, разумеется, это требует объяснения, иначе останется дыра в повествовании. И объяснение дается, но только оно не из жанра хоррор, а скорее отдает фэнтези и уместно примерно, как заплатка в виде вязаного яблочка на рукаве делового костюма. И по мановению руки автора зыбкие границы между привычным миром, и жутью непознанного, лежащего за пределами человеческого восприятия теряют зыбкость и превращаются в контролируемые порталы. Монументальная картина иного мира съеживается и уплощается. Потом, все немного выравнивается, но лишь немного, потому что увиденное нельзя развидеть.
Но это один из немногих, хотя и значимый минус этой книги. Ещё один минус в том, что цели антагониста мне остались не понятны. Чего он хотел? Необратимо повредить основы мироздания и ускорить тем самым конец всего? Сравняться силами с богом? Объединить столь разные, но близкие миры?.. Для меня это осталось загадкой. Я не сильна в мифологии, но мне кажется, что сразить древнеегипетского Апопа это одно, а библейского Левиафана – немного другое. Результат будет разный. Хотя возможно, раскрытие намерений Рыбака приведет к раскрытию природы существа, за которым он охотится. А это лишит всю картину того величия, которое у неё есть. Разумеется, если не учитывать фэнтезийной заплатки, которая тоже не плохо справляется с лишением общей картины мира монументальности, хотя и не делает её более понятной.
И, подозреваю, что это не последняя моя встреча с «Рыбаком» Джона Лэнгана. Даже если повторное погружение в темные воды этой книги, не сделает её более понятной. Но в ней есть та повествовательность, которую я люблю. В ней есть атмосфера, которую я ценю в книгах такого рода. И, возможно, уже зная ловушки, которые видятся мне сейчас ошибками, я смогу разглядеть здесь что-то ещё, чего не разглядела при первом прочтении.
Можешь ли ты удою вытащить левиафана и верёвкою схватить за язык его? вденешь ли кольцо в ноздри его? проколешь ли иглою челюсть его? будет ли он много умолять тебя и будет ли говорить с тобою кротко? сделает ли он договор с тобою, и возьмёшь ли его навсегда себе в рабы? станешь ли забавляться им, как птичкою, и свяжешь ли его для девочек твоих? будут ли продавать его товарищи ловли, разделят ли его между Хананейскими купцами? можешь ли пронзить кожу его копьём и голову его рыбачьею острогою? Клади на него руку твою, и помни о борьбе: вперёд не будешь.
Надежда тщетна: не упадешь ли от одного взгляда его? … Не умолчу о членах его, о силе и красивой соразмерности их. Кто может открыть верх одежды его, кто подойдёт к двойным челюстям его? Кто может отворить двери лица его? круг зубов его — ужас; крепкие щиты его — великолепие; они скреплены как бы твёрдою печатью; один к другому прикасается близко, так что и воздух не проходит между ними; один с другим лежат плотно, сцепились и не раздвигаются. От его чихания показывается свет; глаза у него как ресницы зари; из пасти его выходят пламенники, выскакивают огненные искры; из ноздрей его выходит дым, как из кипящего горшка или котла. Дыхание его раскаляет угли, и из пасти его выходит пламя. На шее его обитает сила, и перед ним бежит ужас. Мясистые части тела его сплочены между собою твёрдо, не дрогнут. Сердце его твёрдо, как камень, и жёстко, как нижний жернов. Когда он поднимается, силачи в страхе, совсем теряются от ужаса. Меч, коснувшийся его, не устоит, ни копьё, ни дротик, ни латы. Железо он считает за солому, медь — за гнилое дерево. Дочь лука не обратит его в бегство; пращные камни обращаются для него в плеву. Булава считается у него за соломину; свисту дротика он смеётся. Под ним острые камни, и он на острых камнях лежит в грязи. Он кипятит пучину, как котёл, и море претворяет в кипящую мазь; оставляет за собою светящуюся стезю; бездна кажется сединою. Нет на земле подобного ему; он сотворён бесстрашным; на всё высокое смотрит смело; он царь над всеми сынами гордости.
Книга Иова
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2019/10/d09bd18dd0bdd0b3d0b0d0bd_d0a0d18bd0b1d0b0d0ba.jpg)
-
Лэрд Баррон. «Инициация»
Книга о человеке, многократно встречавшимся со сверхъестественным, и благополучно, раз за разом забывавшим об этом. И более того, ему эти встречи можно сказать на роду написаны. И поначалу это было просто ужасающе нудно, потому что читателю нужно познакомиться с предысторией. Одна часть предыстории – это сказка о Румпельштильцхене, которая, по моему мнению, не очень стыкуется с космологией произведения в целом. Но одновременно эта сказка является историей первого столкновения с силами, превышающими человеческое понимание, в роду главного героя. Так что можно смело сказать, что главный герой обречен самим своим рождением.
Встречи со сверхъестественными силами не только превратили память главного героя в дырявое решето, но и подарили ему никтофобию (боязнь темноты) и полную незаинтересованность в делах своей супруги и вещах, которые его окружают. Дело в том, что главный герой живет в доме с ответами – достаточно тщательно покопаться в книгах, а ещё лучше вставить в кинопроектор пару пленок, и узнаешь, пусть не все, но слишком многое, чтобы сохранить иллюзию незыблемости окружающего мира. Но подсознание хранит главного героя от излишнего любопытства. Потому что, это тот случай, когда лучше не знать.
Но все это – потом, ближе к финалу, когда герою и читателю откроется картинка целиком. А сначала – приходится продираться через отрывки, когда сверхъестественное кажется вот-вот случится, но не случается, а оказывается, например, проявлением никтофобии. Через описание родственных связей, занимающее, как мне показалось, чуть ли не четверть книги, и которое не имеет такого уж большого влияния на сюжет. И, так как герой не помнит самых значимых событий, то повествование весьма рваное, автор ведет читателя через те отрывки жизни главного героя, когда он ничего не понимает к пониманию и путь этот скачет во времени и местами скучен.
Но зато, когда картинка, наконец, складывается, она оказывается ужасающей, масштабной и объемной. За масштабность это можно было бы сравнить с лавкрафтианой, но у меня это все скорее ассоциируется со вселенной DeadSpace. Возможно именно поэтому Румпельштицхен кажется мне лишним. А может потому, что история одного из предков главного героя, так и остается для меня то ли сказкой, то ли историей в духе Говарда, а не неизвестным историческим фактом, как обещает автор.
В «Инициации», на мой вкус, довольно много деталей, без которых можно было бы обойтись. Если вытряхнуть отсюда все лишнее, она потеряет чуть не половину объема. Но вместе с тем, как мне кажется, и часть своего темного очарования, делающего эту книгу крепким кандидатом на перечитывание, если однажды осенью я не захочу искать новые книги, а захочу чего-нибудь проверенного и пугающего. Хотя, разумеется, когда уже знаешь, что написано на следующей странице, то читать уже не так страшно.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2019/11/d091d0b0d180d180d0bed0bd_d098d0bdd0b8d186d0b8d0b0d186d0b8d18f.jpg)
-
Но зато, когда картинка, наконец, складывается, она оказывается ужасающей, масштабной и объемной. За масштабность это можно было бы сравнить с лавкрафтианой, но у меня это все скорее ассоциируется со вселенной DeadSpace. Возможно именно поэтому Румпельштицхен кажется мне лишним.
Мне тоже это немного испортило ожидания: потому что поначалу созавалось впеачатление, что это мистика, а в итоге началась какая-то пугающая технофантастика. Да, у Лавкрафта было и такое, но все же первая половина книги и нагнетание атмосферы не очень стыкуется с раскрытием картины мироздания.
-
Вот как раз технофантастика мне не испортила. Если там кто и что лишний - то это румпельнепроизносимыйштильцхен. Мне кажется Детей Великого Червя можно было обыграть иначе, пусть и фэнтезийно. Как мне кажется охотиться за каждым отдельным младенцем методом частных договоров - это мелко и малоприбыльно с учетом их аппетитов).
-
Стивен Кинг. «Возрождение»
Наша жизнь, по меньшей мере в одном, похожа на кино. Главные роли в нем играют родственники и друзья. Роли второго плана исполняют соседи, коллеги по работе, учителя и просто знакомые. Есть и те, кто занят в эпизодах: молодая кассирша с приятной улыбкой из соседнего супермаркета, приветливый бармен в местной забегаловке, ребята, с которыми тренируешься в тренажерном зале три раза в неделю. И тысячи статистов — тех, кто входит в нашу жизнь, но не задерживается в ней и, мелькнув лишь раз, бесследно утекает, словно вода сквозь решето. Подросток, листающий комиксы в книжном магазине «Барнс энд Ноубл», мимо которого пришлось протиснуться (пробурчав извинения), чтобы добраться до полок с журналами. Женщина за рулем машины в соседнем ряду, которая, остановившись на светофоре, пользуется моментом, чтобы подкрасить губы. Мать, вытирающая перепачканного мороженым малыша в придорожной закусочной, куда ты заглянул. Торговец, продавший тебе пакетик арахиса на бейсбольном матче.
Но иногда в нашей жизни появляется человек, который не вписывается ни в одну из этих категорий. Он возникает нежданно-негаданно, причем нередко в самый сложный момент. В кино такого героя называют «пятым персонажем», или агентом перемен. Но кто пишет сценарий нашей жизни? Провидение или случай? Мне хочется верить, что случай. Мне хочется этого всей душой. Я не могу смириться с мыслью, что присутствие в моей жизни Чарлза Джейкобса — моего «пятого персонажа», причины всех перемен и несчастий — каким-то образом связано с судьбой.
Отзыв на эту книгу я начала писать в файле «Коротко о прочитанном», но получился вполне самостоятельный отзыв, во что я до самого последнего момента не верила. Изначально восприятие этой книги мне подпортили «Инициация» и «Рыбак». Все же читать почти подряд о ужасающих тайнах, скрывающихся за гранью нашего мира для меня несколько многовато. И из-за этого написать полноценный отзыв сразу после прочтения у меня не получилось.
Так же для меня здесь есть однозначное сходство с «Доктор Сон», просто потому что большую часть книги, причем значительно большую чем в «ДС» Стивен Кинг описывает просто жизнь главного героя, Джейми Мортона, со всеми его падениями и взлетами. Начиная с детства, где главный герой знакомится со вторым основным героем книги, преподобным Джейкобом, но который присутствует в ней эпизодически, а большую часть времени тенью маячит на заднем плане жизни Джейми.
На момент прибытия в качестве штатного священника в городок, где жил Джейми, преподобный был молод, был женат, имел сына и увлекался электричеством, как одним из проявлений силы божьей. Но потом жена и сын погибают в аварии, у преподобного Джейкоба разумеется приключается кризис веры, и он покидает пост священника, перед уходом одной лишь проповедью лишив веры часть прихожан.
А дальше Джейми живет. В его жизни появляется рок-музыка, первая группа, первая девушка. И все это показано так объемно, так живо и здорово, что я ловила себя на том, что не хочу видеть здесь никакой мистики, никаких околомистических событий, и, подозревая, что именно преподобный Джейкоб со своим электричеством станет тем, кто принесет эту дрянь в книгу, не хотела видеть и его тоже. Но он разумеется появлялся, потому что книга вообще-то не совсем про Джейми, и он тут только инструмент рассказчика. Живой, убедительный инструмент.
Раз за разом, так или иначе Джейми пересекается с преподобным Джейкобом, который то работает в качестве электрофокусника на ярмарках, то становится «странствующим» проповедником, исцеляя электричеством всех страждущих за звонкую монету… Вот только с этими исцелениями не все так просто, случаются весьма неприятные последствия для исцеленных, но рекламные ролики об этом умалчивают. Зато Джейми, испытавший на себе один из побочных эффектов исцеления, догадывается, что все не так просто и начинает интересоваться происходящим.
И, разумеется, ближе к концу, он узнаёт, чего все это время добивался преподобный и к чему стремился. И это новообретенное знание отравит всю его дальнейшую жизнь безнадежностью и отчаянием.
Что же касается меня, то принять такое завершение мне сложно, и я бы даже сказала больно. Есть в этом всем какая-то жгучая несправедливость, особенно на фоне живого Джейми Мортона, его прекрасной и не менее убедительной семьи, и людей, ставших ему так или иначе близкими. И мне только и остается, что надеяться вместе с Джейми, что увиденное им в финале – ещё не все, а только часть, и окончательный финал может оказаться каким-то другим.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2019/12/d09ad0b8d0bdd0b3_d092d0bed0b7d180d0bed0b6d0b4d0b5d0bdd0b8d0b5.jpg)
-
Лора Маршалл. «Запрос в друзья»
В профиле — старое отсканированное фото доцифровой эпохи. На нем Мария в зеленом форменном пиджаке, длинные каштановые волосы развеваются на ветру, на губах играет улыбочка. Я прокручиваю экран в поисках подсказок, но на странице информация скудная. Друзья у нее отсутствуют, кроме фото профиля нет никаких других фотографий.
Она бесстрастно уставилась на меня с компьютерного экрана. Последний раз я ощущала на себе этот холодный взгляд двадцать пять лет назад. И уже забыла, как она оглядывает человека: без неприязни, но оценивая и понимая про него больше, чем он готов показать. Я так и не узнала, осознала ли она, что я с ней сделала.
На заднем плане просматривается здание школы из красного кирпича, такое знакомое, но в то же время странное: как будто оно возникает из чужих, а вовсе не из моих собственных воспоминаний. Удивительно: бывает, ходишь в одно и то же место каждый день на протяжении пяти лет, а потом все заканчивается, и ты больше никогда туда не возвращаешься. Словно и не было ничего.
Я ловлю себя на том, что не могу долго на нее смотреть.
Здесь речь идет о том, как школьное прошлое мало того, что не отпускает главную героиню на протяжении всего времени с момента выпускного бала, но ещё и вторгается в её жизнь посредством фейсбука. Считающаяся погибшей одноклассница присылает ей заявку в друзья.
Главная героиня, разумеется, начинает переживать, с новой силой мучиться совестью, за какой-то проступок, который она совершила по отношению к этой однокласснице, но ещё и хочет во всем разобраться. Но если автор книги хотела создать у читателя иллюзию что главная героиня является главной виновницей гибели одноклассницы, то получилось это у неё не слишком хорошо, потому что будь она убийцей, она бы при своей развитой совести давно бы пошла и созналась. А так – совершенный ею поступок безусловно гадкий, и остался бы гадким, даже если бы все закончилось иначе, но не делает её убийцей.
И да. Ей предстоит узнать правду, разобраться со своей совестью, осознать насколько неверно были расставлены приоритеты в школьные годы, спасти своего ребенка и собственную жизнь. И, что немаловажно, увидеть, как повернулась жизнь некоторых других учеников.
И, хотя жанры «Запроса в друзья» и «Если я упаду» разные, как по мне – «Запрос в друзья» гораздо шире раскрывает тему школьных лет, хотя бы потому, что показывает, что после школы тоже есть жизнь, а время, проведенное в школе – только малая её часть. Школьные звезды и их прихлебатели могут оказаться на самом дне или вести серую, ничем не примечательную жизнь, а вчерашние «серые мыши» могут добиться гораздо большего, чем могли ожидать даже сами. В «Если я упаду» после школы жизни нет, потому что жизнь главной героини заканчивается.
И нет, я не могу назвать эту книгу как-то по особенному сильной. Кульминация мне показалась немного странной, точнее действия и реакции истинного виновника смерти одноклассницы. С другой стороны, я не представляю, как оно могло бы произойти иначе.
Так же здесь затрагивается тема садизма, который не стоит путать с бдсм или бытовым насилием, но затрагивается вскользь, без подробных описаний как оно было, к тому же главную героиню это все относительно устраивало, а на момент повествования осталось в прошлом. Но даже в этих полуслучайных упоминаниях есть о чем задуматься.
Так что, по моему мнению, «Запрос в друзья» чуть больше чем просто триллер. И, хотя эта книга не столько о подростках, сколько о взрослых, я скорее порекомендовала бы к прочтению её, нежели упомянутую «Если я упаду». Хотя, как правило, я не рекомендую книги.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2019/12/d09cd0b0d180d188d0b0d0bbd0bb_d097d0b0d0bfd180d0bed181.jpg)
-
Ханья Янагихара. «Люди среди деревьев»
Я Рональд Кубодера, но полное имя вы встретите только в научных журналах. Для всех остальных я Рон. Да, я тот самый доктор Рональд Кубодера, про которого вам, без сомнения, рассказывала пресса. Нет, не все эти истории правдивы – так вообще редко бывает, разумеется.
Я знаю, что я в меньшинстве. Я потерял счет случаям, когда я пытался объяснить, что такое Нортон – какой он человечный, какой умный, какой неординарный, – друзьям, коллегам и репортерам (а также судьям, присяжным и адвокатам). За эти последние полтора года я неоднократно сталкивался с предательством его бывших друзей, видел, как быстро они могут забыть и забросить человека, которого якобы любили и уважали. Некоторые друзья – люди, которых Нортон знал, с которыми работал на протяжении долгих лет, – практически исчезли, как только против него были выдвинуты обвинения. Но те, кто оставил его после обвинительного приговора, оказались еще хуже. В этот момент я осознал всю глубину людского вероломства и лицемерия.
По большей части, эта книга, этакая смесь биографии и экспедиционного журнала. Так что на начало книги читатель имеет видного ученого Нортона Перину, открывшего неизвестную доселе народность, представители которой жили по человеческим меркам невообразимо долго, но чем дольше они жили, тем сильнее «дичал» их разум. Вот только поводом для написания этой автобиографии стало не открытие племени долгожителей, не открытие нового вида черепах, мясо которых употреблялось исключительно в ритуальных целях и, продлевало жизнь представителям этого племени.
Поводом для книги стал скандал. Один из приемных детей ученого обвинил его в сексуальном домогательстве и пренебрежении родительскими обязанностями. И ученого посадили в тюрьму. Разумеется, все это вызвало большой резонанс, все мало-мальски приятельские отношения распались, ученое сообщество отвернулось от Нортона Перины и только один-единственный человек, остался верен дружбе.
Биография начинается чуть ли не с детских лет, немного затрагивает университетские годы, и только потом переходит непосредственно к первой экспедиции. Экспедиция описывается подробнейшим образом, и к слову сказать довольно интересно, включая эмоции, которые Нортон Перина испытывал по отношению к другим членам экспедиции, коих было двое. Мужчина и женщина. И совершенно непрозрачно рассказчик дает понять, что мужчина вызывает у него самые что ни на есть теплые чувства, в то время как женщина его раздражает и более того – вызывает отвращение.
Далее не менее подробно будут описываться исследования, которые он проводил с вывезенными с острова долгожителями и мышами, которых он кормил обманом полученным мясом черепахи. А потом… он написал книгу. Где в подробностях рассказал об этих исследованиях. И не стало черепах, и племя теперь живет по-другому, потому что исследователи массово хлынули на остров и всё разрушили.
Ну и где-то тут упоминается, как ему на близлижайших островах начали навязывать детей, которых местные жители не могли прокормить, и он их всех забирал и растил… И, в силу того, что я знала, за что в своем настоящем, ученый отбывает заключение, и того, какое восхищение вызвал у него педофилический обряд «посвящения в секс» через который проходили все мальчики племени долгожителей, это вызывало весьма смешанные чувства, но в то же время я надеялась, что все это не правда.
И да, это все оказывается правдой. В самом конце книги есть фрагмент, который был вырезан «редактором» книги, единственным другом который у него остался, и остался другом даже после того, как получил признание из первых уст. Нортон Перина действительно занимался сексом с усыновленными детьми, как я поняла только с мальчиками, что не делает ситуации более приемлемой.
И единственное что не давало мне покоя пока я читала эту книгу – это вопрос зачем я её читаю. Вот зачем? С другой стороны, такой вопрос у меня возникал при чтении и других книг в этот период, так что я не придала особого значения этому чувству, хотя, надо было. И, мне совершенно непонятно зачем в принципе была написана эта книга. Изначально я предполагала, что речь идет о сложной моральной проблеме, но, по моему мнению, её там нет. Есть человек, совершавший преступления в течение долгого срока за закрытыми дверями. И которому назначили неизмеримо мягкое наказание.
От книги по итогу остался весьма мерзкий привкус, который не ушел даже спустя все прошедшее с момента прочтения время. И под понятие сложной моральной проблемы здесь подпадает разве что Рональд Кубодера, который не только остался другом Перине, после всего что узнал, но и бросает семью, чтобы помочь Перине скрыться и живет теперь вместе с ним. Но в отличие от детей, прошедших через дом Перины, Кубодера достиг возраста сексуального согласия и даже его уже перерос, так что, пусть делает что хочет. Может это любовь.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2019/12/d0afd0bdd0b0d0b3d0b8d185d0b0d180d0b0_d09bd18ed0b4d0b8.jpg)
-
Джефф Вандермеер. «Книга чудес. Иллюстрированное пособие по созданию художественных миров»
Эту книгу я читала по своим меркам крайне долго – три недели. Большой формат, мелкий шрифт, к тому же за счет качественной бумаги книга весит почти полтора килограмма и с ней довольно сложно найти баланс для уютного чтения. Но это чуть ли не единственный её недостаток.
Книга чудес – это пособие по писательскому мастерству, как и указано в названии. Но не просто пособие, где автор долго и монотонно разжевывает читателю как надо делать правильно. Большинство книг на тему «как писать книги», с которыми я сталкивалась раньше, были вдохновляющими и побуждающими писать. А эта книга, в первую очередь, настраивает читателя на то, что писательство – это труд. Как правило, долгий, кропотливый, с отложенным результатом.
Здесь есть множество врезок, где различные писатели от малоизвестных для русского читателя до таких мастодонтов как Мартин и Гейман рассказывают о различных аспектах написания книг. Есть удивительные, сюрреалистичные иллюстрации и яркая, доходчивая инфографика. Есть рыбы истории, ящерицы сюжета и говорящий пингвин, кочующий из главы в главу. Есть «отвлекающие драконы», как правило, представляющие другую точку зрения в виде цитаты, причем для того, чтобы эту цитату прочитать – книгу нужно развернуть на девяносто градусов, так что драконы действительно отвлекающие. И кроме важных советов, проиллюстрированных, как мне кажется, всем, чем только было возможно, здесь для большей наглядности разбираются конкретные сцены и сюжеты различных произведений.
Как построить сюжет, как работать с персонажами, как выстроить сцену, как вычитывать и править. Как справиться, если работа зашла в тупик, как выстроить совместную работу, если в ней есть необходимость и кто из первых читателей наиболее полезен. А кроме того, здесь есть одна очень неочевидная для многих начинающих авторов вещь. В первый раз садясь писать, молодой автор может не осознавать, что он пишет не книгу, а черновик книги. И во многих других пособиях и книгах советов об этом говорится. Но лично я не помню ни одной книги, в которой говорилось бы что такой черновик может быть не один. И даже не два.
«Книга чудес» не побуждает писать, для этого есть другие мотивационные книги. «Книга чудес» Джо Вандермейера побуждает работать. И, разумеется пробуждает интерес к упомянутым в тексте книгам. То есть побуждает читать. Ну а кроме всего этого, «Книга чудес» — на удивление красивое идание, в котором каждая без исключений иллюстрация работает на текст, а инфографика вмещает себя такую бездну информации, которую иначе пришлось бы объяснять на протяжение, как мне кажется нескольких страниц. Так что эта книга не только полезный гайд, но и практически коллекционное издание.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2019/12/d092d0b0d0bdd0b4d0b5d180d0bcd0b5d0b5d180_d09ad0bdd0b8d0b3d0b0_d187d183d0b4d0b5d181.jpg)
-
Комиксы я читаю довольно редко - мне с ними сложно при моей нелюбви в крупномасштабным сериалам. И ещё реже о них пишу, точнее совсем никогда не писала. Но в минувшем году мой круг чтения немного расширился, поэтому решила хоть пару слов сказать о нескольких образчиках визуального жанра. Хотя, если честно это просто была тренировка перед более-менее полноценным отзывом на "Провиденс"))
«Округ Хэрроу» 1, 2 том
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2019/12/d09ed0bad180d183d0b3-d0a5d18dd180d180d0bed183.jpg)
Автор: Каллен Банн
Художник: Тайлер Крук
История в духе так называемой «южной готики». Первая книга – история про девочку, которая неожиданно для себя выясняет что она не просто девочка, а прямой потомок некоей ведьмы, державшей в страхе всю округу. От ведьмы селяне избавились, как это водится посредством огня, но ведьма обещала вернуться и отомстить. И, когда главная героиня проявляет некоторые схожие способности, понятно, что соседи начинают желать избавиться и от «ведьминого семени», пока в силу не вошло. Этакая история взросления и выбора пути, с параллельной попыткой доказать всем окружающим, что быть чьей-то дочерью не значит идти тем же путем.
Вторая книга мне понравилась меньше, здесь выясняется, что дочка у ведьмы была не одна, и эта вторая, осознавшая свою силу значительно раньше, приезжает из большого города чтобы… Ну разумеется ни за чем хорошим она не приезжает. И здесь снова речь идет о выборе пути, причем выбор этот стоит не только перед людьми, но и всеми сущностями, населяющими окрестности. И эта история мне понравилась значительно меньше, потому что с первого взгляда было понятно, что городская фифочка ведьмочка далеко не такая милая, как хочет казаться и всеобщее умиление её приездом мягко говоря раздражало.
К тому же на мое восприятие этой истории сильно повлияло то, что настолько первых выпусков этого комикса я читала в любительском переводе. Нет, он не был плохим, просто меня подкупило, что каждая глава заканчивалась мини-историей из реальной жизни от авторов комикса и людей, приславших свои истории для публикации. В полном же электронном издании все эти истории просто сгребли в конец книги, что, по моему мнению, большая ошибка. Любительская версия мне понравилась больше, потому что эти мини-истории вносили разнообразие в повествование. А так как ещё и вторая часть не впечатлила меня от слова совсем, то даже если и появится продолжение, то вряд ли я за него возьмусь.
«Грамерси-парк»
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2019/12/d093d180d0b0d0bcd0b5d180d181d0b8.jpg)
Автор: Тимоте де Фомбель
Художник: Кристиан Кайо
Короткая история о девушке, разводившей пчел на крыше одного из домов близ Грамерси-парка в Нью-Йорке. По мере чтения количество вопросов нарастает, а ответы на них зачастую порождают новые вопросы. Что связывает её с человеком, за которым она наблюдает? Как французская балерина оказалась в Нью-Йорке и почему она покинула сцену? Чего она хочет?
История довольно одноразовая, и, как мне кажется, возможная только в комиксе. В виде текстового рассказа в ней получилось бы чуть меньше нуара (из-за обещания которого я и решилась на покупку) и чуть больше наивности. А так – вполне читабельный комикс о рухнувших надеждах, но не законченной жизни. И о том, что не все потеряно, даже когда кажется, что потеряно все.
Но местами проглядывающая мелодрамка и хэппиэнд изрядно убивают нуар
«Г.Ф. Лавкрафт. Пишущий в ночи»
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2019/12/d09fd0b8d188d183d189d0b8d0b9.jpg)
Автор: Алекс Николавич
Художник: Джервасио-Эйон-Ли
Не знаю стали ли биографии в комиксах модными только в последнее время или это давно сложившийся поджанр визуальных книг, ну да не важно. Наткнувшись на визуальные биографии, я заинтересовалась, отложила себе несколько экземпляров, но начать решила с Лавкрафта, потому что нежно люблю, невзирая на все недостатки. Ну и эта биография показалась мне наиболее уместной в преддверии выхода «Провиденса», о котором расскажу в следующий раз.
Биография Г. Ф. Лавкрафта начинается с его приезда в Нью-Йорк, с небольшими экскурсами в прошлое. А дальше несется вперед, обозначая общение с друзьями, попытки заработать на жизнь, возвращение в Провиденс, обширную переписку, многочисленные отказы в публикации… Стремительно, иронично и, несколько поверхностно. Может быть потому что в этом жанре трудно показать глубину, а может потому, что таков подход автора. Причем я склоняюсь ко второму.
-
За "Округ Хэрроу" большое спасибо - с интересом прочитал все переведенные главы. Согласен, что это весьма неоднородное произведение: начинающееся практически как хоррор, где девочка узнает о какой-то зловещей тайне, что хранят односельчане и каких-то мрачных планах в её адрес, оно вдруг переходит в магический реализм, где целый округ вполне спокойно живет со сверхъестественными соседями, да и сами, по факту, являются... было бы большим спойлером сказать, кем они являются.
При этом автор создал очень яркий мир лесной чащи, населенной различными призраками и духами, а мини-истории между выпусками действительно прелестные - но я согласен, что главная героиня с момента раскрытия всей картины в первом томе как-то проигрывает в личном сюжете. У меня возникло ощущение, что этот увлекательно выписанный потусторонний мир заслужил чего-то большего, чем истории как девочка встречается то с одним приветом из дальнего прошлого, то с другим, при том, что мы уже знаем, кто она такая, какими силами обладает - образ быстро перестает развиваться. В результате с какого-то момента возникло чувство, будто читаю что-то подростковое, где все вращается исключительно вокруг одной Избранной, попадающей в разные ситуации, и история взросления первого тома так и не перешла в нечто еще более взрослое, какой-то шаг дальше, чтобы сохранить целостность повествования.
-
Да не за что собственно). И да, вполне хоррорное, многообещающее начало, переходящее в кризис (?) взросления, и само по себе оно не плохо, особенно с атмосферными историйками после каждой главы. А вот в контексте уже серии, где гг придется раз за разом подтверждать свой выбор, как-то уже не очень, как по мне.
Кстати, ты "Провиденс" прочитал уже? :)
-
Еще не до конца. Как прочту, тоже отзовусь. :)
-
Мне нравится это "тоже" с учетом что ещё не публиковала свой :D
Но к слову о "тоже". Тебя тоже тормозят псевдорукописные страницы?)
-
Я же знаю, что ты обязательно свой выложишь. :)
Да, подтормаживают. Пусть идея рассказывать все дважды по-разному и интересная, но как-то в данном случае она меня не цепляет даже на уровне "а вот это он вот так пересказал".
-
Я же знаю, что ты обязательно свой выложишь. :)
Рано или поздно, так или иначе (С) :)
Алан Мур, Джейсен Берроуз. «Провиденс» (графический роман)
Очень двойственное впечатление у меня от этой книги. «Это исследование творчества Лавкрафта» говорила мне аннотация и вторили ей некоторые сочитатели, осваивавшие это произведение более-менее параллельно со мной. Как по мне, это книга по мотивам произведений, вряд ли можно назвать исследованием, но я согласно угукала в ответ, ибо не люблю спорить, и продолжала читать. И надо сказать, что где-то до середины книги чтение шло несколько туговато.
Почти каждая глава этого произведения состоит из двух частей – визуальной и буквенной. И это, по сути, главный тормоз чтения. Потому что, содержание главы приходится читать дважды – сначала в виде комикса, где читатель узнает все основные события, а потом в виде «рукописного» дневника, где главный герой, Роберт Блэк, пересказывает эти события уже со своей точки зрения.
Каждая глава включает в себя даже не отсылки к произведениям Лавкрафта, а практически полноценный пересказ пусть не сюжета, но ключевых сюжетообразующих моментов.
Главному герою, терзаемому виной по поводу самоубийства возлюбленного, и решившего посвятить себя написанию книги о новых верованиях Америки, предстоит встретиться с потомками глубоководных («Тень над Инсмутом»), семейством Уитли («Ужас Данвича»), неким подобием Джозефа Карвена («Случай Чарльза Декстера Варда»), фотографом и художником Пикменом («Модель Пикмана») и Рэндалом Картером («В поисках неведомого Кадата»), побывать на месте падения метеорита, изменившего все вокруг колодца, в который он упал («Сияние извне»). И, я ещё не упомянула персонажей «Герберт Уэст – реаниматор», хотя я не уверена, что это были именно они. Словом, бедному Роберту Блэку, пришлось погрузиться в лавкрафтианские сюжеты по полной программе. Ну и, наконец, встретиться с самим Говардом Филипсом Лавкрафтом. И для меня эта встреча и все что за ней последовало, стала проблемой.
До этой встречи, я с большим интересом следила за происходящим на страницах книги, не смотря на затормаживающие чтение повторы повествования. Дневник Роберта Блэка приходилось читать, потому что в нем был не только пересказ событий только с более личным оттенком, но и своего рода творческий дневник, где он записывает идеи рассказов и повестей. Сначала смутные образы, а затем все более жизнеспособные синопсисы. И конечно же, эти идеи и синопсисы созвучны с произведениями Лавкрафта и теми событиями, которым Роберт Блэк стал относительно невольным свидетелем. Да и язык здорово отдает лавкрафтовской выспренной монументальностью. А потом он отдает этот дневник непосредственно Лавкрафту, потому что тот заинтересовался этой рукописью. И Лавкрафт по прочтении сообщает Блэку, что теперь знает, как и о чем ему нужно писать. И вот тут меня пробрало.
Говард Филипс Лавкрафт, безусловно подражал другим писателям того времени и временами даже заимствовал идеи. Прочитав его эссе «Сверхъестественный ужас в литературе» легко можно отследить писателей, чьи работы наиболее сильно повлияли на стиль и направление творческих поисков Лавкрафта. Более того, там упоминаются и пересказываются пара рассказов других авторов, которые Лавкрафт переписал, переделав на свой вкус. Но меня все же очень сильно покоробило, что по версии «Провиденса» Лавкрафт не придумал практически ничего из того, о чем писал, заимствовав свою мифологию у другого человека, видевшего все своими глазами, пусть и не осознававшего что видит, и пытавшегося объяснить необъяснимое с рациональной точки зрения.
И для меня мало что меняет, что Роберт Блэк персонаж из рассказа самого Лавкрафта («Обитающий во тьме»). Роберт Блох, которому посвящен этот рассказ, который и стал прототипом этого персонажа был в то время крайне начинающим писателем, пославшим Лавкрафту несколько своих пробных рассказов. И нет, вряд ли тут содержится намек на то, что Лавркафт позаимствовал что-то у Роберта Блоха. Просто мне не нравится сама идея. Даже сейчас, то и дело всплывают рассказы, написанные современными писателями, которые вдохновлялись Глубоководными, Старцами и другими существами из темных лавкрафтианских мифов. И такое, пусть даже художественное допущение в нарративных целях мне не нравится.
Но принижая писательские заслуги Лавкрафта, Алан Мур так же и возвышает его, отводя одну из ключевых ролей в грядущем всего человечества. Разумеется, сугубо в умозрительных условиях вселенной, основополагающие законы которой допускают существование сил, о которых писал Лавкрафт. То есть исключительно в рамках «Провиденса». Но возвышает все же не слишком высоко, потому что Лавкрафт не подозревает о своей роли, что делает его скорее жертвой обстоятельств. Так же, я остерегусь называть эту книгу «исследованием». Потому что исследование подразумевает поиск новых знаний, углубление имеющихся и, желательно установление фактов. Что не применимо в рамках художественного, тем более фантастического произведения.
И, если бы не все вышесказанное, я назвала бы «Провиденс» самым удачным экспериментом по приведению не вполне однородного наследия Говарда Филипса Лавкрафта к общему знаменателю. Ладно, это действительно, на мой взгляд самый удачный эксперимент, несмотря на все вышесказанное. И более того, на этом мое знакомство с этим графическим романом не закончится. Потому что есть ещё примечания, которые обещают раскрыть все пасхалки, подводные камни и множественные слои смысла, спрятанные в повествовании Аланом Муром. И мне интересно сколько я упустила. Так что, вполне возможно, после повторного прочтения с учетом примечаний, я напишу об этой книге ещё раз.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2019/12/d0bfd180d0bed0b2d0b8d0b4d0b5d0bdd181.jpg)
-
Халед Хоссейни «И эхо летит по горам»
В тачке Абдулла сидел за Пари, опершись спиной о дощатый бортик, а сестрины позвонки упирались ему в грудину, в живот. Отец тащил их вперед, Абдулла смотрел в небо, на горы, на тесные ряды округлых вершин, смягченных далью. Он глядел в спину отцу, на его склоненную голову, на облачка красно-бурого песка, что поднимал тот при каждом шаге. Караван кочевников кочи обогнал их по дороге – пыльная процессия звякающих колокольцев и стенающих верблюдов, а женщина с подведенными кайалом глазами и волосами цвета пшеницы улыбнулась Абдулле.
Ее волосы напомнили Абдулле мамины, и он опять затосковал – такая она была нежная, от рождения счастливая и всегда растерянная перед людской жестокостью. Он помнил ее чирикающий смех и ту застенчивость, с какой опускала она голову. Его мама была хрупкой – и статью, и сутью, гибкая, с тонкой талией и облачком волос, вечно выбивавшихся из-под платка. Он когда-то раздумывал, как в таком щуплом маленьком теле держалось столько радости, столько добра. Нет, не держалось. Оно выплескивалось наружу, изливалось из глаз. Отец был другой. В отце была жесткость. Глаза его смотрели на тот же мир, что и мамины, однако видел он там лишь безразличие. Бесконечный тяжкий труд. Отцов мир не щадил. Все хорошее в нем было небесплатно. Даже любовь. За все платишь. А если беден, твоя монета – страданья. Абдулла глянул на шелушащийся пробор в волосах у сестренки, на узкое запястье, свисавшее с бортика тачки, и понял: когда мама умирала, что-то от нее перебралось в Пари. Что-то от ее веселой преданности, ее простодушия, ее умения безудержно уповать. Пари – единственный человек на земле, который никогда не сможет и не будет его обижать. Иногда Абдулле казалось, что она – это по правде вся его семья, какая ни на есть.
Выбирая себе книгу для знакомства с Халедом Хоссейни, я выбрала третью. Первая книга обласкана отзывами, а это всегда повышает мне «градус ожидания». А аннотация второй показалась мне слишком похожей на первую, разве что пол центральных персонажей поменялся. Поэтому взяла то, что осталось. Тем более что и аннотация мне понравилась чуть больше.
Начинается эта история с путешествия. Отец с двумя детьми идет через пустыню в город. И по дороге он рассказывает сказку о ребенке, которого похитил дэв, об обезумевшем от горя отце, который отправился на поиски похищенного сына, о том, как поиски увенчались успехом, и о том, как отец понял, что сыну лучше живется у дэва. И, разумеется, эту историю отец рассказывает не без умысла. Он был вынужден продать дочь от первого брака бездетной паре. У него остается двое сыновей. По одному от каждого из браков. Он вынужден совершить такой поступок – иначе семье не прожить.
И можно было бы ожидать, что дальше история распадется на две ветки. Ветку сестры, которая будет жить в сытости и тепле, обласканная или так до конца и не принятая приемными родителями, и ветку брата, всю жизнь ждущего возвращения сестры, бережно хранящего коробку с перышками, которую он пополняет ради младшей сестренки. И, отчасти так оно и есть. Вот только эти ветки будут спрятаны от читателя в ворохе других историй.
И, я готова согласится с теми, кто говорит, что Халед Хоссейни ничего не знает о том, как и чем живет Афганистан. А то, что знает, знает с позиции иностранца. И, может быть, именно поэтому, персонажи-иностранцы и персонажи-иммигранты, говорят об Афганистане значительно больше, чем те, кто никогда не покидал Афганистан. Хотя и те, и другие в основном говорят о себе. И каждая из этих историй – не меньшая сказка чем та, которая в самом начале была рассказана мальчику, боявшемуся потерять и все же потерявшему сестру.
Эта книга – ворох историй, казалось бы, мало связанных друг с другом. И голоса, звучащие со страниц этой книги, звучат словно бы в разнобой. Но где-то в конце, когда круг замыкается, чтобы завершить историю, она все же обретает целостность. И, наверное, это одна из самых романтичных историй, которые я читала за последнее время. Потому что Халед Хоссейни хоть и пытается показывать темные стороны Афганистана, все же романтизирует свою покинутую Родину.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2019/12/d0a5d0bed181d181d0b5d0b9d0bdd0b8_d098_d18dd185d0be.jpg)
-
Энг Тан Тван. «Дар дождя»
Однажды дряхлая гадалка в храме, древнее, чем она сама, сказала мне, что я родился с даром дождя.
Это случилось давно; тогда я не верил предсказательницам, и мир еще не был полон чудес и тайн. Я забыл, как она выглядела, женщина, прочитавшая мою судьбу по лицу и линиям на ладонях. Она сказала, что оказалась в этом мире, чтобы открывать пророчества тем, кому они предназначены, а потом, как и все мы, должна будет уйти.
В ее словах была правда, потому что в дни моей юности постоянно шел дождь. Безоблачное небо и беспощадный зной, конечно, случались, но память осталась только о дожде, льющем через край низких облаков, размывающем пейзаж в китайскую акварель. Иногда дожди шли так часто, что я удивлялся, почему окружающие краски не блекли, не смывались бесследно, оставив мир окрашенным в тона серой плесени.
Как и в книге «Сад вечерних туманов (http://wod.su/forum/index.php?topic=5751.msg223363#msg223363)», здесь повествование касается второй мировой войны и оккупации Малайи японцами, с точки зрения одного свидетеля и непосредственного участника событий. Обе эти книги схожи, по многим аспектам. Ученичество у того, кто является по сути врагом, теплые чувства, которые не способна разрушить война, долг, предательство… как говорится, «смешать, но не взбалтывать».
