Печать

[Руслан]

Марселина могла сколько угодно шутить, что её наставница все же поддалась системе, но устроиться работать учителем рисования оказалось отличным ходом. С приближением школьных занятий стало очевидно, что собирать людей только в парке становится бессмысленно: многие женщины погрузились в домашние дела, пока супруги пропадали на заводе, а детям любое однообразие быстро надоест. В результате вместо попыток держать последователей единой толпой джинни распределила самых доверенных из своих людей, создав множество небольших групп. Дуэйна уважали за принципиальный подход мужчины, и его можно было послать, когда кто-то начинал считать их обеднение кружком ярых феминисток. Сюзон проводила много времени среди самых молодых мам, Кэсси умела разрядить начавшуюся ссору едкой шуткой, а перед авторитетом Маев многие верующие многие уступили свою благосклонность формирующемуся культу. Верни и Кайли поощряли подростков смотреть на все это, как на интересную игру, и Селесель со своей стороны делал все, чтобы уроки в школе превратились в невероятное приключение. Детские умы куда проще относились к магии, если вплетать в занятия её крохи, не показывая ничего явного, но дразня воображение.
С авторитетом тоже проблем не возникало - при комплекции джинни даже самые оторванные старшеклассники втягивали голов в плечи, стоило ей грозно взглянуть. Ей, повидавшие многие страны и разные формы навязанного культами обучения нравилось простое светское: здесь чтили традиции Маниту, но никто не промывал мозги. Хотя, конечно, тайно украденную с теплиц Борна коноплю изымать приходилось частенько, жалея, что никто из потомков богов здоровья не вправит мозги этой вере, приучающей всех сызмальства курить на церемониях.
Пока её влияние росло в городе, Каххар словно растекался приливом по окрестностям. Там, в маленьких городах с населением в полторы-две тысячи, его люди уже не церемонились. Шантаж, рэкет, запугивание доделали до её слуха, словно раскаты далекого грома, как и визиты иных лиц, с которыми Алсьаид планировал свой бизнес. Она не сомневалась, что скоро на границе Канады появится настоящая брешь для контрабанды, а часть полей сменят плантации наркотиков, за которыми будут следит горбатящиеся жители из этих вымирающих поселений. Потом туда потянется маргинальный народец из мегаполисов и Колдстар останется островком закона на фоне погружающихся в пучины страха окрестностей. Альсаид больше не терроризировал полицию и горожан, хотя и собирал со многих умеренную дань, но останавливаться в своих аппетитах явно не собирался.
Мерси веселилась, продолжая кочевать из рук в руки. До Билинга, правда, шкатулка так и не дошла, а вот Берт её вновь получил. Увы, некоторые ничему не учились: джинни с истерическим хохотом рассказала, как Берт написал целую шпаргалку, как правильно сформировать желание, чтобы у всех, кто его избил, дома случились трагедии. Увлекшись деталями мести, он совершенно забыл про алиби, так что Марселина обошла запрет не говорить, кто её послал. В итоге, напакостив каждому, хоть и сведя самые жуткие фантазии Берта к мелким травмам, неприятным, но безопасным болезням, публичным унижениям и потере части имущества, она намекнула, чья это задумка. Третье желание он потратил, чтобы избежать расплаты, оставшись с пониманием, что из-за мести лишился возможности хоть чего-то добиться лично для себя - да и от новой взбучки его Марселина оградила лишь временно.
Сейчас шкатулка находила хозяина за хозяином и Селесель могла бы посмеяться вместе с подопечной над новыми приказами, если бы все свободное время не отнимали Осколки. Лунный казался неизменным, но словно выталкивал из себя одних пришедших в него людей и манил вторых - или лишь отражал то, к чему приходили их души.
Несколько семей без малейших усилий Селесель утратили свои призрачные половины: их двойники просто растворились. Теперь эти люди будто бы очнулись от сна, и всем своим видом показывали, будто пережили страшное и неприятное пришествие. Другие, напротив, устремлялись туда, и об этих доносила поселившаяся в лунном мире Мормо.
Ведьма бросила свой домик, перебравшись в миражи: не сказать, что в городе кто-то горевал об уродливой колдунье, которую посчитали сбежавшей. Для тех же, кто по ночам продолжал ощущать себя в двух местах одновременно или ходил по залитому серебряным лучами лесу, она казалась немолодой, но обычной и в чем-то даже красивой женщиной, так что даже слышавшие её имя с трудом понимали, что это то чудовище, которым они пугают детвору. Именно Мормо и принесла весть, что Кайли затягивает, хотя от Верни ничего подобного джинни не слышала.
Впрочем, она знала, что прячущейся на улице от вечных домашних скандалов и пьяных ссор девочке это может грозить: жизнь Кайли не была сладкой. Родители, долгое время привыкшие жить на пособие, были не прочь и распустить руки, но чаще просто изводили её оскорблениями, так что не удивительно, что Кайли всю жизнь бежала под крылышко Верни. Однако сейчас, когда впервые забрезжила возможность не просто дождаться взросления и уехать, подросток оказалась очарована магией Осколка, о чем и сказала, когда после уроков они с Селесель гуляли по парку возле церкви. Шло начало октября, миновало уже два месяца, но лето никуда не спешило уходить в дневные часы, хоть и уступало ночной прохладе...
- Ну зачем я им? - от русалки, которой она была в мире луны, в настоящем теле сходство выдавали лишь большие и глубокие глаза. - Все равно несколько лет и придется съезжать, а они пусть своим виски ужрутся. А так... я бы осталась там. Верни меня навещать будет. Там же лучше.
Ты примешь это место, словно дом, и двери назад закроются навсегда, подумала Селесель, что и объяснила. Однако школьница только помотала головой, со странной текучей грацией, приобретенной за два месяца с ночи полнолуния.
- А почему бы и не жить там? - прямо спросила она. - Там так тихо... и волшебно. Люди такие злые... я в Интернете и новости читаю, а не только клипы смотрю. Везде плохо, только по разному. Все с причудами, в каждой стране со своими. А там все простое... и не надо боятся, что домой придешь, а они опять наорут просто так, или пихнут. Мормо доброй оказалась, я её раньше боялась. Стану ей помогать, если что... а они... да пусть вообще меня забудут. Мне плевать.
Она отвернулась, пнув скамейку, мимо которой проходила, и глаза девчонки утонули в печали.
Так легко сотворить чудо, подумала Селесель об искушении, которое испытывала столько лет. Дать каждому магией идеальную семью. Изменить людей или сотворить новых... простой путь, какие любят мечтательный монах и их командир. Раз - и у Кайли появятся любящие родители. Два - и любые проблемы решатся по щелчку пальцев. Три, четыре, десять, сто... на какой цифре она начнет просто строить мир, какой считает правильным, ни считаясь ни с чьим мнением? Не так ли стал одержим пантеон ислама, убежденный в своей правоте, забыв заповеди собственного Корана? Это страшнее любого шепота Иблиса...

