Печать

[Samouse]

Башня Давида
В зависимости от того, у кого спрашивать, башня Давида, также называемая Цитаделью, была либо построена царем Давидом, чтобы наблюдать за городом и защищать его, либо возведена гораздо позже для тех же целей и только названа в честь царя.
В любом случае, башня Давида – одно из немногих строений в Иерусалиме, которое в той или иной степени целостности простояло сотни лет. Несколько раз Цитадель была повреждена, со временем слегка теряя в высоте, и ее подновляли, но не более того. Во времена царя Ирода рядом с Яффскими воротами стояли три массивные башни, но после войн и осад все они оказались разрушены. Когда римляне завладели городом, они распорядились сровнять с землей все, кроме оставшихся оснований этих башен – их сохранили как напоминание всякому путнику о том, что перед мощью Римской Империи пал даже столь могущественный город.
Можно с уверенностью сказать, что башня имеет огромное значение для города, особенно при его обороне. Во время многочисленных нападений на Иерусалим в ней хранились запасы, а в самые трудные времена башня давала горожанам последний хрупкий шанс на спасение от захватчиков.
Башня Давида на протяжении столетий становилась свидетельницей кровавых и трагических событий, и многие считают, что она помнит все несправедливости, когда-либо творившиеся у ее стен . Под основанием башен Ирода обитает Каппадокиец по имени Марк, которого давно уже не видел никто из смертных, однако кое-кому из сведущих каинитов известно, где его найти. Марк мало что видел в своей не-жизни, однако он слышал звуки, доносящиеся из глубин земли под башней Давида, а время от времени перед ним представали видения: фигура, окутанная тьмой, медленно и терпеливо царапающая когтями тяжелую каменную преграду. Он верит, что эти звуки исходят от существа, неживого и в то же время не мертвого, но голоса беспокойных мертвых не дают ему узнать больше. Марк не рассказывал об этих кошмарах, приходящих ему в дневном сне, даже Палиуро, но в том ограниченном обществе, куда вхож Каппадокиец, на него уже посматривают искоса.

О фундаментах
Мечеть Купол Скалы восставлена на руинах строения, которое некогда называлось крепостью Антония. Оно же, в свою очередь, представляло собой башню, выстроенную на этом месте правителями династии Хасмонеев [60] и укрепленную царем Иродом, который переименовал ее в честь императора Марка Антония. Позже император Тит, захватив Иерусалим в 70 году н.э., разрушил башню.

Храмовая гора (Харам аш-Шариф) и мечеть Купол Скалы
Храмовая гора являлась весьма значимым местом Иерусалима в той или иной форме, начиная с 1004 года до н.э. По сей день она остается одной из главнейших святынь города. Именно на ее вершине когда-то высился дворец царя Давида и хранился Ковчег Завета. Позже на этом месте Соломон выстроил свой огромный Храм вместе с еще большим дворцом.
Мечеть Купол Скалы
Собственно, мечеть Купол Скалы – лишь одна из трех мечетей, к которым мусульмане совершают паломничества (наряду со Священной мечетью в Мекке и Мечетью Пророка в Медине). Она расположена в северо-восточной части Храмовой горы, к северу от мечети Аль-Акса [61]. Купол поднимается на высоту более 31 метра, а в ширину здание имеет около 20 метров, прикрывая собой Камень Основания, с которого Пророк Мухаммед вознесся на небо. Купол Скалы был возведен вокруг священного Камня так, что процесс строительства не затронул святыню, по приказу халифа из династии Омейядов Абд аль-Малика ибн Марвана в 685 году н.э., чтобы восславить память о Ночном полете Пророка Мухаммеда.
Мечеть Аль-Акса
Эта мечеть, перестроенная халифом Али аз-Захиром, на протяжении столетий являлась центром обучения. Считается, что после реконструкции план здания согласуется с предыдущими очертаниями мечети за тем исключением, что новое строение чуть-чуть ýже прежнего. На самом деле вся территория вокруг также считается частью мечети, и, когда святилище переполняется людьми, те, кому не хватило места внутри, молятся во внутреннем дворе.

Сура 36:1-6
Йа син.
Клянусь мудрым Кораном.
Воистину, ты - из числа посланников
[и стоишь] на прямом пути.
[Этот Коран] - откровение Великого, Милосердного,
[ниспосланное], дабы ты увещевал народ, праотцы которого не вняли увещеваниям в небрежении [к вере].

Стена плача
«Мы пришли оплакать наш разрушенный Храм,
Мы пришли оплакать нашу увядшую славу,
Мы пришли оплакать наших убитых братьев…» [62]
Стена Плача – это последняя оставшаяся часть великого Храма, и потому она имеет неоценимое значение для последователей иудаизма. Стена – отрезок западной части окружавшего Храмовую гору кольца стен – составляет почти 20 метров в высоту и тянется примерно на 30 метров в длину. Ближайшие к ней строения отстоят от нее всего лишь на четыре метра, что оставляет чрезвычайно мало места паломникам, приходящим сюда для поклонения последнему уцелевшему элементу Храма. Ирония состоит в том, что собственно Стена не была частью самого Храма, а лишь поддерживала и отгораживала от остального города изменения в структуре комплекса Храмовой горы, произведенные царем Иродом.
Щели между массивными камнями, образующими стену, заполнены клочками бумаги, на которых написаны молитвы, а земля подле стены отполирована до гладкости тысячами ног паломников, приходивших сюда в течение столетий. Существуют весьма строгие правила молитвы у Стены Плача, например, разделение мужчин и женщин – женщины должны молиться как можно ближе к правому краю Стены, поскольку, согласно иудаистским верованиям, женщине не должно молиться там, где это делают мужчины; кроме этого, молиться необходимо в специальной одежде, и так далее.
За Стеной Плача, в подошве Храмовой горы, находится настоящий лабиринт, череда пещер, тоннелей и ловушек, о которых обитатели Иерусалима в большинстве своем не знают. Кое-кто из местных каинитов уверен, что в этой тьме сокрыто нечто весьма могущественное, но многие попросту используют этот лабиринт как превосходное место для обустройства убежища. Смертные, однако, время от времени заходят в пещеры, чтобы подновить опоры, удерживающие Храмовую гору выше общего уровня города.
____________

[60] Хасмонеи – священнический род в Иудее, потомки которого правили Царством Иудейским со 152 по 37 годы до н.э. Последний правитель рода Хасмонеев был убит Иродом I, который при поддержке римлян захватил власть в Иерусалиме и основал собственную династию.
[61] На самом деле третьей по значимости святыней ислама является именно скромная по убранству мечеть Аль-Акса (в переводе с арабского «отдаленнейшая»), а огромный золотой купол Куббат ас-Сахра (Купола Скалы) – лишь центр архитектурного комплекса Храмовой горы. Это стандартная ошибка, чаще всего обнаруживаемая в туристических изданиях.
[62] В оригинальном тексте приведен отрывок из перевода на английский язык романа итальянской писательницы Матильды Серао (1856 – 1927) «В стране Иисуса». Перевод выполнен Ричардом Дэйви около 1905 года. Официального перевода этого произведения на русский я не нашла. Приведенный стих – это, очевидно, вольный перевод по цепочке [иврит-итальянский-английский].

[Samouse]

Виа Долороза (Скорбный путь) и Храм Гроба Господня
Считается, что Скорбный путь повторяет маршрут Иисуса Христа по Иерусалиму от претория [63] до места распятия на Голгофе. Мать императора Константина, императрица Елена, отправившись в путешествие по региону, совершила и паломничество в Иерусалим. Здесь она тщательно изучила последний путь Иисуса по этой земле, руководствуясь традиционными верованиями, различными хрониками и собственными видениями. С этого времени Скорбный путь стал часто посещаемой цепочкой священных локаций, к которым многие паломники приходят, чтобы поразмышлять над актом самопожертвования, который Сын Божий совершил во имя всех людей.

Вот остановки Скорбного пути:
I: Иисус осужден на смерть; его жестоко пытают, в том числе надевают терновый венец, из ран от его шипов течет кровь.
II: Иисус берет крест на свои плечи у крепости Антония.
III: Иисус спотыкается и падает, кровь из его ран окропляет землю.
IV: Иисус встречается с матерью.
V: Симон Киринеянин берет крест на плечи, помогая Иисусу нести его.
VI: Св. Вероника утирает кровь и грязь с лица Иисуса.
VII: Иисус падает во второй раз.
VIII: Иисус утешает плачущих набожных женщин.
IX: Иисус падает в третий раз.
X: С Иисуса сдирают одежды
XI: Иисуса прибивают к кресту.
XII: Иисус умирает на кресте.
XIII: Иисуса снимают с креста и передают Его тело матери
XIV: Тело Иисуса погребают в пещере, после чего Он воскресает.
Все эти остановки священны для христиан и весьма почитаемы, поскольку напрямую связаны с Сыном Божьим. Последние пять из них находятся внутри Храма Гроба Господня.

Скорбный путь также известен в Иерусалиме как отрезок дороги, вдоль которой можно найти продавцов любого товара, о каком только можно помыслить. Здесь торгуют всем подряд, от самых обыденных вещей до – как утверждают сами торговцы – действительно чудотворных; купить можно практически все, что угодно – надо только знать, к кому за этим подойти. Большинство товаров, продающихся на этом неофициальном базаре, либо краденые, либо вообще запрещенные. Главное отличие от обыкновенных торговых рядов состоит в том, что собственно рядов-то и нет. Местные торговцы – лишь тени, прячущиеся по темным углам, или зеваки, которых лишь горожане могут с легкостью отличить от паломников, поклоняющихся той или иной остановке Крестного пути Христа. В этом районе часто можно встретить Бонифация, чье явное недовольство продавцами фальшивых реликвий и прочими мошенниками широко известно. Те, кто желает остаться в хороших отношениях с этим Бруха, стараются, чтобы их не заставали за беседой с купцами «не того сорта» в окрестностях Скорбного пути.
Храм Гроба Господня был несколько раз разрушен и отстроен заново. В последний раз здание храма получилось самым большим и наиболее искусно украшенным по сравнению с предшественниками, из-за чего оно соперничает в размерах и великолепии с комплексом на Храмовой горе.

Источник Иезекии
Говорят, что этот неглубокий бассейн, полный чистой пресной воды, наполняется через тоннель, пробитый в скале по приказу Иезекии. Хотя мало кто верит в подобные утверждения, есть люди, которые настаивают на целебных свойствах вод источника. Как бы ни обстояло дело, вода здесь всегда чистая и свежая, а сам источник является местной достопримечательностью и служит местом встреч.
Базар Мюристан
К востоку от источника Иезекии расположен базар Мюристан, одна из лучших торговых площадей, где продавцы могут получить неплохую прибыль, а покупатели не рискуют быть обманутыми или обвешенными… по крайней мере, на крупную сумму. Поскольку торговые ряды раскинулись прямо под открытым небом, а попасть к ним легко, люди здесь чувствуют себя более свободно, чем в прочих кварталах города, а работа грабителей немного усложняется. Расположенный вдали от городских стен, этот базар чуть хуже охраняется стражей, но все равно заключать здесь сделки почти так же безопасно, как и на других известных рынках Иерусалима. Торговцы Мюристана предлагают множество различного товара, почти весь он законен, а продавцы охотно готовы угождать представителям всех вероисповеданий и национальностей.
Атмосфера дружелюбия, однако, испаряется вместе с торговцами, когда те закрывают лавки и уходят с площади с наступлением темноты. Несколько раз в окрестностях базарной площади находили сваленные туши изувеченных животных, а один раз обнаружили тело женщины в таком же бедственном состоянии. Никто из городских каинитов не знает, что – или кто – оставляет такие находки, но некоторые связывают их появление с таинственной личностью по имени Мандалай.
_____________

[63] Преторий – дворец, построенный царем Иродом, жилище римских правителей Иудеи (согласно Евангелию от Марка, 15:16).

[Samouse]

Перескакиваю на главу V, а четвертую - самую объемную - на закуску.

Глава V.
Созидание «у древних плит, сквозь плотный мрак».
Повествование в Иерусалиме

Главная притягательность мира средневековой Тьмы заключается в способности персонажей ковать собственное будущее. До формирования современной атмосферы Маскарада еще должны пройти целые века. Мир в 1197 году изобилует идеями и верованиями, разительно отличающимися от охваченных отчаянием ночей Мира Тьмы. О рассказчик, перед тобой огромный, девственно чистый холст, который только и ждет кисти, чтобы впитать темные краски твоей хроники…
Надо сказать, зачастую рассказчики, особенно те, кто уже набил руку в своем деле, не обращают внимания на разделы, озаглавленные «Повествование». Хороший рассказчик сумеет сплести захватывающее полотно игры даже из сюжета, атмосферы и тем, актуальных целых восемь столетий назад. Изобретательность, здравый смысл и, главное, забота об удовольствии игроков – вот прямой путь к созданию запоминающейся хроники.
Тем не менее, свежий взгляд никогда не бывает лишним, особенно когда речь идет об исторической книге – источнике информации. Иерусалим эпохи Темных Веков предлагает массу возможных сюжетных ходов для вашей хроники, но не все они очевидны и заметны. Именно поэтому данный раздел попытается высветить некоторые из таких ходов для использования рассказчиками, чтобы те располагали обширным выбором инструментов для придания хронике по Иерусалиму качества и правдоподобия.

Добро пожаловать в XII век
Тот Ближний Восток, который мы каждый вечер видим на экранах телевизоров в новостях, совершенно не похож на регион XII столетия. Иные противники, иные союзники и совершенно другие причины стычек, да и сам темп жизни Иерусалима в Темные Века потребует от игроков и рассказчиков некоторых усилий, чтобы понимать обстановку и действовать в Святой Земле.
Время и пространство ведут себя совершенно по-другому, не так, как нам привычно. Термин «Долгая Ночь» перестает быть неверно употребляемым словом; персонажи, рассчитывающие на поступление информации, подкреплений или просто груза с оружием могут очень и очень долго ждать таких элементарных вещей. Для приспособленцев всех мастей обычным делом становится задержать передачу посылки за городские стены или, наоборот, внутрь, долгое время собирая крупную партию по частям. Срочные сообщения оказываются перехвачены, а иногда и подправлены ровно настолько, чтобы непоправимо разрушить планы получателя. Даже обманный тактический ход, призванный выманить врага из города, чтобы тот встретил рассвет вне укрытия, может обернуться против самого хитреца, если солнце взойдет позже обычного.
Сама обстановка в Иерусалиме и его окрестностях также оказывает влияние на действия персонажей. Например, одна лишь доставка сообщения союзнику на другой конец города сама по себе может стать рискованным приключением. Иерусалим разделен на несколько кварталов, в каждом из которых доминирует одна из крупнейших религиозных группировок. В каждом своя стража, границы, входы и выходы; обитатели любого из них способны весьма быстро вычислить чужака, а чужакам никто не доверяет, и на это имеются веские основания. Чтобы добраться до адресата, курьер с посланием часто вынужден пересечь минимум два из таких обособленных кварталов, а то и пройтись по всем по очереди – а затем проделать еще и обратный путь. Не то чтобы «срезать» дорогу негде; древняя архитектура Иерусалима изобилует тайными проходами, тупиками и дверями, открывающимися в самые неожиданные места – например, в чью-нибудь спальню. Единственный надежный маршрут – открытый и незащищенный. А если посланник на своем пути бросит один лишь взгляд не туда, он может вообще не добраться до пункта назначения.

Сплетаем гобелен

Атмосфера
В Иерусалиме эмоции всегда бьют через край. На протяжении десятков лет кровавая череда крестовых походов оставляла отметины в разумах местного населения. Недоверие к соседям, балансирующее на грани паранойи, смешивается с лицемерным фанатизмом, а в результате обстановка в городе напряжена настолько, что воздух можно резать ножом. Но это относится к сообществу смертных. Что же до каинитов, они сражаются с собственными демонами, и ярость этих схваток люди просто не способны постичь. Иерусалим времен Темных веков порождает бесчисленное количество оттенков настроения, любое количество которых вы можете задействовать в своей хронике.
Отчуждение
Для европейского христианского мира Иерусалим, в буквальном смысле, расположен на краю света. Город находится в самой глубине халифата арабов, и живущие в нем члены небольшой общины христиан для «освободителей», пришедших из Европы, остаются чужаками. До Византийской империи, ближайшего союзника крестоносцев, сотни миль пути, да и сам союз ее правителей с западными королевствами оставляет желать лучшего. Итак, помощи здесь ждать долго, друзей найти нелегко, и дезориентация становится ближайшим спутником гостя.
Подобное ощущение потерянности не покидает и каинитов, прибывших в Иерусалим под знаменами крестоносцев. В этом случае пришлый персонаж не имеет прочных связей среди собратьев по клану, равно как и упырей или сторонников. Местные же каиниты, даже одного с гостем клана, больше заботятся о собственных интригах и проблемах, которые зачастую совершенно отличны от забот персонажа.