И все же, эти книги, не смотря на схожесть по отдельным пунктам – разные. Разные пропорции, разные оттенки. В «Даре дождя» все основные события происходят во время войны, но начинаются до неё, когда японец, ставший учителем главного героя, приезжает в Малайю. А за ним, приходит и война. И, разумеется, оба этих события связаны гораздо теснее, чем хотелось бы главному герою, который рассказывает эту историю
В «Даре дождя» гораздо меньше полутонов, чем в «Саду». Здесь сразу понятно – кто друг, кто враг. Повествование здесь – смертельно опасный танец, между долгом и предательством, когда любой выбор – ошибочен, когда нет даже призрака возможности выбрать правильно. Потому что зачастую приходится выбирать между жизнью одного и жизнью другого и нельзя спасти каждого, иначе в итоге не получится спасти никого. А временами, выбор лежит не между смертью и спасением, а смертью мучительной и смертью быстрой. И чтобы главный герой не выбрал – всегда будут те, кому его выбор покажется предательством. И чтобы не выбрал его учитель, идущий по тонкой границе между опасностью потерять сразу двух дорогих ему людей и не желающего делать этот выбор.
Есть здесь и мистическая составляющая, видимо призванная усилить драматизм происходящего и связать героев книги ещё более прочными узами. Но для меня, эта составляющая кажется излишней, потому что, в первую очередь, это ещё одна страшная история о войне и боли, с которой приходится жить тем, кто сумел уцелеть. И это ещё одна книга, к которой я буду возвращаться снова и снова.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2020/01/d0add0bdd0b3_d0a2d0b0d0bd_d0a2d0b2d0b0d0bd_d094d0b0d180_d0b4d0bed0b6d0b4d18f.jpg)
-
Джон Краули. «Ка: Дарр Дубраули в руинах Имра»
Воронья речь, вороньи шутки, вороньи истории обладают краткостью коанов или конфуцианских суждений; их богатство — в произношении, как если бы жестовый язык был выражен звуками. Перевод с одного человеческого языка на другой не идет ни в какое сравнение. Давным-давно Дарру Дубраули пришлось найти дорогу в Имр — так он называет человеческий мир, — и это была дорога со множеством ошибочных поворотов и тупиков; мне пришлось найти дорогу в Ка, мир Ворон, чтобы принести оттуда его историю, не зная точно, правильно ли я понимаю то, что принес.
Но посмотрите, вот же — на каждом человеческом языке мы говорим о «дорогах» и «путях», о том, как влачим по ним что-то. Мы приближаемся к «развилке», к «перекрестку», по ошибке «поворачиваем не туда». Вороны так не говорят. Но иначе я бы, наверное, не смог рассказать историю, составить жизнеописание. Мы — создания дороги, всегда гадаем, что за следующим поворотом. Вороны живут в широком, непроторенном трехмерном пространстве. Если на этих страницах я заменил вороний язык человеческим — совершенно иным по смыслам и воздействию, — то лишь потому, что у меня не было другого выхода.
Я точно помню, как мы учились — с трудом, каждый день, я у него, и он у меня, — что ж, может быть, в те дни, когда весна стала летом, а лето осенью, я и заслужил его дружбу? Конечно, может статься, что я просто сошел с ума. Может, эта Ворона меня знать не знает, ничего мне не рассказывала, а всю историю я поведал себе сам. Как бы то ни было, перед тобой, воображаемый Читатель, вся история, какая только может быть: повесть, которую, по моему убеждению, он мне рассказал, а я — услышал. Рассказ о том, как он покинул город и Городских Ворон и как добрался до моего дома, оказался первым, который он смог до меня донести, а я сумел записать. А потом — другие, и за ними — остальные: как все началось, как все закончится. И эта повесть начинается здесь.
Бывает так, что я попадаю в «поток». Несколько книг подряд так или иначе касаются одной и той же темы, раскрывают её по-разному, откликаются друг в друге. А бывает, что ответы на вопросы, заданные в одной книге я нахожу в другой, другого авторства, другой темы. Только недавно, в «Книге Чудес» Джеффа Вандермеера мне встретилось упражнение, в котором предлагалось написать рассказ, а потом переписать так, как будто главный герой рассказа – животное. И тут же мне попалась книга, которая пообещала мне историю вороны. Но в момент покупки, я, разумеется, не обратила на это внимания, опираясь совсем на другие критерии выбора.
Эта книга о вороне по имени Дарр Дубраули и тех жизнях, которые ему довелось прожить. Он помнит времена друидов и средневековье, времена колонизации Америки и войну Севера и Юга. И его воронья жизнь то и дело переплетается с жизнью человека. И, Дарр Дубраули знает и понимает, пусть лишь отчасти, два мира. Ка, мир ворон и Имр, мир людей. А ещё, в те далекие времена, когда люди верили, что все вороны знают путь в мир мертвых и способны отнести туда душу умершего, он действительно узнал дорогу в этот мир и может найти её снова.
Разумеется, о мире людей он знает лишь то, что он видел и слышал, а его понимание отличается от человеческого. Он умирает и возрождается снова, со временем вспоминая то, что видел и знал раньше. И он не уникален. Изредка он встречается с воронами, которые, пусть в силу иных обстоятельств, но похожи на него.
У этой книги размеренный ритм и неспешное повествование. И пересказывать её содержание – бессмысленно. Это книга, от которой я не могла оторваться и одновременно приходилось откладывать её чтобы осмыслить прочитанное. Это жизнеописание вороны, которая вполне могла бы стать частью человеческих мифов. События, о которых она рассказывает сами по себе миф. И хотя эта книга Джона Краули повествует о птице, она в гораздо большей мере о людях, чем может показаться. Потому что она ещё и о человеческом отношении к Смерти. А это все же чуть больше, чем просто жизнеописание вороны.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2020/01/d09ad180d0b0d183d0bbd0b8_d094d0b0d180d180.jpg)
-
Энки Билал. «Никополь»
Я наконец-то прочитала эту историю и смело могу считать, что закрыла демоверсию гештальта. Игра «Nikopol: Secrets of the Immortals», с которой для меня все это началось, является дополнением к первой части трилогии, а вот фильм «Бессмертные: война миров» – уже другая история с теми же персонажами, немного другим миром и совсем иначе расставленными акцентами, но тем не менее дополняющая книгу. Но к фильму я ещё вернусь.
Эта трилогия была создана в 80-х годах, и помимо историй Никополя-старшего и женщины с синими волосами воплощает в себе многие из социальных страхов. Фашизм у власти, полное бесправие женщин, превращенных в «рожалок», инопланетное Вторжение, которое просто происходит, причем уже стало частью обыденности и совершенно непонятно почему оно началось и зачем оно вообще. Нехватка топлива. Медицинские эксперименты над всем подряд. Все это – просто фон, напоминающий сменные задники в фотостудии или на театральной сцене. А на переднем плане, разумеется, Никополь-старший и Гор, который сделал его своим вместилищем и убежищем.
В первой части трилогии египетские божества пытаются заполучить топливо для своего корабля-пирамиды. Топлива нужно много, и это нанесет сильный удар по тому, что осталось от экономики Франции. Глава правительства торгуется, с целью получения ответного дара личного ему, а Гор в теле Никополя-старшего желает этому помешать, из-за личных разногласий с остальными обитателями пирамиды.
Во второй части Гор возвращается на Землю, не вполне добровольно прервав свое наказание, сходное с тем, которое было назначено Никополю-старшему за отказ воевать. Никополь-старший, находившийся в несколько невменяемом состоянии после того как Гор покинул его тело, чувствует его присутствие и отправляется на поиски, потому что вселение Гора для других людей заканчивается фатально. И они встречают Джилл, женщину с синими волосами. К слову, она журналистка и пишет репортажи и свои заметки на некоем устройстве со сломанными настройками. И потому её репортажи отправляются в прошлое, в 1993 год. В книге есть даже специальная вкладка-газета, где они якобы были опубликованы. Ну а обитатели пирамиды, обнаруживают отсутствие Гора и пытаются вернуть его обратно.
Третья часть как бы ставит во всем этом точку. Никополь-младший, который эпизодически мелькал в первой и второй частях, здесь становится основным персонажем и снова, как и в игре пытается найти своего отца. И именно для него вся эта история заканчивается трагически. Ну или завершает цикл, с учетом того что с ним случилось. А так как он один тут вообще ни в чем не виноват, то и воплощает в себе старый спор о детях и грехах отцов.
И, что интересно, игра и фильм вполне согласуются с книгой. «Nikopol: Secrets of the Immortals» рассказывает о том, какой путь пришлось пройти Никополю-младшему для того, чтобы встретиться с отцом в конце первой части трилогии. А фильм «Бессмертные: война миров» при некотором противоречии с книгой, тоже становится частью повествования, потому что в третьей части трилогии на разваливающейся киностудии один неудачливый режиссер снимает фильм про Никополя-старшего и Джилл. И, я нисколько не сомневаюсь, что фильм снятый этим режиссером, должен отличаться от той истории, которая показана в книге. Скорее всего ему рассказали не все. И лакуны были заполнены по-своему, с учетом видения режиссера. Ну или можно воспринимать фильм как просто историю, рассказанную иначе.
Ну и подводя итоги. Как выяснилось, в графическом формате мне гораздо проще принять, что какие-то составляющие мира мне никак не объясняют. И, если не считать вопиюще несправедливого финала, история мне понравилась. Как минимум потому, что за время, прошедшее с выхода этого комикса мы не успели дойти до того социального ужаса, который там показан. И, надеюсь, не дойдем, ни за оставшиеся три года (трилогия закачивается в 2023), ни вообще когда-либо.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2020/01/d091d0b8d0bbd0b0d0bb_d09dd0b8d0bad0bed0bfd0bed0bbd18c.jpg)
-
Сюзан Нейпир. «Волшебные миры Хаяо Миядзаки»
Это своего рода творческая биография знаменитого режиссера с рассказом обо всех созданных Миядзаки на данный момент произведениях. Сначала идет небольшой экскурс в детство и юность режиссера, затем Нейпир переходит к творчеству Миядзаки, которое помимо широко известных фильмов включает в себя ещё и мангу. «Навсикая из Долины ветров» это не только анимационный фильм, но и манга, которая была завершена Миядзаки в середине 90-х прошлого века и имеет несколько другой финал.
Каждому произведению посвящена отдельная глава, с попытками трактования каждого. Почему попытками? Потому что местами эти трактовки слишком отдают диванной психологией и диагнозами по аватарке. С одной стороны, я уверена, что все эти диагнозы появились не на пустом месте и много взято из интервью, статей и каких-то иных источников, связанных непосредственно с Миядзаки. Но с другой, утверждать, как это делает Нейпир, что все спасения детей и младенцев в фильмах Миядзаки, это попытка исцелить детскую травму, связанную с тем, что при эвакуации во время бомбежки, его родители отказались посадить в машину, в которой не было места, соседскую семью… С тем же успехом можно заявить, что присутствие ветра в фильмах Мияздаки – отсылка к тому, что отец и дядя режиссера управляли заводом по производству приводных ремней для военных самолетов. Тех самых самолетов, на которых летали камикадзе. «Божественный ветер» же.
Кроме того, мои подозрения что Нейпир что-то все-таки упускает, к главе об «Унесенных призраками» превратились в уверенность. Например, Безликий по мнению автора книги символизирует булимию, бушующую ярость и что-то там ещё, но как-то совершенно упускаются его робкие и неумелые попытки отблагодарить Тихиро за помощь. Сюда же Нейпир пытается пристегнуть ещё и сексуальные услуги. Ну да, проституция при банях, это классика жанра, вот только лично для меня сцена, где Безликий протягивает золото Тихиро это опять же попытка отблагодарить девочку за доброту. Неумелая попытка существа, которое не привыкло к доброте в свой адрес.
Ещё Нейпир утверждает, что в «Унесенных призраками» Миядзаки критикует современных детей за апатичность и безразличие, а общество в целом за избыточное потребительство, и при этом никак не комментирует превращение сына Юбабы в хомяка. «Вместе с Тихиро и Безликим из купален сбегают ещё два существа» пишет Нейпир о поездке к Дзенибе, сестре Юбабы. «птица, превратившаяся в жужжащее насекомое, и капризный маленький сын Юбабы по имени Бо, которого Дзениба превратила в милого мышонка». И это превращение гигантского младенца, один всхлип которого превращает грозную Юбабу в сюсюкающее и угодливое создание просто упоминается как факт. Так что, при чтении этой главы я не раз гневно фыркала и шипела. Чаще, чем при чтении остальных глав.
И все же, не смотря на постоянные попытки притянуть за уши к произведениям Миядзаки его детские травмы и вопреки странным трактовкам, и явным дырам в рассуждениях, а может даже и благодаря им, у меня появилось желание пересмотреть те фильмы, которые я уже не раз смотрела, освежить в памяти те, которые были просмотрены один раз и посмотреть, наконец, те, которые не смотрела ни разу. А значит – книга работает как надо.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2020/02/d0bdd0b5d0b9d0bfd0b8d180_d0bcd0b8d18fd0b4d0b7d0b0d0bad0b8.jpg)
-
Ланс Паркин. «Алан Мур. Магия слова»
Биография автора таких впечатляющих комиксов и графических романов, как «Хранители», «V – значит Vендетта», «Из ада», «Провиденс», «Лига выдающихся джентльменов» и многих других. Книга начинается с вопроса «кто же такой Алан Мур?» и заканчивается им же. И это правильно – потому что сколько бы материалов по теме не было собрано для создания книги, ответить на этот вопрос возможно разве что самыми общими словами: человек, британец, житель Нортгемптона, сценарист, временами художник, а ещё отец, муж, человек изучающий оккультизм.
После «Волшебных миров Хаяо Миядзаки» безусловно понравилось, что Ланс Паркин не выискивает среди персонажей книг Алана Мура замаскированного Алана Мура и его детские травмы. Эта биография вообще – другая. Она чуть меньше погружается непосредственно в произведения авторства Алана Мура, и гораздо больше рассказывает о нем, его окружении и тех взаимоотношениях которые сложились у Алана Мура за годы работы. И не только у Алана Мура.
В этой книге очень много внимания уделяется обстановке в мире издания комиксов. Тому, в каком положении находились раньше сценаристы и художники, и что изменилось к моменту написания «Магии слова».
Ланс Паркин освещает историю конфликта Алана Мура с издательством DC, и это действительно пример несправедливости по отношению к авторам, особенно на фоне того, что условия контракта для других авторов все же пересматривались. Рассказывая о конфликтах и разрывах отношений Ланс Паркин всегда старается предоставить и мнение другой стороны. К сожалению, часто это сводится к двум чуть ли не диаметрально противоположным точкам зрения и не понятно кто прав, а кто виноват.
А ещё Ланс Паркин не судит. Ни рассказывая о конфликтах, ни об увлечениях или поступках Алана Мура. Семейные взаимоотношения, оккультные увлечения, отношение к экранизациям своих работ, перфомансы, темы, которые Алан Мур затрагивает в своих произведениях, обо всем этом Ланс Паркин рассказывает, но не наклеивает ярлыки, как это иногда любят делать авторы биографий и книг жанра нон-фикшн. И именно поэтому возвращение к вопросу, заданному в начале выглядит естественно.
Единственная претензия – немного путало регулярное перепрыгивание во времени. С одной стороны, это понятно – серии комиксов могут издаваться десятилетиями, и потому, рассказывая о таких сериях приходится охватывать большие временные промежутки. Но с другой это несколько раздражает.
И очень жаль, что книга плохо вычитана. То и дело в тексте встречаются опечатки и неправильные склонения типа «отличных сценаристах и художников», причем гораздо чаще, чем я могла бы простить. Так что я рада что не стала тратиться на бумагу.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2020/02/d09fd0b0d180d0bad0b8d0bd-d09cd0b0d0b3d0b8d18f_d181d0bbd0bed0b2d0b0.jpg)
-
А ещё Ланс Паркин не судит.
Приятно слышать. В большинстве подобных биографических исследований, что я читал, автор больше говорит не о том, про кого пишет, а о себе. Высказывает свои трактовки чужой мотивации, привязывает к интересным ему социокультурным особенностях эпохи и условий жизни автора - в общем, подгоняет под уже сложенную в его голове картину.
-
Приятно слышать. В большинстве подобных биографических исследований, что я читал, автор больше говорит не о том, про кого пишет, а о себе. Высказывает свои трактовки чужой мотивации, привязывает к интересным ему социокультурным особенностях эпохи и условий жизни автора - в общем, подгоняет под уже сложенную в его голове картину.
Ну вот про Миядзаки как раз такая книга и была. А здесь на удивление все было тактично. И даже на полиаморную семью Мура Паркин ярлыки вешать не стал.
-
Алан Мур, Эдди Кэмпбэлл. «Из ада»
Существенная часть любого убийства – порожденные им слухи, теории, внимание публики. Наше неустанное низменное влечение к таким вещам – словно темная свита убийцы. Пять убитых нищих женщин, один безымянный злодей. Эти реальные события давно затерялись в том огромном парке аттракционов, который мы нагромоздили вокруг этой истории. В действительности же дело не в смертях, не в убийце и не в жертвах. Дело в нас самих. Значение имеет лишь пляска мыслей в наших головах. Джек – отражение наших страхов. Безликое вместилище всевозможных тревог, что терзают общество. Поэтому он и врач, и еврей, и масон, и беспутный принц. Скоро, может, кто-нибудь найдет связь уайтчепелских убийств даже с недавними мутациями скота и выдвинет какую-нибудь новую теорию.
Алан Мур. «Танец охотников на Джека»
Вокруг убийств в Уайтчепеле осенью 1888 года существует множество версий разной степени надуманности. И версия, предложенная в «Из ада», наверное, самая перспективная с точки зрения беллетристики. Здесь и масоны, и причастность королевской семьи, и тот самый беспутный принц, упомянутый в «Танце охотников». Хотя, как мне кажется, Алан Мур мог создать великолепную историю и из менее богатого материала. А может, это теперь, когда история уже создана, кажется, что идея появилась на благодатной почве.
Это не детектив, как могут предположить те, кто знаком с экранизацией. Читатель с самого начала в курсе, кто убийца в этой версии истории. И комикс показывает каждое убийство, «в реальном времени». Вот оно, прямо перед читателем, здесь и сейчас. Как и предшествовавшие убийствам события, и попытки расследовать преступления теми скудными методами, которыми располагала полиция того времени, и кусочки жизней как жертв, так и других людей, живших в то время, и немного истории места. И все это сплетается в единый поток повествования.
Мне кажется, что этот комикс нужно читать, заглядывая в примечания по ходу чтения. В них Алан Мур поясняет читателю какие моменты повествования основываются на реальных событиях, а какие придуманы, чтобы заполнить лакуны. Так же в «Из ада» присутствуют довольно интересные и мало понятные, по крайней мере мне, отсылки, объяснение которых тоже можно найти в примечаниях.
Например, в одной сцене Потрошитель с удивлением видит в окне одного из домов замершего человека, за спиной которого, в комнате, явно царит двадцатый век. Я буквально споткнулась на этом изображении. Как выяснилось в примечаниях – этот рисунок отсылка к некоему «свидетельству о призраках» родом из двадцатого века. Алан Мур просто развернул эту ситуацию шире. Не только житель квартиры видит мужчину в цилиндре и женщину входящих во дворик, но и Потрошитель видит наблюдающего за ним человека из будущего.
Но наиболее ценным для меня оказался комикс-приложение под названием «Танец охотников на Джека». Здесь Мур рассказывает о предположениях, возникавших с конца девятнадцатого по конец двадцатого века. И, не смотря на юмористичность подачи, это очень грустный комикс. В первую очередь потому, что в большинстве случаев, тех, кто строит свои предположения ведет не желание установить истину. О каком установлении истины может идти речь, спустя столько времени? И тогда в ход идут слухи, откровенный вымысел и подлог. Желание прикоснуться к чему-то громкому, пусть даже громкому в своей отвратительности делает всех этих людей ничем не лучше тех, кто приходил фотографироваться на места преступлений по горячим следам. Ничем не лучше тех, кто писал в газеты и полицию письма, якобы от имени Потрошителя.
И здесь должен быть какой-то вывод, но, пожалуй, его не будет.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2020/02/d09cd183d180_d098d0b7_d0b0d0b4d0b0.jpg)
-
Джеймс Дэшнер. «Бегущий в лабиринте» (якобы трилогия)
ПОРОК – это хорошо.
Томас, главный герой книги, приходит в себя и понимает, что ничего не понимает. Он находится в незнакомом и довольно странном месте – на огромная площадке, огороженной исполинскими стенами. Вокруг него столпились местные обитатели, подростки и юноши, которые живут здесь и пытаются выбраться. Потому что все они знают, что они – не отсюда. Знают, что раньше у них была совсем другая жизнь, хотя они её не помнят. Вот только какой она была, эта другая жизнь? Так ли уж хороша, как им хотелось бы?
Воспоминания возвращаются лишь к единицам и при определенных условиях, но никто не знает насколько они правдивы. И те, кто верит в их правдивость не хотят покидать их неуютное и опасное, но все же убежище. Но покинуть его придется. Почти сразу после появления Томаса условия меняются. И глейдеры, как они себя называют, вынуждены найти выход. Но выход из Лабиринта – ещё не конец.
И, к первым двум книгам этой якобы трилогии у меня претензий нет. Если приспичит, то смогу найти, конечно, но не хочу. Потому что происходящее на страницах книги было интересно. Потому что вместе с персонажами хотела верить в лучший исход. Потому что не были до конца понятны цели экспериментаторов. Потому что не знала где правда, даже когда она представала во всей своей неприглядности.
В первых двух книгах сюжет и персонажи двигались по прямой. Найти выход из Лабиринта, добраться до Убежища – это простые и понятные цели. А вот в третьей цели более мелкие, промежуточные, что в принципе не является проблемой. Проблема здесь скорее в том, что персонажи по сути не знают, что им делать дальше. Повествование размывается и за событиями становится видна воля автора. И если до третьей книги я не знала где здесь правда и во что верить, то в третьей книге автор ткнул в правду пальцем, и я верить перестала.
Антагонист в этом цикле – могущественная организация, которая ищет лекарство от вируса, поразившего человечество. Этот вирус сводит людей с ума. Заболевших изолируют в тех районах, которые стали непригодны для жизни. Организация-антагонист изучает работу мозга людей с иммунитетом и контрольную группу без иммунитета под воздействием различных факторов. А когда сбор информации завершен, они объявляют самому многообещающему кандидату, что теперь им нужно порезать его мозг на кусочки чтобы сравнить ткани с данными полученными за время эксперимента. Серьезно?
То есть, организации, обладающей со слов автора неограниченными средствами и супертехникой, типа «портал», умеющей внедрять в мозг подопытных имплантаты, которые считывают все необходимые реакции и через которые можно даже управлять действиями подопытных, нуждается в том, чтобы посмотреть на ткани мозга через микроскоп? У этой организации есть возможность исследовать как вирус взаимодействует с мозгом людей, у которых вирус развивается, и мозгом людей, не подверженных заболеванию. Но им требуется вскрыть конкретного человека чтобы понять, как работает вирус. Даже я знаю, что это работает не так. Такие исследователи ничем не отличаются от ребенка вскрывающего плюшевых мишек, чтобы посмотреть, что у них внутри – вдруг не синтепон, а взбитые сливки.
А вишенка на этом безумном торте то, что этот вирус изначально был сознательно выпущен для… контроля численности населения. И дело даже не в надоевшем штампе про попытки контроля чего-либо посредством того, что сложно контролировать. Для контроля численности населения был выпущен вирус, который не просто убивает людей, а сводит их с ума. Надо ли упоминать что в книге эти самые безумцы донельзя агрессивны? То есть контролю не поддается не только само распространение вируса (о мутациях создатели видимо не слышали), но и последствия заражения.
Заболевшие, которых не успели изолировать, в порыве безумия убивают здоровых. Те, кто пока здоров, но знают, что в любой момент могут заболеть, ненавидят иммунных. И тоже зачастую убивают, просто потому что им невыносима мысль что у этих людей есть шанс, которого нет у других. Просто очаровательное решение проблемы дефицита ресурсов.
Ну а кроме всего вышесказанного – в аннотации этот сборник «три в одном» назван «знаменитой трилогией», вот только книг в этом цикле пять. Но если первые две книги заканчиваются так, что понятно – это ещё не конец, и мне хотелось узнать, что там дальше, то концовку третьей книги можно счесть точкой. Очень спорным, и откровенно натянутым и донельзя натянутым хэппи-эндом. Потому что лично мне после третьей книги уже не хочется знать, что там дальше. По крайней мере пока.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2020/02/d094d18dd188d0bdd0b5d180.jpg)
-
Но им требуется вскрыть конкретного человека чтобы понять, как работает вирус. Даже я знаю, что это работает не так. Такие исследователи ничем не отличаются от ребенка вскрывающего плюшевых мишек, чтобы посмотреть, что у них внутри – вдруг не синтепон, а взбитые сливки.
А вишенка на этом безумном торте то, что этот вирус изначально был сознательно выпущен для… контроля численности населения. И дело даже не в надоевшем штампе про попытки контроля чего-либо посредством того, что сложно контролировать. Для контроля численности населения был выпущен вирус, который не просто убивает людей, а сводит их с ума. Надо ли упоминать что в книге эти самые безумцы донельзя агрессивны? То есть контролю не поддается не только само распространение вируса (о мутациях создатели видимо не слышали), но и последствия заражения.
Подростковые антиутопии обычно не про разумных злодеев. Чтобы заставить персонажей-подростков выглядеть умными и симпатичными читателю, принудительно отупляются и очерняются все прочие взрослые, что и порождает такие повороты сюжета. Я и фильмы не выдержал, за книги даже не стал браться. :)
-
Подростковые антиутопии обычно не про разумных злодеев. Чтобы заставить персонажей-подростков выглядеть умными и симпатичными читателю, принудительно отупляются и очерняются все прочие взрослые, что и порождает такие повороты сюжета.
Как по мне - дело не в "подростковой" направленности книги, а скорее в желании некоторых авторов сделать "зло" злее и страшнее. Ну то есть отдельно ситуация, когда исследователям требуется изъять мозг пока ещё живого испытуемого для продолжения исследований - пугает. Но в контексте ситуации, когда читататель знает о том, какую конечную цель преследуют исследователи, это выглядит глупо. Если я правильно помню, нечто подобное было и в "Потоке" Суареза. Когда антагонисты на фоне имеющихся возможностей выглядели скорее как обезьяна с гранатой, нежели существа, осмысливающие свои действия и понимающие их последствия. Просто потому что так страшнее. И это удручает.
-
Никлас Натт-о-Даг. «1793. История одного убийства»
Аннотация позиционирует эту книгу как исторический детектив. И речь в книге, действительно, идет о расследовании очень жестокого преступления. Так же аннотация называет эту книгу невероятно красивой, вот только «красивая» это неправильное прилагательное. Скорее здесь подойдет слово «живописный». Хотя это весьма страшная живопись. Потому что как по мне, жестокость преступления, описанного в книге, меркнет по сравнению с ужасом каждодневного существования людей. А этому ужасу здесь уделено очень много места.
В этой книге присутствуют крайне нелицеприятные и неаппетитные детали. Но эти проявления отвратительного здесь не самоцель. Это часть быта людей, живших в то время, и, разумеется, не только в Швеции. Читать про это неприятно, но без этих деталей, повествование, как мне кажется потеряло бы убедительность. Антисанитария, зачаточная медицина, ужасающие условия жизни тех, кому не посчастливилось родиться среди «низов».
Непосредственно детектива здесь не так уж много. Есть изувеченное тело, выловленное в одном из водоемов Стокгольма. Есть те, кто пытается расследовать это преступление, причем к полиции как таковой они не имеют прямого отношения. Рекрутированный следователь, медленно умирающий от чахотки и уже переживший отпущенный докторами срок, и однорукий ветеран войны, манкирующий своими обязанностями пальта (аналог полиции нравов, но со скидкой на время). А потом повествование переключается.
Сначала на письма юноши, имеющего отношение к расследуемому преступлению. Потом на девушку, отношения к преступлению не имеющую. И её роль в расследовании настолько мала, что без неё вполне можно было бы обойтись. Но именно этот персонаж позволил автору показать ещё одну грань беспросветности существования подавляющего большинства людей в то время.
А как же расследование? Его доведут до конца. Правда злодей вышел каким-то неубедительным, как по мне. Или просто не смотря на всю отвратительность совершенного преступления, оно все равно меркнет перед обыденностью тех времен.
Ну а в общем и целом – книга отличная. Вот только вряд ли я вернусь к ней ещё раз. Очень уж не хочется ещё раз погрузиться в беспросветность и размышления о том, как мало мы изменились за двести лет. Разве что тела казненных больше не растаскиваем на амулеты.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2020/03/d09dd0b0d182d182-d0be-d094d0b0d0b3.jpg)
-
Ника Милосердова. «И боги услышат»
Я ведь уже говорила, что мне сложно писать отзыв на книгу, которая не произвела на меня ожидаемого впечатления, когда я знаю, что автор книги его прочтет? Так вот, оказывается, в таких обстоятельствах мне сложно писать, даже когда книга понравилась, и я не нахожу в себе и намека на отрицательность отзыва.
В этой книге меня встретил маленький и практически первобытный мирок людей. Настолько маленький, что путешествие на край обитаемого мира не займет у одного из героев слишком много времени. Первобытность проявляется и в примитивных инструментах, разделении общества по роду занятий, в ритуалах, и даже во внешнем виде героев. Вот только главы деревень здесь называются капитанами, а дети – юнгами. А ещё есть маяк, на зеленый свет которого приплывает за данью чудовище. Но взамен этой дани люди получают железо и это тоже наводит на размышления.
Главные герои этой книги – юноша и девушка, которым предстоит пройти испытание и доказать, что они могут принести пользу своей деревне. А если не пройдут, то их сочтут неудачниками, а это, наверное, самое страшное из того что может случиться с человеком в этом мире. Неудача – заразна и может навлечь беду на всех остальных. А потому неудачники – часть дани, которую отдают чудовищу. И скрыть неудачу – нельзя. Потому что нарушенные обещания и совершенные преступления проступают на коже знаками, от которых практически невозможно избавиться. И вместе с персонажами читателю предстоит многое узнать об этом мире сухопутных моряков.
События в книге развиваются динамично, повествование не провисает. Но самое главное – все персонажи здесь живые и реалистичные. И действуют они в целостном мире, реальность которого я ни разу не поставила под сомнение. Оба персонажа оказались мне равно интересны, и переключение между ними не вызывало желания пролистывать страницы в поисках продолжения прервавшейся ветки.
А потом книга закончилась, оставив меня с ворохом вопросов о том, что же так изменило мир, чем он жил до того, как все изменилось, почему люди пришли именно к такому жизненному укладу и каким он станет потом. Ну конечно же, что будет дальше с теми персонажами, с которыми я уже знакома и какими будут новые. Слишком много вопросов, ответы на которые придется ждать неопределенно долго.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2020/03/d09cd0b8d0bbd0bed181d0b5d180d0b4d0bed0b2d0b0-d098_d0b1d0bed0b3d0b8.jpg)
-
Наринэ Абгарян. Сборник
О книгах, которые просто понравились, книгах, которые не понравились и книгах, которые не затронули никаких струн в душе, зачастую писать проще. Но каждый раз, когда я сажусь писать о книге, которая не просто тронула, а перевернула все внутри, я смотрю на чистый лист вордовского документа и не знаю какими словами его заполнить и как передать ту гамму чувств, которую книга во мне вызвала.
В этот сборник вошли «С неба упали три яблока», «Люди которые всегда со мной», повести «Зулали» и «Салон красоты «Пери»». А ещё щедрый ворох рассказов, которые я решила отложить на другой раз. «С неба упали три яблока» о затерянной в горах Армении деревне Маран, где остались лишь старики, а все остальные разъехались в поисках заработка и, в конечном итоге, новой родины. «Люди, которые всегда со мной» почти семейная сага. И, по сути, продолжение «С неба упали три яблока», потому что на кладбище в городе Берд, похоронены Анатолия и Василий, основные действующие лица этой повести-сказки. «Зулали» тоже о семье, точнее о том, что от неё осталось. «Салон красоты «Пери»» стоит словно бы на отшибе, но словно бы перекликается с коротенькой историей белой курочки в «Людях, которые всегда со мной».
О чем этот сборник? О людях, о местах, о жизни. И о Родине, как бы высокопарно это не прозвучало. О том ощущении родного места, которое, бывает, теряется в больших городах и за повседневными хлопотами. О детстве и старости, боли и радости. О доброте и жестокости. О маленьких, частных жизнях и жерновах предубеждений. О традициях, которые продолжают жить, не смотря на новые веяния. О тех корнях, которые нас питают.
Эта книга пахнет. Здесь и прогретое солнцем разнотравье, и свежевскопанная земля, и запахи свежей выпечки, долетающие с кухни, и морозная свежесть зимнего воздуха. А ещё – эта книга звучит. Мычание идущего на выпас стада, лай собак, далекая перебранка не поделивших то-то соседей, стук веток по стеклу, пение птиц и журчание реки. И над всем этим словно парит мелодия армянского дудука, который, к слову, в книге не упоминается, но все равно звучит между строк.
Очень трогательная и красивая книга. Местами почти сказочная. Местами – страшная и трагичная. Местами – надрывная и рвущая сердце. Совсем как жизнь.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2020/03/d090d0b1d0b3d0b0d180d18fd0bd_d09dd0b0d180d0b8d0bdd18d-1.jpg)
-
Дэн Симмонс. «Полый человек»
После книги «Искусство чтения» Томаса Фостера я научилась распознавать «странствие рыцаря» в книгах. И, наверное, это чуть ли не единственное чему я научилась, причем, как показала практика – не всегда сразу. Но если бы я это самое «странствие» не распознала, то с большой вероятностью «Полого человека» я бы не дочитала.
Что же такое «странствие рыцаря»? Некто, не обязательно в доспехах, не обязательно мужчина, не обязательно воин, отправляется в путь по велению некоей внешней силы, имеющей над этим «некто» власть. Но в процессе путешествия первичная цель путешествия может смениться другой. Или странствующий может освободиться от власти пославшего его в путь. В общем, по дороге может случиться все что угодно.
Вот и главный герой «Полого человека» отправляется в путь. Правда без цели и смысла. Сам не зная, что хочет обрести в конце пути и будет ли у пути конец. Ведет его чувство утраты и чувство вины и, пожалуй, желание наказать себя, хотя это станет понятно далеко не сразу. И пока в своей реальности гг все дальше уходит по пути лишений и испытаний, читатель все глубже погружается в прошлое главного героя, его взаимоотношения с женой и те исследования которыми он занимался до её смерти.
Они с супругой были телепатами. И на телепатической связи друг с другом выстроили защиту от постоянного шума чужих мыслей, который их окружал. А ещё он был математиком. И область его исследований и формулы, которые он выводил лежали где-то в области квантовой физики. И потому в этой книге много очень умных слов, и я даже не могу сказать, является ли правдой то, что за ними кроется, потому что не знаю более чем половину из них. А уж смысл тех предложений, в которые эти слова собраны и вовсе ускользал. И здорово, что это все рассказывается в воспоминаниях, потому что своей ненаучной жене гг вынужден объяснять свои выкладки на общечеловеческом языке.
И я не могу сказать, что это было интересное или познавательное чтение. Ситуации, в которых главный герой оказывался на своем пути, казались бессмысленными и не увлекали. Можно сказать, что я дочитала её только потому, что распознала «странствие рыцаря» и поняла, что все это обретет смысл где-то в конце книги, когда главный герой достигнет, наконец, своей неосознаваемой даже им самим цели. И да, я не разочарована концовкой. Она просто отлично сообразуется с теми идеями, которые были выражены научным языком и околонаучными объяснениями.
«Путь лишений», которым шел главный герой отлично сообразуется с теми квантофизическими идеями, о которых в книге было довольно много сказано. На этих идеях по сути и строится вся книга. И мир поворачивался к герою той стороной, которую он не просто был готов, а жаждал увидеть. А потому мир в этой книге – аномален, несмотря на то, что большинство ситуаций здесь на самом деле могли иметь место в реальности. И, возможно, происходят с кем-то прямо сейчас. Но я вряд ли захочу ещё раз погрузиться во все это. Хотя книга сильная, да.
(http://[center]https://roxicrazy.files.wordpress.com/2020/04/d0a1d0b8d0bcd0bcd0bed0bdd181_d09fd0bed0bbd18bd0b9.jpg[/center])
-
Решил порекомендовать книгу, на которую наткнулся буквально случайно. Началось все с воспоминаний, что лет десять назад я читал новеллизации нескольких частей "Сайлент Хилла", очень неплохо написанные Георгием Старковым. Желая узнать, не создавал ли он с той поры что-то еще, отыскал страницу автора и выяснил, что у него также выходила книга "Дневник Кати Громовой".
Название, если честно, к прочтению не особо привлекало, однако в пометке жанра стояла апокалиптическая мистика, так что решил попробовать. И не пожалел - книга была прочитана буквально залпом, настолько плотной и жуткой атмосферой оказалась наполнена. Тот факт, что конец света пришел в форме эпидемии, можно отнести к забавному совпадению - на фоне нынешней паники подобное только и надо читать. :)
"Дневник Кати Громовой" представляет, как следует из названия, записки в тетради, сделанные шестнадцатилетней девушкой. На начало истории её волнуют лишь экзамены, отношения в школе и семейные проблемы сестры, но вскоре настоящая трагедия заставляет резко пересмотреть ценности. В мире начинается вспышка нового вируса, постепенно расползающегося по планете и постоянно мутирующего - и день за днем глазами Кати мы следим, как меняется окружающий быт. Сначала редкие посты в соцсетях, потом первые случаи заболевания в стране, а вскоре уже и её родном городе вводится масочный режим и карантин. Через записи Кати подробно описан крах цивилизации, в чем-то местами напоминающий "Противостояние" Стивена Кинга - ощущается, что автор им вдохновлялся.
С распространением вируса исчезает и то, что сдерживало людей: законы и нормы морали отходят на второй план, постепенно вытаскивая как лучше, так и худшее, что дремало в душах совершенно заурядных жителей города. Предупреждая возможную критику о нереалистичности такой эпидемии, автор вводит долю мистики - очень умеренно, работая только на атмосферу и обоснование некоторых фактов, а не на попытки намешать библейских отсылок в повествование.
В итоге книга тяжелая, депрессивная, довольно страшная именно в бытовом плане, однако держит в постоянном желании дочитать до финала. Она умудряется вызывать массу эмоций из обычных дневниковых записей, показывая за строчками всю гамму пережитых трагедий - а еще напоминает, что такое настоящий апокалипсис. Ни героические выжившие, лихо отбивающие атаки врагов и колесящие по пустыням, ни попытки построить новое, правильное общество из своих мечтаний, и ни битва вселенского добра против зла с вознесением праведников в рай. Просто разгул отчаяния, преступности, голод и озверение людей на фоне приближения чего-то еще более жуткого, чем необъяснимый вирус. Здесь обыгрываются некоторые религиозные моменты, но тех, кто боится, что это замаскированная проповедь, спешу сразу успокоить - ничего подобного в книге нет. Скорее уж это история о том, что будет, если нечто, одухотворяющее наш мир, решит навсегда его покинуть - оставив нас всех позади в медленно сгнивающей реальности, как забытые игрушки в заброшенной квартире.
Весьма рекомендую.
-
Очень вовремя, да))
-
Очень вовремя, да))
И самое приятное - случайно совпало. Наткнулся, прочел и понял, что под атмосферу нынешнего момента идеально подходит. :D
-
Ну как по мне, это просто кто-то Intimidation слишком удачно кастанул)
-
Тоже вариант. :)
-
Дэйв Хатчинсон. «Осень Европы»
– Мы обсуждали геополитику, – сказал ему Дариуш. – Интересуешься геополитикой?
– Я повар, – ответил Руди. – Не политик.
– Но у тебя же должно быть свое мнение. У всех есть мнение.
Руди покачал головой.
Дариуш с недоверием посмотрел на него. Поднял рюмку и сделал глоток.
– На прошлой неделе я видел по новостям, что в этом году в одной только Европе появилось двенадцать новых народов и суверенных государств.
– А через год большинства из них уже не будет, – сказал Руди.
– Вот видишь? – Дариуш с триумфом показал на него. – У тебя есть мнение! Я так и знал!
Руди вздохнул.
– Я знаю только то, что вижу по новостям.
– Европа напоминает мне ледник, – проговорил Макс, – от которого откалываются айсберги. – Он набил рот стейком по-татарски и жевал с довольным видом.
Руди и Дариуш долго смотрели на него. Затем Дариуш снова перевел взгляд на Руди.
– Неплохая аналогия, – сказал он. – Европа раскалывается на всё более и более маленькие государства.
– Квазинациональные образования, – поправил Руди. – Политии.
Дариуш фыркнул.
– Санджаки. Маркграфства. Принципалитеты. Земли. Европа проваливается обратно в восемнадцатый век.
– Тем больше территорий для вас, – заметил Руди.
– Территория все та же, – сказал Дариуш. – Больше бюрократии. Больше ограничений. Больше границ. Больше пограничников.
Что есть эта книга? Почти шпионский детектив, альтернативная история, социальная фантастика. Я вообще не сильна в определении жанров и поджанров, и считаю, что это не так уж важно. Интересная история важнее ярлыка жанра. Хотя иногда именно ярлык жанра лично меня заставляет отказаться от чтения книги.
«Осень Европы» очень размеренная книга, сюжет здесь подается отрывками и почти до половины книги хоть и понятно, что происходит, не понятно зачем это все нужно. Казалось бы – почти шпионский детектив. Но нет в «Осени Европы» той общей остросюжетности, которая свойственна этому жанру. В каждом отдельном отрывке, иллюстрирующем путь главного героя – есть. Но как эти отрывки согласуются между собой станет понятно только ближе к концу, и эта фрагментарная остросюжетность тонет в сумрачной атмосфере этого мира, так похожего на наш.
«Осень» в названии этой книги очень хорошо подходит той атмосфере распада, которая в ней царит. Европа распадается на все более мелкие осколки. То и дело то один, то другой город объявляет о независимости. Да что там город. Даже район города, деревня, железная дорога или, например, заповедник вправе объявить эту самую независимость. Большое количество государств – означает большое количество границ. И это сильно ограничивает свободу перемещения большинства граждан.
