В этом разделе можно просмотреть все сообщения, сделанные этим пользователем.

31

Авторские страницы / Re: Сырный домик

« : 25 Января 2021, 19:49:44 »

Глава III: Ночное сообщество и кое-кто еще
 
_{Кто-то из воинов сказал [Пелопиду]:
"Мы попались неприятелям!"
"А почему не они нам?" — спросил Пелопид.
Плутарх, «Изречения царей и полководцев»}[1]
 
Эта глава предлагает вам некоторый выбор персонажей викторианского общества, способных стать вероятными союзниками или антагонистами: среди них вампиры, люди, а также существа совершенно иной природы. Они могут быть использованы в том виде, как они даны в разделе, или же изменены согласно нуждам конкретной хроники.

Господин и слуга

Промышленная революция преображает лицо человеческой расы почти что еженощно. Старые страхи стремительно отмирают, и ночи, когда вампиры были королями, державшими смертных в ужасе, стали страницами истории. Но все же мир не стал единым, гладко действующим механизмом. Еще можно убедить кого-то не публиковать написанную статью и тем самым похоронить какой-нибудь секрет…
В викторианскую эпоху к Маскараду не относятся легкомысленно, однако его завеса вполне может растянуться в очень и очень тонкую пелену прежде, чем порвется окончательно. По сути многие из тех, кто нарушают Маскарад, могут избежать наказания: если никто ничего не узнает, и не осталось свидетелей, которые могли бы все рассказать, то кому какое дело, что произошло?
Многие члены ночного сообщества - вампиры, их союзники и слуги из числа смертных - извлекают массу выгод из такого замечательного способа сохранить тайну, а заодно - и из новых возможностей, открывающихся перед ними вследствие научных открытий. Клан Тремер продвигает вперед свою магию, дальше, чем когда-либо, создавая сложных техномагических прислужников, рядом с которыми Горгульи выглядят обыкновенными истуканами. Цимисхи возносят свое искусство изменения плоти до удивительных и ужасающих высот и не особо заботятся о том, чтобы прятать свои творения. Во времена, когда страшно уродливый Джон Меррик [2], прозванный  Человеком-слоном за сильно смахивающие на бивни наросты на лице, стал в Британии уважаемой персоной, знаменитостью (да, над ним еще и насмехались, но по крайней мере принимали как часть повседневной жизни), а “Шоу уродов” Барнума, горделиво именуемое “лучшим представлением на земле”, колесит по Америке [3], люди могут счесть нормальными многие вещи - если и не понятными, то уж точно не сверхъестественными. Некроманты Джованни открыто загоняют неупокоенных мертвых к себе в услужение, оживляют трупы и бесстыдно их демонстрируют; они доходят даже до того, что встраивают души в современные механизмы и создают хитроумные приспособления, движимые одной лишь сущность покойных.
Сейчас Сородичи столь свободно могут экспериментировать на стыке сравнительно передовых технологий и собственных сверхъестественных умений и делать это подчеркнуто публично, зная, что в случае проблем они сумеют с ними справиться - но такие времена больше никогда не настанут.
Конечно, такой подход нельзя назвать очень уж разумным. Находятся чересчур самоуверенные Сородичи, и они совершают ошибки - в особенности это касается молодняка, ведь они сами есть продукт этого нового, чудесного века, не имеющие богатого опыта за плечами; они полагают, что сумеют выйти сухими из воды, и последствия порой оказываются катастрофическими. Здесь из лаборатории сбежал и смешался с толпой наполовину управляемый автоматон - к ужасу окружающих. Там колдовской эксперимент закончится появлением существ, которым нет места в этом мире. Многие старейшины без конца удивляются исключительной наглости молодого поколения: они еще могут понять ситуации, когда новообращенные и служители не знают своего места, однако вольности многих юных вампиров старикам кажутся просто неслыханными.
Результаты всего этого довольно-таки предсказуемы. Может быть, старейшины медленно реагируют на определенные изменения в обществе, но ставить свой авторитет по сомнение они не позволяют. Не один молодой каинит встретил восход солнца лицом  к лицу после того, как нарушил Маскарад. Правда, других бравых первопроходцев это не отпугивает.
Слуги-упыри, особенно слабо привязанные к хозяину, становятся в викторианскую эпоху весьма полезными. Они не только могут зарабатывать деньги и развивать влияние господина в мире смертных приемлемыми и не порождающими проблем способами; они способны превращать ограничения викторианского общества в благоприятные возможности. Реформаторы и революционеры могут ратовать за более равное распределение власти, однако деньги, влияние и интриги в международном масштабе были и остаются прерогативой немногочисленной элиты. Это времена политиков-любителей, благородных плутократов, прокладывающих пути развития истории за бокалом виски и сигарой, пока их матери, жены и сестры заняты своими женскими делами. Когда баланс власти внутри общества сдвинут настолько сильно в пользу нескольких персон, число которых можно пересчитать по пальцам, хорошо спланированные Кровавые Узы могут оказать влияние на весь мир.
Низшие слои общества располагают источником могущества иного сорта. Организованная преступность уже стала привычным делом, однако масштабные криминальные сговоры относительно редки: у большинства людей нет ни должного образования, ни способностей для подобного предприятия. Естественно, вампиров это не касается - они великолепные заговорщики. Банды преступников, возглавляемые доверенными упырями, могут быть весьма значительной силой. Если уж простое ограбление богатеев способно принести немалый доход, то более изощренные планы - контрабанда, торговля наркотиками, шантаж, вымогательство и так далее - еще более прибыльны. Тщательное планирование вкупе с грубой силой и звериной жестокостью обеспечивает преступным предприятиям долгое существование. Еще больше упрощает бандитам жизнь то, что криминалистика как наука еще ходит пешком под стол, и даже в Лондоне, имеющем самую совершенную полицейскую систему в мире, умение самих “бобби” распутать дело или предотвратить преступления сверхъестественных существ в лучшем случае ограничены. В конце концов, совсем нетрудно организовать побег из тюрьмы, если необыкновенно сильный упырь способен избить до бесчувствия стражу, а затем просто вырвать решетку из окон.

Доктор Томас Фаунтандайк

История. Обладающий чудовищным, но в то же время гениальным умом доктор Томас Фаунтандайк долго был известным членом научного сообщества каинитов. К сожалению, его последнее творение - человекоподобный автоматон на паровом движителе - а также его причастность к будущей работе ученого теперь интересуют самого доктора больше, чем вся мишура окружающего мира. Доктор Томас более не получает удовольствия от общения с коллегами и собратьями.
Механический Мужчина (именно на таком названии настаивает сам Фаунтандайк) сделан из стали, а внутри него томится душа уничтоженного вампира по имени Марчелло. Следующая цель доктора - создать новый тип некромантического ритуала, такого, который бы наделил создание полностью независимым мышлением. Он, конечно, считает Марчелло огромным своим достижением, но полностью осознает всю его ограниченность.  Очевидным и простым решением было бы позволить призраку контролировать автоматон, но это не устраивает ученого: если ему понадобятся независимые прислужники, он просто накормит нужного смертного своей кровью. Доктор же преследует иную цель; он желает открыть новую ветвь эволюции, создать абсолютно новое существо, сознательное, результат слияния магии и науки. Потерявшая приют душа, очевидным образом, необходима, чтобы оживить такой механизм, но разве не было бы возможным создать для своего творения хотя бы подобие интеллекта?
Доктор Фаунтандайк усердно трудится над тем, как приспособить изобретения Чарльза Бэббиджа к использованию в сложном устройстве, которое, как он надеется, даст его следующему детищу способность корректно реагировать на новую или изменившуюся обстановку вокруг. Исследования поглощают время доктора без остатка; он отгородился от общества и частенько неделями не уделяет внимания ничему другому. Его лаборатория представляет собой настоящий хаос из инструментов, приборов, записей, а также выпитых и расчлененных трупов, которые его помощник время от времени вывозит из помещения, когда вонь становится совсем уж невыносимой.
И все же, несмотря на свою кажущуюся бесчеловечность, доктор Фаунтандайк вовсе не обитает в эмоциональном вакууме: он, к примеру, знает о том, что Марчелло не нравится его нынешнее состояние (хотя ученый не подозревает о жгучей ненависти, которую автоматон испытывает к своему создателю), и полагает это постыдным. Ведь ради доброго дела можно чем-то и поступиться, а Марчелло и так давно уже мертв. Конечно же, его чрезвычайно эффективное и ценное для науки новое тело выигрывает в сравнении с вечной скукой и бессмысленным посмертием! Кое-кто, как подметил доктор, просто не понимает, что лучше для него самого.
Внешность. Доктор Фаунтандайк - подтянутый блондин, молодой, около двадцати пяти лет с виду. Пусть сам он мало заботится о своем внешнем виде, пока трудится в лаборатории, но в те редкие случаи, когда покидает ее, он любит принарядиться - перчатки белой кожи, цилиндр и все такое. Он пребывает в полном неведении относительно последних веяний моды, стиля и популярных нынче тем для бесед, и именно для этого ему нужен помощник - Янош Хэндоваль.
Подсказки для отыгрыша. Доктор Фаунтандайк не столько асоциален, сколько с головой поглощен своей работой. Его нельзя отвлекать ни в коем случае, если, конечно, дело не касается разработок ученого. У него имеется отличный помощник, который способен позаботиться о любых проблемах. Фаунтандайк всегда не прочь  обсудить всякие тонкости исследований с теми, кто разбирается в этой области, и в такие моменты он любезен, умен и сообразителен. Его не интересуют мелочные политические игрища, да и любая другая возня тоже: все свое существование он положил на алтарь науки.
Участие в хронике. Вампиры с научным складом ума, ищущие ответы на свои вопросы, могут найти все, что им требуется, в том хаосе, что представляет собой разум доктора Фаунтандайка. Вести о его научных прорывах и открытиях ходят по всему сообществу каинитов, с легкостью преодолевая границы между сектами, и в его достижениях заинтересованы как Камарилья, так и Шабаш. Возможно, персонажи игроков должны позаботиться о том, чтобы ученый, его умения и способности не попали в ненужные руки - или же они и есть та компания, что попытается похитить доктора?

Янош Хэндоваль

История. Если бы доктор Томас Фаунтандайк не встретился на жизненном пути Яноша, путь этот, вероятно, оказался бы не особо счастливым. Карлик с горбом на спине, которого всю жизнь мучили сильнейшие боли, Хэндоваль не надеялся дожить до преклонных лет. Однако благодаря врачебным умениям Фаунтандайка, а также витэ, которое вампир силой вливал Яношу в глотку, ни боль, ни приход старости больше того не заботят.
Пусть тело Хэндоваля пребывает не в лучшей форме, но он не раз и не два доказывал, что с мозгами у него все в порядке. Он не только помогает доктору Фаунтандайку в лаборатории, но и поддерживает его связь с другими Джованни - для этой задачи он подходит идеально. Несмотря на свое ущербное телосложение, у Хэндоваля невероятно ловко подвешен язык, а кроме того, он понимает, как следует общаться с Сородичами. Он использует тщательно отмеренные дозы подхалимства и независимости (так, чтобы его считали личностью, а не закуской), но не зарывается настолько, чтобы кто-нибудь заподозрил наличие у него идей, не соответствующих его положению.
Помимо своих “официальных” обязанностей, Хэндоваль является весьма известной фигурой в научных кругах Лондона. Хотя собственные умения Яноша и в подметки не годятся талантам доктора Фаунтандайка, он вовсе не невежественный человек, и более того, он видел достаточно работ хозяина, чтобы правдоподобно блефовать. Он сумел втереться в доверие к нескольким видным деятелям науки, поскольку забавен и  обаятелен, и производит впечатление человека, обладающего обширными связями. Хэндоваль не чурается манипулирования, шантажа и прочих низменных, но эффективных методов, позволяющих увеличить влиятельность свою и своего господина; случалось, что он силой принуждал других уступать ему дорогу. Он выглядит очаровательным, благовоспитанным гномом, однако это лишь маска, и есть те, кто боится его и ненавидит. Пока что, впрочем, число тех, кто страшится Яноша, больше, чем тех, кто его не выносит.
Хэндоваль знает, что способен с легкостью манипулировать эксцентричным и отстраненным от реального мира Фаунтандайком - тот, как правило, верит всему, что рассказывает ему слуга. Янош с удовольствием пользуется этим обстоятельством и сумел весьма уютно устроиться в жизни. Но когда доходит до дела, он знает свое место, и даже без Кровавых уз был бы беззаветно предан доктору Фаунтандайку. Янош считает ученого если не другом, то кем-то вроде доброго родственника, который не позволил ему прозябать в нищете и безвестье, и за это он благодарен хозяину. Доктор Фаунтандайк, возможно, на самом деле выживший из ума старый дурак, но, как полагает Хэндоваль, это его выживший из ума старый дурак.
Внешность. Карлик, да еще и с горбом, Янош Хэндоваль многим бы показался отвратительным, если бы не прекрасные, можно сказать, ангельские, черты лица. Он одевается дорого и стильно; он может себе это позволить, ведь хозяин щедр к нему. Янош чрезвычайно вежлив, его речь правильна, как подобает представителю сливок общества, и он никогда, ни на секунду не забывает своего места в пищевой цепи.
Подсказки для отыгрыша. Если доктору Фаунтандайку что-нибудь требуется, то задача Хэндоваля - раздобыть это. Разумеется, ученый не всегда точно знает, что ему нужно и что лучше для него, поэтому временами Янош подсказывает ему. Несмотря на то, что слуга охотно манипулирует господином, он одновременно ощущает потребность защищать его  - для его же пользы. Томас Фаунтандайк - хозяин и повелитель Хэндоваля, а тот привязан к нему. Янош одинаково комфортно ощущает себя как среди ученых мужей, так и в толпе отребья на улицах.
Участие в хронике. Хэндоваль ревностно охраняет то, что считает своим: территорию, имущество и так далее, и тем, кто покушается на его владения, следует ожидать ответного удара. Янош, однако, никогда не будет мстить открыто: он позаботится о том, чтобы атаку нельзя было проследить назад, к нему.

Марчелло, Механический мужчина

История. Механический Мужчина - результат сложного совмещения инженерной мысли и некромантии, неуклюжее человекоподобное создание почти двух метров в высоту, необычайно сильное, не чувствующее усталости и почти что неостановимое, приводимое в действие мощным паровым двигателем.
Этот автоматон по большей части используется для физического труда, охраны и прочих незамысловатых заданий. Его интеллект крайне скуден, и хотя он  может понимать даже самые сложные голосовые команды и распознавать людей, на деле он невероятно тупой и умеет делать лишь то, чему обучен. Он не обладает инициативой и не способен импровизировать. Вместо того, чтобы адаптироваться к изменившимся условиям, он будет следовать полученным приказам до упора.
Однако за слабым мыслительным процессом этой машины стоит не гений ее создателя, а призрак по имени Марчелло. Когда-то он был старомодным старейшиной Вентру и принял Окончательную Смерть от рук стаи Шабаша еще в начале столетия. Марчелло стал одной из тех неприкаянных душ, которые после смерти тела не сумели отлететь в иной мир. Однако на этом его злоключения не закончились: духу не повезло быть изловленным доктором Фаунтандайком, а тот с помощью труднейшего ритуала вплавил его в топку, которая питает энергией Механического Мужчину. Марчелло визжал от боли и гнева, пока пламя опаляло его сущность, а Фаунтандайк без устали обрабатывал его молотом, долбя по неуступчивой наковальне; а потом призрак ощутил, что теряет  контроль над собственной душой - то есть над всем, что у него осталось. Теперь внутри Марчелло полыхает вечное горнило, создающее пар, который, в свою очередь, двигает поршни огромного механизма. Но в глубине истерзанной души еще ярче пылает неизбывная ненависть к Фаунтандайку.
Марчелло не желает быть духом в машине, но выбора у него, в общем-то, нет. Он грезит о том, чтобы обрести контроль над устройством, к которому теперь привязан, и отомстить своему мучителю, использую всю свою огромную мощь, но шансов осуществить когда-либо свою мечту у него мало. Кроме этого, собственных планов у него нет, однако идея обитания в почти что неуязвимом теле не так уж ему и неприятна; это всяко лучше, чем бесцельное существование после Окончательной Смерти. Наконец он, после всех этих лет посмертия, наслаждается видом солнца. Марчелло не способен контролировать свою металлическую шкуру, и это выводит его из себя, но произошедшая с ним трансформация вновь пробудила в нем вкус к жизни; он сумел вырваться из болота тоски и безысходности, столь свойственной многим вампирам и в особенности Вентру, и отчаянно жаждет причаститься ко всем удовольствиям жизни вновь, и по-настоящему ощутить этот чудесный новый век.
Внешность. Автоматон ни при каких условиях нельзя принять за человека, даже по ошибке - такой он громоздкий и неуклюжий. Он сделан из серой стали и искусно украшен; многие могли бы назвать Механического Мужчину стильным, современным и впечатляющим, но никогда - красивым. В средней части его туловища ярко полыхает топка, и он постоянно издает шипение пара.
Подсказки для отыгрыша. Автоматон слушает приказ и повинуется. Он понимает распоряжения, но сам не может ни с кем пообщаться. Но это и к лучшему, так как своей личности у машины нет, и ей просто нечего было бы сказать. Но внутри ее сокрыт дух Марчелло - изменчивый, раздражительный и весьма мстительный, и механизм не беспокоится о том, что все это прорывается наружу. Марчелло не любит болтать попусту и всегда предпочитает действовать, а не трепать языком. Он ничего не имеет против вампиров в целом - в конце концов, он и сам когда-то был таким же существом. Ему не нравятся Джованни, и он мечтает о том, как будет медленно уничтожать доктора Фаунтандайка. Он не знает о том, что разрушение металлического тела, к которому его приковали, освободит его дух, ошибочно  полагая, что это, наоборот, убьет и его душу.
Участие в хронике. Персонажи, обладающие необходимым опытом в некромантии, смогут пообщаться с духом Марчелло. Его не получится призвать из автоматона, но можно поговорить, если умеющий это делать персонаж окажется рядом с механизмом. Марчелло наверняка попытается заручиться помощью любого персонажа, вступившего с ним в контакт, если тот не является явным союзником Фаунтандайка.

Сковывание душ (Ритуал Некромантии 4 уровня)

Этот опасный, но высоко ценимый ритуал пока что известен немногим некромантам, но пользуется определенной популярностью среди Джованни с техническим складом ума. Сковывание душ позволяет некроманту связать дух с предварительно построенным механизмом, оживив последний и придав ему самую суть неупокоенной души.
Ритуал следует проводить в помещении, оборудованном горном, и здесь же должен находиться объект, к которому будет прикован призрак. Некроманту нужно самому придумать и сконструировать машину, а затем построить ее из стали. Машина может иметь части, изготовленные из иных материалов - кожаные сиденья, деревянная обшивка, резиновые колеса - однако детали собственно механизма, приводящие его в действие, должны быть изготовлены из стали. Дизайн машины следует делать работающим хотя бы в теории, даже если суть его окажется фантастичной или все изделие потребует огромного количества топлива. Учитывая уровень развития технологий викторианской эпохи, большинство подобных механизмов будут иметь паровой двигатель, правда, это вовсе не обязательно.
Сам процесс ритуала долог и трудоемок. Ритуал занимает целую ночь от заката до рассвета, и все это время вампир в буквальном смысле вковывает пойманного духа в желаемый предмет, а призрак корчится в огне и визжит под ударами молота. Как только процесс ковки оканчивается, дух становится неотъемлемой частью машины - он все еще чувствителен к окружающей среде и понимает, что происходит, но уже не способен действовать независимо. Такой мерзостный союз души и стали превращается в полусознательную тварь, не умеющую мыслить рационально, однако понимающую и выполняющую даже сложные устные приказы.
В зависимости от сути и задачи механизма результатом может стать, например, повозка на паровом ходу, способная двигаться сама, или устройство, роющее тоннели в земле с огромной скоростью. Такие машины не требуют топлива, не нуждаются в ремонте, если сломаются или будут повреждены. Если механизм окажется полностью уничтожен, прикованная к нему душа получит свободу вновь.
Некромант начинает ритуал, призывая к себе душу, намеченную им для слияния, обычно используя для этого Призыв Духа. Учитывая свойственную вампирам боязнь огня, ритуал несет в себе определенную опасность. Помимо обычного броска [Интеллект + Оккультизм] игрок-некромант должен еще один раз в час игрового времени делать успешный бросок на Силу Воли со сложностью 7, вплоть до рассвета. Неудачная проверка Силы Воли означает, что персонажа немедленно охватывает Алый Ужас, а в случае провала герой еще и загорается от пламени горна. И в том, и в другом случае призванный персонажем дух сразу же освобождается, а механизм, сконструированный для ритуала,  будет полностью уничтожен. Вопреки основным правилам, игрок не может потратить пункты Силы Воли на то, чтобы обрести контроль над собой; он будет пребывать в бешенстве минимум один час, страдая от воображаемых ударов молотом и обжигающего огня (вероятно, даже настоящего). Если ритуал заканчивается неудачей, изловленная душа ускользает от некроманта, но вполне может быть поймана вновь. При провальной попытке колдун не сможет призвать того же призрака в течение одного года и одного дня.

Сэр доктор Джебедайя Аарон Коттон/Джерри Аарон

История. Сэр Джебедайя Аарон Коттон слывет в высшем обществе смертных филантропом, ученым и вообще образованным человеком. Чуть менее он известен как специалист по незаконной деятельности - торговле наркотиками, вымогательству, коррупции и экспериментам, проводимым над совершенно того не желающими субъектами. Тем не менее многим известно, что, если хочется чего-нибудь экзотического и действующего сильнее, чем привычные абсент, опиум или лауданум, то обращаться следует как раз к сэру Джебедайе.
Доктор Джебедайя - один из тех, кого всякий хотел бы иметь подле себя, но с которым никто не желает общаться ни одной лишней минуты. Это бледный мужчина с дрожащим, блеющим голоском, рыхлыми и потными ладонями и повадками человека, привыкшего пресмыкаться. Его привечают за предлагаемый им товар, но презирают как личность. Он подлизывается к каждому встречному и раболепствует даже перед самым жалким смертным любого социального статуса. При этом он даже не пытается скрыть обуревающую его паранойю и часто в грубой форме расспрашивает других о мотивах их поступков. Он легко расстается с деньгами и всегда готов на что-нибудь потратиться - будь это забота о сиротах, новая ветвь научных исследований или что-нибудь еще; сэр Джебедайя с радостью пожертвует средства и не станет проверять надежность своего партнера.
Все это не приносит ему дружбы с кем-либо из Сородичей. Даже его собратья-Малкавиан взирают на него со смесью жалости и отвращения.
Есть, правда, у сэра Джебедайи и своя ложка меда в бочке дегтя. Он искусный химик, а развращенный высший свет Лондона переполнен богатыми бездельниками, жаждущими испробовать что-нибудь новенькое и волнующее. Доктор Джебедайя только рад угодить этим пожеланиям; он специализируется на галлюцинациях, мечтах и удовольствиях. Превосходный химик, отлично исследовавший собственное противоестественное состояние, он во многие свои наркотики добавляет секретный ингредиент: искусно переработанную кровь вампира. Его пилюли, порошки и зелья не имеют того эффекта, который порождает в обычном смертном употребление витэ, но результаты, учитывая долгий опыт сэра Джебедайи в химических манипуляциях, оказываются потрясающе мощными. Конечно, эксперименты доктора со всяким новым изобретением оканчивается несколькими смертями, но такова уж жизнь!
Сэр Джебедайя не откажется от одного-двух глотков крови из вен своих клиентов. Он называет эту процедуру “контролем качества” и отказывается признавать тот факт, что пробы крови, взятой из организмов людей, погибающих от передозировки или несовместимых с жизнью составов, перегружают его и без того растревоженный разум.
Все эти его делишки гарантируют доктору Коттону положение и связи в высшем свете. Пусть кто-то с этим не согласен, но в целом сэр Джебедайя - неотъемлемая часть высшего общества смертных.
Но есть и еще менее известная сторона не-жизни ученого - гораздо более приземленные преступления. Сэр Джебедайя является главой крупной банды, участвующей в любых злодеяниях, от прибыльной торговли наркотиками до обыкновенных краж и вымогательства, параллельно пробуя свои силы в контрабанде и торговле людьми. Его успехи в этом деле можно отнести на счет скрупулезного планирования, щедрых взяток и вызывающий страх репутации в кругах преступного сообщества.
Этот, последний, пункт в списке обеспечивает Джерри Аарон - бандит, вымогатель и убийца. Он широко известен в криминальном мире Лондона, однако мало кто знает, что Джерри и сэр Джебедайя на самом деле одно существо. По сути, ни тот, ни другой не осознают этого факта полностью. Когда сэр Джебедайя исчезает со сцены, дорогие, тщательно подобранные костюмы сменяются простой одеждой, а атлетическое сложение тела превращается просто во внушительную гору мышц. Изысканная речь уступает место грубому жаргону, а изящные пальцы сжимаются в кулаки со стертыми костяшками.
Джерри, конечно, не самый сильный каинит в Лондоне, однако этот свой недостаток он компенсирует упорством и звериной жестокостью. Он поглощен навязчивой идеей запугивания смертных и насилия над ними, которая порой прорывается и в общении с упырями и более слабыми вампирами. Своим жертвам из числа людей он предпочитает сохранять жизнь - чтобы остальные боялись сильнее. Джерри бродит по Лондону, оставляя за собой след из переломанных рук и ног, которые правильно уже не срастутся, рассеченных лиц и выбитых зубов. Кроме того, он поставляет сэру Джебедайе материал для экспериментов: кто обеспокоится из-за пропавшей шлюхи или исчезнувшего нищего? Джерри берет все, что пожелает, а нужны ему кровь, страх и уважение.
Существование этой парочки весьма сложно и запутанно. Сэр Джебедайя недолюбливает Джерри и считает его недалеким человечишкой без роду и племени, неспособным понять тонкости финансов или взаимоотношений в высшем свете. Для него Джерри - необходимое зло, как в плане межличностных отношений, так и на чисто практическом уровне. А Джерри полагает сэра Джебедайю бесхребетным, мягкотелым снобом, ни черта не смыслящим в делах насущных, беспомощным без его присутствия, но, к прискорбию, нужного, поскольку тот обладает умениями и связями. Ни тот, ни другой не ошибаются в своей оценке. Их двойственное существование подчинено строгой иерархии: сэр Джебедайя составляет планы и раздает распоряжения, Джерри гарантирует их исполнение.
Джерри неспособен извлечь выгоду из научных умений или социальных навыков сэра Джебедайи, но точно так же доктор Коттон не может, да и не желает, принимать участие в жестоких расправах или отстаивать свое влияние (а вот Джерри с удовольствием берется и за то, и за другое). Ни один из двоих не может утаить что-либо от другого, поскольку на некоем глубинном уровне их подсознание едино. Эта особенность больше беспокоить сэра Джебедайю, так как он опасается, что раз Джерри известна вся его подноготная, тот может замыслить что-нибудь против него. Успокаивает лишь то, что ему самому известно все, что творит Джерри, и он может его контролировать.
Большинство местных Сородичей знают, что в этой ситуации к чему, и, как правило, им наплевать. Они просто решают, удобнее ли им договариваться с сэром Джебедайей или обстряпывать дельце с уличным бугаем Джерри, и действуют соответственно. Пока партнеры обеих личностей готовы поддерживать игру, все идет гладко. Однако ни одному смертному не дозволяется уразуметь, что доктор Коттон и Джерри Аарон - одно существо; тот, кому подобное пришло в голову, вскорости повстречает Джерри в каком-нибудь темном переулке.
Внешность. Сэр Джебедайя - аристократичный джентльмен, представитель высшего света Лондона, тогда как Джерри происходит из уличных низов этого расползающегося во все стороны мегаполиса и “благоухает” соответственно. Сэр Джебедайя высок и атлетически сложен, чисто выбрит, а его длинные рыжие локоны всегда напомажены. Джерри Аарон - диковатого вида мужик с впечатляющей мускулатурой и спутанной шевелюрой морковного цвета. Их жесты, речь и даже тембр голоса совершенно разные.
Подсказки для отыгрыша. Сэр Джебедайя обожает высшее общество и компанию равных ему по положению, любит хорошую беседу и охватывающее его ощущение трепета, предвкушения научных открытий. Он отчаянно стремится произвести хорошее впечатление на любого, кто хоть в малой степени мог бы быть ему полезен. В то же время его терзает паранойя, и он твердо уверен, что всякий встречный затевает что-нибудь против него. Джерри же любит звук ломающихся костей и из принципа запугивает любого смертного, с которым имеет дело - своим видом, если требуется - угрозами, а когда позволяет ситуация - и кулаками. Где-то в глубине своего существа оба осознают, что делят тело с другой личностью, но упрямо отказываются признавать это.
Участие в хронике. Любой, кто имеет дело с наркотиками либо заинтересован в них, рано или поздно придет к сэру Джебедайе или к Джерри - в зависимости от его собственного круга общения. Те, кто желает получить услугу-другую, могут взяться за работу для любого из них: в их профессии всегда нужно что-нибудь сделать, кого-то убрать, кого-то подмазать. Но тот, кто встанет на пути у этой парочки, наживет себе немалые неприятности. Сэр Джебедайя располагает огромными связями в мире смертных и своих собратьев, а у Джерри есть масса знакомых - из числа нежити и прочих - которые получают удовольствие, причиняя боль другим.
___________________
_{[1] Пелопид (ок. 418 г. до н.э. - 364 г. до н.э.) - государственный деятель и полководец времен античности, один из двух беотархов (выборное должностное лицо в Беотии, одной из земель Древней Греции) города Фивы. Известен своими победами в войнах против Спарты и на полуострове Пелопоннес.
В оригинале указано, что данная цитата взята из “Моралий” Плутарха - сборника 78 его произведений. В переводе я указала конкретное произведение. Что касается Пелопида, то о нем Плутарх писал еще и в своих “Сравнительных жизнеописаниях” (тоже входящих в “Моралии”) - произведении, состоящем из двадцати двух парных биографий великих деятелей Древней Греции и Древнего Рима, сравниваемых попарно. Пелопид в нем сравнивается с Марком Клавдием Марцеллом - римским консулом, полководцем, участником Второй Пунической войны и осады Сиракуз.
[2] Джон Меррик (настоящее имя Джозеф Рокли Меррик, 1862 - 1890) - британец, страдавший из-за уродливых костно-кожных наростов на лице и теле, вызванных врожденным заболеванием. По собственному мнению Меррика, причиной его уродства стало то, что его мать во время беременности сильно напугал слон в зверинце, отсюда и прозвище. Несмотря на внешность и болезни, был образованным человеком, писал стихи и прозу.
[3] Финеас Тейлор Барнум (1810 - 1891) - американский бизнесмен, шоумен, антрепренер. “Шоу уродов Барнума” - один из аттракционов бродячего цирка, созданного Барнумом совместно с Джеймсом Бейли, построенный на демонстрации зрителям артистов с различными отклонениями внешности. Среди членов труппы в разное время были сиамские близнецы Чанг и Энг Банкеры, чрезвычайно высокая женщина Анна Бэйтс, “мальчик-пес” Федор Евтищев и т.п.}

32

Авторские страницы / Re: Сырный домик

« : 18 Января 2021, 21:45:45 »

