Печать

[Руслан]

Иногда важен не результат, а действие, могла бы сказать Селесель, но промолчала. Она бы предпочитала, чтобы Искорка сама это поняла. Дети живут ради действия, а не того, к чему она приводит - поэтому и остаются детьми.
Ноги вестницы потекли, словно тающий лед, превращаясь в хвост - действительно став красивее, чем у Кайли. Для имеющей всего три обличья это было неплохим началом.
- На старт, - с довольной улыбкой сказала Селесель, погружаясь в воду, - внимание... марш!
Они метнулись через озеро, словно рыбы, погрузившиеся в свою стихию. Казалось, разницы нет, но для Селесель было отчетлива заметна разница подхода. Кайли отдавалась игре с азартом подростка, Искорка - словно воин, получивший приказ. Ну уж нет, так не пойдет!
Озеро, прежде казавшееся легко преодолимым, вдруг начало расширяться. Джинни приоткрывала лунные двери, заставив противоположный берег отдаляться, и едва Кайли возмущенно вскрикнула -  довольно подмигнула. Глаза весело сверкали, как и налипшие на ресницах брызги.
- Лови волну! - крикнула она, превращая ожившие потоки в настоящий Гордеев Узел, отчего все участники гонки столкнулись в водяную кучу-малу. Возмущенная Кайли попыталась притопить обманувшую учительницу, Искорка быстро поняла, что соревнование переходит в игровой вид борьбы - и брызги пополам с визгом полетели над озером. Прежде чем джинни вернула течения на место, они вдоволь побарахтались, по негласному договору прервав соревнование и окатывая друг друга волнами.
Джинни держала чары до того момента, пока не поняла, что Искорка расслабилась и явно погрузилась в процесс с головой. Больше не было напряжения и рассуждений, лишь удовольствие от заплыва, и серебристые тела вновь понеслись вперед...
...Она не собиралась выигрывать, так что переключила сознание на иное чувство - от Мерси исходили панические возмущенные всплески магии. В мгновения, которые растянулись  на целые минуты, когда Кайли и Искорка почти рука в руку плыли обратно, Селесель нырнула в ощущение чар другой своей ученицы. Там, судя по звукам, творилось что-то не менее забавное...
- Ммммм.... пфммммм! Ыыыыыы! - донеслись сдавленные стоны Марелины, которые тут же сменил мурлыкающий голос Ширин.
- Чуть глубже и тяни. Ну куда ты, давай глубже!
- Куда глубже, застряло, - перебила её Элис. - И вообще, попрошу под руку не советовать. Надо немного смазать, чтобы скользило...
- Пхыыы! Фыыыы....
- Он не пролезет!
- Все там пролезает! Туда еще три таких можно вставить.
- Во имя Аллаха всемилостивейшего, - вклинилась в беседу Селесель, посылая ветра явить её картину происходящего. - Что за обмен греческим опытом вы там устраиваете, дамы? Уж не тот ли, за который во времена моей молодости зашивали в мешок с кошкой и сбрасывали в Босфор?
- С кошкой?!! Мяу! - два голоса слились в один. - Патриархальные шовинисты!
Перед глазами Селесель возникла комната, где Элис и Ширин корпели над шкатулкой Марселины. Сама джинни лежала на диване в углу, связанная  по рукам и ногам каким-то магическим скотчем. Отчаянно пыталась выплюнуть изо рта кляп и издавая весьма забавные звуки, она в ужасе смотрела на стол, превращенный в настоящую мастерскую. В руках у Элис замер пинцет, которым она упрямо пыталась зацепить какой-то внутренний фрагмент магического домика Мерси к полному шоку последней.
- Все нормально! - поспешила заверить дочь Афины, едва ощутила присутствие джинни. - Шкатулка просто идеальна, но как её изучить, если она постоянно мешает?
- Мы ей подушечку подложили, - сделала милое выражение глаз Ширин, показывая на обложенную подушками пленницу, которая безуспешно пыталась сорвать чары. - И вообще, Элис уже заканчивает.
- Да, только вот проверю, действительно ли у этого отверстия подвижные стенки...
- В этой шкатулке нет отверстий, - заметила прекрасно знающая свои творения Селесель.
- Теперь есть, но все нормально! - Элис беспечно замахала рукой. - Я все сейчас заделаю! Наложу первоклассные чары адамантия и полного восстановления, будет прочнее, чем раньше...
- ЫЫЫЫЫЫ! Мыф! Фыы!
... - Первая! - Кайли, усталая и довольная, словно сытая мантикора, хлопнула ладонью по берегу, растягиваясь на песке. Рядом плюхнулась Искорка, не уставшая, но охотно изображающая усталость. Мокрые волосы и горящие радостью глаза казались беспечными, живыми, полными впервые ощущенного от собственных поступков счастья. - Классно плаваешь!
- И ты... - глаза Искорки и Селесель встретились. Поддалась, спросила мысленно джинни, на что получила согласное дрожание ресниц. И спрашивать, почему, было лишним - потому что это весело, сказала бы Искорка. Весело быть с кем-то и проигрывать ради того, чтобы другие радовались так, как торжествующая Кайли.
- И я теперь могу выбрать любое желание, - глядя на кивнувшую Селесель, задумчиво уточнила она. - Тогда... тогда...
С противоположного берега потянуло холодом - и какой-то болью. Вестник погиб,но заменивший его страж унаследовал наблюдательный пункт - и сейчас смотрел за их весельем, настороженный и испуганный. Такой трусливый, запутавшийся, почти потерявший себя в долго сочившемся через его обитель яде. Желающий служить Хаосу лишь потому, что безумие, подхваченное от Венца, внушало ему собственную необратимую гибель от рук божественных сил. Страж смотрел, боялся и испытывал боль, словно на миг задумался, как же прекрасен мир этого веселья и жизни, для которой он всегда остается чужим...
- Придумала, - Кайли стряхнула с ладошки песок и серьезно посмотрела на джинни. - исполни на свой выбор то, что нам всем понравится. Мы же все вместе играли, вот вместе пусть и порадуемся.