[Samouse]

Амбиции
Амбиции гуляют по всему региону яростными волнами. Церковь и государство в эпоху Темных веков неотделимы друг от друга, и крестовые походы становятся отличным оправданием тому, что мирское влияние разрастается из-под сени святых хоругвей. Распробовав вкус победы в Первом крестовом походе, европейская знать жаждет приумножить собственные богатства и владения, захватывая земли в регионе и облагая данью местное население. Объекты вроде «государств крестоносцев», такие, как княжество Антиохии или графство Триполи, а также небольшие крепости вроде замка Крак де Шевалье (захваченного мусульманами в 1187 году, затем отбитого и, наконец, окончательно завоеванного в 1271 году) [102].
Атмосфера праведности, окружающая армию крестоносцев, не мешает отдельным ее воинам поддаваться мирским искушениям. Папа Римский – не только духовный, но и светский правитель, и тот из военачальников, кто сумеет покорить язычников, наверняка заслужит вечную благодарность Его Святейшества. Кроме того, крестоносцам отлично известно, что от православной Византии помощи будет мало. Захват Иерусалима даст воинам креста идеальный плацдарм для того, чтобы в подходящий момент обрушиться на императора-еретика и его советников, впустую мелющих языком.
Амбициозность ценится и среди вампиров. Могущественные старейшины контролируют информацию и ресурсы, поступающие как к смертным, так и к каинитам. Бессмертные, хорошо ориентирующиеся в политике, льнут к ушам высокопоставленных людей всех вероисповеданий. Наличие нужных связей зачастую проводит для персонажей грань между посмертием и Окончательной Смертью.
Местоположение города само по себе играет важную роль в общем положении вещей. Если использовать военные термины, европейские каиниты нуждаются в месте постоянной дислокации для атак на Ассамитов и Сетитов и считают, что Иерусалим превосходно подходит на эту роль. Важно также и влияние города на духовные сферы. Точно так же, как для людей, для вампиров Святой город представляет собой желанную добычу, и чисто символическую, и в политическом плане. Ключевое место в истории трех религий создает образ Иерусалима, успешно уравновешивающий вопиющую вульгарность Византии.
Что касается истории каинитов, для них Иерусалим стал важнейшим средоточием духовной мощи по иным причинам, касающимся исключительно вампиров. Говоря проще, на Ближнем Востоке располагался легендарный Первый город, родина Патриархов. Тот, в чьей власти окажется Иерусалим, получит великолепную возможность подчинить себе и весь ближневосточный регион, а с ним и первоисточник всей расы каинитов. Сама земля здесь дрожит от памяти о Третьем поколении, и это, в свою очередь, повышает ставки в сюжете любой хроники и толкает персонажей на отчаянные шаги.
Кроме того, из Иерусалима открывается дорога на неизведанный Восток, где, по слухам, Савлот обрел понимание Голконды. Хотя Тремеры из кожи вон лезут, чтобы опорочить потомков Савлота, многие каиниты все еще жаждут обрести некое подобие философии, которая бы примирила их с их существованием. Возможность отправиться на восток по следам Савлота и самим достичь Голконды воодушевляет множество вампиров на попытки закрепиться в Иерусалиме и уже оттуда контролировать путь на Восток.
Клаустрофобия
Орды верующих, приходящих в Иерусалим и обитающих в нем, прямо-таки распирают стены города изнутри. Добавьте к ним несколько группировок предприимчивых каинитов, и вы получите вулкан на грани извержения. Даже несмотря на то, что вокруг предостаточно смертных, чтобы укрыться в их толпе, вампирам приходится прибегать ко всяческим ухищрениям, чтобы оставаться неузнанными. Вдобавок городская теснота и давка могут угнетать приезжих бессмертных, привыкших к относительно безлюдным деревням и сельским просторам Европы. Чрезмерная нагрузка на чувства может привести к потере контроля над собой и, как следствие, к впаданию в бешенство. Удержание собственного Зверя под контролем в самой гуще бурлящей атмосферы Иерусалима, от которой невозможно убежать, может привнести неожиданный поворот в сюжет вашей хроники.
Вера
Вампиры, по их собственному определению, – проклятые создания. Вере в их мире нет места – по крайней мере, в теории.
Но, разумеется, не все так просто. Каждый каинит когда-то был смертным, и не мог в одну ночь с легкостью отбросить прочь жизнь, наполненную молитвами, богослужениями и святыми чудесами. Новообращенные вампиры в попытке обуздать свою новую сущность пытаются примирить старое вероисповедание с простирающейся перед ними долгой борьбой с покоренным чудовищем внутри.
Тех, кто остался в лоне церкви, еженощно одолевают вопросы. Религия – вещь статичная, и ее законы и догмы едины для всех людей. Но как это касается вампиров? Каиниты, все еще пытающиеся существовать в согласии с Божьей заповедью, испытывают трудности даже с такими необходимыми вехами не-жизни, как питание. Закон Моисеев прямо запрещает пить кровь других созданий. Коран дозволяет правоверному мусульманину поглощать кровь только в случае крайней нужды, но никак не жаждать ее – а это уже противно природе вампиров. Что же касается христианства, Иисус завещал своим апостолам вкушать тело Его и пить кровь Его, чтобы спастись – а уж если можно питаться кровью Сына Божия, то почему бы не употреблять и кровь смертных, которые созданы Богом по своему образу и подобию?
Наконец, в умах множества вампиров все еще трепещет идея спасения. Всякий персонаж время от времени задумывается о своем месте во Вселенной. Некоторые каиниты верят, что их новая бытность есть не что иное, как испытание их веры. Другие задаются вопросом, а не поражены ли они проклятием вампиризма в назидание остальному человечеству. Есть и те, кто считает, что они были избраны для достижения в своем новом Становлении некоей особой цели и стали кем-то вроде вестников конца света. Наконец, кое-кто просто оплакивает свою проклятую сущность, полагая себя навсегда отлученными от райских кущ.
Некоторые вампиры проникаются идеей обретения Голконды, принимая свою вампирическую натуру и пытаясь отыскать способ управления ее наиболее дикими порывами. Подобную философию благочестивые вампиры воспринимают с негодованием – ведь представление о Голконде отрицает и спасение в раю, и адские муки – и все же все большее число вампиров ищут более прозаическое объяснение своей природе и верят, что найдут ответы в Голконде. В любом случае, вера определяет и подстегивает действия персонажа, становясь существенной деталью в любой хронике.
_____________

[102] На самом деле Саладину не удалось захватить Крак де Шевалье, он посчитал его слишком хорошо укрепленным и снял осаду, чтобы заняться другими крепостями крестоносцев. Замок был захвачен войсками султана Баибарса обманным путем – с помощью подложного послания с приказом о сдаче.

[Samouse]

Темы
XII столетие предлагает несколько тем, которые можно было бы использовать в игровой хронике. Общественный строй определяется положением в обществе и происхождением, то есть, одним словом, кровью. Осознание своего статуса полностью определяет помыслы и поступки каинитов точно так же, как смертных. Договоры, устроенные браки и прочие обмены услугами в кругах смертной знати находят отражение в кровавых клятвах и иных обетах верности у потомков Каина.
Реакции вампиров на столь извращенный политический этикет различны. Хотя могущественные старейшины не видят для себя никакой пользы в устроении браков, бывали случаи, когда договоры или союзы скреплялись обменом друг с другом ценными потомками. Уже это одно само по себе может стать проблемой, особенно если молодым вампирам претит оказаться сторгованными подобно скоту. С другой стороны, вампиры, не имеющие должного положения в обществе, могут последовать за ветром политических перемен. Трения между «своими» и «чужими» вполне могут перерасти в тайные интриги или открытый бунт, в корне меняющий политический ландшафт. Хроники, раскрывающие важность социального статуса, затрагивают все подобные моменты.
Богатой почвой для тем игры служит и наследие Каина. Для каинитов история не забывается, и события, случившиеся на заре времен, влияют на современную ситуацию ничуть не слабее, чем происшествия, случившиеся накануне ночью. Все вампиры наследуют одинаковое кровавое проклятие, заложенное в самой их природе, но эта общность вовсе не определяет поведение конкретного индивидуума или котерии. Одна группа может оставаться верной наследию Праотца и принять свою судьбу, а других может вдохновить вера и надежда на спасение (или обретение Голконды), и они отрекутся от своей чудовищной сущности.

Конфликт
Чего-чего, а уж конфликтов в Иерусалиме множество – пожалуй, даже слишком много. Беспокойная атмосфера города подогревает полуночные войны каинитов, внушая им чрезмерную самоуверенность и безжалостность в своих поступках. Город превращается в настоящую пороховую бочку, и любое действие, направленное против врага, может высечь искру, за которой последует чудовищный взрыв.
Каиниты против каинитов
Подобно европейской знати, грызущейся друг с другом с целью увеличить собственные владения, князья и старейшины каинитов так же стремятся расширить свою власть над смертными жителями континента. Зачастую персонажи, разгуливающие по Иерусалиму, обнаруживают себя в самой гуще драки или под ударом врага, уютно устроившегося где-нибудь в Европе и отправившего по следам героя местных сторонников или слуг, чтобы те совершили месть. Каждый каинит Иерусалима имеет свои тайны, и эта загадочность может добавить новые краски к взаимоотношениям с возможным союзником или поставщиком информации. Служитель, предложивший персонажам доступ в шикарные охотничьи угодья, может планировать засаду. Собрат по крови, обеспечивший убежище, в ответ может потребовать от героев выполнить заведомо самоубийственное поручение. Убежища то и дело подвергаются нападениям группировок смертных, науськанных другими вампирами, а постоянное нарушение обетов верности может стать источником всевозможных конфликтов и уязвимостей персонажей.
Помимо этих уже известных опасностей, есть и другие. Например, Ассамиты представляют собой угрозу для представителей всех прочих кланов, неважно, местные они или приезжие. Обычай Сарацинов совершать над жертвой диаблери по вполне понятным причинам пугает членов других сект. Иерусалим и вообще Ближний Восток – это родная земля Ассамитов; члены этого клана знают территорию намного лучше, чем пришлые крестоносцы. Конечно, местные вампиры страдают от рук и клыков Ассамитов больше остальных, но активный приток еще не освоившихся в регионе гостей с запада лишь воодушевляет старейшин клана, которые находят особое удовольствие, предвкушая, как они уничтожат пару-другую влиятельных неверных.
Каиниты против смертных
Несмотря на то, что до организованных действий Инквизиции еще несколько столетий, одно лишь присутствие в Иерусалиме толп людей порождает проблемы. Смертные, напичканные предрассудками и суевериями, могут знать о существовании вампиров, но это вовсе не означает, что любой человек, столкнувшийся с каинитом один на один, сожмется в комок от страха.
Обладание Святой землей подстегивает в смертных амбиции, которые вряд ли будут разрушены кучкой слабых, только что Обращенных вампиров. К 1197 году Второй и Третий крестовые походы, окончившиеся катастрофами, позволили мусульманам вернуть себе практически все, что у них отобрали европейские захватчики. Владения же крестоносцев уменьшились до изолированных, бесполезных форпостов, которым требуется постоянный приток ресурсов только для поддержания их в должном состоянии. Мощь европейских рыцарей начинает убывать, а их армии – распадаться. Воинами креста все крепче овладевает отчаяние, а отчаявшиеся люди совершают безрассудные поступки – а затем идут на еще большие безрассудства.
Несмотря на явное преимущество на стороне мусульман, об окончательной победе речи не идет. Каждая сторона знает, что противник, в случае необходимости, будет сражаться до последнего воина, поскольку обе уверены в том, что их цели и действия благословлены Господом. И мусульмане, и христиане часто занимаются шпионажем и саботажем в стане врага. Обе армии состоят из отлично тренированных воинов и профессиональных наемников, которые не задумываясь зарубят всякого, кто встанет у них на дороге, если, конечно, результат будет стоить того. Солдаты обеих сторон жестоко обходились с попадавшимися на пути каинитами, а при самом неудачном повороте местной политики их просто уничтожали.
Помимо военных угроз, новые враги появляются у вампиров и в результате разрастания религиозных конфликтов. Даже без крестовых походов, каждая из трех религий наплодила множество экстремистских сект, чье понимание ситуации в Иерусалиме весьма узколобо. Большинство таких группировок охотно вышли бы на улицы, чтобы уничтожить всякого встречного язычника или еретика; если же они ненароком столкнутся с новообращенным дьявольским отродьем – тем лучше.
Однако же упадок политического влияния и чрезмерное рвение религиозных фанатиков вовсе не означает, что любого смертного можно превратить в бездумную пешку. Проявления Истинной Веры достигают в Иерусалиме почти что невообразимых высот, что доставляет неудобства любому каиниту, задумавшему организовать себе «живой щит» из смертных упырей.
Точки зрения
Во многом наше понимание Иерусалима эпохи крестовых походов происходит из христианского взгляда на произошедшие события. Эпическое повествование о самоотверженных, богобоязненных рыцарях, воздвигших над собою знамя Святого креста, храбро сражавшихся, но в конце концов потерпевших неудачу в деле освобождения Святого города от нашествия язычников-мусульман, мешает увидеть гораздо более масштабную картину эпохи.
Все события, происходившие в Иерусалиме, имеют три аспекта: их нужно рассматривать с точки зрения иудеев, христиан и мусульман. Приверженцы всех трех вероисповеданий на вполне законных основаниях были заинтересованы в участии в будущем города. Для стороннего наблюдателя их частные мотивы не всегда имели смысл, но от этого не становились менее реальными. Каиниты же, принадлежавшие к любой из трех религий, во многом разделяли мнения, образ мыслей и предубеждения своих смертных единоверцев.
Повествование о событиях в Иерусалиме тех времен требует, чтобы рассказчик и игроки помнили об этом многообразии точек зрения. Разумеется, мы не призываем культивировать в игре атмосферу вроде «живи и дай жить другим». Однако вам следует представлять в своей хронике различные точки зрения и делать это как можно более реалистично. Введение в игру персонажей – последователей разных религий, которые попытаются склонить котерию к иному образу мыслей (или, по крайней мере, показать им рациональное зерно в своих взглядах) поможет добавить новое измерение в отыгрыш героев, да и в хронику в целом.

[Samouse]

Идеи для хроники

Однако хватит общих фраз. Про Иерусалим в эпоху Темных Веков можно поведать бесчисленное множество историй: от рассказов о кровавых завоеваниях и отмщении до повествований об истинной вере и спасении. Прочитав предыдущие разделы, вы получили некоторое представление о разнообразии тем, которых можно коснуться в иерусалимской хронике, а ниже мы приведем несколько конкретных идей.

Вход в Иерусалим
В случае, когда персонажи прибывают в Иерусалим откуда-то извне, хроника будет совершенно иной, чем если бы они изначально обитали в городе. Любой персонаж может найти повод побывать в Святом городе: это может быть торговля, исследования, паломничество, преследование какой-нибудь цели, свойственной исключительно каинитам, и так далее. Иными словами, причин для посещения Иерусалима, способных стать ключевым моментом хроники, может быть предостаточно. Ниже мы приведем некоторые из таких причин.
Паломничество
Герои хроники могут быть пилигримами, желающими посетить христианские святыни, пока не окончилось пятилетнее перемирие. Повествование такого рода может включать еще и полную опасностей дорогу в Святую землю. Для каинитов путешествие, например, по воде – по определению предприятие с непредсказуемым финалом, ведь генуэзские торговцы, перевозящие грузы для крестоносцев, могут и не оказаться порядочными людьми и заглянуть в какой-нибудь ящик. И наоборот, странствие по земле пролегает по суровой, враждебной территории, где полно недружелюбных смертных и каинитов. Попав в город, персонажи оказываются в паутине соперничающих сект и вероисповеданий, к которым принадлежат и люди, и вампиры. Бонифаций приглядывает за паломниками, но если нападению подверглись, например, набожные христиане Армянской церкви, он может и отвернуться. А что произойдет, если аль-Айн решит, что наступило время преподать урок заносчивым каинитам-христианам, которые явно пришли в город для того, чтобы пополнить ряды своих воинственных собратьев?
Но паломники не обязательно должны следовать учению Христа. Вампиры-мусульмане приходят в город, чтобы посетить Купол Скалы или мечеть аль-Акса или просто увидеть аль-Кудс, и сталкиваются с иными опасностями. Ни Рустуччи, ни Лефрой не горят желанием встретить таких гостей с распростертыми объятиями, и группа каинитов, попавшая в переплет интересов двух этих могущественных и набожных вампиров-христиан, окажется между молотом и наковальней. С другой стороны, подобная ситуация может стать отличной возможностью…
Что же касается каинитов-иудеев, исполняющих древний обычай пасхального Седера [103], завершающегося ритуальной фразой «в следующем году в Иерусалиме»? Союзников в мире нежити у них немного, в основном это Каппадокийцы (у которых свои проблемы) и Носферату (занятых тем же, но при этом практически не имеющих власти в городе). Вопросы религии превращают обыкновенную задачу – найти себе приют под одной крышей со своими смертными единоверцами – в задачу трудную, по меньшей мере. Таким вампирам не к кому обратиться за помощью, и они остаются без всякой защиты перед махинациями своих проклятых собратьев, которые вряд ли разделяют их интересы.
Завоевание
К 1197 году статус Иерусалима окончательно не определен. Срок перемирия близится к концу, и обе стороны конфликта настолько переполнены предвкушением, что вполне можно ожидать нового крестового похода. Разумеется, у европейских кланов вампиров имеется свой интерес в этом деле; персонажи хроники могут быть, например, разведчиками клана Вентру, рыцарями-тамплиерами, ищущими способ ослабить возможных сверхъестественных противников перед тем, как двигать вперед своих смертных приспешников. А возможно, герои выполняют поручение клана Ласомбра, чьи старейшины есть по обе стороны христиано-мусульманского конфликта, и кто наверняка принимает разногласия религий близко к сердцу. Котерия может стать участником предварительного нападения, если их отправили уничтожить каинитов-франж до начала боевых действий, чтобы вконец ослабить противника еще до конца перемирия. Персонажи могут играть роль шпионов, желающих разузнать географию местности и сведения о городских каинитах – кто из них примкнет к той или иной фракции, если в регион придет война.
Возвращение
За многие столетия Иерусалим не раз подвергался разграблению и опустошению. Всякий раз, как завоеватели приходили с огнем и мечом, мудрые каиниты предпочитали покинуть город. Кто-то затерялся на пыльных страницах истории, другие нашли себе новое убежище, но были и те, кто в конце концов решил возвратиться домой. Теперь же стены города стоят более крепко, чем в прошлом, и вампиры, некогда обитавшие в городе царя Давида, возможно, прокладывают себе путь на родину. Увы, за воротами их ждут сюрпризы.
Иерусалим уже не тот, что был прежде. Знакомые улочки и вехи исчезли, убежища разрушены или заняты кем-то еще. В домах персонажей уже добрую сотню лет обитают пришлые, надменные каиниты, и им нет дела до безродных странников, которые, возможно, и были когда-то местными. Изменился сам дух Иерусалима и его смертных жителей. Как же герои справятся с задачей возвращения в город, такой чужой и такой знакомый одновременно? Что они предпримут для того, чтобы вновь сделать Иерусалим своим городом?
Торговцы
В Иерусалиме, можно сказать, переизбыток рынков; базары есть внутри городских стен и за ними, законные и нелегальные. На продажу выставляются что угодно, да и кто угодно тоже. Торгуют в основном смертные, но на всяком рынке найдется лавка, открывающаяся лишь после наступления темноты и обслуживающая только смелых посетителей. Возможно, персонажи торгуют вещами, которые можно продать лишь в темных проулках или безымянных лавчонках: ловкими руками, предсказанием судеб, дурманными порошками, упырями или смертными в качестве пищи. Наверняка в Святом городе найдется базар с таким товаром на прилавках. Однако же, найти рынок и уцелеть после того, как на тебя обратят внимание конкуренты – разные вещи.
Другой вариант: герои могут быть связаны с контрабандой, перевозя специи, золото, драгоценные камни и даже других каинитов. Вампиры Салюбри, например, используют Иерусалим как перевалочный пункт на своем пути к безопасности. И персонажи, разумеется, могут ввязаться в интригу, помогая нескольким оставшимся в мире Салюбри ускользнуть через Иерусалим – за определенную цену, конечно? И не навлекут ли они на свои головы гнев городских Тремеров?
Загадки
Иерусалим хранит множество тайн, известных лишь каинитам. Кто такой загадочный Мандалай, чья слава разнеслась далеко вокруг? Правдивы ли слухи о том, что в городе забил источник с кровью Патриарха? А Святой Грааль, Истинный Крест, Копье Лонгина и прочие святыни, возможно, все еще хранящиеся где-то в городе? К ним можно добавить и Черную Тору, которой владеет Абрахам. Что он сделает, если кто-то попытается ее украсть или потребует поделиться ее мудростью?