Азия
 
Сородичи навещают Азию редко и в основном случайно. Их впечатления от встреч с азиатской нежитью похожи одно на другое: Катаяны – народ непостижимый и непредсказуемый, и происходят они из времен и мест, бесконечно отдаленных от всего, доступного пониманию обыкновенного Каинита. Лишь Сородичи, обладающие исключительной решимостью и терпением – а таковых за столетия появилось крайне мало – отваживаются на погружение в общество Катаян и могут покинуть его, получив хотя бы умеренное одобрение этих туземных сверхъестественных существ. Сородичи начали заглядывать за кулисы Востока уже давно; торговая династия Пассалья, дальние родичи Джованни, прибывшие вместе с экспедицией Марко Поло, являются классическим примером. Сами Пассалья (да и все Джованни) считают независимость от Камарильи залогом своего успеха в Азии. В их понимании кланы Камарильи, натыкающиеся друг на друга в попытках организовать слаженное вторжение на Восток, могли бы выглядеть комичными, если бы не были столь жалкими.
Однако их мнение не может остановить колесницу колониального Джаггернаута. Не желая оставлять без внимания столь необъятные и пока что нетронутые рынки, в начале XIX века европейцы деньгами, хитростью и оружием прокладывают себе дорогу на Восток. Победа англичан над Китаем в Опиумной войне [1] обеспечила им базу в Шанхае и доминион в Гонконге, а также соглашение, по которым англичане в этих регионах освобождались от преследования по китайским законам. Остальные европейские державы последовали примеру Британии, и к 1861 году вдоль китайского побережья насчитывалось уже девятнадцать «договорных» портов. В 1870-х годах Российская империя захватила Илийский край [2] на севере Китая, а в 1886 году Франция и Британия освоили соответственно Индокитай и Бирму. Кроме того, европейцы разместили в Китае несколько военно-морских баз: Россия – в Порт-Артуре, Германия – в Цзяо-Чжоу, Англия – в Вэйхайвэе, а Франция – в Кантон-бэй (Гуаньчжоувань). Целью их основания было не только сдерживание продвижения соперников, но и реализация собственных стратегических планов.
Для Камарильи империалистические соблазны оказались слишком сильны, чтобы их можно было игнорировать. Простота, с которой обстряпывались завоевательные авантюры, внушает лидерам кланов смелость, и они отправляют в Китай своих доверенных слуг. Вскоре каждый клан направляет стопы на Восток, и все они обнаруживают то, что уже знали Джованни: достижения смертных вовсе не гарантируют успеха Сородичей на том же поприще. На каждого толкового управляющего вроде Роберта Пэддера, Вентру, обосновавшегося в Гонконге, чьего дипломатического таланта в поддержании взаимовыгодных отношений с китайскими противниками еще никто не сумел превзойти, приходится множество глупейших фиаско – например, попытка группы Тремеров во главе с Томасом Уинхемом применить тактику «охвата клещами»; это предприятие принесло больше проблем, чем мог предполагать Совет Семи.
Мнение Катаян о каинитах меняется от региона к региону, что само по себе является общим разочарованием для всех вампиров. Мало того, что Катаяны обладают чуждыми обычаями и силами, они редко разделяют общие идеи или цели. Эта местная нежить не имеет единых традиций и каких-либо общих представлений о мире, в которых могли бы разобраться представители Камарильи. Многие Катаяны сопротивляются наглым чужестранным дьяволам, но есть и множество таких, кто охотно соглашается иметь дело с Сородичами (в основном в целях бизнеса), если это отвечает их интересам. Их поступки замысловаты и таинственны, а нанести им оскорбление крайне легко. Кроме того, растущее число европейцев в регионе разделило местных на два лагеря: на тех, кто желает приспособиться к присутствию западных гостей (эту группировку возглавляет император) и тех, кто намерен изгнать их – этих ведет за собой вдовствующая императрица [3].
Члены второго лагеря, силами которого в 1899 году поднимется Боксерское восстание [4], придерживались реакционных, ксенофобских взглядов на политику Китая. Хотя «боксеры» воздерживаются от открытых военных действий и убийств европейских послов и миссионеров, симпатизирующие им Катаяны организовали несколько ювелирно исполненных атак на объекты интереса Сородичей в Китае. И так потерявшиеся в таинственной атмосфере Китая, Каиниты чувствуют себя беззащитными мишенями.
Ситуация в Японии сравнительно лучше, но ненамного. «Открытие» Японии для западных гостей в 1850-х годах, увенчавшееся Реставрацией Мэйдзи [5], привело к восприятию лидерами островной империи западных идей, манер, стиля одежды и мышления. Тем не менее основная масса древних традиций уцелела в вихре модернизации. Японское общество (а особенно вампиры в его среде) остается верным своим консервативным обычаям, цокая языком при виде непристойностей, творящихся при дворе императора, и отчаянно стремясь отправить всех этих «западных варваров» восвояси. Сами себя они, разумеется, варварами не считают, но их все уменьшающаяся роль в новых западнических формах правления, деловых отношениях и общественных нормах поведения заставляет кровь в их жилах вскипать от гнева. Самураи – некогда сливки военного класса Японии – теперь задвинуты на роли торговцев, состоят в реорганизованной армии или вообще были вынуждены уйти со сцены; смещенные ронины [6] также доставляют беспокойство новым властителям империи.
Японские вампиры, происходящие из этих маргинализированных классов, считают западных Сородичей корнем всех постигших их злоключений и активно строят интриги против них. Антизападные настроения скользят по подбрюшью островов, дополняемые экспансионистскими устремлениями Японской империи, обустроившейся на западном краю Тихоокеанского бассейна. Эти, последние, идеи прорываются наружу в 1894 году, когда японцы высадили войска на материк в Китае, захватив остров Формоза и Пескадорские острова [7], а также принудив Китай признать «независимость» Кореи, о каковой сами тут же и позабыли. Европейцы, напуганный перспективой изгнания из Азии, заставили Японию заключить унизительно несправедливый мирный договор, согласно которому все материковые приобретения империи были ею утеряны.
Потеряв все плоды крайне успешной китайской кампании, японцы поклялись удвоить свои усилия на этом фронте. В стране процветают тайные сообщества, созданные из банд ассасинов; их цель – отомстить за дипломатическое поражение Японии путем уничтожения влиятельных персон по всей Азии. Одно из наиболее успешных подобных организаций, «общество Черного океана», в 1895 году совершило убийство королевы Кореи Мин [8]. Японские вампиры основывают свои секты, проникают в «договорные порты» на материке и развязывают собственные вендетты против тех Сородичей, кто, по их мнению, виновен в остракизме, которому подверглась Япония.
После того, как столь огромная часть Дальнего Востока оказалась в изоляции, единственным источником могущества, а заодно и безопасным местом для обустройства убежищ остались лишь отдаленные регионы: островные и полуостровные колонии в Юго-Восточной Азии. Британские Сородичи обосновались в британском владении Стрейтс-Сетлментс [9] и в Сингапуре. Этот город, находящийся на полпути между Индией и Китаем, привлекает бесстрашных вампиров, стремящихся очутиться в материковых владениях Катаян. Немногие крохотные домены Голландской Ост-Индии, оставшиеся во власти Сородичей родом из Низинных Земель, быстро разрушились, все обитавшие в них котерии разбежались по своим углам и сосуществовали некоторое время в относительном мире. Ситуация изменилась после Опиумных войн, когда в регион прибыли делегации из всех прочих стран в поисках колоний для своих держав. Не имея достаточно сил для подчинения себе «договорных портов», эти Сородичи направили свою энергию на меньшие государства. Они правят там, подобно безразличным хищникам, интересуясь лишь тем, сколько ресурсов можно выкачать из своих владений.
Границы между владениями разных держав способны ввести в ступор даже непосредственных участников колонизации. Французский Индокитай, британские Бирма и Сингапур и оставшийся независимым Сиам оспаривают друг у друга лидерство на своем общем полуострове, а голландцы распространили свою власть на Индонезию, острова Ява, Суматра и Борнео, а также на южную часть Новой Гвинеи. Германии досталась северная часть этого же острова и ране принадлежавшие испанцам Марианский и Каролинский архипелаги, а Португалия завладела Восточным Тимором и Макао. Эти форпосты, используемые в основном как пункты пополнения припасов для европейских торговых и военных судов, Сородичам служат местами встреч, где те могут перегруппироваться или заключить друг с другом союзы, чтобы уничтожить своих антизападных оппонентов. Реальных возможностей здесь мало, но даже в столь отдаленных уголках рыщут враги – например, бродячие Ассамиты, уже сотни лет обитающие в Малакке и других мусульманских торговых портах. На этих фалаки [10], не подчиняющихся старейшинам клана, не влияет политическое лицемерие старого Тирского договора, и в своих доменах они с удовольствием отвечают чужакам ударом на удар. Слухи о сделках между этими ними и местными Катаянами появляются уже очень давно и регулярно, однако мало кто в Камарилье верит им; с другой стороны, тем, кто сидит в безопасных европейских убежищах, рассуждать, разумеется, легко.
 
Австралазия [11]
 
Их называют антиподами, или «землей напротив». Несмотря на явное пренебрежение со стороны лондонских чиновников, Австралия и Новая Зеландия за столетия стали более привлекательными для приезжих из Европы и Азии, и население их выросло. Обе территории с готовностью предлагают новичкам богатство, репутацию и шанс на возрождение. Эти колонии напоминают сбивающие с толку райские кущи: незнакомые, чудесные, пышущие жизнью, стремящиеся угодить европейцам и тем не менее отвергающие условности Старого Света. Местное сообщество существует по совершенно иным законам. Нерушимая классовая система Соединенного королевства, сортирующая людей по праву их рождения, здесь не имеет никакого веса. В этих местах процветает удивительное общественное единство, чувство локтя, «братство», никоим образом невозможное в их общей метрополии.
Именно этот чистый холст привлекает Сородичей более всего, в особенности тех вампиров, кто не смог продвинуться далеко в запутанном лабиринте обычаев Камарильи. Обе страны стали воплощением последней надежды на сколь-нибудь существенный прогресс в мире Проклятых, ибо они свободны от произвола старейшин и путаных пророчеств о Патриархах.
 
Австралия

Австралия викторианской эпохи уже избавилась от своего неприглядного прошлого. В первые десятилетия колонизации остров воспринимался исключительно как место, куда высылали негодяев, закоренелых преступников и неугодных политиков (необходимость в этом возникла после потери Англией американских колоний, использовавшихся для тех же целей), и это нанесло Австралии тяжелые раны. Ссыльных оказалось в несколько раз больше, чем законопослушных колонистов, и злоумышленников пришлось селить в бараках, а затем передавать более респектабельным колонистам в качестве бесплатной рабочей силы. Митра охотно воспользовался идеей в отношении нескольких своих недругов, особенно тех, кто располагал опасной для него информацией. Этих несчастных с колом в сердце заколачивали в ящик и отправляли на грузовом судне на новые задворки цивилизации; если же груз в пути оказывался «утерян» - тем лучше.
Однако если королева Виктория прекратила практику заселения Австралии ссыльными (лишь затем, чтобы возобновить ее в 1850-х годах), то Двор Авалона предпочел не следовать тем же курсом, продолжая отправлять неудобных индивидуумов в качестве таинственных грузов среди прочих товаров для поселенцев. Те Сородичи, кто уцелел в плавании, с удивлением обнаруживали на острове разветвленную сеть поддержки для нежити, действующую с момента прибытия сюда Первого флота в 1788 году [12]. С этим передовым отрядом преступников прибыла и небольшая группа Сородичей, которым надоела бесконечная борьба старейшин. Возглавляла их Рыжая Мег из клана Бруха; она и ее сподвижники дали обет вылепить сообщество вампиров Австралии по-иному, отказаться от мучительных межклановых игр во имя взаимной помощи и уважения. Они знали, что на остров прибудут и другие каиниты, которым не нашлось места в душной политике Камарильи. Здесь, на краю мира, будущих изгоев ждал новый, совершенно иной мир.
А изгнанники все продолжали прибывать; после открытия в 1850-х годах золотых приисков [13] к ним добавились охотники за удачей. С ростом смертного населения такие города, как Сидней и Мельбурн, вскоре смогли соперничать по численности с Лондоном и Манчестером. Сородичи, число которых также увеличивалось, без надзора старейшин и обязательств перед кланами наслаждались и гордились своим положением “отверженных”. Они, считавшиеся когда-то недостойными подлецами, вдруг стали хозяевами обширных владений по всему континенту, как это произошло с их старейшинами много веков назад. Анархи становятся князьями, «пастушьими королями»; молодняк накопил богатства, контролируя доходы от золотых и опаловых копей, отшельники блуждают по новым железным дорогам и неузнанными бродят по мелким городкам.
Эта ничем не стесненная деятельность не могла длиться вечно. Сама сущность каинитов, опьяненных к тому же австралийской свободой, неизбежно привела к стычкам как вампиров друг с другом, так и между вампирами и неугомонными смертными. Последняя четверть столетия ознаменовалась крушением идей Рыжей Мег насчет австралийской утопии (если таковая вообще существовала). Эбрам, первый князь Сиднея, бывший в группе первых прибывших в Австралию вампиров, поддался и так свойственной ему паранойе и вообразил себя кем-то вроде Константина Великого от современности. Он покинул Сидней, чтобы поселиться в Мельбурне и на протяжении нескольких десятков лет пытался править обоими городами, но, как и следовало ожидать, его бесстрашие переросло в манию величия. Эбрам лишился власти в 1879 году и с тех пор коротает ночи в изгнании. Он не погиб, но неизвестно, где находится и какие планы строит, оставаясь в тени.
 
Сидней

Столица Нового Южного Уэльса является самым крупным и богатым городом на континенте. Занимающий два языка земли, глубоко врезающихся в залив Порт-Джексон, Сидней имеет один из наиболее впечатляющих портовых комплексов в мире. Порт-Джексон, Миддл-Харбор и Ботани-Бэй (где располагается печально известная австралийская тюрьма) ближе к берегу разбиваются на десятки меньших бухточек, протоков меж скал и пещерок, что днем обеспечивает протяженные пляжи для публики, а ночью – множество укромных уголков для Сородичей, желающих переправить в окрестности города союзников или ресурсы. Главной улицей Сиднея является Джордж-стрит, на ней расположены мэрия и почтовая станция. Параллельно ей пролегает Питт-стрит, ведущая к главному вокзалу. Маккуори-стрит идет вдоль парка Домейн площадью в 138 акров; с другого ее конца выстроились здания парламента, казначейства и монетного двора.
Управляется Сидней небрежно. Сарразин, официально не провозглашенный князь города, который в правление Эбрама был его правой рукой, в своем домене дозволяет Сородичам многое. По слухам, такой подход объясняется небольшой данью, которой обложены все без исключения вампиры Сиднея. За короткий период пребывания у власти Сарразин успел опутать сообщество Сородичей города паутиной коррупции, разложения и мелочной борьбы за влияние. Подобно Калигуле, он изображает благостное безразличие к насущным проблемам, а сам тем временем тайком удовлетворяет свои капризы, столь низменные, что они могли бы сравниться с выходками самых развращенных властелинов истории. Бухта Сиднея совершенно открыта для любых форм пиратства и контрабанды, осуществляемых Сородичами, а плоды такой политики переполняют город и его окрестности. Борьба за первенство выливается в особенно ожесточенные драки. Смертные упыри, принадлежащие Сородичам, занятым контрабандой (но иногда и вполне законными перевозками грузов), ошиваются на тускло освещенных складах и в задних комнатах баров. Более представительные вампиры привозят новых громил для своих шаек из других австралийских колоний или просто устраивают заключенным бандитам побег из тюрьмы Ботани-Бэй.
Состояние экономики Сиднея также не способствует улучшению ситуации. После того, как в начале 1890-х годов закончились свободные участки земли и прекратилась добыча золота, город почти что потерял свое значение торгового и финансового центра. Полагая, что вместе они станут сильнее, остальные колонии в голос заявляют о необходимости создания Австралийского федеративного государства. Эта идея открывает перед Сородичами Виктории, Квинсленда и остальных территорий неприглядную перспективу еженощного взаимодействия с Сарразином. Разговоры о том, чтобы сделать столицей нового государства именно Сидней, лишь усиливают негодование, поскольку кое-кто из вампиров считает: допустить такой вариант развития событий – все равно, что позволить этому хихикающему психопату беспрепятственно запустить клыки в их собственные владения.
 
Аделаида

Аделаида, единственный австралийский город, основанный не ссыльными преступниками, преднамеренно оберегает эту свою уникальную черту, отличающую ее от прочих английских колоний. Заложенная в 1836 году на берегах реки Торренс путешественником и топографом Уильямом Лайтом [14], столица Южной Австралии изначально должна была стать городом, диаметрально противоположным своим непристойным соседям по континенту. Британские властители создавали Аделаиду как место, которое бы стало источником распространения викторианских ценностей, приличий и образа мышления на континенте, полном грешников. Город быстро обрел репутацию гаранта гражданских прав и свободы вероисповедания. Вскоре после основания сюда прибыли лютеране, спасавшиеся от преследований в родной Пруссии, а к 1850-м годам население Аделаиды почти наполовину состояло из не-британцев.
Аделаида отличается строго спланированным обликом. Старый город разделен на жилую северную часть и коммерческую южную, между которыми пролегает широкая полоса парков, обрамляющая реку Торренс. Через реку перекинуты пять мостов, а оба берега обрамлены пышной растительностью. Административные здания – мэрия, почтовая станция, суды, парламент, библиотека и Университет Аделаиды, открытый в 1882 году, – расположены в южной части города вдоль Кинг-Уильям-стрит. Жилые северные кварталы и пригороды соединены трамвайными и железнодорожными линиями; вокзал Аделаиды является конечным пунктом большой железной дороги, охватывающей все юго-восточное и восточное побережье Австралии и достигающей Мельбурна, Сиднея и Брисбена.
Любопытно, что на основание города из британской казны не ушло ни фунта. Аделаида не имеет никаких финансовых обязательств перед Министерством по делам колоний, а следовательно, практически все доходы города остаются при нем. «Зерновой бум» 1870-х годов подстегнул внутреннее соревнование в реализации величественных строительных проектов, подчеркивающих самый что ни на есть британский [15] характер города. Кроме того, Аделаиду без ведома городских чиновников подпитывают осторожные денежные вливания вампиров Лондона.
К сожалению, ход развития австралийских событий было принят Лондоном без восторга. Изначальное намерение Митры превратить Австралию в место ссылки возымело ужасающие последствия для самого князя. В 1860-х годах он предпринял запоздалую попытку хоть как-то выправить ситуацию: в Аделаиду отправилась небольшая делегация, чьей задачей было отслеживать происходящее в остальных городах. Однако этих усилий было явно недостаточно, и к концу столетия стало ясно, что необходим новый план действий.
Леди Анна, осознав это, направила в Австралию свою союзницу из клана Тореадор по имени Миранда в качестве новой княгини; та должна была позаботиться о том, чтобы хаос, царивший в Сиднее, не распространялся бы на другие города. Несмотря на рвение Миранды, ее усилия запросто могут пропасть даром. Сородичи Аделаиды разительно выделяются на фоне прочих австралийских каинитов, что чрезвычайно затрудняет организацию интриг, обычных сообщества вампиров. Более того, общественное мнение, все более склоняющееся к федерализации, увеличивает вероятность того, что непохожие князья найдут общий язык, одной из основ которого станет неистовый гнев на тех, кто изгнал их в эти земли. Чем ближе Австралия к объявлению единства и независимости, тем сильнее страх Сородичей Аделаиды перед тем, что они окажутся в изоляции, а затем вообще канут в Лету.
 
Новая Зеландия

Карлики в сравнении с огромным западным соседом, эти два острова открыто отказываются следовать путем, навязываемым им из Сиднея или Мельбурна. Первые колонисты разбили лагерь на земле Новой Зеландии в 1830-х годах, расположившись между цепью гор и побережьем, и старались наладить самодостаточное хозяйство, прорубая себе путь сквозь густые тропические леса и сражаясь с пиратами, беглыми заключенными из австралийских тюрем и местными племенами каннибалов – маори. Не сумев решить главную из этих проблем в лице туземцев, власти новой колонии заключили с ними договор, обещавший им независимость в обмен на периодическую продажу земель колонистам; такой подход разительно отличался от бесцеремонного захвата территорий в Африке и Азии.
Заселению Новой Зеландии помогло открытие в конце 1850-х – начале 1860-х годов золотых приисков. Неизбежный приток поселенцев и старателей, многие из которых оставили истощенные австралийские копи, хлынул на острова. Население провинции Отаго за 1860-е годы утроилось. Однако в течение следующего десятилетия прииски иссякли, и множество добытчиков осталось у разбитого корыта. Золотая лихорадка способствовала постройке на Южном острове железных дорог и инфраструктуры, тогда как Северный остров оставался заброшенным и опустошенным после разразившихся в начале 1870-х годов войн с маори [16].
Последние десятилетия принесли Новой Зеландии подобие стабильности, в основном благодаря новому подходу колонии к решению собственных проблем. Войны с маори, длительные и кровопролитные, окончились признанием политических прав местного населения, установлением избирательного права для взрослых туземцев и включением представителей маори в состав местного правительства. К концу столетия население Новой Зеландии перевалило за 750 тысяч, и обитатели островов стали приписывать себе особую роль в южной части тихоокеанского региона – роль этакой мини-Британии, чья власть простирается на Полинезию и прочие островки и архипелаги. К своим австралийским соседям они относятся с безразличием, даже с открытой враждебностью, и отвергают предлагаемую им роль второго плана в маячащем на горизонте федеративном объединении. Радикальные идеи вроде предоставления женщинам избирательных прав (что было сделано в 1893 году) вдохновляют новозеландцев, и они видят свою новую родину первопроходцем мировых социальных реформ, несущим прогрессивные идеи в их уголок земного шара и в собственной манере избавляющимся от неуклюжих и бескомпромиссных викторианских обычаев.
 
Данидин

Притулившийся на юго-западной оконечности Южного острова, угрюмый городишко Данидин находится на самом-самом краю света. Мрачность городка, правда, слегка компенсируется видом на бухту; глубины островка все еще не тронуты цивилизацией, с юго-восточного побережья открывается панорама бескрайнего океана, и лишь где-то вдалеке на горизонте маячат льды, обозначающие Антарктику. Однако сам Данидин вполне пригоден для жизни, он будто бы противится условиям своего природного положения так же, как вся колония опровергает существовавшие ранее мнения о своей роли в Австралазии.
Основанный в 1848 году суровыми шотландцами, Данидин (нареченный старинным гаэльским именем Эдинбурга [17]) по климату и облику весьма похож на своего европейского тезку. Первозданные лесные опушки, окружающие город, служат ему общественным парком и потому называются Городским поясом, напоминая основателям о бодрящем пейзаже их родины. Золотая лихорадка Отаго превратила Данидин в очаг активности. Здесь стали процветать сельское хозяйство и добыча ископаемых, и город даже удостоился визитов некоторых известных личностей современности, например, Марк Твен или Бенджамин Дизраэли. Однако были и негативные последствия. Перенаселение города привело к эпидемии тифа в 1860-х годах. Вдобавок к этой беде приток золота привел к огромной инфляции и последующему банкротству Данидина; в результате город погрузился в экономическую яму такой глубины, какой за свою короткую историю просто не знал.
Масштабное, подпитываемое добычей золота строительство, развернувшееся в городе в 1870-х годах, лишь усугубило проблемы. Правители Данидина возомнили себя попечителями крупного религиозного и общественного эксперимента по строительству города на холме наподобие того, что возвели пуритане в Новой Англии. Даже в столь отдаленном от Лондона месте памятники архитектуры должны были быть величественными и прославлять вечные, незыблемые ценности викторианских светских приличий. Вершиной этих помыслов стало сооружение замка Ларнах [18], которое продолжалось с 1871 по 1886 годы, потребовало труда двухсот рабочих и затрат в размере ста двадцати пяти тысяч фунтов, что напрочь игнорировало бедственную экономическую ситуацию.
Прочие здания Данидина не менее экстравагантны и намеренно выстроены в подражание британским. Университет Отаго – копия своего предшественника, расположенного в Глазго. Юношеский колледж Отаго не сильно выделялся бы в одном ряду с Итоном и Хэрроу. Полицейский корпус возведен по исходным чертежам Скотланд-Ярда. Дома с террасами, фабрики и цеха будто бы перевезены сюда с промышленного севера Англии.
Стремление Данидина к учебе выражается в количестве образовательных учреждений; в местном университете насчитывается несколько факультетов, а Атенеум [19], местный музей и многочисленные школы примечательны уже сами по себе. Главными городскими магистралями являются Принсес-стрит и Джордж-стрит, которые соединяются в центре Октагона [20] – огромного парка посреди города. Прочие кварталы расположены вокруг Октагона, а непосредственно у его границ выстроились основные административные здания, больница и несколько крупных магазинов и складов. Некоторые коммерческие заведения давно уже не занимаются торговлей, а стали укрытием для преступников; местные Сородичи заглядывают в них, чтобы раздобыть себе порцию крови на скорую руку. Разорение торговых предприятий заметно во многих регионах города: свидетельство упадка золотодобычи и обесцениванию земельных участков. Множество прогоревших предприятий были заочно проданы по безбожно завышенной цене неким землевладельцам, в том числе нескольким Сородичам шотландского происхождения.
Новые технологии выемки руды привели к небольшому оживлению золотодобычи, но этого оказалось недостаточно, чтобы компенсировать тяжесть потерь. Дела пошли еще хуже после того, как Данидин стал утрачивать роль транспортного пункта. Немногие Сородичи, обитающие в городе, в своих действиях не подчиняются кому-либо из князей, но в своем кругу выказывают верность Эдинбургу и симпатизируют своим собратьям в Аделаиде, измученным шаткой ситуацией в Австралии. Во многих отношениях Данидин можно считать идеальным местом для самых консервативных вампиров: панорама города заставляет с ностальгией вспомнить старую добрую Европу, но за этой ширмой кроется бедственное экономическое положение, а в среде простолюдинов периодически возникают очаги беззакония. Миранда в своей Аделаиде наблюдает за всем этим и в уголке сердца лелеет твердое желание упаковать пожитки и переселиться из своей южно-австралийской базы в Данидин, если ситуация будет к тому располагать. Другое дело, простирается ли до таких пределов гостеприимство и верность Сородичей самого Данидина.
_________________
_{[1] Имеется в виду Первая Опиумная война (1840 – 1842), в которой Великобритания одержала победу над империей Цин. Целью войны была защита торговых интересов Великобритании в Китае и расширение торговли, в первую очередь опиумом (отсюда название), которому препятствовала цинская политика запрета морской торговли.
[2] Область в Китае, находившаяся в 1871—1881 гг. в составе Российской империи. Край был присоединен к России после восстания уйгуров против властей империи Цин. Спустя 10 лет, большая часть занятой территории была возвращена Китаю в обмен на компенсацию расходов, затраченных Россией на управление краем. Оставшаяся часть осталась во владении Российской империи, ныне это территории на востоке Алматинской области Казахстана.
[3] Имеются в виду император династии Цин Гуансюй (1871 – 1908), сторонник реформ, и его тетка, вдовствующая императрица Цы Си (1835 – 1908), фактически правившая Китаем из-за его спины, а в 1898 году узурпировавшая власть и вернувшая страну к консервативной политике.
[4] Восстание в Китае против иностранного вмешательства в экономику, внутреннюю политику и религиозную жизнь Китая (1899 – 1901). Сначала пользовалось поддержкой властей и императрицы, но через некоторое время Цы Си приняла сторону противников (Альянса восьми держав), и восстание было подавлено. Отряды восставших (ихэтуаней) практиковали упражнения в кулачном бою, за что европейцы и прозвали их «боксерами».
[5] Комплекс политических, военных и социально-экономических реформ в Японии 1868—1889 годов. Годы Мэйдзи характеризовались ломкой японского традиционного образа жизни и ускоренным внедрением в стране достижений западной цивилизации, однако в итоге аграрная страна с самурайской системой управления в лице сёгуната превратилась в одно из ведущих государств мира под прямым правлением императора.
[6] Деклассированный самурай феодального периода Японии (1185—1868), потерявший покровительство своего сюзерена, либо не сумевший уберечь своего господина от смерти.
[7] Формоза – колониальное название острова Тайвань. Пескадорские острова – колониальное название  архипелага Пэнху в южной части Тайваньского пролива (названия происходят соответственно от порт. «formosa» – прекрасный и «pescador» – рыбак).
[8] «Общество Черного океана» («Гэнъёся») – политическая группировка, действовавшая в 1881 – 1946 годах в Японской империи. Члены «Гэнъёся» выступали за милитаризацию страны, внешнеполитическую экспансию, открыто пропагандировали идеи захвата Китая, Кореи, российского Дальнего Востока. Королева Мин (1851 – 1895) с середины 1870-х годов и вплоть до своей гибели в 1895 году правила Кореей из-за спины своего слабовольного супруга.
[9] Стрейтс-Сетлментс - объединенное название британских колоний в Малайе (Пинанг, Малакка и Сингапур). В названии имеется в виду Малаккский пролив (между Индонезийским полуостровом и островом Суматра).
[10] Это слово может иметь отношение к 113-й суре Корана  [الفلق] “Аль-Фаляки” (Рассвет), или же происходить от [اللقيط] - “найденыш, подкидыш”.
[11] Общее название Австралии, Новой Зеландии и близлежащих малых островов Тихого океана.
[12] Флот из 11 кораблей, отправленных Великобританией, чтобы основать первую европейскую колонию в Новом Южном Уэльсе. Основную массу пассажиров составляли заключенные. Этот флот положил начало как перевозке заключенных из Великобритании в Австралию, так и освоению и заселению Австралии.
[13] Имеется в виду так называемая золотая лихорадка в Виктории — исторический период активной золотодобычи в австралийском штате Виктория (1851 – кон. 1860-х гг.) Центрами золотодобычи стали городки Бичворт, Балларат и Бендиго.
[14] Уильям Лайт (1786 - 1839) - британский военно-морской офицер, по происхождению наполовину малаец, первый генерал-губернатор провинции Южная Австралия. На составление проекта планировки города, разведку местности и закладку строительства затратил всего около 8 недель.
[15] В оригинальном тексте использована непереводимая игра слов: «veddy, veddy British». Слово «veddy», не имеющее аналога в русском языке, является американским издевательством над староанглийским диалектическим произношением слова «very».
[16] Серия вооружённых конфликтов между племенами маори с одной стороны и армейскими подразделениями Великобритании и переселенцами с другой стороны, охватывавшая период 1845 – 1872 гг.
[17] Английское написание названия выдает родство с гаэльским языком: Dun-Edin, то есть “крепость Эдина”
[18] Ларнахский замок - по сути жилой особняк, внешне напоминающий средневековый замок. Назван по имени первого хозяина - бизнесмена и политика Уильяма Ларнаха. Строительство особняка, помимо экономики Данидина, подкосило и финансовое положение самого Ларнаха, и в 1898 году он совершил самоубийство в зале Парламента Новой Зеландии.
[19] Вероятно, имеется в виду реплика лондонского закрытого клуба для мужчин и женщин с интересом к интеллектуальным занятиям (название Атенеум происходит от имени богини Афины, покровительницы мудрости). Членами лондонского клуба, как правило, становились люди, достигшие определенного признания в науке, литературе, искусстве или изобретательстве.
[20] На самом деле Октагон - это не парк, а восьмиугольная площадь, крест-накрест разделенная перечисленными улицами, место отдыха и проведения народных гуляний. В 1887 году здесь был установлен памятник шотландскому поэту Роберту Бернсу.}

* * *

На этом Глава II заканчивается. Если дальше продолжаем читать книгу в оригинальном порядке глав - так тому и быть. Если нет - пишите, на какую часть перевода переключиться.

33

Авторские страницы / Re: Сырный домик

« : 11 Января 2021, 13:31:08 »

Спасибо за замечания!
Я дополнила перевод новой сноской, касающейся борьбы Испании за свои колонии. Что касается доктрины Монро, она, насколько я поняла, не подразумевала непосредственного вмешательства в драку. Что-то вроде "мы в вашу песочницу не лезем, ну и вы тоже, пожалуйста, вот..." Зато доктрина напрямую касается "вмешательства европейских держав в дела бывших колоний" и "основания новых колоний на территории вновь созданных республик Испанской Америки". Применялась, разумеется, очень и очень гибко (например, США промолчали, когда Британская империя превратила Белиз в коронную колонию Британский Гондурас).

34

Авторские страницы / Re: Сырный домик

« : 08 Января 2021, 11:29:23 »

Южная Америка
 
Северная Америка стремится угодить тем Сородичам, кто оказался здесь по воле случая. Но далеко не всякий вампир, пересекший Атлантику, пожелает осесть на Земле странников. На каждое судно, на борту которого нежить прибывает в Нью-Йорк или Ньюфаундленд, приходится еще одно, плывущее южнее, чьи пассажиры готовы променять демократию, вульгарность и грубые манеры североамериканского общества на нечто более утонченное. Если кто-то покидает старое пристанище, это вовсе не означает, что заодно нужно отречься и от своего чувства прекрасного.
В то время как общество Северной Америки отторгает строгие нравы Европы, страны Южной Америки оказываются гораздо более восприимчивыми к идеям иерархии и взаимного уважения, которыми определяется викторианский мир. Традиции Старого Света были краеугольным камнем южноамериканского общества еще со времен конкистадоров. По следам испанских и португальских завоевателей шли Сородичи, питаясь тем, что оставалось после смертных всех мастей: обуянных жаждой золота и сырьевых ресурсов, желающих заполучить рабов или научить местных верить во Христа, а также явившихся на поиски Источника вечной молодости. Засилье выходцев из империй вылепило местные общественные институты согласно четким европейским канонам, и те Сородичи, кто сумел выбиться в лидеры, обрели прямо-таки безмерную власть над местным населением.
Однако к началу XIX века эти самые местные жители, вдохновленные успехами Американской и Французской революций, выступили против своих имперских повелителей. Войны за независимость вспыхнули в каждой колонии на континенте. Испания и Португалия, которым «доктрина Монро» запрещала вмешиваться в дела Америк, не имели возможности подавить эти восстания [1]. Итак, к 1831 году весь южноамериканский континент состоял из независимых республик.
Вместо того, чтобы бить тревогу, чуткие Сородичи увидели в новых, постколониальных условиях массу возможностей. Независимость не гарантирует стабильности, и те революционеры, кому удалось сбросить ярмо случившихся столетия назад завоеваний, оказались дрейфующими в море непредусмотренных последствий. Так называемые каудильос [2] - воинственные искатели приключений и их клики – заняли шаткие позиции лидеров в молодых республиках, беспокоясь в первую очередь о том, чтобы оттянуть момент неизбежного низложения, чем о своей склонности к государственному управлению. В городах агитаторы обнаруживают, что больше не могут управлять своими последователями. Порядок сохраняется исключительно под дулом ружья и часто сопровождается предварительно устроенной резней среди туземного населения – на случай, если те питают чересчур радужные надежды на независимость.
В столь хаотичных обстоятельствах в дело идут испытанные средства. Церковь, предприниматели-иностранцы и иммигранты из бывших колониальных держав устанавливают авторитарные режимы и пробивают себе путь на самый верх социальной лестницы. К концу столетия крупные города стран Южной Америки обретают четко ощутимый европейский дух. При этом каждое государство сумело сохранить некую изюминку, будь это залежи минеральных богатств, дешевая рабочая сила или особое отношение к приезжим иностранцам (а главное – к их толстым кошелькам).
Сородичи всех кланов и те, кто не имеет своего клана, занимаются каждый своими собственными делами. Тремеры прочесывают затерянные города Амазонки и руины инков, желая причаститься их ритуалов и магии племен. Ласомбра внедряются в церковные структуры и селятся в крупных поместьях в Аргентине и Бразилии, утоляя собственную манию величия. Бруха без конца раздувают в сердцах радикалов огонь борьбы. Несносные Малкавианы болтаются на задворках политических хунт и чахнут во чревах тюрем. Тореадор и Цимисхи соревнуются друг с другом в том, кто сможет больше выжать из Карнавала. С точки зрения Сородичей, эта часть Нового Света мало чем отличается от Света Старого, за тем исключением, что управлять ею самим вампирам куда как легче.
 