[Holod]

  - И ты готова отказаться от своей человеческой жизни? Не этой, которая у тебя сейчас, а твоей будущей жизни. Ты же сильная, Кайли, настолько сильная, что я даже говорю тебе это прямо, не боясь, что ты станешь задирать нос. Ты ведь тогда сама вышла к костру. У тебя хватит духу на все, и выбраться из этого «болота», и начать свою жизнь именно так как хочешь ты сама. Работа, семья, дети. Цель! Жизнь. Для этого тебе не нужен будет русалочий хвост. Но при этом именно потому, что ты сильная, я не буду тебя на самом деле отговаривать, ты способна принимать решения сама. И если ты окончательно решишь уйти, я тебе помогу, даже научу. Все моря и океаны, всех миров могут быть твои. Вот только…   я жила так, я знаю каково жить и человеком, и зверем, и монстром в осколке. Я прожила много человеческих жизней. Я знаю, от чего ты сейчас готова отказаться, и ради чего. И поэтому говорю тебе, прежде чем выбирать Путь, подумай хорошенько.
      В Селесель сейчас боролись две противоположности. Два ее Слова, которые составляли части ее самой.  С одной стороны, джинири наполняло приятное удовлетворение от того, что Кайли намеревалась уйти, выйти за грань человеческих ограничений, измениться, превратиться. И ее Слово так и кричало в ней, ну давай же, помоги ей сделать последний шаг, направь ее на путь удивительный превращений. Тела, разума, себя, судьбы. А с другой в этот навязчивый инстинкт вмешивался обычный человеческий опыт, а еще эмпатия к людям, которой Селесель научилась сама. То что делало ее не просто набором сверхестесвенных энергий, составляющих те самые изначальные Слова, но личностью. И личность Селесель беспокоилась о девочке. Хотела чтобы все у нее было хорошо. В изначально добродетельном смысле этого слова. «С хорошими людьми должно происходить хорошее», это не закон мироздания, это закон совести, но в мире он так редко срабатывает, что со временем Селесель, даже наперекор своей собственной природе, стала всеми силами стараться этот закон воплощать сама. И к счастью для нее, в ситуации с Кайли, ей на помощь пришло другое ее Слово – Судьба. Кайли – человек. Кайли – русалка. Кайли – кто угодно. Девочка сейчас была на развилке своей судьбы. Любой из путей мог привести как к хорошему так и к плохому. Может ли она стать счастлива, навсегда соединив себя с морем? Конечно. Исчезнут мириады вариаций тех жизней, которые она бы могла прожить человеком, но ведь появятся не меньше взамен. Не удивительно, что чаще всего боги, которые ведали судьбой становились бездеятельны. Сложно отдавать предпочтение чему-то, когда видишь настолько далекие перспективы.

[Руслан]

- Я... - девочка плотно обхватила плечи плотно сжавшимися руками. словно замерзла. - Вот вы долго живете? Скажите, дальше будет лучше? Или всю жизнь... так?
Неуверенный кивок должен был означать направление в сторону улиц, дома, обид и тоски вместо родного тепла. Того, что она столь часто искала у Верни, но, наверное, иногда ощущала в тягость и это желание спрятаться за спиной успешной подружки. У Верни была и любящая семья, и признание одноклассников, и доброты на троих, но далеко не все в школе считали, что Кайли заслуживает лучшего, чем отношения как к прихлебательнице.
- В жизни... будет по разному, - подумав, сказала Селесель. - Не буду лгать, что все зависит от себя, но многое. И плохое, и хорошее может быть долгим или быстротечным, но важнее, какой и при том и другом останешься ты. Разве за это не стоит побороться?
Было тихо, как только и может быть тихо в городском парке, вдали от заполненных веселящейся по случаю конца учебного дня молодежью скамеек. Солнечный полдень благоухал понятным лишь джинни грядущим дождем. но для остальных на небесах не было еще ни единого облачка.
- Стоит, наверное, - тихо сказала Кайли, и подняла взгляд, в котором воля и сомнения все же стронули с мертвой точки эту минуту отчаяния. - А вы... вы всегда будете рядом и поможете?
- Нет, Кайли, - теперь уже настало её время молчать и обдумывать слова. Сколько уже было таких, скользящих сквозь время, которое не смело тронуть даже ниточки на её вуали, но красило белым волосы знакомых и рассекало их кожу морщинами. Так хотелось укрыть их всех под своей полной защитой, словно та самая мать-богиня, о которой говорила Джудит - богиня, что заслонила гибнущий континент и дала всем нынче ходящим по нему людям и миллионам их предшественников возможность прожить свою жизнь...  - Я не всегда помогу, потому что слишком много опеки сделают тебя слабой. Я бы не учила вас делать что-то сама, если бы желала лишь защитить. Научить - тоже надо. Но, думаю, может оказаться так, что мы будем связаны. И ты, и Верни, и многие другие...
- Это как? - бесхитростно спросила девочка. - Как во сне, где все мы встречаемся вместе?
- Что-то вроде того, - объяснять, как привязываются души последователей, когда они становятся истинными культистами, сейчас было бы сложно. Предлагая множество дорог Кайли, имела ли она право подменить их своей единственной, вырвав душу из череды перевоплощений? Увы, от желания героев это редко зависело - культисты достигали духовного единства со своим кумирам по каким-то высшим, постижимым лишь истинному Аллаху законам. - Может быть, что в конце всех дорог мы снова все встретимся вместе. Но сначала их надо пройти.
Девочка кивнула - и внезапно обняла учительницу, хотя доставала ей разве что до живота. Бережно, соизмеряя силы с этим худеньким ребенком, Селесель погладила её по волосам, думая, какое же странное чувство, когда ты кому-то из этих малышей дорог. И какое не надоедающее спустя полторы сотни лет...
... Она останется, ощутила судьбы девочки джинни, когда их долгая прогулка подошла к концу. Останется, и станет человеком, но вынесет из этого больше, чем те, в ком просто погасло отражение лунного мира. Отныне в душе её всегда будет что-то от моря, и это что-то не потребует жабр или хвоста - просто понимание, что все возвращается на круги своя в породивший и принимающий жизнь и реки океан...
Селесель улыбнулась вслед уходящей Кайли, но улыбку никто не мог разглядеть под вуалью. Кроме той, кому она была предназначена, осознавая, что и впрямь ощущает формирование связи с частью жителей этого города. А потом обернулась, глядя навстречу давно ощущаемому взгляду - вороны, сидящей на спинке пустой скамейки. Искорка давно не показывалась на глаза.
- Жаль, что Джудит не встретила тебя давным-давно, - человеческий голос птицы без лишних свидетелей не мог помешать её маскараду. - Ты умеешь быть доброй к слабым.
- Она очень сильная, - ответила Селесель, подходя ближе. - Многие другие выбрали бы бегство в сказку. Она ничем не жертвует, уйдя, кроме постылой семьи, но все же решила остаться и бороться. Это восхищает в людях.
- Ты знаешь о том, кто я? - спросила ворона, и Селесель кивнула. - Значит, Рем рассказал все. Что же, ты знаешь, что я делаю с Джудит.
- Лжешь, - заметила джинни, садясь рядом. - Пытаешься пробудить в ней лучшее, сделать жертвой, в которой нет нужды. И сама себя видишь жертвой.
- Думаешь, я не права? - спросила Искорка, и черный вороний глаз пристально уставился на женщину. - Думаешь, неправ мой папа? Джудит никто не накажет. Её мать выступит с защитой, и Чабиабос тоже. Скажут, что Вендиго лишь одурачил её, но сама Джудит в это не поверит. Она так сильно желает считать, что спасает меня, что никогда не поверит, будто я ей вру. Для неё я...
-...Это словно она сама в детстве, - закончила фразу Селесель. - Ты хочешь уничтожить зло Венца и умереть вместе с ним, подарив нам защиту от проникновения в мысли со стороны богов. Хочешь, чтобы Джудит так отпустила свою боль - она, беспомощная, но боровшаяся с даймоном, теперь бросит вызов всем богам и будет считать, что победила. Что там, где они сдали бы беглянку, она оказалась доброй к беспомощной девочке, сбежавшей от породившего её безжалостного чудовища, и пошла ради этого против двух пантеонов. Но, мне кажется, тебя не за этим послали. Даже Рем сомневается, что эта жертва нужна.
- Но мне дали приказ, - возразила малак. - Зачем же тогда меня послал папа?

