Печать

[Руслан]

Школу так до конца  не восстановили, так что постановку пришлось перенести. На открытый парковый зал, где вечно занимались студенты драмкружков и любители уличных музыкальных поединков. Зима прошла, весеннее тепло щедро за день прогревало землю, и ночной воздух под светом фонарей еще сохранял его остатки.
Сцена вышла из подручных материалов, но на славу - от сложных декораций пришлось отказаться, однако Эдвард и Генри немного схитрили. За спецеффекты они могли отвечать с полной уверенность - таких не было даже у Спилберга.
//Собственно, поскольку вы так и не придумывали сюжет, предлагаю старый прием. Каждый описывает свой танец, на ходу составляя часть сюжета. Порядок: Камила начинает (включая Катрин, описываешь в своем посте и её действия), Вир (включая Джейсона, описываешь его), Генри (включая Милли и Ларри), Эдвард (сам), Мори финал (включая Бобби). Сюжет делите исходя из этих пяти делений, каждый танцем передает свою часть и события/. Естественно. одним постом/

[luden]

Генри мерно покачивался притворяясь истуканом, которому двое аборигенов несли подношения. Любая его попытка действовать более активно низводило всё действие до детской самодеятельности. Так что теперь действие всё же напоминало подростковую самодеятельность. Милли и Ларри вдоволь накрутившись наконец положили свои дары к ногам Генри, а тот в ответ милостиво поджёг сложенный заранее костёр. Совершенно точно в том что всё проходит на свежем воздухе есть свои плюсы.
Тем не менее надо было честно признать, что опыт не удался. Он так и не научился сносно танцевать, да и не то что бы ему нравился процесс. Пожалуй самое время покинуть школу. А друзья... что ж теперь у них всех есть повод собираться получше танцев.

[Zohri]

Это была старая история, единственная история. Древнейшая история, что повторялась век за веком для того, чтобы над землей всегда всходило солнце. Всегда была лишь одна избранная, единственная, кто могла встать на пути сил тьмы; что должна была отдать свою жизнь в залог всех прочих; раз за разом, жизнь за жизнью.

Музыка била барабанами. Волосы Камилы, заплетенные во множество тонких косичек, метались дико в такт ее резким движениям, казались в полумраке сцены иссиня-черными. Оливковую кожу ее расчерчивали темные полосы племенной раскраски. Она была Первой, она была (пока что) Последней, но зрители не нужно было этого знать. Одна, Камила плясала под барабаны, сражаясь с полчищами необычайно густых теней. Едва ли подобную игру света и сумрака могли создать школьные софиты и осветитель-энтузиаст.
 
Роль Катрин в этом представлении была мала. Девушка сама этого захотела и, если бы могла, воздержалась бы вовсе от участия. Она оказалась Жертвой, и, пока Камила сражалась с бесплотными тенями, настоящий Монстр добрался до Катрин. Ее танец был страстным, быстрым и коротким. Сраженная и окруженная тьмой, Катрин плавно опустилась на колени посреди сцены.

Камила бросилась ей на помощь, но было уже поздно. Тьма смыкалась вокруг, и гибкие движения рук и ног в ритмичном танце не могли рассеять тени. Она не умела сдаваться, не хотела прекращать обреченную борьбу. Но за спиной ее были другие. Жребий Камилы был определен до рождения - ее принесли в жертву. Но эти люди, ее друзья, предстояло отдать частицы себя древнему идолу добровольно. Она вошла в этот бой воином и вела его с горячей отвагой, но лишь частицы их душ могли разжечь настоящее пламя, превратить воительницу в Истребительницу. Ту, что перечеркнет свою судьбу - сражаться и погибать, чтобы сразиться вновь; та, что будет вступать в схватки и побеждать.

И только тогда чистое пламя могла рассеять любые тени. Превратить древнюю трагедию в новое приключение.

[Руслан]

//У Рокси не получается, так что я за нею//
Тяжело, когда в танце ты чужой. Как оборотень, который знает, что его путь всегда будет в стороне. Особенно в ночи полнолуния, где лунная сцена уведет танец куда-то на внешний круг, вдали от всех. От света костра и музыки, от чужих движений и танцующих пар.
Ближе к тьме.
И лишь танцующая с ним девушка раз за разом возвращает его  к остальным. Иногда Вир – ось, вокруг вращаются другие, а иногда её роль стоять в стороне, помогая другим не сбиться с ритма. У неё своя память и своя история, но сейчас она решила быть частью иного танца. Настоящая свобода – в умении жертвовать собой, принимая роль ради других, и Вирджиния охотно умеет играть по этим правилам.
В сюжете их роль была простой. Они, вдохновленные примером Камилы, шли вместе с ней на поиски похищенной Катрин. Тени обступали их, и тогда Джейсон руководил танцем, разгоняя их своим неистовством. Но временами он сбивался, словно устав или запутавшись, на чьей же стороне – и Вир ловко выводили его к свету и костру, к Камиле и остальным.
Они вместе дошли до самого логова, дальнего края сцены, где тени были как никогда густы. Там, куда мрак уволок Катрин и куда свет идола-Генри проникал едва-едва.