Буэнос-Айрес

Немногие города Южной Америки так судорожно цепляются за великолепие главных городов Европы так, как это делает Буэнос-Айрес. Со времени обретения Аргентинской республикой независимости в 1810 году ее столица значительно разрослась, хотя беспорядочная застройка новых пригородов разительно отличается от более тщательно распланированного центра. Иностранцы и селяне переезжают в Буэнос-Айрес целыми толпами, и перепись 1895 года насчитала более шестисот тысяч человек, с чем не может сравниться ни один другой город на континенте. В городе размещается правительство республики, но, кроме этого, Буэнос-Айрес является промышленным центром Аргентины; здесь располагаются тысячи предприятий, приносящие сотни миллионов прибыли. Кучка вампиров Вентру, имеющих связи в европейских транспортных и производственных концернах, запустили руки сразу в несколько крупных компаний.
Обладая таким сбивающим с толку разнообразием богатств, Буэнос-Айрес привлекает большую часть иностранных капиталов и гостей, и планировка города выполнена с целью обеспечить приезжим максимум комфорта. Архитектура города, много лет отражавшая его испанское колониальное прошлое, изменилась и стала более разнообразной, и теперь столицу украшают множество интересных общественных зданий и памятников, которые обошлись городской казне в немалую сумму. Свидетельства прибывших в страну иностранных богатств можно найти в основном на проспекте Альвеар и проспекте Майо, вдоль которых выстроились элегантные частные особняки и вычурно украшенные общественные учреждения, подражающие величайшим столицам Европы. Как и во многих городах средиземноморского региона, в Буэнос-Айресе много парков и площадей, например, огромный, занимающий 840 акров парк Трес де Фебреро, разбитый в память о битве при Монте-Касерос [3]. В результате этого сражения лишился власти диктатор Хуан Мануэль де Росас, а влияние фермеров-гаучо на политику Аргентины сошло на нет. В этой богатой и величавой атмосфере процветают живопись, музыка, театр и искусство верховой езды, пленяя как приезжих иностранцев, так и местных членов клана Тореадор.
Однако под ширмой этого великолепия скрывается шаткая политическая ситуация. Столица измучена воинственной полемикой по поводу ее статуса в стране. В 1880 году Буэнос-Айрес стал отдельной территорией, независимой от одноименной провинции (почти так же, как Вашингтон и округ Колумбия отделены от штатов Мэриленд и Вирджиния). Случилось это после того, как военный министр генерал Рока [4] отбил столицу у городского ополчения. Вскоре Рока занял кресло президента страны, но, несмотря на его успешный опыт в подавлении приграничных восстаний, стремление окраинных провинций умалить влияние Буэнос-Айреса привело к поражению генерала на очередных выборах 1886 года.
Последующие президенты по сравнению с Рокой оказались неэффективными администраторами; каждое новое правительство оказывалось прикормленным какой-нибудь очередной группировкой со своими интересами, будь это лига провинциальных правительств, картель местных бизнесменов или директорат иностранных богатеев. Карусель администраций и президентов, правление которых прерывается ожесточенными драками между правительственными войсками и доморощенными наемниками, уже привычно нарушает ровное течение деловых отношений по всей стране. За этот процесс ухватились Ласомбра, которые формируют марионеточные организации и поставляют им ресурсы, чтобы те поднимали восстания и подрывали  влияние крупнейших межнациональных концернов. Богатства Аргентины тают в руках коррумпированных правительств, а некоторые влиятельные члены Камарильи уже заводят речь о том, чтобы отправить в страну несколько штурмовых отрядов и развязать полноценную ночную войну против возмутителей спокойствия из Шабаша.
 
Рио-де-Жанейро [5]

Любопытно, что Бразилия, крупнейшая страна Южной Америки, некогда была колонией крохотной Португалии, которая проигрывает в размерах даже своему соседу по Иберийскому полуострову. Правда, этот факт вряд ли заботит горожан. Обитатели Рио гордятся необычной ролью своего города – контрастным украшением на фоне других столиц (в особенности для Буэнос-Айреса) – и со всей страстью отдаются поддержанию этого уникального статуса.
А страсть, во всех ее проявлениях, – это кровь Рио-де-Жанейро. Экстравагантность – не исключение, а правило, и его придерживаются повсюду: это и буйная растительность, покрывающая склоны гор Сьерра-да-Кариока к юго-западу от города, и живописные долины, усыпанные прелестными провинциальными домиками, выстроенными в черте города. Как и в Буэнос-Айресе, центр Рио спланирован тщательнейшим образом, но целое столетие роста принесло свои плоды: пригородные районы появились тут и там независимо друг от друга и от старого города, а в них прямые, как стрела, улицы пересекаются с извилистыми бульварами, проложенными по долинам или вдоль береговой линии.
Бухта Рио является крупнейшей в стране – как и в Севастополе, здесь может разместиться флот любой страны мира; порт же снабжен множеством коммерческих причалов для транспортных компаний и соединен трамвайными и железнодорожными линиями со всеми районами столицы и территориями за нею. Побережье поистине бурлит активностью; здесь можно встретить и крупных финансовых воротил, и «независимых» предпринимателей, и обычных горожан, вышедших прогуляться вдоль по проспекту Бейра-Мар от общественных садов Пассео Паблико до портового района Сауде [6]. По загруженности набережная уступает лишь Рюа ду Овидор, самой известной улице старого города, где размещаются магазины, кафе и издательства газет. Улица играет важную роль в социальной и политической жизни Рио: здесь горожанин может развлечь себя или поразмыслить о важнейших насущных вопросах, одновременно наблюдая за всем миром, местными и иностранцами, прогуливающимися мимо.
В таких обсуждениях страсти часто вспыхивают ярким пламенем, и на то есть веская причина. Климат Рио жарок и изнуряюще влажен, и это угнетает многих заезжих европейцев. Как правило, такая погода не влияет на самих Сородичей, зато неумолимо давит на тех, кто служит им пищей. Многих вампиров – уроженцев Старого Света ждет неприятный сюрприз: необходимость привыкнуть к жидкости, текущей в жилах местного населения. Те же Сородичи, кто уже освоился в регионе, учитывают это и готовы использовать условия, в которые попадают вампиры, только что прибывшие из Европы, особенно если это враги.
Ситуация в мире вампиров не столь шаткая, как в Буэнос-Айресе, однако это не означает, что местным бессмертным конфликты неведомы. Рио, как и вся Бразилия, борется за сохранение своего уникального колорита, отличного от остальной – когда-то испанской – Южной Америки. Чтобы обезопасить свои торговые маршруты в период Наполеоновских войн и защитить венценосную династию Португалии [7], укрывшуюся здесь от Grande Armée, Бразилия загодя заключила союз с Британией. Вампиры Тореадор, имеющие связи при португальском дворе, добились помощи от своих собратьев в домене Митры и создали негласный союз между членами клана из Рио и Лондона, что само по себе ценно для Тореадор, учитывая их действующее перемирие с Ласомбра.
Со своей стороны, Ласомбра, как велит им их натура, дергают за самые болезненные ниточки в недавней истории города. Считается, что некоторые Хранители сыграли существенные роли в военном перевороте маршала Фонсеки [8] в 1889 году, изгнавшего императора Педру II с семьей во Францию и провозгласившего создание Бразильской республики. В данной ситуации неважно, был ли это заурядный циничный маневр Ласомбра, известных своим искусством «делания королей», или точно рассчитанная месть за «Золотую буллу» 1888 года [9], отменившую в стране рабство без какой-либо компенсации рабовладельцам. Этот закон лишил Хранителей, засевших на сахарных и кофейных плантациях, большей части бесплатной рабочей силы. Не имеет значения и то, было ли вмешательство Ласомбра минимальным или его не было вовсе, поскольку противники Хранителей верят в их способность влиять на происходящие события. Важно лишь то, что в Рио-де-Жанейро установился шаткий мир между группировками Камарильи и Шабаша, и нужна лишь чья-нибудь дерзкая выходка на Карнавале, маленькая искра, чтобы произошел взрыв. А дерзости в таком городе, как Рио, всегда предостаточно.
 
Африка
 
Никто не посмеет сказать, что Сородичи пренебрегли Черным континентом. Южный берег древнего мира, сосредоточенного вокруг Средиземного моря, стал домом для Сетитов в Египте и для Бруха в старом Карфагене, а последовавшие затем пришествия римлян, мусульман и крестоносцев познакомили регион с еще большим количеством потомков Каина. Но и для них, как и для смертных европейцев, бескрайние просторы Африки сохранили свою загадочность на века. Мало кто из людей отваживался зайти поглубже в дебри континента; торговцы золотом, слоновой костью и рабами удовлетворялись тем, что создавали на побережье базы и ждали, пока местные жители сами принесут им товары. Сородичам же, в основной их массе, вообще ни к чему были тайны сердца Африки, что бы в нем ни скрывалось, ведь они всецело были заняты сохранением своих европейских владений.
Однако дыхание прогресса викторианской эпохи в корне изменило подобные взгляды. Уверенность обитателей Европы в своем технологическом и культурном превосходстве, почти что переходящая в чванство, пышно расцветает в последние десятилетия викторианской эпохи. Так называемое «бремя белого человека» – отдающий скептицизмом жест великодушия, повелевающий европейцам нести свет последних достижений в науке и общественном устройстве «отсталым» народам Черного континента – стало частой темой интеллектуальных диспутов этого периода. Формируются частные либо доступные всем желающим сообщества колонистов. Исследователи сменяют друг друга на кафедрах в битком набитых лекториях, объезжая Европу по кругу, и рассказывают о чудесах и бесконечных возможностях, которые таит в себе Африка.
В самом конце столетия европейцами овладевает нестерпимый зуд колониальных завоеваний. В их сознании наглым хороводом кружатся видения о еще не добытых рудах и самоцветах, неосвоенных источниках сырья, железных дорогах, пересекающих континент, и союзниках из местных племен, получивших подобающее образование. Государства рассылают официальных представителей как вдоль побережья, так и вглубь континента, чтобы найти лучшие участки земель. Предприимчивые вампиры, отправленные кланами и независимые, идут по стопам таких вот колонизаторов-первопроходцев, проникая в глубины Африки в поисках новых доменов, источников могущества и крови. Тремеры желают постигнуть сложности местных шаманских ритуалов. Вентру и Джованни жаждут обрести контроль над торговыми маршрутами, перевозящими золото, алмазы и каучук. Гангрелы наслаждаются очарованием диких, неосвоенных просторов, а Носферату разыскивают легендарные истоки древних цивилизаций.
Поначалу инициативы пришлых вампиров воплощаются без труда. Общество Камарильи, воплощенное в ее Шести Традициях, становится образцом для тех, кто готов сотрудничать с сектой. В результате представители ее кланов сделали вывод  о том, что их благородная и древняя родословная, нисходящая от самого Каина, наделяет их неоспоримым правом Обращать и порабощать все доступное им население Африки, только чтобы не допустить их попадания в лапы Шабаша и не дать им глубже погрязнуть в собственной дикости. Подобная постановка вопроса, однако, зачастую становится источником проблем. Посланники отдельных кланов и независимые вампиры регулярно вмешиваются в чужие миссии. В стремлении заполучить все большие владения Сородичи стравливают своих вновь обретенных союзников друг с другом в опосредованных войнах за территории или богатства континента.
К середине 1880-х годов становится ясно, что необходимо установить хоть какие-нибудь базовые правила. Влиятельные Сородичи опираются на соглашения 1885 года, достигнутые на Берлинской конференции [10], где европейские государства договорились не мешать друг другу при разделе Африканского континента. Посчитав конференцию сигналом к действию, уважаемые старейшины стали путешествовать по всей Европе. Приводя берлинские договоренности в качестве примера взаимной кооперации, эти прогрессивно мыслящие вампиры склоняют князей крупнейших европейских столиц к заключению аналогичного договора. Внутренняя грызня за кулисами театра европейской политики, считают они, плохо отражается на Камарилье, а уж если нечто подобное происходит на незнакомых территориях (где к тому же растет число вампиров Шабаша), то избежать провала просто невозможно.
В конце концов князья поддались давлению, заключив друг с другом неписаные соглашения. Они договорились о максимальном количестве убежищ и Элизиумов в городах, установили квоты на Обращение смертных и выработали в общие принципы коллективной защиты от Шабаша. Все это было проделано якобы под контролем Внутреннего Круга Камарильи.
На практике же эти межклановые договоренности работают в точности согласно своей формулировке. Иными словами, не работают. Лидеры кланов на словах проповедуют приверженность идеям, а сами тем временем разрешают своим подчиненным перемещаться по всему континенту без ограничений. Амбициозные колонизаторы основывают новые домены, иногда площадью в сотни квадратных миль, и приводят живущих там людей к покорности с бесцеремонной жестокостью. Независимых исследователей всевозможные пакты не касаются, и они едут в отдаленные регионы, где становятся наемными «блюстителями порядка». Те Сородичи, кто получает прибыль от торговли золотом, слоновой костью и алмазами, яростно охраняют свои интересы. Для вампиров понятие «драка за Африку» [11] в полной мере является таковой. Континент стал сценой для интриг и одновременно полем битвы, беспорядочной, неистовой – и заканчивающейся ничем. В этой драке власть деньги и кровь увлекают ее участников в еще неизведанные глубины жестокости.

Кейптаун

Столица Капской колонии – британских владений в Южной Африке – является наглядной иллюстрацией всевозможных трений в междоусобной борьбе сообщества Сородичей. Кейптаун, расположенный на юго-западном побережье континента, почти в тысяче миль от Йоханнесбурга, представляет собой разношерстную толпу, в которой британские управляющие, местные темнокожие и иностранные контрабандисты толкаются локтями в душной, жаркой атмосфере паранойи.
В основанном голландцами Кейптауне теперь прочно обосновалась британская администрация. Все учреждения Низинных Земель исчезли, а образчики старых архитектурных стилей и убранства улиц перестроены по английским лекалам и чертежам. Власть колонистов-Вентру, прибывших в Кейптаун по повелению князя Амстердама Йоханнеса Кастелейна, значительно ослабла. Крайняя удаленность колонии от владений самого Кастелейна сыграла в этом не последнюю роль. В попытках следовать сценарию Амстердама, то есть пытаться влиять на каждую из мириад городских субкультур в отдельности, представители Кастелейна попросту распылили свое могущество. Обнаружение в 1869 году в местечке Кимберли залежей алмазов [12] привлекло внимание Двора Авалона, выходцы из которого вознамерились завладеть «Большой дырой», огромным карьером, в котором, собственно, и добывались бесценные камни.
Команда из Авалона, прозванная «девятеро из Кимберли», прошлась по Кейптауну подобно серпу жнеца. Изолировав кварталы города друг от друга, посланцы Митры методично выкорчевали одного за другим всех подчиненных Кастелейна, соблазняя их союзников обещаниями богатств, добытых в Кимберли. Они не пропустили ни одного уголка. Пользуясь значительным расстоянием, которое отделяло Кейптаун от Двора Авалона, английские Сородичи без стеснения совершали диаблери над беззащитными голландскими князьями. Остановить их смогло лишь прямое указание Внутреннего Круга Камарильи, но к тому времени «девятеро из Кимберли» уже полностью захватили власть в городе. Сородичам-голландцам было выделено некоторое подобие домена в черте столицы; они потерпели бесспорное поражение, однако не были уничтожены.
Этот «остаточный» домен охватывает окрестности площади Гринмаркет-сквер, которая в период владычества голландцев была центром города, а для уцелевших подчиненных Кастелейна, обитающих в здании старой мэрии, остается наименее англизированной его частью. Домен граничит с Говернмент-авеню, одной из двух главных улиц Кейптауна, на которой расположены парламент, новое здание правительства, библиотека, музей и ботанический сад.
Несмотря на близкое расположение к административным объектам смертных, британские вампиры обосновались чуть дальше, там, где Говернмент-авеню переходит в Эддерли-стрит и уходит к железнодорожному вокзалу и порту. В высшей точке берега бухты стоит старый Голландский замок, воздвигнутый в XVII веке [13]. Согласно действующему приказу Митры, «девятеро из Кимберли» обустроили свой штаб именно здесь. Хотя нынешний князь Кейптауна является одним из этих девятерых, кое-кто из первоначального состава команды отправился в другие английские колонии в качестве силовой поддержки; по необходимости им прислали замену из Лондона.
К западу от замка находится Парадная площадь, большое пространство удлиненной формы, время от времени используемое князем для разрешения споров с помощью поединков, или – в крайнем случае – для публичных казней. Менее чем в миле от вокзала расположен Гроот Шуур [14], ветхий голландский сельский дом, в котором живет основатель современной Капской колонии Сесил Родс [15].
Размах могущества Родса в Кейптауне, да и вообще на юге Африки, поражает даже вампиров. Его личное состояние, проистекающее из принадлежащих ему алмазных копей «Де Бирс» и компании «Консолидейтед Голдфилдс Лимитед», почти не поддается исчислению. Пробившись в 1890 году на пост премьер-министра Капской колонии, Родс немедленно направил все свои усилия на уничтожение голландской колонии на востоке, в Трансваале. Обеспокоенность лондонского Министерства по делам колоний растущим значением Йоханнесбурга подогревает амбиции Родса, желающего сделать свой город главной силой Южной Африки. Кульминацией противостояния стал рейд Джеймсона [16] в 1895 году. Это партизанское восстание, не имевшее успеха, тем не менее привело к отстранению Родса от власти.
Падение Родса создало вакуум власти в Кейптауне, за который еженощно борются «девятеро из Кимберли» и остатки голландского домена. Помимо статуса столицы колонии, Кейптаун монопольно контролирует все передвижение пассажиров между колонией и Соединенным Королевством, и вампиры-голландцы знают: стоит им вернуть город себе, как с ним к Амстердаму возвратится и абсолютная власть над южной оконечностью континента. «Девятеро из Кимберли» испытывают серьезные затруднения, пытаясь вычислить в тысячных толпах прибывающих в город чужестранных искателей богатств (среди которых, без сомнения, есть и ищущие удачи Сородичи) агентов и курьеров, направляющихся в остаточный голландский домен. Огромная, пестрая община малайцев, расселившаяся вдоль рыночных лотков на Плейн-стрит, что к югу от Парадной площади, является еще одной головной болью; уже не раз Сородичей из этой, бывшей голландской, колонии в Азии ловили за шпионажем в пользу князя Йоханнесбурга.
В настоящее время ситуацию в регионе можно описать двумя словами: «хуже некуда». Князья обоих городов издали каждый по нескольку указов, исключающих саму возможность мирного сосуществования. Любого Сородича, застигнутого в чужом домене в неурочный час, ждет недолгое расследование и изгнание в неведомые края, или, что более вероятно, казнь на скорую руку. Подобное систематическое нарушение Пятой Традиции держит в напряжении многих вампиров в метрополии, но мало кто желает или чувствует в себе силу рискнуть и нарушить сложившийся в Кейптауне статус-кво. Что же до тех Сородичей, кто вознамерился окончательно отобрать Южную Африку у своих голландских соперников, они считают периодическое нарушение Традиций небольшой ценой за достижение цели.
__________________
<sub>[1] Движение за независимость испанских и португальских колоний привело к серии войн в период 1808 - 1833 гг. Португалия распрощалась с заокеанскими владениями довольно быстро (наследник короля дон Педру провозгласил независимость страны в 1822 году), а вот Испания вплоть до смерти короля Фердинанда VII пыталась вернуть себе контроль над колониями. Поддержку ее притязаниям оказывали Франция (до Июльской революции 1830 г.) и Российская империя. Сторонникам независимости помогали (в основном номинально) Великобритания и США. В течение всего XIX века Испания постепенно признавала независимость бывших колоний, и к 1898 году таковыми оставались только Куба и Пуэрто-Рико. Их Испания потеряла в результате Испано-Американской войны.
[2] Caudillo в переводе с испанского – «вождь, предводитель». В эпоху борьбы за независимость так называли лидера революционного ополчения, достаточно харизматичного, чтобы увлечь (по крайней мере, поначалу) своими идеями простых людей. В дальнейшем судьба каудильо зависела от культа личности и принимаемых им мер для сохранения власти. По сути, режимы правления каудильо представляли собой военную диктатуру. Образчиком каудильо считается аргентинский генерал Хуан Мануэль де Росас (1793 - 1877). Во второй половине XIX века каудильо переориентировались на развитие инфраструктуры подвластных им территорий, зарабатывая на этом капиталы и авторитет, за счет чего часто поднимались на вершину власти.
[3] В битве при Монте-Касерос 03.02.1852 (отсюда название площади - дословно “площадь Третьего Февраля”) армия диктатора де Росаса была разбита повстанческой армией Хусто де Уркисы. Победив, Уркиса способствовал созданию в Аргентине конституционной республики и позже стал президентом страны.
[4] Хулио Архентино Рока (1843 – 1914) – политический деятель, военный министр, а позднее президент Аргентины. Провинция Буэнос-Айрес противилась его избранию на этот пост.
[5] “Рио-де-Жанейро” в переводе означает “январская река” - португальские мореплаватели, открывшие бухту в начале 1502 года, приняли ее за устье реки. Первоначально поселение называлось Сан-Себастьян-де-Рио-де-Жанейро.
[6] Пассео Паблико - один из старейших парков в обеих Америках, разбит в 1779 году. Проспект (авенида) Бейра-Мар действительно проходит мимо парка, изящной дугой огибая небольшой залив с лодочной пристанью, но до портовых районов не доходит.
[7] В 1807 году Португалия отказалась присоединиться к континентальной блокаде Великобритании, организованной Наполеоном. Испания, к тому времени пребывавшая под властью Франции, вторглась на территорию соседей. Королевское семейство Португалии во главе с Марией I было вынуждено организовать двор в изгнании в Рио-де-Жанейро. В конечном итоге переезд способствовал развитию Бразилии и впоследствии получению ею суверенитета. Двор оставался в Бразилии до 1821 г.
[8] Мануэл Деодору де Фонсека (1827 – 1892) – бразильский государственный деятель, маршал армии, первый президент Бразилии. Возглавил военный переворот, свергнувший в стране монархию.
[9] «Золотая булла», или «Золотой закон», принятый 13 мая 1888 года, содержал всего два положения:
«1. Рабство в Бразилии отменяется.
2. Любые положения права, противоречащие первому пункту, отменяются.»
13 мая отмечается в Бразилии как памятный день (День мулата, Dio do mulato).
[10] Берлинская конференция (ноябрь 1884 – февраль 1885) – встреча представителей европейских держав для обсуждения раздела Африки. В результате была признана законность состоявшихся колониальных захватов, провозглашался принцип эффективной оккупации, обязывающий страны пускать в оборот богатства колоний. Итогом стала активизация соперничества империалистических держав в Африке.
[11] Период острой конкуренции (примерно 1881 – 1914 гг.) ряда держав Европы за проведение исследований и военных операций, в конечном счёте направленных на захват новых территорий в Африке.
[12] Впервые крупный камень был найден на берегу реки Оранжевой в 1866 году. В 1869 году был найден крупнейший алмаз «Звезда Южной Африки». Активная разработка алмазных пород началась чуть позже, в 1871 году.
[13] Вероятно, имеется в виду Крепость Доброй Надежды - старейший укрепленный форт в Южной Африке, выстроен силами Голландской Ост-ИНдской компании в период 1666 - 1679 гг. В плане имеет форму пятиугольника с бастионами по углам, и этот узнаваемый образ некоторое время использовался как элемент эмблем и шевронов вооруженных сил ЮАР.
[14] Старинное голландское поместье в черте Кейптауна, в 1910-1984 годах - резиденция генерал-губернатора Южной Африки. Название в переводе с голландского означает “большой сарай”.
[15] Подробнее о Сесиле Родсе можно узнать из выложенных ранее постов (Глава 1, раздел "Круглый стол")
[16] Нападение на Трансваальскую Республику под руководством британского чиновника Линдера Джеймсона. Рейд стал одним из признаков невозможности достижения компромисса между Британской империей и бурскими республиками и стал прологом ко второй англо-бурской войне (1899-1902).</sub>

35

Авторские страницы / Re: Сырный домик

« : 31 Декабря 2020, 09:45:24 »

Северная Америка
 
Для большинства европейцев Новый Свет – это место, где все несоразмерно, неуправляемо и пущено на самотек. Это земля, заселенная жадными до денег подлецами, фанатиками и, с недавних пор, теми, кто пострадал в различных социальных перипетиях Европы. Ничто не имеет здесь своего законного места, отчасти потому, что пришедшие к власти люди сами порочны и предаются своим пустым увлечениям. Со своей стороны, даже те американцы, кто сетует на ничем не сдерживаемый хаос в обществе, считают Европу закоснелой и консервативной.
Обычай американцев откалывать шутки по любому поводу мало чем помогает в этой ситуации. В своих письмах в лондонскую газету «Таймс» Бенджамин Франклин [1] то и дело вставлял написанные невозмутимым тоном розыгрыши вроде такого:

«…Канадцы на Верхних озерах готовятся к летнему лову трески и китов. Трески? Китов? – удивятся иные. Да будет им ведомо, сэр, что треска и прочая морская рыба в случае опасности готова искать спасения даже в пресной воде; что киты, увлеченные охотой, устремляются за нею повсюду, и прыжок кита, преследующего треску, снизу вверх через Ниагарский водопад, по единодушному мнению очевидцев, являет собою одно из самых удивительных зрелищ на свете!..»

Чуть позже писатели-эссеисты – например, Марк Твен – объединили искусство журналиста с неприкрытой сатирой, и в их произведениях, описывающих континент с таким множеством чудес и загадок природы, стало трудно отличить шутки от серьезных мыслей. Европейские сановники относятся к авторам подобных работ и властям, рассыпающим им похвалы, как к людям, не стоящим доверия. Сами американцы подобное неуважение воспринимают как стимул к еще пущей демонстрации своих достижений, желая показать Старому Свету, как его обитатели ошибаются в своих старомодных предположениях.
 
Соединенные Штаты

Соединенные Штаты Америки переживают период судорожного возрождения. Страна, все еще затягивающая раны Гражданской войны [2] (которая предоставила мелким кликам Камарильи и Шабаша бесчисленные возможности стребовать друг с друга оставшиеся еще со Старого Света долги), приобрела в процессе исцеления глубокие и неприглядные шрамы. Когда сразу после признания Конфедерацией своего поражения Линкольн был убит [3], стало ясно, что многие южане не примут послевоенные договоренности добровольно и мирно. Наследие Реконструкции и разруха, оставшаяся от прошедших по южным штатам легионов «саквояжников» [4] также не сулят благих перспектив. Военные правительства, клятвы верности, неразбериха в политике и общественное неприятие всего перечисленного наполняют хрупкий мир, установившийся между двумя совсем недавно сражавшимися лагерями.
И все же страна дышит перспективой возрождения. На фоне череды безликих президентов истинную власть обретают рисковые предприниматели и бизнесмены. Поселения далеко на западе, развитие которых подстегивает активное строительство железных дорог (их сеть давно переплюнула европейскую), привлекает людей, желающих начать новую жизнь после того, как старую затянуло в мальстрём [5] войны. Население увеличилось в полтора раза и к 1900 году составляет семьдесят пять миллионов человек, каждым из которых движет стремление к комфорту и процветанию.
Вероятность исполнения их общей мечты, однако, все еще призрачна. Свобода развития промышленных предприятий отнюдь не улучшила условия труда рабочих по сравнению с Европой; домашний быт и работа не стерли тот налет страданий, какой часто бывает свойственен представителям рабочего класса. Положение освобожденных рабов Юга мало изменилось при введении неустойчивой системы испольщины [6]. Нищета, низкое положение в обществе, бесконечная подозрительность и насилие со стороны толп линчевателей и Ку-Клукс-Клана стали их повседневными спутниками. Тем временем в восточные порты прибывают потоки иммигрантов в поисках своей удачи, и все лишь затем, чтобы оказаться в гетто, без работы, не имея никаких связей с остальным населением страны. Западные регионы же страдают по-своему. Когда-то процветавшие провинциальные городки – плоды экономического подъема – угасают по мере истощения шахт и колодцев, а спекуляции с прокладкой железных дорог приводят к тому, что множество колей ведет в захолустья, куда никто не желает ехать. Циничные договоры с индейскими племенами постоянно нарушаются, а результатом становятся кровавые стычки, затеваемые сторонами поочередно. Бродяги и бандиты бесцельно блуждают от городка к городку, запугивая горожан и путешественников. «Американская мечта», заключавшаяся в увеличении богатства и качества жизни, доступна лишь немногим избранным. Для остальных она не более чем журавль в небе. Но те, кто умеет использовать обстоятельства к собственной выгоде, действительно смогли превратить мечты  в явью. Особенно это верно в отношении Сородичей.
 
Новый Орлеан

Новый Орлеан, расположенный чуть выше устья реки Миссисипи, не похож ни на один другой город Соединенных Штатов. Изолированный от окружающего мира рекой и озерами Пончартрейн и Борн, он очаровывает путешественника, откуда бы тот ни прибыл. Этот город разительно отличается от всех прочих ворот в Северную Америку; здесь можно встретить французов, испанцев, кубинцев, ирландцев, германцев, греков, хорватов, свободных рабов, местных индейцев и креолов. Изначально Новый Орлеан был форпостом колонистов, выходцев из Франции и Испании, но затем стремительно превратился в ключевой торговый порт, став за первую половину XIX столетия главным рынком сбыта хлопка, выращиваемого на Юге, и торговли рабами. Но и тогда город сохранил особенности своей общины, а к концу столетия его индивидуальность лишь усилилась.
Новый Орлеан буквально искрится движением. Нестареющее чудо Vieux Carré [7], старый квартал, сохранивший очертания первых городских стен, соседствует на юго-западе с современным коммерческим центром – Американским кварталом. Кэнал-стрит, главный бульвар Американского квартала – средоточие торговли и уличной жизни Нового Орлеана; здесь расположены различные магазины, таможня и несколько клубов для джентльменов. Чуть поодаль, на площади Лафайетт, можно найти мэрию, почтовую станцию, «Зал старых приятелей» [8] и две церкви, Св. Патрика и Первую Пресвитерианскую [9].
Французский квартал, несомненно, и есть воплощение Нового Орлеана, родина фестиваля Марди-Гра [10] и круглогодичных карнавалов, наполняющих город его особенным, бесшабашным духом. Здесь обитает большинство новоорлеанских Сородичей, ночами принимая участие в ничем не стесненных оргиях, а днем подремывая в наземных мавзолеях многочисленных городских кладбищ. В архитектуре квартала доминирует испанский колониальный стиль с его витиеватой лепниной на оштукатуренных фасадах, массивными коваными железными воротами и изгородями, импозантными арками и балконами, пышно украшенными фонтанами и статуями, увитыми буйной лозой ползучих растений. Широкие улицы и пыльные квадраты площадей навевают воспоминания об эпохе расцвета колониального управления, особенно это заметно на Джексон-сквер [11], старом парадном плацу квартала. Во времена колоний она служила местом народных собраний, а теперь служит чем-то вроде Элизиума для местных Сородичей, где они могут встречаться и обмениваться информацией, не опасаясь возможных преследований. На площадь выходит собор Св. Людовика, сбоку от которого стоят Каталажка и Кабильдо [12], бывшие административные здания испанских губернаторов, в которых сейчас размещаются городские суды.
Во Французском квартале можно также найти площадь Борегар, бывшую когда-то местом проведения аукционов по продаже рабов, и отель Ройял, выстроенный в 1884 году на месте отеля Сент-Луис, в котором размещалось правительство Реконструкции штата Луизиана. Некоторые закосневшие в своих привычках Сородичи, прибывшие в город еще с волной «саквояжников», до сих пор используют отель в качестве базы, хотя их приняли едва ли не наполовину менее радушно, чем самих янки [13]. Военная администрация эпохи Реконструкции во главе с генералом Союза Бенджамином Батлером [14] настроила против себя большую часть горожан, а ее карательные меры коснулись в том числе и обитавших в городе Сородичей. Правительство Батлера оставляло вампирам слишком мало места для маневра так, чтобы не привлечь внимание въедливого генерала и его клики. Батлер вряд ли сумел обнаружить факт существования Сородичей, однако он отлично знал, как выглядят беспорядки, и имел твердое намерение не допускать их у себя под носом.
Окончание Реконструкции в 1877 году ослабило ограничения, наложенные на город, однако в нем осталась группа Сородичей-чужаков с Севера, которые, вкусив крепкого напитка власти в Новом Орлеане, были не прочь посмаковать его букет подольше. Эти деятели (в основном Вентру) обосновались в Американском квартале и координируют свои действия в старинном отеле Сент-Чарльз в надежде подчинить себе более современные районы города, оставив Французский квартал и прочие колониальные районы города местным чудаковатым вампирам. Поначалу подобная вежливость была принята, хоть и со скрипом; князь города, принадлежащий к клану Тореадор, проявил даже несвойственную ему вспышку благодушия, позволив одному из новичков присоединиться к кругу Первородных на правах «министра без портфеля». Не так давно, однако, северяне через городской порт притащили в Новый Орлеан группу Джованни – торговцев и некромантов из Старого Света, в надежде обрести в их лице полезных союзников для борьбы с Первородными. Кульминационный момент борьбы наступил в 1890 году, когда суперинтендант полиции Нового Орлеана был убит бандой выходцев с Сицилии; возникшие в результате анти-итальянские настроения оказались именно тем инструментом, которым Первородные города воспользовались, чтобы нанести мощный удар по коалиции Вентру и Джованни. Разумеется, Джованни не достигли занимаемых ими высот, будь они слабаками, и не собираются уступать своих позиций без долгой и кровопролитной драки.
 
