Печать

[Руслан]

Пей же до дна чашу победы.
Это вино отдает летом.

Думать не смей о моей боли.
Это вино отдает солью…

Только любовь дает бессмертье.
Это вино холодит сердце…

Будет твой образ всегда светлым!
Это вино отдает пеплом…(с)

Пятница встречала город тишиной. Уроки отменили и вереница школьников, их родителей и учителей медленно тянулась в сторону кладбища. По умершей траве, причина гибели которой осталась не объяснена, как и многое другое: оставались силы, заинтересованные в сонном равнодушии местных жителей. Версии не ушли за пределы досужих вымыслов и местных новостных сводок, да и там напоминали облако сомнений, а не ясные предположения о случившемся.
Учителя избегали взгляда Лин: её вчерашняя выволочка директору, допустившему организацию праздника без присутствия врача, быстро разошлась по школе. И хотя не допущенные до вскрытия патологоанатомы, - миссис Фрайзер начинала рыдать при одном только слове, что кто-то будет резать тело её дочери, - сошлись на врожденном пороке сердца, атмосфера обвинения буквально следовала за мрачной Совой.
Она знала, кто придет сюда. Несмотря на весь свой страх смерти, время рождения Скорпиона пришло. Чутье вело Лин через растерянных, сломленных новостью людей, мимо плачущих одноклассниц Тары, таких потерянных и одиноких без своей не пришедшей на похороны королевы. Особенно когда весь город на ушах стоял от исчезновения старших Бейлишей и того, что про них предположил разрабатывающий эту версию Джефферсон: похищения ими Тима и причастности к терактам и смертям...
Мелькнули рассыпавшиеся по плечам волосы Детфаер, но первой ей попалась не психолог. Конечно, для Лин ничего не стоило избежать в толпе встречи с соседкой, однако некоторые вещи предстояло сказать или решить сейчас, как бы не было свежо чужое горе...
Она не видела ранее, как страдают ангелы и сейчас возблагодарила за это Мать. Потому что Норма, пришедшая одна, напоминала помешанную: уголки губ, опущенные вниз, смешивались с рвущейся вверх улыбкой, оттопырившей губу. И глаза, бессонные и блестящие, в какие-то минуты словно закатывались: половинчатая природа уничтожала рассудок домохозяйки изнутри.
А ведь у неё уйдет и Рита - пусть и не сейчас. Скорее всего супруг вместе с сыном и дочкой бегают по домам опрашивая соседей, как это делали весь вчерашний день: Норма пришла не на похороны, а в надежде услышать что-то новое.
- Лин! - Гамбит схватила её за руку: короткие пальцы дрожали, словно осеняя листва. - Ох, Лин, твой отец ничего нового не знает??? Ведь Аманда тогда нашлась... они не могли... зачем им мой мальчик?!
Голова подрагивала, плечи опустились: и когда очередной прилив света пытался распрямить их, одно плечо выступало вперед, словно у горбуньи. Для света не было печали, пусть он и остался последним огоньком в этом городе...

... Он стоял у ворот: полицейское оцепление было уникальным по своим масштабам. Но Дженкинс, опустивший голову и привалившийся к ограде с видом человека, который забыл про спокойный сон неделю назад, кажется, не интересовался вверенными ему людьми. Он смотрел лишь на сухую, высосанную до дна чарами Стоуна траву, временами шевеля её носком ботинка.
Конечно, у парня полно дел, знал Вилли. Пропавшие Бейлиши и Тим, Ден, навсегда сбежавший из дома - возвращать его после визита в Тень уже не было смысла. Смерть Тары стала лишь очередной соломинкой, что опускалась на спину верблюда, но именно она грозила переломать Ричарду хребет.
Можно отпустить человека, который сделал для них немало, однако жалость казалась бесперспективной. Прирученный и привыкший к нему начальник полиции имел шансы пригодиться в будущем: да и, погрязнув во всем этот, разве мог он рассчитывать на спокойную жизнь? Артуры не уходят на почетную пенсию, только ждут своего Мордреда...
- Формулы, химия, трава и ливень, - будто невпопад произнес полицейский, а потом посмотрел на Ковака запавшими глазами. - Позавчера ночью за тобой приходили еще раз, верно? Это действительно все связано? Это были Бейлиши с самого начала?
Джефферсон упрямо сводил все факты к пропавшим меценатам. Вилли понимал: кто, как не люди, способны верить в чужие пороки - такое объяснение как раз для них. Пособники террористов, извращенцы-детоубийцы... хороший финал некогда славной семьи, отправившейся в призванной одним глупым стариком ад. Что поделать, он исключение из правил, возраст не всегда дарует остроту мысли людям - скорее наоборот.
Дженкинс ждал ответа.

... Она видела инвалидную коляску и женщину, вцепившуюся в неё так, словно едва держалась на ногах. Отец Тары поник, будто собирался рухнуть со всего передвижного кресла в самую могилу, а по лицу Фрайзер можно было различить лишь количество выпитых успокоительных. Тень, разом утратившая весь свой бизнес-лоск, остекленевшими глазами смотрящая на гроб. Туда, где под закрытой крышкой тело Тары сейчас дрожало и рябило, готовое исчезнуть. Догоняя душу, первое из тех, кто пропадет на пути Гидры, поселившись навсегда в её душе.
Тара не желала на это смотреть. Не хотела слушать, как женщина вздыхает сипло пробивающийся через легкие воздух и со всхлипываниями выдавливает её обратно. И подходить настолько близко, чтобы различать в этих вздохах "Тара, моя маленькая... солнышко... проснись..." тоже не желала.
Но Рика Афина рядом с семей не видела.
Она нашла его сидящим на траве между Джин и Йонг: молчащий парень, вновь и вновь бросающий нож возле своей ноги в кладбищенский дерн. Пустые глаза, пустой взгляд, и рука усевшейся рядом Джин-Хо. Йонг, прижавшаяся спиной к дереву - их глаза встретились, когда Афина подошла к троице на краю кладбища.
"Я могу сделать, чтобы она ему снилась. Ты это можешь. Мы вместе" мысленно шептала Йонг, и голос её звучал в шуме озерных вод. "Каждую ночь... он не будет одинок."
Рукав Джин сейчас обнажал след от вскрытых год назад вен: сестры, как ни кто другой знали, как больно терять родных.
- Если бы я не потанцевал с ней... если бы заметил... но она так радовалась... - прошептал Рик, не глядя ни на кого. Версия о пороке сердца, заявленная в документах, выжигала его душу словно раскаленное клеймо. И не имело значения, что сейчас Джина обнимала плечи в кожаной куртке: Афина знала, что это не последняя боль, что ждет брата Тары, винящего в роковом танце себя. 

[Kammerer]

Лин мягко взяла Норму за плечи и отвела её в сторонку, подальше от случайных свидетелей. Только потом она обняла мать.
 - Норма, я понимаю, что ты еще надеешься... Но это уже другой случай. Если Тим понадобился Бейлишам, то он скорее всего с ними. Если они не найдутся...
Она позволила Норме самой сложить два и два.