[Руслан]

//Из скайпа//
- Кайли…  - Селесель словила себя на мысли, что чуть не добавила обращение «девочка моя», но учитывая, что сейчас она выглядела моложе самой Кайли минимум лет на пять, это сильно бы сломало образ, а джиннири к такому относилась серьезно, поэтому просто демонстративно пригрозила пальцем. – Ты вообще думаешь, что делаешь, когда загадываешь джинну…   нет, не так, когда ЗАГАДЫВАЕШЬ ДЖИННУ такие неопределенные желания? Ты даже себе не представляешь, как можно развернуться, чтобы исковеркать такое желание?
   - Но ты же не такая!
   - Я?! Ну знаешь ли, - Селесель с показным возмущением обернулась к Искорке, которая находясь во все еще своем «русалочьем» обличии, непонятно зачем, старательно пыталась сковырнуть чешуйку со своего хвоста. – Так меня еще никто не оскорблял.
- Ты не такая, - настойчиво повторила Кайли, упрямо глядя на собеседницу. Она могла пожелать прервать осточертевшие семейные проблемы, подумала Селесель, вглядываясь в эти странные, ставшие водянистого цвета глаза. Могла пожелать, чтобы семейные ссоры ушли в прошлое, или чтобы побыстрее покинуть свой дом. Но не пожелала... и Селесель знала, почему. Она помнила их разговор, и различала силу даже сейчас, в этот плещущей хвостом русалке. Та, кто уйдет в людскую жизнь, оставив волшебство, но сохранив о нем память, не может быть слабой. - Ты нас в школе учишь.
- Некоторые люди используют эту должность, чтобы к детям поближе подобраться, - серьезно заметила Селесель. - Почему ты считаешь, что мои мотивы благие?
- Потому что ты бы мне не посоветовала тогда самой решать, - Кайли попыталась сдуть прилипший мокрый волос и после третьей попытки убрала его рукой. - Это все прикольно, но... что желать? Чтобы все было классно у меня? Так ведь не будет же, верно?
И её подруга, и Искорка притихли, серьезно глядя на девочку, в чьем лице сейчас промелькнула не меньшая, чем у джинни мудрость.
- Джинни же не умеют самое важное делать, да? - спросила Кайли, не отводя взгляд. - Ну, влюблять, убивать, воскрешать из мертвых, как там в мультике было. Значит, и счастья они тоже не дают людям.
 - Никто не может дать счастья, - призналась Селесель, пытаясь вспомнить, сколько раз слышала это желание. -  Но джинны могут подарить... шанс.
 - Тогда подари, - с прежней серьезностью заметила Кайли и оглядела спутниц. - И Верни тоже, она сейчас с подругами в супермаркет пошла. И еще...
- И каждому, чтобы никто не ушел обиженный, - вдруг сказала Искорка, в которой на миг проступил отблеск стали и почти нескрываемая печаль. - Только какая цена, за этот шанс?