[Holod]

  - А зачем я пишу картины?
   Селесель сделала паузу, так будто ждала от Искорки ответа, но та только недоуменно смотрела на джинири.
   - Потому что я не могу не писать. Этот ужасный «зуд Творца», когда твой внутренний мир становится настолько велик, что просто не удерживается внутри и требует выхода. И тогда рождается шедевр, или набросок, которому будет суждено стать шедевром. Мы ведь с тобой намного больше похожи, чем на людей. Нас обоих изначально создали с какой-то целью.
   - Но цель это хорошо, она дает нам смысл жизни.
  - Разве? Спроси любого человека, с какой целью он был рожден? Спроси у них, есть ли в их жизни смысл? Я не говорю об абстрактной цели существования человечества  во вселенной, а про каждого конкретного. Ты не получишь двух одинаковых ответов, а вернее не получишь ответов вообще, потому что людям приходится искать и цели и смыслы самим. Создания, существующие ради одной лишь цели это роботы. Ты ощущаешь себя роботом?
   - Эмм, нет.
   Перед Селесель на скамейке сидела уже не ворона, а на самом деле маленькая девочка, в легком летнем сарафанчике, и озадачено смотрела на могучую женщину, причем похоже, что искорка даже сама не поняла, когда именно сменила форму. Чтобы не нависать горой, Селесель присела рядом.
   - Ты можешь представить, чтобы у сборочного робота на конвейере была совесть? Знаешь, почему в этой клешне так сложно ее там представить? Потому что для того что он делает совесть не нужна. На фундаментальном уровне просто лишняя. А теперь посмотри на нас. Я была рождена для войны, нести смерть врагам, ну вернее тем, кто был врагом  для Героя, для чей молитвы я стала ответом. Но зачем тогда мне был дан разум, способность мыслить, сопереживать, любить, проще было оставить мне бурей, такой, какой я была? И неужели ты и вправду думаешь, что была рождена лишь для этой аферы? Если это так, то к чему все остальное? Если бы мы существовали ТОЛЬКО ради нее, разве нужно было нам столько «лишнего»?
   - Это не лишнее, - почти обижено буркнула девочка.
  - Именно!  Загляни в себя и подумай. И ты увидишь, то что давно вижу я. Ты не одноразовая. В тебя вложили душу. Не ту, непонятную штуку, о которой в последнее время так много разговоров, а ту, которую вкладывает творец в свое творение. Из-за нашей природы не удастся обойтись без глупых каламбуров, но ты родилась у твоего папы от его союза с действительно великой музой. Ты думаешь, ты действительно случайно называешь папу «папой»? Дочерей не посылают на убой, не попытавшись дать им хотя бы один единственный шанс.

[Руслан]

- Рем тоже это говорит, - задумчиво сказала Искорка и джинни про себя улыбнулась. От Альсаида она уже знала, что никто Искорку не убьет, несмотря на приказ, но на кону стояло большее. То, какой она станет видеть себя, определит, как станет относиться к ней Арес. Посчитает ли служанкой, разрешая называть себя, так ей угодно, но швыряя, как любую пешку, в нужный момент на ряды врага. Или поверит, что случайно сотворил дочь - что в какой-то глубине души нуждался в возможности творить не бездушные машины убийства.
- И он прав, - мягко сказала джинни. - Отцы не всегда кажутся понятными дочерям, и их поступки мы иногда осознаем лишь с возрастом. Но я не думаю, что он хочет видеть твою ненужную жертву.
- Я... бы умерла за него, - тихо сказала понурившаяся девчока. - Но жить... если можно жить, то жить, конечно, хочу больше. Если можно.
- Жить не просто можно, - с облегчением сказала Селесель. Я помогала многим, думала она, но никогда не была причастна к тому, чтобы дать богу настоящую дочь. Конечно, легко прямо сказать Искорке, что все это испытание, но это обесценит выбор. - Жить нужно, особенно ребенку. Тебя ведь всего год назад сотворили?
- Да, я сорвалась с его меча во время заточки...
- И ты больше не меч, - погладила черные девичьи волосы джинни. - Ты - это ты. Рем тебя недаром иначе зовет. Чтобы показать, что ты не только та, какой тебя сотворили. Ты такая, какой захочешь стать.
- Но приказ... - теперь в глазах Искорки, поднятых на рослую женщину, читалось отчаяние. - Мне же приказано было обмануть Джудит, разыгрывая из себя беглянку Вендиго. И сделать так, чтобы она взяла Венец, якобы спасая меня, отдала его мне. А потом - принести себя в жертву, уничтожив Венец, но так, чтобы Джудит думала, что я спаслась и навсегда спрятана от всех. Я не могу приказ нарушить.
- Это ведь её мать придумала? - предположила Селесель, и вздохнула, - Торранс спасает не тебя, а саму себя, которую в тебе видит. Маленькую девочку из рода богов, которую злая сила пытается лишить чистоты. Ради этого готова навлечь на себя высшую кару. Героизм, который по мнению Музукумикае, даст ей силы жить. Но что потом? Даже если боги не выдадут, тебе никогда нельзя будет оказаться рядом с ней и поддержать. Не лучше ли сделать катарсис и обретение себя Торранс иным способом?
- Каким? - в голосе Искорки послышалась надежда.
- Ну, вариантов много, - заметила Селесель. - Например, ты можешь просто физически не выполнить приказ. Допустим, тебя бы кто-то удержал или это был потеряло смысл. Вот уничтожат Венец прежде, и что ты будешь делать?
- Я... я не знаю, - задумчиво призналась Искорка и теперь и впрямь походила на ребенка, столкнувшегося со сложностью взрослого мира. - На это нет приказа.
- А если кто-то расскажет Джудит все и убедит, что это на самом деле интрига Ареса, Чабиабоса и Музукумикае, а не мы все дружно продались Вендиго и хотим тебя ему вернуть?
- Нет... - девочка вздрогнула. - Она же вообще во все веру потеряет, понимаешь? Если поймет что и я её предала и использовала... останется одна лишь ненависть.

[Holod]

   - Люди не состоят из «одного лишь», они не духи. И как мы только что с тобой тут поняли, мы тоже.
   - Но ей будет больно. Очень больно.
   - Вот тут ты права. Люди, и даже герои не стальные, и все же могут сломаться. Лож бывает во благо, а правду стоит говорить другим, только если знаешь, что они к ней готовы. Душа Джудит изранена, и мы тут обе с тобой, чтобы помочь ей исцелиться. Но!
     Селесель назидательно подняла палец
   - Даже у очень ответственных врачей, таких как мы, должно быть свободное время, иначе лечение уже понадобится нам. Вот скажи, за то время, которое ты провела здесь, в Колдстаре, ты делала хоть что-то для себя?
   - М? Эээ…
   - Все понятно, пошли.
   - Куда?
   - Кушать мороженое!