Канада

В 1880 году государство Канада едва разменяло первую дюжину лет после получения от Ее Величества статуса доминиона. В этом качестве Канада может жить по собственным законам до тех пор, пока она сохраняет союзнические отношения с «материнской» державой. Такое положение – а Канада обрела его первой из всех колоний Британской империи – поставило Свободный север [15] в неловкое положение из-за необходимости искать собственное лицо. Объединенная конституцией, принятой в 1867 году Актами о Британской Северной Америке, Канада все еще отбивается от неуместных попыток влияния со стороны Соединенных Штатов и борется за удержание своих провинций вместе.
Внутренние подвижки в Канаде во второй половине XIX века отнюдь не свойственны стабильной, самодостаточной политической структуре. В провинциях существуют по нескольку сообществ, у каждого из которых своя собственная оценка их вклада в общее дело государства. Квебек, единственная небританская провинция страны, громогласно отстаивает свою уникальную франко-католическую культуру, ограждая ее от набегающих волн британских и ирландских иммигрантов. Приморские провинции на западе – Нью-Брансуик, Новая Шотландия и Остров Принца Эдварда – беспокоятся о своей возможной изоляции; их заманили в конфедерацию обещанием проложить к их территориям железную дорогу из крупнейших городов, Монреаля и Торонто. Онтарио, самая крупная и современная провинция, задирает Квебек практически по любому поводу. Манитоба остается, по большому счету, огромной пустошью, а обитатели Британской Колумбии, которая расположена на тихоокеанском побережье и отделена от остальных земель обширными западными территориями, можно сказать, живут на другой планете.
Железнодорожное сообщение, однако, может сделать единство провинций реальным. Канадская тихоокеанская железная дорога, открытая в 1885 году, соединяет провинции страны со столицей в Оттаве; лишь по ней некоторые члены парламента могут добраться до места заседаний. Железная дорога символизирует прогресс и цивилизацию, приходящие в бескрайние прерии и леса, перевозит пассажиров и грузы в неосвоенные регионы. Мелкие ветки отходят от основного пути, доставляя оптимистично настроенных поселенцев к свеженарезанным наделам земли, поселкам и шахтам. В этот период Канада переживает скромный экономический подъем, при котором города вдоль железной дороги процветают. Торонто, Монреаль и другие крупные города демонстрируют взрывной рост населения, поскольку их улицы наполняются иммигрантами.
Успех, тем не менее, имеет свою цену: возросшее число поселений на внутренних территориях провоцирует конфликты с многочисленными индейскими племенами, населяющими обширные западные земли. Периодически возникающие стычки между местным населением и колонистами в 1885 году вылились в Северо-западное восстание, когда предводитель канадских метисов Луи Риэль [16] сформировал нелегальное временное правительство в будущей провинции Саскачеван. Риэль и его сподвижники обменивались точечными ударами с конной полицией и отрядами волонтеров вдоль южного течения реки Саскачеван, пока не прибыли регулярные федеральные войска. Риэль был схвачен, осужден за предательство согласно какому-то давно забытому пятисотлетнему английскому закону и вскоре повешен.
Сородичи тщательно оценивают перспективы своего обитания в Канаде. Желание властвовать над небольшими группами поселенцев весьма заманчиво, однако нельзя упускать из виду угрозу существования в изоляции. Пустоши – а они, собственно, занимают все, что дальше ста девяноста миль к северу от границы с Соединенными Штатами – кишат местными оборотнями, которые, и без того напуганные прокладкой железных дорог и наплывом поселенцев в их нетронутые владения, более чем готовы выместить свой гнев на вампирах, обосновавшихся там, куда не следовало бы и носа совать. Более того, хотя в некоторых регионах запада страны города растут, огромное количество народа стекается в крупные мегаполисы: Торонто и Монреаль на востоке, Виннипег и Ванкувер на западе. Таким образом, в деревнях людей становится все меньше, и для того, чтобы поддержать хотя бы видимость могущества и иметь стабильный источник пищи, Сородичи следуют примеру смертных и перебираются в бурно растущие города. Они жертвуют своими надеждами на спокойное, безмятежное существование ради очередного раунда смертельного соперничества с другими вампирами, бродящими по ночным городам.
 
Торонто

Торонто, один из крупнейших и наиболее влиятельных городов доминиона, лежит на северном берегу озера Онтарио, почти точно напротив Ниагарского водопада. В Торонто размещается администрация провинции Онтарио, здания парламента и судов, а также престижный Университет Торонто, знаменитый своими факультетами искусства, науки и медицины. Сам город в основном состоит из жилых кварталов, и его жители не трутся друг о друга локтями на относительно свободных улицах. Как следствие, город просторен, в нем много парков и просто сохранившихся среди застройки островков зелени.
Торонто является также центром крупного сельскохозяйственного сообщества в южном Онтарио, которому обязан множеством непромышленных товаров, которые город отправляет в другие провинции и даже экспортирует на юг, за границу. Это деловой и коммерческий центр юного государства; из города выходят целых пять железнодорожных веток, которые идут вдоль реки Св. Лаврентия на восток и на запад, в Манитобу, грубо повторяя очертания берегов Великих Озер. Канадская тихоокеанская железная дорога, однако, в число этих пяти веток не входит. Ее строительство было организовано и оплачено из Монреаля, поэтому колея проходит напрямую к Оттаве мимо Торонто, что доводит горожан до белого каления. Сородичи Торонто восприняли подобное соглашение точно так же, как и городские политики и акулы бизнеса: они посчитали его пощечиной, умышленно отвешенной им Квебеком; Оттава же во всем этом деле была не более чем самостоятельной пешкой. Вампиры Торонто в своей массе, как диктует им их врожденная гордость, ненавидят секты Монреаля всеми фибрами своих душ. Убежденные в том, что кучка приезжих самодовольных французишек без всяких на то оснований наложила лапу на политику доминиона, Первородные Торонто намерены утвердиться на позициях единоличных лидеров в развитых провинциях с помощью своих деловых и политических связей.
 
Мексика

Едва освободившись от колониальной зависимости от Испании в 1823 году, уже в 1848 году Мексика уступила почти половину своей территории – Техас, Калифорнию, Аризону и Нью-Мексико – Соединенным Штатам в результате Американо-мексиканской войны [17]. Вдобавок к этому национальному позору бесталанные правители Мексики взяли у европейских банков огромные суммы денег в долг на грабительских условиях. Когда же правительство страны объявило о своей неплатежеспособности, объединенная армия Британии, Франции и Испании в 1861 году вторглась в страну с целью захватить порты и таким образом силой вернуть одолженные деньги. Франция пошла еще дальше. Император Наполеон III затеял интригу, организовав в стране альтернативное французское государство, номинальным правителем которого стал его зять, австрийский эрцгерцог Максимилиан [18]. Правда, через несколько лет Максимилиан был смещен и расстрелян, но к тому времени уже Соединенные Штаты обратили внимание на своих южных соседей. Опираясь на «доктрину Монро» [19], призванную удержать европейцев от повторной колонизации Мексики, американцы размяли в регионе мускулы и превратились в Северного Колосса, опасного, но затаившегося, готового обрушиться на ослабленное, хрупкое государство. В самой Мексике бал правили хаос и коррупция. Соперничающие политики облагали поборами одинаково своих граждан и иностранцев, а местные власти позволяли грабителям и убийцам делать, что вздумается.
В 1876 году сын трактирщика по имени Порфирио Диас, вознамерившись навести в стране порядок, захватил власть. К своей цели Диас шел, не зная жалости. Ему удалось успокоить бандитов, затушить пламя гражданской войны и спасти экономику, стоявшую в шаге от банкротства. Диас правит с тонким пониманием граней враждебности между разными народностями и классами общества страны и охотно манипулирует вежливостью и безжалостностью ради поддержания стабильности. Диас начал свою карьеру при президенте Бенито Хуаресе [20], образованном человеке индейской крови, который столкнулся с фанатизмом и преследованиями и тем не менее сумел взойти к вершинам власти, оставив Мексике на долгую память церковь, отделенную от светской власти (что расстроило массу интриг и планов как Сородичам, так и смертным). Это наследство Диас сохранил, добавив к нему собственные нововведения.
Став президентом, Диас разрешил бандитам убивать друг друга с разрешения и благословения федерального правительства, дав им статус руралес, то есть местных офицеров полиции. Он организовал убийства главарей преступных банд, обставив это как неудавшиеся попытки побега из тюрем, а враждебных ему членов правительства отправил на губернаторские посты в самые захолустные уголки страны. Диас балансирует на напряженных отношениях между испанскими мексиканцами, метисами-полукровками и местными индейскими племенами в своей пугающей обезоруживающей манере; он отдает приказы спокойным, уравновешенным тоном, который, однако, всякий раз дает понять, что его слово – последнее. Именно этот непреклонный абсолютизм характеризует всю Мексику, воистину государство одного человека.
 
Мехико

Город Мехико Диас в 1867 году взял лично, выставив оттуда Максимилиана Габсбурга, а заодно раз и навсегда выгнав из страны иностранных интервентов. Чем-то напоминающий осмотрительного правителя страны, Мехико дотошно распланирован, компактен и почти точно сориентирован по сторонам света. Считается, что в городе почти девятьсот улиц и переулков, но такой рекорд достигается лишь за счет переименования всякой улицы с началом каждого квартала. Удобства города вполне соответствуют эпохе: дороги вымощены камнем или покрыты асфальтом и в большинстве районов освещены газом или электричеством. Обеспечение города электроэнергией привело к открытию большого количества промышленных предприятий в столице и ее окрестностях. Электростанции, по сути, являются ключом к процветанию Мехико, поскольку они позволяют работать ста пятидесяти пяти фабрикам и работным домам.
В планировке города много площадей, на них расположены все основные здания. На центральную площадь, Плаза-Майор, выходят национальный дворец Диаса, городской собор и мэрия. Главная торговая улица, Силверсмитс-Элли [21], уводит к западу, к общественным садам Аламеда, занимающим участок земли площадью в сорок акров, где раньше располагался старый ацтекский рынок; здесь же проводились публичные казни, а в 1574 году имело место первое в стране аутодафе. Рядом с Плаза-Санто-Доминго расположены старый монастырь и собор св. Доминго, а также Школа медицины – бывший дворец Инквизиции. Этого здания избегает большая часть Сородичей: ходят слухи о том, что подпольная секта Инквизиторов, обосновавшаяся в церкви иезуитов неподалеку, готовится к новой большой охоте.
Если так, то работа для охотников уже есть. В сообществе мексиканских вампиров понемногу вскипают воинственные настроения. Несколько поколений преступности и коррупции позволили обосноваться в столице группе вампиров Шабаша. После свержения императора Максимилиана в городе осталось слишком мало сторонников Камарильи, и этим обстоятельством с успехом воспользовались несколько членов клана Ласомбра, отлично устроившихся в тени железного кулака Диаса. Они то и дело отправляют банды отступников-Бруха (всякий раз элегантно расплачиваясь с ними кровью обнищавших индейцев с окраин города), чтобы те путались под ногами когда-то могущественных европейских Сородичей. Шепотки о том, что кому-то из Хранителей удалось Обратить самого Диаса тревожат как Сородичей, так и Инквизиторов. Мысль о том, что столь кровожадный, безжалостный ублюдок наделен властью, неприятна сама по себе, и любой из группировок города страшно даже подумать, что случилось бы, если он будет щеголять высшими уровнями Власти над тенью.
__________________
_{[1] В 1765 г. Бенджамин Франклин (тогда еще британский подданный), вступил в переписку с несколькими лондонскими газетами, подписываясь как «Зритель» или «Путешественник». В своих письмах он предлагал читателю «заведомо достоверную, проверенную» информацию о жизни в колониях, пародируя газетные заметки с фантастическими слухами о необыкновенном изобилии, которыми природа осчастливила-де заокеанские владения империи. Перевод (надо сказать, весьма вольный) отрывка взят из книги Т. Бенедиктовой «Разговор по-американски».
[2] Гражданская война 1861—1865 годов между объединением 20 нерабовладельческих штатов и 4 рабовладельческих штатов Севера (Союза) и коалицией 11 рабовладельческих штатов Юга (Конфедерацией).
[3] Главнокомандующий войсками Конфедерации генерал Роберт Ли подписал акт о капитуляции 9 апреля 1865 года. Авраам Линкольн был убит актером Джоном Бутом, сочувствовавшим южанам, через пять дней, 14 апреля. Смерть Линкольна способствовала созданию вокруг его личности ореола мученика.
[4] Период в истории США после окончания Гражданской войны, 1865 – 1877 гг., в который происходила реинтеграция проигравших в войне южных штатов в состав США, с изменением структуры власти и общества в бывшей Конфедерации и отменой рабовладельческой системы на всей территории страны. «Саквояжники» (англ. carpetbaggers) – презрительное прозвище северян-авантюристов, приезжавших на Юг после Гражданской войны в надежде быстро сколотить там состояние или сделать политическую карьеру. Зачастую все имущество такого предприимчивого типа умещалось в одной дорожной сумке, сшитой из кусков старого ковра, отсюда и название.
[5] Мальстрём - водоворот в Норвежском море, между оконечностью материка и островом Моске. Из-за сильно изрезанной береговой линии в неблагоприятных условиях превращается в цепочку сильных водоворотов с непредсказуемым направлением течения. В повести Эдгара По “Низвержение в Мальстрем” (и в нескольких других литературных произведениях) описан как огромная, ревущая воронка в море, из-за чего название стало нарицательным. В реальности единой воронки не существует, зато звук действительно разносится на несколько миль вокруг.
[6] Испольщина (издольщина) – вид земельной аренды, при которой арендатор отдает часть выращенного урожая хозяину земли в качестве арендной платы.
[7] Дословно с французского – «старый квартал», Французский квартал, старейший район Нового Орлеана. Из оригинального текста следует, что эти названия относятся к разным районам, на самом деле это английское и французское названия сердца города (в переводе исправлено).
[8] Возможно, имеется в виду «Братство чудаков» (Odd Fellows Hall), общественная организация, завезенная в Америку из Великобритании. Отдельные организации, хоть и исповедовали примерно единый моральный кодекс (взаимопомощь, приверженность истине, благотворительность и т.д.), были независимыми. В Новом Орлеане Братство действительно приобрело землю рядом с площадью Лафайетт, в черте Герод-стрит, Кэмп-стрит и Мэгазин-стрит. В настоящее время на этом месте располагается Арбитражный суд.
[9] Церковь Св. Патрика расположена неподалеку от площади Лафайетт, на Кэмп-стрит, а вот ближайшая Первая Пресвитерианская церковь находится в целых трех милях, на Саут-Клэйборн авеню.
[10] Фестиваль Марди Гра (Mardi Gras, букв. с французского – «жирный вторник») проводится в последний вторник перед началом католического Великого поста, по сути, аналог Масленицы. Изначально был костюмированным представлением по случаю встречи весны, позже был ассимилирован христианской традицией.
[11] Эндрю Джексон (1767 – 1845) – 7-й президент США, в период Войны за независимость – герой битвы за Новый Орлеан, не позволившей англичанам захватить город как плацдарм для высадки. Стоял у истоков Демократической партии США. В центре площади находится его конная статуя.
[12] Кабильдо - бывшая резиденция испанского губернатора колонии, а под “Каталажкой”, вероятно, имеется в виду Пресвитерий, где ранее размещался городской суд. В 1803 году в Кабильдо состоялась церемония передачи Францией Соединенным Штатам территории Луизианы (т.н. “Луизианская покупка”).
[13] «Янки» - вполне специфический термин, означающий потомка британских переселенцев, родившегося на территории владений империи в Америке. Но в данном случае речь о другом: в период Гражданской войны в США в штатах Юга так презрительно называли северян.
[14] Бенджамин Франклин Батлер (1818 – 1893) – американский государственный и военный деятель, генерал, участник Гражданской войны в США. Прославился защитой и освобождением перебежавших и добравшихся до линии фронта негров-рабов, и одновременно – жестокостью по отношению к мирному населению Конфедерации.
[15] Поэтическое название Канады, придуманное А. Теннисоном и позже использованное в национальном гимне страны.
[16] Луи Риэль (1844 – 1885) – канадский политический деятель, один из основателей провинции Манитоба, самый известный лидер канадских метисов. Северо-западное восстание, как и предшествовавшее ему восстание на Ред-Ривер (также под предводительством Риэля), имело целью остановить попытки Оттавы включить этот район в состав доминиона без согласия местного населения, а также прекратить бессистемную колонизацию этих территорий.
[17] Война 1846 – 1848 годов, начавшаяся в результате территориальных споров между Мексикой и США после аннексии Техаса Соединёнными Штатами в 1845 году. Отвоеванные американцами территории, помимо перечисленных в тексте, включают современные штаты Невада и Юта.
[18] Максимилиан Габсбург (1832 – 1867) – младший брат императора Австро-Венгрии Франца-Иосифа, император Мексики (под именем Максимилиан I) с 1864 по 1867 годы. Непосредственных родственных связей с Наполеоном III не имел.
[19] Доктрина Монро – декларация принципов внешней политики США, которая провозглашала американский континент зоной, закрытой для вмешательства европейских держав. Названа по имени президента США Джеймса Монро, огласившего эти принципы в послании к Конгрессу в 1823 году.
[20] Бенито Хуарес (1806 – 1872) – мексиканский политический деятель, национальный герой Мексики, в 1867 – 1872 годах – президент страны. Порфирио Диас (1830 – 1915) – мексиканский государственный и политический деятель, президент Мексики в 1877 – 1880 и 1884 – 1911 годах. В ходе Мексиканской революции был свергнут, умер в эмиграции во Франции.
[21] Пешеходная улица Силверсмитс-Элли переименована в честь президента Франсиско Игнасио Мадеро (1873 - 1913). Плаза-Майор в настоящее время  носит название Площадь Конституции. Но в речи местных жителей она называется Сóкало (исп. zócalo - постамент, цоколь). Когда-то на площади планировали возвести монумент, посвященный  независимости страны, но на практике выстроили только основание для него, а дальше дело не пошло. В конце концов основание снесли, но прозвище площади ушло в народ. В некоторых крупных мексиканских городах центральная площадь по примеру Мехико тоже называется “сокало”, правда, без всяких оснований.}

36

Авторские страницы / Re: Сырный домик

« : 25 Декабря 2020, 19:25:11 »

Шотландия и Ирландия

Акты об Унии (включившие в состав страны Шотландию в 1707 году и Ирландию в 1800 году) [1] вызвали недовольство у огромного числа смертных подданных обновленного государства. Что касается Сородичей, чья память простирается несравненно дальше, то они так же неприветливо встретили одновременное возвышение Лондона.
Природа обеих территорий дышит таким исключительным величием, с которым чопорный городской пейзаж Лондона просто не может сравниться. В Шотландии горы, вересковые пустоши, ревущие водопады и каменистые осыпи наполняют сердца местных жителей воинственной самоуверенностью и подозрительностью в адрес своих изнеженных южных соседей. И вне всякого сомнения, вампиры шотландского происхождения остались таким же грубым, горластым, суровым народом, каким они были при жизни в своих смертных кланах до депортации шотландцев [2], пошатнувшей могущество горцев и рассеявшей их по миру. Развитие промышленности в Эдинбурге и Глазго привлекло некоторых предприимчивых членов Камарильи, но оба города погрязли в междоусобной грызне, начавшейся из-за упадка, который, в свою очередь, был вызван объединением с Англией. Феод Эдинбурга, долгое время остававшийся вотчиной клана Тореадор, тесно связан с отдельными проявлениями весьма запутанных лондонских политических интриг (о которых можно прочесть в книге “Ночи Лондона”). В деревнях низинного юга, как и в высокогорьях севера, обитает мало Сородичей (если они там вообще есть); основную часть сельской местности они уступили местным оборотням и другим чудовищам пустошей.
Политическая атмосфера в Дублине, где гомруль [3] – единственное, что имеет значение, побуждает к действию всю территорию феода Коннахт [4], который исторически считается главным противником двора Митры. Политика смертных - «перетягивание каната» между юнионистами и ирландскими националистами - попеременно рождает в людях чувства ликования или отчаяния и жажду насилия, и все это Сородичи используют к своей выгоде, питаясь эмоциями так же охотно, как и кровью. В обширных сельских областях напряженность обстановки гораздо меньше. Здесь влияние католической церкви, представленной поместными священниками и множеством “часовен” (хотя это слово плохо отражает величественность бесчисленных церквей), нерушимо в сердцах прихожан.
 
Дублин

Дублин раскинулся вокруг устья реки Лиффи, которая делит столицу на две части; основная часть города ограничена круговой дорогой (Серкулар-роуд). Реку пересекают двенадцать мостов, главный из которых – мост О’Коннелл, соединяющий главную городскую улицу, Сэквилл-стрит, с основными улицами южной части города. На Сэквилл-стрит расположены лучшие гостиницы Дублина и городской почтамт. В южном конце улицы стоит памятник великому борцу за свободу народа Ирландии Дэниелу О’Коннеллу [5], а на севере улица выходит на площадь Ратленд, основной достопримечательностью которой является “Ротонда”, знаменитый трактир, в котором допоздна можно снять комнаты для встреч.
По берегам Лиффи стоят административные здания: городская тюрьма, королевские казармы и комплекс Четырех судов, в котором размещаются Верховный и окружной суды, биржа, местное правительство и прочие муниципальные учреждения. Множество других административных зданий, офисов и присутственных мест по всему городу опустели за ненадобностью – они лишились своих функций в результате объединения с Великобританией. Сородичи часто используют такие строения для встреч и организации «политических сообществ», которые с ведома Коннахта плетут интриги против Лондона.
Дублинский замок высится к югу от реки и выходит на Уэстморленд-стрит, напротив него находится здание мэрии, где располагается штаб-квартира Коннахта. На этой же улице можно найти Банк Ирландии и Колледж Святой Троицы [6], в котором хранится огромная коллекция древних манускриптов, включая “Книгу Келлс”. На западе города раскинулся огромный Феникс-парк, включающий зоологические сады; в этой же стороне лежит Гибернийское военное училище и «пятнадцать акров» – природный амфитеатр. На севере расположены ботанические сады, а к югу, за пригородом Ратмайнс, находится Поле Крови, где в 1209 году местные жители вырезали англичан-колонистов [7].
Столице Ирландии не досталось и доли изобилия, которое принес [империи] XIX век. Перенос властных структур в Лондон после Акта об унии 1800 года стал отправной точкой для спада, поскольку сотни ирландских чиновников забросили предприятия, которые прежде заботились о нуждах национальной политики, и так же поступили их семьи. Торговые ограничения, власть чужаков, угнетающие законы, принятые, чтобы держать в узде «подчиненное» население, а также религиозная борьба и большой голод 1845 года [8] лишь ускорили темпы упадка, и сейчас Дублин – одна из беднейших «столиц» Европы. Могущество феода Коннахт также ослабло из-за переезда смертных властей. Лондон от слабости Коннахта только выигрывает, что, разумеется, мало радует кланы Бруха и Тореадор, заправляющих в местном круге Первородных. Но все же при том, что экономика Дублина едва стоит на ногах, литература и искусство расцветают пышным цветом. К концу 1890-х годов эта нива принесла роскошные плоды: Йейтс, Джойс, О’Кейси [9] и другие титаны творчества Ирландии.
Возможно, подобный литературный подъем удовлетворил бы вампиров Тореадор, но он мало повлиял на улучшение политической обстановки в стране. Фанатичное сопротивление коннахтских Бруха Лондону не осталось без внимания, и на протяжении многих лет представители обоих феодов разыгрывали шахматную партию, полем для которой служил Двор Авалона. Сородичи, имеющие влияние на прессу, стремятся побольнее уколоть друг друга, буквально плавая в озерах яда, разлившихся вокруг проблемы гомруля. Парламентские билли то принимаются, то проваливаются, а политические конфликты и убийства важнейших смертных союзников только усиливают напряжение между двумя лагерями. Нервы у представителей обеих сторон истрепаны вконец, и уже давно никто и не помышляет о мирном, справедливом разрешении конфликта.
 
Европа
 
Несмотря на то, что Соединенное Королевство остается центром поздней викторианской эпохи, сами острова находятся как бы в блаженной изоляции от прочей Европы, уютно отгородившись от событий, происходящих  на Континенте. Многое из значимых происшествий в социальной сфере – военные конфликты, политические перевороты, националистическая активность и тому подобное – либо замалчиваются, либо просто проходят мимо большинства британцев. Многие Сородичи, обитающие при Дворе Авалона и под его защитой, включая самозваных «политических маклеров» Лондона, имеют дела со своими собратьями с Континента лишь по необходимости, во все остальное время предоставляя тем самим разбираться с проблемами, порождаемыми натиском современности.
Со своей стороны, Сородичи Европы также с трудом понимают своих британских собратьев, хотя до них, казалось бы, рукой подать. По сложившемуся общему мнению, после определенного момента устоявшиеся ветви потомства Сородичей стали самодостаточными, и от замечтавшихся подданных Двора Авалона, наблюдающих за стычками с другого берега Канала, на этой стороне никому не будет толку.
 
“Ближний круг” цивилизации
 
Жизнь в государствах, оказавшихся ближайшими соседями Соединенного Королевства, не похожа ни на один период их истории. Преобразования политической карты, кульминацией которых стало создание в 1871 году Германской империи, кардинальным образом изменили расстановку сил. Дипломаты одновременно страшатся канцлера Отто фон Бисмарка и завидуют его несравненной проницательности, благодаря которой он сумел объединить более трех тысяч различных мелких юридических субъектов в сплоченное государство. С помощью тщательно выверенной стратегии, включавшей маневры на выборах, давление в парламентских слушаниях и искусное разжигание розни, Бисмарк создал на континенте новую геополитическую силу, нацеленную на господство в любом аспекте европейских проблем. Кажется, нет силы, способной остановить германскую изобретательность и рациональное мышление, которые подстегивает настоящий поток невероятных открытий, совершаемых на фабриках и в исследовательских центрах империи.
Французы, дотоле занимавшие место политической доминанты Европы, просто не могут угнаться за соседями. Франко-Прусская война 1870-1871 годов [10] окончилась сокрушительным поражением французов, и их звезда, очевидно, клонится к закату. Германский триумф пошатнул духовное и военное могущество колыбели Революции 1879 года. Стала очевидна технологическая отсталость Франции, и ей пришлось отдать победителям веками оспариваемую область Эльзас-Лотарингия [11] почти без боя. В дни восстания Парижской Коммуны [12] пролились реки крови, но созданная в результате Третья республика тратила силы на отстаивание своей легитимности и оборону от наскоков всевозможных врагов, большей частью внутренних. В умах укореняются радикальные идеи, один за другим разражаются скандалы. Ядовитые последствия «дела Дрейфуса» [13], охватившие в 1890-х годах всю страну, окончательно выхолостили остатки французской армии.
Швейцария и страны Нидерландов (Низинных земель) [14] предпочитают оставаться в роли осторожных наблюдателей. Парламентская демократия обеспечивает этим странам относительно стабильный и хорошо управляемый рост экономики. Всеобщее избирательное право для мужчин было установлено в Швейцарии в 1874 году, а в Бельгии и Нидерландах – в 1890-х годах. Однако если Швейцария выбрала путь истинной демократии, составив в 1848 году свою конституцию по образцу американской, то страны Низинных земель предпочли конституционную монархию, при которой пожелания венценосных особ доводятся до нации через премьер-министров. Распространение избирательных прав подтачивает власть королей и подталкивает эти государства в сторону работоспособной демократии. Но независимо от государственного устройства все эти страны пристально следят за Германией, Францией и в меньшей степени – за Англией, которые почти что открыто толкаются локтями там, где дипломатических расшаркиваний недостаточно.
 
Страсбург

Регион Эльзас-Лотарингия две страны-соседки – Германия и Франция - оспаривали друг у друга веками, возобновляя конфликт в ходе любой стоящей упоминания войны. Страсбург, номинальная столица региона, в своей истории видел все: осады и битвы, сдачи и истребования, а Сородичи, обитающие в городе, приучились встречать очередное колебание этого маятника тем фирменным, вошедшим в поговорку галльским загадочным пожиманием плечами, которым местные жители отвечают на любое известие о мировых проблемах. В конце XIX века городская администрация при поддержке армии исполняет приказы Берлина; кроме того, в Страсбурге расположен католический епископский престол и расквартирован штаб пятнадцатого корпуса германской армии. Город может похвастаться внушительными фортификационными сооружениями (его строители вовсе не были дураками) и вмещает гарнизон из более чем шестнадцати тысяч солдат, относящихся ко всем родам войск и находящихся здесь с момента последней сдачи города в 1871 году.
Страсбургу удалось сохранить многое из своего средневекового облика: узкие, кривые улочки, проходящие сквозь сердце города к важным зданиям вроде Страсбургского собора или Епископского дворца [15]. Те здания, которые пострадали в последней войне, сейчас восстанавливаются и расширяются. Есть в городе и несколько образчиков современной европейской архитектуры: новое здание Университета с техническими училищами и факультетами, обсерваторией и учебным госпиталем, возведенное на юге старой части города. Основные занятия горожан не претерпели изменений со Средних веков. Выделка кож, пивоварение, виноделие и выращивание гусей для фуа-гра приносят не меньший доход, чем когда-либо; их дополняют современные отрасли производства: сталеварение, производство бумаги и мебели.
Расположение города на Рейне, соединенном каналами с Роном и Марной, позволяет поддерживать активную торговлю. Однако истинная ценность Страсбурга в его стратегическом положении: от него, стоящего на границе Германии и Франции, можно коротким путем добраться до Швейцарии, если плыть вверх по реке, и до Низинных земель – если направиться вниз по течению. Местное население в основном состоит из германцев, но очередную оккупацию они переносят тяжело; вдобавок в ходе войны они пострадали от тяжких поборов, и общее настроение горожан и селян нерадостное. Несмотря на то, что стычки между Сородичами практически прекратились, навязанное пруссаками военное положение, исполненное назойливого дружелюбия, превращает сосуществование кланов в нелегкое дело.
Сородичи ценят Страсбург за его удобство: отсюда можно отправиться в какой угодно маршрут по Западной Европе. Круг первородных города поддерживает старый военный городок в качестве свободной территории для путников,  способных оплатить постой и располагающих достаточным количеством извилин, чтобы не причинять неприятностей. Для одних подобное занятие, осуществляемое под прикрытием притесняющих население смертных властей – отличный способ отвлечься от интриг мира вампиров. Для других – это путь по лезвию ножа.
 
Мюнхен

Сородичи старой Священной Римской империи отличаются упрямством и гордостью, так уж сложилось исторически. Считая себя преемниками древнего государства, созданного Карлом Великим, они не смогли принять стремительность объединительных реформ Бисмарка. Склеивание многочисленных королевств, княжеств, маркграфств, герцогств и просто разросшихся поместий в единую картину гладко функционирующей империи  можно было назвать деликатным процессом лишь с большой натяжкой, и не один вампир обнаружил, что границы его домена попраны смертными во имя собственного единства. Сородичи, обитающие во вновь созданной империи, открыто воспротивились нововведениям, однако наибольшим рвением в отрицании административных новшеств отличились вампиры Мюнхена.
Мюнхен стоит на плоской возвышенности, на берегу реки Изар, примерно на полпути между Страсбургом и Веной. Старые кварталы формируют полукруг, примыкающий к реке, и пронизаны привычно беспорядочной паутиной узких, мощеных булыжником улиц. Более современная часть города пристроена к этому полукругу снаружи. Сам Мюнхен – это произведение искусства, в его архитектуре найдутся примеры построек всех эпох, в том числе характерные для других стран, и, просто прогулявшись по городу, можно совершить экскурс в историю человеческого творчества за последние две тысячи лет. Некоторые улицы перестроены и расширены, вдоль них разместились общественные здания и особняки знати, а также сады и парки, в том числе Английский сад площадью в шестьсот акров, расположенный на северо-востоке города. Две из основных улиц – Людвигштрассе и Максимилианштрассе – вместили самые примечательные церкви, банки, музеи и административные здания. Обе улицы ведут в центр старого города и оканчиваются неподалеку от главной площади, Фрауенплац. В Баварском национальном музее хранится необъятная коллекция научных экспонатов [16], а городская библиотека вмещает более миллиона томов. Мюнхенский университет, переехавший сюда в 1800 году из Ландшута [17] – один из лучших центров технического образования в Европе.
Объединение Германии весьма плохо сказалось на Мюнхене и всей Баварии. Законы, ограничивающие права католиков и политика, введенная в годы «культуркампф» [18] 1870-х годов, легли тяжким бременем на плечи жителей провинции, значительное большинство которых ходят к католической мессе. В результате Бавария превратилась в отправную точку антиимпериалистических движений Германии. Следуя примеру господина канцлера, князь Берлина, Густав Брайденштайн, попытался расширить собственную сферу влияния, разослав послов на юг с заданием заключить союзы против мюнхенских Сородичей. Вампиры столицы старой Баварии выразили категорическое несогласие с действиями Брайденштайна. Круг Первородных города тайно рассылает по южной Германии, Австрии, Швейцарии и Италии своих представителей, созывая союзников на борьбу с всепоглощающей властью Брайденштайна, хотя успехи их в этом деле неоднозначны.
Также мюнхенские Сородичи скрытно сносятся с главой оппозиции в самом Берлине, вампиршей из клана Малкавиан Софией Люстиг, в надежде открыть второй фронт. Ни берлинские, ни мюнхенские вампиры не обманывают себя относительно ставок в этой игре. Германия набирает вес одновременно в политической, экономической и научной сферах, а тому, кто контролирует Германию, будет до смешного легко задать курс будущего развития всей Западной Европе.
 
В круге втором
 
Страны южной и восточной Европы остаются в основном у своего сельскохозяйственного корыта, но нехватка промышленных предприятий, работающих от паровых двигателей, не препятствует развитию в иных областях. Националистические движения ворошат осиные гнезда политического единения в Италии и Австро-Венгрии, сводя разрозненные нации и регионы под флаги общих государств.
Противники подобного стиля государственного управления находятся повсюду. Правящие монархи не хотят доверять националистическим движениям, опасаясь за крепость своего трона. Малые национальности возмущаются своей новой, зачастую преуменьшенной, ролью в объединенном государстве. Чехи и словаки выражают желание создать собственные независимые государства в традиционном регионе, Богемии. Сербы, хорваты и другие южные славяне непреклонны в едином мнении: им тесно на одном небольшом полуострове. Царская Россия, беспрестанно ищущая возможности расширить круг своего политического влияния, открыто принимает сторону этих «забытых» народов, охотно играя роль старшего брата, не позволяющего игнорировать желания младших членов семьи.
Маневры русских, однако, имеют свои предпосылки. Совокупное могущество правящих монархических династий достигло максимума в первой половине XIX столетия, когда падение Наполеона и созыв Венского конгресса [19] привели к созданию альянсов между европейскими монархиями, призванных поддержать сложившееся положение и удержать Францию от новых завоевательных походов Grand Armée (Великой армии), но с тех пор неуклонно ослабевает. Теперь более ощутимой властью наделены официальные представительства монархов, а сами правящие семейства отходят на второй план со своим старомодным обычаем заключать союзы с помощью свадеб (или хотя бы помолвок) венценосных отпрысков.
Королева Виктория лично возглавляет всех прочих правителей на этом пути. «Бабушка всея Европы», как прозвали Ее величество, дирижирует женитьбами своих детей и внуков, породнившись с правящими династиями Германии, России, Греции, Румынии, Испании, Швеции, Норвегии, Дании и даже бывшими монархами Франции, Бурбонами Орлеанского дома. Этот интимный поворот европейских интриг часто сводит вместе Сородичей из разных уголков континента, которые иначе вряд ли бы имели общие интересы или повод для сотрудничества. Проистекающие отсюда взаимные разрешения на действия в чужом домене или проявление гостеприимства к чужакам, мало или вообще ничего не знающим о законах местного князя, становятся почвой для всеобщей подозрительности.
 
