Печать

[Holod]

    Перед Селесель пульсировала маслянистая отражающая поверхность структуры хаоса, если что-то порожденное Хаосом вообще можно назвать столь упорядоченным словом «структура». Следуя своему изначальному неприятию всего упорядоченного, пульсирующий нарыв монолита всячески избегал создать хоть сколько-нибудь правильную форму. А ведь в этом тоже было ограничение, Хаос не мог быть по-настоящему свободен, по-настоящему хаотичен. Может где-то там, в безднах мрака между мирами он и был близок к своей настоящей сути, но только не здесь, ведь здесь, в непосредственной близости от чего-то, что существует, чтобы существовать самому ему приходится чем-то БЫТЬ.
     Осознание пришло к Селесель подобно молнии, которая в этот же миг сверкнула внутри ее штормовой половины. Этот мир, этот сон, он ведь показывает то, чем ты являешься на самом деле. Он срывает всякие маски, таковы его правила. Но он не всесилен. Его изменчивой сути можно сопротивляться. И тогда разве является истинной сутью Хаоса эта непонятная исполинская застывшая сопля? Нет, это тоже лож, это очередная попытка Хаоса укрыться от правды, скрыть свою сущность за масками. Ведь почему Хаосу приходится всего лишь отзеркаливать монстров, которые уже существуют. Почему никто никогда не видел того, что можно было назвать самим хаосом, а не его порождением или явлением спровоцированным им.  Да потому что его нет! Хаос есть но одновременно, без порядка, без того, кого человеческие ученые окрестили «наблюдателем», его и не существует. И в этом его суть. Эту простую истину и боги и люди знали уже многие тысячелетия, мудрецы и схоласты повторяли и переписывали ее раз за разом, редко на самом деле задумываясь об этом. И если в реальном мире Хаос легко мог скрыться за масками плоти и образов, то здесь все было намного сложнее. Не даром  же даже теперь, сопротивляясь, Он смог воплотиться лишь в эту уродливую кляксу, сквозь которую все равно проступает его суть, его способ обмана. Его пустое зеркало.
    Селесель не стала марать когти и шерсть об миазмы вторгшегося в ее мирок столпа, вместо этого лес огласил ее раскатистый рев, которому вторили ее же раскаты грома в ночном небе. В этом боевом кличе была не жажда битвы, в нем был призыв к правде.
   «Смотрите. Смотрите все. Смотрите и увидьте правду! Там ведь НЕТ ничего!»
   Сотни пар глаз обернулись в сторону разрыва Хаоса и посмотрели на то. Что пыталось разрушить их мир. В них все еще бушевал огонь битвы, когти, копыта, рога и зубы почти у всех были обагрены мерзкой черной кровью, которая теперь начала истаивать как рассветный туман. Во взгляде каждого местного монстра, каждой диши. Отражался лунный свет. Что срывал маски и каждый видел то, что не было чего видеть на самом деле. Сотни взглядов, и каждый взгляд ударял по зеркальной колонне словно молотом, дробя и уничтожая то, что не должно было существовать, что просто не умело само существовать.
   - Извини, нам некогда отвлекаться на «ничего», у нас полно дел. Приходи в гости, когда станешь сам хоть чем-нибудь, а до тех пор этот мир не для тебя.
   Селесель не питала иллюзий, она знала, что как и любой иной осколок, по каким бы правилам и законам он не существовал, этот мирок не сможет чувствовать себя в безопасности. Хаос не приемлет слова «невозможно», будут новые атаки, новые попытки обмана и новые полчища монстров. Они будут гибнуть. Будут разлагаться и истаивать, но все равно будут приходить и пытаться нанести хотя бы крупицу разрушения. Жизнь это борьба. А борьба против Хаоса это всегда Развитие.

[Руслан]

Она видела, как тающая, разлетающаяся на части грязная колона исчезает в воздухе - и как пропадают монстры, с которыми дралась её паства. Следом пришло понимание, что именно так и можно сохранять свой Осколок - не швырять против частых атак хаоса свои войска, не принимать навязанную им партию. Просто раз и навсегда закрепить в душах всех его жителей, что они дерутся с пустотой. Не магией закрепить, а пониманием, какое сейчас наполняло взгляды её увеличившейся свиты.
Сверкнула молния, сжигая остатки колонны. Единственное, что достойно соединять небо и землю, подумала джинни, глядя как пылающее зеленым дерево Джудит пронзает разрыв в небе и тот трусливо сжимается. Не грязное веретено зеркал, ни слизь. Просто свет, который на секунду делает весь мир ярче.
Следом за этим пришла другая мысль: во вселенной множество миров со своими законами физики, магии, и самой реальности. Даже не множество - бесконечное число, потому что, имея начало, мироздание не способно исчерпать все возможности. И все эти миры разнообразны: джинни не видела их, но знала, как знают боги, которым открыто большее. А Хаос - везде один, и везде пуст. Этими сражениями, прорывами, он пытается убедить их в собственной важности, скрывает за тьмой яркие краски - но и за ними ведь нет ничего. Хаоса не нужно боятся, и это знание ей однажды поможет.
Когда мне придется идти по Дороге в поисках своей истинной, божественной сути и силы, я буду помнить, подумала Селесель. Помнить, что иду всего лишь среди рядов грязных зеркал. То, что я осознала здесь, поможет мне там, как бы далек не был этот миг...
Луна вновь сияла сквозь расступившиеся облака, и зеленое дерево распускалось огненными листьями над их головами...
...Сон прервался, как прерывается всякий сон. Они вновь стояли у озера, и вызванный Каххаром туман уже исчез. Близилось утро, вестник ушел, признав поражение. Её сфинкс докладывала, что Рем взял на себя полную власть над отрядом и прочит джинни укреплять бывший Осколок байкок. Со всех сторон стояли люди, потрясенно обнимая детей, и в их рядах сброшенный капюшон Мормо больше не вызывал отвращения. Ширин подошла, виновато потерялась щекой о предплечье рослой женщины - кошачья суть в тот раз вязала свое.
- Извини, я огрызнулась, - сказала она, глядя снизу вверх на джинни. - Просто волновалась и...
- И правильно все сказала, - улыбнулась Селесель одними глазами, которые можно было различить только по сиянию луны. Джудит устало сутулилась, спрятав янтарный амулет, зеленый костер погас, но в толпе Торранс больше не казалась отстраненной от прочих. Сегодня презирать людей у неё бы не вышло при всем желании и всех перенесенных прежде душевных травмах. - Ты и впрямь должна решать сама, кому и где больше нужна. Я дала тебе свободу, как её дали мне, выковав из грозовой ночи.
- Что теперь... - Сюзон, крепко прижимая Питера, смотрела на неё, выражая вопрос всех собравшихся. Тех, для кого еще остатки сна не отняли способность без удивления принимать мир, видеть в друг друге не форму, а душу. - Это повториться вновь?
- Ночь за ночью, - призналась Селесель. - Только грязи и чудовищ не будет еще пару месяцев, как минимум. А если будут, вы знаете, что делать. Они никто.
- А мы? - Стурсон после возвращения казался таким тщедушным по сравнению с его иным обликом, но в голосе на какой-то миг послышалась мощь великана. - Кто теперь мы? Стражи этого леса? Или города? Или и того и другого?

