Печать

[Руслан]

«Ты пройдешь меж засыпающих шатров
Ты пройдешь меж потухающих костров.
Мне захочется обнять и не дыша.
Напоить тебя из звездного ковша,
Степь колышет серебристую траву,
Я тебя неслышно милым назову.
На прощанье южный ветер закляну,
Обещания твои сполна верну…» (с)

Она идет и слушает камни.
Камни поют. Поет ночь. Даже восходящая луна вовлечена в эту мелодию ночного безумия.
Музыка обтекает женщину, как речной поток, рассеченный плывущей байдаркой.
Ребекка  и впрямь плывет. Плывет по его следам, впитывая отраву чужих мыслей. Вдыхает запах пролитой крови. Здесь безумие подкосило её брата и породило ту, что сейчас дышит зимней стужей прямо в затылок.
Доминик убил Жоселин, не зная, что подписал тем самым себе приговор. Её дядя работал на Бюро – и началась охота длиной в месяц, завершавшаяся бойней в клубе.
Но для Жоселин все только начиналось.
Все три года – и она рядом. Иногда – как ночная тень, легкий шепот, силуэт, пойманный краем глаза. Чаще – советчик, подающий знаки. Не потому что любит сестру своего убийцы – скорее, потому что нуждается в ней.
И сейчас они здесь, на Улице Мертвых Роз, потому что сплетенная ненависть и любовь живых и мертвых могут раскрыть тайну снов.
Снов, в которых Доминик все ещё жив.

[kokos]

Ребекка делает глубокий вдох сизого ночного воздуха и медленно выдыхает. Её пальцы медленно раскрывают бритву с гравированной рукояткой.
- Взгляни, - Доминик протягивает ей опасную бритву с гравированной ручкой. - я хочу, чтобы она была у тебя. У мадемуазель всегда должен быть "туз в рукаве", верно?
Её глаза закрыты. Вдох-выдох, вдох-выдох.
Скоро она узнала о том, чья кровь когда-то сбегала по лезвию.
Вдох-вдох. Глаза закрыты. Она позволяет телу погрузиться глубже в пучину нот. Мелодия ночи. Мелодия крови. Его мелодия.
Этого более чем достаточно, чтобы заглянуть на ту сторону.

[Руслан]

О, дама с сердцем
из горного хрусталя!
О, дама с густой и темной
 копной волос!
Здесь узость улиц
– на шее моей петля.
Куда мне деться
от запаха этих роз?

Разбитое доверие – как расколотое стекло. Дует пронзительный ветер и капли налетевшего дождя проникают сквозь узкие трещины. Не греет, ни хранит, не радует глаз.
Запах крови наполняет ноздри. Ребекка машинально касается пальцами носа - но это лишь отпечаток давно ушедших дней.
Вот ночь, так похожая на эту. И девушка в полутемном кафе о чем-то весело болтает с Домиником. Улыбка её брата - ослепительная, похожая на блеск бриллиантов на витрине завораживает. Она хочет предупредить глупышку, предостеречь, чем закончится этот флирт. Но – голос остается нем, потому что любая фраза может разрушить воспоминания пролитой крови.
Вот образ меняется – и Доминик с девушкой танцуют, вызывая восхищенные взгляды припозднившихся посетителей. Они просто ослепительно хороши – как  может быть хорош дуэт Жизни и Смерти.

 - «Поймала Кая, что ж
ты у меня в долгу,
В счет долга
– забери меня в свой полет»
И Герда без движения
лежит в снегу,
Мечтая, чтобы до сердца
добрался лед...

Он убьет её, понимает со странной тоской Ребекка. Убьет, потому что не может любить по-другому. Но и себя тоже погубит – с каждой жертвой затягивая петлю на шее.
- Так было и будет, - слышит она шепот над ухом. Не нужно поднимать веки и оборачиваться – за спиной никого.
Только ночь и Жоселин – её одушевленная частица.
- Он заслужил свою судьбу… смотри…
И она смотрит – потому что иного не остается. Смотрит, как танцующей походкой идет во тьму её теперешняя спутница. Ещё живая, ещё способная верить, не знающая ненависти.
И как из темноты улиц, мечтательно улыбаясь, выходит Доминик. В его глазах вянут розы и звезды танцуют свой вальс.