Бросаем жребий

Опасности Средневековья не стоят на месте.
Уильям Манчестер,
«Мир, освещенный лишь огнем»[104]

Иерусалим в большей или меньшей степени охарактеризовать с точки зрения военных действий. В тот или иной момент времени город подвергался нападениям, выдерживал осады и прорывы армий всех типов и религий, а его обитатели переживали оккупацию и резню. В 1197 году, однако, в Иерусалиме царит относительное спокойствие – довольно редкое в Средние века. Нервы на пределе, то и дело вспыхивают случайные стычки, но до полномасштабной войны пока что далеко.
В такой атмосфере в хронику легко добавить немного драки, бесчестной или происходящей по правилам. В Святой земле чужая жизнь, как и не-жизнь, стоит дешево. И, по правде говоря, прорубить себе дорогу мечом сквозь тело противника легче легкого.
Тем не менее, далеко таким способом персонажи не продвинутся. В городе, где люди обитают буквально друг у друга на головах, скрыть что-либо трудно. Даже в самые темные ночные часы найдется пара глаз, наблюдающих за тем, что происходит в черте городских стен. Раньше или позже насильственный подход к решению проблем бумерангом ударит по персонажу. Вампиры – настоящие мастера интриг и балансирования на грани, и политика в Иерусалиме эпохи Темных Веков поощряет героев к заключению всевозможных сделок, договоров, перемирий, махинациям и предательствам. Вызов для Сородичей состоит в том, чтобы провести свой домен сквозь бушующее море людских толп, не придавая событиям импульс, после которого бы их развитие стало неуправляемым.
Это не означает, конечно, что иерусалимская хроника вообще не должна включать в себя драки. Иногда вам придется доводить ваше мнение до собеседника врукопашную. Однако хрупкое равновесие сил и стремлений в Иерусалиме требует более тонкого подхода. Тщательно выверенные действия идут лишь на пользу хронике.
_____________

[103] Седер (ивр. «порядок») – традиционный ритуальный иудейский ужин, устраиваемый на Пасху, предваряется семейным чтением пасхальной Аггады. Ритуальная фраза «в следующем году в Иерусалиме» символизирует идею духовного несовершенства. Подразумевается, что завершившийся год иудеи встречают вне священного города, но надеются, что в следующем они попадут в возрожденный Иерусалим и станут свидетелями пришествия Мессии.
[104] Уильям Рэймонд Манчестер (1922 – 2004) – американский писатель, историк и биограф. «Мир, освещенный лишь огнем» (1992) – исследование европейской истории, охватывающее период от пика расцвета Римской империи до эпохи Возрождения.

[Samouse]

Знания
Среди вампиров Иерусалима встречаются знаменитые личности, выдающиеся представители рода Каина. Разве Тореадор, искусный в строительстве соборов, не пожелал бы учиться у Элша? Абрахам уже имеет одного ученика, так не захочет ли он принять другого? Возможно, слава Енномской долины разошлась далеко за пределы Святой земли, и прокаженные из всех уголков мира теперь ищут в ней приюта. Вариантов может быть множество.

Внутри городских стен
Существует, однако, вероятность и того, что персонажи изначально обитали в Иерусалиме, наблюдая за приезжими и избегая интриг своих старейшин. В этом случае город в корне изменяет сюжет и тип историй. Персонажи могут попытаться взойти по иерархической лестнице города, открывая все новые тайны и отталкивая более слабых конкурентов.

Круги на воде
Все поступки персонажей имеют свои последствия. В Иерусалиме же результаты действий могут совершенно не соответствовать своей первопричине. Приведем пример.
Группа Тремеров с помощью Доминирования подчиняет себе мелкого священнослужителя, чтобы превратить его ничем не примечательную часовню в свою капеллу, и тут вампиры обнаруживают, что в церквушке хранятся некие ценные христианские святыни, которым регулярно поклоняются благочестивые обитатели города. Одним из таких прихожан оказывается старейшина Вентру, которого охватывает гнев при виде кощунства, сотворенного бандой наглых юнцов. Этот старейшина призывает на помощь нескольких союзников, и становится должен им за участие в своем плане по выдворению из города властных узурпаторов. Последующий скандал привлечет внимание шпионов Ассамитов, а те охотно доложат своим хозяевам, что в стане неверных в Христианском квартале разлад и междоусобица, и момент явно подходит для внезапного удара…
Действие и противодействие в таких ситуациях не уравновешивают друг друга, их размах растет экспоненциально; этому способствуют даже изолированные кварталы города. Личные качества и свободное место пользуются спросом, и те персонажи, кто вознамерился прорубить себе широкую дорогу сквозь весь регион, наплевав на возможные последствия, неизбежно пожнут плоды своего безрассудного поведения…

Стремление к власти
Несмотря на то, что в Иерусалиме чрезвычайно много каинитов, властная структура сообщества вампиров находится в беспрестанном движении. Старые вампиры исчезают, молодые прибывают, кланы переживают раскол по религиозным или политическим мотивам, а наиболее могущественные каиниты настолько глубоко погружены в свои воспоминания или исследования, что светская власть ускользает из их рук. Другими словами, для целеустремленной группы молодых вампиров прокладывание себе дороги к могуществу может оказаться задачей трудной, но отнюдь не невыполнимой. Попытки достичь высокого положения с помощью грубой силы, скорее всего, потерпят неудачу, но паутина из взаимных услуг, союзов и предательств, соткавшаяся в Иерусалиме за столетия, предлагает некоторые возможности. За добрый поступок по отношению к кому-то из больных проказой подопечных Котара можно получить от него сведения о слабостях Рустуччи – а Ласомбра готовы пойти на все, чтобы о них не болтали на каждом углу; а вот, например, Этерия всегда готова оказать помощь – за свою цену, разумеется…
Город под городом
Но, возможно, политические дрязги Иерусалима на поверхности – это еще не все. Город стар, и его нынешние дома построены поверх старых развалин. Катакомбы, образовавшиеся под Храмовой горой, так и манят к себе – кто знает, что за тайны скрываются там веками? А что таится в древних городах, которые когда-то стояли на месте Иерусалима? Если исследовать пространство под городом, какие сокровища можно обнаружить – древних вампиров, погруженных в оцепенение, или напоминания о каинитах, блуждающих по улицам на поверхности? Найдутся там и более мирские ценности. Элш наверняка заплатит кругленькую сумму за какой-нибудь обломок его прошлых творений, а Хабиба будет рада заполучить убедительное доказательство причастности Этерии к началу крестовых походов. А отыскать что-нибудь в этом роде можно лишь глубоко во тьме, куда даже мудрейшие из каинитов обычно опасаются заходить.
Защитники города
Иерусалим, можно сказать, битком набит каинитами. Для вновь прибывающих вампиров просто не найдется места. Придерживаясь этого мнения, персонажи могут стремиться к уменьшению потока иммигрантов, приходящих в город. Возможно, они попытаются сбить волну христианских паломников, направляющихся в Иерусалим из Европы – но это будет означать окончание мира и убедит мусульманских властителей раз и навсегда запереть ворота города для гостей с запада. Разумеется, такую задачу будет непросто выполнить, ведь есть каиниты, уже пристроившиеся в окружение наследников Салах-ад-дина, и они вряд ли по-доброму отнесутся к соперникам.
Кроме того, есть вероятность, что герои пожелают изгнать из города вполне определенную группировку: рыцарей-тамплиеров, госпитальеров, генуэзских торговцев, иудеев-караимов, Ассамитов или кого-либо еще. У каждой группировки найдутся и сторонники, и враги – вполне возможно, неожиданные. Например, попытка очистить долину прокаженных от ее заразных обитателей может стать более сложной задачей, чем это кажется, если Котар решит стребовать ответные услуги со своих должников или прибегнет к своим тайным умениям. Если кто-нибудь попробует избавиться от только что основанной капеллы Тремеров, он получит поддержку весьма странной компании Бруха и Малкавианов, каждый из которых имеет отношение к странноприимным домам.

Ссылка на полный текст глав 3 и 5:
https://drive.google.com/file/d/0B-C8VjGBos2nNHRiSTVnck9UbUU/view?usp=sharing

[Samouse]

Осталась самая длинная глава - персоналии, а также приложение - карты города, его окрестностей и региона с комментариями.
Со вторым понятно, а что касается биографий, - я, пожалуй, выберу по одному наиболее (на свой вкус) колоритному представителю каждого клана, не включая его игромеханики, а остальное останется в полном тексте.

[Samouse]

Хабиба аль-Сиккин (Ассамит)

Происхождение. Хабиба аль-Сиккин – не-живое свидетельство того, что Становление Шаббы (первой женщины-Ассамита) отнюдь не было ошибкой. Но в отличие от Шаббы, которая использовала свои женские чары, чтобы заманивать свои жертвы в ловушку, Хабиба применяет другую черту, зачастую приписываемую слабому полу: мстительность.
Хабиба – набожная мусульманка, и Аллах благословил ее природным даром убийцы. Следование исламу, принадлежность к прекрасному полу и профессия убийцы – весьма необычное сочетание, но Хабиба задалась целью доказать, что ее способности (и благочестие), по крайней мере, сравнимы с теми же качествами любого мужчины. Для тех, кто знает ее плохо – а таких найдется немного – совокупность этих черт создают впечатление заносчивой женщины, отличающейся вызывающим поведением. Возможно, время и сотрудничество с Габриэлем сгладят манеру поведения Хабибы до спокойного понимания.
Хабиба родилась в племени аравийских пустынных кочевников в начале IX века. Она стала единственным ребенком в семье мясника и научилась у отца ловко обращаться с ножом, отделяя мякоть мяса от костей и умело перерезая горло ягнятам. Но ее отца стоит винить и в том, что он привил дочери неподобающую самоуверенность, которая так раздражает мусульман-мужчин, ведь они ждут от женщины вежливости и услужливости. Пророк Мухаммед, говаривал отец Хабибы, считал, что женщина должна думать своей головой, как и мужчина. Если это ставит под сомнение традицию мужского главенства, значит, так и должно быть.
Отец девушки старел, его руки теряли былую ловкость, и Хабиба взялась выполнять его обязанности для племени. Однажды ночью, в месяц Рамадан – девушке тогда было пятнадцать – она умело разделывала тушу животного, тихонько напевая себе под нос стихи Корана и готовясь к новому жаркому дню строгого поста. Эта сцена заинтересовала какого-то пожилого незнакомца; на вопрос девушки тот степенно ответил, что, по его мнению, ни один достойный человек не потерпит в доме такой женщины, как она. Пальцы Хабибы даже не дрогнули, и, продолжив свое занятие, она ответила, что своим ножом может придать ему самому форму достойной жены.
Наглая девчонка показалась каиниту забавной, но при всем при том ее искусность произвела на него впечатление, и он стал следить за перемещениями ее племени по пустыне. Хабиба была тверда в своей вере и постепенно научилась еще и защищать свое племя, оканчивая жизни налетчиков меткими бросками ножа. Но как-то раз тот же нож нашел горло члена племени, обуреваемого пороками женоненавистника, чьи бесконечные издевательства над девушкой в конце концов вылились в попытку физического насилия. Именно тогда сир Хабибы решил, что она обладает достаточной силой и волей для Становления и следования Пути Крови.
После Обращения и обучения в Аламуте вера Хабибы не пошатнулась, и она, сочетая требования Пути Крови и мусульманские обычаи, составила собственный, уникальный комплекс верований. Она решила для себя, что мусульмане – потомки Хакима, как женщины, так и мужчины, суть воплощения могущества Аллаха в земном мире. Они очищают толпу смертных, чтущих Писание – мусульман, иудеев, христиан – от проклятых Аллахом плевелов. А эти последние, как и их приспешники – это агнцы, предназначенные ее кланом на заклание.
Закончив свое ученичество, Хабиба отправилась в окрестности Иерусалима где-то около 850 года. С тех пор она в основном исполняла контракты на убийства. Свое положение в городе она считает примером того, ка Аллах может возвысить женщину; она также уважает городских иудеев, поскольку они следуют Писанию, и разбирается как в обычаях раввинитов, так и несколько иных взглядах караимов. Однако все это для нее стоит ступенью ниже собственной чести и обязательств по исполнению контрактов.
Кочевое прошлое Хабибы позволяет ей уверенно странствовать по окрестностям Иерусалима ночью. Она уцелела в резне, устроенной крестоносцами в 1099 году, расставив смертельные ловушки в пещере на склоне Масличной горы, что к западу от города, в которой устроила себе убежище. Это место Хабиба выбрала потому, что из ее зева открывается вид на равнину аль-Сахира, на которой мусульмане соберутся перед Днем Воскресения [66]. Она – одна из тех каинитов, кто обитал в Иерусалиме еще до вторжения христиан, и потому не обязана Этерии за спасение. На самом деле Хабибу не столько раздражает заносчивое поведение Этерии, сидящей в своем Вифлееме, она просто считает политические игры каинитов дурным и подлым делом. Если Хабибе когда-нибудь удастся раздобыть доказательства того, что Этерия подстрекала рыцарей к крестовым походам, та встретит Окончательную Смерть на лезвии клинка женщины-убийцы.
В хаосе и притеснениях последовавших лет Хабиба была серьезно ранена, и ей срочно потребовался союзник; по этой причине она Обратила местного знакомого ей юношу по имени Рашид, который знал долины и дороги вокруг Иерусалима почти так же хорошо, как и она сама. Не особо привлекательный, он обладал немалой силой, и Хабиба тайком наслаждалась, наставляя мстительного юнца на Путь Крови, пока Габриэль и другие Ассамиты несколькими годами позже не прибыли в окрестности города.
Теперь Хабиба вновь работает в качестве наемной убийцы и иногда делит ложе с Габриэлем, споря с ним о вере и свободе. Непривычные обычаи этого чужеземца и его таинственная, смешанная кровь интригуют ее, и эти двое питают друг к другу трогательное уважение, но Хабиба верит в мусульманский порядок, в традиции Корана и мудрость халифа, и не разделяет дурных предчувствий Габриэля насчет исламских правителей. Габриэль же понимает, что нуждается в Хабибе и ее власти над Рашидом, что позволяет ему проникать во франкские караваны или уничтожать их, и поэтому Чавес использует свою искусную лесть, чтобы подчинить вампиршу своей воле.
Хабибе, в общем-то, все равно, кого убивать: контракт есть контракт; но ей самой интереснее охотиться за предводителями крестоносцев. Они настолько уверены в собственной неуязвимости (как и в умении своих охранников), что всегда испытывают неподдельное удивление, заметив блеск приближающегося клинка Хабибы. А она наслаждается их беззвучными предсмертными воплями, неспособными разбудить сотоварищей. Крестоносцы Вентру, ставшие теперь легкими мишенями, представляют особое «лакомство» для девушки, поскольку наивно полагают, что поединки чести могут происходить исключительно на поле битвы. В последнее время информаторы Хабибы тщательно отслеживают перемещения Луция и двух его потомков.
Внешность. Темные волосы Хабибы острижены гораздо короче, чем у большинства женщин – так они не лезут в глаза. Несмотря на свою набожность, вампирша полагает, что традиционные женские вуали только мешают, когда она делает свою работу. Наедине с собой Хабиба предпочитает удобные мужские одежды, простую рубашку и свободные брюки, штанины которых при необходимости можно плотно примотать к ногам. В темных закоулках улиц Иерусалима ее легко можно принять за мужчину тем, кто не станет присматриваться.
Подсказки для отыгрыша. Хабиба настороженна и обычно молчалива. В разговоре ее ответом, как правило, служит кивок или передергивание плечами. Произнося слова, она умышленно понижает голос до шепота.
Убежище. Хабиба обитает в небольшой пещере, удачно расположенной на склоне Масличной горы, на другой стороне долины от Иерусалима. Она смастерила и расставила внутри несколько смертельных ловушек, чтобы тот, кто осмелится зайти в пещеру, не пережил путешествия по ней.
Секреты. Изредка Хабиба сожалеет, что потеряла свою привлекательность. Однако Аллах взамен наградил ее талантом убийцы и женской хитростью, и она считает себя обязанной использовать эти дары во славу Его.
Влияние. Хабиба не обладает особым влиянием – пока. Но слухи об ее искусности уже распространяются среди других Ассамитов.
Судьба. Хабиба станет одним из величайших ассасинов всех времен. Ее подозрения относительно действий Этерии подтвердятся, и впоследствии Хабиба выследит и диаблеризует ее. Нет точных сведений о том, где Хабиба обосновалась, чтобы отдохнуть; но столетиями гуляющие слухи помещют ее то в Каир, то в Тобрук [67], то в Мюнхен.
_____________

[66] Подразумевается долина сразу за Воротами Ирода в Иерусалиме, отведенная под мусульманское кладбище. Арабский географ аль-Мукаддаси писал: «Гора Зейта [Масличная] господствует над мечетью [Храмовой горой] и находится на востоке этой долины. На вершине есть мечеть <…> и место, называемое ас-Сахира <…> – земля восстания мертвых из гробов; она бела, и на ней не проливалась кровь» (Трактат «Лучшие разделения для познания климата» (985 г.))
[67] Крупный портовый город в исторической области Киренаика (современная Ливия), неподалеку от границы с Египтом. Известен со времен античности (древнегреческая колония Антипиргос).