И вот, главному герою, эстонцу по национальности, работающему шеф-поваром в польском ресторане, предлагают новое хобби. Работу Курьером. Это не криминал, не политика, скорее независимые шпионские игры. Задача Курьера – доставлять посылки из пункта А в пункт Б. Посылкой может оказаться какой-нибудь документ, словесная информация, разного рода предметы и даже человек, решивший сменить место жительства и не имеющий возможности сделать это официальным путем. Но большинство ситуаций, которые будут показаны читателю – заканчиваются не то что бы удачно. А удачные остаются за кадром, потому что к основному сюжету не имеют отношения.
У этой книги должно быть продолжение, она заявлена как первая книга цикла. Да она и выглядит довольно фрагментарной и не только за счет внутреннего строения, она вся – фрагмент чего-то большего. Но с другой стороны её вполне можно воспринимать как законченную историю, в которой пролог растянулся чуть ли не половину книги. Меня такая затянутость не смущает – я люблю размеренные книги, если они при этом атмосферные, как «Осень Европы». И, как уже не однократно говорила – не слишком люблю циклы. Так что мне, как обычно, вполне достаточно той истории которую я прочитала.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2020/04/d0a5d0b0d182d187d0b8d0bdd181d0bed0bd_d094_d09ed181d0b5d0bdd18c.jpg)
-
Чайна Мьевиль. «Последние дни Нового Парижа»
Когда случился С-взрыв, Тибо было пятнадцать.
Звук, похожий на далекий вой сирены, донесся откуда-то со стороны реки; волна тьмы и тишины разбежалась во все стороны, и от нее молодой Тибо испытал удушье и заморгал, на миг ослепнув, а весь город напрягся и приготовился, потому как что-то пришло, что-то вторглось в его бессознательное, что-то вырвалось оттуда. Наваждение, захваченное изнутри. Город, некогда бывший самым прекрасным в мире, наполнился уродливыми плодами его собственного воображения и мерзостью со дна глубочайшей из ям.
Тибо не был прирожденным партизаном, но захватчиков ненавидел и отчаянно пытался не умереть, так что ему пришлось научиться сражаться. Его, парижанина, затянуло в апокалипсис; и, как он быстро узнал, испытав при этом растерянность и шок, он сам был неким образом связан с тем, что произошло.
Те первые дни представляли собой сплошное безумие, атаки невероятных существ и почти не задержавшиеся в памяти кости. Сражающиеся на улицах нацисты и бойцы Сопротивления убивали друг друга в панике, пытаясь сдержать фантомов, чья суть была им непонятна.
Новый Париж, это другой Париж, не тот который мы знаем. Здесь Вторая Мировая не завершилась в 1945 и в 1950 город по-прежнему захвачен войсками Гитлера. Но после взрыва С-бомбы, заряженной творческой энергией сюрреализма, город изменился почти до неузнаваемости. По Новому Парижу бродят небывалые существа – манифы. Каждое из этих существ уникально, ведь они – воплощенные творения сюрреалистов. А ещё здесь есть демоны, которые может и рады бы вернуться в свой мир, да не могут.
Главный герой этой книги, Тибо, не художник, не сюрреалист-творец. Он сюрреалист-знаток. Он чувствует манифов, и даже в какой-то мере понимает их. И не верит, что однажды исследователи нацистов добьются своей цели, о которой давно ходят слухи – научатся создавать своих манифов.
В целом, за вычетом целей персонажей книги, путешествие по Новому Парижу похоже на путешествие по Зоне из «Пикника на обочине» Стругацих. Странные предметы, странные существа и строения, понятные разве что героям книги и только они знают насколько они опасны. Упоминается здесь и подобие сталкеров – мародеры, похищающие манифы-предметы и переправляющие их во внешний мир, в качестве диковин для коллекционеров. Тибо их ненавидит, и, может и к лучшему, что на протяжении этой истории он не встречает ни одного из них.
Дополнительную псевдореальность этой нереальной истории придают примечания, из которых становится понятно, что Тибо сам рассказал автору о том, чему был свидетелем. В этих примечаниях, кстати, объясняется из чьих именно творений воплотились те или иные манифы. А в самом конце, есть рассказ о встрече «автора» книги со стариком, которым, скорее всего и был сам Тибо. И здорово, что это «я встретил человека, который рассказал мне эту небывалую историю, и мне больше ничего не остается, кроме как рассказать её вам» расположено в конце. Будь это рассказано сразу во вступлении, лично я ожидала бы от книги чуть больше чем получила по факту.
«Последние дни Нового Парижа» это очень своеобразная книга. Невозможность этого мира спорит с невозможностью «Рельсов» и местами даже переигрывает. Но все же мне чего-то здесь не хватило. В первую очередь – мира, потому что знакомство с ним оказалось несколько поверхностным, словно это была быстрая ознакомительная экскурсия. Персонажей тоже не хватило. Тибо и, особенно, его внезапная спутница были мне интересны, но знакомство с ними оказалось сродни знакомству с интересным попутчиком в поезде. Словно они на полуслове сошли на своей станции и тебе уже никогда не узнать, чем заканчивается их история. Но это ещё одна книга, заставившая меня гуглить первоисточники, просто потому, что это возможность увидеть, как выглядят манифы этого мира. И это здорово.
(https://roxicrazy.files.wordpress.com/2020/04/d09cd18cd0b5d0b2d0b8d0bbd18c_d09fd0bed181d0bbd0b5d0b4d0bdd0b8d0b5_d0b4d0bdd0b8.jpg)
-
В рамках наших традиционных совместных октябрьских чтений с Рокси удалось познакомиться с книгой «Брат болотного края» Ольги Птицевой. С её жанром сложно определиться: несмотря на вроде бы атрибутику хоррора, роман делает упор то на драматизм отношений, то смешение обычных и сверхъестественных персонажей, больше напоминая мистическое фентези. Структура повествования не линейная – начав следить за приключением условно главной героини, сюжет уходит в рассказы о прошлом каждого из персонажей, постепенно раскрывая загадки леса и его странных обитателей.
Все события вращаются вокруг живущего в чаще семейства, практикующего человеческие жертвоприношения ради удержания обитающей в болоте нежити и использования силы леса для собственной выгоды. Потерявшая память девушка Олеся, подобранная семейкой и едва не отправленная на корм лесным духам, обнаруживает в себе дар общения с местными сверхъестественными силами и одновременно провоцирует накопившиеся конфликт внутри семьи. Вскоре ей и остальным придется столкнуться с последствиями многолетних жертвоприношений, когда жаждущие мести болотные существа пробуждаются и готовы воспользоваться слабостью семейства, чтобы свести с ними счеты. Но, возможно, это всего лишь заслуженная расплата, которой не нужно мешать?
Фактически всю книгу можно разделить на две части: история леса и живущих в нем людей. Первая прекрасна в силу поэтического мистицизма, описания наполняющей чащу и болото жизни и скрывающихся там созданий. Наверное, это ближайшая к чистому хоррору составляющая, работающая целиком на атмосферу, и описания леса при чтении совершенно не надоедают. Но когда речь доходит до людей, возникает типичное для литературы девяностых ощущение нездоровой безнадеги и чернушности, полностью сбивающая интерес.
Семейство, поначалу представленное как некие современные ведьмы и стражи миров, довольно быстро превращается в аналог поехавшей на всю голову секты. Собственно, это и является самоцелью автора – показать, как уродует психику попытка жить по каким-то архаичным законам вроде принудительного многоженства или же включения в семейство психически больных чужаков. Герои не только несимпатичны – они выглядят настолько поломанными, что желаешь всем скорейшей смерти из жалости.
Если и была попытка показать темный быт колдовского рода, то она полностью провалилась, и без этого в книге просто некому сопереживать. Даже Олеся, глазами которой мы раскрываем тайны леса, очень быстро приобретает признаки, указывающие на её непосредственную связь с местными безумцами. Помножим это на то, что автор предпочитает подробно рассказать о том, как каждый из членов семьи докатился до взаимной ненависти и нынешнего болезненного состояния, и следить за сюжетом становится еще тяжелее.
Понравилась ли мне книга? Нет. Слишком мрачная, депрессивная, словно болото, играющее важную роль в сюжете – лишенная на контрасте хоть чего-то, что поощряло бы чтение. При всех красочных описаниях леса и мистики отвращение пополам с жалостью ко всем до единого персонажам оставило неприятное послевкусие, так что порекомендовать я её не могу.
-
Второй книгой, прочитанной в рамках совместного октябрьского чтения, стала едва ли не квинтэссенция Хэллоуина – роман Рэя Брэдбери «Из праха восставшие». Первые рассказы из него автор написал и издал еще в 1946, собрал их окончательно в единый сюжет в 2000 – само по себе это вызывает у меня восхищение, как, впрочем, и все, что касается творчества Брэдбери.
В книге описана история странного Дома, который никто не строил, и его призванных грозовыми ветрами со всего мира жильцов. Давно умершие или живущие в обратном течении времени от смерти к рождению, способные покидать свое тело и скользить в чужих умах или вообще тела не имеющие, но собирающиеся вместе к Хэллоуину вот уже целую вечность, они создают невероятную по темной харизме Семью с большой буквы. Однажды на пороге Дома появляется сверток с человеческим младенцем, и мальчика, названного Тимми, принимают в семейство. Именно ему суждено в свои юные года увидеть и запомнить истории своей странной родни…
Роман представляет собой сборник рассказов, нанизанных на центральную ось, и хотя некоторые из них противоречат в деталях (учитывая, с какими интервалами они писались, это неизбежно), я не могу назвать ни одного, на котором бы скучал. Каждая часть истории посвящена кому-то из Семьи, самому Дому или обитающей в нем живности… мертвости… в общем, существам, которых, как и Семью, собрало зовом ночи со всего мира.
От количества атрибутики и атмосферы октября и Хеллуоина захватывает дух: Брэдбери эту тему всегда писал отлично и не скупится в описаниях Дома и его обитателей. Это не хоррор, хотя с годами автор прибавил в текст мрака – в более поздних рассказах прямо подчеркивается, что Семья нежить, вампиры, в то время как в первых их природа была специально оставлена размытой. Более того, сюжет выбирает необычные направления, отличаясь от схожих произведений.
Например, у Нила Геймана есть «Кладбищенская история», представляющая аналогичную концепцию: младенца выращивают кладбищенские духи и нежить, обыгрывая «Маугли» на готический лад. Здесь же Тимми оказывается больше хронистом, глазами которого раскрываются чужие судьбы - он важный, но не сюжетообразующий персонаж. Зато с ним связана одна из самых трогательных до слез (это же Брэдбери, у меня не получается читать его романы без носовичка) историй поиска себя.
Тимми понимает, что не такой, как Семья, что он смертен, и больше всего мечтает стать подобным остальным. Но, поскольку это все-таки не классические вампиры, такое превращение невозможно, зато Семья может научить его на своих примерах, что вечность не-жизни весьма тяжела. В финале он осознает, что истинная жизнь должна быть полной, яркой, и умереть в старости, зная, что за его могилой будет присматривать любящая Семья – лучшая награда, чем бесконечность лет во тьме на пыльном чердаке.
Этот же мотив звучит и в историях прочих персонажей. Все они находят себя, выходя за обычную грань, пробуя что-то непривычное, пусть даже поневоле в результате трагедии. «Из праха восставших» часто сравнивают с «Адамсами», и Чарльз Аддамс действительно рисовал для них иллюстрации, дружил с Брэдбери и обсуждал свое не менее удивительное семейство, но идеи книг полностью противоположны.
Там, где Аддамсы показывают идеальную человеческую жизнь за маской ненормальности, Семья изображает тягучее однообразие не-жизни, прерываемой необходимостью изменяться, отыскать себя в новом мире, где не осталось место классическим персонажам ужасов и прежним страхам. Ими восхищаешься поначалу, жалеешь в середине и желаешь перемен к лучшему в финале, понимая, что приход Тимми в Семью был знаком того, что каждому из них пора пройти новыми путями. Развитие, перемены и гимн жизни через описание существования по ту сторону смерти – именно это становится ключевой темой всего произведения.
В итоге, как всегда у Брэдбери, вышла потрясающая смесь грусти и надежды, осенней тоски и уютной красоты, отточенная полувековой работой над произведением. Рекомендую всем-всем-всем.
-
Иногда на шедевры натыкаешься совершенно неожиданно и «Космология монстров» Шона Хеммила стала для меня именно таким незапланированным подарком. Удивительно гармоничная смесь семейной саги и мистики, она сочетает в себе то лучшее, что было у Стивена Кинга и Нила Геймана: отлично прописанную жизнь заурядных людей со всеми проблемами, перемешанную с опасными и притягательными чудесами. Прибавьте отсылки в стиле Лавкрафта к концепции чуждого человеку мира, с которым бесполезно бороться. Добавьте атмосферу Брэдбери с его трагичной горечью и надеждой. Именно такой вышла книга, и я даже не мог сразу вспомнить автора, у которого столь разные элементы настолько хорошо сочетались.
Обычно в семейных историях события подаются глазами кого-то одного, а прочие родственники становятся фоном. Здесь же каждый из персонажей получил равное количество времени, свое начало сюжетной линии и её завершающий финал. В первой половине книги мы познакомимся с фанатом Лавкрафта Гарри Тернером и продавщицей книг Маргарет еще в юности и увидим, как вспыхнула их спонтанная, возникшая вопреки воле родителей любовь. Увидим все взлеты и падения их брака, рождение и взросление двух дочерей, - Сидни и Юнис, - воплощение мечтаний и их крах. Наконец мы встретимся с Ноем, младшим ребенком семьи, и его путь от малых лет до глубокой зрелости и будет второй частью книги.
Даже если бы из истории убрали всю мистику, она бы уже была великолепной. Автор крайне реалистично описывает как моменты радости, так и множество проблем, скрывающихся за фасадом обычной семьи, особенно если у каждого её члена есть свои глубокие раны. Насилие, болезни, ревность, непонимания переплетаются с любовью и острой необходимостью друг в друге, все персонажи допускают ошибки и борются со своими слабостями – а потому никого из них нельзя раскрасить в черно-белые цвета.
Но кроме семейной драмы, чем дальше, тем все сильнее переходящей в трагедию, здесь есть место и странному существу, которое сопутствовало Тернерам все годы, став кого-то из членов семейства проклятием, а для кого-то – единственным другом. До самых последних страниц неясно, на чьей оно стороне, и ответственно ли за те беды, что сыплются на Тернеров – или же всему виной человеческая жестокость, на фоне которой монстр из иного мира куда добрее, чем многие люди. Концовка в любом случае не разочарует, особенно тех, кому нравятся новые Подменыши и Бестии – в книге очень много пересекающихся с ними тем.
Подводя итог, скажу, что я знаю, какую книгу мне захочется перечитать как-нибудь осенью. Для холодного октября идеально подойдет эта грустная и очень трогательная история о том, как люди сами становятся чудовищами – и при этом не перестают любить.
-
Годик назад Рокси прочла сборник рассказов Джона Коннолли "Ночные легенды", https://wod.su/forum/index.php?topic=5751.msg231681#msg231681 (https://wod.su/forum/index.php?topic=5751.msg231681#msg231681) ну а у меня руки дошли лишь сейчас. Впечатления от рассказов возникло странное: с одной стороны, очень уютное по стилю в духе Брэдбери, да и идеи неплохие, но с другой все как-то небрежно, словно зарисовки.
Автор больше известен циклом детективно-нуарных романов и в хорроре, как мне показалось, скорее отдает дань уважения любимым авторам, чем пытается что-то свое внести. Какие же основные признаки его творчества бросились мне в глаза?
Во-первых, очень приятный язык изложения. Это поэзия слов уже упомянутого Брэдбери, превращающая описания в завораживающую ночную сказку, вперемешку с некой архаичностью Лавкрафта. От последнего также перекочевало время действия: большинство историй разворачиваются в начале прошлого века, в той уже затронутой войной и переменами, но все еще старой Англии - или на побережье Америки.
Во-вторых, хороших концовок Конноли избегает. Даже те рассказы, где все оканчивается позитивно, отмечены либо неимоверной ценой, которую пришлось заплатить, либо тем, что герои остаются сломленными духовно всем, что они пережили. Зло по Конноли сверхъестественно и вечно по своей природе, а потому неистребимо.
В-третьих, что довольно неприятно, большинство рассказов очень короткие и больше похожи на фрагменты. Герои сталкиваются с чем-то страшным - и все. Они или победили, или погибли, или финал открытый, но какого-то развития характеров, плавного поведения к финалу, долгого противостояния нет. В этом плане сборник больше напоминает байки у костра, где события и простенькая мораль важнее литературной глубины.
Итак, чем же нас порадует книга?
"Скачет раковый ковбой" вызывает в памяти Кинга с его Рендаллом Флеггом. В маленький городок приходит улыбчивый незнакомец в ковбойской одежде, представившийся говорящим прозвищем Бадди Канцер. Он не помнит, что он такое и как появился на свет, но знает, что должен разносить прикосновением рак - и выбрал город для своего плана массового заражения. Местный шериф, заподозривший в обаятельном чужаке убийцу, быстро вступает в противостояние, но успеет ли он остановить живое воплощение болезни?
Среди прочего сборника этот рассказ сильно выделяется по размеру, больше напоминая повесть. Стиль здесь тоже иной - подчеркнуто брутальный, с детальными описаниями разлагающихся тел и убийств, что еще сильнее вызывает чувство работы под Кинга. При этом видно, что для Коннолли сам по себе сюжет интересен именно как поединок серийного убийцы и представителя закона - если убрать мистику, заменив Бадди обычным террористом или психопатом, разница будет небольшой. В целом, динамичное и увлекательное произведение.
"Демон мистера Петтингера" показывает вернувшего с Первой Мировой священника, который для успокоения души отправляется в дальний приход. Только вот беда - его не совсем вменяемый предшественник разузнал, что под церковью скрывается заточенное сотни лет назад чудовище и намеревается его раскопать. К сожалению, посмотреть на противостояния закаленного войной падре и демона не выйдет - все ограничится кратким пересечением в подземных тоннелях. Короткая отсылка под раннего Лавкрафта, как по мне, ничего интересного.
"Ольховый Король" идеально подходит для новых Подменышей, детально описывая Истинную Фею. Разумеется, здесь сразу угадываются мотивы "Лесного Царя" Гете - история повествует о мальчишке, живущем на краю леса, которого пытается заманить в чащу коллекционирующая души детей нечисть. Хорошая страшная сказка, очень фейская по сюжету, но увы, короткая.
"Новая дочь" - еще одна история о подменышах, которая даже была экранизирована, хотя удачным фильм я не назову. Отец с двумя детьми переезжает в дом у странного холма и вскоре узнает, что он населен некими волшебными созданиями. Вскоре его старшая дочь начинает меняться в худшую сторону, а неведомые твари каждую ночь ищут незапертую дверь или окно, чтобы изменить и сына...
Метафоричное повествование о подростковых переменах сплетается со страшной сказкой про Полые Холмы, но сюжет, увы, зияет слишком многими логическими дырами, а финал слишком открыт. Так, понять, в чем же заключается смысл подмены, или это вообще не подмена, а одержимость, и почему герой не предпринимает в финале ничего довольно сложно.
"Ритуал костей" - пародия, высмеивающая элитные английские школы с их традициями и ритуалами. Главный герой, попавший туда благодаря высокому баллу из простой фермерской семьи, вскоре узнает истинную суть своего приглашения - жертвенная кровь простонародья питает элиту, делая Англию великой. Ну а что еще может происходить в заведении, директор которого носит фамилию Лавкрафт и хранит кости какой-то древней твари в качестве талисмана школы?
"Горнило" больше напоминает работу Клайва Баркера: нуарный упадочный городок, пришлый герой с темным прошлым, устроившийся ночным сторожем в заброшенные заводские здания. Вскоре он поймет, что по ночам на заводе некие уродливые демоны уводят грешные души прямо в топку местной печи - как поймет и то, что не случайно был принят на работу сюда. Один из немногих рассказов, где финал прямо вытекает из повествования, не вызывая чувства отрывочности.
"Андерберийские ведьмы" возвращается к классическим английским детективам про Шерлока Холмса. В небольшом городке, где когда-то сожгли трех обвиненных в ведовстве женщин, происходит жестокое убийство мужчины. Жалеть покойного, бывшего при жизни садистом и бабником, особо некому, но прибывший констебль вынужден отсеивать одного подозреваемого за другим. Пообщавшись с местными дамочками, он все сильнее склоняется к выводу, что то ли ли древняя трагедия взывает к отмщению, то ли в женская жажда себя защитить от мужской агрессии способна побудить в душе сверхъестественные силы. Разумеется, узнав слишком много, он и сам рискует стать жертвой...
В очередной раз заметно, что это больше детектив с детальным расследованием и опросом свидетелей, на который Коннолли нанизал мистику, так и не дав ей особого объяснения. Были ли виновниками современные ведьмы, призраки казненных или просто некое совпавшее желание расплаты, пробудившее экстрасенсорные возможности, понять сложно.
"Чернильная Обезьяна" одним названием напоминает историю про обезьянью лапу - или многочисленные рассказы про поиск вдохновения и всякие зловещие подарки. Неудачник-писатель приобретает талисман в виде мумифицированной обезьянки, которая, по легенде, помогает творить. Она и впрямь помогает - только надо кормить её своей кровью. А еще она растет и все больше становится похожа на того, кто её насыщает. Простенькая история с забавным финалом, напоминающая, что бесплатный сыр бывает лишь в мышеловке.
"Песчаная зыбь" целиком уходит на территорию Лавкрафта. В прибрежной местности возвышается странная деревенька, жители который отвергают христианство и молятся древним богам песка. Прибывший священник пытается выкорчевать эти языческие суеверия, только вскоре узнает, что боги очень даже реальны - и что он уже намечен им в очередную жертву. Правда, священник оказывается человеком неглупым и широко мыслящим, отчего противостояние переходит не на теологическую плоскость, а на вполне себе мирские попытки одурачить местных сектантов. Хорошо написанная вещь, избегающая недосказанности.
"Клоунами не становятся" - жирнейшая отсылка Брэдбери с его Темным Карнавалом, Пеннивайзу Кинга и любому ужастику про клоунов. Мальчик много лет мечтал увидеть цирк, и тот наконец-то прибыл в город - старый, зловещий, полный какой-то затаенной злобы. Там герой узнает тайну закулисья: клоуны - вовсе не люди в гриме, а монстры, прикидывающиеся людьми, и они всегда похищают детей... Отличная история, при всем своем лаконизме весьма увлекательная.
"Зелень темная, густая" наверное, потянет на самое поэтичное произведение сборника, где описание пейзажа читать едва ли не в десять раз интереснее, чем весь сюжет. Красивая история любви молодых людей, рискнувших отправиться к пруду со зловещей репутацией - и открывших на дне затопленный дом и его немертвую обитательницу. Трагичная, но завораживающая стилем изложения история.
"Мисс Фрум, вампирша" еще один ироничный ужастик про современную вампиршу, которая не видит смысла скрывать свою природу от приглашенных мужчин. А зачем, если можно тронуть их сердце жалостливой историей своего существования, и они сами предложат взять у них немного крови? Концовка в очередной раз доказывает, что для монстра куда важнее прекрасно знать психологию своих жертв, чем уповать на сверхъестественные силы - а доверчивые простаки сами все предложат и сами отдадут.
"Ноктюрн" - классическая история про переживших семейную трагедию отца с сыном, переехавших в задешево купленный дом. Кто же знал, что он раньше принадлежал учителю музыки, оказавшемуся педофилом и убившему в этих стенах немало детей? Разумеется, здесь и по сей день обитает его призрак - и на мальчика у него уже имеются виды. Банально.
"Уэйкфордская Бездна" - история двух спелеологов, открывших в подземной пещере древний храм, полный чудовищных пауков. Увы, столь же банально, как и предыдущий рассказ.
"Зеркальное око" выбивается из цикла. Это повесть о Чарли Паркере, герое детективного цикла Конноли: бывшем полицейском, который после гибели жены и дочери стал заниматься частным сыском. В этот раз он получает заказ узнать, кто решил продолжить дело педофила-убийцы многолетней давности, и для этого отправялется в его старый дом, полный зеркал. Очень затянутая вещь, где автор пытается совместить расследование в стиле своего нуар-цикла с мистикой, но дальше скучной истории про проданные души и призраки в зеркалах не выходит.
"Брачное ложе" - даже не ужастик, а просто история о потерянной любви и то ли призраке невесте, то ли поплывшей психике, заставившей выкопать труп любимой и устроить себе с ней брачную ночь. Заканчивается быстрее, чем успеваешь втянуться.
"Человек из дубль-состава" - еще более короткая история о том, как ночью в грозу, свернув не туда, можно попасть в ловушку подземных монстров.
"Гостиница в Шиллингфорде" еще один поворот не туда, тоже ночью, только в заброшенную гостиницу, в которой в прошлом совершались убийства. И призраки убийц и жертв еще здесь, с радостью встречая нового постояльца...
Что же сказать в завершении? Я не могу назвать цикл совершенно плохим - рассказов пять мне вполне понравилось. Но в целом это именно страшилки, которые можно назвать костяком сюжета, который у других авторов вышел бы намного лучше. Единственное преимущество Коннолли - его стиль, он действительно волшебный, так что разок прочесть это рекомендую, если потянет на легкое, условно относящееся к хорору произведение. Перечитывать - увы, не для меня.
-
На этой неделе я решил посмотреть, а что вообще похожего есть на кинговское «Оно». Предпочтение в связи с нехваткой времени отдал малым формам, выискивая рассказы и повести – и наткнулся на несколько произведений отечественных писателей. О парочке из них хочу рассказать.
Олег Кожин «Где живет Кракен»
Этот короткий рассказ показывает группу подростков в провинциальном городке. Атмосфера местного упадка пронизывает их отношения: перед читателем не столько друзья, сколько кучка приятелей, в любой момент готовая рассыпаться из-за назревающих противоречий. В городе недавно произошло шокирующее убийство детей, что породило местную страшилку – в заброшенной огромной цистерне якобы поселился Кракен, который отрывает жертвам головы и приращивает их к своим щупальцам. Впрочем, герои не столько в это верят, сколько пользуются возможностью пощекотать нервы, не подозревая, что прогулка кардинально изменит их натянутые отношения…
Вообще-то в этом рассказе сильнее ощущается даже не влияние «Оно», а схожий с кинговским «Телом» сюжет. Суть не в том, есть ли монстр или нет, а в том, что любое опасное приключение показывает истинные отношения в группе. Кто-то струсит, кто-то из зависти ударит по больному, кто-то воспользуется случаем и выскажет все, что накипело. Вместо истории про визит к чудовищу получается весьма яркий рассказ о том, как страх срывает с детей маски. И это отлично работает как история становления отношений, даже будь цистерна пустой.
Только она не пустая. Кракен действительно существует – чуждое миру существо, которое роднит с прообразом из легенд разве что наличие щупалец. Показанный монстром в духе Лавкрафта, он даже не унижается до охоты, а просто дает пришедшим жертвам выбор и забирает по его итогам свое. Из-за этого Кракена не получается воспринимать как врага, а скорее уж как некую стихию, с которой бессмысленно бороться без цели – но с которой нужно бороться ради тех, кто тебе дорог.
Минусы истории? Она исчерпывается этим сюжетом: дети отправились в опасное место, столкнулись с монстром и те, кто выжил, стали по иному относиться друг к другу. Краткость рассказа не дает насладиться нагнетанием атмосферы, да и вообще пугающего здесь практически нет. Большая часть текста подробно описывает, как ссорятся между собой дети, от чего после финала появляется ощущение – а нужен ли здесь вообще Кракен, если его спокойно можно заменить падением в ту же самую цистерну или любой другой бытовой опасностью? Вышла отличная история взросления, но весьма слабый хоррор, не использующий потенциал такого колоритного чудовища.
Максим Кабир «Морок»
Этот автор не стал сжимать сюжет, а написал сразу повесть – весьма атмосферную и динамичную. Десять лет назад Олег стал героем родного городка Свяжено, когда спас девочку от маньяка. Но на самом деле истинным спасителем была его младшая сестра – необычайно одаренная, причем не только интеллектуально, но и обладающая сильными экстрасенсорными способностями. Вскоре после этого сестра бесследно пропала.
Десять лет Олег держался подальше от Свяжено, но теперь видение сестры заставляет его вернуться. Дома он встречает когда-то спасенную им девушку и вместе с ней пытается разобраться в давних событиях. В это время его бывший учитель становится жертвой жутких галлюцинаций и копается в местных архивах. Там он отыщет неприглядные факты: каждый век пропадает девочка с чистой душой и необычными силами, а десять лет спустя все жители городка гибнут. Вскоре станет ясно, что за здешними событиями стоит древняя сущность, называемая Земляной Матерью, и она уже готова родить очень голодных детей.
Кабир взял от Кинга очень много: тут и одаренные особыми силами дети из «Сияния», и цикл пробуждения и охоты чудовища, и твари-метафорфы в образе пауков, и готовый появиться на свет приплод монстров, и подавленные воспоминания. Но это не портит сюжет, потому что описания всех пугающих событий получились жуткими, а повесть обладает сильной детективной составляющей. Все персонажи сыграют свою роль, все намеки окажутся специально развешенными ружьями, которые к финалу выстрелят.
Однако есть и минусы и одним из них является быстрая кульминация. Автор не стал превращать финальное противостояние в метафизический конфликт, а просто позволил Олегу взять дубинку и двинуться в логово монстров. Второй минус – идея гениального ребенка, то ли святой, то ли экстрасенса невообразимой силы, которая все спланировала десять лет назад. Это немного обесценивает действия героев, хотя на подобные грабли наступал еще и Кинг, введя в конфликт с Пеннивайзом иную, стоящую за детьми силу.
Но самым неприятным лично для меня стало атмосфера девяностых, которой пронизано все произведение. Спивающиеся родичи героев, поломанные семьи, чернушные описания кто как мастурбирует и обмочился от страха. Я понимаю, что это все работает на реализм, что это даже обосновано в сюжете, но Кабир, как мне кажется, предпочитает шокировать, а не пугать, хотя пугать умеет. В результате во многих моментах видно, что из повести можно было выжать намного больше, поиграв с самой идей возращения в воспоминания, встреч с прошлым, оживления старой дружбы (как тот же Кабир сделал в своем романе «Скелеты», хотя там мне совершенно не понравился сюжет), а не просто уводя её в приключенческий квест в грязном антураже.
-
На этой неделе я решил посмотреть, а что вообще похожего есть на кинговское «Оно». Предпочтение в связи с нехваткой времени отдал малым формам, выискивая рассказы и повести – и наткнулся на несколько произведений отечественных писателей. О парочке из них хочу рассказать.
Олег Кожин «Где живет Кракен»
Этот короткий рассказ показывает группу подростков в провинциальном городке. Атмосфера местного упадка пронизывает их отношения: перед читателем не столько друзья, сколько кучка приятелей, в любой момент готовая рассыпаться из-за назревающих противоречий. В городе недавно произошло шокирующее убийство детей, что породило местную страшилку – в заброшенной огромной цистерне якобы поселился Кракен, который отрывает жертвам головы и приращивает их к своим щупальцам. Впрочем, герои не столько в это верят, сколько пользуются возможностью пощекотать нервы, не подозревая, что прогулка кардинально изменит их натянутые отношения…
Вообще-то в этом рассказе сильнее ощущается даже не влияние «Оно», а схожий с кинговским «Телом» сюжет. Суть не в том, есть ли монстр или нет, а в том, что любое опасное приключение показывает истинные отношения в группе. Кто-то струсит, кто-то из зависти ударит по больному, кто-то воспользуется случаем и выскажет все, что накипело. Вместо истории про визит к чудовищу получается весьма яркий рассказ о том, как страх срывает с детей маски. И это отлично работает как история становления отношений, даже будь цистерна пустой.
Только она не пустая. Кракен действительно существует – чуждое миру существо, которое роднит с прообразом из легенд разве что наличие щупалец. Показанный монстром в духе Лавкрафта, он даже не унижается до охоты, а просто дает пришедшим жертвам выбор и забирает по его итогам свое. Из-за этого Кракена не получается воспринимать как врага, а скорее уж как некую стихию, с которой бессмысленно бороться без цели – но с которой нужно бороться ради тех, кто тебе дорог.
Минусы истории? Она исчерпывается этим сюжетом: дети отправились в опасное место, столкнулись с монстром и те, кто выжил, стали по иному относиться друг к другу. Краткость рассказа не дает насладиться нагнетанием атмосферы, да и вообще пугающего здесь практически нет. Большая часть текста подробно описывает, как ссорятся между собой дети, от чего после финала появляется ощущение – а нужен ли здесь вообще Кракен, если его спокойно можно заменить падением в ту же самую цистерну или любой другой бытовой опасностью? Вышла отличная история взросления, но весьма слабый хоррор, не использующий потенциал такого колоритного чудовища.
Максим Кабир «Морок»
Этот автор не стал сжимать сюжет, а написал сразу повесть – весьма атмосферную и динамичную. Десять лет назад Олег стал героем родного городка Свяжено, когда спас девочку от маньяка. Но на самом деле истинным спасителем была его младшая сестра – необычайно одаренная, причем не только интеллектуально, но и обладающая сильными экстрасенсорными способностями. Вскоре после этого сестра бесследно пропала.
Десять лет Олег держался подальше от Свяжено, но теперь видение сестры заставляет его вернуться. Дома он встречает когда-то спасенную им девушку и вместе с ней пытается разобраться в давних событиях. В это время его бывший учитель становится жертвой жутких галлюцинаций и копается в местных архивах. Там он отыщет неприглядные факты: каждый век пропадает девочка с чистой душой и необычными силами, а десять лет спустя все жители городка гибнут. Вскоре станет ясно, что за здешними событиями стоит древняя сущность, называемая Земляной Матерью, и она уже готова родить очень голодных детей.
Кабир взял от Кинга очень много: тут и одаренные особыми силами дети из «Сияния», и цикл пробуждения и охоты чудовища, и твари-метафорфы в образе пауков, и готовый появиться на свет приплод монстров, и подавленные воспоминания. Но это не портит сюжет, потому что описания всех пугающих событий получились жуткими, а повесть обладает сильной детективной составляющей. Все персонажи сыграют свою роль, все намеки окажутся специально развешенными ружьями, которые к финалу выстрелят.
Однако есть и минусы и одним из них является быстрая кульминация. Автор не стал превращать финальное противостояние в метафизический конфликт, а просто позволил Олегу взять дубинку и двинуться в логово монстров. Второй минус – идея гениального ребенка, то ли святой, то ли экстрасенса невообразимой силы, которая все спланировала десять лет назад. Это немного обесценивает действия героев, хотя на подобные грабли наступал еще и Кинг, введя в конфликт с Пеннивайзом иную, стоящую за детьми силу.
Но самым неприятным лично для меня стало атмосфера девяностых, которой пронизано все произведение. Спивающиеся родичи героев, поломанные семьи, чернушные описания кто как мастурбирует и обмочился от страха. Я понимаю, что это все работает на реализм, что это даже обосновано в сюжете, но Кабир, как мне кажется, предпочитает шокировать, а не пугать, хотя пугать умеет. В результате во многих моментах видно, что из повести можно было выжать намного больше, поиграв с самой идей возращения в воспоминания, встреч с прошлым, оживления старой дружбы (как тот же Кабир сделал в своем романе «Скелеты», хотя там мне совершенно не понравился сюжет), а не просто уводя её в приключенческий квест в грязном антураже.
Я посмею порекомендовать зайти на Мракопедию и там по тегу "Дети" можно найти много историй куда лучше чем "Кракен", хотя и он довольно атмосферный. А касательно Кабира, я вот вроде тоже думал что "пугать он умеет" но у него этот самый пугач как то всегда идёт боди-хоррором. То ли он таки не умеет по другому, то ли не хочет... А Скелеты не понравились чем? Как по мне там откровенно сливной финал, когда история из нагнетания и разборок с внутренними тараканами превратилась в боевичок, причем категории Г. Вообще сложилось ощущение, что финальная часть идёт в отрыве от всей остальной книги да и не очень логична. Хотя, млин, по сравнению со случайно прочитанной недавно книгой "Заклинатель воды" (жжжутко депрессивный треш из начала 90-ых") Кабир вообще прекрасен и восхитителен)
-
Скелеты не понравились чем? Как по мне там откровенно сливной финал, когда история из нагнетания и разборок с внутренними тараканами превратилась в боевичок, причем категории Г. Вообще сложилось ощущение, что финальная часть идёт в отрыве от всей остальной книги да и не очень логична
Полностью согласен, мешанина сюжетных элементов как раз и не понравилась. Очень хорошее начало с возвращением в родной город, воспоминаниями, всеми этими духами-шевами, воплощающими личные проблемы, которые можно отбросить на время, но которые от этого будут только расти и однажды вернутся. Детективная линия нормальная, Кабир вообще хорошо умеет связывать персонажей и развешенные в сюжете ружья. Небольшие вставки про живой ковер или спившегося деда, у которого мать забирает внука - страшные. Но потом у автора появляется желание вставить всего и побольше, что и губит цельность сюжета.
Бойня одержимых на выезде из города, словно взятая из романов Бентли Литтла. Маньяк с расщеплением личности, поедающий пальцы похищенных девочек. Злобный колдун и секта, которая хочет призвать древнего бога, что упал сюда с метеоритом тысячи лет назад. Секта бегает за героями по всему городу, а те отбиваются от неё катаной, огнестрелом и местной раскаявшейся версией кинговского Генри Бауэрса. Потом выясняется, что никакого бога нет, есть просто колдун, в генах которого предки поколениями селекционировали какую-то дрянь, и его надо для победы ткнуть чем-нибудь острым. При этом кульминации тоже нет, потому что один герой убежал к семье, второму промыли магией мозги, а героиню провело к победе за руку доброе привидение.
Я уж молчу про то, что ритм совершенно не выдержан, и книгу то кидает в юмор, то в ностальгию, то в чернуху, то в попытку нагнать ужас, который, кстати, совершенно не нагоняется из-за какой-то будничности всех странных событий. Не смотрел, что у Кабира было написано раньше, - "Скелеты" или "Морок", - но в "Мороке" чувство, что вот-вот и городу конец, а монстры действительно всесильны поддерживается почти до самого финала. Здесь же мало того, что история о борьбе со своими проблемами завершается банальной дракой с безликими миньонами, которые к этим проблемам вообще никакого отношения не имеют, так еще и ставок особо нет. Разве что в финале персонажи начинают будто специально поддаваться, чтобы превозмочь в последнюю секунду буквально чудом.
Я посмею порекомендовать зайти на Мракопедию и там по тегу "Дети" можно найти много историй куда лучше чем "Кракен"
Спасибо, гляну.
-
Полностью согласен, мешанина сюжетных элементов как раз и не понравилась. Очень хорошее начало с возвращением в родной город, воспоминаниями, всеми этими духами-шевами, воплощающими личные проблемы, которые можно отбросить на время, но которые от этого будут только расти и однажды вернутся. Детективная линия нормальная, Кабир вообще хорошо умеет связывать персонажей и развешенные в сюжете ружья. Небольшие вставки про живой ковер или спившегося деда, у которого мать забирает внука - страшные. Но потом у автора появляется желание вставить всего и побольше, что и губит цельность сюжета.
Бойня одержимых на выезде из города, словно взятая из романов Бентли Литтла. Маньяк с расщеплением личности, поедающий пальцы похищенных девочек. Злобный колдун и секта, которая хочет призвать древнего бога, что упал сюда с метеоритом тысячи лет назад. Секта бегает за героями по всему городу, а те отбиваются от неё катаной, огнестрелом и местной раскаявшейся версией кинговского Генри Бауэрса. Потом выясняется, что никакого бога нет, есть просто колдун, в генах которого предки поколениями селекционировали какую-то дрянь, и его надо для победы ткнуть чем-нибудь острым. При этом кульминации тоже нет, потому что один герой убежал к семье, второму промыли магией мозги, а героиню провело к победе за руку доброе привидение.
Я уж молчу про то, что ритм совершенно не выдержан, и книгу то кидает в юмор, то в ностальгию, то в чернуху, то в попытку нагнать ужас, который, кстати, совершенно не нагоняется из-за какой-то будничности всех странных событий. Не смотрел, что у Кабира было написано раньше, - "Скелеты" или "Морок", - но в "Мороке" чувство, что вот-вот и городу конец, а монстры действительно всесильны поддерживается почти до самого финала. Здесь же мало того, что история о борьбе со своими проблемами завершается банальной дракой с безликими миньонами, которые к этим проблемам вообще никакого отношения не имеют, так еще и ставок особо нет. Разве что в финале персонажи начинают будто специально поддаваться, чтобы превозмочь в последнюю секунду буквально чудом.Спасибо, гляну.
Спасибо за разбор). Меня это тоже довольно напрягло - до последнего дня герои по сути не делают ничего - ностальгируют, боятся, влюбляются и тут ВНЕЗАПНО с 31 (а это уже последняя треть книги) лошадь сюжета срывается в резкий галоп, причем с косяками: Матай же видел Нику на приеме и даже вводил в транс но не разглядел, что она "белая" (её там же могли в теории могли похитить/зарезать т.к. она же ляпнула про Лилю), заточенная катана в сувенирном магазе с городе на 40к населения, ну и довольно тупой момент с тем что Ника выбегает из машины "на помосчь" своему мужчине и её не удерживают, зная что Ермаков в общем-то нахрен никому не нужен сам по себе. А его друг спокойно приходит домой не увидев своей шевы-змеи которая через час сидит у него под порогом. И это я так навскидку вспомнил, но вот ощущение что все события, начиная с похищения Ники писались впопыхах и без особой оглядки на выстроившийся сюжет, меня прям огорчило(.
А "Морок" датирован 2019, значит он более поздний.