[Руслан]

- Как я могла не разглядеть??? - сейчас в словах Нормы звучали всхлипывания, и впервые нечто, похожее на раскаяние от собственных ошибок. Крылья Лин приглушали свет, будто обнимающая солнце туча, и без этого сияния женщина выглядела наконец-то напоминающей вменяемую мать, а не на одержимое воплощение добрососедства. Лин понимала, что влияние это - временное, хотя живя рядом Норма сможет постепенно впитать достаточно астральных образов, которые сделают её пусть и не самой адекватной, но похожей на нормальную женщину. В конце-концов, наполовину она человек, и всегда такой останется: главное держаться за то, что составляло её характер до переезда в это злосчастный район.
- Почему не поняла, что Тим... Бейлиши... ты ведь предупреждала меня. Как я могла не заметить?!
Сейчас этот прерывающийся плачем голос показался Лин по-настоящему живым. Достаточным, чтобы принять решения, что позволит Норме насладиться остатками семьи, пока Афина не возьмет к себе Риту. Научиться видеть не опьяняющее добро, которое ничего не стоит в полном хищников мире, а мимолетность уходящего времени, отпущенную людям. Научится это ценить.
- Я буду искать... полиция, общественность... такие люди не пропадают бесследно, - надежда, горящая в слезящихся глазах соседки, принадлежала не свету, а ей. И Лин предчувствовала, что со временем бесплодные поиски здесь уведут всю семью прочь из города - хотя и это не спасет девочку от Зова Афины. С другой стороны, у Нормы и её мужа останется Фред: рассуждение достойное Монстра, потому что нельзя по-настоящему ставить себя на место добычи. Гамбиты -  чужаки в распростершихся на Мудстрикт владениях Семьи со своим ярким сиянием, пусть и не виноватые в том, что стали такими...
- Не надо было сюда приезжать, - вздрогнула Норма, неудачно давя очередной всхлип. - Я думала, что у нас тут началась новая жизнь, настоящий рай... если бы мы не приехали, Тим бы не пропал. Но я найду, обязательно найду...
Речь становилась все невнятнее, задушенная слезами. Да, будет искать, но не найдет, знала Лин. Возможно, Норму стоило убить, как подранка, обреченного все равно страдать от своей раны, но в каком-то смысле это доказывало, что свет опять проиграл. Пока даже полуангелы умеют чувствовать, словно люди, они не безнадежны...
Податливое сознание миссис Гамбит сейчас раскрылось перед ней, Владычицей Улья и района. И Лин знала, что может отложить на подсознании мысль точнее личинку будущего внушения. Ту, что прорастет, отыскав наиболее подходящий способ программировать жизнь этого ущербного существа...

[Holod]

  «Я не хочу, чтобы он страдал. И мама, и папа. Все они. Им всем больно из-за меня. Я это знаю, но одновременно…   мне здесь хорошо. Почему мне хорошо, когда должно быть плохо?»
    Тара не задала глупого вопроса, почему они не могут все рассказать хотя бы Рику, у Гидры был слишком богатый опыт. И именно поэтому, в ответ, на беззвучные слова Йонг, она лишь молча отрицательно покачала головой. Истории о призраках любимых, продолжающих терзать все еще живых, никогда не заканчивались хорошо.
    «Именно потому что они ТАМ, а ты здесь. Нельзя смешивать Миры. Ты или там, или здесь. А вместе с ними и твои чувства, и радость, и боль, здесь вся ты. А тот мир живет по своим правилам. И они уже не для нас»
    «Но теперь всегда есть шанс, что однажды ночью твоя мама услышит нашу песню, и придет сюда к тебе. К нам. И пусть ненадолго, вы сможете быть вместе и ты сможешь ей сказать все что не успела, а она тебе. Хотя тогда слова уже будут не нужны»
    «Это возможно?»
    «Это надежда»
    «Тогда я буду петь для нее, каждую ночь»
    «Мы все будем»
    Афина села рядом с Риком, потеснив Йонг и какое-то время вся четверка сидела молча, наблюдая как на равнодушной земле появляются все новые и новые раны от ножа. Наконец, Афина, хотя вернее сейчас это была именно Тара, прервала затянувшееся молчание.
    - Вы же близнецы. Эту связь ничем не разрушить. Где бы она сейчас не была, куда бы не ушла, однажды вы встретитесь. Вот увидишь.

[Руслан]

Он посмотрел на неё, снова перевел взгляд на землю. Да так и замер, пока священник хорошо поставленным голосом читал никому не нужные слова, а под крышкой гроба рябило и плавилось морскими брызгами исчезающее тело. Утекающее по узам, что сейчас превратились в точку - потому что сосредоточие Тары было в ней, а не в пустой оболочке трупа.
Она изменилась, или я заставила её это сказать, смешав наши мысли? подумала Афина, и это было неожиданное рассуждение. Потому что та, прежняя Тара никогда не называла родителей родителями, используя слово "они". Никогда бы не пожелала увидеть миссис Фрайзер во сне - напротив, восприняла бы это как худший кошмар. И образ обнаженной девушки, шепчущей Лин "ненавижу её... хочу чтобы она мучилась" воскрес в памяти, пусть и последующие мгновения сменило туманное облако, похоже на тихий сон. Тары всегда была эгоисткой по отношению к семье, которую легко вычеркнула из своей жизни: настолько же холодной, насколько и заботливой и тянущейся к ней,Рику, подругам и, конечно, Лин: идеальной маме в своем понимании.
То воспоминание, что Афина боялась увидеть, отсутствовало, Тара отдала его матери по собственной воле. Возможно, и ненависть она выбросила, став частью Афины, слившись с ней воедино? Эгоизм так неожиданно переходит в сострадание...
Рик привалился к её плечу, и рука Афины машинально обняла парня. Жест, в котором жила память прежних объятий, молчаливая поддержка, на которую даже Джин смотрела без малейших граммов ревности...
Она вновь помогла Таре говорить, стараясь в этот раз исключить собственное мнение. Это все же брат Тары, а не их общий...
- Не надо сейчас возвращаться домой... - думая о гостях, официальных соболезнованиях и чужих лицах, которые она и сделала для Рика неприятными, прошептала Тара. - Побудь сам, если хочешь, или...
- Пойдем к нам, - Джина грустно улыбнулась: она бы с удовольствием нашла другой повод пригласить к себе парня. - Если захочешь, даже заночуешь. Главное чтобы отец не увидел.
Рик кивнул и губы Афины сложились в знакомую улыбку. Она, когда-то убедившая брата стать чужим в своей семье, - ведь у Рика не было никаких желаний, которыми нельзя поделиться, он просто разделял отчужденность сестры - сейчас радовалась, что рядом с Чоями Рик сумеет забыть свою боль...
"Я такая, какая есть"
"Да все мы такие - в чем-то эгоистки"
"И все умеем любить..."
Мишель не пришла: Узы подсказывали, что осиротевшая дочь Бейлишей сидит дома. Можно скользнуть, уйти, шагнув в любой подходящий склеп, чтобы сократить время - если чью-то боль она и желала погасить как можно быстрее, так эту. Афина поднялась, вновь уступая место близняшкам, и направилась в дальний угол кладбища. Однако не успела удалиться от расходящейся толпы и рыдающей, стоящей на коленях у засыпанной могилы миссис Фрайзер - мягкие шаги и тихий звон раскачивающегося на ветру ожерелья подсказали, кто идет. Как и оглушительно сильный запах мускуса, сопутствующий Скорпиону...
- Афина, - Меган казалась уставшей, подавленной похоронами и впервые не держащей маску. Сейчас психолог, еще не перешагнувшая тридцатилетие, пристально смотрела в глаза обернувшейся на голос девочки, ища ответ, который мог стать надеждой или проклятием всех её планов.
- Она умерла, потому что не хотела жить. Высшая форма транса, йоги подобном состоянии останавливают себе сердце. Нет никакого порока сердца, я изучала её дело. Но, зная Тару, и зная, насколько последнее время она была счастлива...
Ветер играл каштановыми волосами: словно водоросли на морском дне, они плыли и кружились вокруг загорелого лица. И танцевало солнце в колечках на груди молодой женщины, подавленной этим переполненным смертью местом.
- ... есть лишь одна причина, по которой она могла не пожелать жить, - завершила мысль Детфаер. не отрывая взгляда от лица Афины. - Только если знала, что после этого все равно продолжит жить... там, где она мечтала. С мамой, которая поймет все её желания, с сестрой... от которой не придется скрывать их.
*Ты её ненавидишь?* спросила Тару Амели, оторвавшись от перечисления шепотом на ухо тех наказаний, что сегодня вечером ожидали новую сестру. С помощью Клер, решившей попробовать научиться по воспоминаниям Тары, Амели, не упускающая возможность испытать новые впечатления, согласилась на просьбу Тары продолжать пятничную традицию уже внутри Храма.
"Если бы она меня не оттолкнула, я бы не нашла настоящую маму. И тебя. Вас всех. Так что нет, уже нет.." ответила Тара, чей румянец вспыхивал и горел, в предвкушении оживляя в бесконечно ясной памяти прошлые пятницы с Лин и воспоминания о порках, пережитых сестрами. Основное сознание Афины перебралось на всякий случай подальше, оставив их наедине с грозящими перейти в возбуждение мыслями и сосредоточившись на Меган. Уже готовой родиться, сегодня, сейчас...