[Holod]

   - Цена за «возможность» всегда одна и та же – другие потерянные возможности. А потом сожаления, сомнения, и не дающий спать по ночам вопрос «а это точно счастье?», и «а джинн точно что-то сделал, или просто пообещал, а все это само собой?». Поэтому дарить «счастье» дело неблагодарное. С «шансами» получше, но шанс ведь на то и шанс, что нет никаких гарантий, что тебе удастся им правильно воспользоваться. Ты скорее всего даже не узнаешь, что вот это вот именно ОН.

[Руслан]

- Слова сложные и скучные, - в улыбке Кайли совсем не осталось детства. Она повела хвостом и тот превратился в ноги, пока чешуя стала укрывающим бедра купальником. - Тогда сделай просто хороший праздник. Мороженка там наколдуй...
Ты хотела получить нечто, что наполнило бы твою жизнь... нет, не волшебством, подумала Селесель. Волшебства в твой жизни хватает с избытком. Ты ждала от меня сейчас надежды. Не желания, которое тебе что-то даст, а просто чего-то обнадеживающего. Для себя, решивший бороться с проблемами мира людей по человечески. Для своей подруги, для отсутствующей Верни, и для Искорки, которую ты не знаешь, но ощутила её смятение. Но услышала лишь мудрые наставления, поэтому и поняла попроще. Вышла из своего возраста на миг и вернулась обратно, поняв, что никто не даст тебе здесь надежды больше, чем ты отыщешь в себе.

[Holod]

  - Да, как-то совсем уж депрессивно вышло. Сейчас все исправим.
   Селесель понимала, что то что могло бы быть хорошим уроком для Кайли сейчас было совершенно ненужно Искорке, а ведь именно для нее все и затевалось. И окажись она наедине с юной русалкой, разговор можно было бы и продолжить, но сейчас для него было явно не место и не время, поэтому ошибкой было даже его начинать. И исправлять, начавшую улетучиваться радостную атмосферу, после такого захватывающего заплыва действительно нужно было.
       - Сейча сделаем, и магию и праздник. Ахалай-Махалай, - произнося «волшебные слова» Селесель достала из кармана жменю скомканных бумажек, фантиков, семечек, крошек и еще чего-то сложно опознаваемого. Еще мгновение назад не то что содержимого, но и самого кармана у Селесель не было, но заметить этот фокус смогла бы сейчас разве что Искорка.
   - Не очень похоже на магию. Особенно эта недожеваная жвачка, на которую, я даже не хочу знать, что налипло.
  - А это магия, слово скаута.
   - Ты не была скаутом.
   - А вот и была. Целых четыре месяца. И даже печеньками торговала. Наверное, проще сказать, кем я не была.
   - И космонавтом?!
   - Прекрати ловить меня на слове, это моя работа!  - избавившись от лишнего мусора, в руках Селесель осталась мелкая скомканная бумажка, которая при ближайшем рассмотрении оказалась банкнотой, очень неопределенного номинала. - Это самая надежная магия по добыче мороженого. Тут, даже написано «Мы верим в богов». А еще я знаю один знакомый бар, который, я уверена, сегодня подает шикарное детское меню. И вывеску по этому поводу они опять сменили.
   Селесель пнула ногой свою лампу, которая все это время лежала на песке, и та с легкостью надувного мяча подскочила и стала раз за разом подлетать вверх, подбрасываемая движениями ног и коленей опытной футболистки. Ни размера ни фактуры лампа не сменила и теперь на фоне намного уменьшившейся хозяйки смотрелась еще массивнее и тяжелее, отчего все ждали металлического лязга, особенно когда Селесель решила понабивать «свой мячик» головой. Но ничего такого не было. Шар действительно скакал, будто просто резиновый.
   - Не разучилась еще ногами пользоваться? – спросила Селесель посылая пас Кайли. – Вперед, переодеваться.
   - А потом по барам?
   - Тебя что-то смущает? Я же с вами!
  - Сейчас я старше. Это мне положено быть ответственной за тебя. Тем более, учитывая, как ты сейчас себя ведешь.
  - Ну вот, видишь, как все удачно складывается. Так и решим. Старшей будешь ты.
  - Я… - Кайли поняла, что мелкая джиннири поймала ее на слове, и готовая уже было вырваться тирада была задушена накорню. Говорить и быть пойманной Селесель, которая уже давно собаку съела на подобных спорах, еще на какой-нибудь оговорке, было себе дороже.
   - Вот-вот. Забывай сложные и скучные слова, мы идем веселиться, - в этот момент Селесель казалась с Кайли почти одногодкой.
   - Не думай, что я отказываюсь от своих слов, - шепнула Селесель Искорке,  - тебя тоже ждет желание.
   - Я же проиграла.
   - Ты сама проболталась, что это не так. 