-
Просто оставлю здесь.
https://dtf.ru/read/756767-ballantine-adult-fantasy-series-knizhnyy-cikl-60-70-h-godov-utverdivshiy-kanonicheskuyu-istoriyu-zhanra-fentezi (https://dtf.ru/read/756767-ballantine-adult-fantasy-series-knizhnyy-cikl-60-70-h-godov-utverdivshiy-kanonicheskuyu-istoriyu-zhanra-fentezi)
-
Пришла мне вчера мысль коснуться классики хоррора, а именно узнать, а сколько в экранизации "Логова белого червя" осталось от собственно текста Стокера? Про то, что славу "Дракулы" этот короткий роман, больше напоминающий повесть, не сыскал, я был в курсе, но ранее его не читал, хотя фильмом был доволен. Вчера же возместил литературный пробел.
Сюжет описывает молодого джентльмена Адама, перебравшегося из Австралии в родовое английское поместье. Там он знакомится с пожилым историком-оккультистом Натаниэлем, который рассказывает ему легенду про Белого Червя - некогда терроризировавшего округу огромного змея.
В это же время в Англию возвращается его один наследник местного рода - лорд Касуол. За ним и его предками закреплена слава гипнотизеров и людей, продавших душу дьяволу, и новоявленный сосед очень не нравится Адаму. Оба знакомятся с сестрами Уэтфорд, причем Адаму симпатична младшенькая, а Касуол интересуется старшей. Но если Адам ведет себя в попытках завоевать симпатию чинно-благородно, то лорд Касуол откровенно прибегает к гипнозу на глазах свидетелей, чем окончательно становится врагом Адама. Ситуацию не улучшает то, что Касуола всюду сопровождает слуга-негр с репутацией колдуна вуду, да и от запускаемого над его замком воздушного змея все звери и птицы ведут себя странно, а люди ощущают подавленность.
Но одним Касуолом число антагонистов не ограничивается. Рядом расположилась усадьба леди Арабеллы, муж которой покончил жизнь самоубийством, а сама она приглядывает себе жениха побогаче. При этом живет Арабелла именно там, где некогда находилось языческое святилище Червя, вокруг её дома ползают полчища змей, а в округе постоянно находят людей со следами укусов на шее и обескровленных животных. Имея виды на Касуола, она тоже не против избавиться от сестер Уэтфорд - а когда Адам и Натаниэль узнают кое-что о её истинной природе, и от них самих...
Казалось бы, завязка прекрасная и вполне могла бы составить конкуренцию "Дракуле". В наличии классическая готика о порочном аристократе, невинных девушках, переложение истории о угнетающем земли драконе на новый лад, женщина-вамп, вуду - да что еще надо для хороший истории? Как оказалось, не хватает минимум трех вещей.
Во-первых, у меня возникло ощущение,. что Стокер сам не мог решить, о какой линии пишет, причем на ходу менял идеи. Вот он начинает отличную историю о борьбе Касуола за волю сестер Уэтфорд, причем подчеркивается и второй, мистический пласт этой борьбы: на стороне сестер внушающие ему страх голуби, их дом построен на святой земле, а своего воздушного змея Касуол подпитывает, привязывая к нему ассоциируемые с насилием предмет старины. Более того, вскоре текст идет от его лица, и становится ясно, что сам Касуол не контролирует поступки, ощущает растущую власть воздушного змея над собой, бродит словно лунатик во сне, а попытка подчинить чистые души сестер становится идеей-фикс.
Но с середины сюжета он просто выпадает из повествования, исключая его попытки сломить сестер, сводящиеся к "пришел к ним в гости, корчу рожу от гипнотического напряжения, уже почти подавил старшую, но младшая меня силой своего взгляда выгоняет, убегаю от неё и голубей, делая вид что ничего необычного не произошло". И так до финала, где кара небесная в буквальном смысле уничтожает готического злодея в лице молнии, попутно взорвавшей весь замок. Вся линия со змеем просто исчезает, не объясняя, что это было - дескать, Добро столкнулось со Злом через людей, что вам тут еще надо знать?
Линия со слугой-негром начинает как мистика, напоминая очередное "выходец из варварских краев прибыл в Англию, которая беззащитна перед его древними силами" Тем более вуду и змеи в те годы встречались в каждом втором рассказе про негров, так что от Стокера ждешь именно этой линии. Но нет, слуга просто тупой злобный чернокожий, репутация которого ничем не подтверждается, никакого вуду в сюжете нет, а сам он больше западает на леди Арабеллу да строит всем подряд мелочные козни и тащит все, что плохо лежит в силу сволочной природы У меня вообще возникло ощущение, что это комический персонаж, этакий шекспировский Калибан, призванный изобразить грязного дикаря.
Но уж леди Арабелла нас не должна разочаровать, верно? Адам и Натаниэль узнают, что в детстве она была милым ребенком, но, ужаленная змеей, чуть не умерла, а после вдруг стала жестокой, на основании чего делают вывод о её порабощении духом Червя. Я, впрочем, был уверен, что она, как и в фильме, змееподобная вампирша, служащая Червю, однако ответ оказался неожиданным.
Леди Арабелла - сама Червь, за тысячи лет научившийся превращаться в человека. Как это сочетается с её детской биографией - неизвестно. Нафига она пьет кровь, если может стать громадной змеюкой и жрать людей целиком - неясно. Мотивация - исключительно желание найти богатого мужика, потому что в старой доброй Англии без бабла даже древнему монстру тяжело прожить. И даже главные герои ей вообще не интересны: целью являются богатства Касуола.
К Адаму Арабелла относится вполне нейтрально, с попытками соблазнить, уговорить купить у неё поместье, угостить чаем, убить его невесту - поочередно, а иногда все и сразу. Например, пригласить попить чай на краю огромного колодца, а потом "случайно" попытаться туда столкнуть девушку, извиниться в случае неудачи и обсуждать деловые вопросы. От неё избавляются по простому - взорвав динамитом, который она чуть ли не сама помогла заложить в логово.
Я все понимаю: время написания, законы готической литературы, но в "Дракуле" такого трэша все же было намного меньше. Там имелась и хорошая атмосфера, и четкий антагонист, и плавно раскрываемая детективная линия, и достойные любого триллера убийства. Здесь же я вижу каркасы трех историй, которые менялись на ходу, так и не превратившись во что-то цельное, и это первая причина неприятного впечатления.
Во-вторых, у меня подозрение, что над Стокером висела тень "Дракулы" или фанатские ожидания " дай нам того же, да погуще". Серьезно, злой аристократ-гипнотизер, охотящийся на двух девушек - есть. Жених одной из них со старым другом-ученым оккультистом - есть. Нападения кровососа - есть. В итоге действительно годные идеи про дух Червя, живущий то ли в Арабелле, то ли в воздушном змее, были выкинуты, а вместо них пришло подробное описание поступков и мыслей местных дракулозаменителей. Которые все довольно блеклые и граничат с абсурдом, не вызывая ощущения серьезных ставок.
Наконец, в-третьих, темп чересчур быстрый. Вместо выстраивания атмосферы персонажи словно на ходу принимают существование Червя, нечеловеческую природу Арабеллы, сходу угадывают цели злодеев, при этом не делая ничего существенного до финала и позволяя злу самому себя уничтожить собственной тупостью. Смотрится это крайне скучно, сопереживания не вызывает и проникнуться повестью не дает.
Подытоживая, очень жаль, что потенциал, который у романа имелся, так и не воплотился. ИМХО, выбери Стокер одну линию и пиши её так же последовательно, как в "Дракуле", мы бы получили еще один прототип для жанра хоррор на целый век. Но увы...
-
Рокси, Руслан, кто-нибудь из вас читал творчество лорда Дансени?
Это один из пэров фэнтези, ирландец, что вдохновил Лавкрафта написать Цикл Снов.
Я просто чем дальше смотрю, тем всё больше поражаюсь, какая уйма талантов была задолго до Толкина.
-
Читал, и это весьма поэтичные произведения, полные хорошей викторианской атмосферы. Действительно, до Толкиена, да и одновременно с ним проходила целая плеяда авторов фэнтези, которые сейчас менее известны, однако писали пусть и не столь масштабно и проработано, но ярко. И если копнуть, оказывается, что все эти классические книги читаются довольно легко и интересно, со своим шармом.
-
К Адаму Арабелла относится вполне нейтрально, с попытками соблазнить, уговорить купить у неё поместье, угостить чаем, убить его невесту - поочередно, а иногда все и сразу. Например, пригласить попить чай на краю огромного колодца, а потом "случайно" попытаться туда столкнуть девушку, извиниться в случае неудачи и обсуждать деловые вопросы.
Прямо напоминает игрока в CRPG, который прощупывает все ветки диалога по очереди. Видимо, Стокер пытался изобразить нечеловеческую логику
-
Рокси, Руслан, кто-нибудь из вас читал творчество лорда Дансени?
Это один из пэров фэнтези, ирландец, что вдохновил Лавкрафта написать Цикл Снов.
Я просто чем дальше смотрю, тем всё больше поражаюсь, какая уйма талантов была задолго до Толкина.
Еще есть Мэкен, у которого Лавкрафт позаимствовал свой стиль, и сплагиатил несколько рассказов. Только Мэкен писал про Прекрасный народ, а не про морепродукты, что, впрочем, не делает антагонистов менее чуждыми и пугающими.
-
Видимо, Стокер пытался изобразить нечеловеческую логику
Да, скорее всего, он пытался так изобразить логику змеи. Довести Арабеллу до образа откровенной соблазнительницы, какой она, например, была показана в фильме, Стокеру вряд ли хватило бы смелости, вот и изгалялся с этими попытками играть в вежливость со своими жертвами и периодически пробовать их прикончить между приглашениями на чай. Но все же, ИМХО, книга халтурна на фоне многих других его работ. То же "Сокровище семи звезд" вполне доказывает, что Стокер мог писать так же, как в "Дракуле", нагнетая напряжение и угрозу, а от "Логова Белого Червя" уж очень веет попытками поиграть в классическую готику с перемешанными невпопад сюжетными зацепками для полноценных ненаписанных книг. Тот случай, когда фильм мне показался намного лучше при всем его сюрреализме и фрейдистских подтекстах, пусть там от повести и осталась крохотная доля.
Впрочем, на фоне "Зодчего Теней", которого все называют экранизацией Стокера, хотя там из рассказа общего только название, это и впрямь значительное заимствование. :)
-
Еще есть Мэкен, у которого Лавкрафт позаимствовал свой стиль, и сплагиатил несколько рассказов. Только Мэкен писал про Прекрасный народ, а не про морепродукты, что, впрочем, не делает антагонистов менее чуждыми и пугающими.
Я обычно читаю как "Мейчен", Артур Мейчен. А какие рассказы Лавкрафт у него сплагиатил?
А у Элджернона Блэквуда заимствования есть?
Ну и да, феечки тоже важная составляющая вирда, и сводить всё к тентаклям будет банально и пошло.
В конце концов, творчество Лавкрафта к морепродуктам не сводится, они просто наиболее широко известны публике, отчего из страха неизвестного, непонятного или необъяснимого быстренько превратились в заезженный штамп.
Что вот у него встречалось действительно часто, так это бесформенные чудовища. Во-первых, Лавкрафт всегда испытывал отвращение ко всяким таким аморфным массам с неопределяемыми границами, которые напоминают настоящие ночные кошмары - такие же аморфные, вязкие и липкие, которые не можешь вспомнить при пробуждении, а еще это был способ показать чуждость подобных сущностей и ограниченность восприятия человека по отношению к ним.
Педаль в пол на этом поприще Лавкрафт пробил рассказами "Сияние извне", "Неименуемое" и "Заброшенный дом".
-
А какие рассказы Лавкрафт у него сплагиатил?
Не то, чтобы спалгиатил, просто подхватил некоторые сюжетные ходы: упоминания о древних непостижимых ужасах, смерть персонажей, приблизившихся к разгадке. Тот же "Великий бог Пан" явно впечатлил Лавкрафта: книги Мейчена он в своем эссе "Анализ сверхъестественного в литературе" весьма выделял.
Но несмотря на то, что Википедия пишет, будто "Белый порошок" стал прообразом "Цвета иных миров", я категорически не согласен - там нет сюжетного сходства. А в "Черной Печати" совершенно нет совпадений с "Шепчущим во тьме". Так что скорее речь об идейном заимствовании.
А у Элджернона Блэквуда заимствования есть?
"Ивы" с концепцией невидимых злобных сил из иных древних времен, и "Вендиго" как примеры древних культов злобного бога. Но Вендиго в пантеон Древних вписал все же Дерлет.
В конце концов, творчество Лавкрафта к морепродуктам не сводится, они просто наиболее широко известны публике, отчего из страха неизвестного, непонятного или необъяснимого быстренько превратились в заезженный штамп.
Морепродукты у него скорее шли метафорой мигрантов: захватываемые прибрежные города, гибридные браки, чуждые обряды.
-
Еще есть Мэкен, у которого Лавкрафт позаимствовал свой стиль, и сплагиатил несколько рассказов.
Позволю себе заступиться за мистера Лавкрафта. То чем он занимался в наше время изложено в книге "Кради как художник" Остина Клеона)). То есть ухватывание понравившихся моментов в чужом творчестве, переосмысление и включение в свое. А вот то, что он подражал стилю Мейчена - это бесспорно =) Вот только при всей своей велеречивости Лавкрафт как по мне недотягивал до ужасающих в своей монументальности словесных конструкций Мейчена (и оно к лучшему как по мне).
Рокси, Руслан, кто-нибудь из вас читал творчество лорда Дансени?
Читала и это были прекрасные сказки. Только слишком уж короткие =)
А что касается заимствований Лавкрафта - был ещё Энтони Бирс пару рассказов которого Лавкрафт переосмыслил и рассказал по-новому. Навскидку могу назвать "Лозу у дома" Бирса.
-
И да, всем здрасть =)
-
Привееееет :-* Очень приятно тебя видеть на форуме:)
-
Хочу коснуться еще одной классики, которую в свое время считал не более чем мистификацией. Речь о книге Барона Олшеври «Вампиры: из семейной хроники Дракула-Карди», активно издаваемой в девяностых.
Лично я был убежден, что никакой классикой данная книга не является. Во-первых, потому что в девяностых писалось немало отечественных новеллизаций и фанфиков на западные хиты, а «Вампиры» даже не скрывали, что подражают Дракуле. Во-вторых, ни про какого Барона Олшеври больше информации не было, зато б.Олшеври на обложке легко читалось как «больше ври». В-третьих, у книги примерно в эти же годы появилось уже совершенно иное по стилю продолжение «Вампиры замка Карди», написанное неким б.Олшеври-младшим, и ссылающееся уже на Вампиров: Маскарад и реалии Второй Мировой и девяностых.
Каким же было мое удивление узнать, что оригинал действительно был издан в 1912 году. С тем, кто скрывается под псевдонимом сложнее, но сейчас считается, что это Екатерина Молчанова-Хомзе, супруга купца, меценат, литератор и переводчик. Со слов её дочери, «Вампиров» госпожа Хомзе создала как фанфик на книгу Стокера, считая не более чем литературной забавой для развлечения близких. В связи с чем у меня есть сильное сожаление – займись автор этой книгой серьезно, и мир бы сейчас, вполне вероятно, говорил о ней как о русской Мэри Шелли. Все дело в том, что, несмотря на проскакивающее небрежное отношение к тексту, огромный потенциал написанного все равно ощущается.
Хомзе не пытается втиснуться в реалии Дракулы, поэтому сразу называет свое семейство Дракула-Карди, делая их итальянской ветвью рода и поселяя пусть и в карпатском замке, но уж явно не в том, куда ездил Джонатан. Но именно этот прием позволяет ей творить без оглядки, хотя при желании, перенеся время действия «Вампиров» с начала двадцатого столетия на семидесятые девятнадцатого века эту книгу можно считать и приквелом Дракулы.
Итак, сюжет. Молодой американский миллионер Гарри узнает, что является наследником замка Карди и вместе с друзьями едет смотреть новое имущество. Его приятели представляют собой типажи из книг Киплинга, Хаггарда и иной приключенческой литературы, что сейчас смотрится довольно наивно и анахронизмом, но во времена написания, наверное, не вызывало никакого удивления. Прибыв на место, они находят давно заброшенный замок и узнают, что последний из графов Карди десятилетия назад скрылся в монастыре, так что Гарри никто не мешает войти во владения. Местные дружелюбны к щедрому гостю и травят забавляющие гостей байки о призрачных озерных девах и дважды бушевавшей в этих краях странной эпидемии, унесшей огромное количество жизней.
Чтобы скоротать время, Гарри нанимает местного библиотекаря читать им по вечерам старинные записи. Так герои натыкаются сначала на дневник деревенского учителя, который незадолго до них пытался понять, на чем основаны легенды об озерных девах, а потом и обнаруживают письма тогда еще молодого графа Карди.
Все три сюжетные линии развиваются параллельно, а эпистолярный стиль дневника и писем сразу отсылает к Стокеру. Учитель убеждается, что озерные девы реальны, только от их телепатического влияния чем дальше, тем больше сходит с ума. Граф же пишет другу о том, как прибыл после смерти отца в родной замок, куда ему без объяснений причин запрещалось возвращаться с малых лет. Одновременно он пытается разобраться в странностях своего детства, когда в этих краях бушевала первая эпидемия, убившая его сестру и мать – и невольно становится началом второй, выпустив заточенного в замке вампира. Гарри и его приятели над всем этим чтивом посмеиваются, только вот вскоре и в их окружении начинаются внезапные смерти и странные видения.
Все это написано очень ярким и легким текстом, заставляющим сопереживать и видеть в шаблонных типажах живых людей. Автор создает собственную мифологию, органично переплетая индийское поклонение Кали, кровавые ритуалы ацтеков и народные поверья о вампирах.
Здешние кровососы буквально источают атмосферу нереальности и готики, в их присутствии даже самые банальные вещи по иному воспринимаются, а способности намного превосходят возможности упырей Стокера. С одной стороны, это завораживающие призраки, окруженные лунным сиянием, черными «розами-ненюфарами» (вид кувшинки), размывающие сон и явь и влияющие на разум так, будто у каждого Доминирование и Присутствие минимум 5. С другой это настоящая чума, практически неуязвимая и уничтожающая ночь за ночью людей в режиме конвейера, отчего становится довольно жутко.
Более того, разделив временные линии, автор смогла создать ощущение непредсказуемости и готической трагичности, потому что сразу становится ясно, что ничем хорошим ни судьба учителя, ни молодого графа и его близких не закончится. Одновременно за Гарри и его друзей начинаешь болеть по-настоящему, потому что, в отличие от Стокера, где Дракула вторую половины книги спасается бегством, здешние вампиры способны легко справиться с почти любой угрозой.
Конечно, при всех этих плюсах нужно признать и то, что отдельные сюжетные линии автор не довела до ума, особенно сильно скомкав финал. Иногда логика происходящего хромает, хотя в большинстве книг той эпохи это общая проблема. Значительная часть персонажей, их действий и реплик слишком отдает штампами – задолго до голливудского хоррора здешние герои будут поступать как идиоты, игнорировать явную опасность и самые простые решения и мучительно приходить к мысли, которая читателям очевидна уже полкниги назад. Но даже при всем при этом всем, кто в девяностые пропустил данную книгу, весьма рекомендую ознакомиться с тем, что вполне могло стать общепризнанным шедевром отечественной вампирской готики, сложись судьба книги немного иначе.
И да, продолжение, созданное кем-то в девяностых, читать не надо. Оно написано крайне плохо, а отсылки к Маскараду вызывают лишь раздражение. Хотя сама по себе идея, что кто-то написал фанфик на фанфик почти вековой давности – иронична…
-
И да, очень приятно, что "Закуток" живет и в мое отсутствие =)
-
И еще одна классика, которую я когда-то давно пробовал, но бросил, теперь прочитана. Речь о книге Хоупа Ходжосона «Ночная Земля», написанной в начале прошлого века.
Этот автор больше известен циклом про одного из первых в литературе детективов-оккультистов – Карнаки: в девяностые сборник «Охотник за привидениями» часто издавали. «Ночная земля» - совсем иной жанр, мрачный постапокалипсис, перемешанный одновременно с романической историей вечной любви. Все это накладывается на стилизацию текста под прозу века этак восемнадцатого, отчего я и не выдержал первой попытки прочтения. Впрочем, если продраться под очень слащавый и архаичный стиль, атмосфера легко захватывает с головой.
Начинается все обманчиво, будто читаешь старинный любовный роман. Безымянный герой, будучи аристократом восемнадцатого века, знакомится со всей кузиной, влюбляется, спасает её от непонятно откуда взявшихся и зачем напавших незнакомцев, она с ним флиртует – в общем, стрелы Амура бьют наповал. Потом свадьба, мечты о счастье – и после родов супруга умирает. В это же время героя начинают посещать видения, будто он переродился в далеком будущем, где вспоминает свою прошлую жизнь – иначе говоря, становится попаданцем еще до того, как это стало мейнстримом. С этого момента и начинается настоящее повествование, где интерес представляет собой описанная судьба Земли.
В далеком будущем человечество опасными экспериментами привлекло в наш мир Внешние Силы. Они пожрали звезды, включая Солнце, и раскололи Землю исполинскими трещинами. Выжившие люди спустились в недра планеты, где в огромной долине воздвигли исполинский бастион-пирамиду, в котором смогли укрыться миллионы. Замерзшую поверхность сковал космический холод, недра кишат демонам и монстрами, порожденными Внешними Силами, а люди выживают благодаря технологиям, подпитываемым биополем планеты, называемым Земным Током.
С той поры прошли еще сотни тысяч лет, в пирамиде сменилось множество поколений, и вот ГГ, вспомнивший свою прошлую жизнь, начинает рассказывать согражданам о мире, где ночь еще не была полна ужасов. Поскольку люди будущего неплохо продвинулись не только в науке, но и в мистицизме, овладев паранормальными способностями, ему верят. Тут на связь с пирамидой выходит считавшее давно уничтоженным второе убежище, где тоже живут люди – и в одной из связавшихся герой узнает свою переродившуюся возлюбленную. Та тоже вспоминает прошлую жизнь, но как любящим сердцам воссоединиться, никто не знает. Вдобавок запасы Земного Тока во втором убежище иссякают, и силы зла скоро прорвут рубежи. Отряд, отправившийся на помощь, гибнет в полном составе, и тогда герой решает в одиночку пойти через ночные земли к своей любимой…
При прочтении этого у меня все время возникало ощущение, что я держу в руках родоначальника едва ли не половины сюжетных ходов. Герой из убежища, отправившийся на поиски по разоренному будущему – здравствуй, Фоллаут. Вибромеч и доспехи в сочетание с биотехнологиями против орд Хаоса – привет, Вархаммер. Земли, полные аномалий и ловушек, через которые надо осторожно красться, даже Сталкера напоминают. Исполинские Внешние Силы, непостижимые и правящие грядущей эпохой, предвосхитили Великих Древних – Лавкрафт называл Ходжсона одним из своих вдохновителей. Здесь и силовые поля есть, а ведь написано все это в 1912 году.
Путешествие героя по подземному миру, кишащему монстрами, вышло отменным. Ходжсон хорошо передавал ужас в «Охотнике за привидениями» и здесь держит марку – старающийся не привлекать внимание герой крадется мимо тварей и демонов, попадает в западню, выбирается в последний момент и в любой момент ожидает, что его заметят Внешние Силы, при встрече с которыми останется лишь убить себя прежде, чем они заберут душу. В общем, до встречи с любимой напряжение сочится с каждого абзаца.
А вот потом начинается дурной любовный роман. Я люблю романтику, но по пять страниц описывать нежные взгляды и признания, используя все наивные штампы старинной литературы – это тяжело. Слащавость продавливает педаль в земное ядро, а герой, воспрянув духов, уже не столько прячется, сколько крошит вибромечом все зло, что покушается на его милую. Второе убежище падет, но свою любимую протагонист, разумеется, спасет и приведет в пирамиду, ознаменовав победу человеческих чувств над запредельным ужасом.
Хорошая идея, на самом деле, но после прочтения я так и не понял, зачем нужна была эта стилизация. Ходжсон, судя по другим книгам, мог писать эмоции и мысли героев нормально, а не архаичной патокой, и хотя некоторые утверждают, что это отсылка к Уэлсу с его «Машиной времени», такого стиля там не встречалось. Кроме того, сюжет заканчивается в будущем, и линия из пролога с аристократом обрывается. Понятно, что она нужна только ради того, чтобы у героя была мотивация топать по тьму ради любимой, да и подчеркнуть силу победившей смерть любви, но хотя бы отметить в эпилоге, что все визионерство дало ему силу жить дальше, автор бы мог. А так финал оставляет мысль, что все это – не более чем эскапистское утешение, придуманное героем после смерти жены.
В результате, не могу сказать, что я полностью доволен прочтением, но и неудачным романом назвать этот текст не могу. Знаю, что у него было несколько продолжений от других авторов, которых тоже восхитила идея мира будущего под властью демонов, и я их понимаю – постапокалипсическая часть, описания пирамиды, монстров и людей будущего читаются захватывающе. Не думаю, что Ходжсон был прямым вдохновителем многих культовых циклов, но он доказывает, что идеи, которые вскоре возникнут у других писателей, у 1912 году уже витали в воздухе. И если отрешиться от стилистики, то проникнуться этой горко-сладкой историей о том, что впереди нас ждет только мрак – в котором все равно остается место надежде, - вполне можно.
-
А в "Черной Печати" совершенно нет совпадений с "Шепчущим во тьме". Так что скорее речь об идейном заимствовании."Ивы" с концепцией невидимых злобных сил из иных древних времен, и "Вендиго" как примеры древних культов злобного бога.
Мне "Черная печать" показалась ну очень похожей на "Шепчущего", ну и вообще общий стиль, что вот где-то в глубинке выродившиеся жители творят странные обряды во славу неописуемых существ.
-
Позволю себе заступиться за мистера Лавкрафта. То чем он занимался в наше время изложено в книге "Кради как художник" Остина Клеона)). То есть ухватывание понравившихся моментов в чужом творчестве, переосмысление и включение в свое. А вот то, что он подражал стилю Мейчена - это бесспорно =)
В целом, да, я несколько утрировал. Стиль вот позаимствовал, но Лавкрафт это и не скрывал, и сам называл Мэкена/Мэйчена своих вдохновителем.
-
Олег Кожин касался схожих с «Оно» мотивов не только в «Где живет Кракен». В рамках традиционных октябрьских чтений хоррора я познакомился с еще одним его рассказом, почти дотягивающим до небольшой повести и снова повествующим о столкновении детей и монстра. Речь о «Драконьем лете», и при чтении сразу видно, насколько различаются оба произведения.
Четверо друзей, - Юра, Тоха, Серый и Жан, - радостно встречают летние каникулы. Беззаботный отдых омрачает только тот факт, что в их округе вдруг сбежали все животные и птицы, а следом за ними и домашние питомцы начинают пропадать. Вскоре соседская девочка рассказывает о том, что её пыталась выманить из квартиры притворяющаяся мамой ведьма. Затем бродячий пес найден израненным, причем следы оставил какой-то крупный хищник. Друзья решают выяснить, что же за жуть твориться в их обычном спальном квартале, и вскоре Юра натыкается на чердаке многоэтажки на огромное чудовище, напоминающее дракона. Успел отправить друзьям СМС, он гибнет, сброшенный монстром с крыши. Разумеется, никакого дракона взрослые не найдут, и троице друзей придется самим попытаться разгадать эту смертельную загадку, пока жертвой не стал еще кто-то…
По мне из этого рассказа вполне мог получиться небольшой шедевр куда увлекательнее «Кракена». Здесь есть и постепенно разматываемый клубок загадок, и плавно надвигающаяся угроза и вызывающие симпатию подростки, но эту историю Кожин писал скорее для детей лет двенадцати, а не о детях. По стилю происходящее очень напоминает смесь книг Крапивина со Стайном: вроде бы подростки, со своими современными интересами, но все приглажено, никаких взрослых тем, общение выпячивает только лучшие стороны каждого. Даже тема смерти друга, пусть и описана мрачно, словно не пересекает какую-то черту и не может выбить их из колеи героизма, и это сбивает реалистичность. Нет, речь не о том, что здесь не хватает чернушности «Кракена» и его озлобленных, перевитых конфликтами приятельских отношений – я вполне верю, что есть и такие современные пионеры. Просто все, что происходит в сюжете, слишком явно работает на основную линию, не создавая никакой глубины образов или иллюзии жизни. Смешной добродушный сосед-алкоголик? Наведет на след монстра. Дедушка одного из героев прочтет целую лекцию о долге дружбы и победе над страхом, маленькая девочка окажется дамой в беде, родители – просто скептиками и фоном, местная банда подростков – нормальными пацанами, способными посочувствовать и помочь. Да и основная идея сводится к ожидаемому от детского рассказа «взгляни в глаза своему личному ужасу, поступай правильно, держись за друзей, не ходи один на чердак и все будет хорошо».
Впечатление портит и монстр. То, что он поначалу показан как навевающий иллюзии и даже способный подманивать своих жертвы телепат, совершенно теряется, едва герои сталкиваются с насылаемыми им страхами и побеждают. С этого момента чудовище способно лишь отступать, отчего-то совершенно не используя свой талант. То, что чудовищем оказывается реликтовая летучая мышь-переросток, вырвавшаяся из разрытого рядом с городом котлована, тоже прибавляет впечатление, будто читаешь детскую книжку Стайна. Даже финал, где, вопреки привычным законам жанра, чудовище не исчезает после смерти, а достается ученым и мальчики становятся героями телепередач еще сильнее усиливает ощущение доброй сказки.
В результате, мне кажется, потенциал истории раскрыт не в полной мере. Те, кто хочет прочитать легкую историю в духе «Боишься ли ты темноты» однозначно будут довольны – написано все увлекательно, живым языком, с погружением, но без затянутых описаний. Тем же, кто ожидал более страшного или взрослого сюжета, увы, придется обойтись лишь страшилкой.
-
Не могу сказать, что мне нравится творчество Максима Кабира в целом. Уж очень много там чернухи в духе девяностых, попыток смешать в одно целое нагнетание страха и демонстрацию давящего на отвращение насилия – хотя отрицать талант и плодовитость автора, конечно, не могу. Идеи его книг интересны, некоторые рассказы вполне тянут на «отлично», пусть в попытках работать под Кинга автор часто копирует и его характерную ошибку. Финалы Кабира - зачастую самая слабая часть произведения, что и случилось с книгой «Мухи», о которой хочется немного рассказать.
Начинается все с пролога во времена гражданской войны: трое беглецов из восставшей деревни находят приют в заброшенном помещичьим особняке. Мечта спрятаться от погони исполняется, хотя и не так, как они думали. Кто-то жестоко убивает троицу, спрятав тела в глубинах здания.
Затем действие переносится в настоящее. Старшеклассница Саша и её мать после развода жили на квартире у отчима. Так как мама с новым мужем не расписалась, после его внезапной смерти квартиру забрали родственники, выставив женщин за порог. В это время им попадается объявление о дешевом жилье – квартирке в дореволюционном доме, расположенном на окраине микрорайона. Разумеется, это оказывается то самое здание из пролога.
Впрочем, поводов для опасения вроде бы нет. Жилище заселено еще пятью семьями, новые соседи приветливые, места вокруг живописные. Саша встречает местного парня Рому, отношения с которым быстро переходят в романтику. Только вот во время ремонта она обнаруживает на стене под обоями изображение огромной мухи, явно сделанное рукой настоящего мастера. Вскоре девушку посещают страшные сны, связанные с мертвецами и её новой квартирой. Покопавшись в истории дома, Саша и Рома узнают, что прежде здесь жил покончивший с собой художник, замешанный в поклонении Баал-Зебубу, а до этого – группа бесследно исчезнувших медиумов с сомнительной репутацией. Впрочем, и то и другое лишь скрывает куда более древнюю историю, связанную с древнеславянскими культами заложных покойников - нечистых мертвецах, отвергнутых землей и ставших проводниками в ад.
Сюжет, вроде бы, вбирает в себя все штампы хоррора, которые мы читали и видели на экране. Переезд в новое жилье с мрачным прошлым, призраки, поклонение демонам и впрямь банальны, однако Кабиру удалось сделать две трети романа по-настоящему интересными. Достигнуто это с помощью трех простых приемов.
Во-первых, все герои получились на удивление светлыми и живыми. Нет ощущения функциональности или шаблонов, со своими симпатичными и не идеальными чертами показан каждый из персонажей. И все они имеют моменты, не влияющие на сюжет, но дающие лучше погрузиться в бытовую, при этом нескучную часть происходящего. Кабир использует элементы натурализма в описаниях, но чернуху пускает лишь один раз – когда Сашу собираются изнасиловать заезжие отморозки. Впрочем, этот момент, пусть и кажется в сюжете посторонним вкраплением все тех же любимых автору девяностых, позволяет лучше раскрыть Рому, сумевшего реалистично погеройстовать и спасти девушку.
Во-вторых, в романе очень ярко прописаны все локации, создавая четкую визуальную картину. Кабир умело выделяет то расслабляющие элементы пейзажа и декораций, создавая идиллическую картину окрестностей, то подчеркивает тревожащие детали дома, и это отлично работает. Здание вовсе не похоже на какую-нибудь хижину в лесах, оно приветливо, эстетично в своем старинном стиле, местность вокруг вызывает желание полюбоваться красотами – однако чуть больше теней, акцент на подвале, больших слуховых окнах или странно сверкающей в лунном свете траве - и возникает тревожное напряжение. Это очень кинематографическая работа с текстом.
В–третьих, само раскрытие загадок построено поэтапно, одна версия сменяет другую. Сначала нас отвлекают идеей странноватых соседей, потом оказывается, что ничего подозрительного в них нет. Рассказывают историю о призраках, чтобы сменить её демоническим поклонением. Затем начинает фигурировать Баал-Зебуб, причем подчеркиваются его ассирийские корни, а не христианская версия Повелителя Мух. А после все это сводится к заложным покойникам и загадочному Кучеру, который катается на душах грешников после смерти. Подобная смена объяснений большую часть часть сюжета не раздражает, а лишь подогревает интерес. Кроме того, по сюжету разбросаны пасхалки на другие книги Кабира, которые весьма приятно находить.
Однако наступает последняя треть, и тут автор пускает сюжет галопом. Заложные покойники материализуются и начинают убивать жильцов, превращая сюжет в разновидность «Зловещих мертвецов». Все те, кого он так любовно выписывал, оказываются жертвой или выпадают из сюжета. Вместо того чтобы уделить ночи кровавого разгула равное предыдущим событиям время и показать попытки выбраться из проклятого дома и отбиться от нежити, Кабир делает акцент на брутальных убийствах и уродстве покойников. Вопросы, ранее поднятые текстом (почему не помогло освящение дома? Кучер – это заложный мертвец, демон дома, Баал-Зебуб или кто-то еще? Почему он имеет власть над душами не согрешивших?) ответа не получают. Финал выходит очень скомканным, почти открытым: в принципе, понять, чем все закончилось, можно, но вопросы «почему так?» и «зачем все это было?» провисают в воздухе. Все прежде выстраиваемое повествование концовка просто рушит.
Так что, отдавая должное двум третям книги, последнюю часть я назову непродуманной и оставившей неприятное послевкусие. Как указал в эпилоге сам автор, он написал роман за пару месяцев, чуть ли не впопыхах, и это, увы, чувствуется – могло быть намного лучше.
-
Книги Питера Страуба мне читать не доводилось, исключая написанную совместно со Стивеном Кингом дилогию «Талисман». Про «Парящего Дракона» я слышал, включая упоминание о сильном сходстве с «Оно», но отзывы на роман встречались не самые лучшие, так что желание ознакомиться не возникало. Теперь этот проблем восполнен, и самым сильным впечатлением, наверное, стоит назвать удивление. «Парящий Дракон» оказался не просто похож на «Оно», его вполне можно назвать черновым вариантом той же идеи.
Дело в том, что Страуб издал книгу на три года раньше Кинга. И, судя по интервью, оба прекрасно знали, что работают над одной и той же темой. Кинг и Страуд переписывались еще до «Талисмана», вместе обсуждали сюжет про циклически пробуждающееся зло, терроризирующее маленький городок, и каждый сделал свою версию. Как еще объяснить не только общее сходство, но и то, что многие моменты у Кинга являются дословной копией «Парящего Дракона»? Речь об абзацах, образах, и прямых цитатах, причем встречающихся и в других книгах Кинга. Я даже нашел дословно описанные моменты в «Участи Салема» и «Кладбище домашних любимцев». Кто был их автором, трудно сказать: и Кинг, и Страуб признавались, что давали друг другу прочесть свои рукописи, так что могли брать друг у друга понравившееся. Я склоняюсь к версии, что все же Страуб был первый – его образный и играющий намеками текст выбивается из кинговских длинных предложений.
Впрочем, сказать, что Стивен Кинг просто содрал все лучшее у коллеги, было бы большой ошибкой. То, что написал Страуб, Кинг переработал и довел до ума, потому что «Парящий дракон» куда более простое и сырое произведение, чем «Оно». Кроме того, и сам Страуб заимствовал у Джеймса Герберта, внедрив сюжет «Тумана» в происходящие в своей книге события.
Действие романа происходит в городке Хэмпстед, на который свалилось сразу три несчастья. Во-первых, на недалеко расположенном военном заводе происходит выброс химического оружия. Газ, поражающий мозг и вызывающий различные галлюцинации, незаметно отравил весь город, но благодаря ушлости военных, никто вовремя не узнает о катастрофе.
Во-вторых, в городе каждые тридцать лет происходит серия жестоких убийств, и сейчас началась очередная. Четыре единственных потомка из семей основателей встречаются друг с другом и обнаруживают, что совместно обладают телепатическими способностями. Они начинают видеть призраков, а после узнают, что за циклом убийств стоит дух их общего предка – Гидеона Винтера, за свою жадность и жестокость прозванного Драконом. Дракона казнили века назад, но каждое поколение он вселяется в тело одного из жителей и развлекается резней.
Углубляясь в историю Хэмпстеда, герои узнают, что сама земля, на которой построен их город, проклята: здесь видели живых мертвецов, происходили регулярные необъяснимые трагедии, а люди и животные убивали друг друга без всякой причины еще с доисторических времен. Именно в этом и заключается источник силы Дракона, но в этот век он получил отличный подарок в виде отравления жителей галлюциногенным газом. И пока город медленно сходит с ума и скатывается в череду насилия, мощь Дракона растет, и он материализует все больше потусторонних ужасов. Единственный способ для героев его остановить – достичь духовного единения, спуститься в пещеру под городом и силой детской веры прикончить призрачного монстра.
В пересказе это звучит отлично, не правда ли? Увы, Страуб взял смесь замечательных идей, но справился с ними не всегда удачно. Не сравнивать с «Оно» невозможно, поэтому пройдусь по основным похожим моментам.
Во-первых, за всей историей нет особенной глубины. Никто не пытается показать здесь жизнь глазами детей, или срез эпохи, или рассуждать о роли веры в чудо. Тема семейного насилия раскрыта хорошо, но в остальном это просто история как зло мочит горожан, а герои должны объединить силы и забить тварь в её логове детской песенкой и материализованным мечом (сила веры же). Это одновременно плюс, потому что можно сосредоточиться на сюжете, не продираясь, как у Кинга, через тонны воды, и минус, ведь кроме борьбы с Гидеоном да демонстрации разной жути здесь не о чем говорить.
Во-вторых, слишком много вопросов без ответа провисают в воздухе. Нам не объясняют, что за источник силы Гидеона и какие границы этой силы. То он напускает на героев живой огонь, то материализует каких-то гигантских псов, то собирается разродиться потомством в лице дракончиков. Газ сводит с ума, но некоторые люди от него превращаются в живую слизь – это что за сюр в духе Линча? В финале здесь появляется даже натуральный черт с рогами и копытами. Земля проклята лично дьяволом, превратившим дух Гидеона вот в это вот? Наверное, но вопросов все равно больше, чем ответов.
В-третьих, у героев действительно хорошие биографии, вызывающие сопереживание и интерес. Но сами герои, оказавшись вместе – во многом типажи. Единение, конечно, здорово, но не в ущерб потери себя, а здесь, увы, все их отличные биографии с какого-то момента исчезают. Вот у нас жившая много лет с мужем-садистом женщина с сильными экстрасенсорными способностями. Вот мальчик, наблюдавший в деталях многолетнюю деградацию отца-алкоголика. Вот бывшая звезда сериала, потерявшая близких. Вот старик, когда-то прикончивший прошлое воплощение Гидеона и страдающий от репутации убийцы. Но если они вместе, это просто безликие силы добра, не находящие даже какой-то катарсис в своих проблемах.
Кроме того, сам по себе городок вышел довольно усреднённым. Нет в нем ни ярких мест в духе Дерри, ни вообще какой-то фирменной локации. Хэмпстед, в историю которого нас пытаются окунуть, смотрится как стандартный набор одинаковых улочек с обязательным зловещим заброшенным особняком.
Наконец, хронология. Автор решил писать, в каждом абзаце прыгая то в будущее, то в прошлое, переключаясь с самого начала между множеством второстепенных персонажей. Нам то спойлерят события, то отматывают назад, то перемещают за финал на год в будущее, то на неделю в прошлое, и это с самого начала книги, когда мы и персонажей толком не знаем. Только к середине книги повествование становится более-менее последовательным, и это реально раздражает.
Кроме того, такая каша с датами ломает детективную составляющую. Ведь личность того, в кого вселился Гидеон, может быть отличным двигателем сюжета, и вроде бы поначалу нам подбрасывают эту загадку. Но уже ко второму или третьему убийству называют имя, и мы знаем, а герои – почти до самого финала нет.