[Samouse]

Этерия (Бруха)

Происхождение. Этерия родилась в Испании, в хорошей испано-римской семье, и в раннем возрасте обратилась в христианство. В возрасте шестнадцати лет она стала монахиней, предпочтя эту долю замужеству с юношей, которого находила в равной степени надоедливым и некрасивым, но позже пожалела о своем решении. Она быстро поняла, что монастырская жизнь – вовсе не то, что нужно ее свободолюбивому духу; тем не менее, она сумела добиться места аббатисы, а вскоре после этого использовала свое новообретенное влияние, чтобы отправиться в паломничество в Иерусалим.
Отлично зная ценность исторических хроник, в пути она писала множество писем и вела дневник, куда заносила описания различных виденных обрядов и ритуалов, впечатления от крупных церквей и храмов, посещенных ею и ее спутниками. Прибыв в Иерусалим, Этерия решила остаться там: на нее произвел впечатление недавно возведенный собор и массу пилигримов, которых он притягивал. Отправив домой свои путевые заметки, Этерия обзавелась домом в Святом городе и вскоре попала в поле зрения некоего каинита, которому показалась и привлекательной, и умной женщиной. Около 395 года н.э. Этерия получила Становление.
За последовавшие годы она укрепила свое положение и власть в Церкви, черпая влияние внутри монастырей. Присоединившись к свите патриарха, она несколько лет путешествовала с важными церковными миссиями, в ходе которых Обратила нескольких смертных, в том числе Бонифация. После того, как Бонифаций около 800 года н.э. очнулся от сна, Этерия переехала в Вифлеем. Когда воины Первого крестового похода устроили побоище в Иерусалиме, Этерия укрыла нескольких каинитов Святого города, и они все еще обязаны ей за спасение своих не-жизней; среди этих должников оказался и Каппадокиец по имени Адам, который взамен пообещал защищать Бонифация в его стычках с Азифом.
Этерия навещает Иерусалим каждый год в Пасхальную седмицу и на Троицын день, и всякий раз остается в городе на несколько дней. Но и в это время встретить ее можно лишь изредка. Во времена Первого крестового похода она предоставила убежище в Вифлееме и его окрестностях огромному числу вампиров, но многие каиниты – и христиане, и мусульмане – верят, что ее влияние в немалой степени способствовало приходу крестоносцев.
Внешность. Этерия – тонкая, гибкая женщина с римскими чертами лица и смуглой – для вампира – кожей. Она одевается в скрывающие фигуру одежды, простого кроя, но пошитые из дорогой ткани, что выдает и ее благородное происхождение, и тот факт, что свою смертную жизнь она посвятила религии. На вид Этерии примерно тридцать пять лет, и она красива надменной, высокомерной красотой.
Подсказки для отыгрыша. Когда пожелает, Этерия способна поразить кого угодно: ей не чужда чувственность и соблазнительность, что отлично сработало на Бонифации. Подобное поведение часто удивляет христиан, поскольку внешностью и манерой поведения Этерия походит на монахиню. Ей нравится культивировать образ «святой женщины из Вифлеема». Этерия кажется своим жертвам слабее, чем она есть на самом деле, до тех пор, пока не становится слишком поздно. Многие каиниты Иерусалима обязаны ей спасением своих не-жизней от бойни, учиненной воинами Первого крестового похода.
Убежище. Этерия сделала своим домом поместье неподалеку от Вифлеема; когда же она бывает в Иерусалиме, укрытием ей служит пещера рядом с гротом Иеремии [73], что к северу от города.
Секреты. Этерия пользуется всеми благами, которые предоставляет ей ее репутация «Вифлеемской святой». Чтобы защитить это свое реноме, она готова пойти на все, что угодно.
Влияние. Этерия весьма и весьма влиятельна среди каинитов, обитающих в Иерусалиме сотню лет или больше. Это не означает, что она требует быстрой уплаты долгов, ведь помощь другим в прошлом обещает ей прибыток в будущем, и это дает Этерии определенное ощущение покоя.
Судьба. Этерия продолжит обитать в Вифлееме, предоставляя убежище каинитам, спасающимся от политических волнений, в уплату требуя помощи в случае, если кому-то из ее потомков требуется защита. Так будет продолжаться до тех пор, пока Хабиба наконец не раздобудет доказательства ее причастности к организации крестовых походов.
__________

[73] Грот Иеремии – рукотворная пещера, расположенная в скалах к северу от Иерусалима. Издалека эта пещера в комплексе с соседними естественными кавернами образует очертания черепа, что позволило в середине XIX века выдвинуть предположение о том, что именно это место было «истинной Голгофой», а сам грот Иеремии – истинное место погребения Христа (на арамейском диалекте «голгофа» означает «череп»).

[Samouse]

Адам (Каппадокиец)

Происхождение. Адам был подающим надежды иерусалимским ученым-раввинистом. Ему удалось расшифровать для Абрахама несколько замысловатых текстов на арамейском языке, и в 813 году каинит Обратил его. С тех пор Абрахам еще глубже вовлек Адама в изучение Черной Торы и прочих документов, содержащих различные откровения; молодой каинит служил ему переводчиком, писцом, библиотекарем, занимался систематизацией и расшифровкой множества свитков, хранящихся в их рабочих пещерах под синагогой.
В мрачные времена Первого крестового похода Адам укрылся в Вифлееме, но при бегстве сумел унести с собой лишь самые важные документы. Его с его скарбом приютила Этерия, подав это под соусом «христианской добродетельности», но перед тем выудив из Адама обещание того, что он и Абрахам защитят ее дитя, Бонифация, по возвращении в Иерусалим. Таким образом, Адам задолжал клану Бруха, и об этом долге он с радостью предпочел бы забыть, поскольку уверен, что Этерия и ее собратья тайно сносятся с крестоносцами.
В ходе своих изысканий Адам узнал, насколько глубоко проник его сир в откровения пророка Илии и как много тайн Абрахам сумел разгадать. За это время сила и возможности самого Адама возросли, от имени старшего каинита он наладил множество контактов с учеными и мистиками и постиг глубочайшие тайны гематрии. Его раздражает, что в последнее время Абрахам все чаще погружается в параноидальные настроения из-за наиболее ценных своих документов, да Адам и сам не уверен, что таинственная Черная Тора есть нечто большее, чем отголосок стремления Абрахама к прозрению.
Адам принадлежит к клану Каппадокийцев вот уже больше трех столетий и все пока что остается по-прежнему: он в услужении у своего ученого наставника и имеет обязательства перед Бруха, которые сговариваются с кровожадными захватчиками. За свою не-жизнь он сумел ощутить лишь слабый привкус власти, свободы и независимости, и жаждет увидеть мир, простирающийся за пределами пещеры под синагогой в разрушенном войной городе. Подозревают, что он желает освободиться и от своей интеллектуальной натуры, и от еще сохранившихся в нем остатков преданности работе Абрахама.
Внешность. Внешне Адам – молодой мужчина чуть за тридцать лет, с длинными, черными, вьющимися волосами и такой же бородой. Правая сторона его лица обезображена огнем – несколько десятков лет назад в его архиве случился пожар.
Подсказки для отыгрыша. Адам проводит все больше и больше времени вдали от архивов и Абрахама, тратя часть его на защиту Бонифация и его агентов в лечебницах. Он считает, что бред сумасшедшего, заключенный в таинственной Черной Торе, вовсе не содержит исчерпывающих ответов на все его вопросы. Он стремится расспрашивать любого каинита, встреченного им впервые. В настоящее время Адам исследует некоторые книги в христианских и мусульманских библиотеках города, пытаясь найти сведения, которые могут продвинуть исследования Абрахама – или позволят Адаму сбежать от своего сира.
Убежище. Адам обитает в пещере глубоко под синагогой Тиферет Исраэль.
Секреты. Как бы ни хотел Адам поверить воззрениям Абрахама, он начинает подозревать, что Черная Тора существует лишь в воображении самого Абрахама.
Влияние. Адам обладает небольшим влиянием – но это только пока. Вполне возможно, что его стремление вырваться за границы мира, очерченного для него Абрахамом, постепенно изменят его замкнутую натуру, свойственную всем Каппадокийцам.
Судьба. В конце концов Адам покинет и Абрахама, и Иерусалим, чтобы уехать в Венецию и достичь новых вершин. Там, в XV веке, история его не-жизни внезапно оборвется.

[Samouse]

Хаккон (Гангрел)

Происхождение. Прошло совсем немного времени после наступления X века н.э., и случилось так, что один мужчина и одна женщина полюбили друг друга. Мужчину звали Хаккон Арнульфсон, а женщину – Торхалла. Хаккон был удачливым грабителем, сыном мелкого царька, Торхалла же была валькирией, одной из потомства Старца клана Гангрел, известного как Всевышний. Встретились эти двое в самый разгар лета в городе Тронхейм.
Хаккон набирал в Тронде людей, чтобы построить корабль и следующей весной отправиться грабить побережья к югу. Торхалла в своей сияющей кольчуге явилась, чтобы лицезреть хольмганг [79], в котором участвовал другой знаменитый воин, Ульф Гриммсон. Если бы он храбро сражался или даже победил, он бы принес клятву на крови и был взят в чертог Всевышнего в Уппсале, чтобы служить ему в качестве одного из эйнхериев [80]. Увы, к моменту прибытия Хаккона на место поединка более именитые бойцы уже сразились друг с другом, а Ульф Гриммсон умер, хныкая, как дитя и на коленях вымаливая пощаду. Хаккон и Торхалла встретились, бесцельно слоняясь в окрестностях Тронхейма поздним вечером. Проведя вместе несколько последующих ночей, они влюбились друг в друга, и Торхалла поведала Хаккону о своей не-живой сущности, рассказала о своем служении Всевышнему и о том, с чем бы ему пришлось смириться, чтобы быть с ней.
После того, как Хаккон принял Обращение Торхаллы, они развлекались друг с другом до конца лета, пока другие валькирии не пришли за ней. Торхалла велела Хаккону бежать на юг, поскольку Всевышний неизбежно узнал бы о его Становлении. Молодой воин к тому времени уже освоил искусство превращения в волка и в этом обличье бежал сначала на восток, а потом на юг, остерегаясь оборотней и других каинитов. Он отправился сначала в Византию, где его родственник служил в варяжской страже [81]. Однако, прибыв в империю, он обнаружил, что родич заключен в темницу, а город прямо-таки кишит каинитами. Учитывая их законы и извращенность линий крови, все, что оставалось храбрецу в их мире – это безвестно пасть в чужой войне, не обретя ни славы, ни богатства.
Итак, Хаккон отправился дальше на юг, в земли темнолицых мусульман. В своих скитаниях он дошел до самой Александрии, а затем повернул назад, к Иерусалиму, поскольку посвящал свой меч и силу тем, кто мг уплатить сильному и яростному в бою наемнику. За годы он сражался во многих битвах на стороне множества разных группировок. Его когти раздирали до крови тела Ассамитов, когда те дрались с Сетитами, и Сетитов, когда те бились с Бруха-Фатимидами. При последней смене властителей региона Хаккон решил, что ему стоит переселиться севернее.
Несколько лет после бегства из Египта Хаккон провел в безделье. К тому времени, как на Святую землю прибыл Первый крестовый поход, он уже некоторое время обитал в собственном «поместье» за стенами Иерусалима в компании нескольких северян из своего стада. Обладая светлой кожей и зная христианский закон, он и его люди смогли присоединиться к прибывшим из Европы захватчикам в качестве наемников. Они участвовали в разграблении города, но весьма мудро поступили, уйдя из него в Неделю безумия; карманы их распухли от золота, а репутация среди крестоносцев стала заслуженно высокой.
В последующие десятилетия Хаккон со своим отрядом существовали безбедно. Его воины и упыри служат охраной богатеям, и у всех хватает монет на кусок мяса и бутылку вина каждую ночь. Для остальных Гангрел Хаккон – нечто вроде культурной аномалии, но для мусульман он не более чем очередной безумный франж, а латинские короли считают его еще одной деталью сюрреалистичного пейзажа земли сарацин. После возвращения Иерусалима в руки мусульман Хаккон и его люди превратились в охранников, сопровождающих богатых паломников. Они предпочитают поддерживать связь с миром смертных и при этом воздерживаться от основных течений политики каинитов Иерусалима.
Не так давно, однако, Хаккон узнал от шведского торговца о сожжении города Уппсала. С этого времени он отчаянно ловит всевозможные слухи. Весть о падении Всевышнего воскресила в Хакконе желание вернуться домой, увидеть родные земли и отыскать свою любовь, Торхаллу. Его упыри, разумеется, пылают равным энтузиазмом – а как может быть иначе?
За последний год Хаккон со своим отрядом трудился едва ли не вдвое усерднее, чем обычно (то есть, отрабатывая на совесть все ночи напролет), чтобы собрать деньги, нанять корабль и запастись провизией для путешествия на север. Любой каинит, сообщивший Хаккону сведения о Великих Северных землях, а в особенности что-нибудь о Всевышнем и валькириях, заслужит его вечную благодарность и дружбу. Если же кто-то попытается убедить его в том, что времена изменились, и на севере для Хаккона больше нет места, того Гангрел окинет презрительным взглядом и обзовет трусливой бабой.
Внешность. Хаккон широк в плечах, имеет мужественное лицо и ярко-рыжие волосы – они достались ему от матери, пленницы родом из Ирландии. На его коже нет следов оспы, а широкая улыбка открывает ровные зубы, что делает его довольно привлекательным мужчиной. Тело его, однако, покрыто шрамами. Его слабый загар и свойственная вампирам бледность вместе придают ему вид человека, оправляющегося от долгой болезни.
Подсказки для отыгрыша. Хаккон – истинный воин Севера, настоящий мужчина. Он не боится ничего и никого. Он берет то, что желает, говорит то, что считает нужным и делает, что хочет, какой бы наглостью это ни было. С другой стороны, Хаккон вовсе не глуп. Он знает разницу между осторожностью и страхом. Его бесстрашие основано на понимании того, что в плохих условиях все противники равны. Хаккон верен своим людям, импульсивен, как подросток, и уважает только лишь грубую силу. При этом он хитер, удачлив и поистине суров, чем и объясняется его столь долгая не-жизнь.
Убежище. Хаккон обитает в традиционном скандинавском медовом зале, адаптированном к климату Ближнего Востока. Строение длинное, узкое и низкое, с лавками вдоль стен; каждая секция стены закреплена на стойках не гвоздями или штифтами, а подпорками, что позволяет при желании убирать стенные щиты, превращая дом в подобие открытой беседки. Крыша покрыта черепицей, а стены обшиты грифельной плиткой во избежание пожара. Съемные стены, по большей части, призваны защитить хозяев от старой тактики сжигания домов.
Секреты. Хаккон не знает каких-либо тайн, если они не касаются его лично. Он не встречался с доброй половиной каинитов города и даже не слышал о существовании Мандалая или Канис. О нем самом, однако, знает Бруха по имени Азиф, который прикидывает возможность использования отряда Хаккона в качестве грубой силы, если его положение в борьбе с Бонифацием или Этерией осложнится.
Влияние. Хаккон возглавляет отряд сильных мужчин, которые знакомы с влиятельными смертными в регионе, поскольку служат (или служили) их телохранителями. Поскольку никто не станет оказывать ему услуг добровольно, Хаккон сведущ в искусстве подкупа и вымогательства. Каиниты, имеющие непосредственное влияние на регион, смогут с легкостью остановить Хаккона, но он точно знает, в какой момент следует распустить завязки кошеля, чтобы получить желаемое. Кроме того, Хаккону удалось скопить огромное богатство, и он весьма скуп.
Судьба. Хаккон со своим отрядом успешно доберется до Великих Северных земель, где они присоединятся к местному сообществу варгов. После нескольких десятков лет безуспешных поисков своей возлюбленной Торхаллы Хаккон впадет в оцепенение, в котором и находится до наших дней, пока пробуждение валькирий не нарушит его дремоту.
__________
[79] Хольмганг (древнеисл. «прогулка по острову») – поединок двух викингов, нередко служивший формой узаконенного разбоя, так как при вызовах боевой опыт соперников не учитывался. При этом отказавшийся от поединка становился изгоем. Причинение смерти на хольмганге не считалось убийством.
[80] Эйнхерии - в скандинавской мифологии лучшие из воинов, павшие в битве и попавшие в чертоги Вальгаллы.
[81] Отборное воинское формирование в Византии (X – XIV вв.), набиравшееся из норвежских и англосаксонских наёмников. В мирное время исполняли роль дворцовой стражи, отличались выучкой, верностью и дисциплиной.