[luden]

- Нет, - коротко ответил Вилли, - Бейлиши были на нашей стороне. Ну или по крайней мере не на их. Да теперь уже не важно.
Он присел и лёгким прикосновением превратил несколько травинок в пыль.
- Философский камень этого века - контроль над людьми. - произнёс он ответ на загадку которую Дженкинс и не гадал, - реклама, пропаганда, а в данном случае газ. Он не работал как надо делал людей внушаемыми, податливыми, заставлял их галлюцинировать, в общем странного было много. Террористы под его влиянием в конце концов окончательно рехнулись и перебили сами себя. А здесь сошлись Бейлиши и эти хреновы масоны стоящие за всем. И была опробована новая формула, в результате которой не осталось никого. Пф, только выжженный круг земли. Наверное они были в отчаянии раз припёрлись лично...

[Руслан]

Начальник полиции опустился рядом, не обращая внимания на косящихся людей. Репутация, и так перемазанная за последние дни всеми видами экскрементов, Ричарда не особенно беспокоила - или же он просто вымотался.
- Я слышал в новостях про поимку в Вашингтоне ячейки террористов. Джефферсон уже дал комментарий, что это они причастны к здешним событиям, - поделился он свежими слухами с полицейской кухни. Остатки людей Эптона, лишенные защиты талисмана, легко стали жертвой вызванной по факту стрельбы полиции: ФБР могло радоваться прекрасно раскрытому делу. А правда... правду помнил Вилли и его Семья, но не эти люди, которые прятали растерянность за печальным выражением лица.
- Значит, все кончилось? - тихо спросил Дженкинс наставника, глядя на мертвую траву. - Больше никаких странных смертей, сумасшедших убийц, противодействия властей? ФБР повесят всех собак на Бейлишей и нам придется с этим смириться? Блума, Пуллмана и всех повязанных с ними людьми будут прорабатывать по линии экономических преступлений и покровительства местных банд... Теперь Мудстрикт чист? Нам осталось следить, чтобы он таким и оставался?
Он произнес последние предположения, сам не веря в подобное. Потому что устал, слишком устал за две недели борьбы, которые завершились победой, казавшейся Ричарду чужой. Дженкинс не сделал ничего, что изменило бы итог противостояния: только лицезрел проходящие мимо смерти, бесследно пропавших детей и оказался в сердцевине сменившего старую власть потока. Разумеется, Ковак знал: эта волна со временем ударит в обратную сторону, жизнь начальника полиции Ричарда Дженкинса окажется не самой долгой - в отличие от жизни тренера, школьного учителя или просто человека, который бросит Санта Монику. Но... он мог вновь напомнить о долге, дать Ричарду новую цель, и начальник полиции останется под рукой - или же убедить его, что дело сделано и наградой за труды станет покой и свобода.
"Из некоторых людей слишком хорошие марионетки, чтобы их менять" высказал свое мнение Бугимен. "Пусть останется в полиции. Убьют - тогда и найдем нового. Через него так удобно влиять на дружину, на наш философский камень власти".

[luden]

- Чист? - хмыкнул Ковак, - есть вещи поважнее, теперь он наш. Какого иметь землю, которую ты действительно можешь назвать своей? Не потому что так написано в бумажках или тебе рассказывает об этом правительство, а потому что ты её хозяин? Может быть не единоличный, но здесь твой голос по настоящему важен, ты действительно способен менять судьбу этого места.
Он промолчал давая мысли уложиться в голове Дженкинса.
- Я не знаю, что делать дальше. Но вот что скажу точно, кто не собирает, тот расточает. Я долго наблюдал за миром и вот что, эта сволочь постоянно меняется, каждый кто думает сохранять старые добрые деньки в конце концов оказывается в дерьме по ноздри. Любому месту нужно развитие, нужно движение, вчера, сегодня и завтра. И Мудстрикт не исключение.

[Руслан]

Искушение властью, опасное для ответственного человека: на этот не прогорел разве что Гендальф из виденного Вилли фильма, отталкивающий руку Фродо с кольцом. И разумеется, человек, которого Бугимен вечно поддразнивал Артуром, не мог пройти мимо подобного искушения и не поддаться. Власть легко ведет к зависимости, особенно когда дорога её выложена благими помыслами. Или когда стоящие в тени существо не желает терять свою марионетку....
- Тогда каким мы его сделаем? - Ричард поднял голову, приняв решение остаться и пытаясь прочесть планы Вилли в его отрешенном взгляде. - Как мы заставим район и весь город меняться? Будем продвигать кого-то своего на пост нового мэра? Вчера это было болото на краю туристического курорта. Сейчас... проклятое место к горой трупов за последние недели. Поможем всем позабыть о случившемся и снова поверить в нашу защиту?
Нашу защиту... с этой дороги обычно начиналась власть. Есть ты, и страх, что без тебя придет темнота. Так первобытные племена собирались вокруг харизматичных вождей, так герои становились тиранами, так Камелот превращался в сердце империи, пожирающей собственный детей. И Дженкинс с его мечтами и идеалами будет песчинкой, перемалываемой жерновами и привыкающей носить на знамени черные цвета, называя их белыми...

[luden]

- Тебе виднее, - пожал плечами Вилли, - ты же у нас абориген, скажи, что нужно району. Ну или подожди и взгляни, чем займутся люди. Я вот думаю открыть бар. И отпустить бороду. - он улыбнулся, - чёрт возьми, да я не знаю, каким мы его сделаем. Я даже не уверен, что "сделаем" верное слово. Это же тебе не табуретка, думаю если ты будешь использовать слово "вырастим" будет получше. Каким мы вырастим наш район? Ну наверное нужно научить его не задираться, но уметь давать сдачи, помогать слабым, но не позволять сесть на шею, ну знаешь все эти штуки, которые сначала кажутся очень важными, потом банальными, а потом снова важными. Чёрт, мы вырастим его человеком.

[Руслан]

Впервые на усталом лице Ричарда мелькнула улыбка: слабая, но мечтательная. Теперь он будет трудиться здесь в поте лица, знал Ковак: лучший раб тот, чей ошейник невидим и неощутим. Наконец-то можно достать гамак, повесив между деревьями прямо в саду - все равно никто не заметит депутата, пока он сам не позволит. Стоун занят своими туристами, Аннет плетет интриги в ЛА, а у них наконец-то начинается тишь да гладь...
... Люди потянулись обратно и Ричард пошел в обход кладбища, опуская дежуривших подчиненных. После кадровых чисток многие из дружины пойдут в полицию: при нулевом опыте энтузиазма у них хоть отбавляй. Конечно, никто не поймет, что строит не рай, а очень хорошо замаскированную тиранию, но это и к лучшему - Ковак наделся не увидеть ни одного Героя в ближайшие полвека.
- Вилли, - Элли, надевший жилетку на голое тело и сверкающий на солнце свежими, пусть и абсолютно ненужными бинтами на руках, подошел к деду, жуя хот-дог. Довольное выражение лица на фоне траурных физиономий казалось лицом пришельца с иной планеты, недоуменно наблюдающего за местными обычаями. - Я хотел спросить. Тина не понимает, когда увидела Афину, откуда в ней эти девушки. Как Мне сказать ей, что мы убиваем, потому что нам это нравится, чтобы не испугать? Я сначала думал сказать, что мы убиваем, потому что едим - но Принцессе не лгут. Об этой говорят во всех фильмах, нельзя обманывать свою Арлекину. Афина сейчас не ест, она любит. Я не всегда ем, когда убиваю тех, кто может навредить. Ты тоже. Может, сказать, что для нас это просто нормально? Бобры едят дерево: мы бобры, люди - бревна? Так тяжело объяснять простое, надо думать-думать...
Ковак демонстративно покосился на проходящих мимо людей: парень, конечно, говорил невнятным шепотом, но о таких  вещах не болтают в людном месте.