А вот в чем Страуб оказался на высоте, так это в демонстрации того, как город плавно сходит с ума. Целый набор разных отклонений, вызванных газом, да еще и ситуация, когда не понимаешь - мистика вокруг или героям мерещится. Плюс растущая паника, пустеющие улицы, пытающиеся каждый по-своему справиться со страхом соседи, и захлёстывающая все атмосфера насилия. Это действительно сильнейшая часть книги.
Второй плюс в том, что за судьбами второстепенных персонажей интересно наблюдать. Их много, но все они оживляют сюжет, хотя бы даже в роли жертв, особенно на фоне ставших сюжетными функциями ГГ.
Третья хорошая сторона – трогательный финал. Герои победили, единство угасло, и они уходят, теряя друг друга. Да, как у Кинга, но в «Оно» в это вмешалась магия, стершая всем память, а здесь куда более реалистичный взгляд на то, что одно совместное событие, даже столь важное, не может навсегда связать судьбу. Это такой конец в духе английских сказок, где последнюю точку ставит прощание.
Мне понравилась связь героев и злодея, это куда лучше объясняет их силы и роль, чем всякие высшие сущности и избранность. Вполне логично, что если Гидеон становится сильнее, его единственные потомки тоже что-то от этой силы получают, и что именно они могут дотянуться до него проще, чем кто-либо другой.
Хорошим назову и потенциал мистической подоплеки событий. Раз место проклятое, а кроме Гидеона в городе регулярно происходит нечто малопонятное, то и ситуация страшнее, и возможностей вписать в сюжет что-то больше.
Наконец, уже упомянутый стиль текста. Язык у Страуба яркий, поэтичный, словесные сочетания при своей лаконичности очень яркие. Стилистика целиком искупает многие огрехи сюжета.
Так что не жалею, что прочитал, и со временем, уверен, потянет перечитать, но увы, книга и впрямь во многих местах непроработанная. У неё отличный потенциал, и Страуба я на основании этого романа могут уверенно назвать для себя интересным автором. Так же не удивлен, что Кинг был захвачен сценами и идеями, которые брал к себе, но в полной мере «Парящий дракон» не сумел раскрыть слишком многое из того, что заложил в сюжет.
-
«Лето Ночи» Дена Симмонса подкупило меня своим вступлением. В нем автор обстоятельно размышляет, как изменилось отношение к детству по сравнению с шестидесятыми, когда ребенком был он. Основной посыл сводится к тому, что в попытке оградить детей от всего на свете, взрослые лишают их свободы и возможностей познавать окружающий мир именно в тот период, когда познание по-настоящему приносит яркие эмоции. И что если кто и боится детства, то это не дети, а родители, для которых жизнь их чад выглядит чередой сплошных угроз.
Кроме того, Дин Симмонс пишет, что создавал персонажей на основе своих детских друзей и вообще пронизал сюжет воспоминаниями летних игр и фантазий. После такого вступления я ждал книги, которая будет играть на ностальгии и эмоциях, погрузит в летнюю беспечность, позволит посмотреть на страхи глазами детей, словно у Кинга или Брэдбери…
Но не дождался.
Сюжет романа повествует о лете 1960-го года, когда группа друзей (мальчишки 11-12 лет + один восьмилетний младший брат) в последний учебный день слышит в школе жуткий крик. После уроков они узнают, что с занятий не вернулся умственно отсталый мальчик, а учителя ведут себя странно. Больше ради игры, чем всерьёз, герои начинают следить за взрослыми, подозревая их в убийстве – и оказывается, что подозрения обоснованы. Одного из мальчишек целенаправленно пытается сбить грузовик, но это лишь начало проблем. Возле домов ребят происходят необъяснимые явления, их преследуют мертвецы и монстры, а родители и полиция, разумеется, ни во что не верят.
Пытаясь своими силами разобраться, в чем дело, герои изучают историю школы и узнают, что в её часовне скрыт легендарный колокол Борджиа. Колокол этот отлит из не менее легендарной стелы Осириса, сделанной из метеоритного железа, и считается утерянным – а также способным при должных жертвах вызвать конец света.
Если вы подумали, что это напоминает скорее какую-то страшилку Стайна, то наши мысли двигались в одном направлении. Но беда не в самом сюжете, к которому я еще вернусь. В «Лете Ночи» хорошо описаны как сцены экшена, так и столкновение со сверхъестественным – но само происходящее эмоционально пустое. Такое ощущение, что автор то ли считал, то у детей нет глубины переживаний, то ли не хотел касаться внутреннего мира, но все их образы получились поверхностными. Персонажи все время что-то делают, но что значат для них эти дела, что они при этом чувствуют, почему выбирают то, а не это? Симмонс перечисляет забавы, от езды на велосипедах и поиска тайных мест до игр в войну, но каждый раз сами герои будто нарисованы парой штрихов.
Вот они швыряются друг в друга увесистыми камнями и прыгают с обрыва – откуда такая смелость, всех дружно поразили слабоумие и отвага? Вот один мальчик после стресса думает с презрением о каждом из друзей – это его нормальное отношение или реакция на страх? Вот явно больная на голову девочка (грязная, ни на что не реагирует, шляется по улицам с винтовкой и парой здоровенных псов, порывается убить взрослых, любят хватать мальчишек за яйца или заставляет их раздеваться) оказывается чуть ли не самым здравомыслящим человеком в городе – и при этом её нездоровые поступки не находят объяснения. Нельзя прочувствовать ни тонкости отношений, ни мотивы выбора. Некоторые характеристики даются (этот дерется за друга, этот опекает брата, этот не боится ничего, кроме чудовища под кроватью) но это шаблон.
Кроме того, шесть главных героев отличаются… прическами. Без шуток, автор даже расписывает их стрижки и говорит, что в остальном они во всем похожи. Что, увы, касается и характеров. Нет ни каких-то типажей, ни ярких черт, в результате я большую часть книги вообще не различал половину. Двое получились лучше других за счет ролей умника и лидера, еще двое запомнились тем, что братья, а одного я только к концу признал как участника дружной команды, а не просто одноклассника.
И ведь не скажешь же, что Симмонс не умеет писать. Он подарил всем биографии, пронизанные реалистичными семейными проблемами, прошелся по теме равнодушия и насилия, разбросал отдельные эпизоды, где проклевывается что-то серьезное и глубокое. Сцены, когда ребенок сторожит сон парализованной бабушки, думаю о том, что отгонит Смерть, если та придет за ней, или первое осознание, что их одноклассница превращается в женщину, или понимание, что ты глупее, чем твои приятели – просто отличные. Или сочетания необычного: последний тянущийся урок перед каникулами, предвкушение свободы и одновременно застилающие небо за окном грозовые тучи. Из таких моментов можно выжать очень много, тем более с пейзажами автор работает профессионально. Он ярко описал школу и местность городка, причем так, что понимаешь взаимное расположение, а такое встречается нечасто. Встречи со сверхъестественным построены, словно в фильме, весьма грамотно, с описаниями звука, ощущений, теней, сами события нагнетаются – но вот до внутреннего мира детей, кажется, Симмонсу почему-то не было дела.
Но это еще пол беды, ведь первая половина книги вполне держится на этих контрастах. Но во второй автора понесло. Дети превратились в спецназ, не иначе. Они тащат из домов весь найденный огнестрел, шляются с ним по всему городу и вступают в перестрелки с чудовищами и учителями (!). Потом ставят ловушки, играют роль живых приманок, чтобы выманить противников на линию огня (!!). Они угоняют молоковоз, накачивают его бензином, и, взяв школу в окружение, штурмуют её, чтобы подорвать (!!!)
Автор, ты забыл, что им одиннадцать лет?! На этом фоне то, что они начинают общаться исключительно в стиле реплик героев боевиков, а в перерывах один почти доходит до секса с одноклассницей смотрится уже совершенно нормально – гулять так гулять. Когда ребенок полз по подземному тоннелю, отстреливая из дробовика монстров, я подумал, что эту бы шайку в Дерри - так они бы Пеннивайза выжгли напалмом из канализации.
Угробив атмосферу и погружение, Симмонс начинает добивать и сюжет. Колокол связан с числом 666, несет апокалипсис, а порожденные им твари боятся святой воды и причастия? Ясно, значит дело в демонах. Ой, нет, дело в Осирисе, которому служат… подземные гигантские черви, какая-то нежить, теневые тараканы, открывающие порталы, а сам колокол обрастает плотью, лапами и глазами. Эм, это какой-то неправильный Осирис, вам не кажется? В финале детей ловят, один из учителей даже не убивает их, чтобы, наверное, разъяснить ситуацию… и выдает «я бы мог вам все сказать, но уже скоро конец, так что ничего не скажу». Серьезно?!!
Единственное, что пояснили, это что колокол и какой-то обитающий в нем Хозяин долгое время находились в сердце католической веры, потому и обрели слабость перед церковными символами. Но написано так, что не поймешь, то ли сам колокол уверовал, что он дьявол и потому его твари должны бояться святой воды, то ли это существо зависит от веры. И что оно такое, неизвестно, кроме стиха «Колокол – это отец и мать магии, колокол - это печень и анус Осириса». Ну, а почему не почки? При чем тут магия?
В общем, вторую половину романа я читал, уже не понимая, не трэш-боевик ли это. Наверное, если бы сказали, что все это просто более взрослая версия «Ужастиков» Стайна, я бы воспринял текст лучше, но начало настроило на куда более стоящую книгу, чем она оказалась. А жаль, потому что здесь было немало того, что потянуло бы на отличный очерк о летних воспоминаниях родом из детства…
-
Ой, нет, дело в Осирисе, которому служат… подземные гигантские черви, какая-то нежить, теневые тараканы, открывающие порталы, а сам колокол обрастает плотью, лапами и глазами. Эм, это какой-то неправильный Осирис, вам не кажется?
А почему бы Осирису не быть злым? В "Созданиях света, созданиях тьмы" он тот ещё садист. С некромантией Осириса увязать вполне возможно, учитывая его историю — он возродился и стал повелевать царством мёртвых. А ещё Осирис зелёный, как зомби.
Колокол связан с числом 666, несет апокалипсис
И что оно такое, неизвестно, кроме стиха «Колокол – это отец и мать магии, колокол - это печень и анус Осириса». Ну, а почему не почки? При чем тут магия?
Мне тут всё кристально ясно: автор пишет в стиле Алистера Кроули.
-
А почему бы Осирису не быть злым? В "Созданиях света, созданиях тьмы" он тот ещё садист. С некромантией Осириса увязать вполне возможно, учитывая его историю — он возродился и стал повелевать царством мёртвых. А ещё Осирис зелёный, как зомби.
Злой Осирис - как раз не проблема. Проблема в том, что существо из книги - Осирис лишь именем. В нем ничего, связанного с Египтом, кроме стелы, из которой отлит колокол - и стела эта взамен за жизни вроде бы исполняет желания (одному из прежних владельцев, хотя нынешним вроде ничего не исполнила), но при этом устраивает в итоге апокалипсис. И тогда совершенно непонятно, зачем ему давать имя египетского божества, не раскрыв толком ни его роль в Древнем Египте, ни истинную природу. При таком подходе его и джинном можно назвать, какая разница?
Мне тут всё кристально ясно: автор пишет в стиле Алистера Кроули.
Да, но конкретики бы хотелось - что за существо, почему ему нужен конец света, что вообще за космология в книге. Роман показывает просто загадочного монстра, не более.
-
Да, но конкретики бы хотелось - что за существо, почему ему нужен конец света, что вообще за космология в книге.
Если бы эта конкретика практически во всём не противоречила сама себе, то это был бы уже не стиль Кроули. А нужна ли такая конкретика?
-
Да, но конкретики бы хотелось - что за существо, почему ему нужен конец света, что вообще за космология в книге. Роман показывает просто загадочного монстра, не более.
Тогда тебе лучше не читать Джейкобса)) У него вообще конкретики ни в чем нет). Причем это касается обоих произведений "Живого роскошного ада", правда второго все же меньше чем первого. Но все равно сплошное "Какой заяц? Какой орел? Какая блохааа?? И у кого в конце концов лохматость повысилась?")
Надо наконец перестать прокрастинировать и написать хоть что-нибудь на эту тему)
-
Майкл Крайтон создал много работ, которые легли в основу культовых фильмов. "Парк Юрского периода", "Тринадцатый воин", "Сфера", "Мир Дикого Запада" "Штамм Андромеда" были далеки от точных экранизаций, но это сделало их, как по мне, только лучше. Потому что при чтении каждой книги Крайтона я был восхищен отличным идеей и медленным нагнетанием тревожной атмосферы поначалу - и полностью разочарован картонными героями и многими нелепостями сюжета. Вдобавок Крайтон очень перегружает текст описаниями технических процессов и вообще склонен к публицистической манере изложения, когда будто читаешь статью о событии. По моему, этот тот автор, в случае которого фраза "фильм лучше" будет уместна - если фильм берет самые сильные элементы это книг и дополняет их более живым и интересным действием и переработанными персонажами.
В случае с "Роем" проверить это не удается, ведь он еще не был экранизирован, хотя вышел в 2002. За этот роман я когда-то садился, но дочитать не сумел, а вот теперь предпринял вторую попытку. Она вышла удачной, но увы, не смогла изменить прежнее впечатление: насколько текст хорош в первой части, настолько же он показался мне натужным во второй.
Джек - талантливый программист "Силиконовой долины", вылетевший с работы из-за того, что вскрыл коррупционные схемы начальства и не пожелал об этом молчать. Теперь в здешних конторах его не берут, а переехать не позволяют трое детей и жена Джулия, работающая вице-президентом в одной из компьютерных фирм. Впрочем, в жизни домоседа Джек находит не меньше удовлетворения, с утра до ночи заботясь о детишках. Здесь Крайтон дает ощутить все общественное предубеждение против отца, что нянчит малышню, пока жена зарабатывает - на Джека косятся все от соседей до мамочек на приеме у педиатра. Однако его куда больше беспокоит Джулия, ставшая раздражительной, немного изменившая все свои привычки, отдалившаяся от детей и закатывающая ему беспричинные скандалы. Постепенно сопоставляя мелочи (вызывающая одежда, привычка мыться сразу после работы, поздние возращения, ложь о том, что она якобы сегодня делала), Джек приходит к неутешительному выводу - у супруги завелся любовник.
В это время в доме начинаются странные происшествия. Младшую дочь поражает какая-то мучительная сыпь, бесследно исчезнувшая после проведенной магнитной томографии. Джек несколько раз видит подозрительный фургон, Джулия ведет себя все более странно, в доме кто-то передвигает вещи, а в её машине то появляется, то пропадает какая-то зыбкая фигура. Когда одной ночью Джеку кажется, что по телу жены струиться живая тень я даже забыл, что читаю технотриллер, а не роман ужасов.
Однако затем Джеку внезапно предлагают слетать консультантом на предприятие, которое курирует его жена, и все превращается в очередную версию "Парка юрского периода". Конечно же там по заказу Пентагона делают нанороботов, оснащая их всем, до чего может додуматься только военный. А еще внедряют способность к самообучению, возможность добывать энергию самостоятельно, модели поведения на основе хищников и генетическую структуру бактерии. Действительно, что может пойти не так? Однако ситуация куда хуже, чем просто взбунтовавшиеся микромашины - Джек и персонал сталкиваются с новыми эволюционными ветвями, соединившими в себе нанотехнологии и биологическое оружие и способными паразитировать в человеке...
И вот примерно с середины мой интерес и угас, потому что в комплексе вылезает все то, что я не люблю у Крайтона. Ученые, представленные профессионалами, оказываются клиническими идиотами. Да, нам расписывают спешку, проблемы фирмы, которой позарез нужен результат, но создавать то, что не можешь контролировать и что очевидно враждебно к тебе же, а потом давать этому возможность развиваться на свободе? Технологические лекции, занимающие целые абзацы, все равно не добавляют убедительности происходящему, хотя Крайтон даже расписал компьютерный код, положенный в основу машин. Мне казались убедительными его рассуждения в "Парке", потому что такие генетические манипуляции и клонирование хотя бы выглядели на время написания возможными. Но когда речь идет о крохотных роботах, создаваемых как гибрид с бактерией, самообучающихся и способных практически на все, мне сложно видеть в этот что-то большее, чем нелепые страхи нейросетей, военных дронов и нанотехнологий. Слишком фантастично, а значит какой смысл постоянно разжевывать технические аспекты, если эти аспекты вымышленные от и до?
Кроме того, действие сильно стопорится. Противостоящий героям рой то поддается, то они начинают выбирать какие-то окольные пути решения. Особенно этим страдает финал, где обе стороны конфликта пытаются друг друга уничтожить, но как-то без особой искорки, словно соревнуясь, кто быстрее провалит задуманное. Да, под это можно повести обоснование, причем очевидное из текста, но это сбивает впечатление. Кроме того, от "Парка" здесь очень много повторов: например, в той книге (в фильм это не попало), герои, вооружившись взрывчаткой, искали логово рапторов. Здесь они, вооружившись взрывчаткой, ищут логово роя. И такие параллели заставляют задуматься, а почему нельзя было показать все происходящее не в поднадоевших тайных лабораториях, а именно в доме, где Джек пытался уберечь семью и понять поведение жены. Благо, первая половина как раз и работала на том, что нечто страшное вторгается в обычный городок и начинает плавно разрушать жизнь столь же обычной семьи.
В общем, мне очень понравилась идея, и первая половина читалась на "ура". Даже бытовая часть, где Джек выбирает подгузники и успокаивает ссорящихся детишек не вызывала скуку, а формировала симпатию к человеку, который даже после потери работы нашел себя в семейных делах. И убедительная линия с тающими супружескими отношениями, и странности поддерживали интерес, потому что Джек реагировал вполне естественно и казался живым. Но вот второй части книги, как мне кажется, действительно нужен толковый сценарист, который был довел до ума бессмысленные поступки героев и сделал этих героев хоть чуточку интереснее. Но даже так это все равно, как по мне, весьма неплохая книга.
-
После "Роя" пришло желание перечитать еще что-то из Крайтона, и я обратился к когда-то прочитанному "Парку юрского периода". Надо сказать, что в детстве это был один из моих любимых фильмов, а вот с книгой получились неоднозначные впечатления. Мне куда больше понравилась любительская новеллизация, написанная в девяностых под псевдонимом Джон Беркли. Подозреваю, что под этим именем скрывался Иван Сербин, в тот период активно пересказывающий сюжеты всех голливудских хитов. Пусть она местами была далека даже от происходящего на экране, потому что новеллизаторы тогда ориентировались на плохой перевод и мутное качество и додумывали сюжет как хотели, атмосфера у книги получилась весьма напряженной.
С оригинальным романом Крайтона я познакомился уже позже, и как раз атмосферы не дождался, хотя в чем-то он превосходит экранизацию. Пересказывать в деталях сюжет смысла нет: думаю, что все знают историю про то, как миллиардер Хаммонд задумал клонировать динозавров для своего парка развлечений, однако после несчастного случая на стройке был вынужден пригласить группу экспертов, чтобы доказать безопасность проекта. Из-за продажного программиста хищники, включая выведенных какими-то адскими монстрами велоцерапторов, сбежали, и герои вместе с внуками Хаммонда пытаются привести все в порядок и выбраться с острова.
Роман Крайтона совсем не похож на версию Спилберга. Первая часть, причем самая интересная, посвящена посторонним персонажам: медикам из Коста-Рики, местному зоологу, чиновникам биокорпорации. Она куда ближе к хоррору - кто-то нападает на детей по всему побережью Коста-Рики, суеверные местные винят вампиров, а выжившая девочка описывает прямоходящую ящерицу. Понятно, что для современных читателей ответ очевиден, но на момент написания к идее о том, что за всеми атаками стоят динозавры, Крайтон подводит постепенно. Аналогично, фирма, конкурирующая с инвесторами Хаммонада, пытается выяснить, что же он делает на острове, и у нам в деталях демонстрируют характерную для Крайтона тему промышленного шпионажа. В общем, все интригующе, а местами и страшно - автор не скупится на кровавые подробности, включая сцену поедания заживо младенца. Кстати, один момент (нападение на девочку на пляже), перешел из книги во второй фильм.
А вот дальше начинается уже знакомая история... с незнакомыми героями. Нет, большинство персонажей те же, но они описаны совершенно иначе. Алан Грант здесь любит детей и вообще добродушный немолодой профессор, что совершенно не похоже на мрачновато-притягательный образ, сыгранный Сэмом Нилом. Элли Сетлер - его молоденькая студентка-практикантка, а не коллега, и времени ей отдано значительно меньше, чем в фильме. Хаммонд из старого идеалиста показан жадным до предела циником, которому плевать на персонал, внуков и все весь мир, если речь идет о прибыли. Смотритель Роберт Малдун как охотник еще круче, чем в фильме - только это выпивающий негр. Ян Малкольм, лишенный харизмы Голдблюма, только и делает, что зачитывает свои постулаты теории хаоса, и вообще смотрится скорее авторским альтер эго, чем нужным персонажем. Дети поменялись местами: девочка Лекс стала младшей и настолько капризной, что это доведено до абсурда. Трусливый адвокат Дженнаро в фильме был создан из двух персонажей книги: паникера пиар-менеджера Реджиса и собственно Дженнаро - неприятного, но довольно смелого инвестора. Лучше раскрыты прочие сотрудники, но судьба их незавидна. Впрочем, среди главных героев тоже погибнут и выживут не те же персонажи, что в фильме, хотя хотя одного из них Крайтон, уступая просьбам Спилберга, воскресил в продолжении, которое писал уже сугубо для Голливуда.
Сюжет тоже быстро уходит в незнакомые дебри. Герои носятся по всему Парку от преследующего их Тирекса и его детеныша, сражаются с рапторами гранатометами, плывут по реке через аварий с птеродактилями (перешло в третий фильм), похищают детеныша рапторов и находят их тайную кладку (аналогично), пытаются остановить сбежавших на корабле динозавров (второй фильм). В общем, в плане экшена событий хватает на три фильма.
Беда только в том, что все это сумбурно и бессмысленно. Многие действия персонажей сюжету не нужны и отражают какие-то хаотические метания, не раскрывающие их как личность и не двигающие сюжет. Что хуже, персонал Парка показан просто глупым, словно Хаммонд набирал команду самоубийц: главный техник не разбирается в тонкостях центрального компьютера, которым легко управляет девятилетний мальчишка, главный генетик не видит разницы между генами амфибий и рептилий. Более того, обладая системой слежения с камерами и датчиками движения, за несколько лет никто не проверил, что у них в Парке в шесть раз (!) больше динозавров, чем должно быть.
Что хуже, вся идея Малкольма о невозможности контроля за природой и опасности генной инженерии, которую расписывает автор, из книги не прослеживается. Парк губит клиническая жадность и идиотизм Хаммонда, который сэкономил на персонале и нанял не того человека, а также сомнительные опыты (зачем выводить ядовитых динозавров? Зачем вообще создавать рапторов, да еще и намешав в них от балды гены всего, что под руку попалось?), но никак не теория хаоса.
Кроме того, стиль Крайтона быстро становится сухим. Он постоянно переходит на лекции о генетике и палеонтологии, а когда доходит до расписывания цепочек ДНК или программного кода на нескольких страницах, я вообще с трудом удерживался от пролистывания. Спилберг поступил, ИМХО, верно, пусть и пожертвовав многими линиями и объяснениями книги, но хотя бы создав увлекательное пугающее приключение. Роман же Крайтона прекрасен в первой части, тревожит до средины, но с началом экшена смотрится каким-то бессмысленным боевиком с динозаврами.
-
В 1951 году Роберт Блох попробовал себя на поприще продолжателей Лавкрафта, и всего одним рассказом сумел оставить значительный след в Мифах Ктулху. Всюду, где встречается описание Темных Младых, порожденных Шуб-Ниггурат, ссылаются именно на его произведение – так повелось еще с ролевого сеттинга «Зов Ктулху». Это забавно, потому что никаких Темных Младых в рассказе нет, хотя то, что Блох описал, действительно идеально подходит к детищам лесного божества.
«Тетрадь, найденная в заброшенном доме», с самого начала выбивается из однотипных подражаний, делая героем не очередного нервного ученого, а ребенка. Двенадцатилетний Уилл после смерти родителей рос с бабушкой и слушал её сказки про обитающих в лесных холмах тварей, которых еще боялись индейцы. Затем бабушка скончалась, а его отправили к дяде и тете, одиноко живущих в лесу возле тех самых холмов. Зловещие леса производят на ребенка пугающее впечатление, но все идет нормально до тех пор, пока он не натыкается на древовидное чудовище. С этого момента над фермой медленно сгущаются тучи: портится погода, деревья ведут себя странно, колодец переполняет слизь, кто-то убивает всю скотину, а дядя с тетей бесследно исчезают. Надвигается Хеллоуин и оставшийся один в лесу Уилл пытается выбраться, попутно ненароком разгадывая тайну друидов, переселившихся тысячу лет назад в эти края, и призванных ими подземных чудовищ.
Как все закончится, намекает название, но в процессе чтения я об этом забыл – злоключения Уилла были поданы динамично и увлекательно, заставляя сопереживать и желать его спасения. Именно это становится первым плюсом рассказа: когда в финале вспоминаешь, что вообще-то читаешь предсмертные записки ребенка, становится довольно жутко. Если неврастенические джентльмены Лавкрафта и многих его продолжателей смотрятся комично, сходя с ума от попыток описать неописуемое, то Уилл взывает к самым универсальным мотивам – одинокий мальчик во враждебном лесу, где кишмя кишат силы зла.
При этом Блох не выдерживает стилистику: хотя он и пытается изобразить, что текст написан двенадцатилетним, изъясняется Уилл как взрослый человек, делая сложные выводы и обладая обширной эрудицией. С другой стороны, нарочитые коверканья некоторых слов вроде «ЖРАТВОприношение», можно назвать гениальными. В плюсы можно занести и нелогичность поступков, непростительную для взрослого, но для ребенка как раз нормальную. В итоге с какого-то момента я примирился с мыслью, что читаю записки юного гения и перестал обращать внимание на стиль речи.
Вторым достижением можно назвать плотную атмосферу леса. Осенний, живой и злобный, он производит впечатление не хуже, чем в «Зловещим мертвецах». Блох не придумал чего-то новаторского, но даже простые фразы вроде «Леса полнились скрипами да шорохами — ветер, видать, разыгрался. А может, и не только ветер…» прекрасно работают, как и гроза в чаще, и ломящиеся в дверь твари, и медленно наступающая тьма. По сути, автор взял все атрибуты хеллоуинской страшилки и, не добавляя ничего лишнего, смог с их помощью надавить на нужные эмоции.
Третьим успехом стал монстр. Блох назвал его шогготом, но описал как древовидную тварь на корнях-лапах, с ветвями-щупальцами, усеянными ртами. И это когда она просто обитает в лесу – перед ЖРАТВОприношением чудовище вырастает до исполинских размеров и принимает другой, куда более страшный облик. С учетом общей тематики служащих Древним друидов и враждебной природы, решение создателей ролевого «Зова Ктулху» отдать образ монстра Темным Младыми можно назвать отличным решением.
Есть рассказы, которые мечтаешь увидеть в форме романа. «Тетрадь» не из таких – крохотный текст захватывает, читается за полчаса, но при этом запоминается как история цельная, уловившая саму суть вселенной Лавкрафта. Мира, где любой человек – беспомощное дитя перед равнодушными космическими силами, случайная встреча с которыми неминуемо разрушит жизнь.
-
Снова обратимся к классике, которую наверняка знают многие любители историй про вампиров. Речь идет о повести Алексея Толстого «Упырь», написанной в первой половине девятнадцатого века и ставшей отечественным откликом «Вампиру» Полидори. Сам Толстой обращался к теме вампиризма и ранее, написав рассказ «Семья вурдалака», но повесть куда меньше связана с народными легендами и ближе к тематике «Вампира».
Молодой дворянин Руневский на балу знакомится с Дашей Острович, внучкой госпожи Сугробиной. Там же он встречает странного седого юношу Рыбаренко, который начинает ему доказывать, будто среди гостей есть упыри. По версии Рыбаренко, Сугробина – вампирша, убившая мать Даши, а теперь планирующая заманить к себе в усадьбу внучку, чтобы высосать и её кровь. Впрочем, пообщавшись с Сугробиной, которая в Даши души не чает, и узнав, что после поездки в Италию Рыбаренко считается душевнобольным, Руневский успокаивается.
Взаимная симпатия с Дашей толкает героя принять приглашение Сугробиной погостить у них в усадьбе. Там подозрения Руневского снова возрождаются. Он читает старинную балладу, описывающую проклятие всего рода Островичей, а ночью видит призрачную невесту, очень похожую на Дашу. Руневский узнает, что ночевал в покоях когда-то покончившей с собой по вине итальянского аристократа Прасковьи, и выясняет, что Рыбаренко тронулся умом в Италии именно после визита в заброшенный особняк этого самого аристократа. Чем дальше, тем все больше странных совпадений убеждают героя в мысли, что Рыбаренко – никакой не сумасшедшей, призрак Прасковьи пытается его предупредить, а Даше действительно грозит опасность от собственной бабушки и фамильного проклятия, завязанного на сделку с дьяволом…
Алексей Толстой брал идеи из большинства популярных готических историй того времени, но при этом сумел соединить их в многослойный детективный сюжет и наделить русским колоритом. Когда читаешь о призрачной невесте, погубленной жадным чужаком и предлагающей герою надеть ей на костяной палец обручальное кольцо или о снах, в которых герой бродит по замаскированным пейзажам ада, сразу понимаешь, что вся новизна картин Бертона или Линча условна – готика породила эта идеи столетия назад. А как насчет сочетания зловещего текста баллады о проклятии рода с ритмикой «Песни о вещем Олеге»? Язык у автора легкий, стиль увлекательный, и сюжет, в котором действия, как такового, самый минимум, не вызвал у меня ни малейшей скуки.
В готических произведениях разгадка, обычно, либо имеет полностью материалистическое объяснение, либо только мистическое, либо же материалистична с элементами мистики (вещие сны и предчувствия помогают раскрыть злодея). В «Упыре» есть все три версии: каждый персонаж предлагает равноценно убедительный вариант, что упыри реальны, что все это бред и домыслы впечатлительного Руневского или что в этом бреде есть какие-то необъяснимые моменты. Однако Толстой вносит еще один вариант, нетипичный для готики – граница между явью и сном размыта, и события могут одновременно иметь мистический и реалистичный пласт, представлять нечто вроде астральной проекции, где действия людей во снах отражаются на событиях наяву. Последняя версия превращает повесть в новаторскую по тем временам.
Важно отметить, что упыри, показанные здесь, также загадочны. До Стокера еще полвека, а подражание «Вампиру» не создает какого-то акцента на метафизике. Упыри – это люди, связанные службой дьяволу, вынужденные потакать злу и временами пить кровь близких. Они предельно человечны наяву, но во снах фигурируют под разными обличьями, заманивая и пожирая тех, кто влез в их дела. Это отсутствие традиционных сил, слабостей и действий создает дразнящий интерес. Читатель не понимает в точности, что же такое упырь, как не понимал этого в «Вампире» или «Кармилле», что только в плюс роману.
Кроме того, хотя книга вводит в сюжет дьявола, никто не пытается победить его и его слуг символами религии. Напротив, сюжет предлагает лишь скептицизм, как защиту: те, кто по ходу истории не верят в упырей, от них не пострадают, а вот прочие заплатят дорогую цену. Или в финале вынуждены ради любимых сделать вид, что все это было вымыслом и вечно хранить тайну. Такой ход, разумеется, работает на обоснование реалистичной версии событий, но одновременно делает вселенную повести пугающим миром господствующего зла за ширмой нормальности, которую лучше не раскрывать.
Иными словами, книга удалась и не постарела. Она вряд ли подойдет тем, кто ожидает увидеть «Дракулу» в русском антураже, здесь нет беготни от вампиров или сражений с ними – но любителям классической готики «Упырь» точно придется по душе.
-
Продолжая тему творчества Алексея Толстого, хочу коснуться двух готических рассказов. Первый, «Семья вурдалака», известен куда больше «Упыря», хотя и написан раньше – и на отечественную мистику оказал огромное влияние. Второй «Встреча через триста лет», служит доказательством того, что даром никому не нужные приквелы про эпизодических персонажей придуманы далеко не Голливудом.
«Семья вурдалака» представляет собой байку, рассказанную маркизом Д’юрфе. В середине восемнадцатого столетия, когда маркиз был молодым бабником, он страдал от неразделенных чувств к некой герцогине. Обиженный на её холодность, юноша напросился в дипломатическую миссию к государю Молдавии, все же получил от любимой в качестве прощального подарка крестик и двинулся в дорогу. В пути он остановился в деревушке, где мгновенно влюбился в дочь хозяина дома, Зденку.
Однако сам хозяин, Горча, отсутствует: он отправился ловить турецкого разбойника, терроризирующего округу. Причем сыновьям Горча приказал, что если не вернется за десять дней, в дом его не пускать – потому что это значит, что турок победил, и глава семейства стал вурдалаком. Срок прошел, но с наступлением десятой ночи Горча возвращается, принося голову турка. Сыновья спорят – старший обращает внимание на то, что отец бледен, ничего не ест, избегает молиться, приказывает убить постоянно воющую собаку, и вообще ведет себя неадекватно. Младший и Зденка уверяют, что папа всегда был тем еще шизоидом малость экстравагантным, поэтому на его причуды обращать внимания не надо.
Однако маркиз вскоре поймет, что старший сын прав. Горча – живой мертвец и нацелился на внука, потому что вурдалаки первым делом обращают своих близких. С помощью Д’юрфе Горчу удается победить, и герой уезжает, перед этим наобещав все что только можно Зденке. Впрочем, при дворе молдавского правителя он быстро переключается на его жену (отличный посол, ничего не скажешь), и о наивной крестьянке не вспоминает – до обратной дороги.
Остановившись на ночлег в монастыре, Д’юрфе узнает, что Горча уцелел, семья превратилась в нежить, деревня опустела, и Зденка вроде бы жива. Ощутив нечто вроде запоздалого раскаяния и отключив мозги (как может выжить девушка в захваченной вурдалаками деревне? Почему не подождать до утра? Почему не взять в монастыре хоть что-то для защиты?) он мчится в знакомый дом, встречает Зденку и попадает под её очарование. Только с помощью подаренного герцогиней крестика маркиз приходит в себя и понимает, что оказался в ловушке вурдалаков…
По своей структуре рассказ куда проще, чем «Упырь», но это не уменьшает его вклад в отечественный хоррор. Во-первых, именно после него слово «вурдалак» вошло в отечественную литературу так плотно, что зарубежные авторы были уверены, будто это какая-то славянская фольклорная разновидность вампира. В действительности же термин придумал еще Пушкин, просто скрестив слова «волколак + упырь» и не вкладывая в них никакой особой мифологии. Так бы и угас неологизм, если бы не Алексей Толстой, с подачи которого вурдалаки обрели популярность.
При этом, написав рассказ задолго до «Дракулы», автор удачно обыграл те народные легенды, которые после стали каноничными атрибутами вампиров. Бледность, невозможность есть обычную пищу, жажда крови, неприязнь к христианской атрибутике, связь с хищными животными, гипноз, маскировка под живых, заражающий укус – все это в книге есть, как и логично обоснованный как оружие кол. Ведь изначально суть осинового кола была не в том, чтобы пробить деревяшкой сердце, а в том, чтобы прибить вампира к земле – и пока кол не вынут, он не встанет.
А как насчет интересной переклички: глава семьи сражается с турками, но в процессе превращается в вампира? Не знаю, читал ли Толстой те же легенды про Влада Тепеша, что и Стокер, или просто выбрал турецкого разбойника с учетом времени написания, как понятного читателю врага, но сейчас это смотрится как значительное опережение идей «Дракулы».
Кроме того, книга, как и «Упырь», отлично обыгрывает разные элементы готических романов. Вот герой попадает в дом, где зловещий хозяин явно задумал недоброе, но авторитет главы семьи долго дает ему возможность безнаказанно делать свои дела. Мотив клятвы звучит в полную силу: Горча обещал убить турка за десять дней и заплатил превращением за несдержанное слово - по крайней мере, из рассказа не следует, что его обратили. Далее Зденка продолжает тематику проклятия, спев маркизу историю про обманувшего девушку правителя, который пообещал ей свое сердце, душу и кровь – и она пришла за ним упырицей. Сам Д’юрфе допускает ту же ошибку, клянясь Зденке теми же словами в надежде сыграть на её любви к легенде – и возвращение в деревню уже не выглядит как жанровая слепота героя, а становится роковой неизбежностью.
Зденка превращается из светлой романтичной девушки в готическое создание, произносящую на новый лад все прежние признания героя с подчеркиванием своей жажды, что создает чарующую сцену, не уступающую творениям Тима Бертона. А затем все сменяет по-современному жестокий хоррор-трэш: вы знаете много рассказов первой половины девятнадцатого века, где вурдалак подцепляет огромным колом, как шестом, своих немертвых внуков и швыряет в сторону героя?
Кроме того, сделав протагонистом француза, Толстой вольно или невольно превратил маркиза в антигероя. Если в том же «Упыре» Руневскому сопереживаешь как однозначно хорошему человеку, то Д’юрфе вполне заслуживал быть сожранным. С одной стороны, жанр байки подразумевает, что он выживет, но с другой, по законам готики, такой персонаж обязан ответить за свою беспорядочную любвеобильность. Получить подарок от любимой девушки, затем склонять невинную крестьянку к постели, обещая несбыточное. Затем сбежать к жене правителя, у которого ты посол. В момент раскаяния по пути домой заглянуть к крестьянке, недовольно заметив, что она какая-то уже не очень невинная. И спастись от неё подарком первой возлюбленной, на которой он так в итоге и не женился…
Не знаю, закладывались ли здесь национальные стереотипы той эпохи (все французы - ловеласы), сыграла ли роль не так давно прошедшая война с Наполеоном, или автор просто не хотел излишнего морализаторства, сознательно экспериментируя с законами жанра, но получился неприятный типаж, который не извлек никакого вывода из своих похождений. Недаром Марио Бава, экранизировавший «Семью вурдалака», заметно переписал сюжет, прибавив ему трагизма, зато одновременно вложил тему чистой любви как основу истории.
При этом Толстой проблему усугубил в продолжении, потому что «Встреча через триста лет» написана уже с позиции герцогини, которую маркиз любил. В этот раз уже она рассказывает своим внукам, как дело проходило. Мне было совершенно непонятно, зачем вообще это писать – роль данной героине в первом рассказе исчерпывалась парой абзацев, да и мотивация подарить крестик казалась очевидной. А нет, у нас тут приквел, согласно которому герцогине тоже довелось повстречаться с нежитью.
Самое главное, что оценка Д’юрфе в этом рассказе дается однозначная – бабник, совершенно не приспособленный для серьезных отношений. Увидев герцогиню и влюбившись исключительно в её внешность, он настойчиво навязывает свое общество. Это бесит друга её отца, уже немолодого командора, который опекает героиню. Сама она на тот момент в флирте ради флирта ничего плохого не видит, а над занудным командором всячески издевается, особенно когда опекун угрожает вызвать на дуэль маркиза.
Тут Д’юрфе предлагает девушке хоть на ночь сбежать с ним, напирая на фамильное предание: в роду героини некий рыцарь Бертан попытался так увести её прапрабабушку, с которой она буквально одно лицо. Правда, для рыцаря этого все кончилось плохо – был он человеком порочным, спутался с недобрыми людьми и погиб. Но по легендам перед смертью Бертран завещал душу дьяволу и пообещал встретиться со своими друзьями через триста лет, а руины его старого замка до сих пор внушают всем страх.
Желая оградить подопечную от приставаний наглого ловеласа, командор везет девушку к её отцу – через лес мимо тех руин, ровно триста лет спустя ночи клятвы. Где ей предстоит пережить поломку кареты и оказаться на балу покойного рыцаря, принявшего её за свою давнюю любимую, среди не отбрасывающей теней публики. И спасет её, разумеется, тот самый крестик…
И вот тут видно, насколько второй рассказ проигрывает первому. Для начала, в нем просто отвратительная романтическая линия, убивающая всю симпатию. Героиня не особо любит маркиза, наслаждаясь только его обожанием, а он влюблен разве что в её красоту. Её защищает друг отца, настоящий старомодный рыцарь, который спасает ей жизнь, и герцогиня выходит замуж… за левого персонажа, который в начале рассказа фигурирует в одном предложении. Да еще и выдает фразу вроде «жениться по любви - глупость».
То есть, зачем тогда тут нужен командор, если он не любовный интерес? Если сюжету требовался просто опекун и защитник, герцогиня могла бы ехать с отцом, была бы хорошая история размолвки и примирения, сплошные семейные ценности. Зачем нужен маркиз Д‘юрфе, кроме того, чтобы подарить ему в финале этот крестик? Почему про её избранника мы вообще не знаем? Это снова послевоенный авторский взгляд на французов?
Второй проблемой выступает мистика, начавшаяся слишком поздно. Имея в сюжете отряд вооруженных слуг, напрашивались блуждания по лесу после поломки кареты и нападения нежити, благо в «Семье вурдалака» мертвецы очень даже активно пытались в финале закусить героем. А так ни рыцарь Бертран, ни его колоритные мертвые друзья не раскрыты и не проявили себя, появившись буквально на пару мгновений. Уделив хоррору столько же, сколько в первом рассказе, автор мог получить напряженную историю, а так вышла лишь бабушкина сказка.
Так что если «Семью вурдалака» всем любителям вампирской классики рекомендую, «Встреча через триста лет» доказала, что и в первой половине девятнадцатого века идея прилепить лишний приквел ничего стоящего не создаст.