[Holod]

   - Люди, - пожала плечами Селесель. – Или можете считать, что вы больше чем люди, или наоборот чуть меньше. В любом случае, это решать только вам. Если же чувствуешь свою ответственность за этот город, или тот лес, то можешь называть себя стражем. Зарплату за эту работу все равно ждать не стоит. Теперь, правда, у вас девятерых есть выбор, ходить туда или нет. Или же…   - Селесель сделала паузу, и посмотрела на Стурсона все еще сидящего в кресле-каталке, но получившего впервые за несколько лет возможность говорить. – уйти туда и душой и телом и не возвращаться.
     - Такая ночь. Даже не знаю, какая больше изменила мою жизнь, эта или та, три дня назад.
   Тут уж отвечать Селесель было нечего.
   - Завтра, а вернее сегодня, весь город будет гудеть.
   - Не думаю.
   - Хочешь сказать, что осознание того, что теперь по ночам все люди в городе будут оборачиваться монстрами, никак не изменит их… нашу жизнь?
  - Пойми, Сюзон, вы другие. Вы девятеро, кто стоял сегодня у костра. Вы сами смогли отринуть дурман сна, а остальные люди…  даже те, кто сейчас что-то помнят, те кто рвал своими когтями и зубами чудовищ хаоса, но уже спустя несколько часо, эти воспоминания, как и любой сон станут туманны, многие станут думать, что «скорее всего это им приснилось». Стену нормальности, что выстраивалась многие годы в разуме каждого здравомыслящего человека так просто за одну ночь не сломать. Но это все же придет, дай им время.
   Селесель посмотрела клонящуюся к горизонту убывающую, но все еще очень яркую, после недавнего полнолуния Луну.
   - А пока, советую тебе взять пример со своего сына, не забивать себе голову слишком высокими материями и пойти поспать. Сон полезная штука, даже таким волшебным драконам как ты. Пойдем, Ширин, мы сегодня тоже заслужили хороший отдых.
   Селесель с Ширин вернулись к сидящей за парковым столиком Джудит. Волшебница явно была вымотана, она положила голову на скрещенные на столешнице руки, но явно не спала.
   - Ты была великолепна.
  - Спасиииибо, - Джудит была сама краткость, но в ее голосе не было показной гордыни, для этого она действительно сильно устала.
   - Любопытный мир получился. С импровизациями так бывает, когда начиная рисовать, не знаешь, что выйдет в конце. Я заметила, что ты так и не рискнула перейти через границу. Не хочешь посмотреть, кто ты на самом деле? Этот Осколок ведь может это показать, если ты ему позволишь.

[Руслан]

- Вряд ли герой, - тихо сказала усталая эколог, медленно шагая в сторону парковки. Селесель приходилось сдерживать шаг, чтобы не обогнать едва ковыляющую спутницу. - Уж точно больше не та, кто может защищать их изо дня в день, как прежде. Скорее всего, чудовище. Даймон во плоти.
- А, может быть, та, кем ты была, когда одержала свою самую большую победу? - предположила Селесель.- Там, где взрослый бы сломался, ты в десять лет словно прошла босиком по горящим углям.
- И сожгла душу, - хмыкнула Джудит.
- Не верю, - печальная улыбка слышалась в голосе джинни. - Я думаю, ты все еще там, в том детстве. Все еще можешь решать, как в тот день, когда тебя спас Крюгер. Решить, кем хочешь быть, и этот мир способен тебе показать выбор.
- Жалко... - внезапно вырывалось у Торранс на вздохе. - Жалко, что он или ты... не пришли сразу. Ни два года спустя, а в тот день, когда родители погибли. За час до их смерти, чтобы все изменить.
Жалко, подумала Селесель, вспоминая, сколько раз слышала это. Она была стремительной, как ветер, но в своей долгой жизни очень часто приходила поздно.
- И мне жаль, - после какого-то промежутка времени, во время которого молчание прерывали лишь их шаги, сказала джинни. - Я не могу одновременно быть повсюду, поэтому и пытаюсь их научить. Обучить хранить и защищать тех, кто слаб. Но ты... знаешь, Джудит, я не прошу тебя испытывать к кому-то жалость, если тебе это не по нутру. И про Хаос знаю не так много по-настоящему ценного, хотя и часто с ним встречалась. Но думаю, что тот, кто выдержал два года с даймоном в голове, может намного больше, чем я увидела сегодня. Ты получила от него прививку, одолела и способна обратить против него же. Подумай об этом.
- О чем? - вздохнула женщина. - Что моя мать просто хотела меня... закалить? Я думала не один год.
- Подумай не умом, а всем сердцем, - осторожно коснулась её локтя Селесель. - Так, как думают те, кто расстается с прежней жизнью. У тебя ведь еще полгода, вот и вспомни все, что прожила. И позволь этому миру показать тебя настоящую. Если хочешь - сама. Но если надо, я буду рядом и поддержу.
Она не ждала слов уходящей Торранс, но та все же обернулась. Предрассветная тьма скрывала глаза, по-прежнему сухие, но в них ощущалось живая горечь.
- Спасибо...

