Он ветер и гроза, снегопад и царящая над миром радуга. Целостен и всеобъемлющ.
И впервые – по настоящему счастлив.
В мире, который заполнил все органы чувств, боли не было. Не было страха и сомнений, отчаянья и потерь. Даже затмевающая синеву, белизну, черноту и звезды – небо, словно пестрый ковер, взяло частицы всех своих состояний – исполинская башня из окровавленных костей смотрелась органично.
А потом ангел заговорил с ним.
У ангела были радужные крылья и слезы цвета сажи бесконечно текли из-под маски цветного стекла на его лице. Маски человеческого лица, простого, заурядного, неразличимого в толпе.
Маски Веббера.
- Доверши начатое…
Это были не слова, а что-то, похожее на брызги окрашенной охрой воды на струны гитары – именно так воспринял их Мэтт. В речь их перевело собственное сознание – или скорее, его бессознательная часть, способная слышать симфонию звезд.
- Лица – суть…
Да, лица были сутью. Они плыли среди фрагментов царственных нарядов Природы, которая она одевала, каждый в свой час. И они сами были деталями этих нарядов, пришло пьянящее и воодушевляющее великолепие. Частицы живой сути, пальцы Бога, играющие на клавишах Мироздания…
Он сам и Кит – Осень. Их цвета – мудрая печаль, покоренный страх и близящееся завершение. Ини начат разбег круга времен – на них и закончится.
Промелькнула слепая волчья морда – Кристина. Сколько же в ней злости и гнева… но не только. Лето – время силы, упорства и веры в себя и ближних.
Вот парят в снежинках Брайан и Гамильтон – и лица их печальны. Тоска и грусть – которая обернется очищением и светлой надеждой в темнейшие часы. Зима – как преддверие перед рассветом.
И наконец – юное бьющееся сердце, у которого все впереди. Не Ребекка, которой бы подошла Зима, нет.
Этан.
Он видит гибнущего Дага – и как прощальное проклятие корежит тело Веббера, выпуская на волю свою частицу Свергнутых. Зима, пройдя через горнило жертвенности, оборачивается Весной.
И находит нужное пристанище в этом чистом душой мальчике – который все ещё верит, мечтает и надеется…
- Башня… - шепчет ангел музыкой Шуберта, криком чаек и скользящей по листку вишни росинкой.
Накренилась, готова упасть. Упасть и завалить этот проклятый вход на целые эпохи – больший срок, чем он сможет подсчитать. Ангел может ненавидеть его, проклинать за собственное изгнание – но он не отдаст Драконам то, что считает принадлежащим Сыну Зари…
- Обрушь Башню…
И Мэтт видит – как. Видит… и не хочет в это верить. Обман, происки лукавого, последняя сладкая месть… но нет. Нет, голос из сияния луны и песни жаворонка не лжет. В этот момент ложь невозможна.
Обряд прост - нужно принести в жертву того, кто питал Башню своими страхами и болью. Одного из тех, кто вырвались из одного капкана – лишь чтобы угодить в следующий.
Убить Брайана, Гамильтона или Этана, пока кровь Четырех Сезона находятся в кругу. Никаких заклинаний и древних литаний, жестов и слов. Просто желание – и осознанное действие…
… Раздается щелчок – тихий, похожий на скрежет лапок сверчка. Тихий для него – но вырывающий из просветленного состояния и швыряющий обратно, в мир страдания.
Для остальных этот звук – выстрел.
Выстрел звучит от подножия холма из места, так надежно прикрытого людьми Юстаса – один из которых сейчас медленно заваливается на спину. Падает, все ещё не веря, что погибает от руки подчиненного.
- Не двигайтесь, - говорит Сид, наводя на них Узи. Джек всаживает вторую пулю прямо в лицо лежащему Тиму и тот дергается последний раз в своей жизни.
- Стволы на землю, - командует Кони, выходя из-за покосившейся стены и целясь из своего ремингтона. – В воздух стрелять не будем.
Джек присоединяется, поднимая пистолет, из которого только что отнял жизнь и занимает позицию посредине.
Так они и стоят – трое против шести, а где-то вдали недовольно ворчат моторы…
//конец главы. Все активно участвовали - потому по 4 очка//
Автор
Тема: Ночь накануне Страшного Суда... (Прочитано 4682 раз)