[Samouse]

Магдалена Кастелуччи Борчеллино (Ласомбра)

Происхождение. Магдалена была единственной дочерью, рожденной в союзе отпрысков двух известнейших венецианских династий, занимавшихся торговлей и перевозкой грузов морем. Она получила достойное воспитание: ее обучали игре на музыкальных инструментах, работе иглой (разумеется, вышиванию, а не профессии белошвейки!), и различным языкам – в достаточной мере, чтобы принести пользу семье. Также она могла поддерживать за трапезой разговор, если речь шла о торговле с заморскими странами. В этих беседах Магдалена узнавала о новых идеях и диковинах, привозимых купцами. Сама того не желая, она научилась ведению счетов и узнала важность практичной сделки, а кроме того, следила за политическими событиями в дальних странах.
Богатая наследница, обладающая к тому же прелестной внешностью и обаянием, Магдалена вскоре обнаружила, что ее потенциальное замужество, как и ее проницательный ум, стали темой бесконечных пересудов в обществе венецианской знати. Так она привлекла внимание Нарсеса, который попытался ухаживать за девушкой, приглашая ее на просто и элегантно обставленные ужины при свечах, каждый из которых он устраивал во все более отдаленном и необычном месте. Магдалена была очарована, но ее поклонник-каинит отказывался от ее собственных ответных приглашений, и девушка вышла замуж за другого.
В 933 году в Венеции развернулась борьба между торговыми домами. Магдалена стала отличной мишенью для похищения за выкуп или убийства, и ее со свитой как-то вечером подстерегли в пути. Убийцы, нанятые конкурентами ее семейства, расправились с ее спутниками, а саму Магдалену пленили. Однако, увозя свою жертву в ночь, нападающие столкнулись с чрезвычайно мстительным призраком. Одного из убийц поглотила тьма, кожа другого мгновенно обгорела до пепла. В последовавшей драке кто-то полоснул Магдалену клинком по горлу; его, конечно, тут же разодрали на куски сотканные из тьмы чудовища, но девушка уже истекала кровью.
Когда Магдалена очнулась, подле нее сидел Нарсес; пока она утоляла свой первый голод, он объяснил, какую цену ей придется платить за возвращение в мир. Господь создал таких, как они, не просто так, и им суждено использовать богатство и влияние своих семейств, чтобы прославлять красоту и гармонию и карать слабых, развратных и бесстыдных. С той ночи Магдалена присоединилась к свите своего сира и стала помогать ему и всему клану проницательным умом и притягательной внешностью.
Теперь же Нарсес отправил Магдалену в паломничество в Иерусалим с заданием наблюдать за священником по имени Палиуро и его потомками и параллельно выяснить, какое могущество можно набрать в этом городе. Магдалена пришла к заключению, что Палиуро теряет связь с реальностью быстрее, чем предполагал Нарсес; собственная одержимость почти что уже сгубила его – в особенности потому, что арабы передали Храм Гроба Господня православным грекам, силой выставив оттуда итальянских католиков. Дитя Палиуро, Пацифико, представляется ей темной лошадкой: трудно определить, настолько ли он предан сиру, как утверждает. Крестоносец из клана Вентру, Лефрой Прованский, выглядит перспективно: забавная выйдет ситуация, если в Иерусалиме вампир Вентру окажется в подчинении у вампира Ласомбра, не так ли? Такой поворот стал бы достойным ответом на события в Константинополе.
Внешность. Магдалена одевается так, как подобает женщине ее происхождения и положения. Ее темные волосы изысканно уложены, а наряды расшиты золотом. У нее с собой всегда пяльцы с вышиванием, а на шее цепочка с висящими на ней резной игольницей из слоновой кости и тонкими золотыми ножничками.
Подсказки для отыгрыша. Магдалена держится с величием царственной особы, лишь иногда дозволяющей низшим существам запечатлеть поцелуй на ее ручке. Эта роль – ее вторая натура от рождения, столь же для нее естественная, как дыхание при жизни. Внутри, однако, она остается прекрасным наблюдателем социальных взаимодействий, подмечающим абсолютно все и складывающим мельчайшие кусочки мозаики в единое целое. Магдалена ценит в других благородство, силу красоту и ясность ума; уродство и беспорядок лишь портят картину.
Убежище. Магдалена укрывается в разрушенном доме, расположенном у северной стены Иерусалима. рядом с Дамасскими воротами; ее окружает свита прислужников и упырей.
Секреты. Для Магдалены политические интриги Иерусалима – увлекательнейшее занятие и, в некотором роде, развлечение – ну разве это не возмутительно? Увы, есть одна вещь, которой Нарсес не поделился со своим потомком, а именно, своей ролью в так называемой Ереси каинитов. Если бы Магдалена обнаружила свидетельства «подвигов» своего сира, ее видение мира наверняка бы резко пошатнулось.
Влияние. Влияние Магдалены весьма обширно и продолжает расти. За ее спиной маячит фигура Нарсеса, она обладает прочными связями в могущественных торговых династиях, и водит близкую дружбу с Епископом Альфонсо в Константинополе. Она стремится управлять Варшиком, исходя из того, что торговые связи вампира-Равнос подразумевают наличие у него чутья и неких целей в соответствующей сфере; тем не менее она понемногу приходит к мысли, что Азиф и его дитя в большей степени подходят для претворения в жизнь ее планов. Кроме того, она намеревается укрепить свои связи в сообществе каинитов, попросив Тореадора Элша выстроить для нее дом побольше.
Судьба. Магдалена вскорости поймет, что обладает куда большими способностями к интригам и манипулированию, чем сама предполагала. Правда, пройдет еще много столетий, прежде чем ее принадлежность к прекрасному полу перестанет быть значительной помехой, и Магдалена приучится прокладывать себе дорогу в мире мужчин. Она вернется в Италию и станет активным и успешным игроком на политической арене будущих веков. Она исчезнет почти одновременно с уничтожением лидера клана, однако еще долго будут ходит слухи о том, что Магдалена примкнула к отступникам-Ласомбра.

[Samouse]

Аль-Хаким, Ящерица (Малкавиан)

Происхождение. Всю свою жизнь аль-Хаким пытался связать воедино две линии своего происхождения. Он был сыном отца-мусульманина – весьма уважаемого и глубоко религиозного человека, занимавшего пост халифа Каира – и матери-христианки. Законами ислама такое допускается (ведь христиане и мусульмане поклоняются одному божеству), но «позорное пятно» христианской крови, замаравшее сына религиозного лидера последователей Пророка, заставило аль-Хакима тщательно обдумать свое место в религиозной иерархии. Аль-Хаким был еще ребенком, когда его отец умер, и мальчик неожиданно для себя оказался властителем халифата.
Никого не удивил тот факт, что аль-Хаким оказался никудышным халифом.
Зато он стал хорошим упырем вампира по имени Хассан абу Халид, заинтересованного в получении власти в регионе и ее сохранении в будущем. Озвучивая повеления своего господина, аль-Хаким приказал разрушить все церкви и синагоги в своих владениях. Когда же его подданные-мусульмане стали возражать, что иудеи и христиане вольны молиться согласно своим обычаям, аль-Хаким повелел разрушить и мечети тоже. В припадке мщения своим единоверцам халиф вернул иудеям и христианам отобранные у них земли, но отстроить ранее снесенные священные здания не позволил. Переутомление, вызванное необходимостью осознавать реальность в чем-либо еще, кроме собственных фантазий, сказалось на нем. Он вообразил, что является не простым смертным, а подлинным воплощением Аллаха, вернувшимся в мир, чтобы нести ему новую мудрость. А раз так, решил он, то мусульмане при молитве должны обращаться к тому месту, где находится его персона [84], и произносить в своих ритуальных текстах его имя вместо имен Аллаха.
Последователи ислама взбунтовались, и аль-Хаким тайно бежал из Каира. Ему удалось добраться до окраин города целым и невредимым. Он оседлал лошадь, собрал небольшую свиту и покинул город.
Его господин, Хассан абу Халид (который и сам редко пребывал в здравом уме), Обратил аль-Хакима, когда тот неспешно удалялся от города, охваченного бунтом. Гнев народа подогревался тем, что халиф преследовал, по сути, собственных единоверцев. Абу Халиду же пришлось пожалеть – хоть и недолго – о своей несдержанности. Он намеревался всего лишь вознаградить своего упыря за верное служение на посту халифа Каира, однако сразу после Становления безумный аль-Хаким дотянулся до горла своего сира и совершил диаблери. Затем он превратил свою свиту в упырей, поскольку, испробовав это на собственной шкуре, полагал: его преданные последователи возрадуются, еще больше приблизившись к своему божеству.
Аль-Хаким более не питает интереса к трону халифа или прочим капканам власти, которые он оставил позади. Его слегка веселит тот факт, что мечеть в Каире, которую он выстроил в 1013 году и назвал в свою честь [85], еще стоит на месте. Главное, считает он, что все-таки была построена мечеть, в которой поклонялись ему, новому Аллаху.
Сейчас же все его помыслы связаны с Иерусалимом. Аль-Хаким искренне считает себя Аллахом, а Иерусалим – священный город Аллаха. А также Бога христиан и Яхве иудеев. То, что одно божество может иметь три имени, прекрасно подходит аль-Хакиму: если отдельные группы верующих используют «свое» имя, он всегда сможет определить, кто именно возносит ему молитвы в каждый момент времени. Осталось занять подобающее божеству место, где верующие могли бы почитать его, и существует лишь одно такое место: Иерусалим, центр религиозного мира.
Однако существуют и проблемы, порожденные этой полубожественной комедией. Интриган Абдулла аль-Саттайя из клана Сетитов подогревает одержимость аль-Хакима, но христиане из кланов Вентру и Ласомбра, все внимательнее приглядываясь к бывшему халифу, начинают понимать: это и есть тот самый аль-Хаким, повелевший в 1009 году снести Храм Гроба Господня. Лишь одна неудачная попытка заткнуть рот слишком много болтающему священнику или рассудок, на одно мгновение прояснившийся в толпе истинно верующих – этого будет достаточно, чтобы отец Палиуро или Луций взяли след. Однако, если они решат открыть сезон хоты на аль-Хакима и его приспешников, они рискуют столкнуться с гневом всех городских мусульман, как вампиров, так и смертных.
Внешность. Аль-Хаким держится с достоинством, как и подобает халифу. Он одевается элегантно, сообразно положению, но под красивыми одеждами не спрячешь вполне заслуженного им прозвища «Безумец».
Подсказки для отыгрыша. Аль-Хаким заносчив, и в некотором смысле страдает манией величия. Он – Аллах, и ждет от последователей повиновения, раздражаясь от поступков непослушных и наказывая их. Если его капризы не исполняются, он грозится обрушить на виновника все небесные кары.
Убежище. В настоящее время аль-Хаким обитает в апартаментах возле мечети аль-Акса. Как только его божественность будет признана, он рассчитывает разместиться в самой мечети.
Секреты. Рано или поздно аль-Хакима признают воплощением Аллаха, это лишь вопрос времени. Он ведь и в самом деле воплощение Аллаха, не так ли?
Влияние. Влияние аль-Хакима – как и его престиж – не более реально, чем мираж в пустыне Сахара. С помощью Абдуллы он собрал вокруг себя небольшое стадо тех, кого он «благословил и просветил» прикосновением своей святой персоны.
Судьба. Аль-Хаким будет пребывать в заблуждении относительно того, что он есть Аллах, вплоть до Окончательной смерти. Он будет требовать уважительного отношения и принесения молитв своей персоне. Через несколько сотен лет он настолько уверится в своей божественности, что решит, будто своей волей сможет преодолеть несовместимость природы каинитов и солнечных лучей. Эта попытка окончится неудачей, к удивлению только лишь самого аль-Хакима и его ближайших последователей.
___________
[84] При молитве мусульманин должен обращаться лицом в направлении Каабы в Мекке. Для удобства в мечетях это направление (кибла) обозначено с помощью специальной полукруглой ниши – михраба.
[85] Мечеть аль-Хакима, или мечеть Анвар, Мечеть Просветления – вторая по величине мечеть в Каире, относящаяся к эпохе Фатимидов. Расположена неподалеку от Северных ворот старого города. В описываемый период времени Салах ад-Дин использовал ее как тюрьму для пленных крестоносцев и конюшню.

[Samouse]

Котар (Носферату)

Происхождение. Котар был рожден за пятьдесят лет до того, как Давид завоевал Иерусалим для народа Израиля. Он был бродячим ремесленником и путешествовал между поселениями, расположенными в долине реки Иордан. Он носил имя ханаанитского бога – покровителя ремесел [89], и получал удовольствие от своей искусной работы. На свою беду, он заразился проказой, сначала потеряв чувствительность своих пальцев, а затем и сами пальцы. Те, кому он помогал, изгнали его в Енномскую долину, где прокаженные собирались испокон веку. Котар принял изгнание с достоинством и верой в предназначение свыше. Он стал обучать своему искусству менее обезображенных товарищей по несчастью, пользуясь одними лишь словами, и так понемногу сколачивал собственную артель калечных мастеров.
Для прокаженных Енномской долины завоевание Иерусалима иудеями мало что изменило. Но однажды ночью к енномским изгоям явился пророк. Он был не первым, кто обещал им надежду и справедливость, но в отличие от других, этот проповедник сам был болен проказой. А кроме того, его кровь была проклята, и это, как он утверждал, было клеймом Господа воинств небесных, которым Он отметил первого убийцу. Прокаженные, говорил пророк, тоже были в некотором роде избранными Богом людьми, страдающими от грехов вселенной, но именно им суждено стать основанием для нового мирового порядка, когда существующий мир сгорит в пламени огромных костров – подобных тем, что окружают Енномскую долину. Котар стал учеником этого пророка, а со временем и принял Обращение. Проповедник покинул долину, и Котар никогда больше не видел его и не услышал о нем ни слова, не говоря уж о том, что так и не узнал его имени.
С тех пор на протяжении сотен лет Котар шепотом передавал слова Бога другим прокаженным, а через них – и миру за пределами долины. Очень немногие люди этого внешнего мира замечают что-либо необычное, происходящее в колонии прокаженных – ведь где взять критерии сравнения? Большинство прокаженных не желают иметь ничего общего ни с Котаром, ни с его Богом, однако он продолжает облегчать жизнь тем, кто стремится к этому, и работать вместе с теми, кто сумел сохранить какие-то навыки ремесел, чтобы удовлетворять нужды своих собратьев-страдальцев. Сам Котар так и не принял христианство, но так поступили множество его учеников, а некоторые в последние столетия последовали учению Пророка. Паломники приходят в Иерусалим и покидают его; город стал конечной целью огромного числа странников и воинов, и знания Котара значительно расширились за прошедшие века.
Котар тщательно выбирает тех, кто мог бы стать его потомком. Он не создает много новых вампиров, и лишь немногие из них время от времени обитают с ним в Енномской долине. На пространстве от Рима до Дели существуют около полудюжины потомков Котара, изучающие тайную изнанку крупных городов. Обширная сеть информаторов и посланников снабжают Котара всевозможной информацией, и он запоминает сведения в ожидании Судного дня, в скором наступлении которого уверен. Немногочисленные вампиры, обитающие вне долины прокаженных, – например, старейшины Абрахам и Элш – собирают здесь богатый урожай знаний.
Наставляя своих учеников и ожидая наступления апокалипсиса, Котар кормится представителями двух групп смертных: прокаженных и прочих изгоев, от отчаяния близких к самоубийству, или преступников, громил и прочих людей, стремящихся унизить представителей первой касты. Отверженные знают, что, если взмолиться о спасении или о вечном отдыхе, иногда этот зов услышит нечто и откликнется. Местным бандитам известно, что, если чересчур усердствовать в притеснении самых беззащитных жертв, можно снискать на свою голову ужасное отмщение. Сам же Котар наказывает своих потомков, если те слишком часто пьют кровь представителей иных кругов смертных, но хватка его не так крепка, как кажется ему самому.
Внешность. Те, кто впервые встречает Котара, обычно удивляются тому, как части его тела удерживаются вместе. Его тело ссохлось, а плоть увяла, и во многих местах виднеются кости. Он едва может набрать воздуха в грудь, чтобы его голос был слышен. Единственный оставшийся глаз Котара поражен катарактой. Если бы не поддерживающая его мощь крови вампира, он совершенно не мог бы двигаться.
Подсказки для отыгрыша. Котар – добрейший из религиозных фанатиков. Придет ночь, и все здоровые и богатые люди исчезнут с лица земли, и останутся лишь старый Носферату и его последователи. Однако непосредственно уничтожением займется Бог, поэтому сам Котар только выжидает и пособляет тем, кто готов принять его помощь. Его речь мягка и добросердечна; он сердится, только если слышит, что кто-нибудь обидел его учеников. Если те смогли опознать своего обидчика и подтвердить его преступление, то в одну из тех редких ночей, когда Котар покидает Енномскую долину, злодея постигнет безвременная смерть. А затем он продолжает оказывать помощь другим и толковать знания, переданные ему учениками.
Убежище. Котар отдыхает днем в одной из множества мелких пещер в Енномской долине.
Секреты. Котару известно хотя бы немногое о каждом из кланов и их деятельности в Иерусалиме, а также о многих тайных наработках светских и религиозных лидеров в регионе. Любой, кто болтает со своими друзьями или соратниками, бросая подаяние кому-то из попрошаек Котара, становится невольным звеном в его огромной цепи наблюдателей.
Влияние. Напрямую Котар способен влиять только на своих последователей. Учитывая объем известной Котару информации, тот, кто готов обмениваться с ним информацией и поддерживать его, в обмен получит чудовищную власть.
Судьба. Когда в XIV веке по Ближнему Востоку прокатится волна чумы, Котар впадет в оцепенение. Паника и уничтожение огромного количества трупов нарушит его хрупкую власть в Енномской долине, в один миг всколыхнув давно дремавшие религиозные и политические противостояния. В последующие столетия в регион вернутся самые верные ученики Котара, но темпы научного и технического прогресса сделают их древний промысел гораздо более сложным. В XX веке кое-кто из них будет посещать место, где покоится Котар, но лишь раз в несколько месяцев или даже лет. Они знают, когда их сир очнется, и практически любой из них готов пожертвовать собой ради него. А пока Котар дремлет, они вместе трудятся изо всех сил, чтобы сохранять массу знаний о тайнах Иерусалима.
___________
[89] Помимо ремесел, Котар в пантеоне ханаанитов «отвечал» за кузницы, был покровителем наук и искусств, в том числе архитектуры и поэзии. По легенде, он выстроил обиталища всем остальным богам и выковал им оружие и/или инструменты.