...Они не слишком часто виделись следующие четыре дня, но когда встречались, взгляд Джудит казался теплым. Селесель улыбалась ей, проносясь мимо по своим делам: в ожившем городе ей нашлось немало забот.
Завод заработал, так что улицы опустели, оставив одних детей и женщин наслаждаться концом июля -и тут джинни никому не собиралась отдавать пальму первенства. Они посылала кошек следить за спящими, проводила все свободное время с бодрствующими и присматривала за двумя Осколками. Рем добил байкок, взамен сотворив древесную стражу, но укромных мест в прежних владениях Вендиго было с излишком, так что пришлось облететь их большую часть. Дети, страхи родителей, смутные взгляды пробуждающихся, с которыми они еще видели в себе в нечеловеческих обличьях, составляли её распорядок дня и грозили занять все свободное время еще на целые месяцы.
На общем фронте наступило затишье. Вестник присмирел, духи вернулись к своим обязанностям. Мидори, как она знала, готовится к ритуалу, чтобы проникнуть через мир духов в тайны создания Топора. Рем занимался заводом, строя планы выманить вестника и прибить раз и навсегда. Каххар развил бешеную активность, через мэрию начав подгребать под себя весь городской бизнес на легальных основаниях и засылая воскрешаемых членов банды в полицию одного за другим. Вдобавок, к нему потянулись и местные, от охотников до бедолаги Мика. Заклятье, которое наложила Селесель, подарило парню много необычных форм, но Каххар снял чары, получив нового поклонника. Ей было немного жаль, что мальчишка так и не воспользовался поводом поработать головой.
Она знала, что скоро её подопечные и люди Альсаида сцепятся. Или Дуэйн, который уже с возмущением говорил, что Ваши чуть ли не делает легальными пытки задержанных. Или те, чей бизнес будет обязан выплачивать дань Альсиду под угрозой закрытия и чудовищных штрафов. Пока что Каххар не использовал более брутальные методы для отказавшихся платить, но она понимала, что копы, насмотревшись на такой пример, потащат домой все дурные привычки. Нельзя спокойно избивать на работе человека, чтобы он признался в каком-то мелком правонарушении и одновременно оставаться любящим мужем и отцом.
Темное влияние Альсаида толкнет людей к насилию, и дети пострадают первыми. Селесель хорошо знала, что такое фанатичный культ, у которого атрофируется страх перед смертью. Когда исчезает опасение умереть, перестаешь ценить чужую жизнь. Когда сам живешь в страхе и поклонении, ищешь, на ком бы сорвать злость. И учитывая, что насилие было методом решать все проблемы у многих людей Каххара, ждать, что горожане не начнут копировать их методы, было наивно. Законы Монтаны были демократическими, но о каких законах речь, когда за тобой стоит полубог?
С этим надо было что-то делать, но сегодня её ждал совершенно неожиданный визитер. Седой мужчина из приближенных Рема, Ларсс, пришел прямо на очередной занятие спортивной гимнастикой, и терпеливо стоял до самого конца, ожидая возможности поговорить. Этого человека можно было уважать: Мерси уже рассказала, как предстала перед ним в образе несчастной рабыни, но главным оставалось отношение к желаниям. После того, как Ларсс спас людей на заводе от кровохлёбок, дав возможность Марселине обмануть их иллюзиями, он так и не попросил ничего для себя.
- Мэм, - едва Селесель освободилась, подошел рабочий, не слишком пугаясь джинна, хотя и знал, к кому идет. - Я хочу с вами серьезно поговорить о шкатулке, что у меня находится.
- Тогда, может, переберемся в тень, - указывая на пляжный зонт, раскрашенный под перья, предложила Селесель. - Я знаю, зачем вы пришли, Мерси рассказала.
- Тогда вы должны понимать, что это неправильно, - упрямо сказал Ларсс. - Рабство в двадцать первом столетии? Вы заставляете её выполнять приказы людей, которые... да которое могут её хоть насилию подвергнуть. И она обязана подчиняться.
- Во многих странах существуют трудовые лагеря, где преступники отрабатывают провинности без многих прав, - возразила Селесель. - В иных государствах людей за некоторые поступки публично и беспощадно избивают. Но я никогда не делала ни того, ни другого. Мерси может обратить любое желание против владельца, как вы могли заметить на примере своего коллеги Берта. И я очень сочувствую тому, кто решит пожелать провести ночь с ней без её согласия.
- Но это все же чрезмерно, - возразил рабочий. - Вы даете эту шкатулку людям, искушая их. Да, я понял вашу этику, мадемуазель джинн. Вы не заставляете, вы предлагаете выбор. Но по факту это остается рабством и подталкиванием, как кинуть среди детей пистолет и смотреть, что они сделают. От вашей шкатулки что, никогда не страдали женщины и дети, которых вы так опекаете?

