Просторный кабинет.
По темным и узким коридорам отдушин, по узким тоннелям между плинтусами и стенами, еле слышно перебирая когтистыми лапками бежала крыса. Черные бусинки глаз, быстро и резко дергающийся нос, встопорщенные усы, напряженный хвост.
Сейчас в ее маленьком мозгу жила только одна мысль. Она должна пробраться в эту комнату.
Вот, за очередным поворотом выщербленной стены с оббившейся штукатуркой, от которой резко пахло плесенью, маленькое животное выскользнуло из душного коридора, предварительно почесавшись покрытым язвами боком об остатки дешевой штукатурки на старом кирпиче.
Первым в глаза крысе ударил тусклый мигающий свет дневных ламп. Сверху ее радиус обзора был обрезан тяжелым шкафом, а из-под щели виднелись ножки бесчисленных столов, стульев и подставок, всевозможные колбы, ящики, книги и бумаги, лежащие и стоящие в различном положении на грязном паркетном полу. Крыса ждала.
О ее присутствии не знал человек, которого практически не было видно за завалами всего вышеперечисленного барахла. Он стоял, склонившись над столом.
Мужчине на вид было лет 40, может быть чуток больше, его всклокоченные волосы, очки и медицинская маска в купе с запятнанным, когда-то белым халатом создавали впечатление классического чокнутого профессора. Из объектов его исследований и коллекций по всей комнате были расставлены ящики и экспериментальные мини-теплицы со всевозможными растениями, клетки с мелкими животными, в основном крысами, которые, почуяв появление в комнате еще одной "сестрицы" взволновались и насторожились.
Отбросив в сторону нож и сняв перчатки человек выпрямился, потянулся, разминая затекшие мышцы, и выбросил "труп" "исследуемого гигантского гриба в давно уже наполненную различным мусором корзину.
- Черт возьми!, - усталый голос мужчины красивым негромким тенором.
* * *
- По-моему, на сегодня хватит. Отложив в сторону перчатки я открыл дверь небольшого холодильника, достав оттуда бутылку разведенного медицинского спирта. Налив стакан и чокнувшись через клетку с Волной, подопытной кошкой, сделал глубокий глоток, чувствуя, как приятное тепло разливается по телу, блаженно прикрыл воспаленные от недосыпа веки.
"Опять не то! Как же мне все это надоело! Сколько можно биться головой об стену. Знаете, иногда мне кажется, что наука в целом и биология в частности похожа на стену. Стену из текучего липкого осинового меда. Чем дальше ты в нее влазишь, тем больше понимаешь, насколько она толстая и тем слаще вкус новых открытий и тем глубже ты в ней погрязаешь, все дальше и дальше уходя от истины, которая на на самом деле на поверхности, и от нормального мира с его обитателями.
Да, я довольно таки успешен как исследователь, но все мои немногие разработки канули в Лету. Некоторые прозвучали, принесли "признание" в научном мире, но принесли минимум денег, так как никому они не могли принести практической пользы. И уж тем более на них нельзя было заработать денег. А из вознаграждений я получал только "спасибо" и "талантище!". Моя единственная далекоидущая разработка в области тогда еще только зарождавшейся в умах идеи альтернативного топлива на тему повышения эффективности и рациональности выращивания и переработки рапса для производства биологического топлива было нагло присвоено себе одной состоятельной топливо производящей компанией. Последующий судебный процесс, инициированный (и проигранный) мной не только в который раз доказал мне, что деньги правят миром, но и бесповоротно подорвал мой авторитет в научных кругах, выставив меня плагиатором, нарушителем авторских прав и мошенником. С тех пор, еле найдя деньги для выплаты нагло содранной с меня моральной компенсации этим ублюдкам жизнь моя круто изменилась.
К сожалению не в лучшую сторону.
Я потерял работу, потерял признание коллег. Самое страшное, что и сам я сдался. Опустил руки. Работать, когда плоды твоих трудов никому не нужны, так же как и ты сам почему-то совсем не хочется.
Я сильно запил. Жена и дочь ушли от меня. И только тогда, когда их не стало в моей жизни, я осознал еще одну страшную вещь - я даже не замечал их. Все занимала работа, но они за что-то терпели меня, бесчувственного непризнанного трудоголика. Только когда они ушли, я осознал, что они меня не бросили, когда я "провалился". Алкоголь стал последней каплей. Я дал себе клятву, что никогда не буду больше пить.
* * *
Я сидел на низкой лавочке на краю детской площадки, все металлические части которой уже давно были растасканы на металлолом. На таком же низком столике передо мной стояла бутылка, на стенках которой тусклым желтым пятном единственный фонарь, слабо разгоняющий липкий влажный мрак октябрьской ночи.