[Samouse]

Варшик/Варсик/ (Равнос)

Происхождение. Варшик был одним из семи человек, получивших становление от Башира; к 1197 году из потомства его сира уцелели лишь двое. Варшик родился в семье армянских христиан в VI веке нашей эры и, увлекшись рассказами об арабских ученых и завоевателях, стал торговцем, чтобы утолить свою жажду к странствиям. За годы, проведенные в пути с караванами, он развил в себе острое чувство сострадания к тем, кому так же не сиделось дома. В конце концов он решил осесть в Дамаске. Многие годы этот город служил Варшику опорным пунктом торговли, и он стал известным купцом.
Шли годы, и Варшик крепко держал бразды правления своим делом; с важными клиентами он предпочитал вести дела лично, часто за традиционным арабским ужином. Его притягательность вкупе с завлекательными, обильно приукрашенными рассказами о странствиях принесли ему множество союзников и прибыльных сделок – и именно в ходе одного яростного спора о цене клинков из дамасской стали Варшик и привлек к себе внимание Башира, древнего вампира из клана Равнос. Бродячее прошлое купца, его ловко подвешенный язык и чрезвычайная ловкость рук поразили каинита, который к тому же почувствовал в этом армянине родственную душу.
После обращения Варшик путешествовал вместе с остальным потомством Башира, попутно изучая новые языки и рассказы о древних и новых обычаях. Он стал одним из самых ярых сподвижников Башира и как-то ночью спас своего сира, которого предал один мстительный и мелочный вампир-Вентру; трое других братьев Варшика были схвачены и принесены в жертву утреннему солнцу. С той ночи Башир и многие его дети объединили требования Пути Парадокса с апокалиптическими мировоззрениями и вернулись в Дамаск, подчинив себе городскую торговлю, оказывая влияние на весь Левант и наблюдая за территорией, ожидая новых знаков исполнения пророчества.
Несмотря на то, что мало кто из более консервативных членов клана разделяет убеждения Башира, даже они не могут оспаривать неряшливую склонность великих западных цивилизаций к упадку. За сотни лет наблюдений Варшик тщательно обдумал знамения и обнаружил внутреннее несогласие с поучениями своего сира. В резне, устроенной крестоносцами в Иерусалиме, погибло дитя самого Варшика, и в 1101 году он прибыл в город, чтобы занять ее место и лично отомстить за гибель потомка. В глубине души он верил, что именно Иерусалим станет средоточием грядущей баталии, а его взор уже был устремлен в будущее.
Со своими христианскими корнями и хорошей торговой репутацией Варшик со своими купцами были хорошо приняты в Иерусалиме. За году, проведенные в городе, он завел знакомство с отцом Палиуро из клана Ласомбра, оказав ему несколько небольших услуг (например, он продал Палиуро небольшое кривое зеркало, с помощью которого тот дурит головы и смертным, и каинитам) в обмен на защиту или схожие любезности. Он также иногда развлекает Палиуро сумасбродными, вдохновляющими рассказами о чудесах и спасенных душах, которые священник позже использует для своих проповедей. Можно сказать, эти два каинита счастливо нашли друг друга. Однако Палиуро в последнее время стал все глубже погружаться в паранойю и терять разум, и поэтому теперь Варшик пытается связаться с Ассамитом Габриэлем, чтобы прервать отношения, ставшие для него обременительными.
Варшик также сносится со старейшиной клана Равнос, обитающим близ Дамаска, и служит ему в качестве связующего звена с Сетитами и Ассамитами, обитающими на юге и ведущими борьбу с христианами-захватчиками. Для Ассамитов Варшик – полезный союзник в торговле товарами и информацией, но и опасный манипулятор. Они понимают, что внезапная гибель Варшика будет выглядеть подозрительно и лишь привлечет в Иерусалим новых Равнос – а ведь в городе осталось немало святых реликвий, которые могут быть украдены или уничтожены этими бродягами. Тем не менее Сарацины ищут способы придержать деятельную натуру Варшика. Самого его, однако, больше беспокоят Сетиты, хотя один из них – Абдулла аль-Саттайя – довольно легко поддается манипулированию.
У Варшика множество знакомых во всевозможных городских сектах, а в своих ночных скитаниях он встречался с местными жителями и путниками – представителями самых разных слоев общества. Он особенно любит общаться с не слишком набожными паломниками, подсаживаясь к их компаниям, слушая их истории о дальних землях и повествуя им о собственных странствиях. Он благородно удерживает себя и своих потомков от охоты на тех, чьи рассказы дышат вдохновением; пищей становятся те, кто выказывает подлость, высокомерие или грубость. Дополнительные сведения ему поставляет Ясмина, девочка, которую он Обратил; она обманывает прохожих своим потерянным взглядом и невинным обликом.
Варшик обосновался в Армянском квартале Иерусалима, где редко бывает кто-либо еще из каинитов: чужаков здесь не любят, а православных греков так и вовсе ненавидят. Его редкая способность проворачивать сделки, выгодные для всех сторон – это признак не только торговца, но и дипломата, но на самом деле он лишь стремится как следует насладиться этими местами, прежде чем их вновь посетит неотвратимая разруха. Со всех сторон его окружают упыри; кто-то из них считает его членом клана Вентру, а не Равнос, другие просто отдают кровь в уплату за поддержку и гарантию выживания.
Варшик не особенно силен в ближнем бою; его могущество произрастает скорее из его политических связей и знаний. Он, однако, имеет пугающе харизматичную внешность, а со своим красноречием в сочетании с искусством Химерии он может направлять целые толпы против других каинитов и даже против священнослужителей. Варшик даже способен изменить настроения в уже разгоряченной толпе.
Внешность. Варшик имеет приятную, но не смазливую внешность, и он держится скромно, но с уверенностью в своих силах – такое сочетание и привлекает, и обезоруживает. У него темные волосы и ясные, удивительно глубокие глаза. Одевается он скромно – для вампира из клана Равнос.
Подсказки для отыгрыша. Варшик беззаботен, очарователен и слегка импульсивен. Он не испытывает чувства вины за манипулирование теми, кого он использует ради бизнеса или в качестве пищи. Он имеет те же внешние слабости, что и прочие башириты: мгновенно переключает внимание на того, кто заговаривает о Старцах, священных реликвиях или Патриархах. Рассказы Варшика подчинены одной цели: вытянуть информацию из собеседника в той же легкостью, с какой он бы выпил его кровь. Тем не менее, его мотивы могут быть глубже, чем кажутся на первый взгляд.
Убежище. Варшик укрывается в пещере под домом одного из своих упырей в Армянском квартале Иерусалима.
Секреты. Варшик, как и Магдалена, втайне наслаждается хаосом и неопределенностью, царящими в Иерусалиме. Город открыт для всех, и этот его статус идеален для Равнос, ведь ни одна фракция не сильна настолько, чтобы вышвырнуть их вон. Жертвы их клыков, как и политических и финансовых махинаций, многочисленны и растерянны, а Варшик будет противодействовать распространению философии баширитов или помогать ему, в зависимости от того, что больше угрожает его удовольствиям и не-жизни.
Влияние. Влияние Варшика в Иерусалиме обширно, но подобно тонкому листу бумаги, за несколькими исключениями в тех или иных областях властной структуры каинитов. Он прибегает к могуществу своего сира и всего клана, и пользуется своей бесспорной притягательностью, чтобы изменить распределение пищи или денег и поступление информации так, чтобы поддерживать постоянный пат в противостоянии христиан и мусульман.
Судьба. Влияние Варшика и контролируемая им территория будут расти и шириться в течение нескольких веков. Его искусство манипулирования информацией для заключения прибыльных сделок станет легендарным, однако его уклончивые расследования деяний Старцев и его предательство по отношению к баширитам в итоге приведут его к печальному концу.

[Samouse]

Наум бен Енох (Салюбри)

Происхождение. Наум бен Енох был когда-то ученым, толкователем Талмуда, и проводил свои дни в иешиве, изучая и обсуждая тонкости иудейского закона. Одним вечером, возвращаясь домой, он вслух посетовал на быстро приближающуюся старость и смерть. Он оплакивал знания, которые не сумел получить. Но его слова были услышаны, и не кем иным, а самим Савлотом, который дал Науму Становление.
Последующие века Наум провел, учась сам и передавая свои знания другим. Он отчаялся примирить запрет своей религии на употребление крови с проклятием Каина, и удовлетворился той мыслью, что он, человек, своим слабым пониманием предполагает, а Яхве располагает. Помимо проблемы кормления, Наум не мог представить себя в качестве Салюбри-воина и потому последовал по пути целителя.
В непродолжительном времени Наум перестал всецело посвящать себя изучению Торы, но начал обращать внимание и на пути демонов. Что есть демон? Почему Яхве позволяет таким созданиям существовать? Какой цели они служат? Возможно ли управлять ими? Или же каиниты и смертные одинаково обманывают себя, полагая, что демонов можно контролировать?
Будучи уважаемым ученым, Наум бен Енох занимался своим ремеслом столетие за столетием. События последних пятидесяти лет, однако, выбили его из колеи, и ему тяжело от того, что у клана в настоящее время нет лидера. Несколько лет назад до него дошла весть о том, что в Иерусалиме Аиша бинт Вахиба негласно помогает другим Салюбри, передавая послания и направляя собратьев по крови к безопасным убежищам. Он начал обдумывать план путешествия в город, чтобы встретиться с ней. Если и существовал возможный наследник Савлота, Аиша могла знать, где этот Салюбри находится. Другим поводом к поездке в Иерусалим стала информация о том, что Моисей Маймонид [92] – всемирно известный ученый-талмудист – жил в этом городе, служа личным лекарем Салах-ад-Дина. Увы, к тому времени, как Наум достиг Иерусалима, Салах-ад-Дин умер, а Маймонид покинул город. Наум сожалел о том, что не смог обсудить с ученым проблему демонов, а он питал надежду, что знания Маймонида проведут его сквозь лабиринт затруднений. Но судьба сложилась иначе.
Аиша бинт Вахиба желала бы, чтобы Наум остался и помог ей в работе в госпитале (хотя обретающегося там Малкавиана, Бернарда, явно одолевают демоны, и выглядит это устрашающе), но он склоняется к тому, чтобы отправиться дальше на север. Если воинственные христиане находятся здесь, в Иерусалиме, то, возможно, на их северной родине сейчас безопасно, полагает Наум. Поэтому он, можно сказать, в Иерусалиме проездом. Он не собирается оставаться, если только не произойдет что-нибудь ужасное, что заставит его изменить планы.
Кое-какие недавно полученные сведения, однако, заинтересовали Наума. Он услыхал, что Каппадокиец по имени Абрахам владеет одним древним религиозным пергаментом. Недавно Наум обратился к Адаму, потомку Абрахама, по этому вопросу. Адам рассматривает старого вампира как возможного наставника в более могущественных и практических аспектах мистицизма, и даже готов рискнуть и сопровождать Салюбри в его странствиях, если тот решит покинуть город в поисках ответов на свои вопроса и умиротворения.
Внешность. Наум выглядит как безвредный старик, одетый в балахон путника, с посохом в руке. И волосы, и борода его белы как снег.
Подсказки для отыгрыша. Наум стар и чувствует груз своих лет. Он устал от уже пройденного пути и немного страшится того, что ему еще предстоит пройти.
Убежище. В настоящее время Наум занимает комнату рядом с убежищем Аиши в лечебнице аль-Бимаристан аль-Салахи.
Секреты. Наум утомлен. Он хотел бы испытывать энтузиазм, защищать свое дело Салюбри и помочь восстановить клан… но как же он устал! После того, как Савлот подвергся диаблери, Наум растерял большую часть своего рвения. Он начинает подумывать о том, что оцепенение может оказаться возможным компромиссным выходом; возможно, через пару веков все и наладится.
Влияние. Когда-то Наум обладал значительным влиянием, находясь подле Савлота. Теперь, однако, он стал скорее мифом о самом себе. Прочие Салюбри удивляются, узнав, что он до сих пор энергичен. Иногда Наум и сам этому удивляется.
Судьба. Наум бен Енох все-таки решит погрузиться в оцепенение вскоре после того, как покинет Иерусалим, и на этом его следы в истории теряются.
___________
[92] Моисей Маймонид (Моше бен Маймон, 1135 – 1204) – выдающийся еврейский философ и богослов-талмудист, раввин, врач и разносторонний учёный своей эпохи, кодификатор законов Торы.

[Samouse]

Шахара аль-Рашва, Куртизанка (Последователи Сета)

Происхождение. Шахара, в некотором роде, редкая птица: она родилась в Иерусалиме в период властвования мусульман. Когда крестоносцы в 1099 году вырезали все население города, Шахары не было в Иерусалиме. Запах крови, принесенный ветром, привел ее в бешенство, а смятение и разруха последующих недель были таковы, что никто не заметил ее возвращения в город. После того как крестоносцы установили свою власть, девушке оказалось нетрудно убедить нескольких стражников в принадлежности к христианской вере и получить разрешение вернуться в Иерусалим.
Шахара получила Становление от Сетитки-вербовщицы; она специально выискивала проституток, которые бы желали с помощью своих женских уловок обрести положение в обществе и богатство, а также добиться могущества. Шахару не была красавицей, скорее ее можно было назвать миловидной, поэтому рассчитывать на влиятельного покровителя ей не приходилось. Вместо привлекательной внешности и страстных взглядов она научилась пленять словом и жестами. Она узнала, как заставить мужчину отказаться от своих благородных намерений, и как просто увлечь их в глубины собственной боли. Шахара открыла для себя, что те, кто находится на вторых ролях, становятся легкой добычей, если осыпать их лестью и комплиментами, обычно достающимися их начальникам.
Не так давно Шахара увлеклась Ассамитом по имени Рашид, вернувшимся в город. Несмотря на давнюю вражду между Змеями и Сарацинами, Рашид был рад найти кого-то со сходным прошлым, говорящего с ним на одном языке и родом из той же земли, да еще разделяющего с ним проклятие Каина. Шахара же вовсе не так увлечена, поскольку вынуждена бороться со своим неприятием Ассамитов ради общения с Рашидом. Возможно, однако, что ему известно некая полезная для нее информация… и он быстро приближается к моменту, когда его незавершенное обучение не сможет защитить его от искусной совратительницы.
Шахара попыталась навести мосты также к Ласомбра Пацифико Гриллати, но без особого успеха. Тореадор Дуйал аль-Малатья и Вентру Вицелин кажутся более перспективными; они, по крайней мере, выказали интерес к увеличению своего влияния, и Шахара подогревает в них веру в свою способность помочь им в этом. Она мало общается с другими женщинами-каинитами Иерусалима – разве ей нужно, чтобы они вмешивались в ее попытки совращения мужчин?
Внешность. Шахара не красива (хотя и весьма привлекательна), скорее она поражает воображение, что весьма подходит для ее целей. Ее окружает аура чувственной тайны, интригующая всех, кто окажется рядом. Она одевается вызывающе: ее вуали чересчур прозрачны, а юбки слишком обтягивают тело, чтобы костюм мог считаться приличным.
Подсказки для отыгрыша. Шахара гибка и чувственна, ее движения плавны и грациозны. Она может производить впечатление замкнутой, но на самом деле весьма искусна в отвращении мужчин от их добродетелей, избавлении их от денег и тайн.
Убежище. Шахара владеет небольшим домом у южной стены Иерусалима, рядом с Сионскими воротами. Такое расположение убежища позволяет ей находиться рядом с торговцами и паломниками и дает доступ к дороге, начинающейся за воротами.
Секреты. Секреты! О, это дело всей не-жизни Шахары. Можно предложить что-нибудь ей в обмен, но скорее она вовлечет вас в обмен ваших тайн на те, от которых ей самой пользы уже нет.
Влияние. Шахара идет по тонкой дорожке между торговлей могуществом и поддержанием собственных успехов. В любой момент ее жертвы могут осознать, на какой путь она их толкает, и тогда последствия будут ужасны.
Судьба. В конце концов Рашид вырвется, хотя бы отчасти, из паутины, сплетенной Шахарой, и она сбежит из города в страхе за свою не-жизнь. Еще несколько столетий она будет обитать то тут, то там, всякий раз бдительно следя, не появятся ли поблизости убийцы. В середине XX века она переберется в Рио-де-Жанейро, где откроет магазин и вскоре станет одним из самых влиятельных каинитов города.