[Руслан]

//Отыграно в личке//
- Желания, загаданные джиннам, иногда стирали с лица земли целые города, - в голосе Селесель послышалось нечто столь древнее и мрачное, так не вяжущееся к нынешнему солнечному дню, что Ларсс осекся. - А вы говорите мне о женщинах и детях. Ваши доводы я слышала столь лет, сколько живу, а живу я куда дольше вас. И рабство видело воочию, а не на страницах книг, как вы.
- Только не говорите, что вы его одобряете! - от возмущения Ларсс даже покраснел.
- Я одобряю правила, - медленно ответила Селесель. - Правила, которые созданы не нами, но не безумны. Не человеческие законы, а те, где ощущается присутствие Судьбы. Можете верить или нет, но Марселина сейчас куда порядочнее, чем когда была человеком. То, что с ней случилось, вытащило из её души лучшие, а не худшие качества.
- Это с Бертом-то порядочность была?
- Да, - ответила джинни, глядя на растерянного мужчину со снисхождением. - Не стоит сравнивать ребенка и пистолет и взрослых людей, обретших такую силу. Вы ведь так и не загадали два желания, хотя могли. Мог и он тогда объяснить, что отдаст шкатулку всем. Можно было составить очередь на её владение. Ребенку, не знающему разницу между добром и злом, я бы её не дала. Только тем, кто может выбирать.
- Но она рабыня...
- Способная позволить себе куда больше многих, считающих себя свободными, - возразила Селесель. - Может ли ее лампа попасть в руки негодяя? Конечно, и даже попадала не раз. И не только Мерси, в мире десятки джиннов. Но как видите, мир из-за этого не превратился в бедлам. И во многом как раз благодаря таким как Мерси.
- Ценой того, что она оторвана от своих близких? - с сильным сомнением спросил Ларсс. - Выпала из жизни людей с этим долголетием?
- Я бы солгала, если бы сказала, что все любящие друг друга души из жизни в жизнь вместе, - призналась женщина. - Кто-то встречается вновь, кто-то нет. Кто-то попадают в один рай, где будут наслаждаться близостью вечно. Кому-то грозит расставание. Это Судьба, не очевидная для самой Мерси, но ей была предназначена стать джинном. И очень хорошим джинном. Она ведь не только вас испытывает.
- Вы о чем? - не понял рабочий. - А кого еще?
- Себя, - ответила Селесель. - Вечное искушение нарушить правила, которое её когда-то привело ко мне. Марселина одолела это желание в своей душе. Она извращает желания так, чтобы проучить, если шкатулка попадет в недобрые руки, но не злая и лишена подлости. Да, иногда это выходит боком, и мне жаль, что я косвенно приложила руку к подобному. Но в дальней перспективе это лишь уроки, и я долго живу и вижу их пользу. Жестокие, они все же остаются уроками.
- С вашим подходом удивительно, как это вы вообще женщин и детей защищаете, - в глазах Ларсса читалось отторжение, но к нему джинни было не привыкать. Человек редко может понять истинное лицо мира, когда живет так мало - особенно хороший человек. - Будто их беды - не такие же уроки?
- Я не врываюсь в каждый дом, где наказали ребенка, и не прячу за своей спиной каждую женщину, которая своими поступками привела себя к беде, - честно сказала Селесель. - Просто хочу, чтобы у них был выбор. Быть сильными или слабым, действовать или подчиняться не потому, что кто-то так указал, а по собственному осознанному пониманию. Во многих странах с детьми строги, потому что это насаждается культами. Если это не ставит целью только растить фанатиков, а действительно их воспитать и поставить на ноги, я не мешаю. Мне доводилось общаться с многими католиками, и я знаю, что их пансионы немало детворы уберегли от ошибок и дали путевку в лучшую жизнь, при всей строгости обучения. Но мне доводилось видеть и безумную мексиканскую политику воспитания, где у детей отняли весь выбор, и подобные ей страны. С этими у меня нет и не может быть никаких разговоров.
Ларсс вздохнул: было видно, что он бы и рад поспорить, да нечего возразить.
- И то же касается женщин, - продолжила джинни.-  Я против насилия над ними во всех странах и формах. Но я не считаю, что добровольное подчинение мужчине неправильно или что на женщину не должна пасть кара за её недостойные поступки. И точно так же ношу вуаль не потому что стыжусь своего лица, а потому что приличия нашей культуры не сделают меня слабее.
- Тогда... - он сунул руку в сумку и Селесель знала, что сейчас произойдет, прежде чем шкатулка появилась на свет. - Найдите ей нового владельца. Я... не скажу, что я вас не услышал или не понял. Но для меня ей загадывать желания неправильно.
- Тогда вы многое поняли из этого урока, - снисхождение сменил добродушный взгляд. - Кофе хотите?
...Они вернулись в номер и провели полчаса в ни о чем не обязывающей беседе о буднях завода. Когда Ларрс ушел, оставив шкатулку на столе, его затихающие шаги сменили другие, сопровождаемые постукиванием трости. Каххар, которого джинни не видела четыре дня, не мог не прийти - слухи о его подминающей бизнес поступи и её растущем числе сторонниц неизбежно поднимали серьезные вопросы о том, как им дальше делить город.