- «О, Кай, ведь лед,
он лучше, чем эта грязь,
А это значит, ну что ж
забери меня!»
Несутся сани
– и ты за ними, смеясь,
И дама в белом
пускает в галоп коня.

Подчиняясь ритму, исходящему, казалось, от самой бритвы в руках, Ребекка начинает двигаться в медленных па. Глаза закрыты – но с каждым шагом вальс становится все увереннее.
Холодные руки обнимают её талию. Тонкие, девичьи – женщина не открывает глаз, но знает это. Как знает и то, что открыв глаза - увидит разве что изъеденное червями лицо Жоселин.
Лицо, на котором играет безумная улыбка.
Они танцуют, как могут танцевать лишь та, что любит мужчину двойной страстью,– и та, что ненавидит его за двоих.
Розы распускаются под ногами, ветер уносит их от обреченного города за край мира.
Туда, где собираются непроглядные тучи и что-то накатывает беспощадной волной.
Туда, где тени рождают ночь.
Ребекка вздрагивает, останавливается и открывает глаза.
Женщина одна – на пустой ночной улице. Протягивая бритву в дар неведомым силам тьмы, ловит натренированным слухом шаги мертвых – но даже Смерти она не нужна.
Не сегодня… не в час одиночества…

О, это небо
плохо выцветший переплет,
И в небе
– лишь лепет нелепых фраз.
И Герда в скорби
лицо себе снегом трет,
Мечтая, чтобы осколок
 попал ей в глаз…

[kokos]

Легкое движение пальцев.
Щелк. Лезвие прячется под рукоятку.
- Je suis désolé.
Ребекка идет вверх по улице, не оборачиваясь.
Вина затягивала не шею петлю. Она знала. Знала даже до того, как это произошло. Её любимый брат, в глубине души, всегда был убийцей.
И она ничего не могла с этим поделать.
Так же, как ничего не может поделать с кошмарами, что терзают её с новой силой. Чего им нужно? Что они хотят ей сказать?
Поэтому она и пришла сюда. Просто немного ответов, просто небольшая прогулка для полумертвого в компании мертвецов.

[Руслан]

Утро встретил её серостью. Похоже, весна запаздывала.
В отличие от кошмаров.
Сегодня она почему-то видела похороны. Незнакомого чернокожего мужчину, обряженного в яркие одежды и укрытого белым саваном чествовали как царя. Странно, но даже место было знакомым – западный квартал, пристанище культа Вуду, где наследие колониальных времен пустило крепкие корни.
Что-то тянуло её в это место. Холодная рука словно провела по векам, стряхивая сон и ожидание.
Иногда Ребекка не могла уснуть, представляя, как склоняется над кроватью гниющая фигура Жоселин. Смотрит как она спит, слушает её дыхание и…
Ненавидит?
Проклинает?
Завидует?
Или улыбается?
Долг, не выплаченный братом нельзя было погасить простым «- Je suis désolé.»
Но неужели ей предстояло до конца своих дней наслаждаться этим соседство?
Ребекка подозревала, что да.

[kokos]

Покойники всегда рядом, стоит лишь закрыть глаза и...
Ребекка никогда не жалела об этом. Что ей ещё оставалось?
Иногда, она представляла их жизнь где-нибудь далеко отсюда, в Новой Англии или окрестностях Монреаля. В её мечтах она видела белый домик на окраине, откуда с кухни доносился бы запах свежего печенья, а их дети играли бы в чудесном саду, который она посадила своими руками... Эти грезы были приятны, но они быстро испарялись. Доминик не выдержал бы и года такой идиллии. Она бы то же.
Похороны, влажный воздух ночной Луизианы, лезвие в кармане и бессонные ночи - это их путь, путь l'enfant de la vie et la mort.
Ребекка огляделась. Что она здесь ищет?