-
Кроме «Ночной земли», о которой я уже писал ранее в теме, Хоуп Ходжсон знаменит еще одним классическим произведением. Речь о сборнике рассказов «Карнаки – охотник за привидениями», в котором был представлен портрет профессионального оккультного детектива. Первопроходцем в этом жанре Ходжсон не был, однако заложил идеи, которые любителям Сынов Эфира или технологических домов Ордена Гермеса наверняка покажутся интересными.
Все рассказы построены в духе стилизации под Шерлока Холмса, хотя у Ходжсона, конечно, вышла труба пониже и дым пожиже. Каждая история начинается с того, что Карнаки собирает друзей на ужин, а дальше рассказывает им об очередном деле, которое только что раскрыл. В отличие от легендарного сыщика с Бейкер-Стрит, гостям не суждено стать коллективным Ватсоном и поучаствовать в приключениях. Они лишь слушатели, задающие вопросы в финале и помогающие тем самым прояснить картину для читателей.
Дела Карнаки не обязательно связаны с мистикой: в одних случаях привидения реальны, в других за всем стоят люди, а в третьих паранормальное и мошенничество соседствуют вместе. Можно выделить три главных плюса цикла, и три столь же весомых минуса, которые бросились мне в глаза
Главное достоинство книги – космология. Ходжсон пытался шагать в ногу со временем, поэтому предположил, что Землю окутывают оболочки неизвестных науке газов, переходящие в психоактивный эфир. Таким образом, наша планета – ядро невидимого газового гиганта. На его поверхности, называемой Внешним Кругом, обитают хищные живые облака этого самого эфира – Чудовища Извне. Их терзает голод по людской душе, но спуститься на Землю внешние духи способны лишь в определенных условиях.
Духи различаются по силе: от полтергейста до способных вселяться в живую и неодушевленную материю демонов и истинных хтонических монстров, визит которых способен обратить Землю в ад (и в «Ночной Земле» таки обратит). Последних, кстати, Лавкрафт использовал в качестве вдохновения для своих Древних, открыто восхищаясь фантазией Ходжсона.
Все это позволило автору с одной стороны уйти от поднадоевших публике начала двадцатого века неупокоенных призраков и религиозной проповеди, а, с другой стороны, сохранить уважительное отношение к христианской картине мира, напрямую не противореча ей. Вдобавок Ходжсон прошелся по всем метафизическим теориям того времени: у него фигурирует и электромагнитное поле как источник паранормального, и психокинез, и классическая древняя озлобленная душа, и старинные предметы, притягивающие призрачную активность.
Вторым плюсом стала детализация оккультной защиты, которую Карнаки использует, чтобы пережить ночь. Он вычерчивает круги, пентаграммы и магические знаки, в которых сидит всю ночь, расставляет атрибутику церемониальной магии – и при этом выкладывает из вакуумных трубок электрический пентакль, применяет приманивающие или изгоняющие нечисть комбинациями цвета гелиевые лампы. Получилось интересное сочетание мистики и прогресса, как и в «Ночной Земле».
Третий плюс – ощущения тревоги автор нагнетать умеет. Ходжсон реалистично передает, как меняются чувства в темноте, особенно когда ждешь чего-то страшного, как любые шорохи вырастают до пугающих звуков, перед глазами движутся тени, а воображение начинает дорисовывать разные ужасы. А поскольку каждый рассказ сводится к ловле на живца, в роли которого выступает сам Карнаки, подобных ночных посиделок будет немало, и каждая описана атмосферно.
Однако за всеми этими плюсами скрываются и серьезные минусы. Первый – для детектива здесь совершенно невозможна разгадка читателем происходящего. Из-за отрывочной информации о метафизике, которую приходится выцеживать из каждого рассказа, и которая даже в финале не дает целостной картины, отличить мошенника от призрака просто не по силам. Хотя это работает на неожиданность, но нарушает главный принцип любого детектива: читатель должен иметь шанс сам собрать из улик правильную картину.
Кроме того, при всей детализации магической защиты видно, что какого-то четкого принципа её построения у автора нет. Она то нужна целиком, мгновенно разрушаясь от смещенного в сторону предмета, то Карнаки использует отдельные её компоненты для защиты. Электрический пентакль то выступает основным защитным средством, то выясняется, что детектив раньше успешно обходился без него. А в финале он переходит на новые световые круги, жалуясь на то, что стандартная защита не дает возможности приманивать призраков – хотя во всех рассказах призраки лезли без всякой приманки. Это не говоря уже о том, что все более-менее сильные духи способны пробиваться через любую защиту, что не раз и не два указано в тексте. Так что, хотя все эти чесночные круги, пентаграммы и Знаки Сусаммы звучат интересно, понять их эффективность в каждом конкретном случае совершенно невозможно. Тут сразу вспоминается «Вий», где хватало мелового круга и молитв, и где достаточно было не смотреть подземному демону в глаза – подобной простой логики у Ходжосона нет.
Вторая крупная проблема – Карнаки при всех его попытках изображать эксперта выглядит непрофессионалом. Там, где призраком оказывается мошенник, он не проверяет реалистичные версии. Там, где ему противостоят духи, каждый раз то защита не сработает, то сам Карнаки её чуть не сломает. У него нет каких-то средств на случай прорыва магических барьеров, каких-то талисманов или заклинаний, дважды его просто авторским произволом спасает некая Хранящая Сила, стоящая между людьми и Чудовищами Извне. На каждую ситуацию он словно специально берет именно то, что даст ему возможность едва продержаться до утра.
Понятно, что сделано это для того, чтобы мы сопереживали персонажу. Если бы Карнаки сразу находил виновника или лениво зевал всю ночь, пока снаружи круга бесновалась бессильная нечисть, рассказы потеряли бы большую часть атмосферы. Но если уж автор взялся делать упор на детектив, а сам Карнаки соловьем разливается о своих множественных раскрытых делах и доказанных метафизических теориях, хотелось бы видеть более обдуманное поведение главного героя.
Третья проблема – именно отсутствие команды. Три друга Карнаки отличаются только именами и в событиях никакого участия не принимают. Хотя именно их наличие позволило бы обосновать и ошибки, и создать более напряженную динамику. Персонажи, с которыми Карнаки взаимодействуют в ходе сюжета либо вообще не присутствуют в самом столкновении с призраками, либо же сведены до пары штрихов.
Автор вряд ли это вкладывал, но сейчас идея, что параспсихолог собирает друзей и рассказывает им байки о своих встречах со сверхъестественным вообще играет против Карнаки. В «Ночной земле», как я уже писал, было оборвана связь между видениями героя и миром будущего, заставляющая предположить, что он просто выдумал все это от отчаяния. В «Охотнике за привидениями» та же мысль несколько раз пробивалась у меня при чтении. А почему Карнаки вообще верят, если никто из его друзей никогда ничего подобного не видел и доказательств он не предоставляет? Нет, понятно, что закон жанра обязывает считать это правдой, но в самой структуре рассказа внутри рассказа нет ничего, подтверждающего реалистичность всего описанного.
Хотел ли Ходжсон сделать продолжение, разъяснив космологию и описав прочие дела, на которые герой ссылается, уже не узнать. Автор погиб на фронте Первой Мировой, но наследие осталось – Денис Уитли, например, в цикле своих мистических романов прямо использует ту же защиту и термины. Нашлись и современные продолжатели, выпустившие несколько сборников рассказов, так что Карнаки, пусть и не став особо знаменит, свою нишу в хоррор-литературе занял. Тем, кто любит стилизованные под детектив (пусть и не сильно удачно), мистические рассказы, а также игрокам «Мага», которые хотят почерпнуть вдохновение в смешении науки и метафизики времен начала двадцатого столетия, я эту книгу рекомендую и сам ей остался вполне доволен.
-
К слову, Карнаки действует в кроссовере с Холмсом в книге Дыхание бога / The Breath of God, автор Guy Adams.
-
Да, он присутствует и у Алана Мура в "Лиге Выдающихся Джентельменов". Современные продолжатели также делали персонажа куда более активным и ориентированным на экшен, вдохновляясь самым динамичным рассказом из сборника "Невидимый конь". Поэтому у нынешних авторов Карнаки выглядел бы как-то так. https://pbs.twimg.com/media/CcA6Xa0UsAAxOje.jpg (https://pbs.twimg.com/media/CcA6Xa0UsAAxOje.jpg)
-
Заглянем в еще более древнюю классику, к литературному родоначальнику образа вампира-аристократа. Речь о повести Джона Полидори «Вампир», и я не буду сейчас касаться всех библиографических тонкостей того, как Байрон придумал на спор идею рассказа, а воплотил его Полидори, и как долгое время на всех изданиях стояла фамилия именно Байрона. Перейдем к сюжету, который в начале девятнадцатого столетия вызвал небывалый фурор, породив пьесу, множество подражаний (включая уже описанного «Упыря» Алексея Толстого) и спустя десятилетия стал фундаментом, на котором возникли «Кармилла» и «Дракула».
Юный аристократ Обри живет с сестрой после смерти родителей. Поскольку парень романтичен и наивен до предела, опекуны решают отправить его вместе с каким-нибудь лордом в путешествие по Европе, проникнуться реальной жизнью. В это время светское общество, преимущественно дамы, заворожены неким господином Ратвеном. Ведет себя это джентльмен достаточно расковано, взгляд у него гипнотический, а харизма – мрачная, но притягательная. Обри сразу испытывает к такому необычному человеку интерес и предлагает Ратвену совместное путешествие, на что тот охотно соглашается.
Уже в дороге Обри понимает, как сильно ошибся в выборе спутника. Ратвен помогает исключительно людям порочным, к страданиям невинных равнодушен, а девушек соблазняет и бросает. Парень такого поведения при своем идеализме не одобряет, и когда Ратвен находит себе очередную влюбленную в него жертву, предупреждает её, срывая свидание. Компаньоны расстаются.
Обри останавливается в Греции, познакомившись с такой же как он сам наивной и светлой Иантой. Разумеется, из-за разницы в положении ничего серьезного между ними невозможно, но платоническими чувствами оба довольны, если бы не страх всех местных перед вампирами. Причем по рассказам Ианты, вампиры – это продавшие душу дьяволу люди, которые вынуждены пить кровь ради поддержания бессмертия и сеять зло.
Обри, разумеется, в упырей не верит, пока не становится свидетелем сборища вампиров. От их рук гибнет Ианта, а к страдающему от шока парню наведывается Ратвен. Он кажется дружелюбным, так что совместное путешествие продолжается, пока на парочку не нападают разбойники. Ратвена тяжело ранят, он умирает и перед смертью просит Обри дать две клятвы: оставить тело ночью под светом луны и в течение года и одного дня никому не говорить о факте его смерти. Обри, проникнувшись тем, что Ратвен в схватке с разбойниками храбро сражался, разумеется, клянется всем святым, переносит труп под лунные лучи и на утро не находит никаких следов мертвеца.
В ужасе вернувшись домой, юноша застает живого Ратвена, который начинает увиваться вокруг его младшей сестры. И только тут до Обри доходит, кто убил Ианту и что все это было спланировано вампиром от начала и до конца. Теперь ему предстоит решить: нарушить священную клятву или молча смотреть, как Ратвен подбирается к его сестре…
Разумеется, сильнейшей стороной повести можно назвать антагониста. В плане мотивации Ратвен не сильно выделяется из числа стандартных порочных злодеев готики (хочет погубить невинного во славу дьявола), но сочетание его манипуляций с неявными сверхъестественными способностями создают интересный образ. Полидори сделал упор на двуличность, желание развратить свою жертву, возможность быть внешне безупречно благородным, и не прогадал. С точки зрения современного жанра, от вампира в Ратвене разве что необходимость иногда пить кровь девушек, бессмертие, знание чужих душ и гипноз без всяких привычных слабостей – он скорее искушающий дьявол, чем живой мертвец. Но именно этого часто и не хватает вампирскому жанру, где мудрость веков злодея не играет никакой реальной роли в сюжете. Лично мне больше всего понравилось, как Ратвен, подавая милостыню, помогая нуждающимся и даже просто играя в карты умудрялся каждый раз делать так, что это приносило порядочным окружающим только беды.
Слабая сторона – это, конечно, Обри. Вроде бы ему и положено быть наивным, напуганным и совершенно не знающим, что делать со всей этой чертовщиной парнем. Но в финале угроза нависает над его сестрой, и моральные терзания по поводу того, можно или нет нарушить клятву, должны уступить суровой необходимости. В конце концов, у Обри был год, чтобы начать что-то предпринимать против Ратвена даже в одиночку, искать сведения, обращаться за помощью или же обойти обещание – но он только изводит себя переживаниями, устраивает истерики, поступает как параноик и тем самым еще больше играет на руку вампиру. Понятно, что во время написания нарушить или нет клятву аристократа - для Полидори уважаемая дилемма, но мне все же последняя часть книги показалась очень натянутой, построенной на зашкаливающей сюжетной беспомощности и глупости главного героя. В этом моменте книга сильна устарела.
Зато не устарела она в том, чтобы оставаться мрачным произведением, в котором никто не бегает с колом и не впивается в шею, но при этом угроза от затесавшегося в общество бессмертного хищника присутствует всю повесть. И все так же актуальна идея, что связавшись со злом и самонадеянно считая себя способным остановить его – пусть даже сорвав одно намеченное свидание, - можешь заплатить намного больше, чем рассчитывал.
-
Джозеф Шеридан Ле Фаню, создавший «Кармиллу», как мне кажется, был для Стокера тем же, кем Байрон для Полидори. Изначально начиная писать «Дракулу», Стокер активно заимствовал из повести типажи персонажей и сюжетные ходы: даже место действия в первой, черновой главе происходило в Штирии, а не Трансильвании. Конечно, «Дракула» представлял собой синтез многих идей о вампирах, на то время уже обосновавшихся в готическом жанре, однако Ле Фаню, по моему, был именно тем, кто вложил в историю эмоциональную сердцевину. Один из самых трагических элементов «Дракулы» - вся линия Люси, - без сомнения родилась после знакомства Стокера с «Кармиллой».
Разумеется, сейчас «Кармиллу» воспринимают иначе – как родоначальника сюжетов о вампиршах-лесбиянках, ставших популярными во второй половине двадцатого века. Энн Райс, кстати, тоже называла именно «Кармиллу» идейным вдохновителем «Интервью с вампиром», черпая из повести хищный эротизм и близкие отношения хищника и жертвы.
Главные герои повести – девятнадцатилетняя Лора, от лица которой и написана история, и её отец. Они родом из Англии, но в австрийскую Штирию семья прибыла еще до рождения Лоры. Мать девушки умерла рано, так что Лора живет в замке под опекой папы и слуг, и сильно скучает от отсутствия сверстниц.
В раннем детстве ей померещилась незнакомая девушка, непонятно как проникшая в спальню, укусившая за грудь и исчезнувшая. Отец и слуги уверяли, что это всего лишь кошмар. Правда даже маленькая Лора смогла понять, что домочадцы сильно встревожены – недаром вместе с ней с той ночи несколько лет обязательно ночевала горничная, а замок посещал священник.
Лора с нетерпением ждет в гости племянницу отцовского друга генерала Шпильсдорфа. Письмо от генерала разбивает все надежды: племянница погибла, причину он отказывается называть и проклинает некое зло, на выслеживание которого немедленно отправляется. Ничего не понимающие Лора и отец выходят прогуляться лунной ночью и видят, как возле их замка перевернулась карета.
Её экипаж составляют изможденного вида слуги и аристократы-пассажиры, включая женщину с молодой девушкой. Женщина намекает отцу Лоры, что выполняет тайное поручение, от исхода которого зависит судьба государства, и сетует, что ей придется оставить дочь Кармиллу в ближайшей деревушке на несколько месяцев, потому что поездка трудна и опасна. Разумеется, отец, как настоящий джентльмен, предлагает принять Кармиллу в замке, а Лора просто в восторге, если у них поселится сверстница. Только после поспешного отъезда чужаков оба понимают, что их развели поступили довольно необдуманно.
Поначалу повода для беспокойства нет. Кармилла очаровательна, хотя и, ссылаясь на волю матери, ничего не говорит о себе. Лора с ней быстро сближается, но вскоре замечает, что новая подруга дарит ей знаки любовного внимания. Более того, она очень похожа на девушку из детского кошмара, страдает от перепадов настроения, говорит временами странные вещи, от дневных прогулок быстро устает, испытывает отвращение к религии, а ночью пропадает из комнаты.
В окрестностях начинается эпидемия внезапных женских смертей, в которых местные винят вампиров. Саму Лоры терзают кошмары: ей мерещится черная кошка, кусающая её за грудь. Слабея с каждым днем и слушая бесконечные любовные признания Кармиллы, Лора сама не понимает, что происходит, но молчит, не желая расстраивать отца.
Так бы она и умерла, не появись генерал Шпильсдорф, наконец-то рассказавший о своей трагедии. Его племянницу погубила некая Милларка, которую попросила приютить на несколько месяцев незнакомая аристократка. С генералом пребывает и опытный охотник на вампиров, утверждающий, что Милларка и Кармилла – анаграммы давно умершей графини Миркаллы Карштайн, чью могилу необходимо найти, чтобы остановить зло…
Первое, на что я обратил внимание при чтении, это очень приятный стиль текста. Не пафосный и давящий, а поэтичный и при этом реалистично-живой, позволяющий погрузиться в историю, рассказываемую Лорой. У Стокера, например, по стилистике изложения трудно различать Мину и мужских персонажей (поступки и реакции разные, но построения предложений похожие), его герои вещают или излагают, а не говорят. У Ле Фаню я видел живое общение и все время воспринимал текст так, будто его действительно писала девушка. Это бесспорно талант.
Вторая отличная сторона – близкие отношения Лоры и Кармиллы. Вот, например, в «Вампире» Обри и Ратвен вместе путешествовали, но мы не видим там диалогов, только сухой пересказ событий. У Стокера Джонатан и Дракула говорят, но либо по делу о недвижимости, либо граф просто врет или ведет отвлеченные беседы о своих предках. А Кармилла общается. Она пытается оправдать существование зла и свои поступки. Она срывается, а потом оправдывается. Она стебется – да что там, просто троллит крестьян, купив у них амулеты от вампиров, носится с ними, расхваливая, заботливо советует Лоре постоянно носить такую полезную штуку. Она играет с отцом Лоры, извиняясь за предоставленные неудобства, и порывается уехать, прекрасно зная, что её остановят. И она говорит о любви, иногда почти прямым текстом признаваясь, что умерла, что теперь её жизнь связана с вечными убийствами, и что она намного старше, чем выглядит – чего Лора в силу наивности понять не может. Не удивительно, что хотя в самой истории Кармилла однозначный злодей, её образ сейчас вызывает множество трактовок.
Вампирическая суть Кармиллы так же полна тем, что почти утеряно современным жанром: двуликое существование днем в облике живого человека и призрачное обротничество ночами. Вампиры – наполовину бестелесные духи, классика это помнила, от чего и угроза с их стороны в повести воспринимается куда более весомой.
Что же до нашумевшей лесбиянской составляющей, то поначалу я не мог понять, как это вообще было издано в 1872 году. Ведь Кармилла постоянно томно ластится к Лоре, а текст пестрит поцелуями, признаниями «ты моя любовь, я тебя никому не отдам» и укусами в грудь, вызывающих в Лоры ощущением иступленного восторга и сладкой слабости. До Стокера, у которого герои спорили, допустимо ли заходить в спальню леди без стука, если там, возможно, вампир, еще два десятилетия. Но то ли Ле Фаню, как ирландец, на викторианскую стеснительность плевать хотел, то ли просто нашел железное оправдание, вручив все это злодейке, но книга по тем временами действительно очень смелая.
При этом она опять-таки оставляет поле для трактовки: было ли это сексуальное влечение или голод? Кармилла ведет себя так, потому что дьявольское порочное создание или же ей хоть немного нравится её жертва? Лору это смущало, но иногда и будило непонятные чувства – это невинная реакция или некие скрываемые от самой себя желания?
Конечно, сделай автор вместо вампира и жертвы двух обычных девушек или покажи ответное влечение Лоры, скандал, мне думается, вышел бы страшный. Но с таким жанровым оправданием он отлично обошел любые претензии. При этом я уверен, что сам Ле Фаню не хотел специально дразнить читателей лесбийскими намеками или одобрял подобное. Текст можно спокойно считать критикой гомосексуализма, которой он, скорее всего, и был: вот, посмотрите, как ужасна Кармилла, убивающая людей и похотливо желающая погубить невинную Лору. Однако талант и смелость автора сыграли свою роль, сделав злодея нетипичным для тех времен персонажем. Так что, хотя сама повесть не про лесбиянок, не удивительно, что она послужила толчком для целого поджанра и экранизаций, где Лора и Кармилла любовницы или вампирша изображена в симпатичном свете.
Почему же тогда многие хорошо знают «Дракулу», но не считают иконой жанра «Кармиллу»? Я вижу две причины, и первая из них в объеме. Повесть проигрывает роману, в котором совмещено столько элементов. «Дракула» прекрасно работает именно потому, что в нем есть сюжеты на любой вкус: кому-то по душе Джонатан в замке, кому-то нравится ВанХеллсинг и сцены с Люси, кого-то заинтриговал Ренфилд или трагедия капитана корабля. «Кармилла» же сугубо локальная и короткая история.
Вторая причина в том, что многие линии не развиты, а ответы не даны. И речь не о природе вампиризма, которому такая загадочность только в плюс. Например, спутники Кармиллы и её лже-мать больше не фигурируют, хотя их месть или попытки спасти вампиршу могли бы очень сильно оживить и расширить сюжет. Нам говорят, что почти все жертвы вампира тоже встанут из гроба – а как насчет племянницы генерала и деревенских девушек? Борьба с ними была бы очень не лишней для истории. Даже само расследование генерала, если бы он сразу не знал, кто виновник, а находил ответы параллельно с сюжетом Лоры (а то и столкнулся с ожившей племянницей), увеличило бы текст вдвое и сделало намного увлекательнее. А ведь есть еще охотник на вампиров, послуживший прообразом Ван Хеллсинга, но ему отдано очень мало времени. Финал после того, как истинная суть гостьи раскрывается, тоже наступает довольно быстро, ему вообще не хватает драматизма, требуемого логикой столкновения Лоры и Кармиллы.
Поэтому потенциал у истории отличный, и сама по себе она действительно хороша даже без всего оказанного в жанр вклада. Но чувствуется, что все могло бы быть намного лучше в форме полноценного романа.
-
Наступил октябрь - значит, самое время читать хоррор. Не то, что в другие месяцы я его не читаю, но традиции не стоит нарушать. В этот раз мой выбор пал на Тима Каррэна, зарекомендовавшего себя как продолжатель вселенной Лавкрафта. Одновременно он фантаст-трэшевик, отсылающий в своих произведениях к хорошо известным ужастикам.
Для жертвоприношения свободного времени Самайну октябрьского чтения выбор пал на несколько рассказов, повестей и романов, которые я планирую растянуть на месяц. С короткого жанра и приступим к знакомству.
Подземелье начинается вполне реалистично, уходя в трэш лишь ближе к финалу. Готовящийся стать отцом шахтер Бойд больше всего мечтает о хорошей заплате. То, что он на шахте новенький, компенсируется крепким характером, так что всего за месяц Бойда переводят на нижние выработки. В первую же смену бригада случайно пробивают ход в доисторическую пещеру, полную древесных окаменелостей и сваленных грудой костей. Внезапный обвал отрезает Бойда и группу шахтеров от выхода, а сам главный герой получает открытый перелом ноги.
И пока персонажи пытаются спастись из ловушки, по законам жанра пещера оказывается вовсе не пустой. Спавшее четверть миллиарда лет существо вовсе не радуется незваным гостям – кроме Бойда, к которому испытывает странную симпатию. Потому что даже хтоническим паукообразным, давно спятившим от бессмертия в подземной тьме, хочется любви…
Нет, это не комедия, как может показаться по финальной фразе. Первая половина рассказа отлично передает чувства спуска в глубину. Шахтерская будничность тяжелой работы и риска, описания подземных выработок, всех этих тоннелей, подъемников и блужданий во тьме, удушье и клаустрофобия, предчувствие чего-то зловещего, что с утра терзает Бойда, качественно работают на нагнетание тревоги. А вот его спутники получились намного хуже, представляя ходячие шаблоны.
Особенно в этом плане отличается карикатурный напарник героя, Маки. Маки выпячивает альфа-самцовость, поминутно обзывает всех гомиками и все диалоги строит на попытках наехать и поддеть собеседников. Начальству же он публично лижет задницу и, попав в трудную ситуацию, мгновенно превращаются в истерящего, если не сказать двинутого на всю голову придурка. Проблема в том, что у Каррэна такой персонаж преподносится опытным шахтером – что, мягко говоря, плохо сочетается с требуемой для опасной коллективной работы качеством. Да и то, что бригада в каждой беседе грызется, вместо того чтобы нормально общаться на нейтральные темы, тоже смотрится очень ненатурально. Ясное дело, что шахтеры не являются образчиками куртуазных манер, но стереотип быдла, которое только и шутит, кто чью жену трахнул и заводится от любой реплики чуть ли не до драки, от реальности весьма далек.
Со второй половины на эту карикатурность я обращал уже меньше внимания – блуждание по древней пещере и постоянно нарастающее ощущение ненормальности и присутствия чего-то зловещего затмили персонажей. После обвала пробужденное существо активно вмешивается в сюжет – и мы знакомимся с единственным активным женским персонажем истории. Вот тут у меня впечатления противоречивые.
С одной стороны Бойд, на которого запала древняя хтонь, и который от пережитого едет крышей и впадает в стокгольмский синдром, вполне уместен. Правда, не так уж долго он под завалами, но прочность психики у всех разная. Кроме того, не введи автор эту симпатию, о чем бы еще писать? О том, как монстр просто рвет героя на куски? История сама по себе слишком классическая, ей остро требовался сюжетный поворот.
С другой, попытка очеловечивать чудовище, постоянно упоминая её женскую природу, тоску от одиночества, трагедию вымирания всего вида, его заботу о раненом Бойде сильно рушит атмосферу напряжения. Либо мы говорим о непостижимом бессмертном создании, либо о полуразумном хищнике, которого вполне можно понять. Правда, Каррэн изобразил все достаточно мерзко, чтобы мы не забывали, что это страшное ископаемое, но я видел похожую историю у Фрэнсиса Пола Вилсона в «Ночном мире», где огромная многоножка пленила героя. И там все смотрелась намного ужаснее и логичнее, чем здешний открытый финал.
В общем, доля трэша и попытка сломать шаблоны жертвы и монстра не вышла слишком удачной, хотя все предшествующее читается хорошо, очень напоминая «Ночную Смену», «Спуск», «Чужого» и еще немало вполне достойных историй. Несмотря на то, что за Тимом Каррэнам закреплена слава любителя сплаттера (то бишь кровавых и шокирующих подробностей) какой-то излишней чернухи я не увидел – та, что есть, вполне по делу, не считая карикатурных диалогов шахтеров.
Червь намного проще. Я бы сказал, это квинтэссенция всех старых ужастиков, только с сильным упором на тот самый сплаттер. Нам показывают пригородный квартал, населенный людьми с кучей проблем: измены и нервные расстройства встречаются через одного. Даже условно главный герой Тони – безработный подкаблучник, ненавидящий свою зависимость от жены, но ничего не пытающийся с этим сделать. Нормальным выглядит лишь семья второстепенного персонажа Марва, в котором воплотился типаж опытного выживальщика с дробовиком, припасами и прочными дверьми.
Впрочем, нас не сильно знакомят с бытом людей. Некая черная жижа внезапно бьет из земли, затапливая весь город по колено. В жиже этой, поднявшейся из глубин, кишат плотоядные черви размером с удава. Местные грабоиды (отсылки к «Дрожи земли» и впрямь прослеживаются) устраивают кровавую баню всему населению, а выжившие пытаются отбиться в осаждаемых домах. Но что устоит против выбравшейся следом царицы монстров размером с товарный состав?
Может показаться, что после предыдущего рассказа отзыв какой-то куцый, но я правда не знаю, о чем здесь писать. Большую часть сюжета составляют убийства: черви брутально пожирают людей, выжившие в ответ истребляют червей. Наверное, в этом тоже есть своя лавкрафтовщина: никто никуда не пробурился, из недр просто поднялась чужая среда со своими обитателями, но кроме столкновения двух видов история ничего не может предложить. Мне разве что запомнилось безумие одной из вдов, которая предпочитает от шока уплыть в свои фантазии и принимает червя за умершего мужа. Не тем, что линия содержит какой-то интерес – просто в ней автор стал писать поэтичным слогом, выбивающимся из общего стиля.
В этом рассказе Каррэн уже не мелочится: кровь хлещет вовсю, мясо и истерики выпячиваются на передний план. При этом все соседствует с голливудскими штампами: финальная битва с царицей червей состоит из них целиком. Даже Тони, который вроде бы должен по задумке превращаться из слюнтяя в крутого мужика, не цепляет как личность, а остальные персонажи отличаются лишь именами. Идея, что вместе с забившим из земли дерьмом оная субстанция полезла и из людей, тоже не сильно ощущается: чай, не кинговская «Мгла». Персонажи и так не выглядят приятными, чтобы с них приходилось срывать маски. Разве что Марв и его семья, как единственные нормальные люди, которые не творят истерическую дичь на грани с суицидом, вызывают симпатию до самого финала. Но этого мало, чтобы назвать рассказ чем-то лучшим, чем проходной трэш.
Затмение мне понравилось больше всего – вот этот рассказ я с удовольствием однажды перечитаю, в нем практически не к чему придраться. Снова пригородный район, но в этот раз умиротворенно-спокойный, показанный с позиции немолодого университетского преподавателя Джона. Атмосфера радостного лета, нежной супружеской заботы и добродушных соседей, которых принимаешь при всех их тараканах, получилась по-настоящему умиротворяющей. Это замечательно работает на контраст, когда все рушится за одну ночь.
Странная гроза, обрыв связи и электричества, а затем и кромешная тьма над городом сменяются пропажей жены. Джон мечется, организует на поиски соседей, пытается добраться до административного центра, когда оказывается, что одной его супругой дело не ограничивается. С неба спускаются кабеля, похожие на биомеханические щупальца, и прикоснувшиеся к ним людей уносит вверх во мрак. А за оставшимися начинают охоту летающие живые механизмы самых причудливых форм. Пытающиеся сплотиться герои безуспешно отбиваются, понимая, что попали в эпицентр инопланетного вторжения. Как скоро узнает Джон, это творится по всему миру и происходило несколько раз прежде – в доисторические эпохи массового вымирания видов.
Апокалипсис, напоминающий «Войну миров» и «Скайлайн», получился пробирающим. Механизмы, без жалости, - а возможно и цели, - выполняющие миллионы лет одну и ту же работу пугают своей нечеловеческой жестокостью. Вот здесь детальная резня в финале уместна – она не затеняет, а только выводит давящее чувство безнадеги на новый уровень. Удачно получились и персонажи: у Каррэна даже стереотипная озабоченная соседка и её вечно выпивающий муженек оказались яркими и трогательными. Под конец, который у этой истории может быть только тоскливым, мне было действительно жалко большинство участников этой истории, хотя на каждого выделялись считанные страницы.
Чувство неуместности посетило лишь единственный раз – когда устами одного склочного деда ругаются власти и безразличие американцев к окружающим проблемам. Сам дедуля показан негативно, но все, начиная с Джона проникаются на мгновение его речами, признавая, что жили в своем счастливом мирке, не думая о будущем. Это смотрится как этакий беспричинный пинок общества – каким боком игнорируемые вопросы экологии и потребительство связаны с тем, что человечество пускают на фарш? Причины вторжения в финале довольно очевидны, и к поведению людей никакого отношения не имеют.
Как результат, три первых крупных рассказа, больше напоминающие повести, раскрыли Тима Каррэна с разной стороны. Первая история – для меня совершенно средняя, выезжающая только на атмосфере предвкушения. Второй рассказ показался трэшем ради трэша, видимо и дающим ту самую репутацию мастера сплаттера. Третий демонстрирует, что даже банальщину Каррэн может описать интересно. Так что к следующим книгам подхожу с надеждой, что среди них попадется больше похожего на «Затмнение», чем на «Червя»
-
Потому что даже хтоническим паукообразным, давно спятившим от бессмертия в подземной тьме, хочется любви…
Я, конечно, очень извиняюсь, но я ржу. В голос.
-
Некстати. Будет время, глянь вполглаза "Дети Хаоса" Гифьюна. Мне интересно твое мнение)
-
Я, конечно, очень извиняюсь, но я ржу. В голос.
Ну вот да. Я тоже не понял, это автор так пытался сломать ожидания читателей или просто стебался. Сейчас вот дочитываю его роман "Улей", на выходных кину отзыв, и возникает впечатление, что Каррэн или пытается, но не может держать долго вменяемый темп и сюжет, уползая в повторы и бессмысленные обрывки линий, или же руководствуется незабвенным "и так сойдет!" Возможно, это все задумывалось как серьезный хоррор, но смотрится и впрямь абсурдно местами.
Некстати. Будет время, глянь вполглаза "Дети Хаоса" Гифьюна. Мне интересно твое мнение)
Хорошо. :)
-
«Улей» Тима Каррэна, насколько мне известно, на русский не переводился. За чтение в оригинале я взялся исключительно из-за описания, обещающего прямое продолжение «Хребтов безумия» Лавкрафта и сильное сходство с «Нечто». Как же от такого можно было отказаться?
Бывшая советская, а нынче американская антарктическая станция «Харьков» потрясена находкой. Во льдах обнаружены бочкообразные тела пришельцев, в которых читатели Лавкрафта сразу узнают Старцев. Для не читавших книга любезно пересказывает устами одного из ученых историю «Хребтов безумия». Дескать, та экспедиция действительно существовала, но после её гибели и безумия выживших членов древний город Старцев так и не нашли, а все улики, возможно, скрыли власти. Обалдевший персонал интересуется, а не повторится ли ситуация с «Нечто», которое они тоже смотрели – вдруг Старцы оживут?
Однако пришельцы действительно мертвы, только вот это их ничуть не ограничивает. У обитателей «Харькова» начинаются кошмары и галлюцинации, в ходе которых они чувствуют в себе присутствие чуждого разума. Некоторые начинают скатываться на типично лавкрафтовский многословный бред, у других проклевываются экстрасенсорные способности. Главный герой Джим Хайес, этакий местный МакРиди, первый делает логичные выводы – Старцы пытаются переселиться из мертвых тел в живые и показать, что «Томминокеры» в этой вселенной тоже далеко не выдумка.
Вот только остановить процесс, как оказывается, совсем не просто. Из видений следует, что Старцы создали человечество и заложили в них код подчинения, не дающий навредить своим творцам. При попытке уничтожить тела персонал охватывает паника, а руководитель станции подливает масла в огонь, перекрыв всю связь, кроме официальной. Пока большая земля советует им продолжать исследования, Джим снова блещет интеллектом и подозревает, что власти сознательно послали их сюда в качестве подопытных кроликов.
Напряжение нарастает, прослеживаются линии раскола между более и менее податливыми влиянию Старцев, а также учеными и рабочими, у которых разное отношение к ситуации. Хайес начинает сам искать информацию о прошлом станции и узнает, что русские тоже столкнулись с похожим феноменом – после чего просто перебили одержимый персонал. А когда подо льдами местного озера оказывается огромное количество очень даже живых Старцев, становится ясно, что гибель грозит не только «Харькову»…
И вот до этого момента я просто восхищался пусть и специально старомодно-вязкими, но атмосферными описаниями полярного мрака, бурь и призрачного зла. Старцы в такой трактовке еще страшнее, чем у Лавкрафта, а ситуация действительно выглядела полнейшей безнадегой. Но потом автор словно потерял нить сюжета. Я читал, что «Улей» изначально создавался как крупный рассказ вроде описанных в предыдущем посте и в роман был раздут позднее – чего, ИМХО, делать не стоило. Потому что линии начали плыть.
Однотипные описания чего-то зловещего во мраке на три абзаца каждые пару страниц начали утомлять. Когда то, что узнал Хайес, пересказывалось врачу, а потом и врач дословно пересказывала это третьему ученому, стало ясно, что идет набивка теста. Персонажи стали все больше выглядеть картонками: простой крутой парень Джим, сдержанная доктор, которую хотят все мужики, но которая хочет только Хайеса, нервный, но умный исследователь, скрывающий что-то начальник. Раскол в группе исчерпался в мгновение ока, а после оказалось, что у некоторых людей ген подчинения не работает, и Джим может просто взять и спалить тела Старцев, прервав переселение душ.
Но чтобы не оканчивать на этом сюжет, Каррэн начал выдавать одно откровение за другим, совершенно меня запутав. То целью Старцев было возрождение в своих творениях, то они хотели поработить человечество через своих марионеток, то сделать человечество частью своего коллективного разума, то использовать людей как батарейку, чтобы открыть портал к своему родному миру и привести свой народ. Плюс Тим придерживается трактовки, что другие измерения – это просто далеко расположенные участки космоса с иными законами физики, что звучит вполне лавкрафтовски, но дезориентирует. А после выясняется, что у Старцев есть свой бог – Цвет из Иных Миров, которому они хотят скормить саму реальность Солнечной системы. Пришельцы планировали все и сразу, или это автор метался между угрозами?
Совершенно нераскрытой вышла и ветка заговора властей, которая, похоже, нужна была лишь для того, чтобы Каррэн в очередной раз пнул государство рассказом какое оно подлое. Притом, что заговора… не было. Да, убив множество страниц на подробное и разумное обоснование, что все это спланировано сверху, Тим свел все к конкретному одержимому руководителю станции. Ну и останавливать вторжение, разумеется, будут сугубо по киношному – направившись в руины города пришельцев и подрывая там все…
У романа есть продолжение про шогготов, но мне теперь совершенно не интересно его читать. Насколько было здорово в первой половине книги предвкушать развитие ситуации и радоваться интересной трактовке бессмертных духом Старцев (и обыгранной идее, что творец живет в своих созданиях), настолько в дальнейшем все ушло в кладезь нереализованных идей. Хорошо, что Рокси подкинула под финал чтения пару книг Гифьюна, которые исправили впечатление от Каррэна. Конечно, октябрь еще не окончен и я надеюсь, что что-то из других романов окажется получше, но следующие отзывы будут на Гифьюна, чей хоррор я проглотил в два счета.
-
Совершенно нераскрытой вышла и ветка заговора властей, которая, похоже, нужна была лишь для того, чтобы Каррэн в очередной раз пнул государство рассказом какое оно подлое. Притом, что заговора… не было. Да, убив множество страниц на подробное и разумное обоснование, что все это спланировано сверху, Тим свел все к конкретному одержимому руководителю станции.
Ну а почему бы собственно и нет. Вместо того чтобы потакать теориям заговоров, пнуть сам факт теории заговора)
Трижды рассказанная история становится трендом... Помню Невилл так же действовал в истории про плохого хрюшу.
А вообще... Что-то это все мне напоминает)...
-
Грег Гифьюн мне в целом понравился, хотя книги оказались довольно средними. Но это потому, что я люблю легкий стиль, кинематографическую динамику событий и обыгрывание хорошо знакомых по хоррору сюжетов, даже если качество исполнения заметно хромает. При этом видна разносторонность автора: если первый роман переполнен действием, то второй делает упор на внутренний мир и погружение в вязкую безнадежную атмосферу. Конечно, они не равны, – «Дикари» сильно уступают «Детям хаоса», - но свои плюсы есть в каждом.
Что сразу бросается в глаза в «Дикарях», так это отсутствие долгих прелюдий. Группа друзей во время прогулки на яхте попала в шторм, пережила крушение, несколько дней дрейфовала по волнам и наконец-то оказалась на необитаемом острове. Завязка в стиле «Остаться в живых» сменяется интересно описанными трудностями выживания и попытками обустроить свой быт.
Однако играть в Робинзонов придется недолго – остров не так уж пуст, и кто-то затеял охоту на выживших. Найдя руины японской военной базы, герои узнают про проводившиеся чудовищные эксперименты с целью призыва демонов. Но сверхъестественное ли зло им противостоит или просто какой-то безумец? И не ждет ли их самих такое же превращение, ведь прежние законы морали отступают, когда речь идет о личном выживании.
Автор постоянно меняет жанр и источники вдохновения. Приключенческая история сменяется полнейшим подражанием «Хищнику» с притаившимся в джунглях убийцей, которые оставляет лишь изувеченные трупы и забирает части тел как трофеи. Даже доспехи преследователя, напоминающие скафандр, и прятки в грязи прилагаются, хотя последнее ничуть не помогает. Потом читателя начинают дразнить вопросом, мистика ли это или триллер. И, наконец, отсылка на «Повелителя мух» так же очевидна – о том, что экстремальные ситуации вытаскивают из человека наружу все атавистическое и жестокое будет сказано неоднократно. Но беда в том, что каждую из этих линий автор не дотянул.
Прежде всего, проблема в героях. То, что это люди за тридцать, позволяет наделить персонажей нужными для выживания и сюжета навыками и знаниями, которые в случае молодежи смотрелись бы неестественно. Но при этом в поведении ничего взрослого попросту нет. Перед нами настолько стереотипные типажи хоррора, обыгранные «Хижиной в лесу», что я даже имена не запоминал. А зачем, если Силач, Шлюха, Девственница, Умник и Шут да массовка играют знакомые роли, не выходя за рамки двухмерных шаблонов. Более того, ни у кого даже не нашлось детей, супругов за пределами острова, каких-то зацепок, позволяющих вызывать сопереживание. Слишком утрированные для обычных людей, но при этом слишком безликие, герои и своей смертью лично меня не трогали.