[Holod]

Египтянин зашел, с фальшивым любопытством осматривая комнату
- Неплохо-неплохо. Мне нравится, что ты сделала с этим номером. Наверное, даже получится поднять на него цену.
Он принюхался к воздуху.
- Варила кофе? Не угостишь стаканчиком? У нас есть что обсудить.3:04- Да конечно, располагайся, только уж извини, стульями так и не обзавелось.
Селесель неопределенно покуртилась вокруг, пытаясь выдумать куда можно было бы усадить привередливого гостя. Каххар, она это знала любил комфорт. - Хотя я не уверена, что туристический бизнес будет в Колдстаре на подъеме в ближайшие годы, особенно с учетом того, что вы там регулярно творите, чтобы мечтать об увеличении ренты.
- Этот город будет зарабатывать не туристами, - отмахнулся Каххар, - мы это оба знаем.
Альсаид задумчиво посмотрел на убранство комнаты, а затем щелкнул пальцами, сотворяя мягкие подушки в восточном стиле прямо на земле. Грузно усадившись на них, египтянин продолжил: - Твои люди мешают мне. Мне без разницы, чему ты уговариваешь матерей и детей, но полиция - моя, и ты это знаешь.
- Это не "мои" люди, это просто "местные" люди. Я не собираюсь становится для них пастухом, я просто помогаю, в меру своих сил. И кстати, помогаю, в том числе, разобраться с теми проблемами, которые появились, из-за наших с вами игр с Луной. Я тебе еще при первой нашей встрече здесь говорила, что мне не интересен город, я сюда пришла ради людей и их "портретов". Так все и вышло. Тебе что-то не нравится? Что именно? Или кто именно?
- О, значит, у тебя нет "твоих" людей? - усмехнулся Каххар, - Значит если какой-то из не твоих людей встанет на пути моих копов, ты же не будешь против, если его уберут из полиции?
- Так, Каххар, мы с тобой не выступаем сейчас перед камерами, так что давай не юли и ходи вокруг да около. Ты сюда не просто пришел обстановку в городе пообсуждать, а явно кто-то конкретный наступил тебе на твой любимый мозоль, и ты не простив обиды, прибежал жаловаться. Давай, излагай. В чем проблема? Только поконкретнее.
- А мы не на суде, чтобы не понимать до последнего, о чем говорит собеседник. Твой коп, Дуэйн как его там. Он мешает Ваши работать. Пусть сидит дома. Ему могут хоть вечный оплачиваемый отпуск оплачивать, но он не должен мешать моим копам.
   - Ох, Аллах милостивый, как же с тобой тяжко, Каххарчик. Видя как ты здесь ведешь дела, я все меньше и меньше удивляюсь, почему тебя так прямо из Чикаго поперли.
    Селесель достала из лампы материализовавшийся кальян, понимая, что разговор получится непростой. Все же он с Каххаром разговаривали на слишком разных языках.
   - Давай так, попытаюсь объяснить тебе максимально понятными тебе словами. Во-первых, Дуэйн не «мой коп». Я его уже три дня не видела, без понятия чем он там занимается по работе. И если вдруг я к нему завалюсь и стукнув по столу кулаком начну качать права, то он пошлет меня в страну вечной охоты, бизонам хвосты крутить, ну или как тут местные говорят, и что самое интересное будет абсолютно прав! Во-вторых, - Селесель демонстративно загнула второй палец на руке, - не стоит считать меня дурой. Если бы все просто упиралось в простого принципиального копа, ты бы мог сам со всем разобраться. Но Дуэйн уже не простой, и решить ситуацию просто щелчком пальца, как ты это любишь, у тебя уже не выходит. И что в результате? Ты тут же бежишь ко мне. Так вот, спешу тебя расстроить, ну или просто предупредить, чтобы сильно большого сюрприза не случилось – Дуэйн, это только начало. Полиция ведь тогда стояла на пути кровохлебок в первых рядах. Практически на всех местных полицейских сработала моя защита и почти все они были затянуты в тот стихийно образовавшийся Осколок. Который ты так опрометчиво игнорируешь и который, кстати, появился не без твоего участия. И люди скоро начнут осознавать то, что с ними произошло, и что самое неприятное для тебя, вовсю этим пользоваться. Ты перестанешь быть в этом городе единственным серьезным Игроком, хотяяя…  ты и так ведь никогда им не был, и теперь уже и не станешь. Тебе придется делать именно то, что ты так не любишь – считаться с другими.
    Селесель выпустила под потолок облачко густого сизого дыма, сформировавшееся в образ…
    - И бессрочный отпуск для Дуэйна на самом деле не поможет. И даже увольнение не поможет. Не надейся, что оказавшись не у дел, Дуэйн просто останется валяться у телевизора. Я ВИДЕЛА какой он на самом деле. Видела его душу. Стоять в сторонке он не будет, со значком или без него.
- Неплохая речь, - с напряжением в голосе ответил Каххар, - но как бы ты не выпячивала этих людей, они не равны тебе, мне и кому-нибудь еще. Как бы Дуэйн не изменился, он всё еще человек - человек, которому вредно для здоровья подставлять голову под ботинок Бутси.
Ботливый солдат и получил эту кличку за привычку бить лежачих.
- Так что мне плевать, кто они. Будь ты человеком с душой, пережившей сотню личностей, твои измененные смертные или бездушный байкок, умирают они одинакого. Шеф полиции даже с твоей защитой прожил всего на одну пулю дольше.
Он улыбнулся и легонько подул, развеивая в воздухе всех дымных птиц.
- И вот начинается главная загвоздка, Селесель. Я пришел сюда, потому что считаюсь с тобой. Если бы я не уважал тебя, Дуэйн бы уже кормил червей в лесу. Но я не отдал приказ, потому что представил, что ты посчитаешь его своим. Но если ты продолжишь играть в великих смертных и равенство, тогда я сделаю закономерный вывод: если этот человек не твой, значит, он ничей. Я могу делать с ним что угодно, потому что его некому защитить.