[Kammerer]

 - Ты не виновата в том, что переехала сюда, Норма. Никто не мог знать, что здесь может произойти такое.
Лин похлопала её по спине, в чисто человеческой попытке успокоить неутешную мать. Это не поможет, как и не помогло самой Эвелин после новости о Мэл. Но в этом и состояла человеческая суть - работать не с абсолютами, а с бесконечно разнообразными способами проиграть и провалиться. Применять "может быть" и "наверное" вместо "точно" и "наверняка".
 - Я здесь была всего немного, Норма, и не поверила, что люди вроде Бейлишей ни с того ни с всего решат заинтересоваться Тимом. Ты знала их дольше и доверилась им...
Виновна ли Норма? Была ли в смерти ребенка вина матери, радостно купающейся в собственной исключительности?
Может быть. Наверное.
Еще одна человеческая черта - купаться в оттенках, отделяющих яркое добро от заметного зла. Лишь ангелы с собственным фанатизмом могли в любой момент, со стопроцентной уверенностью сказать, что такое хорошо, а что такое плохо.
Эвелин понимала, что родители не могли сделать совершенно ничего с войной ангелов и демонов, творящихся в их квартале, как и со смертью Тима - но не собиралась успокаивать совесть безутешной матери.
Лин слегка отстранилась от матери и приказала:
 - Норма! Норма, посмотри мне в глаза.
Она глянула в заплаканные глаза полуангела. Свет успел изменить даже внешний вид сетчатки, лишив их цвета и сделав глаза вечно вымытыми и прозрачными. Незнакомый с Гамбитами мог бы даже назвать их взгляд светлым и прямым.
 - Послушай меня.
На этих глазах можно было писать, как на бумаге. Вытатуировать на внутренней стороне зрачков слова, которым мать просто не сможет перечить. Сделать два глаза двумя живыми скрижалями, на которых можно выжечь молниями свои собственные Десять Заповедей.
Будь богиней. Будь пророком.
Просветляй.

Не только это было бы в высшей мере нескромно, так еще и лицемерно после того, что она сделала с Картером. Она не Темная Мать, она не её жрица, она не её пророк. Она не собиралась решать за Норму, что ей делать с потерей. Лин справилась со своей, только убив Героя и приведя в дом новую дочь - и оба этих способа теперь недоступны для Нормы.
Так что она решила Норме самой предоставить, что делать.

Глаза, несмотря на поговорку, не зеркала души - скорее окна. Окна, которые будучи открытые перед Совой, могли вместить размах её крыльев. Оказавшись в новом пространстве, Лин принялась рисовать новую картину на основе старой.
Она взяла джунгли, что вырастила в Астрале, и поселила их в душе Нормы. Бесконечный лес, застилающий солнце своим жителям. Под его кронами бесчисленные звери жили, боролись, прятались от хищников. И умирали. Каждый день, каждую ночь, звери умирали, независимо от своего веса, размера, или даже красоты перьев.
Ты один из этих зверей, Норма. Не больше, не меньше. Живи с этим как хочешь, но ты одна из многих в этом лесу.
Welcome to the jungle.

 - Я попрошу Вильяма обыскать район, но, возможно, Тима уже нет здесь. Как и Дэна. Они могут быть живы, но могут быть и мертвы. Никто не может знать, Норма. Я бы хотела, чтобы Тимоти был дома, но есть пределы того, что мы можем сделать. Мы не волшебники.
Никаких указаний. Лин была очень жестоким спасителем, и потому оставляла Норму без приятных и понятных ответов. Лучшее, что могла сделать Норма - это понять, что живет в мире, который не обязан оберегать её детей.

[Holod]

  Афина обернулась через плечо, разглядывая Меган откровенно оценивающе. Будто и вправду видела трещины в ее человеческом теле-коконе, которое вот-вот лопнет.
  - Как всегда вы делаете кучу предположений одно удивительнее другого, а ведь вас даже не было там. Транс, йога, жизнь после смерти. Откуда такая уверенность? Не боитесь окончательно запутаться в паутине самообмана? Очень многие люди, узнавая об изнанке мира, вдруг начинали подозревать сверхестесвенное в каждом чихе и заканчивали свою жизнь в дурдоме. Но знаешь ведь, девочка, бывают и просто сны.

[Руслан]

Норма кивнула. Снова сжала ладонь Лин, - такую обманчиво-тонкую и сильные, словно когтистая лапа полярной совы, - и ушла. Ушла в жизнь, глядя ей в спину янтарными зрачками Монстра, подумала Лин. Теперь Норме хватит сил, чтобы гасить в себе, муже и детях свет, учиться жить, как живут другие люди: без всевышней опеки, с правом судить о вещах многогранно, выбросив черно-белые краски. И когда Рита уйдет в Храм, несмотря на боль, безутешная мать продолжит идти дальше. Уехав из города, не найдя своего счастья, но хотя бы прожив человеческие годы в достаточно здравом уме, а не в роли фанатика.
Это наибольшее, что могла открыть её Лин: двери в мир, где нет высшей справедливости, но есть благодарность. Где дети умирают, оставляя матерей страдать, но все же жить ради других детей, постепенно научившись вновь любить самих себя.
Поделившись своим взглядом на джунгли человеческой души, она отвернулась, позволяя Норме Гамбит уйти из этой завершенной войны, превратившись в просто одну из соседок...
К Фрайзерам Лин не подошла. Конечно, можно было бы и там подарить утешение, однако она чувствовала внутреннее нежелание Тары видеть свою прежнюю мать. Что бы та не говорила Афине, пока еще теряясь в коллективном разуме, по-настоящему для Фрайзеров была достойна лишь одна эпитафия. Помочь Рику устроиться туда, где морские дороги уведут от прежних мыслей и боли. Здешний Астрал станет тому порукой, дав мальчику силы, но не решая за него. А эта рыдающая у могилы женщина и её искалеченный муж... им суждено увядать, как мертвым цветам, хрустящим под ногами ступающей мимо могил Лин...
Она посмотрела в дальний угол кладбища: когда-то его окружало кольцо грязи возле склепа Бейлиша. Теперь оно исчезло, как и ушедшая в небытие тень - старик увидел крушение всех надежд. Некоторые духи после этого становились злобными, готовыми броситься на любого приведениями, но здесь собственная вина обратила тень в ничто, растворив память вместе с исчезнувшей грязью. Умерли розы вокруг склепа, и только их каменное отображение красовалось на стене мраморным узором.
Она нашла  дочь и Меган стоящими у заросшей виноградом ограды.В отличие от травы кусты и деревья выжили всюду, кроме холма, и сейчас их зеленая мантия казалась опьяняющие яркой на фоне пыльной серости...

Пара звезд вспыхнула в глазницах Меган: тот дар, что она не осознано применяла всю свою жизнь, став выдающимся психологом, сейчас был открыт для взора Афины. Глаза Скорпиона, умение заглянуть в душу и суть вещей, вели Детфаер к правильным ответом, но впервые они показывали её правду так ясно, без необходимости строить логические доводы.
- Я это вижу, - просто сказала Детфаер, и по щеке женщины вдруг пробежала мелкая дрожь. Будто кокон, который содрогается изнутри, или проклевывающееся яйцо. Если она переродится здесь, создав Логово, подумала Афина, смешение миров накроет их с подошедшей Лин: завершившимся похоронам только троицы Монстров не хватало.
- Я вижу сны... всю неделю... и в них ответы на свои вопросы. На стенах пещеры, в темноты, где бродит что-то огромное, - холодная испарина выступила на лбу психолога, колечки сверкали червонным золотом в полуденных лучах... - И, кажется, поняла. Лин, ведь речь шла и обо мне?
Она обернулась к приближающейся женщине.
- Вы вдвоем решили показать мне то, что я просила. Показать, что вы такое... и меняли меня. Все это время, - предположения срывались, пока взгляд Детфаер перепрыгивал между Афиной и Лин. Сейчас он напоминал пламя факела, которым застигнутый в подземном провале путешественник пытается разогнать подступающий мрак. - Но как... у меня ведь не было желаний быть с вами. Я хотела лишь жить вечно... мне что, тоже придется для этого умирать? Как Таре? Стать всего лишь личностью в Афине?
Она боялась, но все же хотела выяснить. Получить ответ на последние вопросы, отделявший её от Пожирания: почему именно она? И кем ей отныне предстоит остаться?
"Всего лишь личностью? Ну, знаете..."
"Покажем ей"
"Что покажем?"
"Все"

[Kammerer]

 - Меган, ты слегка переоцениваешь свою роль, - голос Лин был вежлив и лишен сарказма, - никто не собирался тебе ничего показывать. Никто даже не приглашал тебя на похороны. Всё, что ты узнала сейчас, ты увидела сама.
Эвелин аккуратно взяла Детфаер под руку и повела к выходу, подальше от улиц, в нетронутую человечеством землю.
 - Сегодня я хотела провести день со своей дочерью, и про тебя я даже забыла.

