Адам Нэвилл. «Дом малых теней»
Ей сразу же показалось, что дом в ярости от того, что его побеспокоили: он словно встал на дыбы, увидев незнакомку между стойками ворот. Трубы-близнецы — по одной на каждое крыло — походили на руки, воздетые к небу и царапающие воздух. Крыши, выложенные валлийской шиферной плиткой и увенчанные железными гребнями, ощетинились, точно шерсть на собачьем загривке.
Все линии дома устремлялись в небеса. Два крутых фронтона и арка каждого окна взывали к небу, громадное здание словно было маленьким собором, возмущенным своим изгнанием в хирфордширское захолустье. И, хотя оно более ста лет прозябало в глуши посреди невозделанных полей, его стены из аккрингтонского кирпича [Имеется в виду красный твердый кирпич из аккрингтонской глины, содержащей окись железа.] сохранили свой гневно-красный цвет.
Но если приглядеться и представить себе, что многочисленные окна — от высоких порталов первых трех этажей до узких слуховых окошек чердака — это ряды глаз, то казалось, дом смотрит куда-то мимо нее.
Будто не замечая Кэтрин, множество глаз глядели на что-то, находящееся позади нее. Впечатление взора, устремленного вдаль, создавалось многоцветными каменными архитравами над окнами. Но то неведомое, на что они так долго и со страхом взирали, ввергало еще в больший трепет, чем само здание. И, может быть, та безмолвная ярость, которую Кэтрин усмотрела в облике Красного Дома, была на самом деле испугом.
Особняк выглядел явным чужаком в здешних краях.
Я подумала и решила, что лучше прочитать новинку сразу, а не раскачиваться полгода. И теперь я совсем не уверена, что возьму в руки какую-либо из последующих книг Нэвилла. «Дом малых теней» конечно, не настолько лютая дичь, как например, вторая часть «Ритуала», но по моей шкале ценностей что-то около того. И даже писать об этом не сильно хочется.
Эта книга чуть более сюрреалистична, чем предыдущая и чуть менее понятна. Ну и череда раздражающих персонажей Нэвилла пополнилась представительницей прекрасного пола, которая, на голову обогнала своих предшественников-мужчин. У неё серьезная детская травма, связанная с травлей в школе и потерей подруги, которая однажды ушла и не вернулась. Ещё у неё приключались трансы-видения, которые под воздействием событий книги к ней возвращаются.
Возможно именно эти трансы делают её такой «особенной», что обитатели дома, в который её пригласили для проведения оценки антиквариатных чучел и кукол перед аукционом, так с ней носятся, хотя и в довольно жесткой манере. Аукцион, разумеется, оказывается лишь поводом заманить эту совершенно особенную девушку в этот странный дом и оставить там навсегда. И да, я согласна. Героиня книги – совершенно особенная. Но особенность её не в человеческих качествах, а скорее в совершенной её нелепости как персонажа.
Всё повествование она страдает. Страдает из-за пережитого в детстве и психиатры, которых она часто упоминает не помогли, а таблетки ей видимо психиатры или не выписывали, или они тоже не помогли. Хотя тут могут быть тонкости перевода – если речь шла о психологах, то медикаментозное лечение не назначается, насколько я знаю. Страдает из-за того, что ей пришлось пережить в Лондоне, на тамошней телевизионной работе. Об этом, как и о пережитом героиней в детстве сначала мне «намекалось» в стиле «там такое было, такоооое!..» и только потом рассказывалось. А я так не люблю, и это скорее убивает во мне интерес.
Ещё она страдает потому что её бросил парень – бросил довольно нелепо, и вообще не совсем по своей воле, что не делает всю ситуацию более приемлемой. Но это событие становится поводом напиться и полить себя парой ведер нечистот, мол, я такая несчастная никому не нужная и все это заслужила. Ну и странные события, происходящие в доме, тоже вполне себе повод пострадать, побичевать себя и пообвинять окружающих в сговоре и издевательстве над бедной-бедной героиней. И, честно, я бы согласилась на то чтобы с ней приключилось что-нибудь фатальное, лишь бы остановился наконец этот бесконечный поток паранойи и самобичевания, потому что такими методами у меня можно вызвать жалость, по мере нарастания потока «ах, я такая несчастная» переходящую в раздражение, но никак не сочувствие. А для сопереживательного чтения нужно именно сочувствие.
Что же касается истории самого дома, то за страданиями героини, она не то чтобы теряет свою ценность, но как по мне не рассказана до конца, и читателю предлагается принять как факт существование этого «прибежища обездоленных». Как я уже говорила, все это несколько сюрреалистично, но по-своему прекрасно, но вместо того, чтобы рассказать читателю про дом, суть и смысл происходящего в нем, Нэвил обрушивает на него «ах я такая несчастная» главной героини. И недвусмысленно сообщает читателю, что героиня дому собственно принадлежит, во внешнем жестоком мире мисс Ахятакаянесчастная не место. Мне как читателю понять и принять это было легко и просто. Героине, разумеется нет.
И здесь кроется ещё одна претензия к книге. Раз уж фокус именно на героине, а не на истории дома, которую читатель узнает через её посредничество, то тут должно было быть что-то, приводящее героиню к принятию или слому, раз её место теперь все равно тут. Но… нет. То ли реальные события, то ли трансы героини следуют один за другим, каждый раз это идет под знаком «ахятакаянесчастная» и «ядолжнаотсюдавыбраться», а потом, по щелчку пальцев автора, она принимает и раскрывает свои объятия обитателям дома. Все.
Ну и в заключение – это не хоррор, скорее альтернативная реальность, восприятие которой из-за главной героини оказалось изрядно подпорченным. Редактура тоже приложила свою руку, особенно формами некоторых слов. Упавши, замерзши, что-то ещё –ши… Короче, писатель писавши, переводчик переводивши, корректор корректировавши, магазин продавши, а я читавши-читавши, да и время потративши.