[Руслан]

Процесс поедания мороженого Искорке понравился настолько сильно, что она даже начала болтать ногами, сидя на стуле. Селесель смотрела на девочку с улыбкой, думая о том, что в этой истории ученичества самый трудный урок - первый. Для Джудит он сведется к тому, что внутри не так мертво, как кажется ей самой. Для Искорки - признать, что жить тоже приятно. Теперь осталось лишь сломать алгоритм внушенных ей приказов, и делать это можно было по разному.
Самое простое заключалось в том, чтобы просто не доводить до ситуации. Не дать Джудит взять Венец, и  у Селесель были идеи на эту тему. Одна из самых простых начиналась с доверия, которому было бы неплохо научить и Торранс.
- Нравиться? - спросила она получив довольное "угу" девочки. - Слушай, почему бы нам не выбираться почаще? Я могу познакомить тебя с Кайли и Верни, и от новой подружки они не откажутся.
- А если Джудит увидит? - девочка вздохнула. - Она и так уже переживает, что Рем узнал.
- А что сказала? - с интересом уточнила Селесель. - Меньше стала доверять?
- Нет, себя винит, - щеки с непривычки Искорка испачкала, так что пришлось досадовать салфетку и вытирать размазанное. - Сказала, что понимает, что у меня ней причин ей верить и хочется найти сильного воина. Но просила никому не доверять.
- Ты ведь ей уже солгала, - сказала джинни, продолжая обдумывать вызревающую идею. - А что, если такой маленький ребенок, как ты, ошибся?
- В смысле? - удивленно взглянула на неё вестница. - В чем?
- В том, что все остальные сдают беглых вестников, - пояснила Селесель. - Тебе было страшно и ты ошиблась. И если мы объясним Джудит, что то не так, то она станет с нами говорить и о тебе, и о том, что задумала, и о желании тебя спасти. Это не поколеблет доверие к тебе, если она не винит тебя за рассказанное Рему. Ты ведь уже солгала, а не обязана лгать все время, верно?
- Да... да! - завороженная такой мысль девочка даже забыла про мороженое, так что пришлось кивнуть на стаканчик. - Это... я даже не думала, что так можно. Я бы не придумала сама... спасибо!
Последнее слово для той, кто рождена из стали, было очень теплым, как и взгляд. Я их спасу, подумала Селесель. Спасу обеих, потому что недаром пришла сюда. Но не только их - и город, в который заманила ведущая меня Судьба, тоже заслуживает сыграть свою роль. Не просто став сильнее, с этим и иные бы справились. Мои оборотни, моя роль во всем этом должна прозвучать, словно раскат грома...
- Ты ей сразу скажешь? - загорелась мыслью Искорка и с этим желанием в ней все яснее проявлялось искреннее желание жить. - Только она так сильно за меня переживает, что может решить, что ты враг. Ей бы как-то тебя получше узнать, довериться...

[Holod]

  - «Сразу» это ты думаешь «сейчас»? Ну, можно и так, - было видно, что ухватившись за идею, Искорке хочется как можно быстрее ее воплотить и избавится хотя бы от маленького кусочка лжи, в которой она жила. – Только так вот заявляться к ней в лагерь, как милые соседи с тортиком и улыбками, будет глупо. Да и не может она расслабиться в окружении своих последователей. Все время «марку» держит. Положение обязывает. У меня есть идея. Сегодня вечером, Маев, в зале главной церкви организовывает мастер класс для мам. Будет рассказывать, как лучше справляться с участившимся оборотничеством детей. Кесседи и Натали тоже обещали придти помочь, они ведь тоже семейные. Обстановка будет самая подходящая, как думаешь?
    Хотя джинири и помогала в организационных вопросах, но Маев, как активная служительница церкви, и сама прекрасно ориентировалась в этих вопросах, а Селесель была очень воодушевлена, что люди действительно сами начали самоорганизовываться и адаптироваться к изменившейся жизни. Раньше, столкнувшись со сверхестесвенным, они бы наверняка замкнулись каждый в себе, даже в масштабах города, стараясь как можно меньше это обсуждать. Теперь же, открыто развешенные по городу афиши, с объявлением о «мастер классе» были восприняты родителями, даже теми, кто еще не осознал разумом своего состояния,  вполне серьезно и обыденно. Пусть и стараясь об этом не говорить прямо, но люди принимали произошедшее с ними и их близкими, не пытаясь уходить в отрицание и самообман. Атмосфера такого собрания действительно могла сильно помочь.
   Селесель знала, что с самого начала легко могла создать необходимый настрой у горожан, воздействовав на них своим божественным влиянием. Но жизненный опыт не раз доказывал ей, что "ручками" то же самое всегда выходит надежнее. Да и такой же искренности добиться магией сложнее. Тем полезнее будет и Джудит увидеть, что с людьми можно и почеловечески, а нетолько промывать им мозги. И при этом люди способны на намного большее.

[Руслан]

Искорке идея понравилась. Будь на этом месте обычный человеческий ребенок, в нем бы сейчас бурлило волнение от грядущего признания, но эта юная вестница все еще слишком недолго притворялась человеком, чтобы в полной мере понимать страх. А, может, слишком стремилась, как и все, сотворенное Аресом, решать проблем натиском, а не обходными маневрами. Девушка из стали, ворона, девочка - ей тоже предложили выбирать, как и Кайли, и Селесель подозревала, что быть вечным отлитым из метала воином или птицей малак не захочет.
Ты познаешь её свободу и познаешь самого себя, подумала она, размышляя об Аресе. По творению многое можно сказать о создателе, особенно если оно спонтанно. Наверное, вы там, Свыше, далеки от счастья, если пытаетесь не потерять себя прибегая к помощи интриг и странных уроков...
Время шло, и вместе с приближением заката у Селесель возникало чувство возвращающегося холода. От земли, как в первый вечер приезда - точнее, прилета, со времен которого Чарли уже выиграл свой приз, после чего уехал из города от новой беды подальше. Что-то просыпалось в недрах, реагируя на собирающихся людей. Будто чьи-то огромные глаза уставились на зал церкви и взгляд их был встревоженным.
Страж, что спит в недрах, чего он боится, удивленно подумала джинни. Это же люди, они такому исполину вряд ли угроза. Или угроза? Но в городе полно людей, отчего же до этого было все тихо. Неужели его тревожат мои оборотни...
- Привет, - послышался за спиной уже знакомый голос. Торранс, проведя в лесу неделю, не вернулась какой-то особенно одухотворенной, но лунный Осколок несколько раз посещала. Приглядываясь, помогая вернуть нескольких, забывшихся в новой форме, и делала это так мимоходом, будто не желала акцентировать на своей помощи внимание. Чем дольше её знала Селесель, тем сильнее понимала, что внутри женщины есть некий комок эмоций, задавленных до самой сердцевины - и в нем, скорее всего, и скрывается истинная причина состояния Джудит. - Решила устроить им исповедь?
- Просто совещание, - улыбнулась одними глазами Селесель. - Когда людей что-то волнует, они должны об этом говорить, чтобы решить проблему.
В небесах мелькнула заметную глазу черная воронья тень. Искорка, видимо, искала момент получше, но Селесель больше всего беспокоило сейчас не признание, а возрастающий холод. Чем сильнее наполнялась церковь людьми, тем больше она ощущала, с какой испуганной злобой пялиться туда страж.
Оставь их, мысленно прикрикнула она, надеясь, что тварь услышит. Слышишь, они не твои! Оставь!
Холод будто отступил - чтобы через секунду накрыть её  с ног до головы. Уже было открывшая рот что-то сказать Джудит резко развернулась, тоже ощутив угрозу, и вдруг все скрыла тьма. Селесель рванулась, распадаясь облачной массой, но ощутила, что это бесполезно - мрак был ветром, которой в силах разогнать любую бурю Её закружило, рвануло, земля ушла из под ног...
... И вновь появилась. Зажегся зеленый свет, рядом с ней стояла Джудит, над головой которой разливалось древесной кроной вызванное зеленым свечение. Лучи озаряли неровный каменный пол пещеры, не достигая ни стен, ни потолка. Со всех сторон их обступила тьма, холодная и почти что живая - и в этой тьме что-то двигалось.
- Что... - где мы?! - подавленность исчезла рядом с джинни замерла настоящая воительница, с рук которой вот-вот были сорваться зеленые лучи. Однако Селесель чувствовало, что нечто исполинское, движущееся навстречу, пока еще скрытое пеленой мрака, к этой встрече готово.
- Страж, - сказала она, заменяя зрение ознобом. - Страж ожил и перенес нас сюда.
Мрак прорезал оглушительный рев. Он походил на рычание льва, смешанное с трубным гласом слона и мычанием буйвола - но был намного сильнее. Было слышно, как отзывается мрак, словно пыталась волной накрыть их и растворить в своих недрах. Джудит вскинула руки, свет стал ярче, смыкаясь вокруг них сферой. По мерцающей скорлупе защитного поля тут же пошли трещинки - местная тьма  вгрызлась в возведенную преграду.
- Я открою путь... - Торранс скривилась, пробуя быстро сотворить заклеить перемещения. - Нет, не выходит! Нас эта тварь держит.
Новое рычание было им ответом, как и новые шаги. Тяжелые, приволакивающие и слишком частые для двух или четырех лап.