Каххар материализовал из дыма шахматную доску и выставил в середину пешку из чуждого серого цвета.
- Если же ты берешь его под свою защиту, тогда вступает наше с тобой соглашение. Ты не мешаешь мне зарабатывать земные богатства, я не мешаю тебе брать духовные. Я не лез в твоё просвещение семей, Селесель. По тому же соглашению я прошу - заметь, прошу - заставить своего человека убраться с моей дороги.
Он поставил пешку на пустую позицию в ряду джиннши.
- Ты, конечно, как все джинны, можешь решить, что никакого соглашения не составляла и это я их придумал. Тогда наш разговор будет... иным.
- Каххар, только давай без угроз. Тебя всегда при этом тяжело воспринимать всерьез. Давай, рассказывай, что он сделал? Ну или что там пыталась такого сделать Ваши?
Каххар поморщился от слова джиннши, но ничего не сказал.
- Пока - ничего, но я предпочитаю решать проблемы до того, как они появятся. Он честный коп посреди моего участка, это не закончится хорошо ни для него, ни для нас.
   По тому как Каххар увиливал от прямого ответа, Селесель начала подозревать, что Каххар сам не очень в курсе, в чем именно проблема с Дуэйном, помимо абстрактных жалоб на него своих подчиненных. Ну что ж, пусть это останется проблемой его организаторских способностей.
   - Хорошо, попробую сделать предположение, что Дуэйн все же пытается хорошо выполнять полицейскую работу, но это противоречит твоим методам и целям. Из-за чего у меня возникает закономерный вопрос: а зачем ты тогда вообще лез в полицию? Ты хотел получить официальный мандат на право именоваться в этом городе «Законом!», хотел получить все права и привилегии с этим связанные, но…   при этом не собирался выполнять никаких обязанностей, сопряженных с этим? Каххар, поздравляю ты идиот. Нельзя просто так заявить, что «бандиты это теперь полиция», продолжить действовать исключительно бандитскими методами, и думать, что все будет работать нормально. Тебе ПРИДЕТСЯ выполнять полицейские функции, нормально выполнять, а для этого тебе нужны нормальные полицейские, как Дуэйн, как те кого ты сейчас увольняешь пачками, потому что твои мордовороты, которых ты притащил из Чикаго, для этого совершенно бесполезны. Ты думаешь, ты первый, кто хочет построить свое маленькое королевство, где только ты будешь царем и богом? Время, когда такое можно было сделать в реальности, тем более в такой развитой стране как Америка, давно прошли. Любые, у кого хоть немного хватает мозгов, создают себе для своих властолюбивых амбиций персональные осколки и развлекаются там. С таким подходом здесь ты не продержишься и года. И за тобой придут. И так легко как в Чикаго опять не закончится. Послушай старую мудрую женщину, если не хочешь менять цели, то хотя бы пересмотри методы.
- Я встречал много странностей в этом городе, но джинн, читающий мне лекции о морали, будет самой дикой, - съязвил Каххар, - и мне надоело ходить по кругу. Я могу держать город под контролем, если мне не будут мешать твои люди.
  Селесель в отчаянии захотелось утереться собственной вуалью. Выходило классическое общение немого с глухим. Каххар совершенно не слышал то, что она ему говорила. Оно просто не укладывалось в его картину мира и проходило мимо мозга. Очень захотелось озвучить вслух вопрос, не ошибся ли много лет назад умелец, сделавший Альсаида евнухом, и не оскопил ли поошибке не ту голову, но эту мысль пришлось отгонять от себя, как недостойную правоверной последовательницы Аллаха.
   - Каххар, повторяю еще раз э-то не мо-и лю-ди. Повторяю ЕЩЕ РАЗ – это только начало.  Под эффект моей защиты попало больше трех четвертей населения города. Устранение Дуэйна тебе ничего не даст, на его место вот-вот встанут еще двадцать тысяч таких же. И если ты начнешь убивать мешающих тебе людей, когда ты даже не можешь объяснить толком чем они тебе мешают, направо и налево, то уже через неделю у тебя под окнами будет орда чудовищ, жаждущих твоей крови. Ты не будешь контролировать этот город. Просто не сможешь. Ты сюда приехал, в надежде подмять под себя беззащитный и прибыльный ничейный кусочек. Забудь. Разве ты не видишь? Город УЖЕ не такой. А ты упорно не хочешь подстраиваться под новый мир. Там за окном по улицам бродят уже не овцы, которых ты собирался стричь, это драконы, матикоры и гидры. Дуэйн не беззащитен, он может за себя постоять и в случае чего, за него есть кому мстить. Если ты прольешь кровь, просто доказывая, что ты здесь самый крутой, твой зверинец и дня не продержаться. Ты просто не сумеешь их возвращать с той скоростью, с какой их будут есть. Сколь бы крутым ты себя не считал, ты не сможешь воевать против всего города. И думаю, первым в очереди по твою голову будет Рем. И я ко всему этому буду совершенно не при чем.
      Селесель оставила в покое, мундштук кальяна, которым до этого «дережировала» и отошла к окну.
   - Я знаю, что скорее всего, ты сейчас упрешься лбом, подумаешь, что я просто тебя запугиваю, и не смотря на все мои предупреждения пойдешь творить глупости. Поэтому, что бы ты не решил, прежде чем начнешь делать вещи, после которых не будет возврата, загляни в этот новый Осколок. Сделай себе одолжение, выдели какую-нибудь ночь и устрой экскурсию. А ПОТОМ уже принимай решение.

