- Наш он или не наш - это мы узнаем по совокупности, - фыркнул Шарль. - Хотя сестре, похоже, уже все равно. Выкладывай, что за фигня у вас еще была, помимо золота. Те нордик блонды, которых караулят на дороге мои ребята, и по ходу зря, поскольку самая большая жопа, которая может произойти, уже произошла, сказали, что с ними торгуют какие-то... с "небесных колесниц". Ничего не говорит, журналист? А то у сестры... скажем так, если она еще немного поработает мозговым центром "одна за всех", она точно заработает версию проклятия Сатаны. Знаешь, когда у тебя чертовски четкое зрение, а тебе прямо в лицо светят фары на встречке? Вот такое. Только с мозгами. Их у вас ломать умеют, это я знаю.
Алиса положила трубку. Отрешенными глазами смотрела в потолок. Сейчас она сочинила историю - проявила тот немногий артистизм, который у нее был, чтобы выудить информацию. Сочинила, основываясь на крохах фактов.
Случайности никогда не бывают случайны. Она открыла ноутбук, читая досье, имевшееся в базе данных "Хирона" на Мадам Гильотину. А пресловутый диск крутил новый трек.
Опять на русском. И чертовски подходящий к ситуации.
Ну вот и все. Конец игре:
Сгорают двое на костре,
А я смотрю на них
В надежде видеть истину.
Над плотью, что уже мертва
Взлетают искрами слова,
Но я же, право, никогда
Не верил в мистику.
Но казнь окончена, и вот
Уходит с площади народ –
Он завтра вновь себя вернет
К своим занятиям.
Да, это все. Но как мне быть:
Ни днем, ни ночью не забыть –
Летит из пламени костра
Мне вслед проклятие.
Теперь оно всегда со мной:
Глаза твои и голос твой
Опять смущают мой покой,
Лишают разума.
В ночной тиши и в шуме дня
Со мною ненависть твоя –
Она преследует меня,
Как тень, привязана.
И длится день, давая свет,
Но Смерти матерный акцент
Теперь все время слышу я
В любой мелодии.
И тонет в ужасе душа,
И, сухо крыльями шурша,
Ко мне подходит не спеша
Моя агония.
Таков уж видно жребий мой –
Нет сил смеяться над судьбой;
Я отлученным был и стал
Сегодня проклятым.
Тебя отправил я на смерть,
Чтоб самому в огне гореть,
Но я сгорать уже устал,
Глотая горький дым.
И ты зовешь меня с собой,
И я пойду на голос твой;
Меня убьет все то, во что
Совсем не верил я;
Пройдет последняя гроза –
Я загляну в твои глаза,
И мы увидим, кто был прав,
В своем посмертии.