Когда-то. Давно, еще до Войны Деревьев я жил один. Вопреки тому, что мои браться жили вместе, как люди. Они любили собираться и хвалиться своим мужеством и трофеями, соревноваться и доказывать свою храбрость. Я видел в них жалких актеров, играющих в мужчин, детей выдававших дохлых кошек за убитых тигров. Меня не тянуло к ним, и я считал себя другим. Не был я так же прекрасен и так же величественен, как остальные, но груб и свиреп. А с моей силой и выносливостью могли соперничать только моя гордыня и тщеславие, которые я хотел проявить, не соревнуясь с братьями, но совершив подвиг, что затмит их глупость. Эта цель была моей во всех смыслах. Она была рассветным солнцем за самыми Дальними Холмами, была Хищным Зверем, не знавшим поражений, и была моей кровью, вскипающей от одной мысли о жертве, которую я мог бы загнать.
Хищник, которого я хотел сразить был Зверь из Серебряных Гор, о котором лишь немногое было известно. Опасны земли востока. Но, собравшись однажды, я покинул свой дом, в поисках славы, которая мне была уготована. На ужасных пустошах и в диких зарослях мне приходилось искать ночлег. И многих ужасных хищников, о которых я прежде и слыхом не слыхивал, мне пришлось сразить. Голод, который я испытывал и признание, которое я хотел получить, вели меня вдаль. Вели меня так далеко, что даже в небесах по ночам царили другие созвездия...
Но Серебряные Горы манили и, в конце концов, я, преисполненный нетерпения, достиг их. Сверкающие на солнце и при луне, эти охотничьи земли одновременно манили и пугали. Не счесть дней и ночей, что я провёл в охоте на бесчисленных детей Зверя, и каждый хищник будто вспышка, нападал из-за засады, но попадал в мою. Зверь был столь хитёр и осторожен, что как бы я не преследовал, всюду он ускользал...
Зверь этот так меня разозлил и измотал, что со всем упрямством своим я сдался и решил вернуться домой с трофеями, где, возможно, меня признают и без самого Зверя, и мне удастся собрать братьев в поход против него и хитростью забрать всю, причитающуюся мне славу. Публичная победа над ним лишь увеличила бы мою славу. Собрав свои трофеи – серебряные шкуры я отправился в сторону дома.
Где узнал, что Туата де Данаан призывают нас на битву с Фоморами.
Разумеется, эта новость была значительнее, чем моё возвращение из далёкой земли. Никто даже не вспомнил о том, что я долго отсутствовал. Мне указали место, где сложить шкуры и показали, куда следует идти... Я был так растерян, что даже не разозлился и быстро втянулся в трудности походной жизни.
Так прошли дни, пока не началась наша первая битва, в которой мои братья и сёстры дружно взвыли. И от яростной силы в лице Фир-болгов, нападавших на нас и от моего неистовства, не уступающего их... Жестоко и безрассудно, облаченный в серебряную шкуру, с копьем и щитом я сражался и не был нужен мне на поле брани никто, кроме врагов. Жестокость, с которой я повергал врагов, вызывала их уважение, по крайней мере, Фир-болги надолго запомнили меня. А моим братьям и сёстрам ярость моя казалась отвратительной и пугающей. Никто не желал сражаться со мной плечом к плечу. Возможно, тогда и родился миф о Геракле и Немейском Льве, так как многие потом говорили, что Зверь из Серебряных Гор и его дети были львами... Щиты из их шкур были так хороши, что моя госпожа часто отправляла меня Серебряные Горы за ними. Так часто, что вскоре всё наше воинство обзавелось ими, а в самих горах не осталось ни одного льва, кроме Зверя.
А война продолжалась, и с каждым днём я становился всё свирепее и злее, так как немало подвигов я совершил и немало жизней забрал на поле брани, но никто не желал воздавать мне надлежащие почести. Лишь наша Госпожа говорила со мной, что страшно льстило мне тогдашнему, хотя неведомо, чем я ей был интересен. Но на поле боя я вёл себя безрассуднее и безрассуднее, где и встретил славного Воина (самодовольного выскочку, как мне тогда казалось) из дома Скатах. Когда наши силы были на исходе, чего я, разумеется, не знал, он со своим отрядом пришел нам на подмогу, и в пылу битвы, я напал на него и даже оскорбил...
Как выяснилось, он оказался лучшим бойцом, чем я сам и потребовал с меня унизительную клятву, по которой я должен был перестать подвергать своих братьев опасности, сражаясь с ними в строю. Злость, переполнявшая меня, выплеснулась и на Госпожу Фиону, которая просила меня отдохнуть и подумать над словами рыцаря. Я же, вне себя от его выходки, покинул войско, обещая победить Зверя и выиграть войну с его силой.
Я был рад направиться в Серебряные Горы, где меня ждал только Он. Только там всё было просто и понятно. Голод, поглощающий целиком. Жажда, влекущая к крови врага. Стремление, преодолевающее все преграды. И Цель, которой я непременно достигну. Все силы и всю хитрость мне пришлось применить, чтобы загнать его в угол. Но я смог. Весь мой гнев, гордыня и ненасытная жажда привели меня к нему. Но Зверь ждал меня. Зверь дал мне условие, лишь исполнив которое я одолею его. Коль я отгадаю я его загадку – он мне вечно служить будет, коль нет – пожрёт он меня целиком. А сроку мне её разгадать – до тех пор, пока я смогу убегать от него.
И проста была его загадка слогом, но мудрость в ней скрывалась, мне неподвластная.
Зверь был силён и ранил меня так, что вынужден я был три дня и три ночи бежать и скрывать от его пасти и когтей. На утро третьего настиг меня Зверь и настала схватка, но я больше его не боялся, ведь разгадал тайну Зверя из Серебрянных Гор, Хищника не знающего равных в бою – лишь моё отражение стояло передо мною. Из-за него был я диким, безумным и кровожадным. Из-за меня был он осторожным, трусливым и беспощадным. Немногие воины, что были мне верны, пали сражаясь с его детьми. И все его дети, до одного, палии. Зверь был повержен и принес мне клятву верности Но оно не имеет значение - ведь Зверь будет служить мне, пока я буду силён. Ибо Зверь всегда был во мне и был мною, как и я сам был им. Имя мне - Оберон. Прошлое и будущее слились воедино и я видел их в ином свете, и этот момент был моим новым рождением, которых в моей жизни было уже немало и немало обещало наступить.