[Руслан]

- Она с тобой? - сейчас Меган говорила тихо, но не от страха, что их подслушают. Просто сон, последние дни приходящий ночным кошмаром, снова и снова наплывал на мрачную похоронную явь. Пещера, из которой нет выхода, и нечто темное, огромное и сильное, чьи клешни сжались на её горле...
- По-настоящему живая? Или только во сне? Её можно увидеть только во сне и в манерах Афины? - клешни сдавили сильнее, и голос психолога стал хриплым. Ужас готовился кормиться, однако присутствие Лин и Афины, желание получить ответ лишало Детфаер любого внутреннего протеста. Сейчас её душа, действующая отдельно от сознание, хотела просто убедиться в торжестве мечты, к которой так долго шла - и умереть в пасти выследившего свою вторую половинку Скорпиона.

[Holod]

   Уже на границе кладбища, Афина легким движением заскочила на скрипнувшую калитку, и покачиваясь на ней стала по-детски болтать в воздухе ногами.
   - Мама правду говорит, ни она, ни я в последнее время не трогали твои сны. Это ты все самаааа. Помнишь наш разговор, когда я рассказывала про сестре Чой. Ты же тогда чуть из своих бус не выпрыгнула, желая бежать экспериментировать. Ты так привыкла считать себя на вершине пищевой цепочки, за все то время пока окучивала школьников на службе у червяков, и снова захотела это ощутить. И ты пробовала. Спустила, наконец, себя с поводка, правда ведь? Ты хотела найти хищника в себе и вот вдруг услышала, что в твои двери что-то скребется. И скребутся не снаружи, а изнутри. Стра-аа-шно. Но тебе не меня нужно бояться, и того что я могу забрать тебя. Бойся исполнения своих желаний.
    «Месть сладка»
    «Я же говорила, что не ненавижу ее. Мне не за что мстить»
    «А хищник никогда не должен ненавидеть свою жертву»
    «Но она не жертва»
    «Жертва. Просто не в том смысле, в каком мы это обычно привыкли понимать. А сейчас мы просто совмещаем приятное с полезным»
    «И все же, месть сладка»
    - А главное никаких вмешательств в твои сны не понадобилось. Магия не нужна, когда хватает простых слов, а их обычно хватает.
  Сейчас, после волшебного превращения в Черную Королеву на балу, Афина вновь вернулась к своему привычному неряшливо-хулиганскому образу, и ее растрепанная грива каштановых волос свободно спадала на спину и лицо. Вот только лицо это, на котором играла ехидная улыбка, на глазах Мэган начало течь и меняться. Скрипнувшая в очередной раз под порывом ветра калитка будто отразила эхо совсем иной приоткрывшееся двери. Сперва глаза поменяли свой  светло ореховый  цвет на темно голубой. Другой бы человек и не заметил бы, но «шерлок холмс от психологии» была наблюдательна. Затем волосы так же еле заметно изменили оттенок. Изменения лица и фигуры были плавными, позволяющими Мэган в полной мере «насладиться» процессом.
  -  Ну и как оно? Привыкшей считать себя кукловодом, оказаться в роли игрушки? – спросила Тара.

[Руслан]

- Я не игрушка, - прошептала разозленная Меган, и окружающий их воздух вздрогнул. Будто где-то разлетелось стекло или отдаленный гром ударил по ушам легкой обволакивающей пленкой. - Я...
Её грудь взорвалась, когда свет вокруг погас, сменившись темнотой пещеры. Реальность лопнула прямо на окраине кладбища: хорошо еще, что в этой стороне города не было людей. Огромная клешня прошла насквозь, разрывая тело: в последний раз вспыхнувшие чувством превосходства глаза Меган превратились в два окровавленных комка.
Все трое рухнули вниз, в коконе из околоплодных материй, сгущающемся в отдельное Логово. Огромная Сова и Гидра спешили сквозь Грезу к своим человеческим телам, сливаясь с ними и замирая по обе стороны от Пожираемой Детфаер.
Астрал смешивался с явью, создавая иллюзию терзаемого тела: разлетающегося на части, кусок за куском поднимаемого в воздух и пожираемого невидимыми челюстями. И с каждым укусом, с каждой всосанной каплей крови, что собирались обратно к возрождаемому телу, во тьме пещеры темнело туловище Скорпиона. Острые лапы и раскачивающийся хвост с ядовитым жалом хлестали крошащиеся камни. Пара рук на женском торсе цвета ночи, сотканном из дымчатой тьмы, сжимала воздух. Две клешни под ними, чьи тонкие лезвия сверкали звездным блеском и бритвенной остротой, щелчком разрубали темноту. И лицо, с волосами, что мерцали светом ночных гнилушек, оттеняя ослепительно яркие глаза, оживало с каждой секундой...
Сама пещеры изменялась, так же, как её создательница. Потолок вдруг стал зеркально перевернутым залом кафе, будто они висели вниз головой над ним, уцепившись за далекий потолок. И миллионы ниточек сверкающих волос Детфаер спускались туда, оживляя сонм марионеток, сидящих за столиками, шутящих и смеющихся прямо под перевернутыми Монстром. Тиран пришел в мир в ореоле власти, и крик его, прозвучавший на все Логово, был похож на стрекотание сверчков и визг циркулярной пилы, застревающий в упругом дубовом стволе...
А потом это рослое, вобравшее в себя все съеденные части тела существо опустило клешни, оглядывая себя и стоящих рядом - на полу-потолке пещеры.
- Это сон, - сейчас голос Меган стал моложе, вопреки грозному облику. Почти подростковым, восхищенным,воздушным и трепещущим, как перед первым свиданием. - Мой сон. Я могу заставить видеть его кого угодно. Мои правила...
Она осеклась, двигаясь на скорпионьих лапах: естественность сопутствовала Ужасу, не требуя привыкания к новым пропорциям. Посмотрела на Сову, нависающую над ней, словно белая гора, на Гидру, узнавая среди тел Афину и Тару - и рассмеялась весело и беспечно, чувствуя, как аура подсказывает их родство.
- Я всегда была лучшей. Особенной. Такой же, как вы...
Совершенной, прошептала темнота вокруг её голосами, сотканными из трещоток на хвостах гремучих змей. Но Лин, вглядевшись, увидела ответ - неизменное желание Меган исполнится вовсе не так, как она ожидает. Две по-настоящему бессмертные стояли рядом с той, кто отыщет свой путь через небытие, и он не будет похож на их тропы или на её мечты...
- Можно жить и там, и тут... Охотиться, играть с ними.... Подчинять, лепить в любую нужную нам форму...
Меган не знала этого, но помнил Ужас внутри неё. Слишком долго прождавший и оттого научившийся многим вещам, которые остальные испытывали на своей шкуре. - Найти смысл...
"Найти смысл" - было лучшим, что Детфаер могла сказать. Смысл для того, чтобы подняться над простым существованием и играм со школьниками захолустного района, которые отныне слишком незначительны для амбициозной Меган. Смысл сделать поиск бессмертия чем-то большим, чем машинальной охотой за вечностью, придав ему личную значимость...
- Мои сестры, - обвела она взглядом лица Гидры и подняла голову, разглядывая янтарное пламя зрачков Совы. - И другие... я слышу их в темноте. Высшая раса...
... Лин сидела на пощаженном от вскрытия и  похищения диване в гостиной Меган и пила чай, наблюдая за тем, как хозяйка дома то и дело касается окружающих предметов. Изменения внутри и первый открытый Путь в родные пенаты, кажется, вызывали у Детфаер ощущение нереальности окружающего мира, который она то и дело ощупывала на прочность. Шоковое состояние проходило быстро, но все же сейчас Меган немного напоминала лунатика, заблудившегося в своих сновидениях.
- Я слышала... тишину, - повернулась хозяйка дома к удобно откинувшейся на мягкую спинку женщине. Помилованный диван верно служил гостье, словно доказывая свою полезность. - Тишину вокруг, всеобъемлющую... молчаливую... огромную. Она там... где-то внизу? Мать... это слово звучит в беззвучии. Там внизу та, что... выделила нас? Зачала и спрятала среди людей? Ты слышишь её, Лин? Слышишь тишину?