Севастополь

Знаменитый в первую очередь своей неприступностью в одну из самых известных битв недавней Крымской войны, Севастополь остается главным стратегическим портом России, ее точкой взаимодействия с остальной Европой. Бухта, зажатая между известняковыми скалами юго-западного побережья Черного моря, тем не менее достаточно велика, чтобы в ней могли встать на якорь все до единого корабли европейских флотов – чем не преминули воспользоваться объединенные силы Англии, Франции и Турции, осадившие город в 1855 году. Однако Севастополь выстоял [20], хотя бомбардировки уничтожили большую часть зданий – уцелело всего четырнадцать домов – и выгнали большинство горожан в степи.
Русский царь даровал множество привилегий подданным, чтобы поощрить восстановление и повторное заселение города, но на пепелища вернулось не более восьмой части довоенного населения. Сородичи, действующие в регионе, буквально накинулись на шанс прибрать к рукам обезлюдевшие улицы, правя в ночи теми отчаянными глупцами, кто рискнул возвратиться. Как следствие, недостаток крови стал насущной проблемой, и вскоре последовали внезапные атаки вампиров друг на друга, призванные сократить число конкурентов. И все же восстановление города и восполнение его населения продолжается, и ныне Севастополь – один из главных приморских городов Европы, предлагающий состоятельным гостям купание в море и отдых в лечебницах единственного русского порта в теплых водах. В 1870 году был восстановлен арсенал, а в 1890 году – военная крепость, а кроме того, в городе имеется морская исследовательская станция и два военно-морских училища.
Севастополь также привлекает некоторых местных Сородичей, в основном Цимисхов и прочих вампиров Шабаша из Восточной Европы, отвергающих космополитичный настрой императорского престола в Санкт-Петербурге и питающих непередаваемую ненависть к некоторым кланам Камарильи, тенью слонявшихся за осаждавшими город войсками и даже беспрепятственно проникавших за его стены. В изысканных частных купальнях (клиенты которых ну совершенно не поддаются какому-либо лечению) во множестве ходят слухи о союзах с отступниками-Ассамитами из Оттоманской империи, и все чаще приходят вести о Сородичах, встретивших незавидную Окончательную Смерть вместо импровизированного Элизиума, на пребывание в котором они питали надежду. Большинство западных Сородичей не без основания полагают Севастополь местом открытия Шабашем второго фронта. Однако чтобы эти планы принесли плоды, необходим общеевропейский военный конфликт в качестве прикрытия. А до этого, по мнению многих, еще далеко даже в самом худшем случае.
_______________
_{[1] Акт об Унии, принятый в 1706 году парламентом Англии, а в 1707 – парламентом Шотландии, предусматривал создание единого государства – Великобритании. До этого в течение столетия оба государства хоть и управлялись монархами одной династии, но оставались независимыми. Акт об унии 1800 года превратил страну в Соединенное королевство Великобритании и Ирландии.
[2] Принудительное переселение жителей Шотландского высокогорья в XVIII и XIX веках. Результатом депортации стало разрушение традиционной клановой системы шотландцев, их массовая миграция на побережье моря, Шотландские низины, в Америку и Канаду.
[3] Гомруль - движение за автономию Ирландии на рубеже XIX—XX вв. Предполагало собственный парламент и органы самоуправления при сохранении над островом британского суверенитета, то есть статус, аналогичный статусу доминиона.
[4] Коннахт – историческая область и современная провинция на западе Ирландии. Здесь же снова имеется в виду территориальное владение вампиров.
[5] Дэниел О’Коннелл (1775 - 1847) – ирландский политический деятель, прозванный на родине «Освободителем». Добился возвращения католикам права избираться в парламент Великобритании, боролся за отмену Акта об унии 1800 года. С 1924 года Сэквилл-стрит носит его имя.
[6] На самом деле Уэстморленд-стрит расходится к югу надвое, давая начало Колледж-грин (где расположен банк), и Колледж-стрит (на которую выходит колледж).
[7] В 1209 году около пятисот поселенцев родом из Бристоля, отправившихся в лес возле стен Дублина отпраздновать Пасху, были перебиты воинами гаэльского клана О’Бирн. Сейчас на этом месте расположен Королевский госпиталь Донниброк.
[8] Имеется в виду Большой картофельный голод 1845-1849 годов, причиной которого стало заражение картофельных посевов в Ирландии грибком фитофторой. Картофель составлял основу рациона ирландских крестьян. Спасаясь от неурожая, голода и сопутствующих эпидемий, множество ирландцев эмигрировали в Америку и Канаду. В общей сложности Ирландия потеряла до четверти населения.
[9] Уильям Батлер Йейтс (1865 – 1939) – ирландский англоязычный поэт, драматург, лауреат Нобелевской премии по литературе 1923 года; Джеймс Джойс (1882 – 1941) – ирландский писатель и поэт, представитель модернизма, автор романа “Улисс”; Шон О’Кейси (1880 – 1964) – знаменитый ирландский драматург.
[10] Военный конфликт, спровоцированный Германией, но формально начатый Францией. Франция пыталась не допустить объединения германских земель и сохранить свою гегемонию в Европе, однако потерпела поражение. Объявление о создании Германской империи было сделано в Версальском дворце - умышленно, чтобы еще больше унизить французов.
[11] В этом регионе и неподалеку от него располагаются крупные залежи железных руд (ближе к Франции) и богатые угольные бассейны (ближе к Германии). Таким образом, регион всегда был крайне удобен для организации крупных промышленных предприятий и на протяжении столетий был яблоком раздора между Францией и соседними немецкоязычными государствами.
[12] Волнения, начавшиеся в Париже вскоре после заключения перемирия с Пруссией во время Франко-прусской войны, вылившиеся в революцию и установление самоуправления. Третья французская республика просуществовала вплоть до 1940 года.
[13] Судебный процесс (декабрь 1894) и последовавший социальный конфликт (1896—1906) по делу о шпионаже в пользу Германской империи офицера французского генерального штаба, капитана Альфреда Дрейфуса.
[14] Низинные земли - совокупность исторических областей в равнинном течении и в дельтах европейских рек Рейн, Шельда и Маас, охватывали территорию, соответствующую современным Бельгии, Нидерландам, Люксембургу и (частично) северной Франции.
[15] Münster в переводе с немецкого - “церковь”. В оригинальном тексте смешаны французское и немецкое названия: Straßburger Münster/Cathédrale Notre-Dame de Strasbourg. Не путать с Мюнстерским собором Св. Павла, расположенным, согласно названию, в городе Мюнстере. Епископские дворцы есть во всех городах с епископским престолом. Дворец в Страсбурге называется Роанским дворцом.
[16] На самом деле Баварский национальный музей посвящен культуре и народному искусству Баварии, а упомянутое собрание научных экспонатов хранится в Немецком музее, также расположенном в Мюнхене.
[17] Имеется в виду Мюнхенский университет Людвига-Максимилиана, основанный в 1472 году в Ингольштадте. Однако в 1800 году он переехал как раз в Ландшут, а в Мюнхене размещается с 1826 года.
[18] Период жесткой борьбы правительства Германской империи во главе с Бисмарком за установление государственного контроля над Римско-католической церковью. В итоге государству удалось получить контроль над образованием и государственными архивами, но конфликт стал причиной отчуждения целого поколения католиков от активного участия в общественно-политической жизни Германии.
[19] Венский конгресс 1814—1815 годов — общеевропейская конференция, в ходе которой была выработана система договоров, направленных на восстановление феодально-абсолютистских монархий, разрушенных Французской революцией 1789 года и наполеоновскими войнами.
[20] Осада Севастополя в ходе Крымской войны продолжалась 11 месяцев (с октября 1854 по август 1855); после взятия французской армией господствующей высоты - Малахова кургана - руководивший обороной князь М.Д. Горчаков вывел оставшиеся войска на другую сторону бухты, затопил остатки флота и подорвал пороховые погреба. По сути, город был захвачен. Вернуть его России удалось лишь через полгода, в марте 1856, в обмен на турецкую крепость Карс.}

37

Авторские страницы / Re: Сырный домик

« : 22 Декабря 2020, 09:19:34 »

Касательно клиперов: судя по всему, их хозяева просто выбирали себе "специализацию". Я нашла упоминания и о "чайных", и о "шерстяных", и даже об "опиумных" клиперах. По-видимому, груз того или иного судна для знающих людей был секретом Полишинеля.

Текст сносок поправила, спасибо за замечания

38

Авторские страницы / Re: Сырный домик

« : 19 Декабря 2020, 11:14:21 »

Глава II: Земной шар в сумерках

_{Бог весть, что ночь нам принесет:
Земля измождена,
Она без сна, все ждет и ждет,
И человека дрожь берет –
Ведь мать-земля больна.
Редьярд Киплинг, «Ложный рассвет»}

Соединенное Королевство

Соединенное Королевство превратилось в настоящий испытательный полигон для викторианского духа. Лондон – сердце Британской империи, и его важность трудно оспорить, но прочие регионы королевства также привносят свою лепту в парадигму викторианства. Жизнь в колыбели промышленной революции ускоряется, достигая невиданных доселе темпов и превращая непримечательные прежде городки и графства в локомотивы производства и торговли. Интеллектуальные, научные и политические новшества придают дополнительный лоск экономическим успехам «мастерской мира», обеспечивая подданным Ее Величества (по крайней мере, некоторым из них) роскошную жизнь. Волны модернизации в своем стремительном беге захватывают и увлекают за собой обитающих на островах Сородичей, и возможности урвать себе немного могущества и влияния вдали от столицы не проходят мимо внимания вампиров из дальних владений королевства.

Промышленная ось

Вне Лондона наибольшее влияние приобретают промышленные города севера страны и Уэльса. Манчестер, Бирмингем, Лидс и Брэдфорд стоят на передовой экономического фронта, и их восхождение преобразует общественную и политическую картину – как для Сородичей, так и для смертных. Север королевства, соединенный с остальной территорией Британских островов растущей сетью железных дорог, а с пролегающими по Атлантике торговыми маршрутами - портом города Ливерпуля, заново определяет производственные циклы, рост населения, общественные теории и стандарты жизни.
Фабрики и шахты привлекают рабочих изо всех деревенских уголков на островах. Города кишат людьми и изобилуют бытовыми удобствами: к концу XIX века северные графства вполне могут поспорить с Лондоном по численности населения. Бешеный рост количества жителей, однако, не лишен своих последствий. Новые жилые кварталы в начальный период – 40-е годы столетия – возводятся необдуманно; лишь немногие домовладельцы при строительстве заглядывали вперед, предчувствуя бурный рост, и пришлые работяги занимали в буквальном смысле каждый дюйм пространства в старых особняках георгианской эпохи, заброшенных знатными богатеями при массовом исходе в свои деревенские поместья. Знаменитая блокированная застройка [1] появится лишь в 80-х годах столетия, но к тому времени перенаселение, чудовищная антисанитария и качество воды, болезни и смерть уже успеют снискать себе славу легенды.

Манчестер

Расположенный в ста восьмидесяти милях к северо-востоку от Лондона, Манчестер стал первопроходцем фабричного производства: в его черте было открыто более сотни ткацких комплексов. Эта отрасль промышленности стабильно росла в 40-е годы XIX века, но двумя десятилетиями позже, в период «хлопкового голода» [2] 60-х годов, развитие экономического чуда обратилось вспять, и теперь, к закату викторианской эпохи, огромные прядильные фабрики замерли, страдая одновременно от возросшей международной конкуренции и от экономических потрясений, охвативших всю Европу.
Тем не менее Маркет-стрит, главная улица Манчестера, все еще остается «самой переполненной улицей Европы»; ее узкий просвет забит обитателями тысяч кирпичных коробок, расставленных тут и там без всякого почтения к нормам градостроительства. Ежедневно на трамваях и поездах в город прибывают тысячные толпы народа, в большинстве своем иммигранты, чтобы смешаться с массой горожан. Смертные и Сородичи бродят по одним улицам, покрытые слоем копоти, без конца изрыгаемой заводскими трубами. Сады – частные и общественные – не чахнут лишь в тех пригородах, куда не добрались фабрики. Реки же, несмотря на все усилия городских властей, больше напоминают сточные канавы.
Сородичи Манчестера сумели извлечь из развития города весьма скромную выгоду. Подогреваемые мыслителями «манчестерской школы» [3], оспаривавшей вмешательство государства в торговлю и экономику, новоявленные «буржуа» от Сородичей старательно выстраивали на севере собственную сферу влияния, которая бы уравновесила могущество Лондона и его князя, Митры. В суматохе, сопровождавшей исчезновение Митры, при неясной судьбе сенешаля Лондона, группа манчестерских воротил вознамерилась создать в городе центр вовсе-не-лояльной оппозиции в рамках Двора Авалона. Открытие в 1894 году Манчестерского судоходного канала, который напрямую связал город с акваторией Атлантики и, таким образом, проложил дорогу к торговым маршрутам в обход Ливерпуля, дало манчестерским сородичам первый по-настоящему независимый путь в Европу.
Не считая фабрик и обслуживающих их нужды транспортных маршрутов, город снабжен всеми удобствами, характерными для городского образования викторианской эпохи. Деловые заведения и банковские конторы сконцентрированы близ Маркет-стрит. Административные здания и объекты культуры, в том числе Университет Королевы Виктории, старая Королевская лечебница и королевская биржа, расположены в южной части города. Как и подобает городу, сосредоточенному на промышленности и технологиях, Манчестер может похвастаться множеством научных и культурных сообществ, включая знаменитое Литературно-философское общество [4]. Для личностей, ищущих более утонченной атмосферы, в Манчестере существуют пятьдесят три общественных парка и прочих мест для прогулок, девять театров и Зоологические сады Белльвью.
Несмотря на недавнее ухудшение экономической ситуации, символическая роль Манчестера – «ударника» Промышленной революции – остается непревзойденной. В ней сочетаются амбиции смертного населения – тех, чье свежеобретенное благосостояние подогревает их жажду социальной «респектабельности», и тех, кто, утвердившись на позициях торговцев и духовенства, просто стремится к достойному среднего класса существованию. Весь регион пропитан духом извлечения выгоды; писатели и политики часто рассуждают о новом общественном строе, в котором каждому члену общества воздастся по полезности. Этот дух передался и Сородичам, особенно тем, кто находится на низших ступенях общественной лестницы поколений. Могущество измеряется критериями, совершенно отличными от традиционных. Сородичи, оказавшиеся достаточно удачливыми на финансовой ниве, говорят об отдельном источнике влияния, зависящем исключительно от их чувствительности к темпу и направлению модернизации. Среди шестисот тысяч людей, населяющих Манчестер, всегда можно найти себе пропитание. Грядущая волна могущества рождена прогрессом, и многие Сородичи вовсе не прочь прокатиться на ее гребне.

Время, мера всего и вся

Помимо появления двенадцати- и даже четырнадцатичасовых рабочих смен, широко распространенного детского труда и небезопасных условий, в которых люди выполняют работу, дисциплина и стабильность, порожденная машинами, проникают в каждый аспект жизни рабочих.
Ритм жизни сообщества, где люди трудились на фермах или занимались ремеслами, разительно отличался от индустриальной эпохи. Работы в поле велись от восхода и до заката, а затем, если требовалось – дома, при свете свечей. Задача, стоящая перед каждым, определяла время, которое тратилось на труд. Крестьяне и подмастерья сами контролировали темп своей работы, просто ускоряя его, если они отставали от остальных. Время сбора урожая требовало помощи всех жителей деревни. Люди общались друг с другом в процессе труда в поле или у кузнечного горна. Регулярно устраиваемые рыночные дни, а также бродячие ярмарки и религиозные праздники то и дело нарушали привычный бег будней.
С появлением фабрик изменилось решительно все. Изобретение в XVIII веке точного часового механизма совершенно перевернуло не только суть работы, но и основы всего быта. Производственные нормы определяют долготу рабочего дня. Время, проведенное у станка или возле паровой машины, принадлежит нанимателю рабочего, и он ждет, что ни одна минута этого времени не пропадет впустую. На общение не остается времени; его заменяют длинные списки штрафов, назначенных за безделье на рабочем месте. Работа и жизнь дома становятся двумя разными понятиями, теперь человек идет на работу и возвращается с работы. Исчезает и время, ранее отдаваемое религиозным праздникам и ярмарочным дням; для молитв и покупок у работника отныне есть один-единственный день – воскресенье. Большей части рабочих, обнаруживших, что их жизнь теперь подчиняется ритму работы фабрики или шахты, теперь требуется какая-нибудь отдушина, которой можно посвятить оставшуюся жалкую часть суток. И мужчины, и женщины находят утешение в выпивке. Мужчины, кроме того, часто ищут досуга в постелях шлюх, поскольку, в отличие от женщин, имеют гораздо меньшие шансы получить увечье или быть опозоренными, заимев ребенка вне брачного ложа.

Сельская местность

Регион Мидлендс, с его ухоженными поместьями в окружении тщательно подстриженных живых изгородей, все еще остается местом, где знать, утомленная городскими развлечениями, предпочитает тратить время на охоту и скачки. Такие города, как Бат [5], что в графстве Сомерсет, превращаются в общественные и курортные центры для состоятельных особ. И все же на большей части юга островов промышленные предприятия встречаются редко, а люди зарабатывают мало. На востоке Англии и в графствах к югу от Темзы дела обстоят не лучше. Простой народ стал более мобилен, люди ездят отдыхать в прибрежные города востока и юга, и это слегка разбавляет общий экономический застой, но переломить ситуацию не может. Более того, приток чужаков из Лондона и других процветающих регионов порождает столкновение укладов жизни утонченных подданных Ее Величества и «неотесанных» местных жителей.
К северу, в Йоркшире и графствах, граничащих с Шотландией, отдельно стоящие фермы и небольшие, в одно здание, поместья кое-как сводят концы с концами на фоне мрачного, задумчивого пейзажа. В самом Йоркшире богатые залежи угля и бурная деятельность корабельных верфей помогают поддерживать определенный уровень благосостояния; уголь одновременно является недорогим топливом и служит козырем в руках работяг: им повышают жалованье за работу на фермах, чтобы отвлечь от идеи уйти на заработки в шахту.

Sic transit gloria mundi (“Так проходит слава мирская”)

Принцесса Александрина Виктория из Дома Ганноверов взошла на престол в 1837 году. К моменту своей смерти в 1901 году она правила империей, по размаху сопоставимой разве что с Римом в период наивысшего расцвета. Ее имя получила эпоха, полная поразительных изменений в общественной, интеллектуальной и политической сферах. Но даже когда она получала корону из рук Уильяма Хоули, девяносто первого Архиепископа Кентерберийского, роль Виктории и ее приближенных аристократов в обществе уже уменьшалась.
К середине срока правления королевы - 1870 году - изменения, принесенные Промышленной революцией, толкают аристократию все дальше и дальше к краю. Фабрики отбирают у фамильных поместий их роль основного источника доходов, и знать теряет свой традиционный символ силы – землю. Больше не увидишь всемогущего лорда поместья, железным кулаком управляющим толпами вассалов. Рост количества буржуа, имеющих в собственности недвижимость, выливается в увеличение количества избирателей по всему Соединенному Королевству; таким образом, традиционная политическая роль аристократии как представителей народа в парламенте также утрачивает силу. Среднему классу становится доступно образование, и их дети могут пробовать поступить в Оксфорд или Кембридж, или, по крайней мере, в один из многочисленных более молодых университетов. Армия, еще один карьерный бастион для отпрысков благородных семей, также не избежала изменений. Исконные ценности военных – храбрость, верность и стойкость, столпы мировоззрения знатных - подменяются на их аналоги в сознании буржуа: технологические секреты, импровизацию и предприимчивость.
Ценности викторианской эпохи – прогресс, оригинальность, принятие рисков – остаются чуждыми для многих аристократов (хотя, разумеется, многие великие искатели приключений, первооткрыватели, изобретатели и прочие склонные к риску герои эпохи имеют благородное происхождение). Выросшие в атмосфере безделья и дилетантства, они не имеют ни опыта, ни навыков, необходимых, чтобы чувствовать, куда катится этот мир. Лишь немногие счастливчики приспосабливаются к веяниям нового времени, а некоторые даже преуспевают в развитии своих вновь открытых талантов. Большинству, однако, это не удается.

Гластонбери

Феод Уинчестер, включающий в себя одноименный город, а также города Бат, Гластонбери и Солсбери [6], на протяжении веков находилось в неизменной оппозиции к Лондону, главным образом благодаря мощному средоточию тауматургической силы, расположенному в окрестностях пика Гластонбери [7]. Неизбывная ненависть Митры к Тремерам породила мысли о соперничестве в умах вампиров Уинчестера и Гластонбери. Подъем спиритуализма и сопровождавшее этот процесс ослабление официального духовенства только сыграло Тремерам на руку. Волна интереса к мифической эпохе короля Артура, захлестнувшая ученых и деятелей искусства, лишь увеличивает ценность этого региона.
Количество мест, так или иначе связанных с мистикой, вокруг Гластонбери и в нем самом потрясает. Пик Гластонбери – наиболее древнее и знаменитое из них; это тот из четырех массивных холмов, выпирающих из плоской равнины, что нависает над городом. Пик вместе с близлежащими холмами Чэлис и Уэриолл составляют грандиозный круг [8] диаметром в десять миль, а длиной окружности около тридцати миль. Поскольку увидеть его очертания можно лишь с высоты шести километров, эта особенность ландшафта останется скрытой от глаз смертных вплоть до 1927 года. На западном склоне пика, из его нижней части выдается Живая скала, огромный монолит, награждающий каждого, кто его коснется, легким электрическим разрядом. Около него ежегодно устраивается ярмарка, по слухам, ведущая свою историю от легендарных «ярмарок фей», где собирался Волшебный Народец.
На вершине пика находятся развалины замка, выстроенного около двух тысяч лет назад. Согласно легендам, эта старая кельтская твердыня когда-то принадлежала Гвинну ап Нудду, правителю волшебного мира под названием Аннун [9]. К замку ведет извилистая тропа; полагают, что его некогда занимал сам король Артур после возвращения из Аннуна, куда он отправился на поиски Гиневры. Но каковы бы ни были свершения прежних владельцев замка, сейчас эти руины на вершине холма остаются мощным средоточием тауматургических сил, и Тремеры прилагают огромные усилия к защите этой территории в надежде, что когда-нибудь им удастся подчинить ее мощь себе. В своем стремлении Колдуны иногда в прошлом доходили до крайностей. После обнаружения в 1100-х годах могилы Артура [10] камни замка были использованы для строительства на вершине пика церкви, освященной во славу св. Михаила. Церковь простояла недолго: в XIII веке она была разрушена землетрясением. Не один Сородич усмотрел в этом катаклизме руку магов-Тремеров.
Позже остатки замка вновь стали источником строительных материалов, на этот раз для аббатства Гластонбери [11], которое было расформировано по приказу короля Генриха VIII в 1539 году. На землях, принадлежавших аббатству, располагалось несколько христианских святынь: Источник Чаши, Купальня паломников и грот у Белого Родника [12], который считался еще одним входом в подземный мир. Вокруг окрестностей Гластонбери обращается легенда о Святом Граале: согласно ей, Иосиф Аримафейский зарыл Священную Чашу именно на землях аббатства. После закрытия аббатства камни уже из его стен были растащены местными жителями на строительство домов. Удивительно, но Тремеры этому не препятствовали. Ведь, по сути, волшебство, якобы заключенное в руинах, столько лет помогало вампирам округи запугивать смертных.
Теперь же воскрешение памяти об эпохе короля Артура воодушевило круг Первородных, возглавляемый Тремерами, на увеличение буфера между ними и Лондоном. Представители лидеров клана посещают близлежащий Бат в курортный сезон и совещаются с другими Сородичами, противниками возвышения Леди Анны. Несколько вампиров клана Тореадор под влиянием произведений Теннисона, Суинбурна, Россетти [13] и других «артурофилов», выражают сильную заинтересованность в союзе с не-живыми обитателями Гластонбери. Они, а также некоторые Тремеры, также сумели проникнуть во многие сообщества антикваров, чьи исследования британской церковной архитектуры увенчались обнаружением нескольких интересных закономерностей в священной геометрии региона

Порты: жизненная сила цивилизации

Портовые доки – средоточие общения всех цивилизованных народов. Через такие порты, как Лондон, Бристоль, Ливерпуль и Глазго Британия управляет всеми своими владениями. Потоки товаров и толпы путешественников, проходящие сквозь эти города, необходимы для процветания империи. Во многом это верно и для любого другого европейского государства, да и для любой страны от обеих Америк до Дальнего Востока.
Порты строятся и управляются исключительно частными компаниями и, как правило, приносят огромные прибыли. Правительства обретут контроль над береговой линией только через несколько десятилетий, и продиктовано такое решение будет в основном войнами XX века.
Доки Лондона, как и подобает городу – сердцу величайшей империи, когда-либо создававшейся в мире, принимают больше кораблей, чем можно себе вообразить: в год выйдет умопомрачительная цифра, более двух тысяч судов. Среди причаливающих здесь кораблей примерно половина – это огромные океанские мачтовые суда, в том числе знаменитые клипера [14], плавающие до Индии и обратно, а остальные - новомодные пароходы. В Лондоне и других особенно загруженных портовых городах иногда скапливается столько судов, что они вынуждены бросать якорь в прибрежных водах и несколько суток ждать, пока освободится место у причала.
В крупных портах, особенно тех, что расположены в устьях рек, обычно имеются пассажирские паровые катера, снующие вверх и вниз по течению, и таким образом порт обслуживает нужды как местных жителей, так и тех, кто прибыл издалека.

Порты днем

Джентльмен, совершающий неспешную дневную прогулку по местным докам, может обнаружить многое, что бы заинтересовало и развлекло его. Еще на подходе к докам он увидит настоящий лес мачт, высящийся над окружающими зданиями. Трубы судов изрыгают в небо черный дым, а многоцветье флагов различных держав трепещет на ветру. Чуть ниже поднимаются огромные своды громадных складов, по сравнению с которыми прочие дома и строения кажутся карликами.
Теперь ноздрей нашего джентльмена достигает смесь запахов порта: ароматы вина и специй, нотки крепкого табака и древесного дыма, вонь животных и запах пота. В воздухе стоит гомон голосов, говорящих на дюжинах языков: это моряки и путники со всех концов света толпятся, болтают и работают.
Когда же джентльмен вступает непосредственно на территорию дока, он видит раскиданные повсюду огромные ящики, бочки и тюки. Общий шум и гам дополняется пением моряков – иногда непристойные, иногда необычные и даже чуждо звучащие мелодии. Звенят цепи, канаты и якоря с плеском падают в воду, капитаны и бригадиры докеров звучно выкрикивают приказы.
Работники, окружающие нашего джентльмена, в основном наняты для выполнения определенной работы, на день или даже на несколько часов. Такая занятость имеет свои пики и спады, и большая часть докеров иной раз может подолгу сидеть без дела. Мало кто из нанимателей интересуется опытом или квалификацией, поэтому конкуренция всегда велика. В результате плата за час работы снижается до нескольких пенни.
Немногих из работяг заинтересует причина, по которой джентльмен явился в док; если его и окликнут, то лишь затем, чтобы на него не упал ящик, сорвавшийся с крана, или не наехала тележка с багажом, или не приключилось еще чего-нибудь в том же роде. Во всеобщей суматохе всякий подумает, что, если уж джентльмен и оказался здесь, значит, на то у него имеется веская причина.

Порты ночью

Достопочтенному Сородичу, вышедшему на аналогичный променад под светом луны, откроется совершенно иная картина. Портовый гам почти что стих, и стал слышен плеск волн, оглаживающих борта судов и лодок. Рабочие, имеющие постоянный доход, разошлись по домам, расположенным на приличном расстоянии от доков. Тех же, кто нанимается докером от случая к случаю и живет в жалких лачужках, кольцом охватывающих порт, еще можно встретить, как и матросов с причаливших судов.
Питейные заведения полнятся светом и шумом: моряки и работяги ищут способа потратить свои гроши и получить при этом максимум удовольствий. Этим же объясняется появление в доках дам, чьи прелести доступны за пару-другую пенсов. Мужчины, не желающие тратиться на плотские утехи, предпочитают кулачные бои; драки у причалов – обычное дело в викторианскую эпоху.
Отчасти во всем этом виноваты владельцы доков. Многие из них выплачивают рабочим жалованье по пятницам, вечером, в конторах, расположенных прямо в пивных, в надежде, что те пропьют свой заработок, так толком и не подержав его в руках. Деньги, таким образом, возвращаются обратно в карманы хозяев доков; это держит рабочих в зависимости от предлагаемой докерскими компаниями работы. Неудивительно, что жены рабочих прямо-таки осаждают эти кабаки, желая остановить своих никчемных супругов прежде, чем те растратят на выпивку недельный рацион всей семьи.
В доках, однако, вовсе не царит беззаконие. Большая часть транспортных компаний и владельцев доков имеют собственных охранников и стражей порядка, работающих днем и ночью. Разумеется, главная их задача – безопасность груза и судов, а вовсе не поддержание законов на суше. Работа их непроста: корабли и склады, набитые товарами изо всех уголков империи и прочих дальних стран – лакомый кусок.
Груз может лежать в доках без присмотра целыми днями и даже неделями, пока решаются вопросы таможни, корабли готовятся к выходу в море, а команды пополняются моряками. Такие товары, оставленные без внимания, привлекают членов местного преступного мира, и в большей части портов существуют одна или несколько хорошо организованных воровских шаек. В последние десятилетия XIX века транспортные компании, базирующиеся в Лондоне, строят себе закрытые доки. Суда входят в такой док через шлюз и могут стоять на ровном киле в глубокой воде независимо от морских приливов и отливов. Это ускоряет процесс погрузки и разгрузки судна, позволяя грузам попадать на склад или в трюм быстрее. Высокие стены вокруг такого дока отваживают бандитов – пожалуй, кроме самых наглых – от попыток ограбления складов.
Достопочтенному джентльмену любого положения и достатка лучше избегать ночных доков, или, по крайней мере позаботиться о том, чтобы стать похожим на представителя низших слоев общества. Если зайти в припортовый район без соответствующего наряда, можно попасть в засаду головорезов или бандитов и, если удача совсем уж отвернется от нашего джентльмена, рассвет он будет встречать на дне у причала.
Многие джентльмены посещают доки группами, в сопровождении офицеров полиции. Такие компании, ищущие сомнительных удовольствий, иногда заглядывают в порты из соображений человеколюбия, желая облегчить страдания бедняков и невежд. Чаще, однако, они оказываются здесь именно ради дешевых и рискованных развлечений. В доках процветает множество опиумокурилен, где утонченные джентльмены вдыхают дурман бок о бок с грубыми докерами.
_______________
_{[1] Блокированная застройка - тип малоэтажной жилой застройки, при котором расположенные в ряд однотипные жилые дома блокируются друг с другом боковыми стенами. Каждый из таких домов имеет отдельный вход, небольшой палисадник и, иногда, гараж.
[2] «Хлопковый голод» - кризис хлопкопрядильной отрасли 1861 – 1865 годов, вызванный, с одной стороны, перепроизводством готовой продукции, а с другой – падением объемов поставляемого сырья из-за Гражданской войны в Америке.
[3] Манчестерская школа – группа экономистов, доведших до логического завершения концепцию экономического либерализма, развитую в сочинениях Адама Смита и Жан-Батиста Сэя. Полагали потребность в государственном регулировании экономики минимальной, отрицая необходимость государственных монополий, таможенных пошлин, законодательных ограничений норм производства и т.п.
[4] Манчестерское литературно-философское общество - одно из старейших в Британии (основано в 1781 году). Вопреки названию, занимается продвижением и популяризацией в первую очередь естественных наук. В различное время в нем состояли Джон Дальтон, Эрнест Резерфорд, Алан Тьюринг, Нильс Бор и Уильям Томсон (барон Кельвин), а почетными членами (в числе прочих) были избраны Дмитрий Менделеев, Сергей Капица и Стивен Хокинг.
[5] Бат – главный город графства Сомерсет, известен своими горячими источниками, на которых римляне выстроили комплекс терм. После открытия руин этих терм и возобновления работы купален каждое лето на протяжении второй половины XVIII и большей части XIX века Бат служил неофициальной столицей общественной жизни британской знати.
[6] В данном случае имеется в виду территория, подконтрольная вампирам, так как в административном делении Великобритании города Бат и Гластонбери относятся к графству Сомерсет, Солсбери – к Уилтширу, а Уинчестер – к Хэмпширу.
[7] На русскоязычных картах значится как “холм Св. Михаила”, так как на вершине расположены развалины церкви, освященной в его честь. Сохранившаяся башня является национальным памятником Великобритании.
[8] Этот круг, известный также как «зодиак Гластонбери» или «храм звезд», был описан художницей Кэтрин Молтвуд в 1935 году. Она утверждала, что круг был создан шумерами около 2700 года до н.э. Впоследствии проведенные исследования показали, что часть объектов ландшафта, включенных Молтвуд в зодиак, искусственного происхождения, а некоторые из них оказались созданы едва ли за пятьдесят лет до обнаружения круга. Описание зодиака можно посмотреть здесь: http://victorialandscapezodiac.com/2013/05/18/mary-caines-map-of-the-glastonbury-landscape-zodiac/.
[9] Гвинн ап Нудд – правитель потустороннего мира и населяющего его волшебного народца в мифах валлийских кельтов, иногда также ассоциируется с королем Дикой Охоты. Вход в его владения, по некоторым источникам, уходил под землю как раз в описываемом районе, непосредственно под пиком Гластонбери.
[10] Король Англии Генрих II, впечатленный легендами уэльских бардов, отдал приказ провести раскопки с целью найти ме-сто упокоения короля Артура. Предполагаемая могила была обнаружена в 1191 году, а найденные в ней останки торжественно перезахоронены в 1278 году.
[11] На самом деле аббатство известно с VII века, а в конце XII века было перестроено после большого пожара.
[12] Источник Чаши (он же Алый родник) и Белый родник – два источника, расположенных в узкой долине между пиком Гластонбери и холмом Чэлис. Воды одного окрашены соединениями железа и имеют ржаво-красный оттенок, воды второго содержат карбонат кальция, который покрывает все вокруг меловым налетом, отсюда названия. Оба источника связывали с легендой о Святом Граале, а также с теорией алхимии. Источник Чаши в своем течении создает два небольших водопада, ниже первого из них обустроена мелкая купальня, известная как Купальня Пилигримов, в водах которой в XVIII веке случались массовые исцеления. Купальня стала объектом паломничества, в пик популярности ее посещали до 10 тысяч человек в день.
[13] Альфред Теннисон (1809 - 1892) - английский поэт, наиболее яркий выразитель сентиментально-консервативного мировоззрения викторианской эпохи, любимый поэт королевы Виктории. Алджернон Суинберн (1837 - 1909) и Данте Россетти (1828 - 1882) – английские поэты викторианской эпохи.
[14] Клипер – парусное океанское судно с очень быстрым ходом, как правило, трехмачтовое, с острыми, “режущими воду” обводами корпуса (отсюда и название). Клипера активно использовались для перевозки ценных товаров из Индии и Китая (в основном чая, специй, шелка и опиума-сырца). На судах старого образца путь вокруг Африки занимал до года, и товар в трюмах успевал отсыреть и пропитаться запахом морской соли, а клипера проделывали этот путь за три-четыре месяца.}

39

Вампиры / Re: Особенности национальной политики

« : 19 Декабря 2020, 10:24:43 »

Смотрите Victorian Age Vampire Companion и Rage Across Russia.

