Тереза и Кира спустились к подножью естественной пирамиды, где теперь лесной исполин, сверкающий серебряной кроной и увешанный стонущими телами, будто живыми плодами. Или новогодняя елка игрушками, особенно если помнить, что изначально по традиции вешали на деревья вместо шаров и гирлянд.
Порхавшая до сих пор между ветвей Натали, резко свернула и полетела к ним навстречу. Сейчас обе девушки напоминали уменьшенные копии Ицпапалотль и, судя по всему, наслаждались своим состоянием, и скажи им вдруг Тереза, что это навсегда, врядли бы, хоть немного расстроились из-за утерянного человеческого облика.
- Это, это как сон, - на лице Наты читалось восхищение пополам с блаженством.
- Да, сон. Я же говорила, что когда-нибудь ты будешь летать на воих собсвенных крыльях. Кто бы мог подумать, что это случится так скоро. Но просто наслаждаться снами нам увы не суждено. Давайте заканчивать то ради чего мы сюда и приехали, думаю, девочки уже заждались. Нехорошо лишать их всего веселья.
Тереза в последний раз посмотрела на вершину холма, где теперь алтарем высился серебряный крест, всего несколько минут назад бывший Домиником, братом в той жизни, которой она теперь живет, но нужно было двигаться дальше.
- Извини, Томас, - обратилась Тереза к самому объемистому «плоду», свисающему перед ней, - такое бывает, когда смертные случайно попадают между жерновов божественных игр.
Отработанный годами жест, дал сигнал Кире и Нате начинать. Два красно-белых размытых пятна в ореоле трепещущих крыльев, стали нарезать вокруг дерева круг за кругом и каждый раз, когда одна из них проносилась мимо ртутной фигуры Терезы, на землю обрушивался еще один поток крови, а хор панического мычания лишался одной ноты, пока наконец в ветвях не зависла полная тишина нарушаемая лишь гудением гигантских бабочкиных крыльев.
- Хорошо, - Тереза обвела взглядом медленно разливающееся вширь алое озеро, - а теперь зовите их.
В голову очень некстати полезли воспоминания из «Питера Пэна» про «Мы верим в Тинкербэлл» и хлопки в ладоши, что было неудивительно, когда перед глазами мельтешили две новоявленные моли, но все же, это сильно портило серьезность момента. Тереза уже давно смирилась с мыслью, что стала воспринимать смерть и льющуюся кровь цинично, как патологоанатом, но иногда, еще в детсве вбитые понятия о том «что такое хорошо и что такое плохо», давали о себе знать, тем более даже у Ацланти жертвоприношения были событиями серьезными и хиханек не приветствовали. Но что поделать, если больной фантазии и давным-давно черному как сама ночь чувству юмора, как и сердцу не прикажешь?
Не смотря на довольно бурную жизнь, совсем не редкую для героев и их последователей, воскрешать «бабочек» до сих пор приходилось нечасто, вернее эти случаи можно было пересчитать по пальцам одной руки, а столько одновременно вообще никогда. Сегодня действительно пришлось пролить много крови.
В ночной тишине зазвучали имена и почти сразу же с началом нарастающего речитатива на равных расстояниях от ствола стали пробиваться восемь маленьких гейзеров, поднимающихся и опадающих медленно, будто воск тающих свечей. Прошло совсем немного времени и бесформенные потоки крови, стали извиваться и приобретать все более и более узнаваемые формы девичьих тел.
Когда ближайшее к Терезе кровяное изваяние стало настолько детальным, что стали видны даже еле подрагивающие ресницы, а из спины, вырвались, такие же как и их все еще живых подруг крылья, фигура, наконец, распахнула глаза.
- С возвращением.
Автор
Тема: А я маленькая мерзость… (Тереза) 4.2 (Прочитано 4172 раз)