//Принято, получаешь 1 Такт за нестандартное избавление от состояния//
Лев бросился вновь, но в этот раз его встретило равнодушие. Хирург знал, что сделает то, что должен, как знал это прежде, когда узость его мыслей считалась благом, а не недостатком. И знание это, не делая ничего со львом, подарило самому демону уверенность, которая заставила мираж раствориться. В этот же миг Саша ощутила еще одну сгоревшую паутинку, проводя рукой над корешками книг. И - сжала пальцы.
То, что она вытащила, какое-то время выглядело толстой рукописью "Гаврилиады" Пушкина. Но в руках Праздник, словно смиряясь с неизбежным, еще одно видение пропало. Рукопись стала книгой в черном кожаном переплете, сделанным, судя по всему, ручной работой. Страницы внутри были испещрены аккуратным почерком, совершенно не поблекшим даже спустя годы. Пергамент вместо бумаги, корешок из узорной витой нити и отсутствие следов от пальцев самого времени свидетельствовали о том, что книгу хранит могучая магия.
Можно было уходить, читать здесь этот труд заняло бы слишком долго. Саша лишь пролистала первые страницы, наткнувшись на многообещающее начало личных мемуаров.
"Во имя тайного Искусства Сфер Вышних, начну сию повесть. Аз есть Григорий, получивший при посвящении в магистры Имя Саваоф. Се труд о днях моих, начавшийся с ученичества у мудрейшего Якова Бюрса, и завершающихся ныне. Се летопись неизреченная о том, как была воздвигнута крепость, а за ней град, и как воздвигнута была башня моей гордыни. Гордыня пала, а падет ли град, узнают лишь потомки наши..."
Они покинули библиотеку, вновь выпуска псов и возвращая лица ничего не понявшим сторожам...
Книгу читали у Саши в ресторане, отослав домой Честицина с двойником. Без помощи Ани разбирать её не имело смысла, хотя маг писал вполне понятно, пусть и довольно архаично.
Григорий был всего на десять лет младше знаменитого чародея Сухаревой башни, но рано стал его учеником. Судя по тому, что он писал, наставник и он сам оправдывали имя кудесников, и вправду меняя мир своей волей. Аня пыталась им объяснить легенды о каких-то Башнях, Высших Сферах, и демоны даже смутно понимали, что когда-то что-то такое знали, будучи ангелами. Но трансформация Падения отняла глубину, будто ограничив мышление, и даже идеальная память не могла в полной мере помочь. Да и не важно это было, кроме того, что написавший книгу чародей был не нынешним чета.
При этом "Неизреченная летопись" не содержала каких-то оккультных тайн или ритуалов. Григорий наложил на нее заклятье манить умы ищущих посвящения, чтобы те могли получить историю, о которой должно размышлять. От этого, как уверял волшебник, истинно просветленный может Пробудиться, совершив какое-то духовное странствие. Книга манила оккультистов, порождая легенды, и книга хранила себя - маг поставил стражем отделенное от себя зло.
Последнее представляло собой сущность, обитающую в страницах, и потому после прочтения книгу стоило отдать. А если не захотите, туманно замечал маг, то книгу другие вернут, потому что оставлять её в руках алчущих знания опасно. Зло, прозванное им демоном Гоэтии, выполняет приказ, и лучше отдать книгу туда, где она никому не навредит, чем держать в личной коллекции. Иначе те видения, с которыми должен столкнуться кандидат, станут явлением ежедневным.
Содержались там и пояснения по пройденному испытанию. Дескать, первым этапом его была бы попытка проникнуть в разум, потому что ответ "кто я" можно дать лишь в сражении со своими пороками. Потом должно было произойти какое-то видение, в котором нужно выбрать не Еву, древо или плод, а змею, ибо в двойственном яде змеи истинная мудрость магии. Так определялся достойный. Наконец, третьим испытанием должно было стать заклятие, которое кандидат якобы получал - и если бы ему хватало ума понять, что надо искать не магическую силу, а мудрость от прочтения, он бы обрел фолиант.
В общем, все это было весьма увлекательно, особенно когда обошел все без особых усилий и просто читаешь о ловушках в уютном кресле. Однако собравшихся интересовало не посвящение, а то, что говорилось о жизни Григория. В частности, спустя годы, пролиставшая много страниц, они нашли историю основания Петропавловской, воздвижения первого камня града Петра - и то, как его удалось построить.
Здесь до прихода поселенцев правили беспощадные духи болот, но Яков, прибывший с учеником, нашел на них управу. В его дом ходили равно ангелы и демоны, подтверждая таланты небывалого переговорщика. По совету Брюса, Григорий обошел все окрестные племена, собрав истинных магов, и с помощью ангельской мудрости создал ловушку. Сначала он, прибегнув к силе союзных демонов и шаманов, поднял на восстание зверье, обреченное на рабство, и оно пошло против духов болот. Как это все произошло, Саша толком не поняла, но кажется, речь шла о какой-то символической клятве временно наделенных разумом животных новому правителю земель - императору Петру.