[Руслан]

Улица привела её прямо в узкий, наполненный тенями дворик. Ещё не спела зацвести жимолость и яблони стояли понурившись, подставив голые ветви, словно жалуясь на утраченную красоту.
- Ты ищешь брата, Ребекка?
Голос из темного провала, куда не попадали и малейшие лучи серого утра. Хриплый, бесполый, какой-то протяжный, но в то же время – сильный. Очень сильный – от злобы, ненависти и уверенности в собственном пути.
- Подойди, дитя. Подойди, merle, annonçant la fin de la.
Голос звал, голос манил. Он был голосом самой смерти, старости и  отчаянья последних дней. Болезнью, которую хотелось принять в свое тело.
Он был голосом вампира.

[kokos]

- Назови свое имя, ведь мое ты уже знаешь.
Много кто знал её, еще больше живых и не-мертвых знали её брата. Позвать её по имени и упомянуть Доминика было недостаточно, чтобы заманить её туда, куда не падали лучи солнца.

[Руслан]

- Изабелла, - ответили тени. Сейчас Ребекка могла различить коренастый силуэт в самой глубине темного коридора, берущего начало от входа. – Та, что дала твоему брату шанс найти смысл в жизни. Та, что готова была утешить его боль.
Голос перешел в змеиное шипение.
- Та, что может назвать тебе имена его убийц. Тех, кто стоял рядом, когда он выбрал безумие, все видевших – и не пожелавших его остановить. Хочешь, сondamné à la solitude?

[kokos]

"Утешить боль Доминика мог лишь острый металл и холодеющее женское тело. Мне ли не знать."
- Какова цена, Изабелла?
Они не делают ничего бесплатно. Даже не лгут.

[Руслан]

- Они отняли его у меня. Его, на которого были такие планы, - в голосе тени прорезалась сталь. – Самого верного из всех… пусть заплатят.
Над головой пронеслась ворона, что-то хрипло каркнув. Ребекка невольно подняла голову  и увидела, как с западной стороны медленно надвигаются черные грозовые тучи.
- Скоро разразится буря, - шипело  завернувшееся во мрак существо. – Буря, которая должна была прийти очень давно. Помоги мне отомстить и уцелеешь в ней. Я назову имена – но что ты с ними сделаешь уже твое дело. И даже могу дать тебе нашу силу… ты ведь знаешь её власть… её, boire la nuit.
Во рту тут же пересохло. Её вечное проклятие и дар, семейная память и зов крови требовали поддаться. Уступить злым словам. Впустить в себя частицу вампирши. Стать чем-то большим… и одновременно меньшим, чем человек…

[kokos]

Она так долго искала хоть какие-то ниточки, крупицы ценной памяти, как она могла отказаться?
- Называй имена, но я не приму твой подарок.
Пот, сухость во рту, хрипота в голосе, дрожь в кончиках пальцев, возбуждение... Но, Ребекке было достаточно того, что уже бежало по её венам. Она знала к чему приводит отсутствие контроля. У нее был наглядный пример.

[Руслан]

- Юстас Педлер, - с ненавистью выплюнула старуха. – Глава местных торговцев оружием, ученик видного жреца Вуду. Сегодня похороны  его учителя– можешь прийти туда и осмотреться. Это лишь в квартале южнее.
Белизна кожи, просвечивающей сквозь мрак стала светлее – или это вампирша придвинулась к выходу?
- Кит Паркер, как и ты, il boit et ne pas être satisfait, чье местоположение мне неизвестно. И Мэттью Кэмпбелл – ещё один предатель, променявший истинные знания на неверный пересказ глупцов.
Улыбка чудовища плавала в сумраке – как оскал Чеширского Кота. Ребекка видела острые клыки, выступившие в голодном предвкушении – словно говорившая с ней уже готовилась выпить кровь своих врагов.
Или это были и её враги?
- Я не знаю, где последние двое – но найдя первого, ты встретишь и остальных…
Голос отдалился – похоже, старуха уходила в глубины покосившегося невзрачного дома.

[kokos]

- Ещё увидимся.
Аккуратные шаги назад, рука опущена в карман и сжимает бритву. Доверие? Доминик и его "друзья" давно его исчерпали. Наконец, Ребекка отворачивается от своей новой знакомой и уходит на юг.
Похороны? Как иронично.