Запах низкокачественного спирта смешивался с резкой вонью человеческих испражнений, долетающих из маленького домика напротив с изображением медвежонка. Странно, но мне не было противно. Внезапно я понял, что чувствую себя таким же дерьмом, как и вон та отсвечивающая маслянистой поверхностью парующая куча в двух метрах от меня.
Опозорен бюрократами. Унижен перед коллегами. Брошен близкими. Из ощущений - близость алкоголизма. Или цирроза.
Когда я раньше (раньше?... Как давно это было? Вчера? Месяц назад? А может год? Десять? Не помню...) видел таких оборванных одиноких вонючих заросших алкашей я чувствовал к ним отвращение.
А сейчас я понимаю, что они чувствовали ко мне гораздо больше омерзение.
И еще большее отвращение я чувствовал к самому себе.
Странно, но мысли о суициде все равно не поселялись в моем мозгу, хотя мне и было наплевать, выживу я или нет.
Я опрокинул еще один стакан, а когда поднял голову о грязного рукава, которым занюхивал жгучую жидкость, увидел человека, появившегося словно из ниоткуда и стоящего сейчас передо мной.
Длинное темно-серое шерстяное пальто стройнило его сутулую фигуру и подчеркивало расстегнутыми свисающими длинными полами высокий рост незнакомца.
- Николай Федорович Резниченко. если не ошибаюсь? Здравствуйте.
Человек протянул мне руку.
Много мыслей пронеслось в этот момент в моем воспаленном алкоголем мозгу, но вот пришла одна и прогнала все остальные прочь вместе с осторожностью. "МНЕ НЕЧЕГО ТЕРЯТЬ"
Я пожал руку.
- Да, это я.
* * *
- Фёдорыч, тебе посылка, - голос из-за спины звучал приглушенно, коряво.
Естественно, я его узнал. Никита - молодой парень лет 20-ти, щупленький, среднего роста с длиннющим шрамом на шее и щеках, затрудняющим его речь. Парень он мозговитый. Талантливый компьютерщик, собственно, как и многие из "нового поколения". До сих пор все диву даются, как же он выжил после той потасовки, после которой собственно и получил эти шрамы, навсегда отрезавших и без того стеснительного парня от внешнего мира. И до сих пор никто не знает, кто был тот "доктор", что приходил к Папику реанимировать "толкового пацана". Я как неплохо разбирающийся в медицине человек (пускай и ветеринар по специальности) до сих ломаю голову над тем. как же в условиях антисанитарии и недостаточного количества медицинских препаратов и оборудования Никиту удалось вылечить. А сам он молчит как рыба, когда заводишь за этот случай разговор. Зато после этого он верен Папику как пес хозяину. И даже больше. К тому же он полностью порвал со своей прежней жизнью. Для всех он мертв. Никита регулярно приносил мне все, что нужно для работы. Понятия не имею, где и как Папик все доставал, ведь иногда мне нужны были очень.. кхм... скажем так, специфические материалы.
В который раз я поблагодарил судьбу за встречу с Маршалом на той чертовой детской площадке. Да ведь прошло уже полтора года! И да, я уже ровно столько же работаю тут на Папика, уголовника до мозга костей, синтезируя и выращивая наркоту. И уже ровно полтора года я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО не пью. А еще у меня появилась Цель.
Приглашение (было ли это приглашением а не ультиматум? Не важно) работать в группировке Папика дало мне новую жизнь. Да, я понимаю, что то, чем я занимаюсь - противозаконно. Да, я понимаю, что может быть даже бесчеловечно. Но то, чем я занимаюсь дает мне кров, деньги и все что надо для жизни и самых смелых экспериментов, о проведении которых я мог только мечтать.
Привычным движением я завернул в фольгу только что протестированную новую партию грибов.
Моей основной задачей было культивировать высокопродуктивный мицелий, производящий грибы с повышенной концентрацией псилоцибина, которые, после срезания и заражения специальной плесенью не только имели сильнейшее галлюциногенное действие, но и вызывали быстрое привыкание.
Папик ценил меня и продукцию, ради производства которой он в тот памятный вечер и прислал за мной Маршала - одного из своих любимчиков. Как я потом узнал любимчика-убийцу.
Но, как бы там ни было я ЖИЛ.
* * *
Три маленьких круга один в одном. Голубой, в нем черный, в нем бледный. Радужка - зрачок - полная луна.
Лежа на кровати я курил и смотрел на нее.
Мозг отдыхал. Тело тоже. душа - нет.
Опять я в агонии самообмана и оправданий искал ответ на мучащий меня вопрос: "Почему? Почему? Почему, черт бы побрал этот свет, по ночам ко мне как вонючая крыса возвращалось стойкое ощущение дерьма в своей душе? Как я был никем, так я и остался серой мышью, нет серой крысой... Тенью от себя прошлого. И теперь другие такие же тени делают вид, что замечают меня...