[Samouse]

Дуйял аль-Малатия (Тореадор)

Происхождение. В середине 1130-х годов по деревушке в Малой Азии, где родился Дуйал аль-Малатия, пронеслась чума, и он оказался единственным, кого болезнь не унесла с собой. Вряд ли бы он сумел прожить дальше сам, если бы его не подобрал монах-сицилиец, возвращавшийся в свой монастырь из паломничества в Иерусалим. Дуйалу было всего восемь лет, и родных у него не осталось, а потому монах забрал его с собой на Сицилию.
В монастыре Дуйал получил образование и, к своему удивлению, открыл в себе талант каллиграфа и иллюстратора книг. Он принял крещение и вспоминал о своем мусульманском происхождении лишь в те моменты, когда его просили изобразить на рисунках фигуры животных или людей [94]. Он испытывал странное удовлетворение от того, что эти исламские ограничения все еще находят отклик в его душе. Но в 1150 году Дуйал стал одним из помощников исламского исследователя Идриси, который готовил многотомный труд по географии мира для короля Сицилии Рожера [95]. Под влиянием Идриси Дуйял вновь обратился в мусульманство, к немалому раздражению монахов, которые приютили и обучили его. После смерти Идриси в 1166 году Дуйал решил, что ему будет спокойнее где-нибудь в другом месте.
В только что основанном королевстве Португалия [96] его талант к каллиграфии привлек к нему внимание Тореадора по имени Насави, который путешествовал по Европе, останавливаясь при дворах различных правителей в качестве покровителя искусств. Насави посчитал творчество Дуйала многообещающим; он был настолько очарован уникальными религиозными и культурными поворотами жизни молодого человека, что решил: этого чувствительного и разностороннего мастера нельзя отдавать смерти. Насави соблазнил и Обратил Дуйала, пообещал ему вечную жизнь, и стал обучать его обычаям каинитов.
За несколько последовавших десятилетий Дуйал странствовал вдоль побережья Средиземного моря, присоединившись к свите Насави и другим его потомкам, задерживаясь то тут, то там на срок от пары месяцев до нескольких лет. В 1192 году они достигли Иерусалима, услышав о мирном договоре Салах-ад-Дина и короля Ричарда. Дуйал был ошеломлен архитектурой и искусством Святого города, а в нескольких обедневших монастырях ему предложили работу, просто услышав вопрос, не нужен ли там иллюстратор книг. Насави со своими спутниками двинулись дальше, намереваясь вернуться в Иерусалим в 1202 году.
Дуйал выполняет как религиозные, так и «светские» заказы, от каллиграфических надписей на церемониальных документах до украшений на притолоках и каминных досках. Через несколько месяцев после прибытия о нем узнал Элш, который нашел в младшем собрате по крови родственную душу. Теперь они коротают тихие вечера вместе, обсуждая общие интересы: возвеличивание святого с помощью искусства. Помимо этого, Дуйал тратит некоторое время на встречи с Каппадокийцем Абрахамом, который по-своему интерпретирует его работы.
Недавно до ушей Дуйала дошел слух, что в Иерусалим вернуся древний вампир-Каппадокиец, разрушитель храмов. Мысль о каините, сознательно оскверняющем святые строения, приводит его в большую ярость, чем любые смертные нечестивцы; в конце концов, именно каиниты избраны Аллахом, чтобы нести другим блаженство и вдохновение.
Внешность. Дуйал имеет типично арабскую внешность, хотя он не особенно привлекателен. Он одевается в скромно украшенные одежды и не прилагает особых трудов к своему внешнему виду. Обычно он смешивается с толпой арабов, много не разговаривает и как будто пребывает в глубокой задумчивости. Однако занимаясь работой или обсуждая вдохновляющее его произведение искусства, он преображается, становясь энергичным и полным энтузиазма.
Подсказки для отыгрыша. Священное искусство – это религия Дуйала, то, что его воодушевляет. Вампирическая сущность для него является лишь помехой – из-за необходимости выслеживать добычу и питаться довольно неудобным способом; однако эта помеха имеет свою пользу, так как она позволит продолжить творчество тогда, когда у смертного истек бы обычный срок жизни. Дуйал старается об этом не думать. Существует множество манускриптов, которые нужно проиллюстрировать, множество великих картин, которые можно нарисовать, и множество художественных техник, которые можно изучить. Дуйал считает, что стоит выслушать каждого, кто может научить его чему-то полезному. Все прочие собеседники лишь отвлекают; Дуйал будет вежлив в общении с ними, но потратит на них как можно меньше времени.
Убежище. Дуйал занимает комнату в непримечательном квартале и имеет второе убежище на близлежащем складе.
Секреты. Дуйала не привлекают секреты других, хотя он не отказался бы узнать больше о событиях жизни художников, которыми он восхищается.
Влияние. То немногое влияние, которым обладает Дуйал, исходит от его благодарных клиентов, но, пока у него есть работа и его инструменты, он доволен.
Судьба. Дуйал узнает о существовании Марка и его истории, и решится противодействовать этому святотатцу, чтобы защитить святые храмы города (многие из которых являются работами Элша). Он начнет претворять свой план в жизнь в 1204 году, после расставания с Насави, и это займет столетия. После нескольких столкновений с охотниками на вампиров Дуйал отправится в странствия и окончательно осядет в Мадриде, где как раз начнется Реконкиста. Ему придется бежать снова и в начале XVI века попадется в лапы Цимисхам. После долгих и ужасных экспериментов Дуйал наконец обретет покой, приняв Окончательную смерть.
____________

[94] В исламе запрещено создавать изображения живого (в том случае, если художник/скульптор и т.д. считает, что своими действиями он «творит нечто необычайное, шедевральное, исключая Бога и вознося себя», – Ш. Аляутдинов, по материалам портала umma.ru)
[95] Мухаммад аль-Идриси (1100 – 1165 или 1166) – арабский географ, картограф, исследователь истории Египта. Рожер II Отвиль (1095 – 1154) – основатель и первый король (с 1130 года) Сицилийского королевства. По его приказу аль-Идриси составил книгу, обобщающую сведения греческих и арабских географов об известном мире. Сочинение аль-Идриси было завершено в январе 1154 года и называлось «Нузхат ал-муштак фи-хтирак ал-афак» (вариант перевода: «Развлечение истомленного в странствии по областям»), также известно как «Книга Рожера» (арабск. «ал-Китаб ар-Руджжари»).
[96] Португалия стала независимым королевством в 1139 году.

[Samouse]

Мара (Тремер)

Происхождение. Мара была амбициозной послушницей, изучавшей в XI веке мистицизм и магию в капелле на западе Латвии. Ей удалось обнаружить убежище своего наставника и догадаться об истинной природе своего училища. Жаждая дальнейшего совершенствования, Мара в целях собственной безопасности прибегла к нескольким хитроумным сделкам и уловкам. Ее красота, талант и умения привлекли внимание главы капеллы, который принял решение Обратить девушку в расцвете лет. Позже он сделал Маре предложение о взаимной близости и обмене кровавыми клятвами взамен на организацию собственной капеллы. Однако после того, как ее сир погиб в когтях одного белорусского Цимисха, Совет Семи принял решение отправить Мару очень далеко для выполнения ответственного, но чрезвычайно опасного задания.
Начиная с 1194 года, Мара официально представляла клан Тремер в Иерусалиме. В ее обязанности входит поддержка купцов с ее родины – из балтийских земель, за спиной которых стоят Тремеры, и организовывать дальнейшее развитие их дела. Созданные ею торговые пункты под Акрой и Иерусалимом не только стали аванпостами поддерживаемого Тремерами будущего Ганзейского союза, но и способствовали разработке других планов клана в регионе, в том числе по розыску оккультных реликвий. Помимо всего этого, Мара получила и иные, более прямые указания. Ей следует исследовать слухи о появлении злого духа или каинита, известного как Мандалай. Ей необходимо выяснить, является ли он потомком или учеником Савлота; если этот факт подтвердится, ей следует уничтожить его. Никаких предположений, как именно ей следует достичь этой цели, ее руководители не высказали.
Для выполнения своего задания у Мары имеется ученик и относительно опытная гаргулья. Ей запрещено Обращать еще кого-либо, и она ни при каких обстоятельствах не должна обнаружить себя перед местными колдунами. К ее чести, Мара отлично устроилась на новом месте. Умелый политик, она сумела подготовить почву для крупных торговых операций вопреки сопротивлению венецианских купцов, располагая весьма ограниченными ресурсами, и даже умудрилась получить с этого небольшую прибыль.
В реализации другого своего задания Мара продвинулась куда меньше. Выслушав некоторые местные рассказы и истории о Мандалае, она отложила на время решение вопроса о том, как поступить с этим каинитом, и даже не знает, с чего начинать охоту. Мара не знает также ни об одном из Салюбри, обитающих в городе, хотя наверняка сделала бы все, что в ее власти, чтобы уничтожить их, попади ей в руки доказательства их существования.
Мара осознает, что ее назначение – одновременно и блестящая возможность, и ссылка. Что из этого выйдет – зависит исключительно от нее.
Внешность. Мара – невысокая, тонкая женщина с привлекательным круглым лицом и сонными глазами. Она и при жизни была бледной, а в посмертии превратилась в средневековый идеал красоты, сочетающий кроваво-красные губы и белоснежную кожу. Этот контраст дополняется черными, как вороново крыло, волосами и похожими на глубокие колодцы глазами, такими темными, что радужная оболочка почти сливается со зрачком. Мара может одеваться в различные наряды, но обычно предпочитает выглядеть состоятельной и набожной мусульманкой.
Подсказки для отыгрыша. По мнению Мары, если хочешь добиться чего-либо – сделай это сам. Остальные либо ни на что не способны, либо чересчур стремятся возвеличить себя, либо сочетают в себе оба эти качества. Самое большее, что можно доверить подручным – это такой труд, с которым и ребенок справился бы за половину отведенного времени, или какое-нибудь престижное, но совершенно бесполезное дело, завалив которое, помощник не сможет навредить по-настоящему важным проектам. Для путешествий и работы днем Мара использует самолично отобранных упырей, обработанных Доминированием, а все остальное делает сама. Ей даже нравится пребывать в одиночестве: ни Рустикус, ни Вацлав не имеют каких-либо амбиций, и потому Мара способна добиться определенных результатов. Если бы здесь был еще хотя бы один Тремер, политическая борьба внутри капеллы не позволила бы ей решить ни одной задачи.
Убежище. Мара и прочие обитатели иерусалимской капеллы обитают в подвале большой виллы, расположенной за городской стеной. В самой же вилле живут купцы из Балтии, которых она поддерживает – все они ее упыри, ее послушные орудия в освещаемом солнцем мире. Большинство их настолько подпали под воздействие кровавых уз и Доминирования, что вынуждены принимать снотворное, чтобы их тела могли отдохнуть. Их необычное поведение уже стало привлекать внимание некоторых горожан.
Секреты. Изучая местные легенды о Мандалае, Мара услышала о том, что старейшина клана Каппадокийцев вместе со своим потомком изучают древние мистические тексты, в которых заключены неведомые силы. Мару заинтриговала перспектива втереться к ним в доверие и изучить эти свитки самой, ведь исследования магических знаний, неведомых старейшинам-Тремер, могут принести ей могущество и новое положение в собственном клане.
С помощью деловых контактов клана в Контантинополе Маре стало также известно о вампире по прозвищу Глаза Дракона, хотя сама она с Алексусом еще не встречалась. Она тщательно отслеживает развитие сети его информаторов в среде торговцев. Мара полагает, что ей известны далеко не все его шпионы, однако вполне уверена, что хотя бы на короткое время сможет ослепить Дракона, если возникнет такая необходимость.
Влияние. Через своих упырей Мара обладает значительным влиянием в квартале, где живут иностранцы. Ее явно сдерживает присутствие в городе венецианки Магдалены, но все же у нее длинные руки. Кроме того, она планирует в будущем найти подход к Каппадокийцу Адаму и ждет подходящего случая.
Судьба. Мара успешно сумеет обустроить капеллу в Иерусалиме. Старейшины клана Тремер вызовут ее в Центральную Европу после того, как она пообещает им поделиться новостями и знаниями, накопленными ею в далеком Святом городе. Мара погибнет в 1261 году, возглавив поход против союза нескольких лордов клана Цимисхи.

[Samouse]

Алексус Симокатта (Цимисхи)

Происхождение. Алексус Симокатта был молодым талантливым византийским ученым  и жил во времена правления Василия II Болгаробойцы [98]. Несмотря на то, что его семья утратила немалую долю влияния в ходе противостояния с иконоборцами [99], сам Алексус был весьма образованным человеком, талантливым художником и архитектором. Его рисунки пользовались популярностью как эскизы для витражей, за его проектами часовен и вилл гонялись богатые и знаменитые клиенты, а менее известные архитекторы подражали его работам. При этом сам он был человеком глубоко верующим, отказавшимся стать священнослужителем лишь потому, что чувствовал: его таланты лежат в иных сферах.
В возрасте тридцати одного года Симокатта достиг высшей точки своего творчества; тогда же он обвенчался с дочерью одного из лучших военачальников империи. В один из дней Алексус надзирал за реконструкцией храмового нефа; один из каменных блоков соскользнул с креплений и ударил его в лицо. Леса, на которых стоял архитектор, сложились как карточный домик, и он упал с десятиметровой высоты на каменный пол храма. Его уложили на церковную скамью, как на носилки, и поспешили доставить к лекарю, однако даже самому юному из каменщиков было ясно, что надежды не осталось.
После мрачной поминальной церемонии Алексус был погребен, однако в какой-то момент между временем, когда он покинул свой дом тем роковым утром, и моментом, когда он испустил последний вздох, была произведена подмена. Как долго эта подмена планировалась и сколько для нее было сделано – это известно только загадочному византийскому Цимисху по прозвищу Хранитель Веры. Как бы то ни было, тело, лежащее в могиле Алексуса Симокатты, при жизни уж точно принадлежало не ему.
Алексус пробудился с заходом солнца, чувствуя дикий голод. Ему что-то дали выпить, и он проглотил питье, но был ли у него выбор? Когда Симокатта насытился, мягкий, обволакивающий голос Хранителя поведал ему об обстоятельствах его смерти. В свое время Алексус научился работать в Библиотеке Забытых Знаний. Однако вскоре стало ясно, что в роли библиотекаря молодой вампир разбазаривает свой потенциал, и в подземных скрипториях хранилища он никогда не почувствует себя как дома. В итоге он прошел повторное обучение и отправился на юг, в Иерусалим. Там ему предстояло стать глазами Хранителя Веры, а через него – информатором таинственного каинита по имени Дракон.
У Алексуса имеется несколько способов связи с Хранителем Веры, от самых обыкновенных сообщений, передаваемых с капитанами морских судов, до экзотичных методов, вроде странствующих голубей-упырей, чья быстрота и выносливость увеличены с помощью Изменчивости. Каждое сообщение пересылается в несколько копий различными маршрутами, так что перехват или утрата одного или даже двух посланий не оставит Хранителя или Дракона в неведении относительно какого-нибудь важного поворота событий.
Внешность. Алексус – светлолицый молодой человек, сумевший практически полностью вернуть себе былой цвет лица. При жизни Симокатта был не только проектировщиком, но и рабочим, и поэтому обладает хорошо развитой мускулатурой. Он ходит, слегка прихрамывая, и те, кто видел его без рубашки, отмечали, что спина Алексуса слегка искривлена. Он имеет небольшое брюшко, но толстым его назвать нельзя. Одевается он неприметно, а руки обычно покрыты пятнами чернил и красок; Обращение, возможно, и притупило его талант, но время от времени он все еще творит.
Подсказки для отыгрыша. При жизни этот благородный и образованный человек мастерски владел несколькими ремеслами, был женат на дочери искусного военачальника, а в посмертии стал агентом одного из наиболее могущественных индивидуумов в истории. Алексус – приятный в общении вампир, но Дракон и Хранитель Веры послали его в Иерусалим не для того, чтобы им помыкали другие. До тех пор, пока к нему относятся с должным уважением, Симокатта дружелюбен (это не означает, что он выполнит любую просьбу собеседника, но даже отказ он выразит вежливой фразой). Те же, кто не знает, как себя вести в приличном обществе, не заслуживают его внимания.
Убежище. Алексус провел в Иерусалиме последние шестьдесят лет, на время эпидемий чумы и неминуемого разграбления города уезжая оттуда в близлежащие окрестности. Он знает большинство каинитов города, в том числе Тремеров. В числе его знакомых Канис, отношения с которой напоминают любовь-ненависть, и Варшик, в чьих пространных россказнях столько же чепухи, сколько и существенных деталей. Алексус имеет несколько укрытий в различных уголках города. Он предпочитает амбары, склады, старые колодцы и прочие места, где его вряд ли кто-нибудь найдет.
Секреты. Симокатта не занимается раскапыванием тайн других городских вампиров нарочно, пока это не становится необходимым для выполнения его работы. Да, он является глазами Дракона; для этой работы требуется не просто шпион, а весьма искусный шпион. Однако сам Дракон, надо сказать, гораздо больше озабочен мирскими делами, чем проблемами сообщества каинитов. Михаил и его Мечта – весьма могущественные вещи и вполне способны противостоять разрушительным действиям других вампиров.
Дракон узнает о близящихся угрозах по изменениям мира вне сферы влияния Византии. Алексус Симокатта практически ничего не знает о тайнах прочих каинитов, обитающих в Иерусалиме. Но его хлеб – это как раз секреты обычного, мирского города. В Иерусалиме, да и в Святой земле вообще ничто не проходит мимо ушей Симокатты. Алексус полагается на весьма обширную сеть осведомителей и шпионов-упырей, внешность которых он изменяет сообразно заданиям, которые те получают.
Влияние. Симокатта обладает огромной властью в Иерусалиме и других городах региона. У него обширные связи в деловой, политической и военной сферах. Он тщательно избегает вовлечения в духовные дела, хотя тех священнослужителей, кто уже давно ступает по греховной стезе, он охотно использует в своей шпионской сети. Влияние Алексуса, однако, никак не проявляется, поскольку он – слуга более могущественных сил. И потому его мощь пока что дремлет.
Это не означает, однако, что Алексус не пользуется еженощно и весьма активно шантажом, подкупом и запугиванием. В конце концов, это основные инструменты шпионажа. Они нужны, чтобы поддержать созданную им организацию, но не направлены на достижение какой-либо цели. Шпионы Алексуса существуют для того, чтобы собирать информацию, но не пользоваться ею. Они, разумеется, могут что-то делать, но основной задачей организации эти действия не являются.
Судьба. Алексус Симокатта продолжит свое служение Дракону вплоть до 1481 года, когда он будет уничтожен неизвестным убийцей-Ассамитом. После его гибели его шпионская организация распадется.
_____________

[98] Василий II Болгаробойца (958 – 1025) – византийский император из Македонской династии. Свое прозвище заслужил ожесточенной войной с болгарами, продолжавшейся с 981 по 1018 годы и окончившейся присоединением болгарских земель вплоть до Дуная к Византийской империи. В обмен на обет киевского князя принять христианство выдал за него свою сестру Анну.
[99] Иконоборчество – религиозно-политическое движение в Византии в VIII — начале IX вв., направленное против почитания икон. Ссылаясь на ветхозаветные заповеди, иконоборцы считали священные изображения идолами, а почитание икон – идолопоклонством.