... Она открыла Путь, и змеиный хвост заскользил по прохладной кафельной плитке ванной, сменившись девичьими ногами. В доме Бейлишей было тихо, но он не пустовал. Где-то наверху Канниган говорил с мальчишкой, лицо которого Афина видела лишь в искаженном виде на фотографиях снов. Мальчику больно и страшно от дурных вестей, чувствовала она, но одновременно он собирается спуститься вниз, обнадежить старшую сестру. Ту, что сейчас сидит в спальне, над газетной заметкой, состряпанной усилиями ФБР и Стоуна, читая обвинение её родителей во всех смертных грехах.
Она пришла вовремя. Потому что жизнь Меган уже утекала в Гидру, и зачем оставлять её наедине с болью и братом? Они, конечно, поддержат друг друга, но мальчишке, который получил впервые шанс стать сестре не соперником, а лучшим другом, нет смысла привязываться к уходящим...
Афина тихо вошла в спальню: Мишель сидела в дальнем углу, подобрав колени и молча глядя на смятый газетный лист. Подняла голову, не испытывая удивления: скорее всего, её не волновало, как Афина очутилась здесь. В комнате, где их первая страсть дала плоды любви, оказавшись, как всегда, горькими, но уводящими в тишину уюта...
- Они караулят меня... - безжизненным тоном произнесла Микки. - Репортеры, все остальные, полиция... это все ложь, но они не верят. Им нужна только ... грязь. Они не могли... они меня не любили, но не могли так поступить...
Афина могла бы заметить, что родители всегда любили Мишель - так сильно, что хотели сделать её равной себе, но к чему это было говорить? Потому что путь ангелов - это смерть, а она, проводя сквозь холод могилы, дарила новое существование. Да и вины Бейлишей в произошедшем было не больше, чем у Гамбитов, выбравших после переезда не то место для пикника...

[luden]

- Ну если ты в прямую заявишь - дорогая, я считаю, что ты бревно, то выйдет не очень, - пожал плечами Вилли, отводя парня в сторону, - да и метафора твоя хромает, бобёр не может любить бревно. Тем не менее ты монстр, она человек, ты её любишь и далее по списку сюжет девчачьего сопливого фильма. А у людей есть серьёзное предубеждение против убийств невинных, знаешь ли. И тебе либо придётся с ним считаться, либо промыть девчонке мозги. И чёрт меня бери, если я знаю, как ты можешь с ним считаться, когда твоя сестра специализируется на убийствах девиц. Так что выбор у тебя, если ты не планируешь бросить семью и укатить со своей любовью в закат, небольшой.

[Руслан]

- Не сейчас, - Элли улыбнулся виновато, с легким оттенком грусти вперемешку с застывшей на губах радостью. - Потом - да. Большой город опасен, интриги Дворов полны яда - не хочу чтобы вы от них пострадали. Пострадали из-за меня. Когда-то Я уйду с ней туда, но прежде мы много раз оденем и выкинем рождественскую елку.
В глазах мальчишки отразилось солнце, наделив их отблеском изумрудной травы.
- Сейчас... пусть носит кольцо. Пока не перестанет быть человеком, не научится смеяться над перерезанным горлом и последним хрипом. Я буду закрывать её глаза до той поры. Научу её есть мечты, их сны, научу прорастать в головах травой. Она - бревно, но из бревна я выгрызу Пинокио. Живая кукла.
"Он пришел за подтверждением, а не за ответом" думал Вилли, возвращаясь домой. "Все хочет, чтобы думали за него, перекладывая отвественность. Ничего, научиться, набьет синяки..."
Старик-невидимка среди толп полиции и прохожих, избегая опрашивающих соседей Гамбитов, Ковак закрыл за собой двери, шагая в гостиную. Тишина, все разбежались по своим делам: любовь, семья, советы, интриги. А ему - безмятежность родных стен Логова, холодных и темных, как раз впору Бугимену. Война окончилась, родственники довольно собирают трофеи.
Осталось разве что последнее дело, которое необходимо выполнить самому...

[luden]

Война не окончилась, просто был завершён этот раунд. Пора было привести в порядок свои дела, перед следующим. Ковак стоял посреди центральной комнаты в своём старом лабиринте. Она чуть задребезжала меняясь.

В углу письменного стола выросла восковая фигура. Ящерица сидящая на камне задрала голову вверх и из пасти торчал фитиль. Который тут же вспыхнул. Свеча которая будет гореть здесь вечно в память о Зиппо.

В углу исчез шкаф, зато появилась клетка с шестью крысами. Не прилизанными белыми любимцами, а с самыми настоящими серыми бандитами в половину кошки. Рядом с клеткой материализовался многокилограммовый пакет с сырным печеньем в форме человечков. Верные крысы тоже не будут забыты.

На стене выросла словно пузырь, а затем оформилась оружейная подставка, на которой после вспышки обосновалась шпага, а в углу притулилась фотография семьи Хоппера. Своих врагов тоже нужно помнить, а в особенности причины почему они стали врагами. Фотография мёртвой семьи была осенне грустной, любая семья может оказаться мёртвой, точнее бы свои чувства Ковак не выразил. Ужас выжигает всё человеческое из своего носителя, но остаётся память, память о том, что такое сожаление. Эта память напомнила ещё кое о чём.

В аду вновь открылся портал. Двумя ударами Ковак вырвал кричащего ребёнка из стены и скрылся с ним. Подарить Тиму покой. Ему захотелось это сделать и он сделал. Конечно, окончательный смысл власти в том, чтобы то что ты хочешь делал кто-то другой, но изначальный в том, чтобы это делал хоть кто-то, даже если и ты сам.

...спустя неделю...

-Что будешь делать дальше? - послышался из-за спины голос Аннет.
Ковак, ведущий допрос похищенного у Джефферсона человека Эптона, резко обернулся.
- А это ты, - выдохнул он, - не делай так больше, ты, конечно, оракул, всё такое. Но раздражает.
- Ага, конечно, - неопределённо ответила вампирша, - и всё же.
- Ну прямо сейчас выясняю, кто поставлял оружие Эптону, в Вашингтоне начали лететь головы, но не думаю, что это головы тех кого я хочу. Ну и потом есть один дух, которому нужно уяснить как плохо работать на две стороны. К чему ты это вообще? - монстр оплеухой вырубил привязанного к стулу.
- Я тут нагадала пару штук, мол ты делаешь, что тебе нравится и любишь власть... - начала оракул.
- Ха, - выдохнул старик польщённый неприкрытой лестью.
- ... и тебе не нравится Князь. - пошла ва-банк прорицательница.
Ковак улыбнулся краешком губ. Удобно идти ва-банк когда ты прорицатель.

[Kammerer]

Hello darkness, my old friend
I've come to talk with you again
Because a vision softly creeping
Left its seeds while I was sleeping
And the vision that was planted in my brain
Still remains
Within the sound of silence

 - Ты уже ответила на свой вопрос, Меган.
Лин с удобством развалилась на злополучном диване, вытянув ноги. Чая она сделала всего пару глотков - энергия переполняла её, но понять это можно было лишь по взгляду, с интересом наблюдающим за новорожденным Ужасом.
 - Невозможно услышать тишину. Можно понять, что она есть. Ты, как и все мы, нашли Темную Мать. Не из святых книг, не из проповедей. Некоторые из снов, некоторые из видений... Все по разному.
 

In restless dreams I walked alone
Narrow streets of cobblestone
‘Neath the halo of a streetlamp
I turned my collar to the cold and damp
When my eyes were stabbed by the flash of a neon light
That split the night
And touched the sound of silence

- Я узнала о ней, когда научилась ходить из мира в мир. Я путешествовала в Тень и Мир Мертвых, срывала фрукты из Зарослей...  но рано или поздно я поняла, что у Вселенной есть границы. И что пустота за этими границами молчит. Именно молчит - то, что может говорить, но решило не издавать ни звука.