Вторым минусом я назову нераскрытый потенциал идей. Сначала казалось, что книга до самого конца не даст ответа о природе зла, что по-своему отлично. Потом мистическая линия выступила на первый план, что тоже здорово, но вот тут я ожидал большего. Показать кишащий духами остров просто напрашивалось, как и использовать упомянутые защитные ритуалы, но вся эта синтоистская мистика получилась такой же бесформенной, как и персонажи. Японские ученые могли бы вызывать христианских чертей, молиться Ктулху, инопланетян изучать, даже мутантов выводить - на сюжет это бы никак не повлияло. Там, где нужно было разворачиваться на всю мощь «Зловещих мертвецов» или «Острова демона», у нас по-прежнему беготня от одного не имеющего какой-то своей личной фишки убийцы. Который, разумеется, сверхэффективно крошит в капусту всех, кроме последних выживших, хотя они ничем не защищены по сравнению с прежними жертвами. Зачем тогда вообще было давать хоть какую-то предысторию его появления, если она не работает на сюжет? Просто чтобы сказать, как японцы в сороковых зверствовали без меры?
Наконец, тема одичания. При чтении у меня возникло впечатление, что автор задумал её основной. Но тогда надо признать, что замысел провалился. Герои либо изначально ведут себя не лучшим образом либо в процессе вдруг переключаются в психопатический режим. Для себя я пытался объяснить это демоническим влиянием, но Рокси верно заметила, что из книги ничего такого не следует кроме как в финале. Да и там открытая концовка не дает ответа, где заканчивается естественное озверение человека и начинается вмешательство других сил.
Такой же невнятной вышли и элементы сплаттера. Они уместны и незначительны, но у меня вызывали ощущение, что Гифьюн просто решил разбавить ими сюжет, не ставя целью ни шокировать, ни выделить жестокостью какую-то идею. Просто это же хоррор, тут положено впихнуть изнасилование или расчлененку, верно? Такое формальное отношение лично у меня не вызывало ни интереса, ни отвращения – вообще ничего.
Так что, хотя книга легкая, по своим сюжетным ходам хорошо знакомая и глотается на «ура», я поймал себя на мысли, что больше чем чтивом на раз назвать «Дикарей» сложно.
-
Вот поэтому я "Дикарей" и не рекомендовала). Как по мне он в целом никакой, начиная со стремительного одичания и заканчивая "открытой" концовкой)
Читается легко, но и раздражает местами очень)
Кстати, капитан как мне показалось на мобидиковского похож чем-то
-
«Дети хаоса» совсем в другой весовой категории. Сам автор назвал их подражанием «Сердцу тьмы», я же увидел другие источники вдохновения. Мрачный нуарный декаданс «Книг крови» Клайва Баркера, «Сердце ангела», «Я знаю, что вы сделали прошлым летом», «Адвокат дьявола» проступали из большей части текста, как и прочие не влияющие на сюжет, но знакомые пасхалки («там, куда мы отправимся, нам не нужны глаза, чтобы видеть»).
Фил, Джейми и Мартин, будучи подростками, одной грозовой ночью встретили покрытого шрамами бродягу. Его странные слова, начавшие перемещаться шрамы, произошедшее в городе убийство девочки и носимый в рюкзаке ритуального вида меч стали поводом для драки. Потасовка быстро переросла в резню: три юных друга прикончили незнакомца его же клинком.
Сбросив тело бродяги в реку и спрятав его вещи, мальчишки попытались вернуться к обычной жизни, насколько это возможно. Но их общение прервалось и спустя много лет тень того убийства по-прежнему нависает над Филом. Ночами он видит в кошмарах Шрамовника, все больше убеждаясь, что их жертвой стал не человек, а что-то куда большее, навеки отметившее их судьбу.
Теперь Фил – спивающийся писатель-неудачник со склонностью к насилию, страдающий из-за развода и невозможности полноценно общаться с дочерью. Джейми попытался посвятить себя церкви, но превратился в отсидевшего за совращение наркомана, а Мартин давно пропал в Мексике, унеся с собой меч и книгу убитого.
Мать Мартина предлагает Филу приличные деньги, если тот пойдет по следу школьного друга и вернет его домой. Писатель, крайне нуждаясь в средствах, нехотя соглашается. Но с каждой новой зацепкой он понимает, что Мартин превратился в совершенно другого человека. Отправленные на его розыски частные детективы пропали или сошли с ума, мексиканцы считают Мартина колдуном и главой секты безумных убийц, а до места обитания нужно добираться через пользующийся дурной славой каньон. Наняв нескольких не дружащих с законом проводников, Фил пускается в путешествие, во время которого сверхъестественные события все сильнее указывают на то, что и он, и Мартин – лишь пешки ведущих свою войну сил, грозящую исполнением библейских пророчеств.
Если честно, начало книги с подростковыми флэшбеками мне не понравилось при всех отсылках к Кингу и Брэдбери. Слишком короткое, не дающее проникнуться юношеским мировосприятием, да и очень нееестевенное. Я не видел там подростков - лишь взрослых, действующих по воле непостижимых порывов. Даже общаются они полностью взрослым построением предложений, что режет слух. Но затем действие прыгнуло через годы к деградирующему Филу, и оказалось, что текст от его лица невероятно атмосферен. Более того, смотреть за упадочным существованием писателя мне показалось куда интереснее, чем пытаться разгадать тайну Шрамовника и его артефактов.
На таком же уровне работает и поездка в Мексику, которую Гифьюн изобразил миром сплошного мистического нуара. Преступность, повседневная жестокость и законы циничного выживания соседствуют с господствующими суевериями, а лавкрафтовская атмосфера, постоянно упоминаемая магия и нечеловеческая жестокость культа Мартина окончательно превращает место действия в каноничный Мир Тьмы. Разумеется, смысл путешествия не только в том, чтобы Фил убедился в колдовских возможностях бывшего друга – как и «Сердце тьмы», это возможность изобразить, до какой жестокости способны докатиться люди.
И вот когда настало время открывать карты, меня снова настигло разочарование. Вся атмосфера книги не требовала классических ответов, она вообще могла не обрисовывать, кем был Шрамовник и каким богам молится Мартин. Однако внезапно все ушло в конфликт Бога и дьявола, рождение Антихриста, пророчества апокалипсиса, картины ада с серой и огнями. И это для меня сильно испортило впечатление. Потому что изначально ничего на подобное развитие идей не указывало, и то, что прекрасно работало в «Сердце Ангела» и «Адвокате дьявола» за счет превосходных диалогов и харизмы собственно дьявола, превратилось в довольно банальное рассуждение о добре и зле. Пусть даже приправленное все тем же нуаром, согласно которому Бог вынужден ради победы добра играть так же грязно, как и дьявол, что, в принципе, очень в тему безнадеги истории, но все равно смотрится затаскано.
По мне в хорроре использовать христианскую космологию стоит лишь если уходишь в полную деконструкцию, либо искупаешь это чем-то ярким и оригинальным, либо если сюжет иначе просто не строится. Здесь же история спокойно сошлась бы без ангелов и зачатия местного Омена. Вдобавок, в финале возникли ответы, не стыкующиеся с прежней информацией. Например, роль Фила, который то ли был изначально запланированной жертвой Шрамовника, то ли предполагался ему как замена, то ли оказался «черным лебедем», которого наспех использовала в войне одна из сторон. Или Джейми – совершенно лишний и ничего не дающий сюжету персонаж. Открытый финал тоже не радует, пусть и мрачен.
Кроме того, Гифьюн снова попытался сыграть на идее того, как человек легко может превратиться в чудовище, и опять не справился. Потому что смыслом любимого им «Сердца тьмы» было то, как цивилизованный европеец, приехавший в глубины Африки, где можно не сдерживаться, быстро выпустил наружу все худшие стороны личности. А в «Детях хаоса» с его реальной чертовщиной конфликт скорее сводится к тому, во имя чего ты выплеснешь из себя зло. Говоря проще, будешь убивать ради победы Бога или дьявола. Что, конечно, по-своему красиво, но все равно тему расчеловечивания существенно упрощает.
И все же история мне понравилась, причем намного больше «Дикарей». «Дети хаоса» хотя бы заставляют задумываться или смаковать многие атмосферные моменты, здесь очень органично вписан сплаттер, да и стиль текста вызывает чувство, будто автор творил от души. Так что Рокси подсказала очень хорошую книгу для тех, кому хочется крепкого мистического детектива с давящей, жестокой и фаталистической атмосферой.
-
Вот да, на что я сплаттер не люблю, здесь он как ни странно уместен и нормален ( эммм... насколько вообще может быть нормален сплаттер?).
Вот только у Гифьюна есть еще первая книга, с которой и началось мое знакомство с ним. Там где-то отзыв валялся на предыдущих страницах. Очень атмосферная, и чуть меньше чем полностью отсылает к Сердцу Ангела. Вот только... Там тоже 4 друга. Тоже расследование касающееся 1 из них). И гг кажется тоже писатель, только безнадежный. Но обратила внимание на это я только после твоего отзыва)). И тоже много размышлений о природе зла. Но при этом я бы сказала что книги разные.
-
Вот только у Гифьюна есть еще первая книга, с которой и началось мое знакомство с ним. Там где-то отзыв валялся на предыдущих страницах. Очень атмосферная, и чуть меньше чем полностью отсылает к Сердцу Ангела. Вот только... Там тоже 4 друга. Тоже расследование касающееся 1 из них). И гг кажется тоже писатель, только безнадежный.
Интригует. Но надо добить у Тима Каррэна "Мертвое море" сначала. :)
-
Завершая октябрьские чтения и знакомство с Тимом Каррэном, я дочитал «Мертвое море». Идея была действительно интересной – морские легенды, Саргассы и Бермудский Треугольник располагают к атмосферному хоррору. В предисловии автор упомянул книги Хоуп Ходжсона как один из источников вдохновения, что заметно. Здесь есть отсылка как на одну из его историй про поразившую корабль хищную плесень, так и на блуждания по враждебному миру в стиле «Ночной земли» или ожидание нападения чего-то невидимого и жуткого из «Карнаки».
Другой источник вдохновения не назван, но тоже отчетливо виден – кинговская «Мгла» подарила пришедший из иного мира туман, полный чудовищ. К сожалению, даже с такой базой роман получился наступающим на те же грабли, что и «Улей». Более того, мне вообще показалось, что у Каррэна есть узкий набор сюжетных ходов и типажей, который он постоянно использует в разных комбинациях.
Главный герой Джордж – простой работяга, думающий о жене, ребенке и необходимости дотянуть до зарплаты. Его нанимают в наскоро собранную бригаду для проведения строительных работ в Африке, но до пункта назначения никто не добирается. Корабль сначала теряет связь, а затем погружается в кромешный туман.
Сослепу судно врезается в дрейфующий корабельный остов и выжившие на нескольких шлюпках теряют друг друга. Как оказалось, их занесло на натуральное кладбище погибших кораблей, вырванных из разных эпох и заброшенных то ли на иную планету, то ли в другое измерение. Разумеется - обитаемое, это же ужастик.
Но неразумные монстры, которыми кишит этот мир, лишь одна из проблем. В тумане затаился кто-то иной, кого герои назовут Туманным Дьяволом. И он ведет охоту не только за их телами, но и сознанием, постепенно сводя людей с ума насылаемыми внушениями.
В общем, в пересказе звучит все классно - если самому не читать. Хотя исторический пролог про выжившего в кораблекрушении, на свою беду спасенного «Марией Селестой» и попавшего из огня да в полымя, действительно настраивал на атмосферную историю. Неплохо получились ожидание беды, появление странного тумана и первая встреча с монстрами. Но вот после затопления судна читать происходящее на шлюпках было довольно нудно. Нет, чудовища валились на героев одно за другим, но лично я постоянно боролся с желанием перелистывать страницы.
Во-первых, Каррэн постоянно повторяется. Его привычка делать стилизацию под Лавкрафта с длинными описаниями, наигранными монологами и рассказом о том, как жутко сидеть в неестественном тумане через абзац реально бесят. Появилось чувство, будто человек не знает, о чем писать или считает читателей тупыми, которым нужно повторить даже не десять, а сорок раз одно и то же.
Во-вторых, персонажи. Тим вроде бы нарисовал им разную биографию, но у меня окончательно утвердилось мнение, что автора в действе сильно обидели одноклассники и на том его общение с мужчинами прервалось. Поскольку это не взрослые мужики, а кучка мальчишек: постоянно подкалывающие друг друга шутками про мамку, секс, у кого яйца круче и кто больший гомик. И здесь опять выделяется главный антагонист – Сакс, руководитель бригады. По биографии и первым отзывам персонажей – ветеран Вьетнама, опытный выживальщик, человек со стальной хваткой, манипулирующий подчиненными. А еще сторонник выполнения заказов любой ценой, даже если это идет вразрез с законом. Короче, по описанию это должен быть хладнокровный тип, который за свои деньги перегрызет глотку любому.
Но Каррэн нарисовал именно пацана-старшеклассника, который только и делает, что обзывает и запугивает подчиненных. После кораблекрушения все прогрессирует и Сакс мечется между поведением психа с ножом, порываясь прочих прирезать, до просто истеричного придурка. Каждая вторая реплика – кто из остальных педик и кто с кем в какой позе спал. Серьезно, у меня возникло ощущение, что я какую-то гейскую порнуху читаю, стоило Саксу открывать рот, потому что эти фразы повторялись всю (!!!), мать его, книгу. И да, он самый крутой, потому что в своем возрасте умеет отжиматься на одной руке, чем и впечатляет бригаду. Осталось добавить, что у него еще приставка есть и он дает всем на ней поиграть – тогда бы, наверное, сразу новым капитаном избрали.
А еще его наняли, потому что у него самые дешевые услуги. Но при этом внедрили в бригаду человека, который будет рыть на него компромат. Потому что фирма прекрасно знает, что Сакс по уши запачкан в дерьме. Зачем же его нанимать, спросите вы? Наверное, чтобы не заплатить ему или шантажировать в дальнейшем, заставив вообще за копейки на них работать? Нет, потому что такой человек портит им репутацию и от него надо избавляться.
Простите, что? Его не навязали фирме, они сами наняли человека, от которого ждут проблем и которого пытаются по-тихому убрать. Действительно, это же закон жанра – сами себе создадим проблемы, да и без психа как-то не интересно бригаду собирать.
В общем, это даже не клише. И не «это так плохо, что уже хорошо». Самые очевидные варианты (что Сакс лично платит, поэтому и упивается властью над бригадой, или что наниматели хотят его кинуть на деньги или не могли иначе выкинуть из-за подписанного контракта) Каррэн игнорирует. У меня возникло чувство, что ему вообще плевать на логику или же отсутствует понимание того, как бизнес и рабочий коллектив функционирует. Персонажи настолько невразумительные и бесящие, что меня ничуть не тронули любые жестокие смерти, которые их ждут.
Формат столкновений с монстрами тоже показался каким-то наигранным. Вот плывут шлюпки – настала новая глава, появились новые твари. Да, мерзкие, достойные «Мглы» Кинга или «Ночного мира» Вилсона, но очень быстро перестающие вызывать интерес. От этих уплыли, эти кого-то сожрали, но то, что могло работать в режиме осадного хоррора (когда нападают на твой город), при визите в логово чудовищ не работает совершенно. Или автору просто не хватало мастерства построить эти встречи более напряженно – вспоминая «Челюсти», где одна акула пугала больше, чем вся эта щупальцастая жуть. Да и искусственность, отсутствие экосистемы, когда разные виды монстров расселись по разным участкам моря и словно ждут визита выживших напоминает компьютерную игру.
И, что обидно, в средине книге, когда я уже с тоской глядел на оставшиеся страницы, Каррэн вдруг поймал волну. Потому что начались насылаемые Туманным Дьяволом видения, и они действительно тревожили. Были исследования погибшего корабля с чтением дневников, и здесь я обнаружил маленький шедевр.
Записки женщины, оставшейся наедине с трупом мужа и чем-то еще, медленно сходящей с ума от голода и страха – это надо было издавать отдельно. Вот здесь эталонный хоррор, истинно лавкрафтовский, потому что оказывается она в какой-то непостижимой форме все еще здесь обитает. Главы до бегства с этого корабля я читал не отрываясь, настолько пугающе они были описаны. Даже Сакс ради разнообразия начал вести себя адекватно.
Но потом все снова покатилось под горку. Нашлись выжившие родом из разных времен, освоившиеся здесь. Постоянно озвучивались различные фантастические теории, в которых Каррэн опять смешивает в кучу пространство и другие измерения. Появляется Старец, которого тоже затянуло, с устройством-телепортом – надо же как-то выбираться обатно. Одна стоящая сцена погружения в чуждое измерение да сам Туманный Дьявол, оказавшимся существом из антимира, где жизнь возникла на основе радиации, меркнут на фоне растерявших все напряжение бесед. Хоррор ушел в фантастику, слепленную из всех теорий, который автор нашел про Бермуды. Иногда Каррэн пытался поднять интерес, убивая тех, кому вроде бы полагалось выжить, но предсказуемость хэппи-энда все сильнее маячила с каждой страницей. Так что финальную схватку с Туманным Дьяволом я читал с единственной мыслью – наконец-то книга кончилась.
И теперь могу сформулировать свои впечатления от автора. Много подражания стоящим книгам и фильмам, что неплохо – но подражаний, сильно проигрывающих оригиналам. Сваленные в кучу обрывки идей, одномерные персонажи, постоянное повторение, неумение работать в большом формате… Похоже, рассказы, особенно с безнадежной идеей, Каррэну удаются лучше. По крайней мере «Затмение» да и здешний вставочный рассказ в записках и сопутствующие ему события отличные, так что совсем уж ругать автора не хочется. Может, это я выбрал неудачно, и надо было читать что-то другое, а это просто худшие из его книг.
Я скачал на всяких случай несколько повестей и еще один роман. В ближайшее время не буду их читать – но когда-нибудь попробую дать книгам еще один шанс. И тогда, наверное, снова перечитаю фрагмент «Мертвого моря», где обезумевшая женщина поедает останки своего мужа и медленно сливается с чем-то чуждым – чтобы переродиться в многолапую тьму, меняющую формы и поющую гипнотические песни в каютах мертвого корабля.
-
"где обезумевшая женщина поедает останки своего мужа и медленно сливается с чем-то чуждым – чтобы переродиться в многолапую тьму, меняющую формы и поющую гипнотические песни в каютах мертвого корабля"
Это вау)
-
Это вау)
Да. :D Это действительно настолько атмосферно написано, что из всего романа выбивается.
-
Книги Бентли Литтла у меня каждый раз вызывают разочарование. Мне они не нравятся настолько, что я их больше пролистывал, чем вчитывался – большинство представляют собой чернушный сплаттер с расписыванием максимального числа извращений, доведенных до абсурда. Мертвые гигантские младенцы-людоеды против фермеров с вилами? Метание карликов в баскетбольное кольцо? Обвешивание отрезанными гениталиями как серьгами? Изнасилование роем пчел? Живой глиняный фалос, заползший и застрявший в… ну, всем ясно, где он может застрять. Многое выдается в таких количествах и формах, что вызывает брезгливый истерический смех и мысль «он что, обкурился?»
С другой стороны, я отмечал, что в создании сюжетной зацепки-то автор неплох. Написано трэшево, с ходульными героями, черно-белой моралью, вариациями конфликтов, кочующими из книги в книгу – но сюжеты могли быть не худшими при должном исполнении. Дом, в котором должны все время жить люди и выполнять ритуалы, чтобы границы миров не рухнули. Университет, превращающийся в живое существо и управляющий всем одушевленным и неодушевленным на своей территории. Попытка создать город колдунов на Диком Западе для всех владеющих магией изгоев и его трагический крах. Азиатский вампир, пьющий жизненную силу из окружающего мира, перед которым беззащитна знакомая лишь с голливудскими штампами Америка. Призрачный отель, восстанавливающий себя, выпивая жизнь и разум из обитателей построенного по соседству современного. Все это иногда сопровождается атмосферой нагнетания в первой половине романов, хотя неизбежно терялось в кровавом угаре и хаосе слабого финала.
А еще автор, кажется, иногда иронизирует. Словно предлагая «вы готовы терпеть бредовые корпоративные правила, причудливые законы студенческих братств, какие-то подписанные договора – и насколько далеко зайдете ради обещания выгоды, власти, удовольствий? Если норма устраивать вечеринки с неприятными коллегами, почему бы не устроить оргии? Если принято скидываться на пиво в общаге, почему бы не скинуться кровью?» У меня даже появилась мысль, что весь этот кроваво-пошлый трэш – своеобразный стеб Бентли Литтла над жанром сплаттера. Хотя от этого мне все это больше нравится не стало.
Сегодня я хочу показать пример, взяв одну из книг. Речь о «Господстве», где идея и впрямь была интересной и для жанра необычной. Начинается, правда, все ожидаемо от Литтла, с описания какого-то маньяка, который насилует сидящих на цепи женщин в подвале, а когда они ему рожают одних девочек, решает их с потомством утопить. Но новорожденные в отличие от мам не тонут, а пожирают его, намекая, что все не так уж просто (и что Литтл с младенцами-убийцами уже безбожно повторяет самого себя)
После этого сюжет переходит к главному герою. Это старшеклассник Дион, вынужденный переезжать с матерью в новый город, потому что мамочка опять начала пить и спать со всеми подряд. Дальше идет простенькая драма, как Дион страдает от жизни с любящей его, но не способной себя контролировать мамой, заведение знакомств на новом месте, дружба с местным Кевином (с которым они в основном разговаривают о сиськах и кто с кем спит) и первый любовный интерес. Таковым оказывается Пенелопа, за которой закреплена незаслуженная репутация лесбиянки. Все дело в том, что Пенелопа воспитывается сестрами семьи Аданем, которых зовет матерями – и сама толком не знает, кто из них ей мать, а кто тетки. Семейство Аданем держит элитные виноградники и производит коллекционное вино, но знакомству Диона и Пенелопы благоволит – даже слишком сильно, чуть ли не подкладывая свою воспитанницу под приезжего парня.
В это время в городе начинается череда ритуальных убийств, где женщины соблазняют, а потом разрывают на части мужчин. Коллекционное вино Аданем начинают продавать во всех пивнушках и оно формирует зависимость с первого глотка. Дион страдает от странных видений, вспышек похоти и гнева и внезапно наугад правильно отвечает на все вопросы по древнегреческой мифологии. Чтобы читатели совсем все поняли, если не догадались прочесть фамилию семейства задом наперед, нам даже озвучивают на уроке истории про культы Диониса и менад.
Однако, несмотря на эту очевидность, первая половина романа хорошо нагнетает напряжение. Показывая медленно нарастающее в городе безумие и ощущения Диона, что все вроде бы внешне нормально, но при этом катится к кошмару, Литтл держит марку – в атмосфере приближающейся бури он неплох. Буря, разумеется, грянет – и окажется, что Дион ни кто иной, как перевоплощенный Дионис. Аданем, как и его мать, разумеется, менады.
Тут у автора включается типичное для него христианское проталкивание космологии, согласно которой все античные боги были злобными монстрами. По флэшбекам настолько злобными, что вообще неясно, как в те времена люди жили. Однако потеряв поклонение смертных, которых бесконечные оргии с пытками и вечные муки по приколу задолбали, боги как в матрешке спрятались внутри Диониса, а тот – в ДНК своих потомков от менад. И теперь возрожденный Дионис должен их вернуть – но зачем, если у него есть сила всех богов? Он и сам править не прочь…
С этого момента сюжет запускает адский апокалипсис в отдельно взятом городке. Главными героями становятся внезапно Кевин и Пенелопа, пока Дионис плодит античную живность и строит свой личный Олимп, Тартар и все, до чего додумается пропитыми мозгами. А порабощенная часть жителей устраивает череду бесконечного сплаттера тем, на кого все это не подействовало, в перерывах между пьянками и сексом со всем что движется и не движется. И тут я просто листал страницы, игнорируя детали зверств и извращений и ожидая хоть что-то хорошее.
И оно, кстати, фрагментами даже было. Например, в сюжет вводился древний орден Овидия, который должен был предотвратить возрождение богов – но оказалось, что они совершенно не готовы, потому что как вообще можно быть готовым к тому, что уже тысячи лет не происходило? Или тот факт, что Дионис бог, а значит, никаких вариантов его убить нет, а сам он меняет реальность напропалую. Или то, что в нем осталась от Диона частица не сострадания, но понимания, что он в этом мире чуждый и роль олимпийского пантеона в одном лице не потянет. Или медленная трансформация Пенелопы в еще одну менаду…
Но, увы, поставив в основу конфликта идею «древние боги никаких хороших черт не имели», и описав скорее открытие врат ада, чем возрождение Эллады, Литтл даже в плане идей меня не смог до финала удержать. Потуги на драматизм, которые действительно имелись, и понимание, что никто, в сущности, не был виноват в силу своей природы, не сгладили впечатление от общей халтурности. Так что если ищите сплаттер и трэш – это для вас просто эталонный пример, как и практически любая книга автора. Если более серьезный хоррор – увы, задумки Литтла явно ждут другого писателя, который сумеет их раскрыть.
-
Вчера в чате во время беседы между Холодом, Кегданом, Рокси и Йогуртом я решил прочесть «Бесконечную историю». Первый фильм в свое время мне не особо понравился, из второго помнил всего пару моментов, а упомянутый Холодом мультсериал вообще не видел, хотя про популярность книги, разумеется, знал. В общем, решил наверстать пробел в литературе и получил не совсем то, что ожидал.
Я думал, что речь пойдет об истории как ребенок попадает в фантастический мир и научится там чему-то дл решения реальных проблем. Кроме того, ожидал детскую сказку с предсказуемыми поворотами сюжета. Оказалось, что это постмодернистское произведение, весьма близкое линейке «Подменыши: Греза» - столкновение героя-читателя с воплощенными фантазиями и персонажами историй, которые понимают, что они плоды воображения. Проходя через мир грез главный герой сталкивается мимоходом с множеством философских рассуждений и размышлений о взаимосвязи яви и грез и силе и опасности мечтаний. И детское тут разве что в манере изложения и возрасте героя, но никак не в подтексте сюжета.
Речь в сюжете идет о мальчике Бастиане, воплощающем типаж неудачника. Толстый, неумелый, отстающий в учебе, постоянно запугиваемый одноклассниками и, после смерти матери, практически игнорируемый отцом, он находит единственную радость в чтении книг. Этому помогает то, что Бастиан, сам не сильно осознавая, является прекрасным сочинителем фантастических историй, которые ему куда интереснее реального мира с его проблемами.
Скрываясь от одноклассников в букинистическом магазине, Бастиан находит книгу «Бесконечная история». Не в силах сдержать внезапный порыв, крадет её, прячется на чердаке школы и начинает читать.
Книга рассказывает о безграничном мире Фантазии, в котором живут воплощенные грезы. Вечно юная Императрица внезапно заболела а сама Фантазия начала исчезать, поглощаемая непостижимым Ничто. Императрица посылает на поиски спасителя Атрейо – мальчика возраста Бастиана, вручив ему свой волшебный амулет. Следя за приключениями Атрейо, Бастиан внезапно понимает, что способен влиять на сюжет, в то время как Атрейо узнает, что спасителем является ребенок из мира яви – сам Бастиан.
Первая половина книги может называться ожидаемым, но все же неплохим квестом: автор в отличие от режиссера не ограничен в бюджете и мог описывать Фантазия со всем волшебным размахом. При этом за вроде бы классической сказкой «пойди туда – не знаю куда» скрывается второй слой: за Ничто стоят силы, жаждущие с помощью разрушения Фантазии поработить реальный мир, а смысл квеста именно в том, чтобы читающий за приключениями Атрейо Бастиан поверил в Фантазию и в то, что он ей нужен. Именно в середине происходит то, чем закончился фильм – Бастиан переносится в Фантазию, оживляя её своими мечтами.
Но именно дальше и начинается самое интересное. Попав в Фантазию и получив амулет Императрицы, Бастиан может менять реальность как угодно, заполняя её своими историями. Только вот за каждое желание он отдает воспоминание о реальном мире, а без них все больше скатывается от просто жаждущего признания забитого ребенка в нового темного властелина. И все это на фоне символических встреч и рассуждений, которые даже взрослому на первый взгляд не всегда понятны.
Именно этим и подкупает книга: за вроде бы ожидаемой историй попаданца-избранного скрывается чуть ли не трагедия, в которой приходится читать идеи между строк. Вот огненный лев, который выжигает дотла каждый день лес, что вырастает за ночь – без льва лес не оставил бы ничего, потому что растет бесконтрольно. Вот Ничто, попадая в которое обитатели Фантазии перерождаются в мире людей в ложные идеи, поражающие человечество. Вот Императрица, которая вне добра и зла, потому что фантазия должна быть наполнена мечтами – ужасными или прекрасными и какой ценой для Бастиана, для неё не так уж важно. Вот три птицеголовых монаха, желающие понять, кто сотворил их мир – и каждый видит в истории Бастиана свое, основывая на этом свое учение (практически дословная притча о слепцах и слоне). Практически каждый образ от хтонического паука, чей яд позволяет успеть сделать что-то важное перед смертью до оборотня Гморка, предпочитающего при всем своем совершенном зле окончательно умереть, чтобы не стать еще одой ложью в мире людей, западает в память. Многое не проговаривается, и над этим приходится думать самим (почему Императрицу можно увидеть лишь единожды в том же обличье? Потому что любая новая греза не похожа на прежнюю, а Императрица – и есть воплощение фантазии. Почему Бастиан становится таким чудовищем? Потому что без воспоминаний о пережитой боли он перестает сочувствовать другим).
Понравилась ли мне книга? Да, но не как сюжет, а скорее как набросок идей. Очень ярких, серьезных, но не совсем складывающихся в цельное повествование. Но как размышление о мечтах, пользе и опасности фантазий и том, как важно понять мотив своих желаний, прежде чем станешь их рабом, она прекрасна. И для любителей "Подменыш: Греза" для прочтения обязательна.
-
Некоторые книги лучше не читать сборником – даже если написал все части один автор. Цикл Кодзи Судзуки «Звонок», конечно, больше известен по экранизациям. Вот только надо сразу понять - кроме первой книги остальное лучше пропустить.
О сюжете знает любой, смотревший фильмы. Есть кассета с бессмысленным, но пугающим видео. На ней предупреждение в конце, что жить посмотревшим осталось неделю. И стертое из записи условие спасения, а сразу же после просмотра звучит телефонный звонок – чтобы убедить, что все всерьез. И главный герой, впутавшиеся в это сначала из журналистского расследования смерти четырех подростков, а потом и сам оказавшийся заложником уходящего времени.
Все это в романе есть и сопровождено прекрасной атмосферой. Если в фильме упор делался на призрачные явления, то тут нагнетание атмосферы происходит совершенно будничными вещами. Перемены погоды, пейзажи, неожиданный испуг ребенка перед маской какой-то традиционной для Японии дьяволицы, темнота в пустом доме. Автор очень умело не пытается сразу вбрасывать необъяснимые вещи, а показывает то, во что читатель способен поверить.
Более того, само начавшееся расследование расписано детально и последовательно, словно хороший детектив. Факты подбрасываются один за другим, причем половина из них работает опять же на атмосферу. Некоторые вещи герои не озвучивают, но они подразумеваются при внимательном прочтении. Например, если обращать внимание на странные мелочи и детали информации про экстрасенсорные способности, можно с какого-то момента заметить, что ГГ сам ими обладает, о чем даже не подозревает.
Если фильмы просто переносили классическую призрачную историю в современный мир, то роман отлично смешивает жанры. Тут и научные обоснования проклятия, и важная роль экстрасенсорики и медицины в сюжете, и сами причины смерти жертв. Ничего подобного выползающей из телевизора Садако, как в кино, нет. Зато имеется звучащая через весь роман параллель между силой человеческой ненависти и вирусом, на которую поверх уже осторожными мазками наносится тема демонического. И такое сочетание работает, потому что создает настоящий ореол необъяснимого. Вообще момент с тем, что не в одной Садако дело, а есть что-то еще более злое и нечеловеческое, работает идеально.
В каком-то смысле даже привычной по фильмам Садако тут нет – кассета передает астральную проекцию вируса оспы, как бы дико это не звучало. То есть главный антагонист, конечно, присутствует, но не как длинноволосое привидение из колодца, а как некая темная воля, стоящая за всем происходящим – и потому пугает. Опять же, мельком упомянутые намеки о сделке с демонами тоже нагнетают давящее ощущение, ничего конкретного не объясняя. Мне кажется, это очень правильный ход, потому что само представление о призраке стало для многих читателей банальным, а роман хорошо уводит от этого на территорию непознаваемого.
Язык книги суховат, хотя это может быть недостаток перевода. По мне, японские книги вообще лучше пересказывать, чем переводить - слишком отличается структура построения предложений. Герои, что интересно, весьма неприглядны. Во всех экранизациях делали ГГ женщиной, а её спутника - бывшим мужем, добавляя семейную драму, но в романе это парочка мужиков.
Сам ГГ-журналист воплощает типичного обывателя: местами истеричного, эгоистичного, в случае страха за жизнь готового поверить хоть в черта. Приглашенный же им приятель-преподаватель – это вообще нечто. Двинутый на всю голову, словно сбежавший со страниц какой-то манги гений, с крайне черным юмором и странными приколами. Достаточно сказать, что своему другу он еще со школьных лет рассказывает небылицы о совершенных якобы изнасилованиях, после чего смотрит на его реакцию. То ли такая оценка дружбы (побежит в полицию или нет?) и изучение человеческой реакции, то ли просто крыша уехала далеко, шурша шифером.
В исследованиях этой парочки раскрывается и история самой Садако, в чем-то трагичной, но не превращенной в жертву обстоятельств. Одаренная необычной силой девушка-гермафродит здесь выступает местами настоящим злым гением истории. Это, мне кажется, очень выгодно выделяет роман из стандартного «она – злой дух, потому что с ней жестоко обошлись люди», к которому склоняются фильмы.
А вот теперь о том, почему же лучше бы я читал только первый том, а не сборник. Забавно, что у романа и фильмов общая беда – продолжения все слабее и слабее оригинала. Только вот причины разные: фильмы пересказывают прежнюю историю с новыми героями при минимуме изменений. Книги же выбрасывают все факты первой части, перекручивая их так, что оставляют недоумение. Если первый роман прекрасен в своем сочетании хоррора, детектива и давящей атмосферы, то второй уходит на тему научной фантастики. В нем есть лишь одна сцена, которая может называться пугающей, в остальном же картина ударяется в тематику клонирования и потерю изначальной мистичности. Но и это еще не все – в следующей части все превращается в Матрицу. Причем не в переносном смысле, а буквально: оказывается, что все это происходило в компьютерной симуляции мира, все персонажи – компьютерные программы, а Садако – вирус в духе агента Смита. Тут просто нечего добавить, автор, видимо, так проникся фильмом про Нео, что решил и свой цикл к нему привязать.
Так что если будете читать, рекомендую ограничиться лишь первой частью. Она тревожная, давящая, увлекательная и стоит особняком в своих идеях - да и не нуждается в продолжении.
-
Если кому-то хочется прочесть легкий и довольно шаблонный хоррор, в чем-то похожий на Дина Кунца, то Пол Вилсон именно для вас. Разве что вместо отдельных романов Кунца он создал два многотомных цикла «Враг» и «Наладчик Джек», о которых я и постараюсь постепенно рассказать. А началось все с романа «Крепость», написанного в 1981 году и даже получившего очень неудачно сделанную экранизацию.
Весной 1941 года в горы Румынии прибывает отряд немецких солдат. Их цель – занять давно пустующую крепость на перевале. Командует немцами Ворман – старый вояка, который идеи нацизма терпеть не может и уже подумывает об отставке.
Крепость оказывается в отличном состоянии, да еще и сплошь увешана металлическими крестами необычной формы. Местные говорят, что вот уже пять веков им непонятно кто пересылает деньги на ремонт здания, запрещая трогать кресты. Также в крепость не залетают птицы, а рискнувшие уснуть под её крышей люди видят такие жуткие сны, что не осмеливаются задержаться еще на одну ночь.
Парочка солдат втайне решает, что в стенах скрыт клад и выковыривают один из крестов. С этого момента каждую ночь жуткая тьма накрывает одного из немцев, оставляя труп с вырванным горлом. Ворман быстро понимает, что с такой чертовщиной не справится и сообщает командованию в надежде поскорее увести своих людей.
Однако вместо приказа о передислокации в крепость присылают его давнего врага – полностью отмороженного эсесовца Кэмпфера. Ненавидящие друг друга, оба командира пытаются разобраться в происходящем и выходят на след полупарализованного еврея-профессора и его дочери Магды, в прошлом исследовавших историю крепости. Кэмпфер привозит их и ставит ультиматум: или концлагерь или они выяснят, что тут вообще творится.
Отчаявшегося профессора ночью посещает та самая тьма, которая скрывает существо, называющееся Расаломом. Расалом утверждает, что он вампир, один из бывших соратников Влада Тепеша и источник трансильванских легенд об упырях. А еще он ненавидит захватчиков и вскоре покончит с ними, а потом займется и Гитлером за то, что тот посмел кого-то послать в его замок.
Профессор погружается в историю этого создания, переживая крах всех прежних убеждений и все больше проникаясь идеей использовать сверхъестественное зло против зла человеческого. Магда же заинтересована явившимся в деревню чужаком Глэкеном, который явно много знает про крепость – а также намекает, что в замке обитает совсем не вампир. В это время немцы находят запретные книги из «Мифов Ктулху», растения вокруг крепости умирают, а в жителях деревни словно пробуждается все самое худшее…
Роман можно разделить на три части. Первая треть – динамичный и напряженный хоррор, прекрасно передающий чувство безнадеги. Еженощные убийства, когда холодная тьма накрывает человека, оставляя лишь изуродованный труп, и ужас ждущих ночи выживших солдат переданы отлично. Здесь Вилсон был на высоте и если бы вся книга оказалась в таком стиле, я бы назвал её великолепным романом.
Середина больше напоминает драму. На много страниц все уходит в моральные терзания Вормана, который воочию видит в лице Кэмпфера, во что превращается Германия под властью Гитлера. Его рифмуют размышления профессора, который вынужден лавировать между двумя чудовищами, понимает, что его научные познания ни на что не годятся, жизнь дочери висит на волоске, а вера ложна (Расалом панически реагирует на христианство, но иудейские молитвы просто не замечает). К сожалению, эта часть довольно предсказуема и сильно проседает в плане атмосферы. Ворман эталонный хороший немец, Кэмпфер – больной на голову садист и выродок, Магда – идеальная дочь, а профессор – просто типаж ученого из любого ужастика. Только намеки Глэкена, что все не так банально и что Расалом врет от начала до конца, и поддерживают интерес.
В третьей части наступает раскрытие всех тайн, и вот тут у меня возникло разочарование. Автор внезапно увел все в фэнтези, причем уровня сказки. Лавкрафтовские отсылки не выстрелили – точнее Вилсон вдохновлялся Дерлетом с его идеей вражды злобных Древних против совсем не добрых, но терпимых к людям Старших Богов, по-своему переименовав стороны конфликта. Только вот все это здесь особой роли не играет, как и история Расалома и Глэкена, отдающая крайней наивностью и элементами «Горца». Романтическая линия между Глэкеном и Магдой тоже спонтанная и скучная, а над попытками изобразить чуждую психологию бессмертных созданий Вилсон даже не напрягался. Расалом, в начале книги действительно пугающий, а потом интригующий, превратился в довольно нелепого и перемудрившее самого себя картонного злодея – если бы не его ненужная ложь профессору, он бы спокойно победил.
Но хуже всего, что эта законченная история и стала основой для двух циклов. Вместо того, чтобы взять только суть – войну двух сил, некогда уничтоживших доисторическую цивилизацию и действующих через своих марионеток и поныне, автор решил сделать прямую привязку к сюжету «Крепости». О том, что из этого вышло, я расскажу в следующий раз, а пока повторюсь – для легкого чтения книга вполне подходит. Главное не ждать, что атмосфера ужасов в начале книги продлится до финала, а также не ждать каких-то ярких или уникальных моментов: при не слишком высоком уровне ожиданий роман-то неплохой.
-
После "Крепости" Вилсон предпринял две попытки создать что-то новое, выпустив поочередно несвязанные романы "Могила" и "Прикосновение". Первый в итоге стал началом цикла "Наладчик Джек", а в последующем обе книги все равно оказались притянуты к "Крепости" сюжетом. Но обо всем по-порядку.
"Могила" вопреки названию никаких могил не содержит - недаром при переиздании автор сменил название на "Ракоши". Речь идет о Джеке, который за деньги решает чужие проблемы - те, с которыми не обращаются в полицию. Джек немного вигилант и наемник, но работает лишь там, где пострадали невинные или для ловли отпетых преступников, чтобы не перейти моральную черту.
По большему счету, это такой классический порядочный частный детектив из бульварных романов, только при этом остро скрывающий свою личность от общества. Неплохой рукопашный боец, но больше тактик, решающий проблемы тщательным изучением и планированием. Правда, такая работа не понравилось его девушке, так что Джек сейчас страдает от разбитой любви.
К нему обращается индиец Кусум, рассказывающий, что его бабушку избили грабители и украли редкое ожерелье. Ожерелье надо вернуть до полуночи, не задавая вопросов, и заплатят много. Джек соглашается и ожерелье возращает - после чего понимает, что оно обладает силой омолаживать и исцелять раны носителя. Бабушка оказывается сестрой Кусума, а сами они - потомки уничтоженного британцами культа, приносившего жертвы чудовищным ракоши. Последние (в переводе ошибочно названные ракшасами) - акулоподобные гуманоиды, ненавидящие огонь и металл и обожающие лакомиться человечиной. Кусум теперь повелевает ими и прибыл выследить потомков британца, убившего его родителей. Таковой оказывается бывшая девушка Джека и её маленькая дочь...
Плюсом книги является её динамичность, а также дуальность двух персонажей. Там, где Джек при своей работе умудряется оставаться однозначно хорошим парнем, Кусум, начавший с желания отомстить за убийство родителей, показан постепенно скатившимся в не лишенное благородства, но все же чудовище. Правда, глубины в этом искать не стоит - книга предсказуемо обыгрывает все, что вы видели в подобных детективных историях. При этом концовка открытая, и вполне напрашивается на мрачную трактовку о судьбе Джека.