Тут на магов набросились злобные духи, живущие в телах людей, и правящие культами своих повелителей. Но оказалось, что у них нет власти устоять, хотя маг, увы, не написал перед чем. Грязные звероподобные хийси были повергнуты. Болотных хозяев сначала обманом облекли в желанную ими плоть, а потом заточили в мире внутри мира, сотворенного явившимися на землю архангелами. Так союз русских и местных чародеев, а также ангелов и демонов низверг старых хозяев.
Григорий ждал мести Невы, но она заговорила с ним с покорностью. Мать реки жаждала остаться в этом мире, и потому предпочитал оковы, чем покинуть обитель смертных, на что были обречены все боги прежних времен, уходящие в иные реальности. В этом не было ничьего умысла - чародей писал, что миры так и будут отдаляться с течением веков. Потому разные создания все реже будут показываться друг другом и людьми, а однажды и вовсе станут тайной для большинства смертных. Заточение позволяло Неве оставаться осью, на которой сходились миры, и оставаться, почти не ослабев.
Наступили хорошие десятилетия процветания. Григорий назвался Саваофом, собрав из шаманов свой орден. Силой Невы он подмывал реальность под Петропавловской, сделав крепость вратами в иные пространства. Строились дома, осушались болота, а два алтарных камня, которые чародеи забрали, стали средством получения силы от Невы.
- Вот оно, - с придыханием произнесла взволнованная Аня. - Слушайте...
На одном камне в древние времена нагие мужчина и женщина сначала натирали друг друга травяными маслами, возбуждающими чувства, а потом начинали ласки. Чем дольше, искуснее и искренне была их страсть, тем больше одаривала Ведь-ава ижорцев взамен на их радость. Река любила своих приемных детей, которые умеют радоваться жизни.
На камне втором, принадлежащим води, нагие мужчина и женщина поочередно связывали руки, а после бичевали распростертое тело. Мастерством считалось поротому терпеть как можно дольше, а его партнеру - делать это не проливая крови, искусно вводя в мучительных транс. Тогда Нева, увидев стойкость и умение её приемных детей в страдании, без коего немыслима полноценная жизнь, радовалась и давала силу.
Саваоф нашел верующих из числа язычников, и они творили эти же обряды на алтарях, скрытых в святилище его ордена. Силой же распоряжался он, до той поры когда почти два с половиной десятилетия спустя Нева не накрыла поселение внезапным наводнением.
Оказалось, она долго таилась, подмывая оковы, и во время одного призыва испила силы магов. И полученное обратило на то, чтобы размыть реальность под крепостью, посылая Петропавловскую в глубины преисподней. Большого усилия стоило Григорию и его чародеям остановить процесс и запереть врата, отказавшись от власти над ними.
Но не это плохо - из ритуалов, творимых на камнях, родились новые хийси. Они были нагими девами, полудухами-полулюдьми, взяв что-то от культистов. Таким хийси не составляло труда принимать облик смертного и ходить в нем сколь угодно долго. Прикосновением ладони они вызывали боль будто от жесточайшей порки и опутывали руки незримыми оковами. От одного камня они взяли силу, от иного слабость, и потому боялись натирания маслами и плотских утех. Но это не могло убить их, а лишь ослабляло или парализовало, потому что для полухудов запрет не имел такой силы. Связывание же рук или же порка только прибавляла им сил.
Мучительницы, как назвал их маг, пытали касанием людей, ломая волю, а когда она угасала, обращали в своих рабов. И хорошо еще, что не маги творили эти ритуалы, а верные им язычники - иначе, писал Григорий, получились бы не полулюди, а полумаги великой силы. Хийси удалось убить, исчерпав всю их духовную Эссенцию, а после уничтожив в бою - только это могло истребить их без шанса возродиться.
Нева затихла, но Саваоф не был дураком, чтобы ей поверить. Конечно, Ведь-ава просто ждет нового шанса восстать, желая собрать то, что не получила от некогда верных ей ижорцев и води. Пищу для своих истинных детей, годы смерти и страданий ради древнего цикла расплаты за дары. И платить предназначалось любому, кто живет на этих землях - ведь для реки все люди не отличались друг от друга, к какому-то бы народу не принадлежали.
Григорий сокрыл камни под землей, понимая, что река просто будет ждать нового часа, и написал летопись о своих деяниях. Которую его орден обещал превратить в историю-испытание для тех смертных, в ком горит искра истинного чародейства...
- Вот это да... - пораженно прошептала Аня. - Это же... это же ответ на все! Тут есть слабость речных. Тогда это были полулюди, а сейчас полудемоны, потому что ритуалы творились тогда людьми, а сейчас демонами. Один камень дает им уязвимость, другой силу. И тогда это были мучительницы, которые могли связать чарами... а сейчас, ты говорила, это соблазнительницы. Они могут раздевать силой воли?
Про это в письмах ничего не говорилось. Но, с учетом того, что стычка доброжелателя с одержимой вышла единственной и быстрой, стоило ли ждать от него полноты ответов? Возможно, не примени монах Слово, и с него бы сорвали одежды через пару мгновений.
А вот что странно, так это то, что очень мало было сказано про победу над болотными хозяевами. И про их хийси, словно эту часть истории Григорий Саваоф почему-то не пожелал раскрывать.