And in the naked light I saw
Ten thousand people, maybe more
People talking without speaking
People hearing without listening
People writing songs that voices never share
No one dare
Disturb the sound of silence

 - Но как никто не может услышать тишину, никто не может услышать Мать. Ты можешь понять, что она в тебе заложила, но никогда не поймешь, зачем. Все наши братья и сестры, что я встречала, знали о Матери, почитали её, но никто не знал, чего она хочет. Никто не пытался звать себя жрецом Матери или пытался объяснять свою волю её учением. Нашему роду это без надобности... ты поймешь это, если рискнешь навестить Нью-Йорк.

“Fools” said I, “You do not know
Silence like a cancer grows
Hear my words that I might teach you
Take my arms that I might reach you”
But my words like silent raindrops fell
And echoed in the wells of silence

- Раньше я думала, что понимаю Мать... это не закончилось для меня ничем хорошим. Так что не забивай себе голову о том, чего хочет бессмертное божество, породившее нас. Или чего оно может тебе дать.
Эвелин привстала с дивана, готовая открыть новый Путь для еще одного путешествия.
 - Мать уже дала тебе всё, что собиралась. Всё остальное тебе придется брать самой.

And the people bowed and prayed
To the neon god they made
And the sign flashed out its warning
In the words that it was forming
And the sign said “The words of the prophets
Are written on subway walls
And tenement halls
And whispered in the sounds of silence”

И она открыла новый Путь, провожая Царицу-Скорпиона через снежную ночь, освещенную вечным сиянием, затем через бесконечные звездные коридоры Астрала, пока они не оказались на вершине Иггдрасиля. Сова смирно сидела на ветке, позволяя Скорпиону осматривать отражение города.
Под ними раскинулся лабиринт из домов, опутанных плотными зарослями. Нечеткие на вид, но мыслящие тени шли по улицам, лишь иногда освещаемые звездами, выглядывающими из зеркальных отражений.
 - Это то, что наша семья взяла себе у воющих ангелов и демонов. Ты можешь остаться здесь, пока не привыкнешь и не найдешь в себе сил идти дальше.
"Но я вижу, что ты уже хочешь большего."
Сова не произносила этих слов, но Скорпион и так её поняла.

[Руслан]

Падал снег, усеивая вершину Древа, и опускаясь мягкой шапкой на исполинскую Сову и Скорпиона. Последний снег в эту зиму, посетивший лишь Астрал: может быть его принесла Лин из своих владений. Или же Меган, запрокинувшая голову с волной светившихся волос, призвала его, думая о том, что зима кончилась. А, возможно, это оказался пепел растворившийся в небытии личности Тима, превращенный в белый свет и оседающий на двух дочерей породившей бесчисленный род Матери...
Детфаер мягко коснулась человеческой рукой перьев Совы. Таких же светлых, как и мир вокруг над зонтиком мрачной тени, отбрасываемой кроной в Астрал. Прикосновение это было словом спасибо, сказанным молча, с полной благодарностью к обретенной и заботившейся о ней сестре. И оно же стало пожеланием идти дальше: когда-то скучающая от своего всезнания Меган бросила карьерный рост, став заурядным психологом, ломающим разум детей. Сейчас её собственная дорога к силе и бессмертию требовала идти вверх, выше и выше, находя настоящие вызовы и преграды, прогрызая пути в недрах возведенных на её пути самой жизнью гор...
Что касается Лин, то она собиралась просто посидеть еще немного, а потом, распахнув крылья, спланировать в явь гостиной своего дома. Провести день с Тарой и Афиной, когда они вернутся, как и собиралась - уделив время дочерям, включая скорее всего приведенную с ними Мишель. Конечно, если бы речь шла о Голоде, глупо забирать девочку так рано, но Лин, как никто другой, знала: отныне в отношениях Афины с сестрами Голод будет стоять на последнем месте. Они все исцелились, научившись видеть друг в друге настоящую Семью и это знание было лучшим уроком, который Лин дала и одновременно выучила.
Она ухнула, срываясь в полет и оставляя Меган любоваться снегопадом и миром, в котором бывший психолог отныне была своей. Лин возвращалась домой...

Былями полны
Времени стражи.
Горы запомнят,
Ветер расскажет.

Сядешь на камень,
Глянешь с вершины.
…Счастья искали.
Судьбы вершили.

Порознь и вровень
(Как не заметить?),
Потом и кровью,
Жизнью и смертью.

Верили, ждали,
Бились и пели.
Дальние дали,
Ясные цели.

Память бессонна.
Кто им свидетель?
Камни и сосны,
Горы и ветер…(с)

[Holod]

  - Да пошли они все... Пусть хоть из ушей у них эта грязь полезет, раз они ее так хотят, - Афина с силой пнула ногой смятую газету, метко запуская комок в приоткрытое окно. После чего присела, перед забившейся в угол Мишель, на одно колено и прикоснулась к ее щеке. – Только не впускай эту грязь в себя, пожалуйста. Не дай им себя сломать. Я слишком часто такое видела.
  - Грязь не впускать? Сейчас нашу семью уже рвут даже те, кто еще вчера целовал отцовские ботинки. Кроль мертв, да здравствует король.
   Голос Мишель сейчас был пуст и безэмоционален. Ей действительно было все равно. Джейн, Тара, эти потери вызывали в ней бурю, заставляли тонуть в Тьме. Но теперь было видно, что Мишель устала даже страдать.
  - Мы теперь просто сироты. Я знаю, они мертвы. Внутри меня все кричит, что они живы, но отец бы не позволил так поносить наше имя, если бы был жив.
   Афина помнила астральное отражение дома, с его портретами, который был отражением одной лишь живущей тут Мишель. Что бы она про них не говорила, но ее родители действительно были для нее королем и королевой.
   Как же было ее сейчас просто забрать. Гидра видела, что Мишель сейчас потеряла все нити связующие ее с реальном миром, еще каких-то несколько дней назад, достаточно было просто предложить, просто показать дорогу и она бы насытилась. Сделала бы еще одни шаг к недостижимой «полноте». Получила бы еще одну сестру. Избавилась бы от боли вечно незаживающей раны…   Но это было тогда. Неделю назад, или вечность. А сейчас жертва, от Воли которой остались жалкие тлеющие угли, на которую раньше Гидра набросилась бы без промедления, повинуясь инстинкту, все еще сидела перед ней. Теперь все было иначе.
   - Канниган с ног сбился отбиваясь ото всех. Он сейчас как раз с братом. А я опять лишняя.   
   - Если тебя уже здесь ничего не держит, мы можем уйти. Вдвоем. Мы навсегда останемся вместе.
   - К тебе? – усмехнулась Мишель. – Хорошо, если бы все было так просто.
   - Не ко мне. Со мной.
   Какое-то время Мишель пристально смотрела на Афину, но потом опустила взгляд.
   - Я думала об этом. Ты даже не представляешь, сколько раз за последние дни я смотрела так на океан, и даже была несколько раз на берегу. Он звал меня. Я почти слышала музыку идущую оттуда. Наверное, это уже шизофрения. Но, нет, прости, я не стану уходить так. Это не поможет. Тем более не стану забирать тебя с собой. Ты обещала всегда быть рядом, но так я тебе не позволю. Это не твоя боль и тебе не зачем умирать из-за чужих проблем.
  - Спасибо.
  - Что? За что? – в голосе Мишель впервые за весь разговор появилась хоть какой-то интерес.
  - За то, что сказала это. Что не хочешь умирать. Спасибо, что хочешь жить. Но впредь, никогда не говори, что твоя боль только твоя.
   Две девочки еще долго сидели на полу в обнимку, разглядывая медленно ползущие облака через окно.
    - Но ты права, здесь меня уже больше ничего не держит. – Мишель наконец нарушила обволакивавшую все это время тишину. Голоса наверху стихли, но их никто не беспокоил. - Даже с Тедди мы уже почти чужие. Родители его пол жизни по закрытым школам продержали. Вот если бы действительно уйти.  Просто…   уйти. От всего этого. Но к сожалению побег из дома кажется хорошей идеей, лишь пока тебе не стукнуло тринадцать.
    Потянувшись, она встала и подошла к окну, вдыхая запах бриза веющего со стороны моря. Их дом стоял на холме, и казалось, что спокойная гладь океана, доходит до самого подоконника. И сложно было поверить, что еще совсем недавно это воплощение умиротворения набрасывалось разрушительными валами на побережье, все еще не залечившее шрамы оставленные стихией.
    - Уплыть туда, за горизонт, а потом за еще один и еще, пока горизонты не закончатся, и там на краю мира найти себе маленький райский остров, точно как тот, из моих снов, где будем только мы с тобой.
   Афина осталась сидеть в уголке, прислонив голову к стене и с легкой улыбкой, любовалась профилем Микки и ее колышущимися на ветру волосами, на фоне распахнутого окна.
   - Было бы здорово.
   - Мы бы целовались лежа на пляже, купались в водопадах при луне и никто никогда бы нас не разлучил, даже смерть. Это был бы наш остров, и мы просто ее туда бы не пустили.
    Комнату наполнил шорох и от оконной рамы, в которую вцепились руки Мишель, по стенам побежали трещины. Но Мишель этого не замечала. На них не сыпалась штукатурка, и пол не содрогался, как это обычно бывало при землетрясениях. Аристократично тонкие, но сильные пальцы Мишель сейчас рвали вокруг себя само пространство. Она сейчас на самом деле видела свой остров мечты. И вливающаяся в нее жажда жить из мира ее грез, смывала границы между мирами, подобно волне, что едва замечает песчаные стены крепости, построенные маленькими детскими ладошками.
    - И мы будем там счастливы. Пока звезды не погаснут и родятся вновь, - Шепот Мишель сплетался с шумом прибоя и эхом далеких водопадов. Какая-то частичка ее сейчас боялась даже моргнуть, чтобы не разрушить волшебное наваждение сна пришедшего в явь. И когда пальцы Афины коснулись ее плеч, она вздрогнула, но все продолжала смотреть на далекий горизонт, ощущая, как теплые волны омывают кольца их тел переплетенных друг с другом в самых крепких объятьях во вселенной.
   - Покажи мне остров своей мечты, пожалуйста. Я хочу увидеть его твоими глазами.

