«Среди дремотных долин
Лежит моя дорога прочь,
И вот, как прежде, один,
Уехал я в глухую ночь,
И я вернулся опять
Туда, где пляшут воды рек…» (с)
Этан рассказал многое. Даг и Томми только и успевали что отмечать странности, произошедшие с приютом после их побега.
Было такое ощущение, что «Аист» стряхнул однообразие и вступил в эпоху бурных перемен.
Половина воспитателей носилась в поездках, иногда возвращаясь в таком виде, будто учувствовали в настоящей войне. Иногда одни из сотрудников исчезали – а на их место приходили другие, знающие все и ведущие себя так, будто они и были исчезнувшими. Наказания ужесточили – причем если раньше воспитателям был нужен хоть формальный повод, то теперь дошло до ежедневных субботних порок всех без исключения.
Даг с рассказов Бриджа знал, для чего нужны детские мучения и страх. Видимо, потерпев неудачу с Атрибутами, Радужные решили бросить все силы на возведение своей Башни Костей.
Думать о таких вещах было безумием, не думать – глупостью. Они действительно воевали с ангелами – или правильнее сказать, с демонами? – служившими правившему миром Люциферу.
И сейчас Даг вез Этана в его родной город, чтобы найти некого Юстаса. Человека, который после смерти матери опекал мальчика – и который вряд ли откажется его принять. Томми отправился по следу группы Бриджа – пережитое дало им возможность чувствовать местоположение друг друга.
Никто из побывавших в лесу не вернулся к нормальной жизни. Они бродяжничали, путешествовали на попутках и казались сами себе похожими на партизан в захваченной врагом стране.
Последнее соответствовало истине – только враг не ограничился одной страной, а захватил весь мир задолго до рождения их предков.
Группу Брайана вели сны – они искали места, вызывавшие интерес у «Аиста». Благодаря связи, по-прежнему существовавшей между разумом Бриджа и их палачами, знания о подобных местах приходили, словно сами собой. Именно там подростки надеялись найти хоть какие-то слабины в могуществе Радужных. Даг и Томми предпочитали более жесткие методы – сожженный в лесу автомобиль относился как раз к ним.
Дальнобойщик, которого от открытого кидания сальных взглядов удержало лишь выражение лица Дага, высадил их на въезде в Новый Орлеан.
- Вот и дома, - пробормотал Этан. Он ни казался ни грустным, ни счастливым – лишь каким-то потерянным.