[Руслан]

Без МакДональдса начавший оживать Колдстар не обошелся, но американский фаст-фуд никогда особенно не нравился Селесель. После ухода Каххар его бар достался новому владельцу, который, желая загладить тягостное впечатление о слухах про банду преступников, владевшую этим местом, не только переименовал его. Отныне здесь все больше напоминало не забегаловку в стиле далекого Египта, а уютный ресторан, бар и столики под семейный заказ. Селесель по прежнему жила наверху, так что могла бы прийти в своем истинном обличье, заставив мгновенно организовать все по высшему разряду - но зачем? На её родине правители когда-то ходили не узнанными по городским улицам, и это была хорошая традиция...
Во вредной для здоровья пище группа девочек, конечно, тоже себе не отказала, но здесь это хотя бы готовилось на домашней кухне. Кайли болтала всю дорогу, как показалось Селесель - немного нарочито. И все же с какого-то момента увлеклась, особенно когда речь зашла про Верни: про обожаемую подругу она готова была говорить часами. Благодарность Верни за то, что взяла под свою опеку отчужденную девчонку давно сменилась настоящей взаимной привязанностью.
-...Ей сестра ушла в Осколок, - Кайли даже не замечала. что преодолела запрет, говоря об этих вещах открыто. - Насовсем, со своим женихом, представляешь?
- Завидуешь? - с улыбкой спросила Селесель. Легкое искушение вопроса было неизбежным: джинам положено испытывать чужой выбор вновь и вновь. - Вечный счастливый сон наяву.
- Нет, - мотнула головой Кайли и тут же поправилась. - Ну, то есть немножко. Не тому, что ушли. Что у них все получилось. Найти друг друга, любить...
- И у тебя получится, - вдруг пообещала Искорка и улыбнулась совсем по детски. - Ты ведь можешь показать нам этот шанс?
- Могу, но сначала мороженко... - пообещала джинни и девочки налегли на еду. А она сама, на миг превратив свой взгляд в искрящиеся молнии, глянула сквозь завесу разделяющую миры. На крыльях ветра отыскала искомое и увидела пару ламий, мужчину и женщину, переплетшихся среди лунных деревьев хвостами. Разглядела влюбленный взгляд на изменившихся, покрытых чешуей лицах, и то, что скрывало человеческое обличье, но обнажало истинное нутро оборотня. У женщины уже заметно округлился живот, обещая новую жизнь - первую рожденную в Осколке.
Она видела прошедшую мимо Мормо, словно перетекающую из облика сильной немолодой женщины в чудовище, и вспомнила, как дала ей бессмертную душу. А теперь рождалось новое поколение, и следовало наделить его будущим, чтобы не выглядывать поштучно...
Вновь появился внимательный взгляд сквозь окружающую тьму, который ощутила Селесель. Новая жизнь как продолжение любви, для стража это все еще непривычно. Она глотнула сок и без предупреждения заставила вихри судьбы закрутится видимыми лишь своим спутницам миражами. Словно дала им холст и краски, предлагая нарисовать свои шансы...
И вот детский лагерь на берегу реку становится настоящей туристической Меккой. Со всего штата и за его пределами приезжают дети, а выросшие оборотни показывают им, что обличье - не главное. Кто-то забудет, откажется в это верить, но другие поймут. И вернуться домой, храня тайну увиденного и приняв её как истину. Этот запрет боги создали ради преодоления, чтобы научить людей ценить чужую душу. Колдстар станет таким местом исцеления. Как и желал Оз, за зимой придет весна.
И взрослая Кайли далеко от дома звонит Верни и весело болтает с подругой. У обоих уже семьи, жизнь далеко разбросала их, но иногда крылатая женщина влетает во сны своей человеческой подруги и они взмывают в лунные небеса...
И в разных детских сменах мелькает одна девочка, что веселится, играет и знакомится заново со всеми. А потом уже не девочка, а выросшая вожатая, но всегда  защитница, тайно присматривающая за прочими. Дочь войны будет хранить это место, помогая детям стать сильнее - по завету греческих богов, верящих в совершенство тела, ума и души. Отдавая долг обещания, с которым убила Исайю, помогая его наследию жить.
Она не лгала - это были их шансы, их мечта, и их рисунки. И пока каждая являла себе ту возможность которую желала, Селесель потянулась в Осколок, чтобы сотворить свое волшебство.