Поправлю: не Companion, а базовую книгу по Викторианской эпохе, правда, и там о Петербурге всего лишь небольшой абзац. В Помощнике из российских столь же скупо описан Севастополь (если вдруг нужен, милости прошу на мою страничку в Авторских)

40

Авторские страницы / Re: Сырный домик

« : 11 Декабря 2020, 20:47:47 »

Нет помощи вдовьему сыну [1], или Создание тайных сообществ

Тик-так, тик-так… Совместные действия тайных обществ похожи на непрерывное тиканье механизмов на заднем плане викторианской эпохи. Во множестве случаев персонажи непременно столкнутся с какой-нибудь из десятков группировок и сотен их фракций, единовременно оказывающих самое разнообразное давление на социум. Для тех, кто стремится приобрести хотя бы незначительный вес в обществе или политическое влияние это - прямо-таки непреложный факт из не-жизни, одно из ожидаемых правил в игре престолов. Собственно, для начала повествования больше ничего и не нужно, однако моделировать участие того или иного героя в каком-либо сообществе в рамках составленных рассказчиком правил ролевой системы станет немного легче, если мы заново изучим и обсудим соответствующую игромеханику. Разумеется, игрок может просто дать своему персонажу Влияние, объяснив это участием в масонской ложе, или записать в качестве основного Контакта члена Герметического Ордена Золотой Зари. Но если копнуть чуть-чуть глубже, то с помощью масштабных конструкций элементов Окружения можно отразить управление целыми сообществами (или фракциями внутри них), или подробнее показать взаимодействие героя с конкретной организацией или же с культурой тайных обществ в целом.

Объединение очков Окружения

Игроки, желающие, чтобы их персонажи контролировали тайное сообщество или его часть, могут в ходе создания своих героев объединить их очки Окружения по таким элементам, как Союзники, Контакты, Стадо, Влияние, Наставник, Ресурсы и Сторонники, с целью осознать возможности котерии. Такие черты, как Поколение и Статус, являются неотъемлемыми характеристиками отдельных персонажей, а Слава не отвечает самой сути тайных обществ - за исключением случаев, которые далее будут описаны отдельно.
Один из элементов игроки совместно определяют как базовый (Anchor) - тот, на котором строится их сообщество, и который ведет за собой прочие выбранные черты. Допустим, элемент Ресурсов, выбранный базовым, означает, что данная организация управляет своим Влиянием или Контактами с помощью богатства - будь это банковское дело, бизнес или просто намерение хорошо платить за чужой труд. Базовым можно назначить любой элемент Окружения из тех, очки которых можно объединять (перечисленных выше). Сумма сложенных очков может выходить за пределы доступного отдельному герою, что отражает возросшую силу котерии, действующей сообща. Рассказчику стоит обдумать верхний предел для уровня объединенных ресурсов еще на этапе создания персонажей и в дальнейшей игре, иначе накопленная игроками мощь может выйти из-под контроля. Для большинства котерий максимум в 10 пунктов не позволяет достичь неограниченного могущества, позволяя при этом героям иметь значительный размах совместных действий. Конечно, чем крупнее и сильнее группа персонажей, тем выше будет сумма очков их элементов Окружения.

Как увеличить значение элементов Окружения
после создания персонажа

Изложенные ниже правила дают игрокам логичную систему развития черт Окружения персонажей с помощью очков опыта, которую можно использовать в дополнение к заявленным рассказчиком правилам или вместо них, при этом корректируя схему в соответствии с потребностями игры. Все эти правила используются по желанию.
1. Самый простой способ. На увеличение всякой черты Окружения на 1 пункт игрок потратит [текущее значение черты х2] очков опыта.
2. Простой способ. Персонаж может поднять значение одной черты Окружения на 1 пункт, направив на это свои усилия в течение [текущее значение черты х2] недель игрового времени. Слова “направить усилия” означают, что герой в это время не ввязывается в приключения и не занят каким-либо тяжким трудом, если, конечно, то и другое не имеет отношения к развиваемой характеристике.
3. Сложный способ. Значение черты Окружения может увеличиться на 1 пункт, если игрок наберет в длительном броске число успехов, равное [новый уровень черты х2]: 4 успеха для 2-го уровня и т.д. Игрок не может сделать более одного такого броска за одну сессию и за неделю игрового времени (причем неважно, сколько игрового времени уложится в одну сессию или сколько сессий потребуется для отыгрыша этой недели, должны выполняться оба условия). Бросок делается по нужной черте Окружения в сумме с подходящей по смыслу Способностью: [Ресурсы + Финансы] для накопления богатства, [Академические знания + Контакты] для налаживания новых связей в университете и т.п. Игрок может прибегнуть к такому броску лишь после того, как его герой в значительной мере и успешно воспользовался данной чертой Окружения в игре.

Теневая война: как “помериться Окружением”

В мире тайных сообществ различные силы беспрестанно борются за ресурсы, будь то люди, возможность продвинуть и отшлифовать идею или материальные ценности, такие как деньги.
Оказавшись в такой ситуации в игре, каждая из противоборствующих сторон делает длительный бросок по схеме, описанной выше (“сложный способ”), и с теми же ограничениями по частоте. Как только один соперник набирает в броске вдвое больше успехов, чем другой, он прибавляет к своему значению черты Окружения один пункт, в то время как проигравший этот пункт теряет.
Объект Окружения, за который сражаются чересчур долго или пытаются отобрать друг у друга слишком часто, может “износиться” и исчезнуть ввиду напряжения, вызванного бесконечными переходами из рук в руки. Рассказчику следует заранее определить период времени, по истечении которого это произойдет. При использовании уже описанных длительных бросков соперничество за черту Окружения, которое продолжается на протяжении [6х новый уровень черты Окружения] недель без определенного результата, приводит к снижению ее ценности на 1 пункт. В дальнейшем рассказчик может по желанию облегчить восстановление такого “износившегося” объекта Окружения, например, снизить на 1 множитель для усилий по его восстановлению - или еще больше, если персонажи обладают другими развитыми чертами Окружения и хорошо подготовленный и отыгранный план действий.

Значение базовой черты является одновременно тем пределом, до которого могут быть подняты показатели всех прочих черт Окружения. Если значение базовой черты падает в ходе игры - в силу невнимательности игроков или вмешательства в дела героев неигровых персонажей - новое значение становится максимумом, и значения прочих черт немедленно должны быть снижены так, чтобы ему соответствовать. Если базовую черту удастся восстановить, прочие пострадавшие элементы Окружения также могут вернуть свое значение, но уже за очки опыта в размере, установленном рассказчиком (см. врезку). Все персонажи, вложившиеся в общее Окружение, имеют полный доступ ко всей накопленной сумме очков (если, конечно, игроки заранее не установили некие пределы). Важно также отметить, что элементы Окружения, расходующиеся в результате применения (например, ежемесячные траты Ресурсов), вычитаются из общей суммы при использовании и не могут применяться другими игроками, пока не будут восполнены.

Пример. Игроки рассказчика Эрика решают, что их котерия - группа состоятельных американцев, действующих в Лондоне - станет сердцем сообщества под названием “Сыны Союза”, патриотической группы для их деловых соотечественников, волею судьбы оказавшихся по другую сторону океана. В качестве базовой черты они выбирают Ресурсы - поскольку залогом могущества их группы является богатство. Игрок Том отдает в общую “копилку” 3 очка Ресурсов, по 1 очку Союзников и Влияния и 2 очка Контактов. Вклад Дэна составляет 2 очка Ресурсов, 1 очко Союзников и 3 очка Контактов. Игрок Эллиот, при создании своего персонажа потративший большую часть очков на дисциплину Могущество, добавляет только 1 очко Ресурсов и столько же Контактов [2]. Таким образом, “Сыны Союза” вместе располагают 6 очками Ресурсов, таким же количеством Контактов, что делает их весьма состоятельным кружком бизнесменов с кучей деловых связей. У группы также имеются друзья в американском посольстве (Союзники - 2) и возможность некоторого экономического воздействия на окружающих (Влияние - 1). Эллиот, несмотря на то, что сам отдал в “копилку” всего два очка Окружения, будет иметь доступ ко всем накопленным котерией очкам.
В ходе игры череда катастрофически неудачных вложений средств снижает Ресурсы “Сынов Союза” до 5. Поскольку именно эту черту игроки выбрали базовой для своей котерии, их общие Контакты также окажутся снижены до 5: это отражает поведение их деловых партнеров, стремящихся отдалиться от неудачливых компаньонов.

Игрок в любой момент может забрать свой “вклад” в общее Окружение, однако он получит обратно на 1 очко меньше, чем отдавал (за счет неэффективности внезапной реструктуризации). Если же игрок желает взять отданные ранее очки окружения подчистую, он должен будет сделать соответствующий длительный бросок (принцип см. во врезке выше) по условиям, определяемым рассказчиком, и набрать в нем число успехов, равное количеству забираемых очков. В случае, когда игроки желают изменить базовую черту Окружения, они могут это сделать, предварительно подняв значение новой базовой черты на 1 пункт (и не забыв после снизить значение любых элементов Окружения в общей “копилке”, не соответствующих новому максимуму). Рассказчик по желанию может потребовать от игроков выждать определенный период игрового времени, что отразит перестройку их сообщества согласно новой базовой черте. Обыкновенно для этого бывает достаточно срока [одна неделя х один пункт новой базовой черты Окружения], если нет каких-либо обстоятельств, облегчающих переход ([один день х один пункт]) или осложняющих его ([один месяц х один пункт]).

Иные решения по Окружению

В этом разделе рассматриваются вопросы, которые помогут рассказчикам и игрокам лучше понять смысл элементов Окружения их персонажей в контексте тайных сообществ.
Прежде всего, отражает ли общая “копилка” очков Окружения, собранная котерией, суть всей тайной организации, или же это лишь сегмент более крупного сообщества, в котором персонаж (или группа персонажей) обладает некоей мерой влияния? Вольные каменщики, к примеру - это гигантская организация, для полного контроля над которой нужно будет потратить сотни очков Окружения. Большинство игроков, собрав из своих героев масонскую котерию, создадут для нее пул очков Окружения, соответствующий обособленной местной ложе или же небольшой фракции, объединяющей живущих далеко друг от друга братьев - просто потому, что для чего-то иного потребуется огромное количество очков в “копилке”. Если же остановить свой выбор на менее известном или четко локализованном тайном сообществе, то накопленные совместными усилиями игроков очки Окружения вполне смогут отразить все возможности их организации. Если же у котерии все-таки не получится охватить вниманием все аспекты своей группировки, рассказчику важно самому, без привязки к сюжету игры, обдумать, кто из смертных персонажей (или героев-Сородичей) мог бы поучаствовать в созданном сообществе.
Второй важный вопрос - представляет ли собранный игроками пул очков Окружения некий вещественный актив сообщества, или же он символизирует возможности их организации? В приведенном выше примере “Сыны Союза” располагают 6 очками Контактов. Означает ли это, что участники организации окажутся везде, куда бы персонажи игроков ни обратились за информацией, или же просто сами члены сообщества имеют обширные связи? Подобные вопросы и игроки, и рассказчик должны задать себе и обдумать, прежде чем просто собрать в “копилку” очки Окружения со всех доступных его элементов, а после наблюдать, как все очарование игры рушится из-за нестыковок и неувязок.

Союзники. К числу Союзников чаще всего относятся прочие члены тайного сообщества, в котором состоят персонажи игроков. Это их друзья и соратники, готовые оказать помощь во имя братских связей или сходных с идеологией группы взглядов. Как и в случае с обычными Союзниками, персонажи должны поддерживать дружеские отношения, что временами требует оказания взаимных услуг. Группировки, отличающиеся высокой социальной активностью, зачастую будут иметь высокие значения этой характеристики Окружения. Некоторые сообшества могут иметь Союзников вне собственных рядов: такое случается, когда некая известная личность не может открыто состоять в организации в силу конфликта интересов - но все же негласно ее поддерживает.
Если котерия выбирает Союзников базовой чертой общего Окружения своего сообщества, то оно, вероятнее всего, в целом исповедует идеи доверия, дружбы, общих целей и любые другие, во имя которых члены какой-либо группы готовы охотно помогать друг другу. У многих масонских обществ (лож) базовым элементом являются именно Союзники.
Контакты. Сообщества, в большей степени занятые деловыми отношениями или духовными практиками и в меньшей - общественными проблемами, такие, как группы магов или ремесленные артели, предпочтут Союзникам черту Контакты, что отразит их более прагматичные и менее дружественные отношения. Группы высокопоставленных особ или просто персон, занимающих видное положение в обществе, хорошо информированные или имеющие доступ во властные структуры за пределами своей организации в силу положения в обществе или профессиональной деятельности, также будут иметь высокое значение Контактов. Есть и такие сообщества, которые просто развивают обширные связи - подпольщики или группировки, которым по самым разным причинам требуются тайные или приватные каналы связи или желают раздобыть секретные сведения. Элемент Контактов может означать также группу лиц, имеющих доступ к неким записям или хранилищам информации - их личным или расположенным на рабочем месте. Например, таким окажется сообщество герметистов, известное своей обширной оккультной библиотекой. Стоит отметить, что небольшая группа легких на подъем субъектов также будет иметь высокое значение Контактов. Один в поле, конечно же, не воин, но если этот “воин” по долгу службы вынужден каждый день метаться по всему городу или объезжать за год все уголки Европы, он, безусловно, станет куда более ценным источником сведений, чем целая компания знакомых, сидящих на одном месте.
Сообщества, сделавшие Контакты базовой чертой своего Окружения, поддерживают свое могущество с помощью информации: они знают, что где происходит и кто это делает, и им важна точность сведений и скорость их получения. Просвещенный Орден розенкрейцеров, сосредоточивший свои усилия на сборе и распределении знаний между своими членами, - вот отличный пример организации, “завязанной” на Контакты.
Стадо. Это относительно бесхитростный элемент Окружения, хотя она вовсе не всегда отражает реальное “стадо” смертных. Например, группа профессиональных лекарей, втайне ото всех ищущих знания с помощью вивисекции, может иметь доступ к огромным запасам крови. Но тем, кто активно участвует в жизни медицинского сообщества, легко доступны и более привычные источники пищи. Методы лечения тех, кто заперт в сумасшедших домах, - для широкой публики остаются тайной за семью печатями. В оккультных церемониях кровь используется часто, но пить ее, исполняя ритуал, необязательно.
Стадо в качестве базовой черты встречается редко и в особых ситуациях, но, возможно, стало бы таковой для сообщества, посвятившего себя налаживанию медицинских связей и организации доступа к запасам крови, чтобы влиять на других Сородичей, или для религиозной группы, которую вампир использует для кормления, а доходы и действия ее членов оставляет на откуп церкви.
Влияние. Влияние в сферах политики, бизнеса или общества в целом является пред-положительной конечной целью многих тайных сообществ, желающих распространить свои идеи или реализовать некие планы. Как и в случае с Контактами, Влияние может символизировать группу высокопоставленных или состоятельных персон, которые, однако - в отличие от Контактов - желают совместно работать ради достижения своей цели, а не просто добывать информацию для сообщества. Картина здесь может оказаться простой - один-два члена организации вхожи в высшее общество и могут там шепнуть на ушко нужным людям правильные слова; в более сложной ситуации в рядах группировки числятся персоны, на самом деле задающие тон в деловых или правительственных кругах. Времена, когда общественное мнение формируется с помощью средств массовой информации, еще даже не забрезжили на горизонте, но дело к тому идет. Временами газеты уже служат источником сведений, задающих настроения социума.
Сообщества, где Влияние стало базовой чертой Окружения, черпают свое могущество из уважения и доступа к власть имущим. Группа, наслаждающаяся возможностью формировать политику той среды, в которой существует, получит и деньги, и друзей, и информацию. Просвещенное Общество Рыдающей Луны будет действовать как организация с базовым Влиянием, особенно в своей родной Америке; то же самое относится и к многим масонским группам.
Наставник. Это интересный выбор для группки внутри тайного сообщества, такой, где некие более могущественные Сородичи вне ее рядов являются одним из источников могущества для персонажей игроков. С одной стороны, старейшинам может быть ненавистна мысль о том, чтобы делиться с кем-то с таким трудом заработанным влиянием на мир смертных. С другой же, если позволить молодым и перспективным соперникам подступиться к готовой властной структуре, их будет легче контролировать. Можно использовать и не столь коварный подход к идее Наставника: некоторым старейшинам просто нужна помощь в управлении крупным, сложным сообществом.
Персонажи, чей вклад в сообщество основан на подчинении более могущественным существам (обычно Сородичам), составят группу с Наставником в качестве базового элемента Окружения. Нет ничего удивительного в том, что старейшина влиятельной котерии дозволяет своим подчиненным пользоваться ее возможностями, среди которых вполне может оказаться и доступ к тайному сообществу. Таким образом, котерия, получившая выход на Орден Золотой Зари от гипотетической группы Тремеров, когда-то помогших ему сформироваться, станет примером сообщества с базовой чертой “Наставник”. Наконец, подумайте: что, если крупные организации вроде Теософского общества действительно получают наставления Тайных Покровителей с астрального плана?
Ресурсы. Можно с уверенностью сказать, что Ресурсы нужны всем и каждому, будь то капиталы, товары, недвижимость или уважение. С определенными оговорками назовем также верным утверждение, что за деньги можно купить и влияние, и информацию, и даже друзей. Однако игроки часто не уделяют внимания такому вопросу: как кто-либо становится богатым, не имея изначально за душой хоть какого-то влияния, связей и тому подобных вещей?  Редко встретишь человека, который богат сам по себе. Он наверняка как-то заработал свой капитал, и должен что-то делать дальше, чтобы сохранить его. Кроме того, могущество редко основывается только лишь на материальных благах и недвижимом имуществе - нужны еще доверие и уважение окружающих. К примеру, тот, кто владеет некой собственностью и имеет хорошую репутацию, может получить заем с минимальными усилиями, и так далее. Состоятельный покровитель (один либо несколько), обеспечивающий персонажу или организации прочный финансовый тыл - так проявляется черта Ресурсов.
Тайные общества, выбирающие Ресурсы базовой чертой, предсказуемо связаны с деньгами - торговлей, банками, иными активами и источниками доходов. Власть и могущество, символизируемые прочими элементами Окружения, они просто покупают - или же те сами тянутся к капиталам, как к магниту. У Круглого стола - сообщества с поистине огромными Ресурсами - именно этот элемент окажется базовым.
Сторонники. Для тайного сообщества Сторонники - это мужчины и женщины, которые будут исполнять приказы, во многих случаях совершая неприемлемые с точки зрения социума деяния. Это преданные члены культов, готовые солгать, украсть и даже убить; агенты, посвященные в дела сообщества, готовые сотворить что угодно, лишь бы приблизить достижение его целей. Группировки, объединяющие людей “по призванию”, предрасположенных к грубым действиям и слепому повиновению - полицейских, правительственных агентов, бандитов - могут отразить эту особенность, имея меньше Сторонников, нежели позволяет значение данной черты, зато каждый из них по отдельности будет более искусен в своем деле.
Сообщество, у которого Сторонники являются базовой чертой Окружения - это организации с большим числом агентов, преданно и старательно движущихся к общей цели. Их усилия обеспечивают организации все прочие ресурсы: деньги, влияние, шпионов. Бедствующие Рыцари Короля толпы, радикальные динамитчики - пример группировки, чьим базовым элементом Окружения являются Сторонники; это сообщество обладает силой, поскольку его члены активно трудятся во имя объединивших их идей.

Статус и Слава

Репутацию сообщества порой бывает нужно измерить и оценить. Кто о нем слышал? Как те, кто знает о существовании этой группы, относятся к ее деятельности? Отобразить это, используя средства игромеханики, будет сложно и неудобно, особенно если учитывать двойственность положения некоторых организаций: к примеру, ложи масонов являются одновременно тайными и публичными, они заслуживают одобрение общества в целом, но держат в секрете свои конкретные действия. Поэтому в некоторых случаях имеет смысл добавить в хронику особые версии черт Статус и Слава.
Слава тайного сообщества является мерилом его значимости. Возвращаясь к Вольным каменщикам, вспомним: эпитет “тайный” скорее относится к деятельности их организации, но отнюдь не к факту ее существования. Группа, подобная масонам, столь широко распространена, что получит все 5 пунктов Славы сразу - ведь она известна повсеместно в мире. И наоборот, Круглый стол - сообщество, о котором знают лишь его члены и их непосредственные подчиненные. Пусть у каждого из его участников весьма высоко значение личной Славы, но все вместе (как организация) они, скорее всего, не будут иметь ни одного пункта этой характеристики - как они сами того хотят.
Статус тайного сообщества, как можно догадаться, не имеет ничего общего с чьим-либо положением в среде Сородичей (что отражает соответствующий элемент Окружения персонажа) - по крайней мере, в обычной ситуации. Статус тайной организации измеряет ее репутацию в умах тех индивидуумов, кому о ней известно. Попробуйте соотнести эти две характеристики сообществ так: Слава - это размеры окна, а Статус - то, что через это окно можно увидеть. Вернемся вновь к двум группам, взятым нами для примера. О масонах известно множеству людей, а благодаря их уходящей глубоко в историю благотворительной деятельности и общей благожелательности их Статус, как и Слава, будет равен 5. У Круглого стола ситуация иная: о нем практически никто не слышал, однако неустанный труд его членов, направленный на продвижение мирового прогресса, наверняка заставит тех немногих, кто введен в курс дела, дать высокую оценку его действиям. Известная всем группа негодяев и злодеев получит высокий показатель Славы и низкий (или вообще нулевой) - Статуса. Вновь созданное или малочисленное сообщество со странными, но не жестокими обычаями получит небольшое значение обоих элементов Окружения.
Ни та, ни другая черта в обычной ситуации не должны становиться базовыми в общем пуле очков Окружения - в особенности когда речь идет о новых персонажах и только что созданных группировках. Кроме того, значение каждой из них не должно подниматься выше 5.
_______________
_{[1] Предположительно, одна из “кодовых фраз” масонов, которой один член братства мог воззвать к другому и гарантированно получить помощь или поддержку. Стала известной после того, как американский писатель Роберт Антон Уилсон (1932 - 2007) упомянул ее в своей трилогии “Иллюминатус!”, пародирующей американскую паранойю на почве теории заговоров.
[2] Исправлена опечатка: в оригинале здесь Влияние (но если его сохранить, хромает математика и дальнейшая логика примера).}
_______________

На этом Глава I заканчивается, и я жду от интересующихся переводом читателей предложений насчет того, какую часть книги выкладывать дальше. По умолчанию пойдем по порядку; перевод готов целиком, и я готова выдерживать установившийся темп (1 пост в неделю).

41

Авторские страницы / Re: Сырный домик

« : 04 Декабря 2020, 19:21:37 »

Алая Ложа

Эта печально известная компания хулиганов, бездумно выбравшая себе такое название, никоим образом не связана с так называемыми Красными ложами масонских организаций, хотя ее основатели смутно осознают, что этот термин относится к некоему элитному, внутреннему кругу Вольных каменщиков. Они известны еще как Общество лозы и меча, Охотничья ложа, Клуб адского огня или “те сволочные господские недоросли” (как зовут их вконец измученные, опасающиеся за честь своих дочерей жители деревень, возле которых группа организовала себе места встреч). Тайным обществом эту компанию можно назвать, лишь упирая на их умение избегать преследования законом, а не искусство оставаться незамеченными. В разные времена они прибегали ко всевозможной риторике братства, национализма, военного дела, науки и спиритуализма, лишь бы отвлечь внимание от беспутства, жестокости и сексуальных извращений - ради чего, собственно, они и держатся вместе.
Сам кружок старше любого из своих нынешних членов - по большей части отпрысков мелкопоместного дворянства и их прихлебателей; он был создан в ответ на запрет и признание преступлением формальных дуэлей на шпагах в XVI веке [1]. Современная Алая ложа все еще используется ее членами для тренировок и совершенствования во всех видах фехтования без сетчатых масок и прочего защитного снаряжения, обязательного в спорте. Шрам на лице, заработанный в драке, считается среди них знаком мужества и поводом для шумных поздравлений (как, впрочем, и многие другие события в Ложе). Члены группы считают себя благородными авантюристами и, когда не заняты украшением друг друга царапинами от шпаг, сосредотачивают свои силы в основном на занятиях охотой. Многочисленные отлично оборудованные, набитые припасами охотничьи домики, в которых общество и устраивает свои оргии, украшены трофеями из окрестных лесов и из дальних земель. У кого-нибудь из Ложи на уме всегда есть план очередного безумного сафари, экзотического путешествия или чего-то еще подобного. Недавно разлетевшиеся слухи о том, что общество стало центром Темных искусств, почти наверняка распущены самими его участниками, ведь они без конца ищут, какую бы еще злую шутку разыграть, да так, чтобы о ней пошла слава. Тем не менее Алая ложа до сих пор избегала пристального, нежелательного для них внимания общества, в первую очередь благодаря устоявшемуся мнению, что рано или поздно эта молодежь “перебесится” и перерастет свою потребность в развлечениях. Свою роль играет и нежелание большинства людей связываться с отпрысками богатых и благородных семей.

Возможности

Общество, через которое можно прививать будущей элите Британской империи вкус к жестокости и излишествам, может стать для кое-кого ценным призом. С более практической точки зрения богатство членов Ложи, их готовность путешествовать, осмотрительность и раскиданные по всей стране места встреч, очевидно, могут оказаться полезными для вампиров. Не стоит также недооценивать их как развлечение для пресыщенных не-жизнью каинитов.

Тайны

Все члены Алой ложи в свое время предавались самым разным грехам и формам раз-врата: употребляли наркотики, практиковали содомию, насиловали и даже убивали. Внутри организации есть группка, охотящаяся на “самую опасную добычу”, то есть людей - ведь их восторг от убийства хищных зверей, вроде медведей и львов, давным-давно притупился.

Судьба

Алая ложа будет тихо и аккуратно ликвидирована союзом благородных семейств вскоре после окончания Первой Мировой войны; так они попытаются скрыть серию преступлений, совершенных их сыновьями, и уберечь тех от преследования по закону. Увы, Алая ложа не оставила себе монополию на темные делишки - ее знамя подхватили прочие аморальные и пресыщенные удовольствиями представители элиты. Богатеи и их отпрыски считали и продолжают считать себя недосягаемыми для закона и суда, и так оно и останется вплоть до Последних Ночей.


Бедствующие рыцари Короля толпы, радикальные динамитчики

Недавний альянс британской партии радикалов и менее экстремистской Либеральной партии (правда, некоторые назвали бы это поглощением) [2] прозвучал для первых, особенно для многих сторонников жесткого курса, прозвучал погребальным колоколом для их продвижения к видному месту на политической арене. Как следствие, многие приверженцы радикальных взглядов стали искать более дерзкие способы выразить свое мнение. Уже существующие группировки экстремистов воспользовались случаем, чтобы пополнить свои ряды новичками из числа разобиженных радикалов, или  сформировать из них совершенно новые сообщества. Одной из таких новорожденных террористических групп и являются Бедствующие рыцари Короля толпы, радикальные динамитчики (их название - красочная аллюзия на длинные поименования воинствующих монашеских и рыцарских орденов, как, например, тамплиеры [3]), возглавляет которых Эдвард О’Донован.
О’Донован - образованный человек, некогда видный член ирландского движения фениев - собрал многих раздосадованных, лишенных влияния и полных горечи бывших радикалов и социалистов Первого Интернационала [4] вокруг ядра из немецких и итальянских революционеров, предположительно анархистов, чья дурная слава на родине лишила их борьбу смысла. Отказавшись от персональных крестовых походов, Рыцари объединились на пути к общей цели - мировой революции и анархизму, а действовать решили сообразно словам одного из них, Огюста Кулона: “Ничто на свете не говорит громче динамита”.
Однако закладка и подрыв бомб - это лишь малая часть того, чем занимаются Бедствующие рыцари. Они полагают, что для скорейшего достижения своей цели следует собирать драгоценные сведения о том, как изготавливать взрывчатые вещества и устройства, а затем передавать их своим собратьям в битве за свободу. Таким образом общество вносит свою лепту в борьбу на глобальном уровне. Для достижения этой своей цели Рыцари скрупулезно собирают любые доступные им обрывки информации по интересующей их тематике: расспрашивают опытных революционеров, ветеранов войн и ремесленников, штудируют книги и учебники по химии и инженерному делу и изучают все прочие источники, оказавшиеся в зоне видимости. Вооружившись знаниями, они исследуют состав взрывчатых веществ и принципы их производства, еженощно встречаясь, чтобы изложить результаты своей работы на бумаге в виде простых схем и практических курсов для обучения. Их сочинения, диаграмма и пособия затем переводятся на другие языки и передаются сообществам по всей Западной Европе в обеих Америках, и это обеспечивает Рыцарям огромное уважение и похвалы от их собратьев по борьбе.
Бедствующие рыцари-динамитчики, несмотря на свою преимущественно образовательную деятельность, и сами устраивают подрывы, выбирая в качестве целей тюрьмы, суды и дома судей. Их акции - тщательно выверенные по времени детонации зарядов, аккуратно размещенных так, чтобы причинить максимальный урон зданиям и инфраструктуре - отличаются высочайшим уровнем подготовки и той четко отмеренной долей стиля, какая неизменно породит далеко идущую молву.
Группировки анархистов и социалистов, сторонников мягких, политических революций, Рыцари-динамитчики и им подобные сообщества считают злейшими врагами. Жесткие способы воздействия, по словам первых, способны лишь навредить всему движению, поскольку тогда все революционеры предстанут в глазах народа убийцами. Если Рыцари вообще снисходят до ответа на подобные выпады, они говорят, что несправедливости и жестокости, творимые сильными мира сего, есть урожай бурь от посеянных слов. Неудивительно, что Динамитчики, имея по всему миру печальную репутацию, попали в число наиболее активно разыскиваемых стражами порядка группировок во всей Европе. Власти Лондона отчаянно пытаются продвинуться вперед в расследовании деятельности Рыцарей, однако те пока что идут на шаг впереди сыщиков благодаря своим организационным методам и необыкновенному чутью.

Возможности

Для тех, кто строит собственные планы переворотов, Рыцари-динамитчики могли бы стать превосходными союзниками, если, конечно, завоевать сперва их доверие. Налаженная связь с этим сообществом - это практически рекомендательное письмо для любой другой революционной группировки по всему миру. При этом согласие с их идеологией вовсе необязательно для того, чтобы ими манипулировать. Умение разнести на куски какое-нибудь здание может потребоваться стороннику любого из множества политических течений.
С другой стороны, любой, кто окажет помощь в розыске и задержании Рыцарей-динамитчиков, приобретет немалый вес в правительстве.
Мудрые Сородичи попытаются зайти с обеих сторон.

Взрывоопасное занятие

Производство динамита и взрывных устройств - дело весьма сложное, и в нем трудно достичь аккуратности исполнения, даже при том, что криминалистика как наука пока еще делает свои первые шаги, и полагаться на ее выводы нужно с осторожностью. Для создания качественной бомбы требуются познания не только в химии, но и немалый опыт в механике. Если группировка хочет иметь самые разные зажигательные и/или взрывные устройства - а серьезные люди пожелают иметь адскую машинку нужного типа для любого случая - она столкнется с необходимостью доставать множество недешевых инструментов и расходных материалов, не привлекая в процессе внимания властей, вездесущие агенты которых отлично знают, что нужно высматривать, чтобы вычислить лабораторию по производству бомб. По этой же причине информация о технике создания взрывчатых веществ и устройств ценятся в революционном подполье на вес золота. Те, кому успешно удается раздобыть и распространить работающие инструкции, приобретают в кругу братьев по борьбе высокий статус.

Тайны

Лидер Рыцарей Эдвард О’Донован безнадежно утратил рассудок. Когда-то этот образованный, добросердечный юноша увлекся идеями социализма: его привлекли обещания сделать лучше жизнь бедняков и рабочих. Его арестовали за связи с ирландской революционной газетенкой, после чего Эдвард оказался в английской тюрьме вместе с сотнями других сторонников гомруля и долгие годы проходил “трудовое исправление”, терпя нечеловеческую жестокость надзирателей, тесноту, голод и дурную медицину. О’Донована несколько месяцев продержали в карцере на скудном пайке, со скованными за спиной руками, за отказ указать свое вероисповедание в списке, который не содержал его религию. В качестве изящной и хитроумной формы протеста ирландцы избрали Эдварда в парламент Королевства представителем графства Типперэри [5], но его мандат, разумеется, был тут же аннулирован. Правительству в конце концов пришлось амнистировать его и других заключенных, но для О’Донована было уже слишком поздно.
Сейчас этот человек охвачен болезненным стремлением уничтожить любой аспект общества, которое поместило его за решетку. Каждое его слово, всякое действие служит этой цели; ему не интересны отношения или способы времяпрепровождения, которые не подливают масла в огонь его войны. Всем ясно, что О'Донован переступит на своем пути через любого, друга или врага, хотя пока что такого не случалось. Лидер Бедствующих рыцарей с легкостью отправляет людей на верную смерть и прикончит любого из соратников, если тот предложит хоть чуть-чуть смягчить методы борьбы.