[Holod]

    Тьма наступала, барьер возведенный Джудит трещал и прогибался. Обе женщины уже почувствовали налетевший на них ветер посланный Стражем, принесший очередную волну холода, но в этом мире сплошной черноты невозможно было определиться, с какой стороны он дует. Не было никаких ориентиров, даже понятие верха и низа все время норовило размыться. Ветер давил отовсюду и уже безостановочно. Вот только его порывы, достигая барьера выглядели не как воздух, как вязкая смола, по маслянистому блескк которой то и дело пробегали волны, в которых угадывались искаженные звериные формы. Круг света вокруг Джудит все уменьшался в диаметре, будто задуваемое пламя свечи, а за границей этого круга была смерть.
    - Я долго не продержусь, - процедила сквозь стиснутые зубы волшебница.
    Селесель все время озиралась, пытаясь найти выход из сложившегося положения. Просто пробиться грубой мощью у них не выйдет, Страж очевидно сильнее. Нельзя выплыть на поверхность, когда вода пребывает быстрее, чем ты плывешь вверх.
   Воспользовавшись моментом, одна из костлявых лап выстрелила щупальцем, обвив отведенную руку Селесель, и тут же с визгливым шипением отпрянула, пораженная статическим разрядом. Сейчас Селесель была намного ближе к своему облику джинири, чем к человеческому. Мгновения шли, тьма наступала, а решения все так же не было. Нужно было выиграть хотя бы время.
   - Как только ударю, восстанови щит насколько сможешь.
    Селесель глубоко вдохнула и отбросила, прикрепленную к ее лампе цепь, схватившись за темный металл сферы. Сейчас, на грани обликов, сфера для нее была намного меньше, легко помещаясь в ладонь. И когда защитные ветви уже истончились до состояния паутины, а до границы света оставалось не больше шага, Селесель подняла руку с шаром, и прошептала молитву Аллаху. Вот только это была молитва не человека, это была молитва джинна. Голос бури, чистая стихия. Все уровни «дьявольской сферы» начали вращаться с бешеной скоростью и свет внутри лампы вспыхнул крошечной сверхновой, озаряя на мгновение все вокруг. В призрачном голубоватом свете электроразряда  будто кто-то выкрутил резкость на максимум. Тьма перестала казаться бесформенной массой. Бесплотная дымка между скоплениями сконденсировавшихся из черного ветра тел, исчезла, раскрывая полчище созданных Стражем фантомов, которые в ужасе отпрянули от мощи чистого Слова.
   Подобно вспышке молнии, разряд осветил все и исчез, но это мгновение Джудит использовала по полной, влив в свое плетение жизни новые силы.

[Руслан]

Сфера превратилась и изумрудное, пылающее пламенем солнце, в центре которого они стояли. Тесня мрак, выжигая его, словно пролитую на кипящую сковороду воду, она росла, но никак не могла достичь ни стен. ни потолка пещеры. Зато мрак, превращающийся в тысячи уродливых тварей, сфера волшебного света крошила с уверенностью катка, испепеляя в мгновение ока.
Селесель видела лица, уродливые и искаженные. Смотрела на тянущиеся со всех сторон конечности. Это капли, думала она капли того мрака, что выпускал ядовитый Венец одну за другой. Что копил, собирая здесь тысячелетиями, чтобы прорваться к зиме. Зеленое пламя росло, Джудит запела что-то, и джинни с удивлением поняла, что это детская колыбельная. Первая песня из лет, где людская мачеха казалась матерью, рядом был отец, а сама маленькая Торранс не знала, что несет в себе кровь богов, обрекающую на грядущие потери.
Новая волна силы родилась из это песни, и Селесель вложила в неё свое чудо, наделяя огонь синеватым отливом. Двойной удар разметал ошметки мрака, выжег его на мили вокруг. Чувство ошеломляющего давления начало исчезать.
- Мы сможем! - крикнула она, поняв, что происходит. - Выжигай, Джудит. Это же нарыв!
Уже не к зиме прорвет, прикинула она. Гной уходит, давая нам новые месяцы или даже года! Теперь у них есть время, много времени, и с каждой секундой все больше и больше. Если продолжать, можно выжечь все это на целые века, и тогда риск для города исчерпан. Они побеждают, попавшие в ловушку и оказавшиеся её сильнее.
Пальцы Джинни сжали руку волшебницы и двойной удар новой силы обратил в прах порождения мрака. Десятилетия, подумала Селесель. Лет пятьдесят, уже сто! Целый людской век, мы победили!
Что-то огромное, размером не меньше скалы, коснулось внешней границы сферы и та лопнула. Селесель успеха заметить лишь что-то неимоверно черное, чернее тьмы пещеры прежде чем пришлось удерживать готовую упасть на колени Джудит. Сфера мгновенно сжалась до прежнего крошечного шара. Оставшийся мрак спешил заполнить пустоты.
- Уходи, - прошептала повисшая и дрожащая на ней волшебница. - Я сейчас вложу все силы, пробью тебе путь.
- Никаких жертв, - сжала плечи спутницы джинни.  - Вместе пришли, вместе уйдем.
 - Слушай... - времени объяснять не было и Торранс сморщилась от выдавливаемых из души чар. В лицо Селесель прянул луч света, заменяя слова, вкладывая все, что Джудит пыталась сказать.
...Двенадцатилетняя девочка, бессильно рухнувшая перед ней на колени и умоляющая спрятать. Рассказ о Вендиго, что нечаянно сотворил её - Искорку, и хотел превратить в злобное создание. Страх, что иные боги сдадут ,мольба спрятать здесь,  в городе, скрытом от их глаз Венцом. Превращение в истинное обличье, и в ворону, долгие вечера бесед. То ребенка, положившую ей голову на колени, которую Джудит с непривычки очень осторожно гладила. То стальную девушку, чьи прохладные пальцы унимали массажем боль в спине. То вороны, о вине которой в убийстве Оза Джудит даже не подозревала.
И единственное, но искреннее желание, заполоняющее душу Торран. Спасти, дать ей, так похожей на себя в юности, шанс. Сломать всю жестокость богов, все их равнодушие, найдя для всего одной вестницы истинную свободу. Добыть Венец, отдать ей, убедившись, что его проклятие не повредит девочке. И отпустить, скрытую от всех, бессмертную и никогда больше не рискующую встречей с богами. А потом - принять свою участь. Джудит было плевать на себя, она умела жертвовать, даже не задумываясь, что переняла это от истинной матери.
- Уходи, - попросила её Торранс, возвращаясь в мир стремительно уходящего времени и сжимающегося вокруг сферы мрака. - Прошу, защити её. Ты сможешь, ты лучше меня... я слишком долго только ненавидела. Я останусь, но тебя вытащу!
//Списано 3 Эссенции на три чуда//

