«Ты последнюю ставишь точку,
Выткав сказку при лунном свете.
Ты счастливо ее окончил -
Чтоб не плакали ночью дети,
Только кто-то свечу уронит
И десяток страниц забелит:
Есть такие, кто точно помнит,
Как все было на самом деле...
И перо возьмут чужие руки,
Записать себе присвоив право
Хронику чужой тоски и муки,
Всыпать правды горькую отраву.
Приоткрыты двери преисподней,
Ангелы растоптаны конями,
И сюжет известный новогодний
Переписан серыми тенями.» (с)
Говорят, мир обречен, если никому нет дела до детских слез.
Этот мир точно подписал себе приговор.
Возле Нью-Джерси есть неприметный реабилитационный центр для малолетних преступников. Там же, на зеленых лесистых холмах расположена фармакологическая кампания «Аист».
Мало кто знает, что оба заведения на самом деле существуют под эгидой института развития человеческого потенциала. Для тех, кто все же слышал это название, воображение рисует правительственную лабораторию, где лучшие умы нации день и ночь пытаются вывести геном совершенства.
Для пятисот тридцати восьми обитателей детской колонии, зовущейся не иначе как в насмешку местом реабилитации – эта птица стала синонимом боли.
Они были особенные. Кто-то от рождения, для кого-то – перемены настали год назад. Одни ходили в школу и видели мир за высокими белыми стенами – другие не понимают, чем слово «родитель» отличается от слова «палач».
У каждого из них есть свои силы. Силы, которые получены при травматических обстоятельствах или те, с которыми они пришли в этот циничный мир. Силы, превратившие их в парий цивилизации, с ненавистью смотрящей на все необычное.
Их забрали. Одних насильно – других по подложным результатом медицинских тестирований и протоколов детских правонарушений. Кого-то отдали собственные родители – с затаенной радостью и надеждой, что страх уйдет из их жизни. Кто-то действительно заслужил изоляцию – оставив кровавый след, который обратился в городские легенды.
А чьих-то мам и пап просто убили – втайне, подстроив несчастные случаи или напрямую, долгими безлунными ночами. Чего бояться им, всемогущим безликим фигурам, за которыми стоят чины Белого Дома? Слишком далеко тянуться нити этой паутины…
Правозащитники, врачи, инспекции – все проблемы решают деньги и связи. Человеку со стороны не войти за укутанные колючей проволокой ворота, на которых нарисован желтый аист.
У птицы взгляд стервятника, высматривающего добычу.
Когда-то их изучали. Теперь – просто держат под рукой. На всякий случай.
А ещё - их ненавидят и бояться.
Комплекс по распорядку похож на закрытую школу. Есть игровые площадки, библиотеки, спортивные и культурные залы. Комнаты отдыха и не похожие на камеры спальни. Все, что затыкает рот молодым ревизорам – которых вскоре обработают деньгами… и не только.
Но если вглядеться поглубже..
Их бьют. Их унижают. Некоторых даже подвергали сексуальному насилию.
Не всегда за провинность. Просто потому что те, кто заправляют центром, колонией – или все же домом страданий? – знают о своей безнаказанности.
Отсюда не сбежать. Пытавшихся всегда ловили.
Ни один не ушел.
Про то, что с ними вытворяли после, большинство заключенных – которых в отчетах зовут пациентами со сложным типом личности – бояться даже вспоминать. Детские пытки способны раздавить любой бунт.
И что самое страшное – все их силы, которыми одни гордятся, а другие проклинают – не действуют на мучителей. Целиком и полностью
Может, шепчутся дети, их «воспитатели» - вообще не люди?
Но тогда кто?
И от этого становиться ещё страшнее…
Этой зимой им не повезло вдвойне. Десять было отобрано ради поездки в санаторий. Разуметься, там не встретить обычных детей – частный оздоровительный центр фармакологической кампании «Хирон». Их воспитатели улыбались и даже реже наказывали тех, кому предстояло вскоре отбыть.
Пленники и не подозревали, что у приговоренных на смерть есть право прожить последние дни без страха.
Непрозрачные стекла автобуса, конвой охраны…
Поездка, длиной в день.
После которого наступит вечная ночь – но лишь для них, десятка избранных.
Если бы не пришлось ехать через лес, потому что на трасе столкнулся десяток машин…
Снегопад, густой, как тополиный пух в разгар мая, залепил кабину водителя, окутав пассажиров–пленников сумрачной пеленой…
А потом в полутьме зазвучали чужие голоса…
Конвой благополучно миновал узкий, занесенный сугробами изгиб пути – но окруженного машинами автобуса и след простыл.
Они стали первыми беглецами за всю историю «Аиста».
Ещё не зная, что сменили один круг ада на другой…