Мысли о крысах моментально переключили меня в привычное русло рациональности. Я вернулся к размышлениям о возможных генетических и химических изменениях в моих подопытных крысах. Все больше и больше меня привлекают эти жители городского дна.
Если посмотреть на них и на меня...
В этот момент кое-что отвлекло меня очередного переключения на моральное саморазложение. А именно - боль.
Сигарета выпала, когда я попытался вырваться из рук. крепко сжавших мою грудь и зажавших мне шею.
От этих рук воняло даже сильнее чем от нашей "бригады" ученых, работавших в подвале. В свете полной луны я увидел на сжавших меня руках когти. Не ногти а именно когти. Увидь я такое в фильмах ужасов, я бы рассмеялся, но когда это видишь у себя перед носом, и когда одна такая когтистая лапа как тиски держит твою голову, а вторая зажимает рот - тут можно обосраться от страха. Тем более после того как в твою шею втыкают две иглы, а боковое зрение обезумевших глаз натыкается на неясную грязную шевелюру липких потных волос. Когда я почувствовал, что из меня вытекает кровь, я расслабился. Странно, но правда расслабился. Мне стало ВСЕ РАВНО. Так же все равно, как и в ту ночь, когда я пожал руку Маршалу.
* * *
Все, что было потом было не более, чем концентрацией моей жизни за последние несколько лет в короткий срок - 12 адских дней.
12 дней, во время которых мое тело становилось похожим на мою душу. 12 дней невыносимых физических и моральных страданий. 12 дней осознания обреченности. 12 дней, после которых я в зеркале увидел, как выглядит моя жизнь. 12 дней Силы. 12 дней превращения в Носферату.
* * *
Будучи сам ученым, я не могу осуждать тот эксперимент, который поставил на мне и моих двух "братьях" (Маршале и Никите) наш Сир. Глен Кариер - так его звали. Оказывается, он не один год подбирал трех кандидатов для выведения из них трех "пород" крови Носферату. В течение длительного времени мы даже не знали о существовании друг друга, и естественно не догадывались о том, что являемся объектами "селекции". В своей истории я не буду детально останавливаться на наших с братьями взаимоотношениях, скажу только, что сейчас я и Скролл (так назвал Сир Никиту после Становления) живем вместе и держимся друг за друга, особенно после потери нашего главного диггера - Фредди (которого я раньше знал как Маршала).
Как потом оказалось, он давно наблюдал за нами еще с того момента, когда каждый из нас по-своему "пал", и тем самым был морально готов к обращению.
В тот день, когда Глен решил, что я готов, он через своего слугу - Папика - послал Маршала забрать меня в свой подземный мир, где потом работали я и Никита.
Более того, он даже появлялся один раз, когда приходил под видом "доктора" лечить Скролла, на тот момент еще Никиту. В том состоянии в котором он находился ему могло помочь только одно - витэ. Что ему и дал Глен.
Я рос сам. У меня не было никого кроме Сира, снисходившего ко мне иногда дабы пробуждать в моей крови силу Анимализма. Но главное - у меня была новая лаборатория. В процессе увлечения проведением исследований в качественно новых условиях я полностью отрезался от мира смертных.
Моя лаборатория на оному из верхних уровней подземелий нашего Клана стала моим новым домом, моей Меккой, смыслом существования.
Плантации грибов и плесеней, слизей и прочих прелестей окутывали меня со всех сторон.
То, что теплилось теперь в моих мертвых венах расширяло область исследований. Реакция различных организмов на витэ была непредсказуема и порою ошеломительная. Грибной мицелий регулярно орошаемый витэ давал поразительные "плоды".
Возможно, область моих знаний так навсегда и ограничилась бы "ботаникой", если бы не одно "но". Одной из первых сложностей моего существования оказалась неспособность пить кровь людей. Моего Сира до сих пор интересуют корни такого отклонения, я же для себя давно смирился. Возможно я когда-нибудь и займусь анатомией...
Но я отклонился от темы.
Моя ограниченность в "рационе" подвигла меня к более тесному контакту с представителями фауны.
И вот тут был еще один переломный момент в моей жизни. Я с головой ушел в животный мир. Именно тогда я понял, что не зря Сир назвал меня Крысом. Я влюбился в этих животных. Ум, сила, скрытность, поразительнейшая способность к выживанию, всеядность. И это только начало списка качеств одних из самых живучих животных на планете. Именно они показали мне, что вампир - не человек, не волшебное существо, не религиозная ошибка, не порождение демонов или еще что-то в этом роде. Вампир - животное. И доказательство тому - Зверь в каждом из нас. Вы думаете, я сумасшедший, что общаюсь с крысами? Что ж, это ваше право.