Судьба

Стремительный взлет Рыцарей-динамитчиков к известности продолжится, их террористические акции станут все более частыми, а  призывы к борьбе в публикациях - все более экстремистскими. На рубеже века даже прочие революционеры будут звать членов организации мясниками, так и нарывающимися на справедливое воздаяние своим действиям. В 1901 году тело Эдварда О’Донована с раной в затылке от выстрела в упор обнаружат в каком-то лондонском проулке. Тем не менее, массовых арестов  не последует. Группировка понемногу распадется, члены общества расползутся по другим объединениям или вовсе исчезнут из виду. Воззвания Рыцарей-динамитчиков продержатся дольше: они будут в ходу еще несколько лет и станут вдохновением нескольким революционным организациям, от Ситуационистов до Партии черных пантер [6].
В 1954 году старый Рори Хьюз, бывший лидер “Шинн Фейн”  и член парламента Ирландии в отставке, будет найден в своем доме застреленным в упор в затылок. На стене рядом с трупом обнаружат надпись: “Эдвард О’Донован, ты отомщен!” Правда, газеты про эти слова почему-то не упомянут.


Христианская лига молодых анархистов

Такое определенно шутливое название кружка политически активной молодежи указывает на их часто несерьезный подход к революционным идеям. Это недавно основанное сообщество юных деятелей, созданное в подражание более опытным и известным группировкам, как, например, Лига социалистов Уильяма Морриса [8]. Но там, где соратники Морриса превозносили свои идеи пером и кистью, практично мыслящие сыновья купцов, составлявшие ряды “Христианской лиги”, отодвигали в сторону изящные искусства ради печатаемых оптом сатирических листовок, флагов, оформленных в рекламном стиле, театральных и фестивальных плакатов и циркуляров о церковных праздниках. Регулярное издание организации - газета “Странные истины” - при ближайшем рассмотрении оказывается обыкновенным бульварным листком, битком набитым сенсационными расследованиями преступлений. Другое их издание, “Слово”, является, однако, уже более толковым подражанием памфлетам проповедников, но беспечные читатели редко осознают, что внутри содержатся неплохие статьи социалистической тематики.
Несмотря на столь замысловатый подход к делу, члены Христианской лиги весьма серьезно относятся к сведениям и текстам, которые печатают, и активно поддерживают всевозможные мероприятия и заведения единомышленников, как, например, знаменитый лондонский подпольный “Автономи-клаб” или устраиваемые Моррисом публичные дебаты. Тот факт, что участников сообщества охотно позволяют другим пользоваться своими печатными станками и опытом в этом деле, немало помог исправлению их репутации: теперь на них смотрят уже не как на шутов гороховых или анархистов, играющих исключительно на публику. Им стали поручать написание сатирических очерков для серьезных изданий, и результаты заслуживают похвалы. Методы Лиги одобряют далеко не все, и кое-кто в среде социал-анархистов заявляет, что юмор обесценивает столь серьезное дело, как работу по изменению государственного управления; такие люди по возможности пытаются оттереть организацию от участия в мероприятиях. Их потуги, конечно, лишь добавляют членам Христианской лиги мишеней для новых сатир.

Возможности

Эффектная работа Лиги, пусть и не приносящая большой пользы по сравнению с другими сообществами, делает ее привлекательным возможным союзником для тех, кому требуется что-нибудь новенькое. Конечно, с практической точки зрения группе смертных, располагающей собственной типографией, всегда найдется применение, если это все, что только и нужно. В отличие от многих революционеров, у членов Лиги имеются деньги, которые они готовы тратить на свое дело, и эти средства можно направить на определенные цели, если должным образом склонить к этому сообщество. Поскольку в повседневной жизни все участники организации - деловые люди, бизнесмены и издатели, шантаж будет весьма эффективным против них оружием.

Тайны

У Лиги нет никаких ужасных секретов, кроме того, что большая часть ее членов заинтересована скорее в демонстрации своего остроумия, а не приверженности делу анархизма.

Судьба

Христианская Лига молодых анархистов в конце концов тихо угаснет ввиду того, что ее участники потеряют интерес к своей деятельности; кроме того, они окажутся не готовы поставить на карту все свое благосостояние и репутацию, если все всплывет наружу. Уже в зрелом возрасте, оглядываясь на прожитые годы, кое-кто из членов Лиги пожалеет, что не набрался храбрости и решимости продолжить дело.


Круглый стол

Круглый стол - совет богатейших и наиболее влиятельных во всем мире персон, собранный по задумке британского бриллиантового магната Сесила Родса [9], - имеет своей целью администрирование всемирного “правительства империалистов”, заключающуюся в несении “бремени белого человека”. Власть, по мнению членов круга, и дальше следует концентрировать в руках англоязычной элиты, которая наилучшим образом подходит для этой задачи. Кто-то, возможно, и слышал само название “Круглый стол”, или предполагал существование подобной организации, но ее деятельность по всему миру крайне секретна уже лишь потому, что ее участники настолько влиятельны, что давно уже ни перед кем не отвечают за свои решения. Кроме Родса, в составе Круглого стола числятся Ротшильд, Морган, Лассэтер, Рокфеллер, Миллинер, Карнеги [10] и многие другие - столь представительное общество, что всяких президентов и премьер-министров туда просто не думают приглашать. Это новая мировая аристократия, где умение накапливать состояние и сосредотачивать в своих руках власть подобно козырной карте бьет обыкновенное благородное происхождение.
Круглый стол, или, как любит говаривать Родс, “элитное общество”, служит главным образом средством прямого общения для его членов, местом, где они могут согласовывать свои деловые решения, чтобы максимизировать прибыль, объединять силы для давления на правительства и организации, аккумулировать средства для финансирования предприятий, полезных их общему делу. Также они корректируют действия друг друга, если те представляют угрозу для всемирного теневого правительства, которое они стремятся создать. В первую же очередь участники Круглого стола озабочены тем, чтобы по всеобщему согласию устроить беспрепятственное наследование своего положения; эти люди, привыкшие к необходимости предсказывать развитие событий на десять шагов вперед, ведут переговоры и принимают все меры к тому, чтобы наследники и преемники сумели продолжить  их великое дело и после того, как основатели сообщества обратятся в прах. Показательным в этом смысле можно считать трест, основанный Родсом в одном из множества его завещаний: деньги этой организации пошли бы на обеспечение перспективных молодых людей, и если бы те успешно продолжили дело Круглого стола, то в дополнение к деньгам получили бы заслуженный почет и похвалы.
Как и прочие подобные клики могущественных людей, Круглый стол - это настоящее змеиное гнездо, переполненное достойными Макиавелли интригами и драками за власть. Каждому члену кружка есть что терять, чтобы потакать желаниям Родса или полагаться на мнение большинства. Всякое принимаемое решение является результатом борьбы воль, хитрости, а порой -  полномасштабной закулисной войны: одни участники сообщества используют свои ни с чем не сравнимые ресурсы, чтобы направить людей (или организации) на которые они имеют влияние, против тех, кто подвластен другим. С определенной точки зрения Круглый стол - это микрокосм, модель Европы и Америки, отражающая весь театр политики Запада.

Возможности

Разумно предположить, что Круглый стол становится объектом попыток Сородичей заполучить в свои руки могущество чаще, чем какая-либо иная современная ему организация. Участники этого сообщества занимают верхние ступеньки в предприятиях, занятых железнодорожными перевозками, производством стали и нефтепродуктов, в банковском деле и многих других отраслях экономики, и всякий вампир, обладающий сколь-нибудь значимым влиянием в любой из этих сфер, станет замечать, что его интересы страдают все чаще и чаще по мере того, как Круглый стол тянет одеяло на себя, аккумулируя ресуры. Интриги этого кружка столь обширны, что в них так или иначе участвует буквально каждый каинит. Это наивысшая концентрация могущества, когда-либо существовавшая в мире, и лишь по-настоящему искушенные манипуляторы сумеют достичь здесь хотя бы толики успеха.

Тайны

Деятельность Круглого стола подразумевает наличие большего количества тайн и секретов, чем можно перечислить в этой книге. Его члены имеют интересы во всех без исключения сферах могущества смертных и обладают потенциальными рычагами влияния на любую группировку незримого мира - а значит, могут прятать в своих шкафах всевозможные скелеты. Плетение интриг в рамках кружка - от выступлений Эндрю Карнеги против своих коллег-империалистов до попыток британских членов кружка потеснить Дж. П. Моргана с трона короля железных дорог руками канадских монархистов - может стать увлекательным занятием для предприимчивого Сородича, да таковым и является. Яростная пропаганда как за, так и против капиталистического видения мира является отличным источником возможных деталей, хранимых в секрете. Не сделайте ошибки: каиниты кружат возле Круглого стола - и это именно те вампиры, кто наиболее хитер и искушен в деле влияния на мир смертных. В общем, нет ума - пеняй на себя….

Судьба

Круглый стол Сесила Родса позже будет часто упоминаться как предтеча единого всемирного правительства, которое, по утверждению сторонников теории заговора, держит в своем кулаке весь земной шар - новый, ужасающий мировой порядок. Его будут называть предшественником и Трехсторонней Комиссии, и Бильдербергского клуба, и Совета по международным отношениям [11], а также ООН, НАТО, Мирового банка и ВТО - в общем, любой организации, которую можно считать отражением глобального межнационального правительства.
_______________
_{[1] Запреты на дуэль как способ разрешения споров стали появляться в светском законодательстве с середины XVI века из-за высокой вероятности смерти одного, а то и обоих участников. Чуть позже на Тридентском соборе (1545-1563 гг.) к запретам присоединилась и католическая церковь, пригрозившая отлучением всем участникам дуэлей, включая зрителей. Погибших на дуэлях объявляли самоубийцами и запрещали хоронить в освященной земле. Тем не менее европейские правители негласно поощряли дуэли, выдавая выжившим королевские прощения за золото, тем самым пополняя казну. После появления огнестрельного оружия исход дуэли стал гораздо меньше зависеть от физической формы участника, и мода на дуэли возродилась. Однако к XIX веку окончательно сложились строгие дуэльные кодексы, при скрупулезном соблюдении требований которых дуэли оканчивались легкими ранениями и очень редко - смертями.
[2] В оригинале допущена неточность. Речь идет о коалиции 1859 года. На парламентских выборах 1835 года радикалы получили почти половину мест в Палате Общин, однако не сумели создать полноценную партию с формальным лидером и четкой программой действий. К 1859 году они сумели договориться с партией вигов, чьи взгляды были им ближе, в результате чего сформировалась современная Либеральная партия Великобритании
[3] Прямая аллюзия на орден тамплиеров, одним из вариантов названий которого было “Бедствующие воины Христа и Храма Соломонова”.
[4] Фении - ирландские революционеры-республиканцы, члены подпольной организации, чьей целью было создание независимой ирландской республики путем тайно подготовленного вооруженного восстания против англичан. С самого начала сопровождали подпольную деятельность террористическими актами, в том числе взрывами. Действовали также в Америке, пытаясь втянуть США в войну с Великобританией и так ослабить военное давление властей империи на Ирландию. Первый Интернационал (1864-1876) - первая массовая международная организация рабочего класса; учреждена в Лондоне, объединяла национальные ячейки 13 европейских стран и США. К 1869 году внутри организации сформировались внутренние идеологические течения, а после подавления восстания в Парижской коммуне активная деятельность Интернационала постепенно угасала вплоть до его роспуска.
[5] Типперэри - графство на юге Ирландии, в провинции Мюнстер.
[6] Ситуационизм - художественно-политическое движение середины XX века социалистической направленности. Ситуационисты отрицали ведущую роль государства и партии, сосредотачивали свое внимание на художественно ориентированной части общества. Рассматривали капитализм в первую очередь как общество потребления, извлекающее прибыль в том числе и из культурной составляющей (информация, образы в СМИ, имидж и т.д.)
Партия Черных пантер - американское леворадикальное объединение темнокожих (1960е - 1970е годы), выступавшее за вооруженное сопротивление социальной несправедливости в отношении афроамериканцев.
[7] “Шинн Фейн” (в переводе с ирландского “мы сами”) - ирландское политическое движение социалистического толка, давшее начало сразу нескольким политическим партиям (как правило, с таким же названием). Выступает за объединение Ирландии в границах острова и регулярно обвиняется руководством Великобритании в связях с ИРА (которые сами отрицают). При этом в парламентской деятельности Соединенного Королевства Шинн Фейн участия не принимает принципиально. История с “Рори Хьюзом” - вероятно, намек на Питера Хьюгза (1879 - 1954), видного участника движения Шинн Фейн, выступавшего сторонником Англо-Ирландского договора 1921 года, который завершил Ирландскую войну за независимость (1919-1921). Действительно, найден мертвым у себя дома, но была ли эта смерть насильственной - неизвестно
[8] Уильям Моррис (1834 - 1896) - английский писатель, поэт, художник, один из родоначальников современного художественного ткачества. Параллельно с творчеством вел активную политическую жизнь, придерживаясь взглядов социализма. Лига социалистов (1885 - 1901) - политическое движение в Великобритании, придерживавшееся взглядов социализма, а позже анархизма. Кроме Уильяма Морриса, среди его видных членов также были художник Уолтер Крейн, ученый-биолог Эдвард Эвелинг и его супруга, дочь Карла Маркса Элеонора.
[9] Сесил Джон Родс (1853 - 1902) - британский предприниматель и политик, основатель алмазодобывающей компании “De Beers”. Организатор британской колониальной экспансии в Южной Африке; его планы по созданию в Африке непрерывного пояса британских колоний от Каира до Кейптауна стали одной из причин англо-бурской войны 1899 - 1902 годов.
[10] Эндрю Карнеги (1835 - 1919) - основатель компании “US Steel”. Джон Пьерпонт Морган I (1837 - 1913) - финансист и банкир, основатель компании “Морган и Ко”, участвовал в создании компании “Дженерал Электрик”. Лассэтер и Миллинер - субъекты, придуманные для вселенной Мира Тьмы. Миллинеры (глава семьи - Фрэнсис Миллинер) - американское семейство предпринимателей, в 60-е годы XX века введенное в клан Джованни. Джереми Лассэтер - основатель компании “Премиум Ойл”, ставшей основой для корпорации Пентекс (см. линейку “Оборотни: Апокалипсис”).
[11] Совет по международным отношениям - американская частная организация, созданная в 1921 году. Специализируется на сборе и анализе политических, экономических и социальных фактов, и на основе этого дает рекомендации администрации США по ведению внешней политики. Бильдербергский клуб - неофициальная ежегодная конференция, на которой с 1954 года собираются влиятельные деятели политики, бизнеса, СМИ из Америки, Европы и Азии. Существует т.н. “актив” клуба (около 400 человек), из которых каждый год приглашают примерно 130. Участники обсуждают национальную политику и международные вопросы. Трехсторонняя комиссия - международная организация, учрежденная в 1973 году по инициативе ведущих деятелей первых двух организаций. Цели ее деятельности примерно совпадают с Бильдербергским клубом, однако она, в отличие от последнего, имеет черты общественного объединения: официальное членство, устав и штаб-квартиры в Вашингтоне, Париже и Токио.}

42

Авторские страницы / Re: Сырный домик

« : 27 Ноября 2020, 21:46:03 »

По поводу кинфолков не скажу, я линейку оборотней знаю плоховато. Возможно, стоит покопаться. С текстом аналогично - нельзя нарушать внутреннюю логику исходного текста ради пояснений. А единая картина складывается только из двух последовательных описаний (Восточного братства и Тайернмаса).
А пока что продолжим

***

Неразрывная Цепь Армана (Die Unterbrochene Kette des Arman)

В описываемый период времени продолжался активный подъем германской культуры и националистического движения этой страны, подогреваемый идеями и речами таких новаторов, как Гегель и Вагнер, и породивший многие культурные и фольклорные сообщества. Они устраивают фестивали с национальной музыкой, лекциями по мифологии и устному народному творчеству, представлениями, изображающими исторические события, и много чего еще, и играют важную роль в национальном движении. Новшеством в этой сфере становится ариософия [1] - гибрид германоцентристского дарвинизма и теософского мистицизма, и она становится еще одним катализатором и так уже популярной расистской идеологии.
Немцы, живущие в Австро-Венгерской империи, испытывают на себе как политическое давление, так и прочие эффекты Австро-прусско-итальянской войны [2], и это отделяет их от своих собратьев по другую сторону границы. Поэтому австрийские немцы формируют собственные культурные общины, принимая таким образом участие в возрождении нации и ощущая себя частью единого целого. Крупнейшее из таких сообществ, Germanen Bund, насчитывает больше сотни тысяч членов. Внутри него существует множество внутренних кругов, руководящих советов и специализированных группок. Одно из таких вот мелких подразделений, названное Studenten fur die Erhattung der Germanishen Mythologie (“Учащиеся за сохранение германской мифологии”) разрабатывает и совершенствует циклы лекций по мифологии, истории и фольклору, которые представляют на организуемых материнской организацией встречах. Однако эти “студенты”, хоть и взаправду читают доклады по мифологии, на самом деле служат прикрытием для разношерстного оккультного сообщества, существующего на стыке германской культуры и герметизма. Оно было основано, чтобы восполнить нехватку немецких групп подобного типа в Австрии, и называется “Неразрывная цепь Армана”.
По утверждениям членов “Неразрывной цепи”, их орден базируется на поучениях бога Вотана, данных им культу королей-жрецов, называвшихся арманами; те хранили полученное знание в тайне, пронесли через века и то ли сами основали сообщество, то ли дали на это свое соизволение. Согласно канонам организации, за долгие столетия, отделяющие эпоху Вотана от современной реинкарнации ордена, культ арманов был связан как с тамплиерами, так и с розенкрейцерами.
Отличительной особенностью “Неразрывной цепи” в сравнении с прочими оккультными сообществами является ее весьма эклектичный набор верований и магических практик, пусть все они и пропущены сквозь призму германской мифологии и символизма. В основе их ритуалов лежит сплав герметизма и теософии (которой мы еще коснемся). Есть, однако, две вещи, выделяющие орден на фоне других герметических сообществ: их сосредоточенность на германских рунных магических языках (включая уникальный алфавит арманов) и весьма сильная языческая составляющая культа. В его ритуалах  преобладает почитание различных богов германской и скандинавской мифологии, а также церемониал языческого ведовства и геомантии эпохи мегалита.
Внутри “Неразрывной цепи” существуют две фракции. Относительно “умеренное” крыло - ученые и оккультисты - считают своих увлекшихся язычеством собратьев странными чудаками. Последние, они же вторая группировка, исповедуют верования, сильно разнящиеся с основным направлением деятельности “Цепи”: поклонение природе, нудизм, равенство полов, вегетарианство, натуральная медицина и терпимость по отношению к другим расам и сторонникам однополых отношений.
Имеется в ордене и третья, весьма малочисленная группа, достойная упоминания не по причине своего размера и влиятельности, а из-за необычных взглядов и стремления во что бы то ни стало настоять на своем. Эти братья утверждают, что в жилах представителей немецких королевских родов течет кровь самих арманов, и такое наследие повышает шанс наличия у человека способностей медиума.  Они верят, что “Неразрывной цепи” следует стремиться защищать эти линии крови и пытаться привнести в них больше “крови арманов”. Особо их интересует династия Габсбургов, которая, по их утверждению, обладает этим наследием в наибольшей степени среди всех королевских семей. Блюстители родословных надеются в конце концов вывести род героических монархов Германии, которые обладали бы к тому же сверхъестественными ментальными способностями.
Несмотря на исповедуемую “Неразрывной цепью” помесь герметизма и германской мифологии, в чем-то наивную и дилетантскую, а может быть, благодаря ей, бессистемные публикации ордена и знакомство с другими сообществами обеспечили ему некоторое уважение или хотя бы уважительное удивление. Активные подразделения ордена находятся теперь вне Австрии: одно в Лондоне, несколько в Скандинавии и Нидерландах [3], в самой Германской империи, а одно даже в американской Филадельфии. Такой уровень распространения и одобрения отдельной субкультуры является крупным достижением для сообщества, изначально созданного как австрийская “лепта” во всемирную моду, и его появление можно приписать нехватке хорошо организованных и доступных оккультных групп, основанных на германских мифах и символике.

Возможности

Пусть “Неразрывная цепь” и отличается более яркой и мифичной парадигмой по сравнению с другими сообществами, на деле она - яркий образчик типичного оккультного сообщества. Это очевидный выбор на роль союзника для тех, кто интересуется германским оккультизмом и для тех, кто поддерживает идею культурного возрождения. Пока что ордену удается успешно скрываться под крылом Germanen Bund, и это еще одна его полезная и готовая к использованию черта, равно как и не так давно приобретенный им  статус многонациональной организации. Тому же, кто полагает единое и организованное германское население в Австрии источником беспокойства, “Неразрывная Цепь” - небольшое, но уязвимое место для точного удара.

Тайны

Секреты “Неразрывной Цепи” - как раз такие, какие можно отыскать внутри практически любой подобной организации: политические дрязги, затеянные ее членами, периодически появляющиеся научные работы сомнительного содержания, неудобоваримая история происхождения ордена. Растущая популярность донельзя расистской теории “ариософии” и связанного с ней оккультного движения не представляет особой тайны - если, конечно, не рассматривать их сквозь мутное стекло ретроспективы.

Судьба

Как и в случае со многими другими оккультными сообществами, “Неразрывная Цепь Армана” просуществовала весьма недолго как единая организация. Несколько ее фракций откололись, присоединившись к другим движениям или отправившись в самостоятельное плавание. Кроме того, орден стал приметным предшественником так называемому оккультизму нацистов и движению неоязычников-виккан [4], которые возникли в следующем столетии, а также сыграл ключевую роль в немецком движении за права женщин и однополых пар.

Сообщества на континенте

В эпоху революционной мысли, политических экспериментов и неожиданных общественных потрясений, происходящих на Европейском континенте, управление тайным сообществом несет в себе немалые риски. Порой бывает достаточно одной-единственной злобной или склонной к паранойе фигуре у власти решить, что безобидный орден астрологов или закрытый кружок сексуальных экспериментаторов является прикрытием воинствующих тайных папистов. Когда социальное напряжение велико, во фразе “тайное сообщество” главным становится слово “тайное”, независимо от подлинных целей группы. Как следствие, многие организации, особенно придерживающиеся радикальных взглядов, мигрировали с континента в Англию или куда-либо еще. Те, кто решил остаться, очень храбры, весьма опытны в своем деле или (что вероятнее всего) просто затаились, чтобы понять, откуда исходит опасность в данный момент.


Теософское общество

Идеи теософии, название которой происходит от греческого “божественная мудрость”, являются творением мадам Блаватской, организовавшей на их основе Теософское общество. Важно, однако, отметить, что теософия как система верований существовала независимо от Общества, была популярна и уже изучалась множеством группировок, никак не связанных с Блаватской. Для немалой части этих групп, да и вообще для западного мира в целом теософия стала первыми широко распахнутыми воротами в подлинный восточный мистицизм. Как следствие, развитие теософии в целом в долгосрочном плане оказалось не-подконтрольно мадам Блаватской напрямую, став вещью в себе. Тем не менее мадам продолжает дарить движение новыми наставлениями, полученными от махатм - ее учителей на астральном уровне, просветленных адептов верования.
Краеугольным камнем теософии является мысль о том, что всё в мире происходит от некоего высшего, божественного источника энергии и связано с ним; таким образом, любой объект есть частица единого целого, охватывающего мироздание. Это целое, включая микрокосм человеческих существ внутри него, вовлечено в циклический процесс преобразования, цель которого - улучшить самое себя и так достичь непостижимого статуса божественного совершенства и всеведения.  Из этих умозаключений следует, что все мировые религии, а также наука, искусство, философия и прочие области человеческих изысканий несут в себе божественное зерно и служат составными частями движителя, толкающего людей к познанию и постижению основополагающей божественной энергии. Подобно цикличным космологиям религий, вдохновляющих учение, теософия включает в себя концепции реинкарнации и кармы. Последняя есть всеобщее стремление к равновесию, требующее совершать добрые дела, чтобы компенсировать сотворенное ранее дурные поступки, и предполагающее, что причиненное зло притягивает зло в ответ.
Находясь на переднем краю современной моды на распространение на Западе во-сточной мистической мысли, Теософское общество во главе с Еленой Петровной Блаватской высоко ценится доверчивым обществом,  одновременно будучи популярным и отличаясь противоречивостью. С тех пор, как Блаватская и ее сподвижник, полковник Генри Стил Олкотт [5] образовали свою организацию в Нью-Йорке в 1875 году, она была хорошо известна во всем мире - как своими фантастическими утверждениями, так и громкими попытками всевозможных разоблачителей опровергнуть эти самые утверждения. Говоря откровенно, Теософское общество являлось не столько тайным орденом, сколько “кружком по интересам” для людей с определенным уровнем интеллектуального развития. Конечный результат, как и следовало ожидать, оказался таким, как если бы общество и в самом деле было тайным: немногие знают, чем оно занимается на самом деле, даже если о нем говорят в новостях.
Переместив свою штаб-квартиру в индийский город Адьяр, общество проповедует новую мистическую систему, сочетающую в себе практические аспекты верований индийцев и буддистов со способностями медиумов и экстрасенсов, столь распространенных среди спиритуалистов последних десятилетий. Сама организация, однако, не претендует на монополию над учением теософии и строится на трех принципах. Во-первых, оно стремится к созиданию и укреплению всеобщего братства, в котором не будет места делению членов по признакам пола, расы, вероисповедания и тому подобным. Во-вторых, общество проводит сравнительное исследование религий, философских течений, наук, искусств и прочих областей деятельности человека с целью наилучшим образом понять истины, лежащие в основе каждой из них, а также выявить движитель, лежащий в основе развития всего этого. Наконец, последний принцип - изучение всего необъяснимого или сверхъестественного, всевозможных феноменов природы и способностей человека - является важнейшим звеном в деле поиска сокрытых истин и мудрости. Есть и четвертая, негласная идея: стремление побороть удушающее - в видении Теософского общества давление христианства на повседневную духовность Запада (правда, это желание весьма быстро вырождается в ограниченный азиоцентризм).
Контрастом к элегантной космологии и относительно несложным основополагающим принципам Теософского общества служит несоразмерно мощная лавина разоблачений, обвинений в мошенничестве и заговорах, и просто неверия материалистов. По слухам, мадам Блаватская и приближенные к ней члены общества устраивают обыкновенные для спиритических сеансов трюки, рассчитанные поразить воображение легковерных зрителей, а также организуют большое количество самых разных постановочных сцен, призванных придать убедительности их утверждениям о покровительстве со стороны возвышенных астральных существ. Тем не менее общество продолжает процветать, и без конца выдвигаемые против него обвинения служат подлинным испытанием его рвению - или устроенной им мистификации.

Возможности

Для тех немногочисленных Сородичей, кто хотел бы оправдать свое существование жаждой духовного самосовершенствования, идея теософов о божественном начале во всем сущем весьма привлекательна. Если судить общо, то и общество, и все философское движение в целом битком набиты теми, кого привлекает существование на окраине событий и положение аутсайдера. Соответственно, вампиры со сходным образом мыслей способны легко существовать внутри групп таких вот чудаков. Теософия - это прибежище и прикрытие для кажущихся эксцентричными европейцев, селящихся в далекой от родины Индии, и наоборот, для уроженцев Востока, осевших в Британии.
Если же судить об истинных мотивах основателей Теософского общества, то они весьма заинтересованы в получении прибыли от своих усилий. Это желание способно стать удобным рычагом воздействия на организацию.
Что же до Елены Петровны Блаватской, то она покинула этот мир 8 мая 1891 года, после того как грипп дал осложнение на ее и без того больные почки. Так, правда, было объявлено официально.

Тайны

Многие обвинения в мошенничестве, выдвинутые против Теософского общества, являются правдой. Мадам Блаватская славится своей страстью к театральным эффектам и частенько садилась в лужу, привнося драматизм в обычно унылые процессы - например, медитацию. За ней водятся и другие грешки, например, обилие плагиата: целые абзацы из ее трудов слово в слово повторяют более старые работы. Вероятно, индийские Равнос неплохо развлеклись, наблюдая, с какой легкостью им удалось наводнить Европу всевозможной заморской чепухой, просто сбив с толку заезжего члена Теософского общества.

Судьба

Общество, как и почти все его современники, в течение следующего столетия про-должало дробиться вновь и вновь на все более мелкие осколки. Однако его учение останется на поверхности вплоть до Последних Ночей и по значимости для оккультизма и общественных движений Новой Эры уступит лишь Ордену Золотой Зари. Что же касается распространения восточных практик на Западе, то в этом деле Общество - неоспоримый лидер. Идеи, которые мадам Блаватская впервые начала распространять в конце XIX века, и через сотню лет остались самыми популярными изо всех концепций, связанных с Востоком либо имеющих корни в восточных культурах.


Просвещенный орден розенкрейцеров

Один римский поэт вопросил: “Quis custodiet ipsos custodes?”, то есть “Кто устережет самих сторожей?” [6]. На это ему отвечает орден розенкрейцеров, и их ответ: “Мы.”
Это общество настолько скрытно, что многие его посвященные узнают истинное название организации лишь через годы служения ей. Просвещенный орден розенкрейцеров в викторианскую эпоху является, пожалуй, наиболее целеустремленно и успешно скрывающей свое существование группой смертных-оккультистов. Это поведение вынужденное, ведь цель этих людей - стать для тайных обществ тем же, чем те сами являются для социума в целом, создать заговор внутри заговора.
Тех, кто достоин посвящения в орден, находят в рядах других секретных сообществ; кандидат должен продемонстрировать острый ум, дух искателя, проницательность и приверженность идее прогресса человечества в свете устоев розенкрейцерства. Выбрав претендента, член организации начинает с ним переписку; такие отношения длятся на протяжении многих лет, и все это время наставник понемногу подогревает в подопечном страсть к исследованиям и подводит его к мысли о возможности существования сообщества, к идеалам которого устремлены теперь и помыслы ученика. Те, кто сохраняет непоколебимую веру в эти идеалы после испытательного периода, вновь получают письмо - на этот раз от Великих Магистров ордена - из которого узнают о своем статусе посвященного. Во многих случаях им сообщают, что на самом деле посвященными они являлись уже давно, задолго до того, как с ними наладил контакт их наставник.
Собственно орден, согласно установленному обычаю, - это “внутренний круг” организации. Прочие группировки - Общество розенкрейцеров Англии, а также многие ветви общества масонов - служат ему “внешним кругом”, или Истинным орденом розенкрейцеров. Будучи окончательно вовлечены в дела сообщества, его новые члены остаются на связи лишь со своим наставникам, с Великим Магистром, а также с теми новичками, кого поручат привлечь в ряды организации им самим. Все до единого братья отдельной масонской ложи могут являться аколитами Просвещенного ордена розенкрейцеров, и ни один из них не будет даже подозревать об участии в нем остальных - по крайней мере таковы намерения ордена. Деятельность новообращенных по большей части заключается в том же, чем они занимались до вступления в сообщество, за тем исключением, что теперь они поддерживают постоянную, регулярную переписку со своими наставниками и лишь иногда - с другими посвященными. При составлении писем используются самые разные коды и шифры, а также - почти всегда -  имена, присвоенные аколитам “внутренним кругом”, чтобы подпустить еще больше туману в излагаемые на бумаге дела ордена.
Переписка членов ордена, хоть и засекреченная для пользы дела, все же не содержит тайн за семью печатями. Новичок обычно извещает своего наставника о событиях в других сообществах, в которых состоит, новостях тех мест, где он живет, и деталях своих текущих исследований, задумок и размышлений. Послания наставников младшим посвященным со-держат советы - как общефилософские, так и чисто практические - насчет методов дальнейших изысканий, о том, как сносить жизненные уроки, но все это с акцентом на пущее распространение идеалов Света и Истины на окружающих. Таким способом орден исподволь направляет прочие сообщества, наставляя их на путь добра. Побочное следствие такой системы сетевой переписки и обмена информацией - это возможность сравнивать собственные достижения с работами других посвященных, живущих далеко, общение с которыми иным путем было бы невозможно. Многие характеристики древних орденов, ныне утерянные или исчезнувшие, а порой даже свидетельства существования забытых сообществ прошлого, известные ученым розенкрейцеров, на сегодняшний день не канули в Лету окончательно лишь благодаря усилиям и тонкому руководству этой организации. Анонимное письмо, отправленное нужному исследователю, способно вскрыть факты, которые станут ключом к новому открытию, при этом неизвестный орден, приславший его, не будет связан путами гордыни или тщеславия, которые бы омрачили достижение.

Возможности

Для тех, кто осведомлен о существовании Просвещенного ордена розенкрейцеров, он может стать источником как ценной информации, так и немалых забот. Как много известно этим смертным, и что можно сделать, если выяснится, что они знают слишком много? Подобные сообщества представляют для Камарильи большую проблему. С другой стороны, орден мог бы стать неслыханным по мощи инструментом власти, если бы нашелся кто-то достаточно хитроумный, чтобы побить организацию на ее же поле. Для любого, кто увлечен разгадыванием ребусов, исследование запутанного клубка, именуемого Орденом розенкрейцеров, вероятно, очень надолго станет спасением от скуки и хандры.

Великий Магистр Внутреннего круга

Нынешний Великий Магистр, внутри ордена именуемый “Брат Ц.В.К.” - досточтимый доктор Алессандро Бальзамо [7]. Предположительно итальянец по происхождению, он пользуется большим уважением у немногочисленных избранных членов ордена, которым он открыл в переписке свое истинное имя; еще меньше тех, кто, как утверждает, встречался с ним лично. Его личное обаяние и мастерское владение любыми формами эффективного общения, по слухам, просто поразительны, а сам он - весьма спокойный человек с острым умом и саркастическим чувством юмора. Орден никогда не заявлял публично, которым по счету Великим Магистром является Бальзамо.