[Руслан]

Что я там такого невероятного увижу, читалось во взгляде Альсаида. В целом он знал, что жители меняют свой облик по ночам, балансируя между Осколком и этим миром. Как знал и то, что если горожане осознают себя не подконтрольной ему силой, со всеми глобальными чудесами придется попрощаться. Как и всюду, создавать из воздуха армии, порабощать тысячи и менять суть существ трудно, если жители поняли пользу веры в себя, и большие города для полубогов были почти под запретом. Конечно, вместе они могли бы покорить и их... но редко когда такое согласие достигалось в достаточной мере, чтобы добиться успеха.
Большие города оставались свободны от прямых и легких путей покорения. В них по прежнему можно было заниматься своими планами лично, очаровывая при встрече каждого, кто тебе нужен и сокрушать сопротивление людей, или расставлять на нужные должности членов культа. Но слишком часто это кончалось тем, что кто-то наверху считал, что его интересы ущемлены. Культисты, особенно входящие во власть, хотели стабильности в государстве, а не каждый день меняющихся в мегаполисе законов - и делиться паствой они тоже не намеревались.
Здесь же, в Колдстаре, пока он еще не обрел полную силу, застолбить место позволяло влиться в будущий успех города. Сделать так, чтобы грядущий центр газовой добычи Монтаты соотносили с именем его негласного короля. И, глядя на Каххара, Селесель с большой печалью чувствовала, что этот далеко не бесталанный герой, способный добиться так много, выбирает банальное зло ради зла. Но не могла понять, почему?
Хочешь просто властвовать - создай Осколок. Да, его надо защищать, но это будет твой мир, где можно делать, что угодно. Вестники и герои не вникают в то, что творится за закрытой дверью, а чем еще назвать такие миры, как не личным убежищем, полным игрушек на любой вкус? Но здесь, на единственной живой на многие световые годы вокруг планете, игра во всевластие не могла быть безнаказанной. И для этого не требовалось бы и Рема, по-которому можно было легко предположить, что он бы и брата, убившего невинного, отправил в иную жизнь. Достаточно было заметить, сколько съехалось после полнолуния культистов, ждущих видеть Колдстар образцовым проектом, дающим стране бюджет, отрасли - новые источники дохода, а людям - надежду.
- Тебя убьют, понимаешь это или нет? - напрямую спросила джинни. - Рем уж точно. А если ты его устранишь, то его друзья. Тот же Тони, который не оставит Шарля и Мидори, и Элис. Я видела много мальчишек, которые выбирали улицу, наркотики и пистолет, когда им немало людей протягивало руку помощи. Не делай глупости хоть ты.
Лиловая дымка влилась в окно, опускаясь у ног Селесель женским силуэтом, прежде чем Каххар ответил. Мерси предпочла свернуть заменившие дымок ноги, словно какой-то змеиный хвост, и взгляд её, запрокинутый на высоченную джинни, казался отчаянным.
- Я рассказала им, что наш мистер Зло передал, - милая улыбочка, адресованная Каххару, была фальшивой и тут же сменилась прежним волнением в адрес наставницы. - Ну, что Вестник просит у своего повелителя армии, чтобы напасть на оба Осколка. Они, конечно, еще когда придут, но все же... но не в этом дело. Рем там такое придумал!
- Еще один гениальный план вроде разведки боем? - боясь худшего, предположила Селесель. - Или в этот раз их творческая мысль взвилась до вершин горы Каф?
- Они хотят отменять каждое полнолуние, - драматическим шепотом призналась Марселина, но было видно, что эти она просто хочет скрыть искреннее волнение. - А каждую неделю Мидори будет светить Луной, успокаивая совсем от такого поехавших крышей духов. Все для того, чтобы Вестник не выдержал однажды и на него напал, а Рем его прикончит! И делать это они готовы хоть до самой зимы, каждую неделю!

[Kammerer]

Каххар в злости скрипнув зубами. Джиннша увиливала от ответов и добиться от неё так ничего и не удалось. Он раздумывал, какие слова бросить напоследок, но в голову так ничего и не приходило. Египтянин молча поднялся с подушек и, стараясь скрыть пораженный вид, покинул номер.
Уже на улице, обдумывая слова Селесель, он наконец понял её игру. "Они тебя убьют, и я буду ни при чем." Каххар сам играл в эти игры, запугивая торговцев. Сейчас он чувствовал себя молодым лохом, которого развели его собственным приемом. Хотелось разбить тростью стоящую рядом урну - остановило лишь память о том, что сюда выходило окно номера Селесель.
Даже в машине и своем особняке он не позволил себе проявить гнев. Вместо этого египтянин, подавляя голос унижения в голове, снова глянул карту. Это правда, город уже заняли, и даже отвоевав свои ниши, герои не позволяли другим задевать сам Колдстар. И в итоге он остался практически ни с чем.
Придется пока сдерживать людей. Это не может их не разозлить, пусть они и пока сдержат шепоты.
Нужно найти что-то, что позволит удержаться и не сместить его. Надо осмотреть лично всё, что может попасться: оба Осколка, окрестности Колдстара, даже перерыть недавно умерших, вдруг они скажут что-то полезное.
А пока результата нет... Каххар будет, как и двадцать лет назад, проглатывать гордость ради будущего.

[Руслан]