[Esti]

У них действительно было очень мало времени, чтобы определить сюжет постановки во всех подробностях, и это было, в каком-то смысле, очень подходяще. Для Эдварда, во всяком случае, в свете пережитого это овеществляло возможность отклониться от заранее проложенного пути и попробовать сотворить нечто свое. На этот раз он не стал указывать из теней или атаковать тени в одиночку. Вместо этого, он двигался вместе со всеми и движения его были наполнены страстью и странной гармонией, подчеркивая более плавные движения девочек и боевой танец Камиллы. И там, где они проходили, зажигался огонь. Маленькие шесты, пламя на верхушке каждого из которых зажигалось одним из участников действа. Этого огня не хватало, чтобы полностью разогнать полумрак, окутывавший большую часть сцены, однако он давал достаточно света для того, чтобы участники и зрители могли видеть дорогу к цели, появлявшуюся прямо у них на глазах.  В конце концов, это была новая история и ей предстояло быть рассказанной впервые...

[Holod]

    Тьма.
    Легчайшая черная ткань струилась по сцене, то раскрываясь двумя широкими потоками скрывая на мгновения героев, то опадая до самой сцены давая зрителю возможность увидеть как изменилась сцена за долю секунды. Как может измениться мир.
   Взмах, и вот на сцене уже никого нет - множество рук под наростающее крещендо ритма поглощают Катрин.
   Взмах, и исчезает разгорающееся жертвенное пламя.
   Взмах, и на сцене одинокая Камила несеться выделывая умопомрачителные кульбиты - сражаясь. Сражаясь со струящейся тьмой которая не собирается играть по правилам, отступает заягивая в себя, и возвращаясь вновь. Бесконечная битва выиграть которую нельзя но и несражаться в которой невозможно.
   А в центре этого вездесущего потока, не останавливающаяся ни на мгновение, хрупкая фигурка облаченная в длинное облегающее платье, невероятно длинные рокава которого пляшут по сцене. Рукава которого Тьма!
   Морриган была Тьмой - врагом. Она была Тенью - убежищем. Она была бесплотным духом - наблюдателем. Вечной памятью на чьих глазах разворачивается сценарий. Маленький эпизод из бесчисленного множества которых состоит большое представление имя которому Жизнь.
   Она не мешала танцорам. Каскады ткани ее наряда ниразу не сбили с ритма ничью партию. Она не была главной героиней этого представления. Она знала свою роль. Она умела ей следовать. Умела оставаться в тени, быть тенью. Все видеть, все помнить. Ждать. Ждать своего часа, а пока...  танцуй Тьма, танцуй. Взмывая ввысь куда не достичь обычному человеку, двигаясь со скоростью и грацией которые неискушенные зрители не могли понастоящему оценить. Не могли понять, что на самом деле невозможно. Не могли видеть, что в широких, развивающихся рукавах платья мелькают вовсе не руки, но крылья. Демно танцевал на сцене. Перед людьми. Среди людей. Вместе с людьми.
   Маленькая богиня танцевала легко и беззаботно, полностью отдаваясь танцу. Наслаждаясь мгновением, таким редким в ее бесконечной жизни, когда можно перестать быть богом, а быть просто маленькой танцовщицей. Не думать о Мире разрываемом светом и тьмой, не думать о Вечной Битве, не помнить о том, что когда-то сама стояла на переднем краю этой Битвы, на краю между Светом и Тьмой.
   С какой стороны? Не все ли равно?
   Поосто танцуй! Танцуй на краю.

[Руслан]

Им долго аплодировали.
Ночное представление собрало не только учеников школы, но и многие родители и родственники пришли, чтобы оценить зрелищную постановку. Хватало и людей, просто облюбовавших парковую сцену как место вечернего отдыха, и они от души наслаждались бесплатным зрелищем.
Свет ночных фонарей не мог разогнать укрывавшие дальние закутки тени. Пятна темноты, похожие на огромные кляксы на чистом тетрадном листе, скрывали в себе иных зрителей.
Одноногий вампир, уже обходящийся обычным костылем, с кривой ухмылкой следил за танцем. Он держался в отдалении, время от времени поглаживая медленно отрастающую ногу. Хромой Джек знал, что освободившееся место не долго бывает пустым – и собирался занять трон в подземном зале, но позже, несколько позже, когда сила вернется. Когда ему удастся показать вампирам всего города, что старина Джек еще способен на многое – а не только на пафосные речи и аристократичные замашки, как его мертвый враг.
Стоял в парке и одинокий молодой священник, аплодируя вместе со всеми. Звук его ладоней напоминал хлопанье вороньих крыльев, и хотя свет избегал касаться этой фигуры, окружающие его люди время от времени тревожно ежились, не понимая причину собственного страха.
По лицу Калеба скользила довольная улыбка. Все шло к единственному возможному финалу, в котором хранилище неизбежно должно было пасть. Тогда, с силой Источника, он мог спокойно встретить пророчество, возможно, даже позволив себя убить. Но подобному предшествовали еще два года, и избранник Изначального собирался провести их с немалой пользой.
В этих планах было и место Камиле и её друзьям, которые под не замечаемым взглядом кружились, празднуя свою заслуженную победу. На краю, всегда на самом краю…

Конец