Возможно, Вилсон действительно хотел закончить историю в духе нуара и показать логичный итог для Джека, предпочитающего умереть чистым, но не прибегать к помощи сверхъестественных сил. Также очень удачно показаны сами ракоши, тогда еще не привязанные к событиям "Крепости". Однако в дальнейшем из этого романа вырос целый цикл "Наладчик Джек", ракоши оказались порождением Расалома, а сам Джек - новым избранником союзной людям силы вместо Глэкена. Увы, но наделав больше десятка романов, Вилсон растерял ту простоту оригинала, превратив приключения в бесконечный затянутый сериал про сражения с врагами, завязанными на одну и ту же силу зла.
"Прикосновение" написано совсем в другом стиле и вообще не может считаться романом ужасов. Это мистика с медицинской тематикой - Вилсон по образованию врач и решил рассмотреть один из этических вопросов. А именно - что произойдет, если какой-то доктор овладеет силой исцелять больных прикосновением.
Таким доктором оказывается Алан. После встречи с умирающим бомжом он обретает возможность в течение определенного времени каждый день исцелять касанием любую болезнь. Этот дар знакомый вьетнамец называет дат-тай-вао - обоюдоострое оружие. Дело в том, что каждое исцеление разрушает часть мозга обладателя, вызывая нарастающие потери памяти. Вдобавок коллеги и журналисты считают Алана шарлатаном и травят как могут, а отчаявшиеся больные готовы на все, чтобы получить его прикосновение - включая весьма высокопоставленных и аморальных.
Даже привычка Вилсона к простым персонажам и отсутствию глубины образов не помешали сделать книгу интересной. Более того, она получилась вполне страшной, только в бытовом смысле - следить как Алан демонстрирует все нарастающие признаки рака мозга пополам с Альцгеймером довольно жутко. Да и отношение к новоявленному целителю обычных людей показаны реалистично - от недоверия и высмеивания до фанатичной надежды без малейшего интереса о том, чем Алану приходится платить за их здоровье.
"Прикосновение" также было не связано изначально с циклом про Расалома, чем и было хорошим. Что ракоши Джека, что дат-тай-вао показывали сверхъестественное непознанным, и потому интриговали. Но после Вилсон решил все сводить к злосчастному злодею "Крепости" и Глэкену, после чего Алан, как и Джек, стали частью кроссоверного продолжения.
-
Две следующие книги Вилсона можно назвать дилогией и переходом в кроссовер между всеми произведениями, которое я и считаю серьезным недостатком цикла. Первое - «Рожденный дважды» (в оригинале - "Перерожденный") написано, вдобавок, под сильным влиянием «Омена» и «Ребенка Розмари», что даже упоминается в тексте.
События разворачиваются в конце шестидесятых вокруг трех героев. Джим, которого младенцем подкинули в приют, узнает, что генетик с мировым именем в завещании без объяснения причин оставил ему все свое наследство. Вместе с женой Кэрол он въезжают в особняк покойного ученого, пытаясь понять – действительно ли это его отец и если да, то почему бросил и кем была мать? Кэрол немного тревожит одержимость мужа этим вопросом, но еще больше её пугают собственные кошмарные сны об ужасах прошлых эпох, появившиеся в последнее время.
За советом они обращаются к своему школьному другу Биллу. Билл в юности встречался с Кэрол, но ушел в иезуиты и сейчас работает в том самом приюте, куда когда-то подбросили Джима. Несмотря на неуместные для священника чувства, которые пробудила Кэрол при встрече, все друг с другом прекрасно ладят – трио бывших школьных друзей у Вилсона получилось очень светлым. В противовес остальной сюжет нагоняет мрака: история рождения Джима оказывается куда трагичнее, чем он сам считал, местные верующие получают видения про скорое рождение Антихириса и начинают за героями охоту, а череда странных событий и смертей, совпадающих с беременностью Кэрол, только нарастает.
Именно атмосферой книга и хороша. Чувство, что персонажами манипулирует одна зловещая сила, а другая, под маской божественного провидения, посылает против них фанатиков, создает неплохое чувство безнадеги. Во вселенной Вилсона Бога нет, а выступающая от его имени условно союзная сила – просто игрок, для которого Земля лишь небольшая фишка в непостижимой космической партии. Верующие, кроме Билла, показаны немногим лучше, чем служители зла, оберегающие героев – а точнее оберегающие того, кто должен родиться у Джима и Кэрол.
Проблема только в том, что все это оказалось напрямую привязано к сюжету «Крепости». Если постаревший Глэкен в книге присутствует скорее в образе наставника, желающего передать бремя чемпиона условного «Света» новым избранникам, то за зло выступает все тот же Расалом. Дух которого уцелел и жаждет заново воплотиться, и вот тут жаль, что вместо нового образа Вилсон вытягивает знакомого опереточного злодея. Как жаль и разбросанные прямые отсылки к «Могиле» и «Прикосновению», события которых тоже оказываются частью этого конфликта.
При этом у меня возникло подозрение, что именно Билла автор на тот момент планировал выдвинуть как замену Глэкену: то ли как новое орудие все той же союзной силы, то ли как пример того, что чистая вера и принципы, даже во имя несуществующего Бога способны самостоятельно побеждать зло. По крайней мере, именно Билл единственный, кто за весь роман тянет на ключевого героя. Дан намек и на рост Кэрол над собой, заставляющей предполагать активное участие в будущих событиях, но, увы – эта линия в следующей книге угасла.
«Апостол зла» (в оригинале - "Расправа", Вилсону катастрофически не везет с переводами) продолжает судьбу этих же героев еще спустя четверть века. Билл жестоко заплатил за то, что невольно стал на пути Расалома – тот разными способами разрушал его жизнь, уничтожая близких людей. Таким становится живущий в приюте семилетний Денни, к которому Билл был искренне привязан.
Заживо выпотрошенный ребенок, который не может умереть или потерять сознание несмотря на все усилия врачей и бесконечно страдает от боли – страшнейшая и сильнейшая часть книги. Причем не только для самого Денни, но и для окружающих, которые видят, что это, фактически живой труп, и от невозможности признать такую вещь, сами едва не сходят с ума.
Как итог, через пять лет Билл, сменивший имя после того, что сделал, дабы помочь истерзанному Денни упокоиться, скрывается в бегах – полиции надо повесить на кого-то все-то безумие, которое в рапорт не запишешь. Под вином университетского газонокосильщика он заводит дружбу с сотрудницей кафедры Лизл, переживающий после неудачного брак и кучи комплексов. Разумеется Расалом оказывается тут как тут, начиная психологические игры за душу Лизл. С этого момента сюжет переходит в триллер про манипулятивные отношения – такому знатоку чужих пороков, как Расалом, не составляет труда слой за слоем разрушать в Лизл все лучшее просто для того, чтобы еще раз сделать Биллу больно.
Мимоходом рассказываются прочие линии – полицейского, который считает Билла убийцей Денни и выслеживает пять лет кряду и флэшбеки о том, как Кэрол была матерью «антихриста». И то и другое, честно говоря, очень слабо написано: детектив, прекрасно видевший все сверхъестественное в случае с Денни, исключительно по авторскому умыслу винит Билла, хотя вроде бы не показан дураком. Кэрол же, в прошлой книге наметившая личностное развитие, превращается в типаж слепой материнской любви, которая наблюдая, что её ребенок от рождения – сверхъестественная и совершенно бездушная тварь, все равно пытается как-то его оправдать.
Ближе к финалу всех героев собирает Глэкен, который вроде бы хотел спокойно состариться и умереть вместе с Магдой до того, как Расалом войдет в полную силу, но не может спокойно усидеть на пенсии. И вновь начинается проговаривание кроссоверной информации, а безрассудный поступок Глэкена, по сути, и запускает финал – ведущий к последней книге цикла.
Оба романа можно читать целиком, их вполне уместно назвать историей Билла – и они выделяются своей безнадежной атмосферой и трагизмом. Это не ужасы, но весьма плотная мистика, причем то, что жуткие события ломают людям жизнь в совершенно обычных городских условиях, а не каких-то там древних горных замках, работает на атмосферу. Минусом по-прежнему выступает одномерность образов многих героев, сюжетные клише и сам Расалом, который в своем злодейском зле продавливает педаль в земное ядро, из-за чего перестает вообще восприниматься личностью. По мне, этим двум книгам был остро нужен новый антагонист.
-
И вот наконец-то финал этой серии книг. «Ночной мир» с первым страниц демонстрирует нарастающий апокалипсис: Расалом впускает в мир темную силу, которой служит. Длина дня становится все меньше, в земле появляются трещины, ведущие в иное измерение, а из этих трещин каждую ночь лезут мерзкие твари. Чем длиннее ночь, тем крупнее монстры, а паникующее общество скатывается в мародерство и безумие.
Островком спокойствия выступает лишь Глэкен, собравший персонажей из всех предыдущих книг, включая Джека и доктора Алана с их близкими. По его замыслу надо призвать союзную силу и наконец-то создать нового избранника условного «Света», который все исправит. Для создания нового оружия и одновременно сигнала союзной силе, героям придется собрать все упомянутое прежде – ожерелья культа ракоши, обломки из руин румынской крепости, дат-тай-вао, - пока еще не настала бесконечная ночь…
Картины рушащегося мира у Вилсона вышли превосходно. Все напоминает смесь Лавкрафта с кинговской «Мглой», чудовища омерзительные и чуждые логике, а некоторые сцены вроде плена в логове гигантской многоножки – просто жуть. Осадный хоррор и эпичность людей, бросивших вызов переродившемуся в местного Ктулху Расалому тоже поддерживают интерес к чтению на должном уровне. Сюжет быстрый и при этом увлекательный.
Но минусы заключаются в том самом кроссовере. Очевидно, что Вилсону все эти персонажи не были нужны, поэтому часть он убивает, часть держится фоном и ни на что не влияет. Квесты в стиле «собери три части эпического артефакта» смотрятся попыткой хоть куда-то пристроить героев. Кроме того, женские персонажи автору заметно не интересны, и в последней части это бросается в глаза.
Вдобавок, пытаясь совместить идею, что люди сами побеждают чудовищ с идеей конфликта двух сил, на фоне которого Земля почти ничего не стоит, Вилсон не удержал баланс. В частности, у «Света» есть свое понимание, кто должен быть избранником, и получается, что все герои были только на подхвате этого замысла – уж очень ситуация отдает срежиссированностью ради заполучения на службу конкретного человека. Да, это тоже в тему безнадеги противостояния двух непостижимых сторон, но обессмысливает развитие героев.
Наконец, пафоса и упрощенных характеров здесь больше, чем в любой книге цикла. Это, конечно, стиль Вилсона, но с какого-то момента я понял, что совершенно не воспринимаю персонажей как живых – лишь как сюжетные функции. Не понравилось мне и то, что автор снова вернул все к Глэкену и Расалому – даже конец света ощущается продолжением схватки между этой парочкой, начатой еще в «Крепости». Все это отдает уже какой-то комиксовостью.
Закончив с «Ночным миром», Вилсон мог бы поставить точку, но решил запустить смежную серию про Наладчика Джека. То есть описать, чем Джек занимался между событиями «Могилы» и «Ночным миром». Идея здравая, вот только исполнение сильно подкачало.
Во-первых, в ней вышло более десятка книг, из которых интересной мне показалась лишь половина. Во-вторых, и здесь все завязано на Расалома! Джек, оказывается, срывал его планы раз пять, встречался лично с ним и Глэкеном, и вообще намечался как избранник союзной силы. И смотреть на задолбавший конфликт лично мне уже было просто скучно. То, что книги бросили закупать и переводить после пятой-шестой подсказывает, что не мне одному серия показалась бесперспективной.
Это легко понять, ведь для читавших «Ночной мир» все это довольно бессмысленная возня. Зачем читать про попытки Джека что-то изменить, если мы уже знаем, что Расалома он не остановит? Кроме того, поскольку цикл вышел после «Ночного Мира», он противоречил осведомленности Джека – в романе тот ни про какого Расалома не знал, как и про Глэкена, пока не началось, а в цикле был с ними хорошо знаком.
Вилсон, к его чести, признал противоречие и переиздал «Ночной мир» в 2012 году (на русский эта версия не выходила), серьезно дополнив сюжет. Там у Джека уже намного больше экранного времени и вместе с Глэкеном они оба тянут на главных героев, хотя в ключевых моментах книги ничего не изменилось.
И вот, подводя финальные впечатления, я скажу – Вилсон хотя бы однократного прочтения заслуживает. Но только надо понимать, что это такие легкие ужасы, которые все время тянет на подражание разных культовым сюжетам. Автор умеет создавать атмосферу, но не всегда это делает, и способен описывать пугающие и шокирующие вещи, но не сильно утруждается с проработкой персонажей. Зацикленность на группе одних и тех же героев при том, что сами герои и злодей не слишком глубоки, для меня отдавала комиксами.
Если ждать серьезных романов, то разочарование будет сильным, поэтому я и сравнил его с Кунцом – то же легкое чтиво, разве что не всегда хэппиэндовое. Если хотите историю приближающегося по нарастающей конца света – посмотрите на цикл «Враг». Нужны детективно-приключенческие романы про принципиального защитника невинных - гляньте «Наладчика Джека». Хотите всю историю войны с Расаломом целиком – читайте оба цикла и, по крайней мере, двух десятков книг вам хватит надолго.
-
А теперь снова вернемся к классике. Повесть "Поворот винта" Генри Джеймса признана одной из лучших готических новелл, но я её до сего дня не читал. Многочисленные экранизации, конечно, видел, и то, что книга отличается своей многозначительностью сюжета, слышал - но с самим текстом познакомился впервые.
Начинается все как страшная история, рассказанная неким Дугласом своим друзьям. По его словам, он пересказывает рукописи его бывшей гувернантки, которая еще в начале девятнадцатого века пережила нечто ужасное в поместье Блай. При этом историю он называет омерзительной и настолько ужасной, какой еще никогда не слышал. Дешевый трюк, чтобы вызвать интерес друзей? Посмотрим...
Наша героиня, чье имя не называется - двадцатилетняя дочь пастора. Её нанимает богатый господин, владелец поместья Блай, где живут дети его погибшего брата - восьмилетняя Флора и десятилетний Майлс. Поскольку их дядя - холостяк и в поместье не бывает, ему нужна гувернантка для детишек, и героине предлагается таковой стать. Жалование высокое, сам дядя очарователен, хотя и сразу же просит его не беспокоить, писем не писать, решать все проблемы самой - в общем, будете там за главную, милочка.
Прибалдел от такого счастья, героиня едет в поместье, знакомится с доброжелательной экономкой, а затем с просто ангельскими детьми. Ничего не предвещает тревоги, пока во время мечтаний о своем нанимателе она не видит странную фигуру. Вскоре героиня узнает про то, что её предшественница загадочно умерла, а до этого спуталась со слугой Квинтом. И что этот Квинт оказывал на детей да и на всех какое-то порочное влияние, и точь-в точь похож на того, кого она увидела. Вот только Квинт тоже загадочно погиб...
Однако и он, и прежняя гувернантка снова показываются в особняке, и героиня с ужасом приходит к мысли: это призраки, имеющие на детей какие-то виды. Да и сами дети - так ли они невинны, как кажутся или же совместно с мертвецами скрывают нечто порочное? Все идет по нарастающей к трагической развязке...
Если брать именно мистическую линию, то она... скучна. На это играет и стилизация текста, написанного в конце девятнадцатого века под начало того же столетия. То есть даже не викторианский, а еще более архаично-романтичный способ излагать высли. Героиня изъясняется вязкими, обрывающимися рассуждениями, о многом в силу приличий может думать и говорить только намеками, и это с какого-то момента начинает выматывать. Действия тоже почти нет, и читая, я в упор не мог понять, за что повесть хвалят. Ну призраки, ну даже до ребенка доберутся - и что? Что тут такого жуткого? Идея, что мертвое зло убьет живое дитя даже вопреки желанию его защитить? Ну... неубедительно как-то.
Вот только все сложнее. Брат автора был психологом, а сам он писал в предисловии, что история сознательно построена на идее ненадежного рассказчика. И вот с этой трактовкой "Поворот винта" начинает играть яркими красками.
А были ли призраки? По всему тексту разбросано множество намеков, что героиня нездорова, и тогда душный стиль её изложения становится не недостатком, а сильным намеком - что с ней самой что-то не в порядке. И эта ненормальность нарастает: начав присматриваться не с позиции "ну, это просто штампы готики такие" а с анализа поведения, мы видим в ней все больше неприятных черт. От простой зависти и нарастающей беспричинной враждебности к детям, до прогрессирующего безумия, в котором призраки - лишь отражения её желаний и мыслей. И тогда трагедия в финале становится более жуткой, потому что ей виновником никак не может быть несуществующий мертвец.
Но, может, дело не только в этом? С детьми ведь что-то не то: Майлса исключили со школы за что-то омерзительное-неназванное, что он рассказывал другим детям. Флора иногда говорит вещи, которые никто не ждет услышать от девочки. Это - копирование того, что они видели в отношениях Квинта и прошлой гувернантки или же того, что эта парочка делала с ними? В книге вообще очень много какого-то чувственного подтекста, и всевозможные оговорки персонажей могут трактовать детишек и как жертв сексуального насилия. Возможно, лишь жертв, а возможно, и сходящих от этого с ума и начавших психологические игры с впечатлительной глуповатой гувернанткой, подпитывая её суеверия? Или же, напротив, то тлетворное влияние, что приписывается предыдущим наставникам, совершает сама героиня, с её все нарастающим нездоровой одержимость детьми, которых она то готова защищать от всего на свете, то ненавидит и воспринимает маленькими чудовищами?
А ведь и это не последняя версия. Что, если всего сыграло свою роль вместе? Или не было ничего, кроме подозрений и беспочвенных страхов людей, не способных в силу воспитания и мнительности просто поговорить между собой открыто? История действительно вращает винт какой-то головоломки, показывая нам разные трактовки. Сама по себе она не сложна, но, словно пятна Роршаха, позволяет наблюдать то, что мы там хотим увидеть.
Из этого следует, что стиль можно простить. Вот что уже серьезно вредит той самой двузначности, так это изначальная вставочная история с Дугласом. Понятно, что прием "я рассказываю историю, которая приключилась не со мной, но с хорошо мне знакомым человеком" тогда в литературе был распространен. Но то, что Дуглас дожил и не запомнил причуд своей гувернантки, сильно мешает версиям с её безумием. Хотя сам автор подчеркивал, что в этой истории не может быть однозначных ответов, так что как знать... Может и Дуглас ненадежный рассказчик в плане идеализации той, кто могда быть как примером моральной чистоты, так и сумасшедшей убийцей под разными поворотами этого винта?
Стоит ли это читать? Сложно сказать, стиль текста тяжелый, я едва через него продирался. Возможно, стоит начать с экранизаций, особенно тех, которые не боялись играть с подтекстами. Но то, почему повесть оставила такой след, я после прочтения полностью понимаю.
-
И вновь возвращаюсь к Гифьюну. "Сезон крови" очень напоминает раннюю версию "Детей хаоса" - схожие идеи и атмосфера, хотя и иной сюжет. Алан, Рик, Дональд и Брайан - друзья с детства. Каждый по своему несчастен: Рик отсидел и склонен к агрессии, Дональд - спивающийся гей, Брайан ютится после смерти матери в подвале в родни, а Алан променял карьеру писателя на брак, в котором давно не осталось ярких чувств. Тем не менее их отношения даже спустя много лет остаются светлыми и крепкими. До тех пор, пока Брайан внезапно совершает самоубийство.
Растерянные друзья слушают предсмертную запись, на которой Брайан не только бьет их по больному, но и признается, что лгал о многих моментах своей жизни. А еще - что серийно убивал. Поначалу это принимают за безумный бред, но вскоре в округе находят ритуально изувеченные женские тела, и оставшаяся троица понимает, что совершенно не знала настоящего Брайана. Пытаясь раскопать, кем же был их друг, они начинают страдать от одинаковых кошмаров, а после и галлюцинаций, которые сложно объяснить чем-то, кроме мистики...
Наверное, именно здесь хорошо видно, что у Гифьюна есть настоящий талант, потому что сюжет, если вдуматься, прост. Особенно мистическая часть, во время которой не происходит ничего, а из пугающих моментов разве что мысли героев о том, что некоторые вроде бы нормальные знакомые могут оказаться психопатами, и что, возможно, - только возможно, - есть и нечеловеческое зло. Большую часть времени Алан как условный ГГ беседует, философствует, снова беседует и посещает тех, кто знал Брайана - чтобы всамом финале за пару страниц пройти финальную конфронтацию.
Почему же она чинается интересно? Во-первых, упадочная атмосфера, которая мне напомнила не только упомянутое в отзыве Рокси "Сердце ангела", но и книги Клайва Баркера. Только отличия в том, что у Баркера мрачность бытовой жизни не разбавлена чем-то светлым, а здесь показано, что даже в откровенно чернушные моменты рядом есть люди, которые при всех своих тараканах безоговорочно поддержат и поймут.
Во-вторых, захватывает именно будничность конфликта - я замечал, что все рассуждения о демонах, сатанистах и дьявола скорее проматываю, потому что они в тексте крайне банальны. Зато сама по себе мысль, что твой лучший друг - чокнутый убийца, и ты, если покопаться в памяти, видел странности, но не придавал им внимания, получились очень хорошо. Мне даже здесь параллели с"Оно" показались - неудачники вспоминают детство и те пугающие вещи, которые давно стерли из памяти.
Подпортил впечатление лишь конец. Если считать его обычным философствованием, то он банален. Если чем-то большим - то слишком размыт и невнятен. Рокси предположила, что в этом мог быть замысел, но у меня при прочтении все же было сильное ощущение, что автор что-то однозначное хотел сказать, но вышла концовка, которую можно трактовать как угодно. В тех же "Детях хаоса" в чем-то схожий сюжет построен лучше, а финал однозначнее. И это сбивает впечатление, но все же книга меня порадовала и даже натолкнула на некоторые интересные идеи (если бы были еще силы и время их осуществлять...)
"Еретики" на русском не издавались, что весьма печально. Это небольшая повесть, и в ней видно, что Гифьюн просто опять и опять обыгрывает интересные ему темы. Когда-то Итан и Гарри были школьными друзьями - два неразлучных подростка из бедных районов, юный преступник и тихоня-книгочтей. Их пару однажды дополнила Мэделин - дочь финансиста, которая судила по людям, а не по статусу. Мэделин, которая была для Гарри и Итана лучиком света из-за своей доброты, открытости и привычке видеть волшебство в самых обыденных моментах жизни. Мэделин, которая стала им другом, девушкой и сестрой, и не разбила их дружбу ревностью, а укрепила её.
Мэделин, которая однажды рассказала, что после смерти матери подвергается сексуальному насилию со стороны отца и его любовницы-служанки. Мэделин, ради которой они совершили убийство. Мэделин, покончившая с собой и предлагавшая им последовать за ней, став истинными еретиками и отбросив все догмы привычного мира...
Много лет спустя Итан выколол себе глаза, чтобы не видеть кошмары наяву. Те же кошмары зовут спивающегося писателя Гарри обратно в город, где даже близкие ненавидят его. В этих кошмарах оба видели Мэделин, и настало время понять, была она сломленной безумием жертвой или расчетливым убийцей. И главное - была ли она вообще человеком... и умерла ли в ту ночь?
История, при всем небольшом объеме, просто прекрасна на мой взгляд. Мрачная, незатянутая и поэтичная в стиле размышлений персонажей, с однозначным логичным финалом. Именно здесь, отбросив бесконечные и поднадоевшие по прочим книгам разглагольствования о дьяволах и демонах и просто показывая соприкосновение человека со злом, Гифьюн, как по мне, достиг пика. Да, психологизма здесь меньше, чем в его романах, но зато к ужасам именно эта повесть намного ближе всего, что я у него прочел.
-
В этих кошмарах оба видели Мэделин, и настало время понять, была она сломленной безумием жертвой или расчетливым убийцей. И главное - была ли она вообще человеком... и умерла ли в ту ночь
Цок. Цок. Цок... Цок-цок
:D ;D ;D
-
Цок. Цок. Цок... Цок-цок
:D ;D ;D
Вот точно! Я при прочтении даже не уловил ассоциации, а ведь и впрямь похоже на крипипасту "Девочка, которой нет" :D
-
Вот точно! Я при прочтении даже не уловил ассоциации, а ведь и впрямь похоже на крипипасту "Девочка, которой нет" :D
Ну в пересказе похоже, а как там в книге тебе видней, я на басурманском не шпрехен))
-
Близится Самайн, и перед тем, как погрузится в уют перечитывания "Ночи в одиноком октябре" Желязны, познакомился я по наводке Рокси со сборником Джона Джейкобса "Живой роскошный ад". Сборник состоит из двух повестей и аннотация обещала прямо лавкравтавщину в современной интерпретации.
"Морю снится, будто оно небо" чарует своим названием. Молодая преподавательница Исабель бежала из вымышленной латиноамериканской страны Махеры, после того, как власть там захватила военная диктатура. Сейчас она живет в Испании - или скорее существует без цели в рутине дней. Встреча с одноглазым стариком, которого местные кличут Око, прерывает эту бессмысленность. Как оказалось, Око - в прошлом известный скандальный поэт-декадент и переводчик родом с Махеры, который после ареста и пыток порвал все связи со знакомыми и творчеством.
Два одиночества находят взаимную поддержку, но вскоре Око сообщает, что вынужден, несмотря на все риски, вернуться в Махеру, а Исабель просит присмотреть за своей квартирой. Там она находит его дневник, описывающий причины, по которым поэта когда-то арестовали и пытали - и причины эти связаны с переводом оккультного трактатом, который ценой пролитой крови или извращенной жестокости позволяет призвать силы из-за пределом нашего мира. Вскоре Исабель поймет, что Око попал в Махере в беду и отправляется по его следу на родину, чтобы столкнуться там с культом, использующим диктатуру как оправдание своих жертвоприношений...
Если брать некоторую поэтичность в построении предложений и сам дневник поэта, то я бы назвал идею неплохой. Пусть видно, что автор описывает в Махере свои представления о Чили времен Пиночета, чего и не скрывает, а в запретном трактате легко считывается Некрономикон, все это мрачно, атмосферно и интригует. Беда в том, что за этой интригой я не увидел ничего другого - вся линия Исабель просто неоправданно растянута и скучна.
По мне автор хотел передать жизнь глазами поломанных перенесенными трагедиями людей, подбрасывая элементы чернушности для придания истории реализма, но мне не понравилось. Мимолетные упоминания о том, кто мочился, блевал или мастурбировал вставлены словно просто для того, чтобы вставить. У Гифьюна это работало на идею, у множество других авторов сплаттера, включая того же Клайва Баркера - тоже, а Джейкобс здесь как будто просто для рейтинга такие мелочи добавляет. В сценах пыток, например, он наоборот приглушает шок, хотя как раз там это было бы уместно.
Сама Исабель вышла тоже какой-то клишированной пустышкой в стиле современных героинь. Такая себе крутая лесбиянка-преподавательница, которая во время вояжа по Маере превращается в терминатора, отстреливающегося от солдат и в финале не дрогнувшей рукой совершающего кровавый обряд. При этом ни её затянуто расписанные романтические отношения с подругой, ни возвращение домой на сюжет особо не влияют. Опять же вспомнился Гифьюн, у которого отягощенные трагедиями отношения и странствие в мистическую Мексику были прописаны с мрачной гнетущей глубиной и требовались истории, а тут половину повести, как по мне, можно было бы выкинуть. Концовка оборвана, а главное зло под маской американского агента ЦРУ смотрится еще одной попыткой играть на современных штампах с нелепыми злодейскими фразами. Вот в формате рассказа это бы все смотрелось, ИМХО, лучше.
«Пробило сердце горю час» мало чем отличается от первой повести. Потерявший жену и ребенка Кромвель работает в библиотеке конгресса, собирая архивные фольклорные песни. Ему поручают разобраться с биографией Паркера - одного из архивистов, который в тридцатых горах прошлого столетия делал записи мелодий американского юга, а потом сошел с ума и прожил оставшиеся годы отшельником. В квартире покойного Кромвель и напарница обнаруживает запертую кладовку с виниловыми пластинками, на которых рассказывается история Паркера, вернувшегося с войны и очарованного негритянской песней про казненного убийцу Стаггера Ли. Чем дальше в своем путешествии продвигается Паркер, тем больше он узнает, что у песни есть вариации о посмертной судьбе Стаггера Ли, который сверг самого дьявола, но узнал, что за стенами ада есть силы, которым не нужны имена и известность, чтобы править миром.
При этом сам Кромвель все больше подпадает под очарование дневника, несмотря на предостережения напарницы, которая видит, что упиваясь чувством вины, Кромвель начинает сходить с ума, как когда-то Паркер. Концовка опять же оборвана, подводя к мысли, что от ада своих сожалений никому не убежать, и неважно, есть потусторонние силы или все это история о заразном безумии оказавшихся весьма похожими людей...
Опять же, дневниковые записки, передающие как жизнь негров, когда их едва-едва начали считать частью Америки, а не рабами, и бытовая атмосфера поездок в духе "Ведьмы из Блэр" неплохи. Да, затянуты - я узнал кучу сведений о тонкости записи на виниловые пластинки и забытых песен юга, которые мне даром не нужны - но в них хотя бы разбросаны элементы сверхъестественного. А вот современная линия нарастающее безумие Кромвеля передает слабо, зато не забывает отдать кучу времени его напарнице, которая в лоб и многократно разжевывает об угнетении чернокожих то, что в дневнике и так читалось вполне отчетливо.
Как результат, для меня Джейкобс совершенно оказался скучной обманкой. Хорошее умение заманивать вроде бы неплохой атмосферой и таинственностью поначалу я за автором признаю, но потом это не хоррор, а попытка поговорить о жизни с крохотными примесями сверхъестественного (как у позднего Кинга, который для меня на этом и закончился как интересный автор). Вся пресловутая лавкрафтовщина здесь только в аннотации, повести можно было спокойно резать до рассказов, а попытка писать для современных американцев как-то слишком отдает элементами "повесточки", причем вставленной весьма в лоб. Не хоррор, увы, и не особо интересный мне сюжет.
-
Октябрь выдался на редкость тяжелым в плане работы, нет даже времени отписываться о прочитанном - но сегодня же Самайн. Поэтому не буду нарушать традицию и расскажу о том, чем из хоррора удалось насладиться за месяц.
В этот раз я вновь обратился к истокам жанра, выбрав два рассказа Элджернона Блеквуда, которого Лавкрафт называл одним из своих учителей.
"Вендиго" начинается в духе приключенческой классики - дядя и племянник с парой проводников уходят в леса охотиться. При этом рассуждения идут больше про местных индейцев, стиль у Блэквуда поэтичный, так что легко поверить, будто читаешь что-то из Фенимора Купера. Дальше охотники решают разделиться - юноша в сопровождении проводника направляется в места, которых индейцы опасаются.
Тут и проводник начинает нервничать, то учуяв странный запах, то когда ему мерещится, будто кто-то следит из чащи. Парень узнает имя Вендиго - нет, вовсе не людоеда, сама легенда не приводится. Проводник просто упоминает о какой-то силе, которая ест мох, и которая входит в человека через глаза и ноги, что для людей заканчивается фатально.
Спят охотники в одной палатке и среди ночи юноша внезапно просыпается. Проводник отчего-то высунул из палатки ноги так, будто его кто-то с лежанкой выволок, и не просыпаясь, хнычет, словно ребенок. А при попытке пробудить спутника юноша ощущает, что снаружи есть что-то огромное...
Это лишь начало истории, которая чем дальше, тем больше напоминает "Ведьму из Блэр". Будут и ночные метания по лесу, и крики пропавшего спутника, и жуткие следы... и приход к костру то ли одержимого, то ли чего-то, притворяющегося человеком. Несмотря на архаичный стиль, читается все весьма интересно, да и описания природы работают на атмосферу.
Одним из главных плюсов я бы назвал сам образ Вендиго, который получился действительно чуждой людям силой природы. Которая даже не хочет никому причинять вреда, а просто приглашает вместе с ней перекусить мхом - в процессе то ли уничтожая душу человека, то ли трансформируя его так, что рассудок не может это пережить. Конечно, в тексте хватает характерной для того времени наивности вроде развернутых описаний жертвы из темноты, что с ней происходит (откуда, видимо, вырастут монологи продолжателей в стиле "Ааааа, оно ужасное, оно ест мой мозг!"). Но если отбросить наивность, то рассказ хорош, и местами даже выглядит как наметка чего-то большего, что можно было бы развернуть в полноценный лесной хоррор с большим отрядом охотников и жуткими вещами, которые бы с ними творил равнодушный, и от этого еще более страшный Вендиго.
Второй рассказ "Ивы" как раз и показывает, откуда Лавкрафт черпал основы своей космологии. Два друга решили отправиться вплавь по Дунаю, который описан так волшебно даже сам по себе, что этот отрывок сделал бы честь любому путеводителю. Из-за разлива реки и сильного течения они высадились для ночлега на небольшом островке, покрытом ивами. И наутро замечают, что лодка странно повреждена, вокруг палатки непонятные следы, а сами деревья будто следят за ними со зловещей угрозой. Однако чем дальше, тем больше у героев крепнет ощущение - дело не в деревьях, а в силах, которые могут проявлять себя через стихии, но не являются ни античными богами, ни природными духами, а выступают чем-то непостижимым из-за пределов привычного мира.
Блэквуд создал неплохое объяснение, почему в мире, где есть сверхъестественное, его давно не признали официально. По версии рассказа, эти существа слепы в нашем понимании, и реагируют на направленные в их адрес мысли. Следовательно, люди просто выработали инстинкт не замечать странное, потому что тех, кто замечает, ждет трансформация души - термин, который у Блеквуда позаимствовал Ходжсон для своего "Карнаки". У меня возникло чувство, что даже Толкин что-то здесь черпал, описывая своего Дядьку-Иву и Заповедный лес.
Я не знаю, какие у Блеквуда другие рассказы, но эти два, как мне кажется, совершенно не устарели. Да, манера выражаться героев и их подчеркнутая истеричность, характерная для романтизма девятнадцатого-начала двадцатого века, конечно. времена смешит. Но если это отбросить, получится концепция, которую даже Лавкрафт не всегда мог достойно передать - что рядом с людьми есть сущности, известные под разными именами, но в действительности бесконечно непонятные и опасные для человека своей природой, а не мотивом.
-
На "Сольск" Алана Кранка я наткнулся совершенно случайно. Пусть вас не смущает имя автора - это псевдоним, и речь идет об отечественном хорроре. Название тоже ничего загадочного не скрывает. Сольск всего лишь провинциальный городок, хотя его история с первых страниц оказывается весьма зловещей. В девятнадцатом столетии здесь упал метеорит, занесший что-то вроде разумной плесени, которая несколько раз предпринимала попытки захватить людей. Заканчивалось все гибелью всех жителей, но в этот раз цель пришельца близка к достижению.
После вполне атмосферной исторической вставки сюжет переносится в настоящее время. Главными героями оказываются весьма разношерстные люди. Студент, по пьяни влетевший на условный срок и живущий с умирающей от рака матерью. Проститутка, не расставшаяся с детской мечтой однажды стать выдающимся музыкантом. Обокравший начальство продавец. Старый врач психиатрической клиники. Наркоман-геймер, с головой утонувший в своих фантазиях. Всем им вскоре предстоит столкнуться с существом, которое заражает своих жертв, превращая в боящихся света представителей коллективного разума. Через свою кровь они передают бактерию дальше, из-за чего очень даже самими героями воспринимаются как аналог вампиров. Представившись Мистером Хайдом, пришелец кого подкупает, кого запугивает, кого устраняет, стараясь выйти на тот уровень заражения, при котором лавинообразный процесс уже нельзя будет остановить...
В целом, конечно, книгу нельзя назвать качественной. Во-первых, вставки от лица пришельца шли почти сплошным потоком, из-за чего он перестал восприниматься чем-то загадочным. Да, вполне логично, что проникающий в сознание людей монстр вполне легко разбирается в массовой культуре и иронизирует даже своим именем, но мне он показался чересчур мелким и человечным. Это при том, что автор рисует его чуть ли не как силу, со времен Большего Взрыва захватывающую миры.
Во-вторых, в отношении героев оказались сгущены все краски. Везде беспросветность - наркоманы, крышующие их менты, воровство и предательство на каждом шагу. Положительным вышел один лишь старик-врач, а остальные часто не вызывали и малейшей симпатии. Чернушность жизни персонажей в целом давила так, что и пришелец был не особо нужен.
Но самое худшее, что я не увидел конфликта. Казалось, что введя обоснованную сюжетом слабость зараженных к повышенной температуре и электромагнитному излучению, автор устроит противостояние героев и "вампиров". Но Мистер Хайд, в противовес всяким там кинговским Пеннивайзам, при всех своих излишне человечеких реакциях все же изображен неостановимым, выигрывая город практически без борьбы. К тому времени, когда персонажи начинают хотя бы соображать, что дело неладно, частью единого разума стали уже тысячи.
И вот тут прежде слабая атмосфера сменяется вполне ощутимым ощущением беды. Пустеющие улицы, пропавшие обладатели иммунитета, которых Хайд не может подчинить и убивает руками своих марионеток. Сами зараженные, которых то спускают с поводка, то превращают в подобие колонии муравьев. Чувство, когда все возможные варианты отрезаны. Выбор остается лишь в том, погибнет ли в очередной раз один город или всю Землю ждет ассимиляция с истреблением четверти населения и превращением остальных в часть Мистера Хайда. Вот в эти моменты книга неожиданно заиграла, и её финальную часть я читал с явным интересом. Не шедевр, но и не так плохо, как мне казалось поначалу.
-
Спасибо Рокси, нашел еще одну интересную и весьма необычную повесть. Речь о "Курочка, открой дверь" Михаила Лазарева, и эпиграф, как и название, честно говоря, настраивали на какой-то цирк абсурда.
"Спасибо, пчёлы. Без вас я бы никогда не дописал" (с)
У меня, впрочем, поначалу возникло подозрение, что благодарить надо грибы, а также иные вещества, натолкнувшие автора на этот сюжет. Пока я не понял, что весь сюр - в каком-то смысле осознанный ход, попытка сделать произведение, которое кажется то ли стебом, то ли бредом, а в действительности является последовательно и серьезно выстроенной Лавкрафтовской историей. Нет, не в плане неживого языка изложения и тварей со щупальцами, а именно на уровне концепции, идеально передавшей ужас жизни в мире, где человек никогда не был центром вселенной. Но обо всем по порядку...
Фермер Прохор начинает замечать, что из курятника каждую неделю исчезают несколько кур. Замки в порядке, курятник цел, а птицы пропадает. Когда охотничий пес, оставленный сторожить, найден едва живой и поседевший за ночь, фермер понимает, что дело тут не в обычном воровстве. Он и приглашенный милиционер остаются вместе дежурить, и то, что начинается как деревенская байка постепенно начинает набирать обороты и развиваться в нечто более серьезное.
Прохор сходит с ума, страдая от галлюцинаций - или же его разум так пытается интерпретировать вещи, которые человек не может осознать в силу их чуждости? А попытка не играть в персонажа ужастиков и дать максимальную огласку привлекает внимание властей, журналистов, церкви, военных... и иных существ, давно знающих о ситуации и имеющих на неё свои виды. Масштаб растет с каждой главой, и жанр меняется снова и снова. Хоррор с ожиданием ночи и поиском похитителя переходит в правительственные заговоры, потом в идеи культов, давно правящих миров, а после взрывается безумными и нарастающими в плане экшена и масштаба боями с участием мутировавших нелюдей. На фоне всего этого Прохор просто хочет выжить и спасти свою семью - но возможно ли это? Потому что там, где приходит трансформирующий своего очередного избранника чудовищный Пресветлый и появляется Багровый Ангел, оставляющий свои страшные дары, невозможно уцелеть человеку...
Концовка, которая, казалось бы, не могла заинтриговать еще больше, вознесла историю чуть ли не до эпоса - и выдала чистейшего, свободного от всякой внешней атрибутики Лавкрафта. Того, где страшны не убийства (хотя резни в книги будет не просто много, а больше чем во многих боевиках), а мир, где человек обречен быть слугой или букашкой рядом с играми и войнами всесильных и лишенных людской морали монстров. И, собирая в финале весь пазл, я с восторгом понял, что именно к этому все шло с первых страниц и только так и могло все логически закончится.
Великолепная повесть, отлично притворяющаяся кошмарной фантазией безумца.
-
Ну, во первых спасибо за доверие).
От себя могу добавить, что меня от того чтобы бросить читать удерживал все повышающийся уровень бреда)). Я правда ждала что автор не справится, не сможет идти по восходящей всю дорогу. Но он смог! Это удивило и перевело эту короткую повесть совсем в другую весовую категорию.
И нет, это не паззл. Это шкатулка Лемаршана)).
-
Спасибо Рокси, нашел еще одну интересную и весьма необычную повесть. Речь о "Курочка, открой дверь" Михаила Лазарева, и эпиграф, как и название, честно говоря, настраивали на какой-то цирк абсурда.
"Спасибо, пчёлы. Без вас я бы никогда не дописал" (с)
Если не читал - попробуй ознакомиться с "Оккультным Простоквашином". Там на основе собссно Простоквашино слепили очень крутую вещь, как по мне.
-
Читал-читал. :) "Большой дом" Максима Кича великолепно обыгрывает сюжет книг Успенского, делая всех персонажей оккультистами, фамильярами или призванными демонами. Причем если поначалу кажется, что это просто пародия, по ходу книги степень драмы, трагичности и серьезности нарастает.