[Holod]

   - Решила посоревноваться в жертвенности? Ну, уж нет девочка, прости не сегодня.
   В это мгновение  в окружающем их непроницаемом пузыре тьмы будто кто-то пробил его снаружи иглой. В сплошной черноте, наполненной со всех сторон лишь скалящимися монстрами, появился ориентир – крошечная точка света. Но вместо того чтобы одиноко сиять в бесполезных попытках разогнать обступающую Тьму, тонкий путеводный луч это этой звезды, подобно лучу лазера пронизал все пространство от края до края. Селесель узнала этот свет, это была Маев. Хоть здесь и не было понятия истинного расстояния, но Селесель была уверена, что сумей она вглядеться, она бы увидела за сиянием многочисленные крылья хрупкой жрицы.
    - Вот! Поэтому никогда нельзя сдаваться! До самой последней секунды. Никогда!
    - Но мы не прорвемся к ним.
   - Ох уж мне этот героизм. За подобный пессимизм будешь бита, - в подтверждение своих слов Селесель сделала то, чего Джудит от нее уж совсем не ожидала. Джинири подняла над головой свою все еще сияющую ярче обычного лампу, и со всего маху обрушила ее на дочь Музукумикае
    Вот только за миллиметр до того, как поверхность металлического шара должна была соприкоснуться с головой отчаявшейся женщины, лампа полыхнула особо ярко и с громким «Чпок!», Джудит засосало внутрь. В обычных условиях Джудит могла бы легко сопротивляться такого простому эффекту, но сейчас, когда все ее силы ушли на защиту, у не не было шансов и Селесель это знала.
   В тот же момент, вместе с исчезнувшей Торанс, исчезла и защита, которую она поддерживала, и вся масса Тьмы, подобно океаническому давлению рухнула на Селесель. Все затихло. Тьма победила. Но…  лишь на мгновение.
   Навалившиеся кучей фантомные монстры, взорвались громадным фонтаном из искореженных тел, озаряемым вспышками молний. А из эпицентра, распихивая все вокруг, разрасталась грозовая туча из которой на беснующихся вокруг монстров смотрели, наполненные электрическими разрядами, глаза.
   /Активация Аватара Бури
  Отпрянув лишь после первого удара. Волна чудовищ, подобно прибою, снова сжала кольцо, вокруг живой тучи, которую теперь уже не защищал свет Жизни. Черные когти и лапы рвали туманную плоть, обгорая сами до костей под разрядами молний, но Селесель все еще держалась. Она была уверена, что успеет.
    Внутри нее, в потоке раскручивающегося тайфуна, набирая с каждым кругом инерции, летала ее лампа. И подобно тому, как Селесель забросила себя саму в небо, в ночь полнолуния, достигнув максимальной для себя скорости, Буря мгновенно всосалась обратно в лампу вся без остатка, а лампа пушечным ядром, продолжая разить направо и налево молниями, устремилась к далекой звездочке.

[Руслан]

//Спасбросок Уклонения: 11, выпало 10+4 от факта = 14, успех
Спасбросок Стойкости: 9. Выпало 6+4 от Факта = 10, успех//
Она слышала слова молитвы, но не посвященной богам. Да и не молитва это была в полном смысле слова - просто каждый, кто увидел, как они исчезли, всеми силами пожелал их возвращения. Селесель ощутила, будто Судьба, словно ниточка из ткацкого станка Мойр, пронизывает людей, собравшихся в церкви. А она, словно ушко иголки, пропускает её через себя, руководя, накладывая стежки на реальность. Это был её культ, признавший и нашедший покровительницу, и отныне души своей паствы были привязаны к её душе. Разделенная дорога, переломленный хлеб, клятва над мечом... в старину многие с их помощью обещали шагать вместе по жизни. Но сегодня вместо слов и обещаний хватало простого желания, и Селесель ощутила, как отдернулась обитающая внизу тварь от этого иголочного прокола своей обители.
Она боится людей, подумала джинни, пока лампа неслась на крыльях бури сквозь устремившийся следом мрак. Вытягивались щупальца, всюду возникали когтистые лапы, однако мерцающая грозовым светом обитель джиннов миновала каждый удар. А потом сверху по лучу Маев, вобравшему свет всех, доверившихся Селесель, навстречу метнулась крылатая тень, и воронье карканье звучало гимном войны. Искорка с размаха врезалась в попытавшиеся преградить полет темные путы, разорвала их и оказалась совсем рядом. Не прерывая полета, Селесель просто всосала её в лампу, словно на полном ходу втащив за шиворот в салон машины. Потом все вспыхнуло, мир сотрясло громовым раскатом, и мрак остался где-то позади...
Прямо на полу церкви, в окружении столпившихся людей, лежала наэлектризованная и сыпавшаяся искрами лампа, из которой потянулся дымок. Через миг все трое, включая вернувшую детский облик вестницу, стояла и смотрели друг на друга.
Надо было что-то сказать, но под взглядом множества глаз Селесель поняла, что слова лишние. Они тоже ощутили единство со своим покровителем, но это единство было не таким, как фанатичная верность Каххара. Доверие, но сотрудничество. Право вести их, однако при этом готовность думать своей головой. Культ, в котором не было места фанатизму и уничижению собственной личности, окружал её, и Селесель ощущала, как словно эхо этого событии несется по городу, меняя его. Эти люди поверили в себя, совершив чудо, и отныне никто не назовет их слабыми.
Что-то замыкалось прочным панцирем, принося в Колдстар частицу незыблемости, которой полны старые или значимые города. Божественные обереги нарастали ледяной коркой, и джинни знала, что это лишь первая ступень, на которую могут подняться местные жители. Скоро, если все пройдет точно так же, город будет защищен от любого героя и внушения.
- Искорка, - глядя на девочку, пробившуюся им на подмогу, тихо сказала Селесель. Потом перевела взгляд на Джудит. - Так и знала тогда, что не я одна твою спину лечу...
Можно было объясниться с людьми, сказав им то, что они понесут остальному городу, и это приблизит ускоренный рост культа. Можно было солгасть Джудит, разыграв первое знакомство с искоркой, а потом убедить, что на самом деле та неправильно поняла и  беглых вестников никто не выдаст. А можно было сказать всю правду, потому что кое что изменилось, полностью разрушив планы троицы заговорщиков и коварство Вендиго.
Вы столько тьмы выжгли, словно шептал пораженный взгляд малак. Это значит, что к зиме ничего не прорвет. Там теперь ей вновь копиться дольше, чем пока умрет от старости сын Сюзон.
- Чем бы не была эта дрянь, а мы её хорошо подпалили хвост, - вслух согласилась Селесель, и посмотрела на своих спутников. - Вы все. Мы вместе только что дали вашему городу сотню лет, а то и больше, безопасности от подземного соседа.
- Венец, - приходящая в себя Джудит вытерла пересохшие губы. На руку Меркегюль она по-прежнему опиралась и на какой-то миг сжала её с благодарностью. - Венец где-то там, у него... во тьме.
- А он боится обычных горожан, - умолчав, что горожане то как раз совсем необычные, добавила Селесель. Вот оно, любой бы простой смертный убежал прочь от такой твари из-за запрета богов. Но её оборотни больше не простые люди, они готовы драться. Даже те, кто вновь стал обычным, но кого она ощутила в нитях Судьбы, привязавших их души к своей, тоже готовы. - Только вот тьма эта из него исходит, девочка. Так что надевать кому-то на голову этот ядерный реактор я бы не советовала. А то мозги из ушей точно вытекут.
Что мы ей скажем про меня, вопрошал взгляд Искорки. Как много правды стоит говорить сейчас?
//Колдстар получает божественные обереги 1//

