Мы много чего умеем,
Немилого небесам.
Так воин, убивший змея,
Становится змеем сам.
В морг он не поехал.
Просто стоял под дождем, провожая взглядом машину скорой помощи, которая увозила тела его ребят. Плохих ли, хороших – но его.
Он никогда не был ангелом. Даже в человеческую бытность привык обходить закон и не собирался отказываться от этого умения сейчас.
Теперь его путь отдален от путей людей. Больше, чем отдалила кровь Изабеллы.
Сила вернулась. Другая, не способная отменить старость сама по себе – но способная при должных знаниях научить этому и многому другому.
Юстас уже знал, что произошло в клубе. Двое пришли сразу после заката. Одним из них был гуль Пол, чье тело тоже увезли.
Правда, Кабана напугало как раз то, что убитый превратился в ветхого старика буквально за считанные минуты.
Верный гуль против верных людей. Пешка гибнет, когда королева наносит свой удар.
Вторым гостем в клуб была старуха, чью половину лица покрывали одни сплошные ожоги.
Педлер не удивился, узнав, что убила Рики и ещё четверых именно она. Её слуга успел отнять жизнь одного.
И надпись кровью прямо напротив входа – тоже дело рук Сорте.
«Я вернусь»
Два простых слова, несущие в себе ненависть многих лет, разбитые надежды и жажду мести. Он не сомневался, что рано или поздно Изабелла осуществит свое обещание. Вернется одна или со своим Орденом Дракона, чем бы этот Орден ни был.
Значит, ему предстоит готовиться к этому часу. Встретить её во всеоружии.
Дом Сорте сгорел, как сообщил через «Крысу» Войта один из подрабатывающих на стороне полицейских. Явный поджег.
Изабелла не оставляла лишних следов.
Он отвернулся и направился к машине, где сидели двое. Одна из них показала ему, что всегда есть иной путь. Другой – несмотря на личные отношения и смерть Хосе - мог научить, как правильно идти по этому пути.
Потом… кто знает. Возможно, у города появиться новый Король Ночи?
Юстас не исключал никакие варианты.
Предстояла шахматная партия, где в роли фигур выступали живые люди. Не он выбрал правила игры, но ему было дано решать – победить или умереть.
И не стоило надеяться, что руки останутся полностью чистыми в таком противостоянии…
Колдун стоял в ночи, привыкая играть на чужом поле. И лишь двое сидящие в машине видели, как на секунду его лицо стало лицом человека, приговорившего себя в ещё большему рабству, чем было у Сорте.
Рабству у завоеванной свободы.