Печать

[Chi]

Хроника: Караван через Европу
История: Пламя

Пролог

В пяти милях к северу от Нарбонны
3 октября, 1213, четыре часа по полуночи

Узкая дорога, почти что тропа извивалась между зарослями леса. Желтые листья разлетались из под копыт несущейся во весь опор лошади. Женщина в седле не знала, куда ведет эта дорога, и не думала об этом. Лошадь уносила ее подальше от города, подальше от пламени огня и смерти, и пока этого было достаточно. Женщина не была опытной наездницей, поэтому не обращала внимания на то, что последние полчаса непрекращающейся скачки ритм стука копыт лошади стал сбиваться, а сквозь дыхание животного слышались натужные хрипы.

Дорога вывела всадницу на небольшую поляну в лесу, где она решила остановиться и прислушаться. Далекий стук копыт погони ворвался в ее голову подобно грохоту горного камнепада. Женщина с отчаянием оглянулась по сторонам и попыталась пришпорить лошадь, чтобы опять пуститься вскачь. Животное жалобно заржало и, сделав пару неуверенных шагов, тяжело завалилось на бок. На изорванных мундштуком уздечки губах запузырилась кровавая пена. Наездница, успевшая в последний момент соскочить из седла на землю, издала протяжный стон, переходящий в почти звериное рычание. Женщина склонилась над шеей лошади и вонзила в нее выросшие в одно мгновение клыки, высасывая вместе с кровью остатки жизни.

Стук копыт лошадей преследователей становился все громче. Женщина выпрямилась, не обращая внимания на кровь, стекающую с ее губ на дорогое платье, и повернулась в сторону приближающейся погони, собирая в себе остатки сил для неминуемого противостояния.

***

У стен Нарбонны
5 октября, 1213, четыре часа до полуночи


Этот Холм нельзя было не заметить, подъезжая к воротам крепостной стены Нарбонны. Небольшое возвышение с десятком вкопанных в землю обугленных кольев. Не смотря на то, что последнего еретика сожгли на Холме больше месяца назад, каждому проезжающему мимо казалось, что с возвышения тянет запахом горящей плоти. А, может быть, не только казалось...

Холм Пламени Святой Веры. Полное название, которое обычно использовали официальные лица города во время казней, еще не успело укорениться в говоре местного населения. Большинство людей называло место просто «Холм», и, не смотря, что слово чаще всего произносилось вполголоса, если не шепотом, заглавную букву в слове можно было расслышать всегда.

С начала Альбигойского крестового похода против катарской ереси на Холме сожгли уже больше трехсот человек. Отсчет начался с катар города, которых было всего несколько десятков – большинство успело бежать до прибытия крестоносцев, зная, что город не будет защищаться. Потом на костры пошли те, кто хорошо спрятался среди местных католиков. Таковых находили до сих пор. Не всегда настоящих катар, но всегда виновных. Большинство плененных в сражениях катар, которые попадали в Нарбонну, тоже в конце концов находили свой путь на Холм. Недавно назначенный архиепископом города Арнольд-Амальрик проявил особу заботу о том, чтобы Холм продолжал собирать свою огненную жатву. Впрочем, никто не ожидал от бывшего папского легата, «прославившегося» при резне в Безье словами «Убивайте всех, Господь распознает своих!», ничего другого.

Силлак Аквитанин, сэр Томазо и брат Роджер проезжая к воротам Наробонны мимо Холма невольно отвели взгляды в сторону. Сказать, что просто мысль о казни в огне для каинитов была особенно неприятна, было бы очень большим преуменьшением того, что они на самом деле чувствовали.

Караван прибыл к стенам города прошлой ночью и до утра ожидал посланцев принца Нарбонны, которые так и не появились. Днем в уже разбитый лагерь прибыли официальные лица города, собравшие необходимые подати и огласившие правила для пассажиров каравана. Христианские и иудейские купцы получили право на торговлю на рынке внутри городских стен, мусульмане могли торговать только в лагере и не имели право покидать его границы. Не очень обычная поблажка для иудеев объяснялась обширным влиянием еврейской диаспоры в Нарбонне, которая отличалась от других городов Лангедока своей многочисленностью. Среди городских чиновников, прибывших днем, тоже не оказалось посланцев принца, что уже вызвало беспокойство. Ласомбра Космиана Нарбоннская, правившая городом еще с римских времен, никогда не отличалась пренебрежением к принятым в обществе каинитов традициям и этикету.

Нарбонна, не смотря на свою больше чем тысячелетнюю историю, основанная как одна из первых римских колоний в Галлии, до недавнего времени не имела большого значения в Лангедоке. Альбигойский крестовый поход кардинально изменил эту ситуацию. Морской порт Нарбонны стал одним из важнейших пунктов снабжения армии крестоносцев. Население города и окрестностей, насчитывающее до похода всего несколько тысяч человек, за последние годы увеличилось почти вдвое. Вместе с войсками, стоящими в городе в резерве или отдыхающими после боев, почти не испытавшая тягот войны Нарбонна давала кров бесчисленным потокам беженцев из опаленного крестовым походом Лангедока. Учрежденное в городе собственное архиепископство (до крестового похода Нарбонна находилась под властью архиепископа Тулузы) тоже способствовало увеличению населения.

Движение через крепостные ворота города не прекращалось даже ночью, и стража у ворот не обратила особого внимания на богатого купца в сопровождении двух рыцарей и нескольких слуг. Хорошо помня дорогу к убежищу принца Силлак, тем не менее, потратил на нее гораздо больше времени, чем рассчитывал. Узкие улицы были не только запружены народом, но и значительно изменились с его последнего посещения Нарбонны. Новые постройки преобразили топографию города, в некоторых местах почти неузнаваемо. Впрочем, для купца Равноса эти изменения не были поводом для огорчения, а скорее, наоборот, предполагали новые возможности для получения прибыли. Не смотря на беспокойство по поводу отсутствия надлежащей встречи каравана принцем города, лицо Аквитанина освещала довольная улыбка. До тех пор, пока он и его сопровождающие не подъехали к особняку Космианы Нарбоннской. Или, точнее, к тому, что от него осталось.

Убежищем Ласомбра Космианы служила каменная вилла – один из немногих сохранившихся реликтов римских времен Нарбонны. Говорили, что особняк принадлежал еще смертной семье Ласомбра. Когда-то величественное здание, окруженное садом и лужайками, теперь представляла собой груду обугленного камня. Судя по всему, пожар случился буквально несколько дней назад.

Силлак за несколько мгновений ошеломленно окинул взглядом еще местами дымящиеся развалины и суетливо пришпорил коня.

- Мы покинем город через портовые ворота, - бросил он своим спутникам с каменным выражением лица, - Незачем вызывать лишние вопросы у стражи главных ворот.