[Holod]

   Селесель с трудом встала прямо. Ее способность к превращению позволяла скрыть истинное состояние тела, выглядеть здоровой и даже в целехонькой одежде, вот только истинные раны никуда от этого не девались. Последний удар, после того, как она утащила Джудит в лампу, не прошел для нее так легко. Но показывать это столпившимся вокруг них людям она не собиралась. Некоторые вещи лучше не знать.
     Беспокойство на лицах людей потихоньку сходило. В дверях она заметила хмурого Дуэйна, в котором все еще ощущалась готовность к трансформации. Суровый коп, после раскрытия своей «чудовищной» половинки все больше приобретал черты настоящего воина, все теснее переплетаясь с тем «духом леса», каким был в Лунном Осколке, отчего почти идеально контролировал свою трансформацию. Лучше него среди первой девятки справлялась лишь Кесседи. Рядом с ним там же стояла Натали, почти не обращая внимание на общую суматоху, и буквально вынюхивая что-то вокруг, ища одной ей известные метки. Маев же, осветившая им дорогу обратно, стояла рядом с самой Селесель, незаметно помогая стоять Селесель ровнее. Маскарад Селесель на нее не подействовал. Она прекрасно понимала каково сейчас джинири. Сотворенное жрицей, которая только что была проводником силы стольких людей даром для нее не прошло. Ее золотые крылья все еще были видны в реальном мире всем окружающим, из-за чего Маев, понимая это, пыталась скромно сложить их покомпактнее.
   Селесель аккуратно кивнула Маев, принимая поддержку с благодарностью.
   - Спасибо за твою звезду.
   - Чем темнее ночь, тем ярче звезды. Это был не мой свет, это был НАШ свет. С нами были боги, а мы были с тобой.
    Слова Маев напоминали красивые крылатые фразы проповеди, но, тем не менее, были искренними. Она, маленькая святая, действительно мыслила именно так.
   - Всем спасибо, - кивнула Селесель, без лишнего пафоса, обводя людей взглядом, задерживая его на мгновение, на прижимающихся друг к дугу Джудит и Искорке.
   – Итак! – демонстративно бодрым голосом возвестила Селесель. – На чем мы там остановились? Неужели кто-то тут подумал, что какие-то непонятные подземные шайтаны сумеют испортить нашу лекцию? После всех событий последних недель? Для нас это уже скучный вечер вторника. Давайте, рассаживаемся, у нас слишком важная тема и слишком большая ответственность перед нашими детьми.
    На браваду Селесель люди ответили редкими смешками, и стали потихоньку расходиться по залу, пытаясь осмыслить происходящее, и несмело , стесняясь своих собственных слов, обсудить его. Вопросов к «докладчикам» теперь несомненно прибавилось. Хотя Селесель не была уверена, что сможет в ближайшие сутки вещать что-то уверенно с трибуны. Стоило найти себе тихий уголочек, и порадоваться с хорошей наследственности от того, что у Бурь не бывает жизненно важных органов.
   - Пойдем, я осмотрю тебя, - взяла ее под руку Джудит. – Меня ты уж точно не обманешь.

[Руслан]

Силы, чтобы исцелять, у эколога тоже не осталось - в бою Джудит отдала себя всю, без остатка. Зато у неё оказался в сумочке небольшой коробок, наполненный каким-то порошком, и в чашке горячей воды он растворился зеленоватым и приятно пахнущим имбирным чаем.
- Это травы из африканских Осколков, - пояснила Джудит, когда они примостились в подсобном помещении церкви, переводя дух. - Из некоторых можно вынести в этот мир малую толику, и все они хорошо помогают. Попробуй.
Селесель отхлебнула, чувствуя, как по телу мгновенно разливается приятное тепло. Напиток бодрил и одновременно глушил назойливую боль.
- Спасибо, - протянула она опустевшую на треть кружку девочке. Искорке вряд ли такое требовалось, однако она благодарно улыбнулась и отпила свою долю, возвращая Джудит. Торранс напряженно взглянула на расслабившуюся джинни, тоже сделав большой глоток.
- Теперь ты знаешь все, - тихо сказала она. - Я скрываю этого ребенка от богов, что не способны оценить её невинность и чистоту. Не знаю, чего хотела моя мать, когда заставляла сидеть до зимы в Колдстаре, но это прекрасный повод добыть Венец. Если все удастся...
- То ты её больше никогда не увидишь, - глядя на молчавшую Искорку, на лице которой впервые промелькнуло раскаяние от лжи, сказала Селесель. - Не стоит ли поискать иной путь? Вдобавок, что делать с проклятием и тем подземным чудищем?
- Еще не знаю, - вздохнула Джудит. - Если бы не ты, я бы умерла сегодня.
- Я бы там тоже одна не выжила, - Селесель обратила внимание, что Торранс не просит её молчать про Искорку. Значит - поверила, что джинни не выдаст, поймет, оценит жертвенный и абсолютно ненужный порыв. - Нас спасли все эти люди. Знаешь, Озу бы понравилось видеть, каким сильным стал этот город.
Она не смотрела на Искорку, но знала что сейчас та напряглась от сказанных слов. Однако Джудит действительно желала видеть и слышать лишь то, что желала.
- Фридриху тоже бы понравилось, - согласилась она. - Надо понять, что это за чудовище такое. У меня чувство, будто оно сокрушит даже всех вместе героев, появись мы внизу. Да еще и тьма...
- Вы выжгли её часть, - впервые подала голос Искорка. - Она нарастала, как нарыв, а теперь - нет. Но там внизу по-прежнему полно мрака, что преградит путь к Венцу.
- Да уж, я почувствовала, - боль уходила, сменяясь бодростью. - По крайней мере, люди ощутили веру в себя и это меняет их сильнее любой Луны. То, что мы сегодня сделали вместе, никто не назовет малым.
- Послушай, ты же джинн, - во взгляде Джудит появился отблеск какой-то идеи. - Что, если бы я попросила тебя исполнить одно мое желание? Помочь защитить Искорку.
- Ты Марселину видела? - серьезно посмотрела на неё Селесель. - Мне казалось, что она у любого отобьет желание загадывать нам свои мечты. Что там последнее было, знаешь?
- Про мужика, что хотел, пока жена уехала к матери, испытать ночь чего-то необычного, - злая насмешка для Джудит была привычной. - Слышала, что его соблазнила семидесятилетняя соседка, которую он в этот миг видел чуть ли не богиней Афродитой. И жена, как-то внезапно вернувшаяся домой, застала их в весьма интересном положении в постели.
Искорка тихо захихикала.
- И после этого ты говоришь о желаниях? - улыбнулась под вуалью и Селесель. - Я-то думала, что такой прививки городу хватит надолго.
- Но у тебя есть лампа, и ты джинн, - возразила Джудит. - Что надо сделать, чтобы заслужить нормальное выполнение желания? Я готова заплатить, потому что больше не уверена, что потяну это сама. Прости Искорка, из меня плохой защитник.
- Никто для меня не делал столько, сколько ты, - серьезно сказала девочка, в глазах которой на миг сверкнула сталь. - Но здорово, что ты доверилась Селесель. С ней вместе вы... сможете много.