[Руслан]

... Месяц спустя...

Весеннее солнце в конце марта даже под вечер рвется к земле жаркими лучами, и купальник кажется Афине самой лучшей одеждой. Сейчас, на берегу, под вывеской турнира по скоростному заплыву, среди собравшихся со всех пригородов Лос-Анджелеса молодых пловцов, в нем она напоминает частицу того моря, что расстилается впереди и ждет победы.
Все стоят здесь. Кто-то, как привыкший держаться в толпе Вилли, незаметно. А кто-то, вроде усевшихся на песке у исчезнувшей Трещины Элли с Тиной, больше занятые возможностью крепко обнимать друг-друга. Сверкает на солнце кольцо, вросшее в палец принцессы Короля-в-Красном и отблески его, падающие на прибрежные волны, придают им цвет зеленой тины.
Среди столпившихся одноклассниц, учителей, близняшек Чой и, конечно, держащей её вещи мамы, Афина чувствует перебивающий пот и дезодоранты аромат распустившейся розы. Чуть в стороне и выше, на вершине холма благоухает единственный цветок в городе, - не считая газона Чоя, - переживший ночь в прошлом месяце. Травы затянули раны, на месте прежних зеленых ковров природа расстелила новые, но эта роза, цветет, не равняя себя ни с кем. Так же как и посадившая куст девушка, сейчас нежащаяся внутри Афины от привычных надежд и восторгов одноклассников. Больше не пытаясь ничего доказать не им, не себе, Мишель смеется мягко и легко, плескаясь в огромном озере души Гидры.
Улыбка мамы в храме обращается в теплый ветер, безмолвно шепчущий напутствия, Элли весело бормочет что-то в плеске вод Храма. А Мишель – пахнет морем и опьяняющим цветением весны, заполнившей их общий крошечный мир. Близкая, как и довольно зажмурившаяся Тара, чьи волосы перебирает Амели…
- Занять свои места! – звучит команда, и Афина в последний раз взглянув на своих и получив от натянувшего по самые уши кепку Криса жест виктори, - два поднятых и разведенных в стороны пальца, - идет к берегу.
- Ты сможешь, - уверенно говорит Дженкинс, и он знает цену своих слов. Месяц занятий, пусть и считающихся официально уроками Эвелин, принес свои плоды – Афина убеждена, что может победить, не прибегая к помощи магии.
Команда превращается в хлопок сигнального пистолета, разнесенный установленным динамиком над собравшейся толпой. И одним прыжком, словно танцующие дельфины, молодые пловчихи со всего Лос-Анджелеса бросаются  в неглубокие прибрежные воды, плывя к заветным буйкам, что есть сил.
Капли взлетают под её рукой, взмывая ввысь. Задержавшись на секунду до падения, и в каждой из них сверкает солнце и звезда. И будущее, в тот неразличимый миг, пока Афина легко опережает каждую из соперниц, горит на округлых гранях водяных слез…
… Кровавая луна на Хэллоуин. Крики ночных улиц, поступь алого и изумрудного: Король и Королева фригольда Изгоев развлекаются на улицах соседнего города. Он станет пугающим, он будет знаменит, но, даже перебравшись в ЛА, останется звучать мальчишеским смехом в её водопаде на склоне кратера. Женатый на Тине, собравший тех, кому не нашлось места во фригольдах фей – не правитель, но тот, чья власть среди подменышей непререкаема. Охотник на Иных, решающий, кому пройти и нет через Заросли…
Капля разбивается. Вот свадьба Тины и Элла среди терний Зарослей, превращенных в пиршественные столы. А вот год за годом, пока они вместе: пусть и бездетные, но живущие на полную сторону безумия, которое на обратной стороне монеты оборачивается взвешенностью поступков. Однако предугадать все невозможно – например, за одиннадцать лет так и не нашедшую себя Лору, посланную Джентри и силами Судьбы, чтобы всадить нож в спину мужа сестры. Вспышка Героизма, рожденная из обид: она одна из всей семьи осталась лишней после смерти от тяжести лет и ошибочных надежд Мириам и погружения Аманды в игры Дворов. Единственный человек, который умрет от руки гибнущего Элла, разрываемого силой пробужденного Героя и стоящим за Джентри Вирдом.
Он не забудет самое важное. И среди терний, встречая сестру и мать, будет шевелить в приветствии своими руками-лозами, распуская на ядовитых шипах розы цвета стали. Голос Элла станет звучать для них, приветствуя Афину и Лин в их частые визиты – голос хранителя города, отрезавшего Джентри все пути в ЛА даже после своей смерти. Не называя имена, запомнив лишь Мать и Сестру – впрочем, когда Элли говорил о ком-то прямо?
И будет гореть изумрудное пламя ушедший в Аркадию Тины: единственной Феи, что станет приходить к сплетающемуся в кровавый силуэт сгустку тени и шипов. Одев его Корону, окончательно перестав быть человеком и позабыв целый мир – кроме своего Короля…
Летят брызги: яркие, как день, черные, словно ночь. Много долгих лет побед, которые станут скучны Вилли... И тогда тени по всему городу оживут, подсказывая последующий шаг в противовес бессмысленному ожиданию. Уйти в закат…
 Может быть, раствориться в ночи, прорастая в любом шкафу и полумраке городской легендой? Бугименом, стариком, чьи имя забыто, но кто неизбежно протянет свою  руку из оживающей стены, выступит в лунном свете тенью или оживит статую, установленную в его честь в Мудстрикте начальником полиции Дженкинсом – вскоре застреленным в спину.
 Или же просто уйти, ступая новыми тропами, которыми уходит умирающее каждую ночь солнце: чтобы родиться обновленным, на дорогах иных историй, таких же перепутанных, как и ходы Лабиринта? Ведь его суть Власть, а не амбиции, и Бугимену не требуется ставить себе цели: они и сами появятся, достаточно просто жить. Или умереть, хотя разве может по-настоящему умереть чудовище?