[Holod]

   Где-то там в мире вечной Луны, на теплую змеиную кожу беременной ламии упали первые капли дождя. Небо озарила вспышка, но грома за ней не последовало. Даже буря умеет быть тактичной. Если постарается.
     Громадная фигура, сотканная из тумана взяла на ладонь тело девушки змеи не нарушая ее сна. Хотя на самом деле, настоящее тело сестры верни, все так же безмятежно продолжало лежать под толстым слоем палых листьев, тесно перевитое с телом любимого.
  - Это они?
  Селесель вздрогнула от внезапно ворвавшегося в ее сон наяву голоса и подняла взгляд от своих ладоней, сложенных лодочкой. Для нее, слышавшей сейчас пригрозовую тишину леса, он прозвучал оглушительнее любого грома. Перед ней напротив, разрывая иллюзию одновременно двух миров сидела Искорка и тоже смотрела на то, что сейчас покоилось на ладонях у джиннири.
  - Да, - ответ был тихим, почти неслышным, будто Селесель боялась спугнуть влюбленных, лежащих в другом мире.
    Вновь, как тогда, когда она так же держала в ладонях душу Джудит, Селесель наклонилась, к плотно сжатым ладоням, и с силой выдохнула наполняя их, в вместе с ними и весь Лунный осколок теплым, живым ветром. Когда Селесель вновь раскрыла ладони, обе девочки отчетливо видели, две крохотные зажегшиеся звездочки.
   - Наверное, я начинаю понимать.
  Селесель вопросительно взглянула на маленького ангела.
  - Что значит быть человеком. Не потому что сегодня был такой замечательный вечер. Хотя он действительно замечательный, спасибо тебе. А именно вот благодаря им. Тому, что ты сейчас сделала.   
  - Я всего лишь исправляю ошибку, допущенную иными богами, которые устанавливали правила. Да и то, лишь на время. Это не одно и то же.
  - Пусть. Я не об этом. Хотя…   я не могу нормально сказать это словами. Наверное я еще слишком маленькая, чтобы знать такие слова.
  - Я понимаю. Но тогда и я тоже слишком маленькая, потому что даже я не могу облачить это в слова. Может таких слов и не придумали еще. Поэтому есть вещи, которые нельзя объяснить, но их все же можно понять.
    Селесель медленно, как величайшую и самую хрупкую ценность на свете, опустила образ ламии, внутри которой теперь пульсировали две новых жизни, две новых души, обратно.
  - Завидуешь? – вопрос был задан таким же тоном, каким сама Селесель задавала этот вопрос совсем недавно Кайли.
   - Да, - немного подумав, кивнула Селесель. – Этому я завидую.
  - Да. Жаль, что такие как мы с тобой так никогда не сможем.
   - Не говор  так. В нашем глупом мире возможно все. Совсем все. Я все еще не теряю надежду. И ты не теряй. И вообще, ты разве еще не слишком маленькая, чтобы задумываться о детях?
   - А ты разве уже не слишком маленькая для того же? – Искорка с достоинством ответила улыбкой на улыбку.

[Руслан]

Она закрыла глаза, слушая голос ветра из холма. В нем звучала печаль, словно их размышление затронуло какую-то нотку в душе стража, заставив звучать мелодией плчущейскрипки. И надежду он тоже ощутил, когда увидел рождение новых душ.
Ты не был злым, подумала Селесель. Да и никто не рождается со злом, уж это я за столько лет поняла. Просто запертый в темной детской с двумя отравленными игрушками, каким ты мог вырасти? Страж, ты ведь так же наивен, как иные создания чистой силы, по воле магии обретшие сознание. Ты вырос во мраке, никогда не зная другой жизни, по воле забывших тебя богов.
Я помню твой страх, когда потянулась к тебе, и твое горячее желание найти утешение. Помню, как ранила тебя людская сила, и как еще сильнее ранило ощущение предательства. Венец убедил тебя, что вокруг враги, и ты подумал, что я, такая сильная, одна из них. Нет, надо было иначе...