//Проверка Мудрости, проверочное 7, выпало 18+4 от Факта, успех//
Надо подумать, чтобы не потерять достигнутое, как в Чикаго, напомнил он себе. Да, городок оказался совсем не таким тихим и удаленным, как виделось изначально, и чрезмерно тесным в божественном плане. Даже если все разъедутся, значимость Колдстара для страны слишком высока в ближайшие годы, чтобы просто воротить здесь, что захочется. Конечно, можно перенести свою деятельность в Осколок, но какого шакала за этим стоило убегать из Чикаго? Свой карманный мир он мог создать и там...
"Мы не гадим там, где спим", вспомнилась ему поговорка Весельчака Барни, так и не ставшего его культистом и нынче мотающего срок в тюряге. Мысли Альсаида побежали в этом направлении, ухватившись за совсем неожиданную идею. Он же не позволяет разносить банде свой особняк, перенеся их бурную активность в бар. Что, если принять, что Колдстар - его дом, а владениями считать окрестности? Что у нас тут по соседству интересное?
Имеется небольшой городишко Скобей, с населением в полторы тысячи человек - совсем не густо. Чуть восточнее лежит Плентвуд, почти две тысячи - тоже не много. Еще тройка таких же городишек, почти пустых. И сотни фермерских угодий, формально принадлежащих юрисдикции ближайших городов, но по факту, живущие сами по себе.
Никаких героев и культов, исключая отдельных культистов Маниту, на целые территории. Глаза всех властей устремлены к Колдстару, но остальное им не интересно. Там можно облагать налогом фермеров и наладить целые наркотические плантации. Можно запустить проект экономического сотрудничества с прочими крохотными поселениями и под эгидой помощи им диктовать любые законы. Его люди займут там власть - что ему, заглядывающему в душу каждого, расстояние, чтобы контролировать культистов?
И пока Колдстар будет образцовым процветающим городом под его крылом, во всех окрестных землях на сотни миль вокруг, где нет никакого серьезного, можно творить что угодно. Буквально что угодно, промывая населению мозги до полной покорности.
Альсаид задумался, стоит ли браться за такой план. И если да - какие виды криминальной деятельности имеет смысл там насадить?

[Holod]

  Селесель бессильно опустилась на подушки, так любезно сотворенные Каххаром.
  - За что Аллах карает меня, Мерси? Почему вокруг так много дураков, которым, по глупости богов, достались силы, способные выворачивать наизнанку горы? Это уже который по счету их «гениальный план»? Уверена, что даже если я буду до онемения рук бить их своей лампой по голове, лучше не станет. Дай угадаю, это была идея Рема?
   - Угу, - Мерси смущенно покивала головой.
  - Ну да, конечно. Мне, кстати. Тут опять твою шкатулку принесли. Хочешь пару дней выходных?

[Руслан]

- Он был добрый, - признала Джинни, глядя на поблескивающую в лучах проникающего через окно солнца шкатулку. - Знаешь, давай следующему такому дадим, чтобы Ларсс не сильно переживал. Он же совестливый, начнет себя винить, что шкатулку отдал, если кто-то хороший на его глазах из-за меня отгребет.
- Вот так-так! - подавленное новостями настроение немного улучшилось. В голосе Мерси слышалось не то чтобы раскаяние за свои выходки, но нежелание испортить сформировавшийся в глазах недолго владельца образ уж точно. - Ты его стыдишься?
- Не надо на на меня так смотреть, - развела руками Мерси. - Я просто подумала, что если тут же побегу и наделаю всякой фигни, то его совесть сгрызет. А это тварь кусачее любой кровохлебки.
- А попробовать выполнять желания так, чтобы хорошие получали то, что хотят, а плохие - что ты им выдумаешь? - закинула проверочный вопрос Селесель. - Или так не интересно для такой звездной девушки, как ты?
- Так не правильно, - не попалась в ловушку Марселина. - Смысл же не в том, чтобы их вознаградить. Главное, чтобы поняли, что все, о чем они нас могут просить, надо достигать самим. А то приучатся ждать у моря погоды и лампы Алладина, а жизнь и проходит.
- Хоть ты у меня умничка, - не сдержалась Селесель, потрепав по волосам сидящую рядом спутницу. Даже при том, чтобы обе опустились на пол, рост наставницы оставался намного выше. - Можешь взять немного рахат-лукума с полочки.
- Положено давать печеньки, Сель.
- Это у других печеньки, а мы блюдем кулинарные традиции, - усмехнулась джинни. - Ладно, вот что сделаем. Передохнешь чуток, а потом... как насчет снова Берта проведать? Если его сломанная рука вразумила, может тоже отдаст тебя сразу. У нас еще мэр есть...
- Давай, - в глазах довольной Марселины зажегся тот же лиловый свет, что струился по заменяющей ноги дымке. - Ну что, пошли гонять твоих компаньонов?
- И они еще спрашивают, почему возник феминизм, с такими-то мужчинами, - вставая, проворчала Селесель. - Самый нормальный играет в отшельника, а остальным то Луну с неба, то свой нечестивый город Аль-Джаланда. Ладно, полетели...
//Переход в тему Мидори Кахара и Селесель//

[Kammerer]

Каххар задумчиво проводил фломастером по обороте карты Колдстара - ей оказался карта Монтаны. Рядом с многообещающим центром газодобычи расположились несколько мелких поселений. Из власти там разве что шериф, правда, и стричь некого. Если что-то обустраивать, то придется привозить инфраструктуру с собой.
Во-первых, назначить на должности шерифов свободных людей - с Ваши это будет легко. Даже взять на должность лесничих своих солдат и новичков из бывших охотников.
Во-вторых, взять людей с Колдстара. Пусть копы ослабят давление на торгашей, но план с торговым центром пусть останется. Рабочие с завода всё равно будут тратить деньги там, пусть и не так охотно, с недобитой конкуренцией.
В-третьих, подготовить старую затею с перевалочным пунктом для контрабанды. На северном пустом городке можно будет найти склад подальше от чужих глаз.
В-четвертых, заняться экспортом. Первый урожай конопли можно получить быстро, так что несколько ферм можно будет быстро купить или убедить хозяев применить землю для чего-то прибыльнее.
В-пятых... это уже будет слишком быстро для таких резких движений, но лаборатория для производства чего-то потяжелее может найти здесь место. Пока поискать оборудование, людей и площадь.

Египтянин почувствовал себя игроком, спешно ставящим на побольше номеров при игре в рулетку. Тут же он себе напомнил, что хоть своей базы у него так и не появилось, это позволяет быстро двигать людей на необходимые проекты. Так что Крейн хоть и забросит рэкет местных, недолго останется без работ.