//Внушительность + Убеждение +3 от Офиса Шерифа +2 от Статуса +2 от Славы +4 в связи с тем, что она его хорошо знает против Выдержка + Самообладание = 9,1,3,3,6, 10,5,10,10,1, 7,7,9,10,10, 1,3,6,8,10, 10,7 против 7,5,10,5,4, 10,9,5, выдающийся успех. Открыто 2 Двери из 3//
Она опустила голову, на миг позволив побыть себе слабой. Пока её рука лежала в его рука, не отдернув, не отшатнувшись. Просто сидела, и на лице очертились скулы и еще не прорезавшиеся, но уже намеченные тенью усталости будущие морщины. Падающее из окна солнце даже добавило иллюзорной седины, совсем не похожей на выкрасившее волосы йорогумо волшебство.
- Учения мы проведем, - пообещала она, и пальцы вновь затвердели, выскальзывая из его руки. - Но я не хочу, чтобы судьба города зависела от того, что у вас получится. Ты говоришь - там была взрывчатка. А если бы у вас вас там перестреляли?
- Тогда тебе бы мгновенно все сообщили, - это не было правдой, но он и так рассказал больше, чем мог себе позволить. - И тебе, и всему городу, у нас есть на этот случай свои люди.
- А сейчас что, рассказать нельзя?
- Тогда это спугнет большую рыбу, - врать, глядя в глаза, он давно научился, в жизни Пожирателя без того никак. - А так - есть шанс покончить со всем, Джейд. Если все получится, университет больше не будет нас беспокоить, а странные убийства прервутся.
"Ты мне не все говоришь", промелькнуло в её зрачках болезненное сожаление, но его сменил страх. Как и любой человек, живущий на краю сверхъестественного, Джейд не желала знать слишком много. И расскажи он ей все, покажи Образ - навсегда оставил бы в тени ужаса, который девушка испытает. Оставаться собой Джейд могла лишь не зная все... и сейчас глубоко в душе сама не желала перейти опасную линию. Поэтому и не упрекнула его в дальнейших недомолвках.
- Ты уверен, что справишься с этим сам?
- Это небезнадежно, - честно сказал Эл. - И пока мы не светились нигде официально, до нас и добраться нельзя. Значит, все относительно безопасно.
- Тогда я пойду... - бледность и усталые глаза на миг наделили Джейд ликом, словно со старой иконы. - И все-таки... больно, что ты мне врал. Просто... очень больно...
- Прости...
Она ушла, ничего не сказав. И все-таки простит, подумал Эл, вставая, потому что спать дальше казалось кощунством. Это же Джейд, и он для неё, как не крути последняя ниточка, удерживающая память о беззаботном детстве...
...В гостинице было уютно по-домашнему, и уж кто-кто, но Алиса могла это чувство оценить. Ей нравилось малое число гостей, вежливые люди и их странная мода на одинаковые белые волосы. В первый же день, когда Белла и её мать перебрались сюда, она поинтересовалась у паренька лет шестнадцати, почему они все седые, и услышала про "фамильный дресскод". Звучало это как какие-то клановые татуировки якудзы, и, не смотря на улыбку парня, Алису это заинтриговало.
Она забегала каждый вечер, всю неделю. Слушала, что Белла рассказывает про методику, по которой её успокаивает местная психотерапевт Дженнифер. Методика звучала на редкость бредово - Белле нужно было каждый вечер ложиться спать с матерью, скорчившись рядом чуть ли не в позу эмбриона и слушая биение её и своего сердца. А еще - дышать в такт, чтобы выровнять их с матерью пульс. То, что это им двоим доставляло крайний дискомфорт, было мягко сказано, однако Дженнифер как-то сумела убедить Мириам, а Белле же было слишком плохо, чтобы спорить. Впрочем, на сны она не жаловалась, напротив - к концу недели казалась повеселевшей.
Самой же Алисе здесь тоже нравилось бывать. Парень, встретивший её в первый день, каждый раз норовил помочь, и привыкшей отдавать приказы девушке казался забавным ребенком. Его звали Тони, и взгляды, полные интереса, Алиса старалась игнорировать - вряд ли такой заслуживает стать жертвой её увлечений.
А вот с кем ей было комфортно, так это со здешней администратором Сабриной. Молодая женщина, которой и тридцати не исполнилось, умудрялась казаться настолько властной и заботливой одновременно, что завораживала гость одними своими манерами. При этом ничего необычного Сабрина не говорила, просто смотрела с дружелюбным снисхождением, шутила, каждый раз оказывалась рядом, излучая уверенность и поддержку - и в субботу пригласила её попить чая. Причин отказываться не было, хотя вечером её ждало свидание с одним из "Альф".
Вместо кабинета её пригласили в спальню на верхнем этаже: там имелось кресло, диван, но застеленная кровать оставалась доминирующей деталью помещения. Зашел Тони, принеся поднос и выпечку - благодарность Сабрины он встречал с восторгом во взгляде, что Алиса не раз видела в мужских глазах. Более того, в глазах, обращенных "Альфами" на её саму, и это сбивало с толка.
- Нравиться, как я его воспитала? - будто продолжая несуществующую беседу, поинтересовалась Сабрина, разливая чай по кружкам. Только благодаря привычке врать на лице Алисы не отразилось эмоций, но мысли заметались в голове. – Я думала, тебе будет интересно, ведь мы так похожи.