Селесель дождалась ночи, когда луна над миром сна и земная словно слились воедино. Когда-то в её стране были гаремы. А в них был целый обряд Золотого Пути, по которым избранные падишахом хатун входили в его покои. Когда-то было так...
Ветер, танцующий в звездную ночь над холмом, не танец ли наложницы в свете зажженных свечей? Не платок ли, брошенный его рукой, этот удивленный, но завороженный взгляд из Разлома. Селесель кружилась, сбросив тело, оставшись легким ночным вихрем, и сухая трава шелестела, словно платье по покрытому коврами полу. Я не враг, говорил её танец, её изгиб ветров, клонящиеся к холму и вновь распрямляющий её душу. Ты боишься сильных, ты сам готов примкнуть к иной силе, но я не из тех, кто её дает. Я готова быть и слабой рядом с тобой, чтобы ты не страшился нового удара. Смотри...
Она окунулась в озеро и поднялась ночным туманом, словно вышла распаренная из хаммама. Позволяла ночной росе очертить мечту, которой время лишь в полночь: обнаженная женщина, рослая, сильная, но со склоненной головой. Скользит туман, огранив высокую грудь и крепкие бедра, опускаясь паутинкой белой мглы волос, растекаясь лунными бликами по дрожащей коже. Лицо её выражает смирение, глаза прикрыты, рот приоткрыт, вдыхая чужой аромат.
Ночные светлячки скользят через мрак, словно пальцы надсмотрщицы-калфы, что наносит последний макияж на избранницу повелителя. Лунный свет выжигает из Селесель все лишнее, как восковая маска, что очищает кожу от грязи. Где-то играет мелодия далекой грозы, и под эту мелодию она скользит, наклоняясь к земле. Золотой Путь не проходят с вызовом, каждый шаг на нем скромнее предыдущего. В покои падишаха наложница не входит, а вползает, и её ветряная душа скользит по самой земле, не боясь прижаться грудью к мертвой траве.
Это старый секрет, который никогда не знали мужчины Османской Иимперии - сила женщин, правящая ими. Сила тех, кто настолько мудр, что не покажет свое превосходство.
Селесель проскальзывает в Разлом, среди мрака и мертвого леса, под внимательным взглядом стража. И когда руки чужого ветра поднимают её, улыбка на лице джинни прочерчена луной.
Скромная и бесстыдная в своей естественности одновременно, она чувствует, как его руки перебирают пряди волос ветра. Как осторожно касаются щеки, скользя через подбородок. Смыкаются на горле... но в страже нет ненависти. Он испуган, но не зол, и не видя в ней зла, позволяет своим ладоням мягко опуститься на её нагие плечи. А её пальцам - коснуться его талии...
Два вихря находят друг друга, и Селесель отдается чужому полету. Её держат, прижимая к земле, она не возражает. Для ветра везде найдется место, будь то лишь легкая поземка или несущихся мимо Луны ураган. Он прижимается к ней, она - к его мыслям, и находит там простое желание.
Перестать бояться.
Там, где нет страха, кончаются игры богов и власть Хаоса.
Селесель слышит эту мысль. И обещает ему подавшимся вперед телом, смыкающимися объятиями, нашедшим губы поцелуем... Обещает, что выбор есть для каждого, тем более для него. А потом отдается движению, которое кажется беспорядочным только тому, кто не понимает, как много осмысленности в буре.
Взлетая и падая над ней, горит чужая суть, и там уже рождаются свободные от страха мысли. Он верит, что рана была нанесена случайно. И готов поверить в большее. В то, что заставит его лишь прикинуться покорным Хаосу, дождаться Аватара, а потом напасть на него вместе с героями. В то, что позволит силой Топора, давно знакомого ему, сорвать наросшее проклятие. Выгнать прочь отраву и впервые взлететь над миром свободным духом. Во все это, дающее ему силы, он готов поверить рядом с ней.
Ты обещаешь, спрашивает страж, когда поцелуй вдыхает в неё ледяной воздух и вбирает её невозможное наяву лунное тепло. Ты обещаешь, что я не буду один потом, если все удастся?