Тайны

Какой бы паук ни сидел в центре паутины Просвещенного ордена розенкрейцеров, он создал себе элегантный и изящный механизм контроля над обществом и использует его  в охватившей весь земной шар кампании по сбору сведений и дезинформации. На протяжении XIX века орден принял в свои ряды членов почти всех крупных герметических, розенкрейцерских и масонских лож, а также христианских монашеских орденов и тому подобных организаций и таким образом напрямую отслеживал их деятельность. Орден фабрикует доказательства существования древних сообществ и традиций и через своих посвященных понемногу приоткрывает “завесу тайны” над этими выдумками, укрепляя собственное на легковерных и беспечных. Проще простого поразить воображение ученого фрагментом давно утраченного манускрипта, если сам документ состряпали пару десятков лет назад специально для такого случая. Это лишь один из примеров обширной коллекции трюков ордена.
Несмотря на все подобные игры, тот, кто выступает в роли досточтимого доктора Алессандро Бальзамо и весь остальной орден на деле помогают всем, кто ступил на путь розенкрейцерства. И этот же индивидуум из кожи вон вылезет, чтобы дискредитировать или разрушить любое сообщество, которое, по его мнению, отошло от благородной цели или пытается отобрать у него его хлеб, а в менее серьезных случаях не задумается преподать урок тому, кто - опять же, в его понимании - этого заслуживает.
Орден, по-видимому, отлично осведомлен о существовании Сородичей в своих рядах, однако питает по отношению к ним лишь те предрассудки, которые и сами вампиры сочли бы справедливыми.

Судьба

Орден розенкрейцеров столь же незаметен на сцене всей мировой истории, как и в викторианскую эпоху. Легко предположить, что он ведет свою игру и по сей день, Бог знает под сколькими личинами и ширмами, чему безмерно способствуют достижения Информационной эры.
______________
_{[1] Ариософия (другое название - арманизм) - эзотерическая система, разработанная австрийскими оккультистами Гвидо фон Листом и Ланцем фон Либенфельсом в период 1890 - 1930 гг. Основывалась на якобы восстановленных авторами принципах культуры древнего арио-германского теократического государства, возглавлявшегося кастой просветленных королей-священников (нем. Armanenschaft, откуда, вероятно, берет начало и название организации).
[2] Австро-прусско-итальянская война (14 июня - 23 августа 1866 года, известна также как Семинедельная война, в Италии - как Третья война за независимость) - военный конфликт Австро-Венгрии против союза Пруссии и Италии за главенство над германскими землями и контроль над Венецианской областью. Завершился победой Пруссии и ее союзников и предопределил объединение малых германских государств вокруг Пруссии, а итальянских земель - вокруг Сардинского королевства. Австро-Венгрия, потерпев поражение, потеряла шанс объединить германские земли под своим началом.
[3] В данном случае имеется в виду не страна, а историческая область в нижнем течении и в дельтах западноевропейских рек Рейн, Шельда и Маас, охватывавшая территорию современных Бельгии, Нидерландов, Люксембурга и частично северной Франции
[4] Виккане - приверженцы викки (англ. wicca), неозяческой религии, основанной на почитании природы. Если верить официальной истории появления викки как полноценно оформленной религии, то оккультные организации континента конца XIX века никак не могли стать ее основой - она зародилась и развивалась почти исключительно на территории Англии. Кроме того, последователи викки почитают Единого Бога (Рогатого) и Единую Богиню, поэтому связь данного культа с древнегерманской мифологией сомнительна.
[5] Елена Блаватская (1831 - 1891) - философ, оккультист, путешественница, урожденная русская дворянка, позднее получила гражданство США. Свои сочинения писала на английском языке. Генри Стил Олкотт (1832 - 1907) - американский юрист, журналист, писатель, полковник в отставке, участник Гражданской войны на стороне северян. В основании Теософского общества участвовал еще и третий человек, адвокат ирландского происхождения Уильям Кван Джадж (1851 - 1896).
[6] Ювенал, “Сатиры”:
«Слышу и знаю, друзья, давнишние ваши советы;
"Надо жену стеречь, запирать на замок". Сторожей-то
Как устеречь? Ведь она осмотрительно с них начинает.»
(сатира VI, 346, здесь в пер. Д. Недовича)
[7] Алессандро (Джузеппе) Бальзамо (1743 - 1795) - итальянский мистик и авантюрист. Вместе со своей женой Лоренцой странствовал по всей Европе, в том числе бывал и в Российской империи, выдавая себя за знатока герметических тайн, обладателя секрета философского камня и т.д. После возвращения в Италию в 1789 году был арестован, осужден и помещен в тюрьму замка Сан-Лео (область Эмилия-Романья), где и умер. В оригинальном тексте назван “Frater C.I.C.”, что я расшифровала как “Centre [of] Inner Circle”, откуда и получилась аббревиатура в тексте перевода.}

43

Авторские страницы / Re: Сырный домик

« : 26 Ноября 2020, 18:32:46 »

Не совсем верно. Демборо - это как раз пресекшийся род, владевший этими землями. Лаэрд - шотландский титул, по рангу равный примерно английскому сквайру или нашему помещику.
А наместником в поместье как раз назначается третий сын в каждом поколении семейства Дансирнов, по договору между родами Дэмборо и Дансирн.

44

Авторские страницы / Re: Сырный домик

« : 20 Ноября 2020, 19:12:46 »

Герметический Орден Золотой Зари

Герметический Орден Золотой Зари, пусть и взявший очень много от Вольных каменщиков, сам является исключительно закрытой тайной организацией. Если верить рассказу его основателей - оккультиста С. Л. МакГрегора Мэтерса, медика доктора Уильяма Роберта Вудмана и коронера Уильяма Уинна Уэсткотта [1] (все они принадлежали к братству масонов) - история организации способна посрамить самые изощренные выдумки. Все трое были видными членами Английского общества розенкрейцеров (АОР, SRIA - Societas Rosicruciana in Anglia). Это общество, как и большинство прочих орденов Розы и Креста, имело благородные (по рассказам) цели и сомнительное происхождение. Группа, о которой мы ведем речь, утверждала, что их деятельность инициирована и ведется с дозволения неких непогрешимых (и, вероятно, мифических) “тайных Глав Континента” и направлена на установление в Англии истинного Ордена Розенкрейцеров.
Некоторое время эти три джентльмена по сути были лидерами английского отделения АОР, и в этот период они, по собственному утверждению, обнаружили некий зашифрованный манускрипт -  то ли в масонской библиотеке, то ли в книжной лавке, то ли в поместье недавно почившего их собрата, масона-оккультиста. После чего троица заявила, что в криптограмме - откуда бы она ни взялась - они распознали систему кодов, использовавшуюся в герметических манускриптах XV века, и успешно расшифровали документ. Результатом, опять же по их словам, стали наброски основ ритуальных практик некоей оккультной группы, называвшейся Die Goldene Dammerung, или “Золотая Заря”. Обрывок бумаги, найденный вместе с манускриптом, нес на себе имя фройляйн Анны Шпренгель, одной из уважаемых старейшин розенкрейцеров Старого Света, живущей в Германии. Затеяв переписку с фройляйн Шпренгель, трое джентльменов получили от нее разрешение на создание английской ветви давно забытого, но, учитывая обстоятельства, самого что ни на есть “розенкрейцерского” ордена Золотой Зари. Заручившись дозволением от рыцарей Розы и Креста с континента, новорожденный Герметический Орден обосновался в Лондоне и открыл там храм Изиды-Урании.
Основатели общества желали, чтобы их детище стало последним в долгой череде перевоплощений традиции розенкрейцерства, направив все ресурсы и силы предшественников на накопление магического могущества. Во имя достижения этой цели орден Золотой Зари затеял, пожалуй, наиболее амбициозный проект из всех, когда-либо выдвигавшихся знатоками оккультных наук: они задумали собрать и скрупулезно, с научной точки зрения, исследовать и слить воедино все герметические дисциплины, создав стройную, элегантную и систематическую схему обучения новичков независимо от их исходной подготовки и дарования. Базовый учебный курс, доступ к которому был открыт и мужчинам и женщинам - были бы у них способности - и имел целью наделить ученика силами в его стремлении к конечной цели: осознать чудесную искру внутри себя и соединить ее с божественным началом окружающего мира, изучить и разгадать истины жизни, и в конце концов с помощью собственного прогресса и полученных откровений возвысить все человечество. Они нацелились на создание организованной системы просветления ради того, чтобы привести всех людей к Свету, не больше и не меньше. В общем, планы были наполеоновскими.
Основатели Ордена Золотой Зари - умелые и знающие оккультисты. Мэтерс, к примеру, обладает острым, порой интуитивным пониманием принципов церемониальной магии и герметизма в целом. Без этих его качеств, а также эрудиции, монументальная задача создания рабочей системы инициации, затрагивающей все аспекты герметических искусств - астрологии, алхимии, Каббалы, таро, нумерологии, гностицизма, неоплатонизма, енохианской магии [2] - отняла бы десятки лет, ведь всё это сложные, многогранные дисциплины, а Герметический орден изучает их все наряду с техниками азиатского мистицизма, ведовством и многим другим. Тем не менее всего за несколько лет система обучения из десяти ступеней обрела форму; в ее основе лежало каббалистическое Древо Жизни и содержала как курсы обучения для каждого этапа, так и церемониал перехода с одной ступени на другую. Подготовительная работа для того, что могло бы считаться наиболее значительным трудом по мистике всех времен была проведена весьма быстро, но притом на высоком уровне: если эти господа создали именно то, на что рассчитывали, они были подлинными гениями.
Орден Золотой Зари, открыв свои храмы в Лондоне, Эдинбурге и Париже, за короткое время привлек в свои ряды множество весьма одаренных и целеустремленных уроженцев Запада, практиковавших магию. Среди посвященных были богачи и влиятельные персоны, ученые и священники, аристократы, торговцы и простолюдины, и все они желали посвятить себя старым преданиям, взойдя к ним по вновь проторенной тропе. Для своего общества они не искали ничего, кроме совершенства, и жаждали открыть саму природу истины и всей жизни. те немногие, кто знал об Ордене Золотой Зари, оставаясь вне его, как один были поражены размахом и качеством созданной в нем системы. Мадам Блаватская из Теософского общества (о котором мы поговорим позже) даже разрешила членам своей организации нарушить запрет на приобщение к другим оккультным школам ради обмена информацией между двумя братствами; она сотрудничала с Орденом, позволяя его последователям почерпнуть от ее, вне всякого сомнения, несравненного для представителя западной цивилизации знания исконной магии Востока. Кроме того, очень быстро появились подражатели Золотой Зари - например, общество Ритуалов Эона.
Многие тайные сообщества гордятся своими собраниями книг и документов, а также знанием самых мелких деталей магических обрядов. Немало и таких, чьи последователи утверждают, что постигли герметические искусства, научно обосновали и улучшили их. Однако Герметический Орден Золотой Зари не знает себе равных в этом деле. Его члены сумели развить каждый шажок вперед: любой успех всякого ученого, до чьих работ они смогли дотянуться, был учтен и вложен в экзерсисы организации. Не желая просто подражать техникам прошлого, Орден подхватывает каждое прозрение, каждое открытие, активно исследуя и развивая всевозможные новинки и методы обучения оккультным практикам. Система этого братства - наиболее полная, понятная и всеобъемлющая из когда-либо разработанных, и в распоряжении Ордена имеется самая полная библиотека оккультных материалов, в том числе созданных всеми известными, без исключения, сообществами.

Возможности

Герметический Орден Золотой Зари являет собой именно то, чем он задумывался и создавался, независимо от каких-либо нестыковок в истории его происхождения и создания. Его члены талантливы, целеустремленны и весьма увлечены своим делом.  Очевидно, для тех, кто жаждет обрести влияние и могущество в среде герметистов, эта организация - самый лакомый кусок как в Европе, так и в обеих Америках. Легко предположить, чего способны достичь самородки Золотой Зари под руководством существ, которые сами суть вместилища сверхъестественных сил, состоящие из некогда живой плоти, ведь кое-кто из них был не понаслышке знаком с герметической историей Запада.
Для тех Сородичей, кто желает натренировать своих учеников или потомков в Тауматургии, во многом напоминающей герметизм, орден станет настоящим “шведским столом”, полным отлично образованных, дисциплинированных и волевых субъектов. Очевидно также, что для искателей магических знаний из числа нежити Золотая Заря станет явным и наилучшим выбором. Могут даже найтись вампиры, которые пожелают сами пройти все десять ступеней посвящения ордена - просто потому, что согласны с его целями, либо по собственным мотивам. С другой стороны, если кто-то имеет врагов среди практикующих ритуальную магию - например, членов клана Тремер - то “овчинка” в виде подрыва деятельности братства, которое, без сомнения, обхаживают враги, наверняка будет стоить выделки.
Рассудительные Сородичи Камарильи осознают все преимущества разоблачения и развенчивания всевозможных медиумов и спиритуалистов. Маскарад набирает силу тогда, когда все сверхъестественное кажется бреднями. Вот и вообразите, каким неверием переполнится общество, как будут смеяться люди, если самый передовой и умелый оккультный орден века будет выставлен сборищем мошенников, лгунов и шарлатанов. Все легковерные получат весомую оплеуху, а Камарилья извлечет из этого немалую собственную выгоду.

Тайны

Истинные корни Ордена Золотой Зари - зашифрованные манускрипты и их происхождение, существование фройляйн Анны Шпренгель и изначальной Die Goldene Dammerung, даже правомерность утверждений Английского общества розенкрейцеров о наследовании подлинных традиций сообществ Розы и Креста - все эти истории рассказывались и перевирались, опровергались и подтверждались так много раз, что ныне лишь основатели организации знают, что на самом деле к чему. Действительное положение дел известно, пожалуй, лишь доктору Уэсткотту, который и обнаружил таинственный документ. Мэтерс, который расшифровал содержимое бумаги и составил на его основе систему Золотой Зари, вполне мог выдумать все сам либо с помощью своих коллег. Это вполне могла быть и мистификация, созданная тремя джентльменами ради придания своему детищу ауры благородства. Некоторые люди могут верить любой версии происхождения ордена, не обращая внимания на то, что они видят и слышат. На деле же обнаружить истину крайне трудно. Ведь существует (среди прочих вариантов) немалая вероятность и того, что происхождение Герметического Ордена Золотой Зари в точности таково, как рассказывают его основатели.
Если же отставить в сторону гордиев узел, который представляет собой история организации, то ее тайны окажутся сугубо мирскими и обыденными. Трое основателей ордена далеко не всегда бывают вместе и давно уже вступили на путь трудно скрываемых разногласий и даже вражды. Особенно этим отличается Мэтерс, многим кажущийся автократичным и эгоистичным хлыщом и без конца ссорящийся то с одним, то с другим членом братства. Простой жизненный факт, который, правда, в ордене почитают за страшную тайну, состоит в том, что какими бы возвышенными и альтруистическими ни были цели группы людей,  сами ее участники зачастую чутки, обидчивы и наверняка не чужды своих недостатков. Пусть вся доктрина Золотой Зари достойна уважения, но ее основатели, да и многие члены организации несовершенны и принадлежат к субкультуре, гордящейся своенравием и внутренней силой. Требуются определенные усилия, чтобы весь механизм функционировал без сбоев, и потому возникновение всевозможных конфликтов и противостояний - лишь вопрос времени.

Судьба

Герметический Орден Золотой Зари останется недосягаемой вершиной среди магических орденов вплоть до 1900 года, когда организация перестанет справляться с раздирающими его изнутри борьбой эго отдельных членов, межличностными конфликтами и политическими дрязгами. После нескольких десятков лет напряженного существования и расколов орден прекратит свое существование. Несколько отколовшихся от него групп продолжат дело Золотой Зари под новыми именами (мы упомянем лишь некоторые): Стелла Матутина, Альфа и Омега, Ордо Темпли Ориентис  - но все это лишь фрагменты некогда могущественного Ордена. До нынешних дней бытует мнение, что братство было уничтожено своими же покровителями, таинственными хозяевами внутреннего, скрытого герметического ордена; причиной расправы стало то, что члены организации чересчур быстро докопались до сути многих секретов, или же их стремление распространить повсеместно герметические знания.
Несмотря на крах ордена как единого целого едва ли после десяти лет превосходства надо всеми, Золотая Заря так и осталась самым масштабным и влиятельным герметическим предприятием всех времен - и единственным оказавшим влияние на общие принципы инициации. Система, созданная отцами ордена, использовалась практически всеми группировками, отколовшимися от него в начале XX века, и стала источником вдохновения либо объектом исследования многих других, основанных позже. Орден можно превозносить или ненавидеть, однако он дал миру человека, которого называют величайшим умом герметизма, одним из самых влиятельных мистиков XX столетия - Алистера Кроули. Он и его секретарь Израэль Регарди [3] опубликовали книги, содержавшие ранее засекреченные практики и техники Ордена Золотой Зари - вероятно, чтобы открыть всему человечеству силу посвященных. В начале XXI столетия эти материалы все еще доступны и популярны и превратились в стандарт современной герметической науки, став основой для многих тысяч самозваных инициаций и самостоятельного изучения традиций герметизма - а ведь именно таковы и были изна-чальные цели Ордена Золотой Зари.

Братство Венценосных близнецов Тайернмаса

Общество Венценосных близнецов Тайернмаса является - вернее, являлось раньше - группой археологов, фольклористов и лингвистов благородного происхождения. Эти господа обратили объединившую их страсть к постижению нового на изучение доримских бриттов, от которых, как утверждается, вели род их собственные семьи. Они составили новую, весьма притягательную группу, посвятившую себя исследованию и практикованию обрядов древних кельтских друидов. Имя своей организации они взяли от мифического короля из легенд [4] - достаточно дикой и мрачной личности, чтобы дать всем осознать степень увлеченности общества постижением старых обычаев. Таковы, по крайней мере, были изначальные мотивы Общества Князей Тайернмаса - спонтанного детища фольклориста-любителя сэра Роберта Стрэхана; он полагал, что его творение станет способом избавления от забот, возможностью убить время для кучки школяров, в общем, более приземленным и практическим занятием, чем странствия, раскопки, лекции и копание в библиотеках, занимавшие предыдущие годы.
Поначалу им было непривычно воссоздавать церемонии и ритуалы, которые до этого они лишь изучали и вышучивать в разговорах - все эти блуждания по засеянным нивам в балахонах, с посохами и прочей ерундой. Однако они продолжали свои встречи, и через некоторое время обряды друидов открылись для них с новой стороны, стали подспорьем, необходимым им для активного продолжения исследований. На следующий год братство опубликовало первый номер собственного научного журнала о друидизме, и тогда уже его члены стали считать себя последователями религии друидов, а не просто увлеченными почитателями.
Стрэхан стал называть себя традиционным для друидов почетным титулом “оллав” [5] и уже как Оллав Стрэхан преобразовал свое детище в религиозный друидский орден с собой самим в качестве Верховного Друида. Обретя новый смысл существования, Князья Тайернмаса удвоили свои усилия в областях археологии, академических знаний и мистики, выискивая исторические локации и факты, способные укрепить их познания в друидизме. Выставки и музейные показы весьма обширной коллекции археологических находок ордена, а также представления его членов, изображавших обряды друидов, обеспечили группе как хорошую репутацию, так и небольшой, но стабильный приток новых учеников. В несвойственном ему агрессивном порыве Оллав Стрэхан принял участие в выставочном туре по провинциальным школам, в ходе которого ввязался в теологический спор с пожилым англиканским епископом, получая то одобрение зрителей, то их непонимание своей идеи о том, что друидизм есть всего лишь честный и открытый ответ на потребность человечества в вере. Оседлав волну публичных выступлений и исполнившись энтузиазма, сообщество Стрэхана занялось своим пока что самым масштабным проектом: исчерпывающим геомантическим [6] описанием графства Клаван [7] с помощью традиционных кельтских методов. Участки земли, где обнаруживались в ходе исследований места силы, предполагалось выкупать у их владельцев и обустраивать там во славу своего ордена природные заповедники и святыни друидской культуры; в самом мощном из таких мест члены организации планировали выстроить круг мегалитов и алтарей в традиционном стиле. Таковы были намерения Князей Тайернмаса, по крайней мере, изначальные.
Нынешнее состояние дел в сообществе - теперь называемом Братством Венценосных Близнецов Тайернмаса - изумляет и самого Оллава Стрэхана, и его друидов как своей абсолютной невероятностью произошедших событий, так и последовавшей за ними необыкновенной удачей и охватившем всех причастных чувством братства и единения. Другой Князь - некто Роберт Дансирн, наместник Демборо, второй по старшинству в ордене после Стрэхана и его церемониальный брат - оказался неправдоподобно похож на Оллава внешне; он часто поговаривает, что, наверное, сами боги позаботились о том, чтобы свести линии их судеб к судьбоносному дню их встречи.
Все случилось на третьей неделе обследования графства Клаван: именно тогда поиски Князей увенчались куда более богатым уловом, чем они сами того желали. Они уже заполучили или еще вели переговоры обо всех клочках земли, которые присмотрели, и для Оллава Стрэхана линии силы и приметы местности были так же очевидны, как слова в объявлении.
Нечасто такая группа энтузиастов, как Князья, встречает другое сообщество последователей старых обычаев, блуждающих по мрачным лесистым уголкам сердца страны. А вот Князьям встретилась банда грубых шотландцев, которые, вступив на священную землю, преклонили колени и воздали Оллаву почести, не зная даже, кто вообще есть этот чужак - событие важное и своевременное. Ведь никто, пожалуй, уже и не помнил, кто такие были эти оллавы. Когда же шотландцы привели в рощу своего предводителя - деревенского языческого вождя, правда, явно благородных кровей - он оказался удивительно похожим на Стрэхана внешне, как брат-близнец, да и звали его тоже Роберт. Все присутствующие сочли такие совпадение не иначе как знаком свыше.
Братство Венценосных Близнецов Тайернмаса осело в графстве Клаван, сделав своим домом разваливающееся поместье - господский дом и кучку прилепившихся к нему деревенских лачуг и хозяйственных построек; основное здание занимает вершину холма, откуда открывается отличный вид на плавные перекаты равнины Мойслит [8]. В поле возле рощи друидов теперь поставлен круг камней, а с другой стороны от нее - широкое полукольцо менгиров. И круг, и менгиры украшены идолами богов Братства. Самый большой из них - золотая статуя покровителя Венценосных Близнецов, горбатого Кромма Круаха [9], темного бога плодовитости и урожая. Остатки жертв и подношений, оставляемых у этого идола с просьбами о большем доходе в будущем сезоне и об удачном вложении капиталов Братства, сваливаются во все растущие кучи.
Здания и земли вокруг них принадлежат лаэрду Демборо. Шотландцы зовут себя Людьми лаэрда, хотя последний из рода скончался несколько поколений назад. Лорд Дансирн является наместником Демборо, хотя и покинул владения семьи давным-давно. Роберт - девятый обладатель титула, получивший его как третий сын в своем поколении - согласно древнему обету своего семейства. Он блюститель знаний, глава Людей лаэрда, хранящий древние языческие обычаи в отсутствие хозяина до тех пор, пока господин не вернется, чтобы возглавить своих подданных и вступить во владение библиотекой и реликвиями и возродить обряды. Все это гармонично сочетается с традициями, привнесенными Оллавом Стрэханом и его друидами. Две группы слились в одну, объединив цели и обычаи.
Оба Роберта - Венценосных Близнеца - и до встречи были довольно состоятельными людьми. Вследствие своих весьма успешных выставочных туров и издательской деятельности, а также благодаря щедрым десятинам, отчисляемым организации ее немаленькой паствой, и активным вложениям средств Братство весьма и весьма богато. Кроме того, оно пользуется огромным уважением в сообществе поклонников друидской и кельтской культур. Принадлежащая Венценосным Близнецам коллекция кельтских артефактов доримской эпохи вот-вот станет самой полной в мире и столь знаменита, что американский нефтяной магнат Джереми Лассэтер [10], друг Князей и их собрат в изучении геомантии, согласился оплатить братству выставку его собрания в нескольких музеях Америки. Кроме того, несколько мистиков-азиатов из лондонского Ордена Восточного братства, которых привлек опыт Близнецов в изучении доримской культуры бриттов, уговорили их заключить соглашение, чтобы получить помощь в раскрытии тайн магической системы явно пиктского происхождения. Предложенная загадка оказалась не такой уж тривиально простой для Князей, однако они близки к ее разрешению. Куда больше времени уходит на работу с Восточным братством над способом применения и кодификации системы. Тем временем сам орден, состоящий в основном из масонов, стал для Венценосных Близнецов отличным источником контактов с выходом на высшую знать.

Возможности

Братство необычно тем, что имеет отличную репутацию и обширные связи в научном мире и высшем свете, базируясь при этом в сельской местности: его члены бывают в городе лишь по делам, да и то редко. Если их застать врасплох в их штаб-квартире, у них не окажется наготове связи даже с ближайшими союзниками. Братство до неприличия богато и владеет большим количеством весьма странных оккультных предметов. В те редкие моменты, когда члены организации отправляются странствовать, они перемещаются с шиком, пользуясь эксклюзивными авто, личными железнодорожными вагонами или фрахтуя тщательно подобранные суда. Если их нынешний план тура по Америке удастся, качество приготовлений к странствиям возрастет еще больше. Таким образом, Братство великолепно подходит  на роль прикрытия для тех, кто желает путешествовать на дальние расстояния с удобством.
Сородичи, интересующиеся доримской культурой бриттов и друидизмом, доступным пониманию широких масс, должны потрудиться, если захотят отыскать источник информации и ресурсов получше, чем Братство. Со своей стороны, члены сообщества вряд ли будут сильно расстроены, если поведать им о вампирах в их рядах или среди его союзников, и для этого потребуется совсем небольшая предварительная подготовка. Учитывая “счастливый случай”, способствовавший реорганизации Братства Венценосных Близнецов, оно, можно сказать, приучено ко всему фантастическому.

Тайны

Время тянется черепашьим шагом для Роберта Дансирна - смертного члена семейства Дансирн, входящего в клан Джованни. Его попросту сплавили во имя исполнения какой-то древней сделки, заключенной предками его предков, и поставили следить за безопасностью дома, набитого странным антикварным хламом, и утолять духовные нужды некоего убогого культа неотесанных, умеющих менять облик тварей и их родичей - Людей лаэрда. С ранних лет ему втолковывали, для чего он рожден, и от него не потребовалось бы больших усилий, чтобы исполнять предназначенную ему роль каких-нибудь тридцать лет, а затем вернуться домой и почивать на лаврах, обретя в награду обещанное бессмертие.
И сам Дансирн, и Люди лаэрда были сверх всякой меры поражены встречей со Стрэханом и его друидами - казалось бы, случайной. После столь удачного стечения обстоятельств союз казался единственно возможным решением, в результате которого все заинтересованные лица остались невинными как младенцы (кое-кто - в буквальном смысле).  Стрэхан и его люди понемногу осознают свое положение и сущность своих новых друзей - покрытых спиральными татуировками шотландских монстров. Тем не менее они и все прочие члены сообщества ни на йоту не обеспокоены необычными событиями последних лет, и никто не помышляет о чересчур частых странностях вокруг. Истина состоит в том, что все эти люди (и любой, кто с ними свяжется) становятся заложниками судьбы и оказываются под надзором множества могущественных, порочных духов разрушения и вынуждены следовать их грандиозным планам.
У Оллава Стрэхана имеется свой секрет. Он не понимает суть религии - ни друидской, ни какой-либо еще. Он, безусловно, много о ней знает, но где-то в его душе есть небольшой, но важный уголок, нарушающий всю картину. Стрэхан просто не способен уяснить для себя, какую роль религия должна играть во внутреннем мире человека. Все это время Роберт просто повторял (и повторяет) заученные назубок слова и жесты. Участие в братстве приносит ему удовольствие и немалые деньги, а заодно позволяет безбоязненно дергать за бороду огромное, древнее чудище - христианскую церковь; его не трогают, считая насквозь знакомым, безвредным еретиком. Что касается имени “Тайернмас”, то его Стрэхан почти что наугад выбрал из книги.
Внешнее сходство двух Робертов не является продуктом воздействия каких-либо внешних сил. Как раз оно-то и есть то самое невероятное совпадение, которое - что вполне понятно - помогло двум незнакомцам создать сильную, практически родственную, связь при весьма странных обстоятельствах.

Судьба

В начале 1897 года Братство окажется втянутым в события, связанные с Лаэрдом Демборо, и с еще более могущественными силами за его спиной. Цепь причудливых событий, оказывающих влияние на организацию, приведет ее к обстоятельствам, в которых ее членам придется противостоять перевороту, устроенному их азиатскими союзниками в Ордене Восточного братства, помогать в организации встречи влиятельных персон со всего земного шара и проводить опасный и мощный ритуал -  и все это, похоже, лишь для того, чтобы дать возможность одному-единственному человеку совершить самоубийство. Все эти события произойдут в одну ночь в одном лондонском доме. Братство Венценосных Близнецов Тайернмаса успешно проведет собрание власть имущих, устроит пожар-прикрытие, который уничтожит здание ложи Ордена Восточного братства. Результатом всей этой пустой затеи должно было бы стать огромное пепелище, однако из пепла своим людям явится сам Лаэрд. Позже он на основе системы пиктской магии, расшифрованной Робертом Стрэханом, сформирует группу сподвижников под названием Орден Претании: в него войдут выжившие члены Восточного братства, Люди лаэрда и множество последователей Венценосных Близнецов.
О самих Венценосных Близнецах и об обоих Робертах с той ночи никто и ничего не услышит - ни среди остатков их братства, ни в семействе Дансирн.
В ночь на 1 ноября 1889 года почти три четверти членов братства и прочих обитателей окрестностей равнины Мойслит в ирландском графстве Клаван погибнут в ходе полуночного празднества в кругу камней, меж языческих идолов.
_________________
_{[1] Мэтерс, Самуэль Лиддел (1854 - 1918) - масон (с 1877 г.), оккультист, полиглот и переводчик. Фамилию МакГрегор добавил себе сам, сославшись на некие шотландские корни в своей родословной. Вудман, Уильям Роберт (1828 - 1891) - английский врач-хирург, член Английского общества розенкрейцеров с 1867 г., а позже его глава. Свою основную деятельность на ниве оккультизма посвятил именно этой организации, так как умер вскоре после основания Ордена Золотой Зари. Уэсткотт, Уильям Уинн (1848 - 1925) - доктор медицины, коронер, член масонской ложи с 1871 г., а с 1880 г. - Английского общества розенкрейцеров. Возглавил последнее после смерти Вудмана. В 1896 г. вынужден был завершить публичное участие в деятельности Ордена Золотой Зари, так как это мешало его работе в должности коронера.
[2] Енохианская (ангельская) магия - система церемониальной магии, созданная в XVI веке Джоном Ди и Эдвардом Келли (по их утверждениям, оставшимся в дневниках Ди, полученная непосредственно от неких ангелов), якобы позволявшая общаться с обитателями духовного плана. В записях Ди остался т.н. “енохианский алфавит”, которым (в числе прочего) пользовался Мэтерс в своей работе.
[3] Алистер Кроули (1875 - 1947) - английский поэт, оккультист, идеолог оккультного движения “телема”. Член Ордена Золотой Зари с 1898 года. Отказ лондонского отделения присвоить Кроули очередную ступень системы ордена стал одной из причин окончательного раскола Золотой Зари. Фрэнсис Израэль Регарди (1907 - 1985) - английский писатель, мистик, оккультист. Большую часть жизни провел в США, где продвигал идеи герметизма, основываясь на изученном наследии Ордена Золотой Зари. Некоторое время действительно работал с Кроули в качестве его секретаря.
[4] Имеется в виду Тайгернмас мак Фоллах, Верховный король Ирландии. По легенде, в первый год своего правления выиграл двадцать семь битв против недовольных его восшествием на престол. Он правил семьдесят семь лет, установил в Ирландии культ божества Кром Круаха, в ритуал почитания которого входили человеческие жертвоприношения на равнине Маг Слехт в праздник Самхейн. Во время одного из таких празднеств Тайгернмас и погиб вместе с четырьмя тысячами своих лучших воинов. Считается, что именно в его правление в Ирландии нашли золотые руды и научились выплавлять из них металл.
[5] Оллав (англифицированное ollam или ollamh) - в ирландской мифологии обладатель высшего ранга в сословии филидов - придворных музыкантов, мудрецов, знатоков закона и сказителей. Однако титул действительно использовался также среди друидов, означая примерно “мудрец, проповедник”.
[6] Геомантия - вид гадания, основанный на толковании элементов ландшафта, природных отметин на земле или рисунков, которые образуются в результате подбрасывания горсти камешков или песка. В Европу пришло из арабских стран (где эта практика называлась علم الرمل - ильм аль-рамль, знание из песка). Восточное искусство фэн-шуй, по сути, имеет те же корни.
[7] Вероятно, имеется в виду действительно существующее в Ирландии графство Каван (расположено на севере провинции Ольстер, на границе с Северной Ирландией). На его территории, в частности, расположена та самая ритуальная равнина Маг Слехт (см. примеч. 4).
[8] Англифицированное название равнины Маг Слехт.
[9] Кром Круах - дохристианское ирландское божество. Считалось, что Круах принес в Ирландию первый сноп пшеницы, отсюда прозвище “Кром” - “горбатый, согбенный” - и покровительство урожая. По легенде, золотой идол Круаха на равнине Маг Слехт окружали двенадцать меньших идолов, символизировавших месяцы года. Культ разрушил Святой Патрик: он ударил по главному идолу посохом, после чего тот лишился божественной силы, на нем осталась отметина, а остальные изваяния ушли под землю по шею.
[10] Джереми Лассэтер – вымышленный персонаж Мира Тьмы. Сведения о нем можно найти в книгах линейки «Оборотни: Апокалипсис» или чуть ниже в этой главе, в описании организации «Круглый стол».}

45

Авторские страницы / Re: Сырный домик

« : 15 Ноября 2020, 13:12:45 »

Скорее административная надстройка. Контролируют, надзирают, управляют, а всю текущую работу скидывают на территориальные подразделения.

Прозревающие тайны - это те рядовые члены общества, кто тем не менее чего-то уже добился. Остальные, видимо, просто недостойны отдельного упоминания - ни здесь, ни в WtA:FS