-Похожи… о чем вы? – ощущая, что беседа далека от обычного трепа, подобралась девушка. – Я ведь просто…
- Живой талисман братства «Альф» и, как говорят по слухам, их госпожа, - будь в голосе Сабрины что-то, кроме добродушного веселья, это бы заставило девушку ощетиниться, но иных эмоций она не могла нащупать. – Это у меня привычка собирать сведения обо всех, кто гостит. Ты заслуживаешь моего восхищения, Алиса. В твои-то годы несколько сотен парней по твоей команде пляшут.
-Вы… серьезно? - ощущая, что стало трудно дышать и ища на лице собеседницы хоть малейшие признаки издевки, просила Алиса. Никакой иронии она там не замечала. – А вы в курсе, что «Альфы»…
-Расисты? – протягивая студентке чашку, закончила Сабрина. – Меня это не волнует. На самом деле страх не таких, как ты – абсолютно здоровая вещь, обеспечивающая эволюцию. Главное не увлекаться, но в умеренной ксенофобии лично я ничего плохого не вижу. Скажу тебе честно, меня больше интересует, как ты ими управляешь, чем то, кем ты управляешь.
- Почему вам это интересно? – не пробуя чая, продолжала допытываться Алиса. Сабрина же спокойно сделала глоток.
- Да потому, что я семи лет беру детей всех сотрудников на свои уроки. Раз в день собираю на час и учу.
- Учите? Чему?
- Тому, что все мы – семья, - судя по тому, как произнесла это слово хозяйка гостиницы, в нем было больше смысла, чем казалось на первый взгляд. – Я не могу уделить каждому отдельное время, сутки не бесконечны, а у меня много обязанностей. Но в этот час я для них – все.
- Не понимаю… - все это отдавало каким-то бредом, но одновременно звучало с подтекстом, который отзывался в душе Алисы узнаванием. – Как это…
- Возвожу все в превосходящую степень, - вроде не изменилось ничего, но сидящая перед неё женщина исчезла. Голос Сабрины обрел мелодичность, в которой слышалось больше ласки и тепла, чем Алиса могла вспомнить даже от матери. Взгляд казался читающим мысли насквозь – и все понимающим, все одобряющим. И когда женщина протянула руку и коснулась её запястья, Алиса чуть не вскрикнула. Прикосновение было теплым, обнадеживающим, умиротворяющим… - Они видят во мне больше доброты и понимания, чем в своих родителей. Они слышат от меня больше интересного, чем от учителей в школе. Они ощущают больше поддержки и оживления, чем от своих лучших друзей. Я говорю о том, что их волнует, я их понимаю.
Что-то изменилось, и сильная, способная раскидать в драке парней Алиса вдруг поняла, что у этого голоса и взгляда есть и другая грань. Что если Сабрина захочет, она ударит одной фразой по самому больному. Что если пожелает – одним ударом швырнет её на пол. И что за этой добродушной улыбкой скрываемся пугающая безжалостность.
- И больше строгости, чем они когда либо встречали, - продолжала женщина, пригвоздив Алису взглядов, больше подходящим затаившемуся хищнику. – Больше страха, чем в ночных кошмарах. Больше боли, чем по вашим меркам положено дарить ребенку.
Все исчезло, как и не бывало. Сидящая перед ней женщина нова мило улыбалась, и это по-прежнему не было враньем. Просто еще одной гранью личности, которую теперь Алиса увидела.
- И что… что вы с ними делаете?
- Играю, читаю им книжки, - начала перечислять Сабрина. – Обсуждаю все, им интересное. Помогаю делать домашние задание, разбираю и решаю проблемы. Рассказываю… и наказываю. Больно наказываю, на глазах остальных. А потом утешаю, объясняю, успокаиваю. Смысл не в том, что я делаю, а в том, что в каждом поступке я лучше. Лучше всех, кто их окружает, чуточку совершеннее. Не настолько, чтобы это пугало, а настолько, чтобы очаровывало. Каждый день, всего час… и к шестнадцати они, словно мягкая глина, такие, какими я хочу их видеть.
- Даже… если вы им делаете больно? – во рту пересохло. – Вы их бьете?
- Порка и болевая акупунктура творят чудеса воспитания, если соседствуют с заботой, - без тени сомнений ответила Сабрина. – Не пойми меня неправильно, я не наказываю их беспричинно. Они говорят мне все, а многие поступки детей и подростков нуждаются в исправлении. Весь секрет в том, чтобы убедить в справедливости такой расплаты и удержать баланс. Мне ведь не нужны лижущие ноги рабы. Я воспитываю их как развитых, самостоятельных, умных, ответственных, но при этом безупречно преданных семье людей, чтобы это все сохранилось на целую жизнь.
- Вы… - Алиса хотела сказать « их госпожа», но поняла, как это глупо будет звучать. Впрочем, не похоже, что Сабрине были нужны её слова.
- Я знаю, кто я, - с улыбкой закончила за неё женщина. – Но очень хочу узнать, кто ты. А точнее, кем ты можешь стать, если превратишь свой безусловно гениальный талант в нечто большее. Итак, Алиса, поделись секретом, как одна девушка правит целой толпой парней?
Секунду она молча смотрела на Сабрину, ощущая, как дрожат сжимающие чашку руки. А потом начала говорить. Едва ли не впервые в своей жизни – все без утайки.