[Руслан]

Она пришла, когда лишь несколько чернокожих курили у выставленного во дворе покойника. Тело мертвеца украшали горы безделушек - все как одна поломанные. Судя по мрачным взглядам, оставшиеся играли роль охранников.
Появление Ребекки вызывало ажиотаж - по крайней мере не один потный взгляд раздел её догола. Она не знала, есть ли среди них этот Юстас - но если был, то у Доминика в последние годы жизни появились на редкость мерзкие друзья.

[kokos]

Ребекка решила осмотреться. Осторожно. В её семье не питали любви к бывшим рабам и хотя она была лишена большой части предрассудков, Ребекке все равно не нравилось бывать в черных районах.
"Покойник выставленный на показ... В этом есть нечто дикое и болезненно правильное."

[Руслан]

- Что-то ищешь, ципа? – приподнялся один из сидящих на корточках чернокожих. – Или хочешь почтить нашего хунгана?
- Может, отдашь ему трусики? – коротко хохотнул второй – бритоголовый.
- Или бюзик?
Парни начали приближаться, как стая бродячих псов, увидевшая кусок мяса. И на улице. как назло, не было больше ни души…
… А ведь они ничем не отличаются от Доминика, пришла чужая мысль. Возможно, Жоселин донесла её во встревоженный мозг своей компаньоши. Ничем – такие же уверенные в своем праве делать с другими то, что пожелают…

[kokos]

Ребекка аккуратно, отодвинула рукав и достала дамский пистолет, который был прикреплен к руке маленькой кожаной кобурой.
- Я ищу Юстаса Педлера.
Клик-чик.
Курок взведен, предохранитель снят.

[Руслан]

Увидев пистолет, желание познакомится поближе как ветром сдуло. Но вот имя оказало странное воздействие – струхнувшие было парни приобрели явную воинственность.
- А тебе что до него? – спросил бритый. – Юстас – молодой хунган. Знаешь, кто это такой?

[kokos]

- Oui, знаю. Я знаю много интересных вещей. Ну, так скажите, где мне найти вашего хунгана?
Палец Ребекки по-прежнему лежал на миниатюрном спусковом крючке.

Доминик пробил черному парнишке обе щеки, во время их совместной прогулки по Садовому Району. Он проткнул его, пока тот продолжал изрыгать какие-то пошлости, видимо, считая это очень остроумным. Когда тонкое лезвие прошло на полдюйма выше его языка, он замешкался. Это промедление стоило ему лица, ведь брат дернул нож на себя. За два мгновения Доминик оставил на лице шутника омерзительную рваную улыбку. Все это он проделал, держа её под руку.
- Ниггеры. Хоть в чем-то maman была права, этим ублюдкам было бы лучше оставаться на наших плантациях.

[Руслан]

//Кинь Presense + Запугивание +2//

[kokos]

//1, 6, 4, 7//

[Руслан]

-Хер ты нас этой пукалкой будешь пугать! – нагловато заявил до того молчавший парень с дредами. – Хунган – это хуже любого твоего кошмара, детка. Он вынет из тебя душу и заставит делать все, что захочет. Или ты сгниешь заживо…
- Или рехнешься, - подключился бритый. – Вышибешь свои тупые мозги. Хунган Юстас – его ученик.
Толстый палец указал в покойника.
-Это, сестренка, был величайший хунган нашего города. Он мог даже мертвого поднять. Думаешь, его единственный ученик не такой крутой?
Холодная волна прошла по спине, зародившись в лопатках и скатившись с талии. Жоселин не могла не отреагировать на слова о воскрешении.

[kokos]

- Я не собираюсь мериться с ним силами. Он знал моего брата, я хочу задать пару вопросов - вот и все. Я трачу свое время зря?

[Руслан]

- Лады, ципа, - вздохнул бритоголовый. - Клуб "Болото" знаешь? Там твой Юстас... но лучше тебе его не злить.
- Точняк, -прибавил обладатель дред, сплевывая себе под ноги. - Его пушкой не напугать...