[Samouse]

Комментарии
Карта Святой Земли

Сверху вниз:
Тир. Один из древнейших городов на побережье Средиземного моря. В эпоху крестовых походов стал точкой отхода войск крестоносцев после битвы при Хаттине. В 1187 году армия Салах-ад-Дина осаждала город, но захватить не смогла. В 1190 году в Тире был погребен Фридрих Барбаросса. Современное арабское название города – Сур.
Акра. Также город с древнейшей историей. В 1104 году был захвачен воинами Первого Крестового похода, но в 1187 году бесславно сдан армии Салах-ад-Дина, а в 1191 году отвоеван Ричардом Львиное Сердце вновь. Был столицей основанного крестоносцами в Палестине Иерусалимского королевства. В настоящее время город носит название Акко.
Вифсаида. Располагалась к северо-западу от Галилейского моря. Согласно Новому завету, отсюда родом были апостолы Андрей, Петр и Филипп. Город также посещался Иисусом Христом, считается, что именно здесь имели место некоторые явленные Им чудеса, например, насыщение толпы пятью хлебами (Евангелие от Матфея, 14:17-21). В настоящее время от Вифсаиды остались лишь руины.
Магдала. Древний галилейский город, упоминаемый в Библии как родина Марии Магдалины, располагался на берегу Галилейского моря. В настоящее время рядом с руинами исторической Магдалы расположено еврейское поселение Мигдаль.
Галилейское море, оно же Тивериадское озеро или озеро Кинерет – пресноводное озеро на северо-востоке Израиля. В Ветхом Завете именуется «морем Хиннереф». В Новом Завете озеро и его окрестности многократно упоминаются как места, где Иисус Христос провел большую часть своего земного служения.
Хайфа. Крупный портовый город. Крестоносцы считали, что название города перекликается с именем первосвященника Каиафы, настоявшего на казни Христа. В Библии упоминается расположенная неподалеку от старого города гора Кармель, на которой жил пророк Илия, и которая считается «родиной» монашеского ордена кармелитов. До вторжения крестоносцев в 1100 году Хайфа была процветающим городом, а после – уменьшилась до размеров рыбацкой деревни. Была вновь захвачена Салах-ад-Дином в 1187 году, а затем, в 1191 году – Ричардом.
Назарет. Священный для христиан город, где, согласно Евангелию, совершилось Благовещение, прошли детство и юность Иисуса Христа. В результате Первого Крестового похода стал первой столицей крестоносцев. После битвы при Хаттине вернулся под контроль мусульман, а крестоносцы и успевшие обосноваться в городе священнослужители были вынуждены его покинуть. Город и его окрестности отмечен множеством христианских святынь и церквей; это самый «христианский» город Израиля и единственный город в стране, где официальным выходным днем является воскресенье.
Нетания. Город примерно на полпути между Тель-Авивом и Хайфой, крупнейший израильский курорт на побережье Средиземного моря. Основан в 1929 году как сельскохозяйственное поселение, и назван в честь Натана Штрауса, американского бизнесмена, пожертвовавшего на развитие города около 2/3 своего состояния. По понятным причинам в эпоху крестоносцев как город не существовал.
Тель-Авив. Эта современная городская агломерация, по сути, располагается вплотную к территории, занимаемой Яффой – городом, известным с XVIII век до н.э. Был крупным торговым, портовым и укрепленным городом. Именно в Яффу прибывали корабли с крестоносцами и паломниками. Захватив Яффу в 1100 году, крестоносцы изгнали из нее мусульман и иудеев. В дальнейшем город повторил судьбу Хайфы, Тира и Акры. В 1192 году в Яффе был заключен договор о трехлетнем перемирии между Салах-ад-Дином и Ричардом. В 1268 году султан Баибарс, опасаясь новых крестовых походов, разрушил город до основания. В 1909 году рядом возводится Тель-Авив, а в 1950 году его и старую Яффу объединили в единую агломерацию.

[Samouse]

Комментарии к карте (продолжение)

Иерихон. Древний город, расположенный к северо-западу от Мертвого моря. К западу от города находится гора Каранталь, на которой, по преданию, Иисус постился сорок дней, искушаемый дьяволом. В эпоху Крестовых походов город был захвачен и отстроен после разорения, устроенного арабами. В 1187 году, после битвы при Хаттине Иерихон вновь попал в руки мусульман и с тех пор медленно угасал.
Вифлеем. Еще один священный для христиан город, по преданию, в окрестностях Вифлеема родился Иисус Христос. Согласно Ветхому Завету, здесь же родился и был помазан на царство царь Давид. Освобождение из-под владычества мусульман Вифлеема, Назарета и Иерусалима было официальной целью Крестовых походов. Был захвачен в 1099 году, а в 1187 году отвоеван обратно войсками Салах-ад-Дина.
Ашкелон. Город на побережье Средиземного моря, известный как крупный торговый город и порт еще за 2000 лет до н.э. Около Ашкелона к побережью выходила сухопутная часть Дороги специй и дороги благовоний. Войска Первого Крестового похода разбили арабов, владевших городом, но, поскольку их предводители не договорились между собой о разделе Ашкелона, он остался в руках мусульман. В 1191 году Салах-ад-Дин приказал разрушить город, чтобы лишить крестоносцев морской базы. В 1192 году Ричард отстроил город. По легенде, копье Св. Георгия, которым он заколол дракона, называлось Аскалон (транскрипция названия города на языке латинян).
Хеброн (Хеврон). Крупнейшее поселение на Западном берегу реки Иордан, один из древнейших городов мира. В Хевроне находится так называемая Пещера Патриархов (Пещера Махпела) – согласно легенде, место захоронения Авраама, Исаака и Иакова с женами. Это место почитается как христианами, так и иудеями, и мусульманами. Захвачен воинами Первого Крестового похода в 1099 году и возвращен в руки мусульман в 1187 году, затем вновь отбит Ричардом. В настоящее время поделен на два сектора (палестинский и еврейский).
Беэр-Шева (Вирсавия). Город упоминается в Ветхом Завете как место, где Авраам и Исаак вырыли колодцы (т.е. обустроили дома). Здесь же, по преданию, укрывался пророк Илия, когда царица Иезавель приказала его казнить. Последними обитателями Беэр-Шевы были византийцы, покинувшие город после завоевания Палестины арабами в VII веке н.э. С тех пор и до восстановления города оттоманами в конце XIX века он лежал в руинах, постоянных поселений здесь не было.
Димона. Также один из «новых» городов, основанный в 1950 году. Название его, однако, взято из Ветхого Завета (Книга Иисуса Навина, 15:21-22), но находился ли библейский город на месте современного поселения – неизвестно.
Содом. Легендарный библейский город, по преданию, находившийся к востоку от Хеврона, около Мертвого моря. Точное географическое положение неизвестно. Возле Мертвого моря расположена Содомская гора, уникальное образование из каменной соли, но имеет ли она отношение к человеческому поселению, и существовало ли это поселение в реальности, неизвестно.
Эйн-Яхав. Поселение, выросшее из сельскохозяйственной станции, основанной в 1950 году. Названо по имени источника Яхав. В бронзовом веке в холмах неподалеку находились медные копи.
Эйлат и Акаба. Древние города у места впадения реки Иордан в Красное море, существовавшие, по библейским преданиям, еще при царе Соломоне. В эпоху империи Омейядов (VII-IX вв.) здесь находилось процветающее торговое поселение, которое арабы называли Айла, руины которого находятся неподалеку от современного города. Крестоносцы возвели здесь крепость, названную Акаба по местному селению. Она была захвачена Салах-ад-Дином в 1187 году, но, в отличие от многих других городов Святой Земли, обратно в руки христиан не перешла. В некоторых сказках «Тысячи и одной ночи» говорится, что Синдбад отправился в свои путешествия из порта Айла.

[Samouse]

Комментарии
Карта Иерусалима

1. Ворота в город. Во времена крестоносцев в город вели четверо ворот, по числу сторон света (Дамасские, Золотые, Сионские и Яффские). Остальные ворота (всего их насчитывается, по разным источникам, от 8 до 11), выстроены после захвата Иерусалима турками-османами по приказу Сулеймана I Великолепного. По легенде, Сулейман увидел вещий сон, в котором ему было сказано, что на город и на него самого нападет пара диких львов, если он не выстроит вокруг города стену. Исключение составляют Новые ворота, которые пробиты в стенах Старого города только в 1898 году. Кроме того, комплекс Храмовой горы имел собственную систему стен и ворот в них, практически все они сейчас замурованы. В настоящее время открыто 7 ворот, ведущих в Старый город.

Дамасские ворота (другое название – Шхемские). Ведут в Мусульманский квартал, но по сути, находятся на условной границе между ним и Христианским кварталом. Арабское название этих ворот – Баб аль-Амуд (ворота Столба), предположительно, из-за установленных рядом римских мемориальных колонн. Одновременно со строительством новых въездов в Иерусалим султан Сулейман распорядился перестроить и все старые, в том числе и Дамасские, ворота.
Ворота Ирода (другое название – Цветочные). Ведут в Мусульманский квартал. При султане Сулеймане на месте ворот находился лишь узенький проход, который был перестроен в полноценный въезд только в 1875 году. Арабское название ворот – Баб аль-Захр (Цветущие, из-за украшений в виде цветочного орнамента), или Баб ас-Сахира (ворота Лунатиков), из-за того, что рядом находится кладбище Лунатиков («тех, кто не спит ночью» - намек на последующее воскрешение). В 1099 году именно через брешь на месте будущих ворот Ирода в город ворвались крестоносцы.
Львиные ворота (Гефсиманские, ворота Девы Марии, Овечьи). Ведут в Мусульманский квартал. Основное название получили из-за украшающих свод изображения пантер. Согласно легенде, именно через Львиные ворота Иисус вошел в Иерусалим перед казнью. Арабское название – Баб эль-Гор, Баб эль-Ситти Мариам.
Золотые ворота. Ведут прямо в комплекс Храмовой горы. Считается, что через них Иисус впервые вошел в Иерусалим. В период Византийской империи ворота были открыты; через них византийский император Ираклий намеревался торжественно въехать в город после победы над персами. Когда императорский поезд приблизился к воротам, створки сами собой закрылись, и прозвучал голос с неба: «Иисус вошел в эти ворота скромно, так же надлежит [войти] императору». Ираклий спешился и снял обувь, и ворота, опять же сами, распахнулись перед ним. Крестоносцы открывали эти ворота дважды в год: на Пасху и в день памяти об императоре Ираклии. Согласно иудейской традиции, именно через них в город войдет Мессия. По легенде, чтобы этого не произошло, султан Сулейман распорядился заложить ворота камнем, а землю сразу за воротами отдал под кладбище.
Мусорные ворота (Навозные ворота). Ведут в Еврейский квартал. Предполагается, что изначально это была просто брешь в стенах, через которую из города выносили мусор и помет животных, а также изгоняли неизлечимо больных. Арабское название – Баб эль-Магарбех (ворота мавров), так как при строительстве укреплений при султане Сулеймане население города пополнилось мусульманами – уроженцами Северной Африки.
Сионские ворота (они же Врата Давида). Ведут в Армянский квартал. Расположены рядом с гробницей царя Давида, отсюда и второе название, в том числе и арабское (Баб ан-Наби Дауд). Были выстроены на месте более древних ворот. Дорога от Сионских ворот ведет к святыням на горе Сион, отсюда основное название.
Яффские ворота. Ведут в Армянский и Христианский кварталы. От этих ворот шла дорога, связывающая Иерусалим с Яффой, а также дорога на Хеврон и Вифлеем. Створ этих ворот выполнен в виде буквы «Г», это сделано с целью замедлить темп атакующей армии. По легенде, именно через Яффские ворота в Иерусалим войдет его последний завоеватель. Арабское название ворот – Баб эль-Халиль (ворота друга).
Новые ворота (ворота Хамида). Ведут в Христианский квартал. Выстроены по распоряжению османского султана Абдул-Хамида II, чтобы облегчить вход в город и связать Старый город с новыми кварталами за стеной. Арабское название – Баб аль-Джедид (буквальный перевод: «новая дверь»).

[Samouse]

2. Исторические кварталы города.

Мусульманский квартал. Самый крупный и густонаселенный сектор города, занимает северо-восточную его часть. Сложился в период правления Ирода Великого. После захвата города крестоносцами в квартале были размещены многочисленные христианские церкви, в том числе базилика Св. Анны. В мусульманском квартале начинается Via Dolorosa (лат. «скорбный путь») – улочка, по которой Иисус нес свой крест к месту распятия.
Еврейский квартал. Юго-восточная часть Иерусалима, третий по величине сектор города, зато самый древний. Изначально на этом месте располагался Верхний город, и здесь селилась исключительно знать. В XV веке в городе осело множество евреев, изгнанных из Испании в результате Реконкисты. В Еврейском квартале расположена Стена плача.
Армянский квартал. Расположен в юго-западной части Иерусалима, самый маленький сектор города. Несмотря на то, что армяне исповедуют христианство, Армянский квартал исторически отделяется от Христианского. Армянское царство было первой страной, признавшей христианство государственной религией, и армянские христиане – первые паломники, начавшие селиться в пределах Старого города. В Армянском квартале расположены церковь Масличного древа и собор Св. Иакова – центр армянской патриархии в Иерусалиме.
Христианский квартал. Возник в IV веке после того, как христианство стало официальной религией Восточной Римской империи. Занимает северо-западный сектор города. На его территории расположено более сорока храмов и церквей различных христианских конфессий, в том числе главная христианская святыня – Храм Гроба Господня.
Храмовая гора. Арабское название – Харам аш-Шариф. Это холм в юго-восточной части города, вершина которого представляет собой обнесенную стенами прямоугольную площадь, возвышающуюся на остальным Иерусалимом. Это наиболее священное место для иудаизма и третье по значимости для ислама. На территории Храмовой горы находился Храм Соломона и, позднее, Второй Иерусалимский Храм. Здесь же, согласно иудейской традиции, будет стоять Третий Храм. Храмовая гора отождествляется с горой Мориа, на которой Бог указал Аврааму принести в жертву своего сына Исаака. Согласно мусульманской традиции, именно на Храмовой горе расположен Камень Основания, с которого пророк Мухаммед совершил свой Ночной полет в сопровождении ангелов.

3. Святыни и достопримечательности

Храм Гроба Господня. Главная святыня христиан всего мира. Храм выстроен на месте Голгофы, или Лысого холма, где, по христианской традиции был распят, погребен и на третий день воскрес Иисус Христос. Это место почиталось христианами даже тогда, когда Иерусалим подвергся полному разрушению римлянами в 70 г. н.э. В IV веке византийская вдовствующая императрица Елена после вещего сновидения организовала раскопки, в результате которых была обнаружена пещера, а в ней – Животворящий Крест, четыре гвоздя и табличка с аббревиатурой «INRI» («Иисус Назаретянин, Царь Иудейский»). На месте находок и был заложен первый Храм Гроба Господня. Богослужения в храме не прерывались даже после захвата города арабами.
Гробница царя Давида находится на горе Сион на нижнем этаже здания, возведенного крестоносцами. На верхнем этаже здания расположена Сионская горница – место, где состоялась Тайная Вечеря. Скорее всего, сама гробница представляет собой кенотаф, а сам Давид захоронен в Кедронской долине, где и все остальные правители Царства иудейского. Собственно о Сионе как о месте погребения царя Давида речь пошла в XII веке, уже в ходе Крестовых походов, а до того здесь были просто руины церкви византийской эпохи, снесенной арабами.
Вифезда, или Овчая купель. Расположены в Мусульманском квартале Иерусалима. Согласно Евангелия от Иоанна, вода из купальни Вифезды считалась чудодейственной, а возле самой купели Иисус явил одно из своих чудес – исцеление расслабленного. Вифезда, по различным источникам, это: два водоема, вырытые в русле реки Бейт Зейда, либо водоем возле церкви Св.Анны, либо вообще источник с прудом в Кедронской долине, за пределами Старого города. На карте из книги отмечен второй вариант местоположения купели.
Базилика Св. Анны. Расположена в Мусульманском квартале, возле Львиных ворот. Это католическая церковь, восставленная над местом, где находился дом Свв. Иоакима и Анны. В этом доме, по преданию, которого придерживаются и православные, и католики, родилась Дева Мария. Церковь несколько раз разрушали и отстраивали; в 1099 году крестоносцы основали здесь монастырь, а в 1130 году дополнили его большой церковью. В 1192 году Салах-ад-Дин, захватив город, преобразовал церковь в медресе.
Стена плача. Самое священное место в традиции иудаизма. Сохранившаяся часть Стены плача – западный сегмент опорной стены, окружавшей Храмовую гору. Местом молитвы Стена стала после разрушения Храма, когда евреи стали собираться здесь, чтобы оплакать уничтоженную святыню и молить Бога о возрождении Израиля, отсюда и название. После молитвы верующие обычно оставляют записку с просьбой к Господу, помещая ее меж камней Стены.
Мечеть Купол Скалы и мечеть аль-Акса. После захвата Палестины арабами по распоряжению халифа Абдул аль-Малика над Камнем Основания был воздвигнут Купол Скалы (араб. Куббат ас-Сахра), чья позолоченная крыша высится над городом. Мечеть аль-Акса (дословно – «самая отдаленная») возведена в VII веке на месте, с которого пророк Мухаммед вознесся на небо. Крестоносцы превратили Купол Скалы в Храм Господа (Templum Domini), а мечеть Аль-Акса в Храм Соломона (Templum Solomonis). Здесь был основан орден Тамплиеров, называемый также, в честь этой церкви, орденом «Бедных Рыцарей Храма Соломона». Купол Скалы с крестом, установленным на его золотой крыше, стал символом Иерусалимского королевства, основанного крестоносцами.