[Holod]

    - Почему ты считаешь, что джинн способен на большее чем ты? Ты же не простой обыватель, наслушавшийся сказок, чтобы верить в наше всемогущество. Вы мне симпатичны, даже ты Джудит, чтобы ты там о себе не думала. Я не против помочь, не как джин, не за желания, а даже просто, по-человечески. Заступлюсь ли я за нее? Конечно. Хватит ли этого? – Сенлесель пожала плечами. – Проблема вас, людей… хотя может это лишь твоя проблема в этой конкретной ситуации. Что ты пытаешься найти гарантированный способ. Ту самую «Таблетку счастья». Волшебный артефакт богов, желание исполненное джинном, договор с ее злобным отцом заключенный на крови…  что угодно, что-то такое одно, после которого все проблемы вдруг решатся. Но, поверь мне, той, которая сама является этой самой «таблеткой счастья» и у которой есть в этом плане какой-никакой опыт, цена всегда несоизмерима, а проблемы никогда не решаются щелчком пальца, одним героическим деянием или одной жертвой. Хотя в это и приятно верить.

[Руслан]

Искорка едва заметно кивнула из-за спины женщины, словно слова Селесель обращались и к ней. Она тоже не хочет своей жертвенной роли, подумала джинни, особенно сейчас, когда поняла, что приказы не ограничивают действия в изменяющейся ситуации. Джудит же задумчиво смотрела на опустевшую чашку.
- Тогда как мне все это решить? - с усталостью произнесла она. - Просто выйти и сказать, что я её не отдам никому, и буду биться насмерть с любым вестником?
- Малак не могут убивать героя, - с улыбкой заметила Селесель. Более прямо намекнуть, что Джудит даже не задумалась, а как именно будут возвращать Вендиго беглянку, она просто не могла. - Оглушить, конечно, могут.
- Значит... - кажется, чай действовал на Торранс не просто расслабляюще, но и прочистил мозги. Хотя, подозревала Селесель, куда сильнее их прочистило сражение, в котором она вновь ощутила свою героическую роль. Может, решение заключалось в этом? - Значит, если бы я была достаточно сильной, чтобы бросить вызов вестникам, и достаточно полезной, чтобы боги учитывали мои желания... я бы могла потребовать у них не трогать Искорку?
- К таким прислушиваются, - дипломатично заметила Селесель. - По крайней мере, мне так кажется.
- Тогда надо пробудить свои силы, - еще одна вспышка почти фанатичной решительности вспыхнула в глазах Торранс. - Может, у тебя есть на примете, что можно сделать такого, чтобы это сошло за подвиг?
Можно предложить ей многое, подумала Селесель. Выяснить про подземного стража - должны быть Осколки и существа, которые в курсе этого чудища. Сто лет передышки не означают, что сейчас надо все бросить - не факт, что потом найдется свой Рем, а не тот, кто с гигиканьем вцепится с Топор и пойдет крошить врагов. Ей с долголетием джинна очень бы не хотелось потом узнать, что город и окрестности пали, потому что когда-то она не доделала свое дело.
Еще, мелькнула мысль, можно попробовать помочь Джудит использовать свой дар сокрушать Хаос на Разломе. Она, понимает это или нет, пережила вселение даймона обычным человеческим ребенком. Сейчас, впусти его на время в себя, Торранс наверняка одолела бы эту тварь, заставила себе служить, а с её помощью можно открыть проход через все изменчивые пространства Разлома. Да что Разлома - даже армии Аватара Хаоса можно в тыл выйти, прикинувшись своей.
Или третий вариант - попробовать разобраться, что же за эмоции давит в себе Торранс. И как это сделать, вполне подсказал Мидори - пройти вместе с ней ритуал памяти и прошлого. Наверное, опасностей там немало, но от этого степень героизма вырастет многократно.
Три возможных пути, а то и еще можно придумать. Стать защитницей прежде презираемых людей, перешагнув через себя. Объединить экологов и промышленников, вот уж точно геркулесов труд. Предложить сделать для Искорки убежище в лампе... хотя это уж очень откровенно намекает на собственные цели. Много идей, и ей доверяют, спрашивают мнения с первые появившейся во взгляде надеждой...

[Holod]

   - Ну какой «подвиг», Джуди? Ты меня вообще слушала? Ты опять все хочешь решить единым деянием? У меня нет готового рецепта, но я понимаю, что оставить все на самотек, надеясь, что «само как-то рассосется», это совсем не ответ. Но все варианты, которые только можно выдумать, все равно будут сводится всегда только к двум путям: либо искать помощь извне, или искать силу в себе.
    Селесель обвела взглядом весь зал, засмотревшись на Маев и Кесседи что-то яро вещавших, перебивая друг друга. Судя по смешкам, кто-то сейчас рассказал забавную историю, произошедшую из-за их оборотничества.
     - Я понимаю, тебе тяжело доверять, кому бы то ни было. После всего, что с тобой произошло, но ты ведь даже на секунду не задумывалась попросить у кого-то помощи. Ну, я имею в виду до того, как попросила меня. И при этом, ты совершенно не веришь в свои собственные силы. Почему ты не веришь, что способна защитить искорку такой какая ты есть? Ведь, посмотри вокруг, все эти люди это простые люди. Пусть сейчас кажется, что у них сила древних чудовищ, но ведь все это лишь иллюзии. Это отражения их собственных душ. И сколько всего они теперь могут. Простые люди.

[Руслан]

- Попробую, - в голосе Джудит звучала благодарность. - Знаешь, я впервые начинают задумываться, что героем по настоящему и не была. И не то что устала делать то, что должна, а даже толком не начинала. Просто экологию защищать - это бы и человек справился. Надо было идти дальше, а я жила, словно культистка какая-то.
- Ну вот,  отличные слова под отличный чай! - с улыбкой согласилась Селесель. Звякнул телефон, сообщение Рема лаконично указывал она необходимость встретиться в баре. Правда, не у Каххара, а на севере города, так что грушевый сок предстояло захватить с собой. - Кажется, наш генерал что-то выяснил. А я-то уже настроилась на уютный сон в лампе.
- Удачи, - сказала Искорка, отступая в тень, откуда через окно церкви вылетела крупная ворона. Джудит проводила её взглядом, а потом задумчиво почесала губу.
- Кажется, я знаю, знаю кого попросить о помощи, когда он вернется, - сказала она с чуть просветлевшим лицом. - Как-то сразу не подумала, пока он был здесь.
- Крюгер? - понимающе сказала Селесель. - Вот видишь, уже свежие мысли появились. Только его надо дождаться.
- Дождусь, - решение остаться, а не рваться в свой Осколок, пришло буднично, но от этого казалось еще более героическим. - И не просто дождусь. Ему будет приятно, если город за это время станет не узнать в лучшую сторону. И если не через Венец, если защищать Искорку самой, то стоит пожить в этом мире подольше. За ней присмотреть, чтобы никто не тронул. Кто знает, может постепенно эта злоба отпустит...
Как же трудно с вами, людьми, подумала Селесель, хваля отличное решение Джудит. И как же приятно, когда вы наконец-то становитесь сильнее...
- Если захочешь заглянуть на чашечку кофе, моя лампа всегда будет открыта для тебя, - пообещала джинни. - Ну что, полетели...
//Переход в тему Рема//