Пускай глупцы проводят столетия, пытаясь стать ближе к человеку, пускай идиоты пытаются достичь мифической голконды - все это полная херня. Со Зверем нельзя договориться или задобрить. Его надо УКРОЩАТЬ. А перед этим его надо ПОНЯТЬ.
Я провел годы с животными. И вот настал день, когда я осознал, что могу сам почувствовать себя в шкуре зверя в прямом смысле слова. Это был качественно новый уровень Анимализма, к которому я пришел САМ, без помощи Сира. И для меня это был прорыв. Потом мое тело месяцами лежало в лаборатории, а мой разум в телах различных зверей познавал животный мир "на своей шкуре". В прямом смысле слова.
Именно в шкуре зверя я понял истину Анимализма.
* * *
Со стаей бродячих собак в дальнем углу большой мусорной кучи, распугав бомжей, обгладывали какую-то тушку. Мы были настолько увлечены борьбой за лакомый кусок, что не обратили внимания на то, что за нашими хвостами, с той стороны, мусорку подожгли.
Когда я осознал, что за вонь врывается в мои испачканные каким-то дерьмом ноздри, было уже поздно. Стая ринусь прочь, бросив ужин, пробегая через узкий проход между стеной подворотни и огнем.
Как бы мне ни было страшно, я понимал - или я сейчас выбегу или сгорю.
На тот момент я уже так давно не возвращался в свое тело, что мысль вернуться в свою оболочку даже не закралась в мой тогда собачий мозг. Осталось одно - БЕЖАТЬ!
По мере того, как мои лапы, разбрасывая мусор и поскальзываясь на полиэтиленовых пакетах несли меня к "выходу", я почувствовал, как во мне пробуждается в панике от "красного цветка" Он. И Он был сильнее.
В тот момент, когда в моих заплывших от выделений глазах опустилась красная шторка Зверя, и первых волосок у меня на передней лапе скрутился от жара...
Я стал абсолютно спокоен.
Пробежал огненную полосу, остановился, высунув язык, тяжело дыша, и не мог сдвинуться с места. Что это было?
Стоп. Хватит. Надо разобраться.
Я открыл глаза, первым движением потянулся к клетке, вынув одну из крыс и впился в нее зубами. Вкус крови подействовал освежающе и я разобрал по полкам все происшедшее.
Огляделся. О, Боже! Сколько же времени я тут не был! Сколько точно я не мог представить. Время летит чуток по-другому, когда ты зверь.
Главное - питомцы не сдохли от голода. Видать, спасибо Сиру.
Я слизнул каплю крови со своего левого клыка - еще одной моей "достопримечательности". Не понимаю как, но по словам Глена, все вампиры, в том числе и он сам (я это точно знал) могут прятать клыки.
Но эта мелось меня никогда не волновала - я не прятаться как Глен, но я и не собирался показываться на Поверхность кроме как в теле животного.
И тут я вспомнил, что в тот момент, когда я приглушил в себе Зверя (могло ли такое быть?), я коснулся хвостом сзади бегущей шавки.
Таки да, утихомирил Зверя в себе, передав его Бешенство другому существу.
Так я понял, что Анимализм едет через осознание Зверя к спокойствию. И даже сближение вампира с человеком скорее всего легче произойдет если он не будет подвержен вспышкам Бешенства.
Так я познал придельный уровень понимания Анимализма.
Когда я осознал, что достиг совершенства в понимании зверей животных и Зверя, я вернулся в "обычную жизнь". Пересмотрел для себя природу вампиризма и систему моральных ценностей. Вампир - зверь. Путь к человечности лежит через осознание своей звериной природы. Познав Его в себе можно нау3читься Его контролировать.
Я не остановил свои исследования. Не решаясь еще вылезти на Поверхность, я попросил Сира рассказать мне о том, что ТАМ сейчас творится. И о других Сородичах тоже. О их организациях. Много, очень много ночей проходило под рассказы Глена, посчитавшего меня удачным экспериментом, готовым уже вылазить, для чего осталось только дать самое ценное - знание.
Ах да, одна маленькая трогательная деталь. Да, да, Носферату могут быть трогательными, особенно к другим Носферату. За все время моего существования под наблюдением Сира, я ни разу не получал от него никаких "пряников". Какого же было мое удивление, когда на 20 лет моего Становления он, как настоящий отец, сделал мне подарок - яйцо крокодила.
Я стоял, держа его в руках и был до глубины моей звериной души благодарен своему новому Отцу, как благодарен пес своему хозяину.
Сейчас мой "дружок" уже не маленький и до сих пор является моим лучшим другом и защитником.
Однажды Глен Кариер, мой Сир, зашел ко мне в лабораторию. За спиной у него стояли Никита-Скролл и Маршал-Фредди.
- Пора прогуляться, дети.
Автор
Тема: Создание персонажа (Прочитано 4107 раз)